Сестры Чалмерс (№3) - Каролина и разбойник

— Я любил ее.

— Она была толстой?

Гатри расхохотался.

— Нет, но почему, черт возьми, ты спрашиваешь меня об этом?

Каролина кокетливо повела плечами.

— Вы дали понять весьма определенно, что предпочитаете толстушек.

Гатри усмехнулся.

— Мне было девятнадцать, почти двадцать лет, когда я женился на Анне. В то время я, не задумываясь, любил всех женщин подряд…

На веранде царил полумрак, и бледная луна не могла рассеять его. Чуть заметный свет пробивался из гостиной сквозь занавески. Ободренная слабым освещением, Каролина осторожно стащила со лба Гатри повязку для глаза.

Она не удивилась, увидев под ней совершенно здоровый глаз зеленого цвета. Гатри охнул от неожиданности и добродушно усмехнулся.

— Прости, — сказал он хриплым голосом, — я хотел сам рассказать тебе об этом маскараде.

— Зачем вы носите эту повязку?

Гатри встал, повернулся спиной к Каролине и взялся руками за перила веранды.

— После войны мне пришлось переезжать с места на место. Я должен был избегать злодей, с которыми встречался в годы войны.

Каролина похолодела.

— Неужели вас разыскивают за какое-нибудь преступление? — спросила она приглушенным от страха голосом.

Он повернулся к ней, сложив руки на груди.

— Не совсем так. Но у меня было мало друзей среди янки.

— Вы совершили что-то дурное? — допытывалась Каролина. Она почему-то была уверена в этом.

Гатри вздохнул.

— Я убил человека.

— Но ведь была война…

— Это случилось после войны, Каролина.

Она отвернулась. Пальцы ее рук, крепко сцепленные, лежали на коленях.

— Конечно, у вас были основания…

— Это как посмотреть, — сказал Гатри, — откровенно говоря, я никогда особенно не жаждал обсуждать этот вопрос с юнионистским судьей. До тех пор, пока я не встретил Адабель и не нашел медный рудник там в предгорье, я собирался до конца жизни вести кочевой образ жизни.

Каролину покоробило его напоминание о том, что в Шайенне Гатри ждала женщина, способная повернуть его жизнь в другое русло. Она понимала, однако, что это не должно было ее интересовать.

— Я хочу знать обстоятельства убийства, — повернулась она к нему. — Расскажите мне, пожалуйста, что случилось?

Он продолжал стоять, прислонившись к перилам веранды, со скрещенными на груди руками, и хотя у него был удобный случай заключить Каролину в объятия и поцеловать, как тогда, в биваке, Гатри не двинулся с места.

— Почему ты спрашиваешь об этом?

— Потому что я не могу иметь дело с убийцей, — ответила она тихо, но решительно.

Несмотря на слабое освещение, Каролина заметила, как запрыгали желваки на его скулах.

— Вот как! Но ведь ты, кажется, не прочь вступить в брак с одним из них?!

Каролина сохраняла спокойствие. Как бы мистер Хэйес не был неприятен ей, она все же нуждалась в его помощи и не должна была забывать об этом.

— Я твердо уверена в невиновности Ситона. Вы же прямо признали, что…

Гатри махнул рукой.

— Убитого я хорошо знал во время войны, — сказал он уверенно. — Он заслужил свою участь.

— Я могу идти к шерифу, — обострила разговор Каролина, хотя понимала, что никогда не сделает этого. Она вдруг поняла, что Гатри невольно дал ей в руки оружие, которое она могла использовать против него самого.

— У тебя нет доказательств, — сказал Гатри. Глаза его внимательно смотрели на Каролину, однако уловить Их выражения она не смогла.

— Но кто-нибудь где-нибудь, вероятно, имеет такие доказательства! — пожала она плечами.

Неожиданно он сделал шаг вперед и взял ее ладони в свои мозолистые сильные руки. Затем так же резко отпустил их.

— Все останется так, как я сказал, Каролина! — произнес он после продолжительного тягостного молчания. — Если Флинн виновен, его повесят. Благодарю за ужин. — С этими словами он повернулся и пошел большими шагами по дорожке к выходу. Его конь был привязан к столбу у самого частокола забора.

Каролина поспешила за ним.

— Я хочу быть с вами, — пролепетала она, — когда вы поедете в Ларами.

Гатри напрягся и, медленно повернулся к Каролине. Он забыл о том, что нужно садиться в седло.

— Нет! — сказал он.

— Да! — ответила Каролина сквозь стиснутые зубы.

ГЛАВА 4

На следующее утро Гатри запряг мерина в повозку и поехал в город за покупками. Тоб сидел сзади с гордым видом. Повязку для глаза Гатри выбросил, то ли уступив Каролине, то ли устав опасаться призраков минувшей войны.

На складе торгового центра его ждало письмо, от которого исходил тонкий аромат лаванды. Улыбаясь, он запихнул конверт в карман рубашки. «Каролина ошиблась, — уверял он себя. — Адабель не была толстой. Она была пышной и аппетитной, как рождественская индейка».

Пока кладовщик, низкорослый, худощавый тип с клочками рыжих волос вокруг веснушчатой лысины, доставал с полок товары согласно списку и распихивал их по ящикам, Гатри осмотрелся.

Аккуратный ряд книг выстроился на полке в углу склада. Гатри внимательно изучил названия книг, проводя пальцем по твердым корешкам их переплетов. Для него богатство воплощалось прежде всего в полках, заставленных книгами. При виде книг его охватила ностальгия по усадьбе Мактавишей в Виргинии, называвшейся «Ивовая рощи», по добрым традициям жизни на Юге, которые, увы, ушли безвозвратно в прошлое.

Когда Гатри взял в руки томик Суинберна, у него перехватило дыхание. Однако усмешка тотчас скривила его рот: слой пыли, которая посыпалась с обложки книги, когда он открыл ее, красноречиво свидетельствовала о любви к поэзии владельцев ранчо, рудокопов и овцеводов вокруг Болтона.

Гатри сдул пыль и перелистал страницы. Когда он построит дом на окраине города, то выделит в нем целую комнату для библиотеки. Так было в «Ивовой роще».

— Могу уступить вам эту книгу подешевле, — внезапно зазвучал голос кладовщика, прервавший размышления Гатри.

Гатри полагал, что он один в помещении, и не заметил, как кладовщик подошел к нему. Вероятно, он стал слишком беспечен, потому что увлекся Каролиной.

— За сколько? — спросил он у кладовщика.

— За пять центов, — ответил тот твердо.

— Пойдет, — сказал Гатри, передавая кладовщику книгу и отходя к ближайшему окну. Он ухватился пальцами за подтяжки и стал смотреть, что происходит на улице.

Тоб терпеливо ждал хозяина, сидя в повозке и бросая взгляды в сторону салуна «Адский камень и вертел», расположенного чуть ниже по улице. «Вероятно, он мечтает о хорошей порции ирландского виски», — подумал Гатри с улыбкой.

Он хотел было отойти от окна, как вдруг увидел Каролину, сходящую с тротуара, чтобы перейти на другую сторону улицы. Пока он решал, окликнуть ее или скрыться, Каролина заметила Тоба. Тотчас она направилась через дорогу к повозке. Выглядела Каролина довольно привлекательно в платье из шотландки, отделанном белоснежным кружевом.

Гатри вышел из лавки, думая про себя, что все равно ему от нее не скрыться. Впрочем, он и не хотел скрываться.

— Почему ты не в школе? — спросил он, касаясь полей шляпы и стараясь быть приветливым, словно он и не произносил тех резких слов вечером перед домом Каролины.

Она горделиво вскинула голову. На мгновение он окунулся в бездонную глубину ее темно-карих глаз. Гатри попытался скрыть охватившее его волнение.

— Сегодня суббота, мистер Хэйес, — ответила Каролина на его вопрос. Хотя лицо девушки было довольно приветливо, ее губы не улыбались. — Очень рада, что вы, наконец, сняли эту нелепую повязку для глаза.

Внезапно Гатри представил, как он бережно укладывает Каролину на зеленую сочную траву рядом с журчащим ручьем и обучает ее гибкое податливое тело науке наслаждения. Он почувствовал, как напрягается его естество.

Затем Гатри вспомнил об Адабель и провел рукой по карману, из которого выглядывал душистый конверт.

Каролина заметила его движение и увидела конверт. На секунду в ее глазах вспыхнула ярость, но, справившись с ней, Каролина спросила как ни в чем не бывало:

— От Адабель?

Гатри кивнул, широко улыбаясь: он заметил ревность Каролины.

— Надеюсь, что все еще верны своему обещанию помочь мне? — сказала она.

По правде говоря, Гатри надеялся, что после их разговора прошлым вечером Каролина оставит свою безрассудную идею о спасении ее красавчика из тюрьмы. Теперь же он понял, что ошибался.

Он вновь сослался на Адабель как причину своего нежелания принять участие в реализации плана Каролины, хотя и понимал, что это выглядит как трусость.

— Я не уверен, что моя будущая жена одобрила бы решение помочь тебе.

Каролина прищурилась и подошла к нему ближе. Она явно возбуждала Гатри: его естество напряглось еще больше.

— Уверена, что ваша будущая супруга не одобрила бы и поцелуй, которым вы одарили меня на днях, — сказала она.

Гатри сорвал с головы шляпу и натянул ее снова. «Проклятье, эта девица переходит границы!»

— Если ты не прекратишь угрожать мне, — сказал он, раздражаясь, — нам придется начать драчку, которую я выиграю. Обещаю тебе.

— Послушайте, по-моему, угрожаете вы! — парировала Каролина, вскинув темную бровь.

С подросткового возраста, когда одна из кузин Джекоба выхватила у него любимую рогатку и бросила ее в колодец, Гатри не испытывал столь страстного желания схватить негодную девчонку, задрать ей юбку и как следует отшлепать.

Он оскалил зубы в ухмылке:

— Позволь мне еще раз напомнить тебе, что именно ты нуждаешься в моей услуге.

Его напористость подействовала на Каролину — она побледнела и отодвинулась от него, однако гордость молодой женщины все еще давала о себе знать.

— Как я вам уже говорила прошлой ночью, — понизила она голос, чтобы не слышали прохожие, — если вы не поможете, я буду действовать в одиночку.

Гатри понимал, что ему следовало бы продемонстрировать равнодушие к ее намерению, однако сама мысль о том, что она могла бы совершить такое безрассудство, была невыносима.

— Почему бы тебе не найти приличного парня, чтобы дурачить его? — прошептал он, испытывая неудобство от посторонних взглядов, — тогда бы ты забыла про этого хорька в Ларами.

Ее глаза вспыхнули гневом. Однако она спокойно ответила:

— Школьный год закончился вчера. Теперь мальчики могут помочь своим отцам в весеннем клеймении скота. Нет причины для того, чтобы я воздержалась от поездки в Ларами.

С этими словами она повернулась и пошла к зданию почты. Гдтри не осмелился прикоснуться к ней, тем более взять за руку. Он выругался, заставив Тоба пугливо тявкнуть с повозки, затем повернулся на каблуках и стремительно направился к салуну «Адский камень и вертел»; за ним бежал Тоб.

После почты Каролина зашла в магазин дамской одежды, расположенный через улицу.

Гипатия Фурвис улыбнулась ей в знак приветствия.

— Привет, Каролина! — сказала она своим певучим голосом. — Что тебя интересует? Может, ты хочешь выбрать весеннее платье для танцев?

Никто не приглашал Каролину танцевать, и дрянная девчонка Гипатия отлично знала это. Ей нравилось дразнить свою давнюю школьную подругу. Гипатия не могла простить Каролине победу на конкурсе правописания в 8 классе, когда имя Каролины было напечатано в газетах не только в Болтоне, но и в Ларами и Шайенне. Кроме того, Гипатия тоже имела виды на Ситона Флинна.

— Да, я хочу выбрать платье, — сказала Каролина с неожиданной решимостью, хотя обычно она сама шила себе одежду.

Гипатия, низкорослая, невзрачная девица, с крупными зубами и вьющимися волосами цвета полевой мыши, казалась озадаченной словами Каролины.

— Вероятно, тот неопрятный рудокоп посоветовал тебе зайти сюда? — сказала она, выбирая платье подходящего размера. — Говорят, что ты очень дружна с ним!

— В самом деле? — удивилась Каролина. — Я не думала, что люди так интересуются моими личными делами.

Гипатия не могла остановиться, ей так хотелось заставить Каролину покраснеть.

— Он проводит много времени в салуне, — говорила она, наглея. — Он носит эту ужасную повязку на глазу, как пират из бульварного романа. Не пойму, что ты хочешь от него?

Легкое ажурное платье из розового кружева особенно привлекало внимание Каролины, и она сняла его с вешалки, чтобы примерить. В другое время она не стала бы выбирать такое дорогое, изысканное платье, но сейчас она с бьющимся сердцем приложила его к груди и любовалась своим отражением в зеркале.

Цвет платья подрумянивал ее щеки и оживлял взор. Если она не ошибалась, кружевная оборка на глубоком вырезе лифа полнила ее грудь.

— Сколько стоит это платье? — спросила она, поглощенная своими мыслями и равнодушная к репликам Гипатии.

— Оно стоит больше, чем может себе позволить школьная учительница, — ответила Гипатия самодовольным тоном.

После этого ничто не могло удержать Каролину от покупки этого платья, сколько бы оно ни стоило.

— Я беру его, — сказала Каролина.

Гипатия раскрыла рот от удивления. Затем она выхватила из рук Каролины платье.

— Отлично, — прошипела она, — но не пытайся завтра возвратить это платье, когда поносишь.

Возможно, Каролина и радовалась бы покупке, следуя за Гипатией к прилавку для оплаты, если бы не то обстоятельство, что у нее не было кавалера для танцев этим вечером. И это обстоятельство делало ее покупку бессмысленной.

В рассеянности Каролина заплатила за платье значительную сумму своего скудного заработка и вышла из магазина с большой белой коробкой под мышкой.

Гатри выходил из салуна, когда она ступила ногой на тротуар. Тоб трусил рядом с ним, облизываясь.

Каролина набралась храбрости и направилась к Гатри через улицу, посматривая в обе стороны.

— У меня есть к вам еще одна просьба, — начала она без предисловий, остановившись прямо перед Хэйесом. — Я заплачу вам, если нужно.

Гатри подозрительно оглядел ее.

— Ну, что еще?

— Сегодня будут танцы в школе, — сказала, храбрясь, Каролина. — Я хотела бы, чтобы вы меня сопровождали.

Его зеленые глаза заморгали. Каролине показалось, что лицо Гатри передернулось, прежде чем он начал говорить.

— Ты хочешь заплатить мне за то, чтобы я повел тебя на танцы? — спросил он. — Вы, оказывается, любите меня больше, чем допускаете это сами, мисс Чалмерс!

— Я совсем не люблю вас! — гордо ответила Каролина. — Просто у меня есть, скажем, причины пойти на танцы.

— Полагаю, что есть, — сказал Гатри сухо. — Ты, видимо, ничего не делаешь без расчета с тех пор, как родилась?

Каролина старалась не выходить из себя, и это было тем более трудно, что Гатри явно потешался над ее трудностями.

— Итак, вы пойдете со мной или нет?

Гатри вздохнул и вальяжно снял свою шляпу.

— Сочту за честь, мисс Каролина, — сказал он, едва заметно подрагивая губами, в то время как его глаза весело искрились. — Я никогда не позволю, чтобы леди платила за мое внимание к ней. И не хочу изменять своему принципу даже с тобой.

Каролина вспыхнула в ответ на язвительную тираду Гатри, но поблагодарила его.

Тот надел шляпу, все еще потешаясь над ее замешательством. Было что-то дерзкое в его поведении, несмотря на обходительную речь.

— Я буду примерно в семь вечера возле твоего дома, — сказал он. — Будь готова к выходу в это время.

Каролина избегала встречаться с ним взглядом. Она понимала, что в его глазах не будет ничего, кроме насмешки. У нее же ушло много сил на сохранение самообладания. Каролина кивнула ему в знак согласия, повернулась и быстро удалилась. Все время пути к дому ее щеки горели от стыда.

Мисс Этель с удовольствием копалась в цветочной клумбе. Она поднялась на ноги, когда увидела Каролину, входившую в калитку. Она заметила коробку для платья под мышкой у девушки.

— Ты собираешься на весенние танцы? Мы с сестрой думали, что ты больше не будешь туда ходить, ты ничего не говорила о них.

— Я пыталась забыть про танцы, — призналась Каролина с жалобным вздохом. — Но Гипатия Фурвис заставила меня вспомнить о них.

Мисс Этель просияла.

— Чудесно! — сказала она, не обратив внимания на имя Гипатии Фурвис, с которой Каролина никогда не ладила. — А с кем ты пойдешь? Надеюсь, с тем замечательным молодым человеком, который приходил к нам ужинать прошлым вечером?

Каролина не могла не улыбнуться искреннему проявлению добрых чувств мисс Этель.

— Да, — сказала она, обнимая хрупкую женщину и целуя ее в лоб. — Я иду с Гатри.

Опекунша довольно рассмеялась.

— У него такая характерная для Виргинии манера растягивать слова. — Ее личико стало торжественным. — Что там ни говорят об их политике, но южане, кажется, знают, как воспитать джентльмена.

Чтобы удержаться от громкого смеха при попытке представить Хэйеса джентльменом, Каролина закусила нижнюю губу и молча кивнула. Затем она поспешила в дом.

Наверху, в спальне, она вытащила из коробки и расправила свое роскошное платье; оно восхитительно мягко зашуршало. Полюбовавшись на это великолепие, она аккуратно повесила платье в шкаф и села за туалетный столик. Лицо, смотревшее на нее из зеркала, дышало страстью, глаза блестели.

Она распустила тяжелый узел волос; они рассыпались по груди и плечам. Подняв подбородок, она изобразила томный взгляд, тот самый, который она наблюдала у женщин в общении с мужчинами, II начала причесывать свои роскошные, цвета краевого дерева волосы. Портрет Лили и Эммы отвлек ее внимание. Она подошла к письменному столу и взяла его в руки. В памяти всплыли детские голоса, поющие:

Три цветочка цвели на лугу,

Склонив головки в сладостной неге,

Маргаритка, лилия и роза.

Едва не расплакавшись, она нежно коснулась лица каждой сестренки, затем поставила портрет на место. Лили сейчас девятнадцать, а Эмме двадцать лет. Она попыталась представить, как они выглядят, и молча помолилась, чтобы они нашли себе сильных, надежных парней, любящих их.

«Впрочем, может быть, они не дожили до этого возраста, — подумала Каролина мрачно. — Многие дети рано умирают, когда о них некому заботиться и когда они постоянно недоедают».

Стоял солнечный день. В этот вечер она твердо решила идти на танцы, даже если ее кавалером будет Хэйес, а не Ситон.

Собрав волосы в узел, она взяла ручку и бумагу, села на веранде в кресло-качалку и стала писать письмо Ситону. Она хотела ободрить его, не раскрывая своих намерений перед тюремным цензором. Но кроме «дорогой мистер Флинн», она больше не могла придумать ни строчки.

Хотя сумма денег, которую Гатри имел при себе, и не была велика, он не отказал себе в удовольствии зайти в салун для традиционной бани. Заглянул он и к парикмахеру для стрижки и бритья, а также для того, чтобы пропустить порцию обжигающего темно-коричневого рома. Гатри даже купил себе в торговом центре костюм и рубашку, полагая, что после вечера танцев он наденет снова эту одежду, когда предстанет перед священником вместе с Адабель.

Адабель!

Только сейчас, на пути домой, сидя в повозке, доверху нагруженной припасами, с Тобом за спиной, он вспомнил о ее письме.

Чувство вины охватило Гатри. Он вынул письмо из кармана и надорвал зубами угол конверта. Ему на колени упал тонкий голубой лист писчей бумаги, который он раскрыл уже с раздражением. Вряд ли он изменит Адабель, если пойдет с Каролиной на танцы.

Жмурясь, он читал строки письма, написанные аккуратным почерком. Она любила его. Она скучала по нему. Она ждала и не могла дождаться, когда они будут жить вместе, одной семьей.

В другое время прямое упоминание интимных подробностей брачной жизни приподняло бы ткань его брюк в известном месте. Сейчас же это вызвало у него лишь угрызения совести.

Каролина Чалмерс при всей вздорности своего характера и дефиците пышных форм вызывала в нем более сильные ощущения.

Гатри вложил письмо в конверт и положил его снова в карман рубашки. Он вспомнил, что учительница пленила его в тот момент, когда ворвалась среди бела дня в «Адский камень и вертел».

Тоб сочувственно скулил рядом с Гатри, будто угадывая ход мыслей хозяина. Гатри обернулся и снисходительно потрепал пса. Он сводит Каролину на танцы, тем более что купил новый костюм, принял ванну и побрился. Он съездит также в Ларами, чтобы поговорить с глазу на глаз с Флинном. Он уже дал слово сделать это. Но, покончив со всем этим, он прямехонько поедет в Шайенны, встретится с Адабель и привезет ее в Болтон.

Его лицо медленно расплылось в улыбке. Когда брачный обряд соединит его с Адабель, эта строптивая учительница в конце концов перестанет, его волновать.

Прибыв в бивак, Гатри выгрузил покупки, сложив их большей частью при входе в рудник. Он бережно повесил купленный костюм на веревку для сушки белья и стал любоваться им. Улыбка исчезла с лица Гатри, когда на свадебной церемонии, которую он представлял в воображении, место Адабель заняла Каролина.

Он не мог заниматься работой в руднике, зачем тогда было принимать ванну? Гатри взял томик Суинберна. Однако, поскольку прошлой ночью, когда произошла словесная перепалка с Каролиной, ему почти не удалось поспать, он лег на живот в мягкую траву и мгновенно захрапел.

Гатри проснулся оттого, что Тоб лизал его лицо. Уже наступили сумерки. Бормоча ругательства, Гатри поднялся и направился к палатке.

Костер догорал. Гатри подбросил в него поленьев. Затем он отрезал кусок солонины, купленной днем в городе, и бросил на сковородку. Его стряпня не шла ни в какое сравнение с жареными цыплятами, поданными ему Каролиной прошлым вечером, подумал он не без раздражения.

Пожевав без всякого аппетита немного солонины, Гатри бросил оставшуюся часть куска Тоби. Затем он пошел к ручью и почистил зубы с питьевой содой.

В условленное время он подходил к дому Каролины, кляня себя за то, что сопровождает на танцы одну женщину, в то время как собирается жениться на другой. Когда Адабель приедет в Болтон, ей придется выслушивать сплетни о нем и учительнице.

На его стук дверь открыла Каролина в новом роскошном платье из розового кружева, которое выгодно подчеркивало ее молодую соблазнительную грудь. Ее лицо обрамляли темные волосы, белоснежная кожа отливала чуть золотистым блеском.

Гатри знал, что любит другую женщину, но, черт возьми, в этот момент он не мог вспомнить ее имя.

ГЛАВА 5

Каролина обратила внимание на то, что с каждой их встречей Хэйес казался ей все привлекательнее. Увидев Гатри в первый раз, у салуна, она решила, что он был не более чем кочующий бродяга. Сейчас, когда он стоял на веранде в элегантном костюме, готовый вести ее на весенние танцы, он имел аристократическую внешность.

— Входите, мистер Хэйес, — сказала она, с улыбкой приглашая его в дом.

Мисс Фоуб и мисс Этель стояли рядышком при входе в гостиную в радостном ожидании.

— До чего же вы элегантно выглядите, — обратилась мисс Этель к Гатри, всплеснув руками, пальцы которых были унизаны кольцами.

Гатри улыбнулся и слегка поклонился. Он уже догадался, что пожилые люди испытывали слабость к южанам.

— Вы будете присутствовать на танцах, не так ли, мисс Этель? — шутливо поинтересовался он.

Мисс Этель вспыхнула, глаза ее заблестели.

— Увы, нет, — сказала она, положив дрожащую руку на грудь.

Гатри принял скорбный вид.

— Понимаю, — с грустью произнес он.

Вмешалась мисс Фоуб.

— Вам пора выходить, — предупредила она Каролину и Гатри. — Скоро начинаются танцы.

Каролина передала Гатри свою лучшую шаль, которую мисс Этель связала ей к Рождеству из тончайшей шелковой пряжи. Он набросил шаль на плечи Каролины. Она чувствовала некоторое смущение оттого, что сама пригласила Гатри на танцы. Но ведь, согласно неписаным законам, ей пришлось бы отказать Гатри, если бы он пригласил ее на танцы первым.

Лошадь Хэйеса осталась рядом с домом, и они под руку пошли по боковой тропинке вдоль дороги. Здесь еще не было тротуара. Из школьного здания доносились слабые аккорды музыки. Звезды серебрились на темном небе.

В этот вечер Каролина решила забыть все свои проблемы и сосредоточиться на происходящем. Она посматривала снизу вверх на лицо Гатри, освещенное лунным светом, и улыбка не сходила с ее губ.

Она не в первый раз шла на танцы, но этот вечер был особенным.

Гатри остановился в тени большого клена у дома доктора Лендрума. Он осторожно повернул Каролину, чтобы видеть ее лицо.

— Я беру обратно свои слова, — сказал он глухо, — насчет твоей внешности. На самом деле ты настолько женственна, что я просто обязан обращаться с тобой как джентльмен.

Сознавая, как тяжело далось ему это признание, Каролина нежно улыбнулась. Душа ее парила высоко в звездном небе. Она прошептала слова благодарности. Ей ужасно хотелось, чтобы он ее поцеловал.

В школьном здании скрипачи заиграли мелодию зажигательного шотландского танца — рил. Гатри наклонился и поцеловал Каролину. Трепет нежного чувства охватил девушку. Ее руки обнимали шею Гатри, она приподнялась на цыпочки, чтобы теснее прижаться к нему.

С глухим стоном Гатри еще крепче обнял девушку и еще сильнее впился поцелуем в ее губы. Его руки ласкали тело Каролины, трепещущее от его прикосновений, сладостно замирающее в ожидании.

Неожиданно, Гатри прервал объятия и чертыхнулся.

— Прошу прощения, — произнес он срывающимся голосом, поворачиваясь спиной к Каролине.

Она была в замешательстве. Если бы он выискал сейчас подходящее место и попытался заняться с ней любовью, она бы не сопротивлялась. Как бы там ни было, Каролина поправила прическу и взяла под руку Гатри — на людях они должны предстать в наилучшем виде.

Яркий свет, смех и музыка доносились из широко распахнутого парадного входа школы. Гатри галантно провел Каролину вверх по лестнице в импровизированный танцевальный зал.

Когда они вошли, все присутствующие, казалось, устремили на них свои взгляды. Каролина гордо вскинула голову, хотя в душе ей хотелось повернуться и бежать отсюда, куда глаза глядят.

Гатри, очевидно, почувствовал ее состояние. Он ободряюще улыбнулся, подхватил ее и закружился с нею в вальсе среди танцующих пар. С изумлением глядела на него Каролина — она была почти уверена, что сегодня вечером она любила своевольного экс-конфедерата, а не Ситона Флинна. Она пыталась угадать, где Гатри научился танцевать. Может быть, в поместье плантатора, где учился правописанию, чтению и арифметике? Или, может быть, его научила танцам женщина — скажем, таинственная Анна?

Они танцевали только друг с другом. Гатри, казалось, не замечал присутствия других девушек, настойчиво пытающихся поймать его взгляд. Он оставил Каролину только один раз, для того чтобы принести бокал пунша, да и то в перерыве между танцами, когда музыканты-любители вышли во двор передохнуть.

— Это тот самый бродяга, что добывает медь в предгорье? — спросила Гипатия, Каролину, улучив момент, когда та осталась одна. Гипатия, с недоверием глядя на Каролину, дрожащими руками поправляла свои мышиного цвета волосы.

— Его зовут Гатри Хэйес, — ответила раскрасневшаяся от танцев Каролина, впервые после ареста Ситона почувствовавшая себя счастливой. — Но он не бродяга!

— Все знают, — заметила Гипатия приторным голосом, — насколько надежны рекомендаций, исходящие от тебя.

Каролина вспыхнула. Гипатия явно имела в виду ее защиту репутации Флинна. Подобно другим обитателям города, Гипатия считала, что вера Каролины в невиновность Флинна беспочвенна. Но, прежде чем Каролина смогла придумать достойный ответ па реплику собеседницы, вернулся Гатри с бокалом пунша.

Он глядел на Каролину полными озорства зелеными глазами. Губы Гатри сложились в уже знакомую кривую усмешку, от которой Каролине становилось не по себе.

Она была признательна Хэйесу за то, что он прервал неприятный разговор с Гипатией, а также за пунш.

Гипатия стояла поблизости, ожидая, когда ее представят Гатри. Каролина, сделав не спеша глоток из бокала, представила их друг другу.

Гатри слегка поклонился Гипатии и равнодушно отвернулся. Гипатия тут же отошла.

— Она хотела, чтобы ты пригласил ее танцевать, — предположила Каролина.

Гатри взял девушку за руку и осторожно повел к выходу. На лестнице несколько парней громко смеялись. Когда Каролина с Гатри проходили мимо, парии прекратили смех и застыли в неподвижности.

Гатри привел Каролину на спортивную площадку. Она стала раскачиваться на качелях, потягивая пунш. Гатри вынул из кармана сигару с обрезанным концом и, закурив, стал наблюдать за Каролиной.

Лунный свет высвечивал округлости ее грудей, но, забыв о скромности; Каролина не пыталась спрятаться в тень. Она словно находилась под действием неведомых чар.

— Здесь часто бывают такие вечеринки? — спросил Гатри. Его голос звучал несколько хрипловато, но Каролина подумала, что это результат пагубной привычки курения сигар.

В школе снова заиграли скрипки. Те, кто находились во дворе, потянулись внутрь здания.

— Один раз в месяц, или что-то в этом роде, — ответила небрежно Каролина.

Она помнила их поцелуй под сенью клена и то, как Гатри держался во время танцев.

Гатри затянулся и не спеша выдохнул дым.

— Завтра я поеду в Ларами, — сказал он. — Хочу, чтобы ты рассказала все, что помнишь, об обстоятельствах ограбления дилижанса.

Как раз в это время по школьной лестнице сбежали вниз две девочки с визгом и хохотом. За ними бежал мальчишка, держа в руке что-то похожие на лягушку. Все трое были из класса Каролины.

— Мэгги, — позвала она.

Одна из девочек, с большим голубым бантом под цвет платья на голове, посмотрела в сторону Каролины.

— Слушаю вас, мисс Чалмерс.

Каролина передала ей бокал от пунша.

— Сделай одолжение, отнеси мою чашку, пожалуйста.

Мэгги с готовностью кивнула, схватила бокал и поспешила в школу.

Вздохнув, Каролина встала с качелей. Очарование этого вечера для нее закончилось. В ее мысли и переживания вторглась суровая действительность, которой нельзя было пренебречь.

— Когда происходило ограбление и убийство, Си-тона там не было. Он находился по своим делам в другом месте, — сказала Каролина, направляясь к выходу на улицу. Гатри шел рядом, осторожно поддерживая ее за талию. Он открыл калитку и вывел Каролину на улицу.