Джек Эйхорд (№1) - Грязь

Лерой и Алберт

Знаешь ведь, как это бывает, когда стол кажется резиновым, а стекла плывут перед глазами. Примерно то же ощутил и доктор Джеронимо, когда отворились зеленые двери его заведения (“Травы, коренья, свечи и... толкование снов”), тут уж только и остается, как хорошенько выругаться, и не понимаешь, что же это такое, — то ли давление подскочило, то ли “колес” каких наглотался, одним словом, это и подумал доктор Джеронимо, когда увидел, что зеленая дверь открылась и вошел мужчина, на голове которого красовался гребень зелено-розового цвета. Он был похож на марсианина.

— О нет. Господи, пощади меня...

— Привет, — сказал марсианин.

— Омма, гуамба, мумбо-юмбо, боповани...

Это было первое, что пришло в голову доктора Джеронимо. Чистая чепуха, но, черт возьми, может быть, марсианин ничего не смыслит в заклинаниях и именно это поможет прогнать его?

— Фепоапалула зафрам парадиддл оомгава б'вака меллороони, — изменил он тон, делая пассы в сторону пришельца, надеясь на то, что тот уберет свой злой глаз, “вуду-худу”, которым того и гляди сглазит его.

— Как дела? — вежливо спросил человек с розово-зелеными волосами.

— Предупреждаю тебя, языческая слизь, я посвящен в духовный сан, я — доктор-колдун, я имею право убивать заклинаниями, и если ты подойдешь еще ближе, я нашлю проклятие на всю планету, с которой ты прилетел, не говоря уже о тех, кто остался на твоем марсианском корабле. Так что стой там, где стоишь, оамала Максимиллиан шелларуни гилавауни умашабаду! — заявил доктор, продолжая размахивать руками.

— Черт, док Джи, я не с Марса. Это я, Вуди. — Человек с гребнем зелено-розового цвета сделал пару шагов вперед.

— Так это ты, чертово создание, ядовитое лицо панка, я сейчас так прокляну тебя, что вся твоя семья... Вуди?

— Что случилось, док Джи? Ты что, разбил свои очки или что? — спросил его человек.

— Уйди. Хотя нет, подожди минутку.

Комната начала приобретать нормальные черты. Доктор Джеронимо оперся о стол. Зрение сфокусировалось, и он наконец увидел, кто был на самом деле этот человек с розово-зеленым гребнем на голове. Просто Вуди Вудпекер, а не злой марсианин, посланный убивать.

— Вуди, мой дорогой человек. О, я просто немного колдовал. Как ты, брат? — спросил он, чувствуя облегчение.

— Все нормально, доктор Джеронимо, ничего, — сказал вошедший человеку за прилавком, с головой гладкой, как пушечное ядро. — Я хотел с вами посоветоваться.

— Прочь боевой топор, мой дорогой! — воскликнул Джеронимо, когда все опять встало на свои места.

— Хорошо. У меня есть девушка. Ну не совсем девушка. Мэй Сибау. Вы знаете Мэй? Из Уэллса? — Мэй считалась очень дурной женщиной.

— Не думаю, что имел удовольствие быть знакомым с ней.

— Прелестный цветочек. Но к делу, док Джи. Я знаю, вы великий человек, поэтому не стесняюсь обращаться к вам. Знаете, иногда в определенном возрасте у мужчины появляются проблемы с... — он замолчал. Доктор Джеронимо украдкой посмотрел на часы, приятно тикавшие у него на руке.

— Инфекция мочеиспускательных путей, — подсказал доктор. — Есть еще простатит, сопровождаемый болями и неудобствами в общественных местах, дисфункция, отсутствие функции...

— У меня он не стоит.

— Но остальное все в порядке? Ну, ты, как говорится, пришел по адресу. У меня есть такое фантастическое лекарство, что у тебя не будет с этим проблем. Рецепт его приготовления я держу в секрете. Его называют “алура”.

— Сколько оно стоит?

Вуди Вудпекеру было пятьдесят семь лет, но он все еще носил на голове розово-зеленый гребень. Настоящее его имя было Алберт Шарма.

— Оно стоит недешево, — ответил доктор Джеронимо.

— Скажите, сколько?

Вуди Вудпекер был достаточно умен, чтобы не употреблять все это разнообразие стимуляторов и депрессантов, хотя без ограничений пил водку, джин, ром, всякое пойло типа “Белого Тигра”, “Черной Пантеры”, “Зеленого Дракона”, а также полынную водку, “Брут”, “Стерно”, “Чэпс” — список был длинным. Его пристрастие к “Сладкой Люси” закончилось, и все, что ему требовалось теперь, чтобы снова впасть в полупьяное состояние, — это выпить стакан комнатной воды.

— Две сотни за упаковку, — сказал ему аптекарь.

— Уууу! — заныл Вуди. — Дерьмо!

— Я понимаю тебя, мой друг. Но и ты должен понять, что это средство не похоже на те, что продаются везде. Без этой штуки твоей песне конец. Это сверхсекретное открытие Ассоциации развития сексуальных исследований. Его называют “алура”. А расшифровывается, как Автоэротичный Лютенизирующий Реагент. Даже небольшое его количество дает высокие результаты. Его используют разведчики-импотенты, чтобы выудить информацию у женщин. Я сделаю твой член таким твердым, что им можно будет стену продолбить. Так что гони две сотни за упаковку этого волшебного средства — и дело сделано!

— У-угу, — сказал Алберт Шарма, пытаясь высчитать, насколько ему придется повысить цены на кассеты, чтобы вернуться сюда с двумя банкнотами. Кличка Вуди Вудпекер, Лесной Дятел, приклеилась к нему лет шесть назад, а до того его знали как Человека-дерево. И сейчас уже казалось, что эта кличка больше подходила ему, чем собственное имя, ибо в ней чувствовалась мелодика улицы. Теперь он работал на свой имидж, болтая всякую чепуху, говоря, что у него голова, как у дятла, и тому подобные глупости. Иногда панки сооружали у него на голове гребень и красили его в розово-зеленый цвет.

А прозвали его так, потому что по деревьям он мог угадывать судьбы людей. Пить Алберт Шарма начал несколько лет назад. И теперь, когда он смотрел на любой кусок дерева, ему виделись лица. Если вы по профессии плотник, это может обернуться для вас большими неприятностями, одно всегда влечет за собой другое. Вот так опустившийся плотник Человек-дерево оказался на улице среди грешных людей.

— Что скажешь, брат? — спросил доктор Джеронимо, который жил несколько лет в племени команчей, где выучил некоторые рецепты, освоил ворожбу и колдовское лечение. От рабочих Омахи он выучился предсказывать судьбу. Эти знания он использовал для своей книги толкования снов. Кроме того, он получал небольшие доходы от продажи лекарственных трав и корней.

— У меня нет двух сотен. Но ты знаешь Дьюса, не так ли?

— Да, — сказал он, — с “дьюсом” тоже нынче нелегко, но такова цена.

— Нет, доктор. Я спрашиваю, ты знаешь бандита по имени Дьюс? Дьюс Юнгер?

— Как ты сказал?

— Ты его знаешь. Главарь банды, предводитель “Пламени”!

— О да. Я знаю этого человека. Ну и что?

— Я кое-что придумал.

— Что же?

— Я слышал, что он обещал три сотни любому, кто сообщит ему имя убийцы мистера Три.

— Нет, ты же приличный немолодой джентльмен, и я думаю, тебе не следует с ними связываться.

— Но мне нужна эта штука. И если он даст мне три сотни и я смогу купить это лекарство, то у нас с Мэй будет настоящий медовый месяц.

— М-м-м...

— Слушай! — Вуди наклонился к доктору Джеронимо, дыша на него перегаром и распространяя крепкий запах пота, заговорщически прошептал: — Я кое-что знаю.

— Да?

— Я знаю, где он живет.

— Кто, Дьюс?

— Я знаю, где живет убийца.

— Да? — сказал доктор, почувствовав большое желание выпить. — Где?

— Под землей, — гордо сказал Вуди Вудпекер хриплым голосом.

Инстинктивно доктор Джеронимо почувствовал, что он не врет, — здесь действительно пахнет деньгами, и решил сунуть этому дурацкому старому хиппи полтаблетки сегодня. Пусть разузнает побольше об убийце.

— Под землей? — сказал Джеронимо, вопросительно подняв брови.

— Да. Я видел, как он убил мистера Три огромной цепью и как пытался прикончить второго, которого зовут Лестер. Потом я выследил, куда он пошел. Мы с Мэй видели люк, в который он спустился, но не заметили, чтобы он оттуда выходил. Но Мэй видела, как он вылез из другого отверстия, через квартал. Совершенно случайно. Поэтому мы вычислили, что он прячется в канализационной системе. Вы можете связаться с Дьюсом и сообщить ему, что я знаю место, где прячется убийца?

— Но, послушай, ты уверен? Ведь это очень серьезно, брат. Я имею в виду, вы с Мэй случайно не перепили “Люси” и не пригрезилось ли вам все это?

— Ха. Шутишь? Нет. Этот парень живет там, внизу. Я приведу Дьюса прямо к нему и получу свои денежки. Три сотни долларов. О'кей?

— Ну хорошо. Я тебя позову. Правда, я не знаю, где сейчас Дьюс. — Джеронимо попытался щелкнуть пальцами, но у него ничего не получилось. — Но я постараюсь его найти. У меня есть кое-какие задумки, но я тоже хочу получить свою долю. Скажем, процентов тридцать. Идет?

— Как это?

— Если ты получишь триста долларов, сто из них возьму я. Это будет справедливо. Таким образом ты заимеешь средство, а я стодолларовую бумажку за помощь тебе. Что ты на это скажешь?

— О да, я думаю, это будет о'кей.

— Хорошо. А сейчас, мистер, нам нужно быть абсолютно уверенными, на все сто и один процент.

— А?

— Так ты можешь найти того парня, который убивает людей, он все еще там, под землей?

— Да.

— Ты уверен? Я не хочу, чтобы Дьюс Юнгер и полсотни его головорезов раскроили мне череп, потому что ты ошибся, понял?

— Я не ошибся, док. Я сам видел, как он спускался и поднимался. Не всегда в один и тот же люк, но точно знаю, что сейчас он там, — забормотал Вуди. — Но я хочу сначала деньги.

Доктор закивал.

Человек с головой, похожей на пушечное ядро, почесал в затылке и, подумав минуту, опять спросил:

— Не ошибаешься?

— Нет, доктор Джеронимо. Я знаю, где этот большой парень, который убивает людей. Может, начнем действовать скорее?

— Да, у-гу, — ответил тот, беря большую книгу.

— Доктор Джи!

— Что? — спросил он, листая телефонный справочник. — Чего тебе?

— Эта “алура”... Я имею в виду, как быстро она действует?

— Мгновенно, — ответил ему чародей, поднял трубку и стал думать: набирать номер или нет.

— Мгновенно? — спросил Вуди недоверчиво.

— Ты справишься с этой малышкой, — кивнул доктор, набирая номер, — ты сможешь трахнуть даже собаку.

“Пламя”

ЧЕТВЕРО парней из банды “Пламя” слонялись во дворе Васена вокруг жалкой хижины, которая служила им как бы офисом и на бумаге принадлежала Полу Мэйсвинклу. Он купил весь двор, как он любил говорить, “под ключ”, у бывших владельцев — братьев Васена, когда старший из них заработал тяжелое “свинцовое отравление”.

Но затем двором заинтересовался главарь банды, которого звали Дьюс Юнгер, и предложил Полу кое-что обдумать. Он сказал что-то вроде: “А хочешь, мы будем присматривать за этим местом, а тебе доплачивать, а то вдруг однажды кто-нибудь придет сюда и разрежет твое чертово горло от уха до уха...”

Так это место стало центром притяжения разного сброда, который ошивался в графстве Кук, Иллинойс. В духе свободного предпринимательства клуб мотоциклистов “Пламя” начал быстро разрастаться, не только контролируя значительную часть рынка, но и делая большие деньги на сборе утильсырья. Когда предприимчивые компаньоны — доктор Джеронимо и его адъютант Вуди Вудпекер приехали сюда, они застали Дьюса Юнгера за мирной беседой.

— Этот грязный ублюдок, твою мать, — объяснял он, обращаясь к одному из тех, кто занимался утильсырьем, — приходит сюда, может быть, раз в полгода со своей крошечной дробилкой, и, знаешь, ты даже не можешь выругаться перед этим мудилой, сукиным сыном. Он приводит сюда свой трактор, как будто является владельцем этого места, и, знаешь, я не могу этого выдержать и считаю каждый мотоцикл, который он разбил. Мы начали с номера 172. Что-то вроде этого, и закончили на номере 164 — этот жадный осел лишил нас восьми машин. Восьми, в его Бога душу мать, машин, понял? Я не верю в это!

— Да, какая-то чертовщина, — согласился один из его телохранителей.

— И ты даже не можешь выругаться перед этим ублюдком. Ты ведь в курсе. Что ты на это скажешь? Назовешь шлюху вруньей? Нужно поймать его, это дерьмо.

— Нет, надо все же надрать ему задницу, — сказал парень по имени Ретард.

— Мудила! Он сам повалит тебя на землю, если ты повернешься к нему задом.

— Этот, мать его, был у Билли и получил двадцать три его машины. А потом этот невежда, мать его, сказал, что у него их только восемнадцать. Я никогда не видел столько раздавленного собачьего дерьма, поэтому хочу...

— Но, если мы немного “поработаем” там у них, то ты не сможешь потом узнать, сколько еще осталось. О, Господи, даже эта грязная сука, которая работает на Билли, сказала, что это самая высокая гора из восемнадцати мотоциклов, которую она когда-либо видела.

Их громкий смех был прерван стуком в дверь.

Двое из “Пламени”, на мотоциклах, сразу заметили две странные фигуры, которые направлялись к их хибаре. Рокеры спешились и подошли к ним:

— Вам что-нибудь надо?

— Да, сэр, — начал панк, прежде чем заговорил доктор Джеронимо. — Мое имя Вуди Вудпекер.

— Ну и что? — засмеялся парень, которого звали Мингус, — а я, черт побери, Дональд-Утка. У вас здесь какое-нибудь дело?

— Да, — ответил доктор травяных и оккультных наук. — Нам нужно повидать мистера Юнгера по очень важному делу.

— Ага, — сказал ему Мингус. — Хочешь, чтобы тебе надрали задницу, и потому привел с собой этого старого ублюдка. Послушай, у нас тут и своих ублюдков хватает.

Оба начали смеяться над своей шуткой.

— Сэр, — сказал Вуди, глядя на деревянную дверь, перед которой они стояли. — Я думаю, у вас есть кое-какие проблемы. За этой дверью, кажется, смеются, но, — он подошел ближе, — там сидят два врага. Посмотрите на это. — Вуди показал на пень, оставшийся от срубленного дерева. — Два настоящих великана-людоеда, огромные черепа с ядовитыми зубами и хмурая безглазая голова, я думаю...

— Убирайся отсюда, ты, ненормальный старый колдун, и прихвати с собой этого потрепанного осла, пока мы не вышибли вам мозги, — заорал, взбесившись, один из рокеров, тогда как другой член клуба безуспешно пытался подавить смех.

— Разреши мне все уладить, пожалуйста, — сказал доктор Джеронимо своему спутнику. — Сэр, у нас назначена встреча с мистером Юнгером, и если вы, джентльмены, хотите узнать, где находится убийца мистера Три, предлагаю вам сообщить мистеру Юнгеру, что доктор Джеронимо хочет видеть его. Смех тут же прекратился.

— Что ты там бормочешь о Три?

— Мы пытаемся вам объяснить, что пришли сюда, чтобы помочь мистеру Дьюсу найти виновника недавней трагедии.

Внутри хижины разборка приняла неожиданный оборот.

Ретард обратился к присутствующим:

— Вы слышали о Гризи? — Вопрос был риторическим; — Этот ублюдок написал своему брату, что женится.

— Где этот сумасшедший мудило сейчас, в Джефф-Сити или еще черт те где?

— Может, его стоит... того? — предложил еще кто-то.

— Нет. Он еще ребенок. Когда его арестовали, он сидел в Буневилле или еще какой-то детской тюрьме, а потом его перевели в Алгоа. Он ведь был в бегах, когда подался сюда. — Они засмеялись.

— Ты шутишь, парень?

— Этому дураку оставалось отсидеть еще три года из шести, но кто-то подбил его на побег. Всего-то три года. И он рванул. Поэтому мы и не видим этого мудилу. Его поймали.

Все решили, что это очень забавно.

— Во всяком случае, его брат получил письмо из Алгоа. Парень пишет, что женится. Брат попросил его прислать фотографию этой суки.

Стук в дверь прервал рассказ.

— У нас заседание, — крикнул Дьюс, не открывая дверь. — Ну?

— Так он сказал, пришли карточку этой суки.

Смех.

— И его брат прислал одну. Сука этого Гризи оказалась кривой. Он прислал фотографию 18-летнего гомосексуалиста Ронни.

Истерический смех.

— Ты веришь в это дерьмо? Он сказал, что Ронни выглядит, как кривая жена. Как кокетка, согнувшаяся, чтобы снять панталоны.

Визги в комнате.

— Любой дурак рехнулся бы в середине чертова шестилетнего срока в этой чертовой Алгоа! Дерьмо!

— Что там за чертовщина, к дьяволу?

Раскаты хохота наконец немного поутихли, и они услышали громкий, настойчивый стук в дверь.

— Что там такое, вашу мать? — крикнул Дьюс.

— Эй, Дьюс!

Дверь открылась, и они увидели несколько лиц. Вошел Мингус:

— Думаю, сначала лучше проверьте это дерьмо. — Он закрыл дверь за собой. — Тут приехал какой-то колдун, называющий себя Джеронимо или еще каким-то чертовым дерьмом, вместе со старым крашеным психом. Они слышали, будто ты дашь три сотни долларов любому, кто скажет, где находится убийца Три. Они клянутся, что выдадут его.

В комнате стало тихо, и все повернулись в сторону Двери, когда Дьюс кивнул, разрешая посетителям войти.

— Вы, двое, входите, — скомандовал Мингус.

Доктор Джеронимо и Вуди вошли спокойно и даже с достоинством, соответствующим моменту.

— Мистер Юнгер, — начал аптекарь, — этому джентльмену известно, где скрывается человек, который вас интересует. Он может вам показать.

— Да, сэр, — подтвердил его спутник. — Я знаю, где этот убийца.

— Это верно? — сухо спросил Дьюс.

— Да, сэр. А вы дадите мне обещанные триста долларов, как говорили?

— Где он?

— В канализации. Он прячется в канализации под землей.

— Бога ради, уберите отсюда этих ублюдков, — предложил один из присутствующих.

— Нет. Не надо, — улыбнулся Дьюс. — Я чувствую, что эти двое говорят правду.

Он грозно посмотрел на Вуди Вудпекера своими хищными глазами и немного погодя улыбнулся:

— Я уверен, что мы победим в этой схватке.

Каторжник

Дэниэл Банковский спит в прямоугольной накопительной емкости RY-7 (вход 20), примерно на двенадцать с половиной футов ниже городских улиц, располагаясь на пересечении труб, которые ведут к дренажной системе, соединенной с главными сборниками. Если бы вы разглядывали трубы с воздуха, то увидели бы большую букву “У”, чье нижнее основание соединяется с “О” оборудования хранилища. Все это оборудование залегает очень глубоко, и именно сюда потоки талого снега и дождевой воды льются из канализационных труб, заполняя емкость при переполнении коллекторов.

Банковский спит в накопительной емкости для стока воды на приспособлении, которое специально соорудил здесь, но это только его тело. Душой мальчик Дэнни далеко отсюда, он видит во сне другое место и другое время. Провинция Куанг Чи в Южном Вьетнаме, где катится грузовик, заполненный мужчинами, которые что-то говорят. Он едет по очень опасному отрезку дороги. За рулем мрачный, прыщавый юнец с плохими зубами. Он ведет грузовик на одной скорости, чуть ускоряя и чуть притормаживая при необходимости.

— Стоп! — кричит вдруг Каторжник. Никакого эффекта.

Палец, размером и твердостью похожий на стальной крюк, начинает колотить по мощным стенкам грузовика.

— Останови!

И тут Каторжник совершает нечто. Машина только замедляет ход, угрюмый юнец засуетился, чтобы ее остановить, а Каторжник уже хромает назад к своему рюкзаку.

— Получи, — кричат оставшиеся в машине солдаты.

Они выкрикивают всякие прозвища, похабщину, и грузовик сотрясается от хохота.

Он улыбается, подумав, как легко ему бросить в них бомбу, чтобы тоже повеселиться и посчитать секунды до взрыва. И во сне он тоже улыбается этому. Он плетется по направлению к близлежащим деревьям с рюкзаком, который весит больше всех тех людей в грузовике.

На плече у него легкий пулемет М-60 и шесть перекрещенных патронташей. Каждый содержит сотню пуль. Он хорошенько спрятал осколочные гранаты. Его тракторная цепь находится в специальном кармане. Есть также охотничий нож размером с небольшой палаш.

Его рюкзак, как переносной дом. В нем два пончо, два подшипника, две цепи, специальная сетка от москитов, которая сложена аккуратно, как парашют, скрученный четырехмиллиметровый майларовый шланг, взрывное устройство, клещи для разрезания проволоки, веревка, огнепроводные шнуры, дымовая шашка М-18, посуда, пара носков, бутылка сока, таблетки, спички, С-4 и так далее и тому подобное — много мелких предметов.

Затем его “пирожки”. Каторжник называет эти мины маленькими пирожками, и они действительно похожи на пирожки. Он в восторге от них. Он знает, как коротышки любят приходить ночью, просачиваясь через смешное легкопреодолимое проволочное заграждение, как они любят раскручивать их, и, когда эти штучки взрываются, получают в подарок летящую смертоносную сталь. Каждый из таких “пирожков” весит три с половиной фунта — Каторжник таскает их шесть.

У него есть все — от веревки до специальной пластиковой коробки, содержащей кольца взрывателей, которые он использует для своей ловушки. В его рюкзаке лежит провиант тридцати наименований: мгновенно разваривающийся рис и креветки, спагетти, телятина и свинина, другие консервированные продукты. Их можно приготовить, добавив обыкновенную питьевую воду. Он носит с собой также коробочки с солью, сахаром, кофе и другими вещами, которые вносят разнообразие в его обычный рацион. Задняя сторона его рюкзака забита пластиковыми бутылками с двадцатью двумя литрами фруктовой воды и двумя литрами “Дикой Индюшки”. Кроме того, он несет какие-то вещи на ремнях и в подсумках — тут и средство против насекомых, и полевая форма, и другое необходимое имущество, превращающее его в машину-убийцу.

Каторжник — человек-машина, предназначенная для борьбы и выживания. Он несет с собой все — от табака и зубной щетки до туалетных принадлежностей. Его рюкзак невозможно оторвать от земли. В его левой руке или на плече, на специальном ремне, — М-60, а в правой — огромная пластиковая катушка проволоки. Эта проволока предназначена для засады.

Только увидев издалека густые деревья, он чувствует, что снова сегодня ночью будет убивать людей, много, много людей. Он физически ощущает это. Но не сейчас. Он берет себя в руки, думая о том, насколько легко ему будет крушить сегодня этих оккупантов.

Темнеет быстро, и он начинает идти быстрее, уже не хромая. Огромная улыбка расплывается у него на лице. Улыбка с ямочками на щеках. Вот он какой! Он родился, чтобы убивать. Сегодняшняя ночь — это ночь больших убийств, если ему повезет. Его цель — уничтожить как можно больше маленьких людишек. Он знает, как это делается.

Дэниэл надеется, что добыча сегодня будет. Если их будет двое, одного он может убить медленно, поиграв, прежде чем прикончить. Медленно погасить свет в его глазах. Он вспомнил, как это было вчера ночью, и чуть не расхохотался. Он поднял свой М-60 на плечо и взял катушку с проволокой в другую руку, чтобы достать цепь из кармана. Где же эти кольца взрывателей? Ах да, в рюкзаке.

Влага капала с листвы, она падала вниз, впитываясь во вьетнамскую землю, давая возможность деревьям расти все выше, возвращаясь деревьями и опять питая их. У деревьев здесь большие листья, чтобы ловить побольше влаги, и так по кругу, который всегда его интересовал. О деревьях он думал, как о людях. Проводя много времени в джунглях, в зарослях, он настолько хорошо узнал жизнь деревьев и все с ними связанное, как будто прожил здесь всю жизнь. Он знал названия деревьев, мог отличать их и даже разговаривал с ними. Иногда ему казалось, что деревья ему отвечают.

Красный мяч солнца опять пропал. Ему показалось, что он нашел то место, которое высмотрел еще с дороги. Отлично. Он обоснуется здесь, среди деревьев.

Если они придут, он сможет осуществить свой план сегодня ночью. Он планирует расправиться с восемью или даже с десятью коротышками, если тщательно продумает все детали и, конечно, если ему повезет. Он подумал, что сможет убить даже дюжину этих человечков, главное — тщательнее устроить засаду.

Сначала он снимет свой М-60, патронташ и разрывные бомбы, аккуратно положит рядом с катушкой. Потом сбросит рюкзак и поищет щипцы для резки проволоки. Очень важны кольца взрывателей. Он выворачивает свои карманы. Теперь надо все расставить.

Он поднимает разрывные гранаты и, ломая ветки и сучья, пробирается по тропе.

Ветки хлещут его по лицу, разжигая в его голове горячую жажду убийства. Он заберет много жизней, прежде чем пройдет ночь, и ему все равно, чьи жизни он заберет. Но он понимает, что ему нужно очень тщательно к этому подготовиться. Он и раньше планировал все с крайней осторожностью и большой сосредоточенностью.

Стемнело, и он закончил расставлять разрывные гранаты по обеим сторонам тропинки. Сначала он зарядил их, затем положил их в гнезда и снабдил взрывателями, чеки которых прижал, но не привязал, так что их можно было освободить. Параллельно уложил взрывные кольца. Все это замаскировал настолько, насколько возможно.

Когда все это скручено проволокой и укрыто, он прилаживает проволоку к детонатору, оставив небольшую петлю. Эту работу, конечно, лучше выполнять при дневном свете, но ему темнота только на руку. Он знает, что можно увидеть, а что нет, когда стемнеет.

Сейчас он спешит обратно и с другого конца прикрывает проволоку листьями и ветками. Он весьма опытен в этом — он это проделывал сотни раз. Он набрасывает на гранаты листья и, в последний раз проверив все, двигается назад, уничтожая любой знак, который мог бы его выдать.

Он растягивает сетку против москитов над засадой и быстро забрасывает листьями.

В последний раз он идет по тропе к завалу, полностью замаскированному вьющимися растениями. Один раз он чуть не падает на свой толстый зад, поскользнувшись, но вовремя удерживает равновесие. Наконец он минует заминированное место, и этот путь кажется ему вечностью.

Он стоит не дыша, еще раз обдумывая все. Вспоминает каждый свой шаг. Он установил восемь разрывных гранат и два “пирожка”. Использовал все веревки, соединив их между собой и с кольцами. Они-то и взорвут остальные мины и осколочные гранаты на тропе, по которой, как он полагал, пойдут они сегодня ночью.

В своем деле он настоящий мастер. Однако сейчас чувствует, что не все хорошо. Но ошибки быть не должно.

Со скрежетом он опять начинает все продумывать, сконцентрировавшись на каждом своем движении, на каждом шаге, вспоминает все от того момента, когда выбрал место для засады, до того, как разобрал свой рюкзак, установил параллельные кольца взрывателя и обмотал проволокой. Он вспоминает, что у него в кармане лежат кольца с чеками от гранат, и выкладывает их.

Все дело в основной проволоке. Хитрость заключается в том, что главная проволока, соединяющая разрывные гранаты, касается проволоки, которая соединяет гранаты с чеками и кольцами, так что, когда дернут за основную проволоку, гранаты выскочат из гнезд, одновременно обнажая запалы, и взорвутся. Все гранаты, кроме двух. Эти — дополнительная страховка.

Обдумав все, Каторжник осматривается, как бы сливаясь с окружающей природой. Он неподвижен, растворился в черноте. Фактически его совсем не видно. Глаза его полузакрыты. Он спокоен, как скала, он слушает.

Он слушает симфонию ночи — насекомые, звери, птицы. Все, от кваканья лягушек до стрекотания сверчков, постепенно накладывается слой за слоем на другие шумы. Здесь обитают большие кошки. Ему нравятся эти животные, и он не желает им зла, хотя не прочь убить пару. Он терпеливо слушает, все еще стоя на своих усталых, ноющих ногах. Но он уже не ощущает этого.

Он почувствовал, что к нему присосалась пиявка, но его это не беспокоит. Для него боль, укол или зуд, то же, что для вас легкие покалывания в спине. Он боится, что его искусают москиты, но если вы начали бы отгонять их от себя, уничтожать, взбешенные их укусами, то он остается безразличным. Иногда он пользуется средством против москитов, но сегодня не сделает этого. У его добычи не должно быть ни одного шанса спастись. Всякие средства — это запах, а у этих коротышек хорошее обоняние.

Наконец Каторжник чувствует, что спокоен, и ночь заодно с ним. Даже лодыжка перестает беспокоить его. И никакой усталости. Бдительность его возрастает. Он опасается, что его могут заметить. Но скоро появится туман. Ему это нравится. Ему это очень нравится, он погрузится в этот туман. Он не дурак. Он читал про Джека-Потрошителя. Себя он тоже считает Джеком-Потрошителем, который сейчас ждет спасительного тумана. Ну, давайте же, маленькие людишки, я вас убью, убью вас, убббьююю ввааассс, уббббьююю ввасс. На него накатывается горячая волна, но пока еще рано.

И опять он ощущает прилив ярости, к счастью, непродолжительный. Он расправляет плечи и отдается деревьям, туману и ночи. Он слышит далеко за рамками человеческого слуха, как все ночные существа. Он видит далеко за рамками человеческого зрения, хотя, казалось, видимость сейчас нулевая.

Он сжимает в ладони цепь, надевает на себя еще один патронташ, но, передумав, снимает его. М-60 он устанавливает в нужную позицию и кладет перед собой еще две разрывные гранаты. Он вспоминает, что забыл сделать, — достать бесшумный пистолет. Ладно, ничего страшного. В другой раз. Он вынимает свой охотничий нож.

Некоторое время Каторжник позволяет себе помечтать о том, как схватит человека сзади, свернет ему подбородок влево (как это делаете вы, когда хотите открыть банку с пивом, хотя он потратит на это даже меньше энергии, чем вы). Потом откинет ему голову назад и вонзит в шею острое стальное лезвие, чувствуя, как кровь льется у него по руке. За мгновение он превратит человеческое тело в месиво, в груды грязи. Приятные мысли.

Он чувствует, что его лицо слегка дернулось, и широко улыбается. По телу расплывается тепло. Немного расслабившись, он опять напрягается.

Как обычно, он безошибочно угадывает позу, в которой должен ждать. За его спиной непроходимые джунгли, колючие кустарники, обеспечивающие ему безопасность. Впереди — то же самое. Он знает, что эти людишки подойдут либо слева, либо справа, если они вообще сегодня придут. Тогда он позволит этому начаться.

Маленький Дэнни поворачивает кран. Он позволяет своему мозгу оставаться девственно чистым. Вот безупречно ровная, обжигающая белым жаром, раскаленная сфера бесконечного размера, он прокалывает ее маленькой иглой, дырявит ее, как вы проткнули бы белый надувной шар, и позволяет черноте вливаться в сферу, охлаждая ее.

Он представляет себе этот поток чернильной жидкости, который медленно заполняет все видимое пространство, как поднимающаяся черная вода в белой вазе. Дэнни позволяет черноте округлиться, образуя крышку пианино, и эта крышка превращается в тикающий метроном, метроном его мамы.