Сотвори для себя мужчину

      Даша вспыхнула. Уже давно, с того памятного банкета в Москве, когда Мел нашел ее поведение легкомысленным, он не говорил с ней так резко, почти грубо. Тогда с ним случился приступ неоправданной ревности: он почувствовал ее наполовину надуманную заинтересованность другим мужчиной. Но сейчас-то о каком интересе с ее стороны может идти речь, когда у них трое (трое!) детей, когда она по-прежнему горячо любит мужа и целиком погружена в семейные проблемы?! "Ну уж нет, такого деспотизма нельзя допустить!" - решила она.
      - Подумай, Мел, какую ты мне отводишь роль! Сиди дома, следи за порядком, подтирай попку Насте, воспитывай мальчишек и вовремя подавай есть - все, больше от меня ничего не требуется! Для полноты картины не хватает засаленного халата и бигуди в волосах! Знаешь, милый, что я тебе скажу: синьор Тосканини мне нравится, и я намерена продолжить это знакомство! Если он, конечно, объявится несмотря на лютую неприязнь, которую ты так "элегантно" продемонстрировал ему! Он интересный собеседник, умеет красиво ухаживать за женщинами, а ты... ты... - Даша остановилась, подыскивая нужные слова. Обижать Мела ей не хотелось.
      - А я не умею этого делать! - развил ее мысль Мел. Вскочив с кресла, он кругами забегал по комнате, как раненый тигр. - Подумать только - не умею! Хорошо, дорогая, если ты так хочешь, наследующей же тусовке я обязательно продемонстрирую тебе свое умение! Специально выберу классную телку и "сделаю" ее по полной программе, причем у тебя на глазах! Посмотрим, как ты тогда запоешь!
      - Мел, послушай... - попыталась прервать его Даша.
      - Я не умею ухаживать за женщинами! Я! Почти каждый день я приезжаю домой с цветами, почти каждую ночь я ласкаю тебя так, что ты стонешь от удовольствия, почти...
      Даша не дала ему закончить, она слишком любила мужа, чтобы продолжать этот разговор.
      - Мел, дорогой, - мягко сказала она, - ты меня не так понял! Я имела в виду не постель, где ты, безусловно, виртуоз... По большому счету мне наплевать на других мужчин, но, общаясь только с тобой, ведя, по существу, затворнический образ жизни, я теряюсь как женщина. Я не собираюсь изменять тебе, но... но ухаживания синьора Тосканини мне были приятны... Приятны в том смысле, что я, оказывается, по-прежнему хороша собой... могу увлечь вскружить голову...
      - ...и потерять ее, - хмуря брови, проворчал Мел. Он не хотел сдаваться.
      - Вот уж нет! - легко рассмеялась Даша. - Голову я потеряла восемь лет назад и, знаешь, до сих пор не жалею об этом!
      "Ах мужчины, - подумала она при этом, - самолюбивы, как капризные дети. Никого, кроме себя, не хотят замечать. Женщины для них рабыни, как в доисторические времена. Поневоле станешь феминисткой!"
      Исчерпав все аргументы, Даша решила остановить ссору старым испытанным приемом. Приблизившись к Мелу, она расстегнула верхние пуговички рубашки и начала целовать его грудь, слегка раздражая языком маленькие плоские соски. Вскоре она почувствовала, как горячие, сильные, нетерпеливые руки быстро освобождают ее от одежды.
      5
      После бурной встречи Нового года дни потекли обычной чередой, в привычной домашней круговерти для Даши, в напряженной работе для Мела. Изредка они выезжали в гости, но к себе старались никого не приглашать. Так продолжалось до самой весны, а весной... А весной к ним пожаловал синьор Тосканини...
      На Пасху, которая в тот год пришлась на самый конец марта, мальчики играли у самой воды, радуясь теплу и возможности отдохнуть от занятий (до школы оставалось всего ничего, поэтому надо было подналечь на язык). Настя была с ними. Она первая заметила моторку, быстро приближавшуюся к их недавно покрашенному причалу.
      - К нам едет какой-то дядя, - сказала она, подбегая к братьям. - Он везет цветы!
      Близнецы насторожились. После памятного "визита" албанцев они с недоверием относились к чужим.
      - Здравствуйте, дети! - сверкая белозубой улыбкой, прокричал синьор Тосканини, выпрыгивая на мостки. - Это вилла "Доротея"? Здесь живет синьор В.?
      - Да, - растерянно ответил Александр.
      - Пойдемте, мы проводим вас к папе! - перехватил инициативу Георгий. Он считал себя более решительным.
      Случайно выглянув в окно, Мел увидел следующую процессию. Впереди всех шла Настя. В руках она держала большую коробку конфет, перевязанную яркой лентой. За ней - синьор Тосканини с букетом бледно-желтых цветов, кажется, тюльпанов, которые так любила Даша. Замыкали шествие близнецы, явно недовольные тем, что им пришлось оторваться от куда более важных дел.
      "Все-таки принесла нелегкая этого красавца",- с раздражением подумал он и тут же крикнул в глубь дома:
      - Даша, к нам гости!
      - Синьоры, - излучая восторг, начал синьор Тосканини, едва переступив порог, - прошу прощения за внезапный визит, но я взял на себя смелость... Был по делам в Стрезе и решил поздравить вас с Пасхой...
      Он ничуть не смутился под прямым взглядом Мела, вручая Даше букет.
      "Какие дела на Пасху, - усмехнулся про себя Мел, - специально прискакал, жеребец чертов, ждали тебя тут..."
      Даша щебетала, извиняясь за то, что не приготовила борщ, ах, если бы он предупредил заранее... А так обыкновенный обед, ведь у русских Пасха на две недели позже... Разве? А он и не знал. Как жаль, что на православную Пасху он будет в Штатах, а то бы непременно заглянул, ведь синьора его не прогонит?.. Что вы, что вы... Нам было бы очень приятно...
      Продолжая разговор в том же духе, все сели за стол.
      Синьор Тосканини рассказал о себе. Вот уже три года он вдовец, имеет двоих взрослых детей: сына двадцати четырех лет и дочь - семнадцати. Издательским делом занимается лет двадцать. Казалось бы, все хорошо, но... в доме нет хозяйки. Может, у синьоры есть сестра, похожая на нее, или подруга, не уступающая синьоре в красоте и обаянии? Он бы женился... Говорят, русские женщины - отличные жены...
      "Ну ловкач, в открытую клеится к Даше, как будто меня тут нет! А она-то, она-то... Зарделась, аки невинная девица! Смотреть тошно!" - Мел с трудом сдерживал ярость.
      Обстановку разрядила Настя.
      - Спасибо, синьор, - светским тоном сказала она, появляясь в гостиной. - Ваши конфеты оказались очень вкусными.
      Взглянув на дочь, Даша ахнула. Щеки и нос Насти были перемазаны шоколадом, в грязных руках она держала пустую коробку.
      - Настя, ты съела все?!
      - Нет, поделилась с Боем, - мило улыбаясь, пояснила девочка.
      - Иди сейчас же умываться, негодница, - нахмурилась Даша. - Жорж-Алекс, почему вы не смотрите за сестрой? - крикнула она близнецам.
      - У вас прелестная дочь, - сказал синьор Тосканини. - Она похожа на отца. - Это была первая фраза, которая понравилась Мелу.
      Чуть позже гость приступил к деловому разговору.
      - Друзья, - надеюсь, вы позволите вас так называть? - у меня есть предложение, быть может, более заманчивое для меня, чем для вас, но все же рискну его озвучить. Я давно уже лелеял мысль издать русских поэтов начала века. Пастернак, Гумилев, Ахматова, Северин...
      - Северянин, - негромко поправил Мел.
      - Вот видите, как я нуждаюсь в вашей помощи...
      - Вы имеете в виду перевод? - деловито подобравшись, спросила Даша. Но переводить русских поэтов очень сложно. У них особый язык, передать его сможет далеко не каждый...
      - Вот мы и подошли к сути моего предложения, - улыбнулся синьор Тосканини. - У меня есть хорошие переводчики, но... они итальянцы. Не знаю, смогут ли они верно передать дух русской поэзии...
      - А зачем вам все это надо? - не очень вежливо перебил гостя Мел.
      - Простите, о чем вы? - не понял синьор Тосканини.
      - Зачем вам понадобилось переводить русских поэтов? - уточнил свой вопрос Мел. - Хлопотная и, как мне кажется, не очень прибыльная затея.
      - Видите ли, синьор, издавая коммерческие книги, приносящие хороший доход, я могу кое-что потратить и на духовное обогащение моего народа. Итальянцы и русские, именно в таком порядке, создали немало замечательных поэтических произведений. Но посмотрите, что происходит! Данте, Петрарка, Боккаччо - эти имена принадлежат всему миру. У вас есть Пушкин. К моему величайшему сожалению, иностранцы не знают других поэтов... Вот я и хочу во всеуслышание назвать их... - Спросив разрешения у Даши, синьор Тосканини достал из портсигара длинную сигарету и с видимым удовольствием закурил. Объяснив вам, так сказать, идеологическую подоплеку моей "затеи", - сказал он, - я хочу перейти к конкретным предложениям. Я посчитал бы для себя честью, если бы вы, уважаемая синьора В., согласились быть редактором этого издания. Ведь вы по образованию лингвист?
      - Но моя жена, - недовольно хмурясь, пророчил Мел, - слишком занята детьми и хозяйством, чтобы связывать себя долгосрочными деловыми обязательствами!
      - Остынь, Мел, - сказала по-русски Даша и, повернувшись к гостю, перешла на итальянский. - Ваше предложение, синьор Тосканини, кажется мне заманчивым, я бы с удовольствием попробовала себя на этом поприще, да и деньги нам, честно говоря, не помешают.
      Мел свирепо посмотрел на жену.
      - Но, я вижу, ваш супруг будет возражать, - с очевидным разочарованием произнес синьор Тосканини.
      - Для Мела интересы детей превыше всего, - улыбнулась Даша, - но, я думаю, он в конце концов поймет разумность вашего предложения. Мне уже изрядно надоело ограничивать круг моих интересов детьми и кухней. - Она выразительно взглянула на Мела.
      - Я не хочу быть причиной раздора в вашей семье... - вежливо начал итальянец.
      "Как же, не хочешь", - со злостью подумал Мел, поднимаясь из-за стола. Синьор Тосканини с каждой минутой раздражал его все больше и больше.
      -...однако мое предложение остается в силе. Если вы его примете, я буду искренне рад!
      Не желая больше слушать предприимчивого издателя, Мел, сославшись на головную боль, ушел наверх.
      - Мой муж на редкость хороший отец, - попыталась разрядить обстановку Даша. - Когда ему кажется, что речь идет об ущемлении интересов детей, он выходит из себя. Мне ваше предложение нравится, и я постараюсь убедить мужа в том, что эта работа действительно стоит внимания. Но если мне не удастся, не сетуйте на меня... семейный покой дороже...
      - Да, я вижу, вы очень привязаны к своему супругу... к своей семье... быстро поправился синьор Тосканини. - Дети у вас прелестны, но все же такая очаровательная женщина не должна сидеть дома! Зачем замыкать себя в четырех стенах?
      - Могу я просить у вас некоторое время на раздумье? - смутилась Даша.
      - Конечно, синьора, я вас не тороплю... Но к августу, когда будут готовы переводы, я хотел бы знать ответ. До этого времени я не буду вести переговоры ни с кем другим. А теперь мне пора откланяться. Надеюсь, ваши милые мальчики проводят меня до моторки.
      Даша распрощалась с синьором Тосканини у порога дома и позвала сыновей. Итальянец поцеловал Даше руку и в сопровождении Жорж-Алекса пошел к причалу.
      Намереваясь поговорить с мужем, Даша поднялась в спальню.
      Мел лежал на кровати, вперив глаза в потолок.
      - Он будет ждать нашего решения до августа, - начала Даша издалека.
      - Нашего? - холодно осведомился Мел. - Это будет твое решение. Свое я уже высказал, оно не изменится.
      - Дорогой, пойми, не могу же я быть вечной прислугой при детях. Они подросли, я нужна им все меньше и меньше...
      - Не прислугой, а матерью! - Мел приподнялся, с яростью глядя на жену. - Между прочим, заиметь детей, которые теперь тебя тяготят, в обоих случаях захотела ты, так изволь нести свой крест!
      - А ты разве не хотел иметь детей?! - задохнулась от возмущения Даша.
      - Дело не в наших детях, - продолжал распыляться Мел. - Я люблю Жорж-Алекса и Настю. Но сейчас речь идет совсем о другом! Неужели ты не видишь, что этому, с позволения сказать, издателю нужна ты сама, а не пресловутые поэты "серебряного века"! "Нет ли у вас, синьора, сестры или подруги, похожей на вас?" Мерзавец! Русскую жену ему захотелось! "Меня заинтересовало ваше предложение", - передразнил он Дашу. - Заинтересовало! Слов нет! Вот что я тебе скажу, дорогая: поймала меня на детях, так уж изволь быть хорошей матерью и сидеть дома!
      - Я - поймала?! Да как ты смеешь так говорить?! Я заберу всех троих и уйду!!!
      - Куда? К этому жеребцу? Хотел бы я посмотреть, как он примет тебя с тремя детьми!!!
      - Я уже уходила, если ты еще не забыл это, и сейчас уйду, уйду!!!
      - Скорее я сам уйду!!! - взревел Мел и, увидев в окно, что к дому, привлеченные непонятными криками, приближаются сыновья, выскочил из спальни. Перепрыгивая через две ступеньки, он спустился по лестнице, стремительно пересек гостиную, выбежал во двор и, плюхнувшись за руль стоявшего у гаража "форда", включил зажигание.
      - Папочка, ты куда... уже вечер, - донесся до него тоненький Настин голосок.
      Махнув дочке рукой, он поехал в сторону Стрезы, проклиная упрямый женский пол и конкретно свою жену, вполголоса прибегая к невостребованной в Италии ненормативной лексике. Нет, каково! Он - хозяин, он приносит в дом деньги и он же получает по физиономии! Видите ли Даше захотелось "публичного признания". Захотелось козе уксусу! Все женщины одинаковы, у всех одно на уме. Секс для них, как физкультура: ноги в стороны и - вперед! Вперед? Нет, Даша не такая, одернул он себя. Она не способна на предательство. Хотя... хотя... они вместе уже около восьми лет. За это время многое могло измениться. А вдруг...
      От этого неприятного "вдруг" по спине пробежал холодок. Нет и еще раз нет! - с досадой ударил он себя по колену. У них трое детей, младшая совсем еще пигалица! Кто же будет за ними следить, ведь близнецам осенью идти в школу... Даша - мать, это ее прямая обязанность! Он не потерпит, чтобы она своевольничала! Он сам будет определять пределы ее "свободы"! Иначе... А что "иначе"? - остановился он, постепенно приходя в норму. Допустим, сейчас он доберется до Милана, заночует в гостинице, а дальше что?
      В глубине души он прекрасно понимал, что дело не в Дашином желании работать, а в его неукротимой ревности. Он привык за годы брака, что Даша всегда дома, всегда с детьми, что его собственническим инстинктам никто не угрожает. А тут вдруг такое... Нет, все-таки он что-то делает не так. Поссорился с женой... из-за чего? Разве она "успела" изменить ему?
      На минуту Мел представил плачущую Настю, растерянные лица сыновей. Они-то в чем виноваты? Разве можно заставлять детей страдать?..
      Он уже проехал Стрезу и выехал на автостраду, ведущую в Милан. Впереди замаячили огни придорожного кафе. Сейчас он передохнет немного, войдет в берега и поедет обратно. Нет, возвращаться надо немедленно, какое там кафе! В конце концов, у него есть все. Есть обожаемая жена, есть Жорж-Алекс и Настя, есть дом, быть может, не такой большой, как в Москве, но по-своему уютный... "Да, дорогой, - - тяжело вздохнув, подумал он, - теперь ты, как цепями, скован, а если разорвешь эти цепи, тут тебе и конец, ты уже не сможешь жить..."
      Постояв на обочине, Мел развернулся и поехал назад. Даша хочет работать... Что ж, ей решать... "Репрессии" и "наказания" здесь ничего не дадут, да и какие могут быть "репрессии", когда он любит ее с такой же силой, как и в начале их совместной жизни; только вожделение сменилось глубокой привязанностью. Даша вошла в его кровь как наркотик; без нее и детей у него неизбежно начнется "ломка". А может, встряхнуть жену, чтобы она, как и раньше, желала его и днем и ночью, и когда он рядом и когда его нет? А что, если попробовать воскресить медовый месяц? Да у них и не было медового месяца... Когда они официально поженились, Даша ходила на сносях, а потом родились Жорж-Алекс... Правда, они провели две недели в Италии... Побывали в Венеции... в Риме... на Лаго Маджоре... Насти тогда еще не было, мальчики оставались в Москве на попечении няни и Дашиных родителей... Две недели полного счастья... Нет, не полного: без детей было скучно. Даша, помнится, плакала, слушая дружное лопотание близнецов в телефонной трубке.
      ...Когда Мел свернул на ответвление, ведущее к вилле, он увидел всех троих детей, сидящих на ступенях крыльца и следящих за проезжающими машинами. Настя сидела между братьями; все трое молчали; они его ждали.
      Узнав темно-синий "форд" отца, Настя, оглушительно завизжав, бросилась к машине. За ней - обычно флегматичный Бой. Выгнув спину и подняв хвост, он сердитым лаем выразил осуждение поступку хозяина, затем, словно устыдившись своего непочтения, Бой отошел на некоторое расстояние и глухо заворчал. Мел рывком открыл дверь, и Настя буквально свалилась ему в руки со счастливым воплем, растрогавшим его до слез: "Папочка, ты вернулся!" Целуя дочку, Мел краем глаза увидел, как сыновья поднялись со ступенек и, даже не посмотрев в его сторону, вошли в дом. "Осуждают..." - подумал Мел. Ну и правильно, что осуждают, значит, правильно воспитал... А эта птаха-пигалица всегда на его стороне!
      - Пойдем, Настюша, в дом, будем разбираться и мириться. Что мамочка?
      - Не знаю, она нас не пустила,- потупив глаза, ответила Настя.
      - Куда?
      - Она в спальне заперлась. Пойдем, папочка. - Настя крепко вцепилась в руку отца. "Чтобы не убежал", - с грустью подумал он.
      В гостиной никого не было.
      - Вот что, дочка, поиграй здесь с Боем, а я пойду к твоим братьям, поговорю с ними. Лады?
      - Ла-ды, - согласилась не в меру покладистая Настя (такой она никогда не была). - Я вас здесь подожду... и маму, - прибавила она после некоторого раздумья.
      - Что, Жорж-Алекс, обиделись? - сказал Мел, сходя к сыновьям. - Ну простите, парни, не сдержался. Сам не знаю, что со мной случилось.
      Братья молчали, никак не комментируя его порыв, однако их лица сразу просветлели.
      - Настя очень испугалась и плакала, - сказал Георгий. - И мамочка...
      - Мамочка закрылась в спальне, крикнув нам,чтобы мы присмотрели за Настей, к себе она никогоне пустила, - вступил в разговор Александр. - Ты пойди к ней, папа... Мы с Жоркой переживаем, когда вы ссоритесь...
      - Да мы и не ссорились, - краснея, пробормотал Мел, внезапно подумав, что сыновья-то ужевыросли. - Идите к Насте, парни.
      Он подошел к спальне; дверь была заперта.
      - Даша, - окликнул он тихонько, - это я... За дверью молчали.
      - Даша, - повысил голос Мел, начиная заводиться, - открой! Я ведь могу и с петель снести!
      Даша открыла дверь и, не глядя на мужа, направилась обратно к кровати, где она пребывала все это время.
      Мел схватил ее за руку и круто развернул к себе:
      - Ну хватит, дорогая, я действительно виноват, признаю... Жорж-Алекс меня осуждают, Настя переживает, даже собака, и та, облаяла, - добавил он с иронией, надеясь свести свое извинение к шутке.
      - Не я начала, - сердито ответила Даша, глядя ему в лицо. Но глаза ее потеплели.
      - Ладно, малышка. Сорвался я. Остатки грузинской крови взыграли... Ну мир?
      - Ах, Мел, проучить бы тебя хоть раз, но не могу. - Даша припала к его груди, смахнув крошечную слезинку.
      Обнявшись, они вышли на лестницу и, прежде чем спуститься, с любовью обозрели свое семейство. Настя сидела на полу, привалившись к теплому боку Боя, мурлыча детскую песенку. По всему было видно, что она уже забыла о своих печалях: и мать, и отец дома, значит, все в порядке. Близнецы, стоя у раскрытого окна, обсуждали важную проблему: будет ли завтра ветер (Мел недавно купил им воздушного змея, но они еще ни разу не запускали его в воздух).
      - Дети, - сказала Даша, - давайте-ка накрывать на стол к ужину! Мы с папой будем пить шампанское! - Она вопросительно взглянула на мужа; тот показал ей поднятый вверх большой палец. - Жорж-Алекс получат кока-колу, а Настя - сок.
      - Ура! - закричали близнецы, для которых ужин с родителями всегда был праздником.
      - И я хочу кока-колу, - заканючила Настя.
      - Нет, Настюшка. - Мел подхватил ее на руки. - Маленьким девочкам кока-колу пить не следует: от нее бывает аллергия. Вот состаришься, как Жорж-Алекс, тогда посмотрим...
      - Не хочу стариться, - надулась малышка.
      - Правильно, Настюша, нам, женщинам, стариться нельзя, - поддержала Настю мать. - А еще у нас будет холодная курица и сыр. Доставайте-ка все из холодильника!
      Лежа ночью рядом со спящей женой, Мел разрабатывал план дальнейших действий. Увезет он, пожалуй, Дашу на Сейшельские острова... Народу там немного, места уединенные - рай для влюбленных, да и только! Больше недели Даша, конечно, не выдержит - запросится домой, к детям. Но и этого времени вполне достаточно. Завтра же надо будет позвонить в Москву, вызвать Дашиных родителей. Пусть старики посидят с ребятами, они не откажутся, каждая встреча с внуками для них - праздник. Билеты он купит, за визу заплатит, но Даше ничего не скажет до самой посадки в самолет. "Даша любит сюрпризы", подумал он, погружаясь в сон.
      Мел
      6
      Даша лежала на залитом ярким солнцем безлюдном пляже и ждала Мела. "Сейшельские острова, - читала она в путеводителе, - государство в составе британского Содружества..." Государство... Такое маленькое... Мел привез ее сюда, чтобы провести неделю отдыха.
      Даша не была готова к этой поездке, более того - до последнего часа она ничего не знала о ней. Накануне вечером к ним приехали родители, вызвав своим появлением бурную радость детей.
      - Даша, - сказал Мел с абсолютно бесстрастным выражением лица, - я не стал беспокоить тебя заранее, но... по делам службы мне придется вылететь в Викторию... На переговоры...
      - В Викторию? Где это? - удивилась она.
      - На острове Маэ. Я не хочу брать с собой переводчицу из фирмы. Английский, французский - на этих языках ты говоришь свободно. Поработаешь на меня, как в старые добрые времена?
      - Я не против, Мел, но дети...
      - С детьми останутся Нина Николаевна и Александр Иванович. Думаю, они не будут возражать.
      Уже в самолете Мел признался, что никаких переговоров не будет; они проведут неделю на берегу Индийского океана в любовном уединении. "А почему бы и нет, - подумала Даша, поудобнее устраиваясь в мягком кресле, - лететь предстояло несколько часов. - Мама присмотрит за Настей, отец посидит на озере с удочкой, а мы... а мы... отдохнем..."
      По прибытии она с любопытством осмотрела отведенное им бунгало, стоявшее в уединенном месте, нашла все прекрасным и отправилась на пляж. Мел пообещал присоединиться к ней через несколько минут.
      ...Отложив путеводитель в сторону, Даша задремала.
      - Дашутка, Дашенька, этот купальник очень тебе идет! Но в нем ты не загоришь. Давай я помогу тебе раздеться, здесь никого нет, - разбудил ее голос мужа.
      Даша приняла предложенную Мелом игру: пусть старается! Разомлевшая на солнце, она вдруг почувствовала сладкую тяжесть внутри живота.
      - Сначала разденься сам, - сказала она, открывая глаза.
      Мел одним движением сдернул просторные шорты, под которыми ничего не было. Теперь он стоял во всем великолепии зрелой мужественности; длинная мошонка с весомыми ядрами низко свисала; из густой заросли темных волос выступал мощный, уже напрягшийся фаллос.
      - О Мел, я как-то давно не присматривалась к тебе. По-моему, ты стал еще больше. Ты такой огромный... Не знаю, как ты помещаешься во мне! - И она залилась воркующим смехом, выдавая свое нетерпение.
      - А это мы сейчас проверим, - сказал Мел, опускаясь рядом с ней на полотенце.
      Она, торопясь, сжала в кулак его пульсирующую плоть.
      - Сейчас, сейчас, малышка... я тебя раздену... ведь ты еще неопытна... у нас с тобой первый день медового месяца.
      Он осторожно расстегнул тугую застежку ее лифчика. Набухшие груди с розово-коричневыми сосками мягкой волной скользнули в горячие ладони.
      - О Мел, Мел, - простонала Даша в изнеможении, снимая купальные трусики, - прошу тебя, скорей...
      "Вот так я и буду каждый раз доводить тебя до исступления, чтобы ты сама меня просила", - подумал Мел, погружаясь в податливую, влажную плоть.
      Их первое соитие было яростным и быстрым, без прелюдий и предварительных ласк. Возбуждало все: отдаленные крики чаек над океаном, обжигающе горячий песок, нагота при солнечном свете и главное - ощущение того, что они одни во всей вселенной.
      Мел взял Дашу за руку и стал перебирать ее прохладные пальчики, целуя каждый по отдельности и все вместе.
      - Единственная моя, - прошептал он... Они долго лежали расслабленные любовью, вслушиваясь в плеск волн.
      - Ну что, искупаемся и пойдем домой? - наконец сказал Мел. - О'кей, малышка?
      Не дожидаясь ответа, он поднял Дашу на руки и понес ее к воде.
      - А здесь водятся акулы? - опасливо спросила она, обнимая его за шею.
      - Водятся! Стр-р-рашные, зубастые. Бр-р-р.Даша рассмеялась и, нырнув в набежавшую волну, легко поплыла вперед...
      Вдоволь наплававшись, они стали собираться.
      Даша побросала в пляжную сумку полотенца, натянула трусики, но когда взялась за лифчик, он отвел ее руки.
      - Не закрывай свои сладкие сисечки, я хочу видеть, как они наливаются желанием... Набрось халатик и... вперед.
      Бунгало, где им предстояло провести шесть ночей, было со вкусом оборудовано всем необходимым для отдыха.
      - Малышка, иди в ванную, а я пока позвоню в Милан... Потом будем ужинать... Есть хочется зверски!
      Даша, скинув халатик, прошла в ванную комнату, с удовольствием постояла под теплыми струями пресной воды и, втерев в покрасневшую кожу увлажняющий крем, пошла одеваться. Особенно не раздумывая, она сняла с плечиков похожее на греческую тунику полупрозрачное бирюзовое платье и натянула его на себя. Платье ниспадало к талии и ниже густыми складками. Помня о желании мужа оставить груди свободными, бюстгальтер она не надела. Трусики тоже остались лежать в шкафу.
      Появившись в столовой, она увидела Мела - элегантного и красивого, переодевшегося в легкий белый костюм и синюю шелковую рубашку.
      - Все готово, дорогая, давай садиться за стол,- сказал он, откупоривая бутылку любимого Дашей мозельского вина.
      Стол был богато сервирован. Холодные закуски выглядели очень аппетитно.
      - Вот видишь, как здесь заботятся о поддержании бренных сил истомленного любовью мужчины! - смеясь, сказал Мел, указывая на икру.
      Выпив первый бокал (тост был провозглашен за прекрасную женщину, подарившую ему свою любовь), Мел поднялся, подошел к Даше и спустил бретельку с одного плеча, обнажив несколько тяжеловатую, но все еще хорошей формы грудь.
      - Вторую ты высвободишь сама, - коротко приказал он.
      Она повиновалась, чувствуя волну возбуждения, поднимающуюся снизу.
      - Давай выпьем за нашу "медовую" неделю...
      - Давай, - эхом откликнулась она.
      Поставив бокал на краешек стола, Даша медленно поднялась. Туника, не сдерживая ничем, скользнула к ее ногам, окружив их бирюзовой шифоновой пеной. Налитое зрелой женственностью тело нежно светилось в бликах свечей; она была как Афродита, вышедшая из морской пены. Мел замер в восторге, разглядывая жену.
      - Девочка моя, да ты в совершенстве постигла науку соблазнения!
      Подхватив Дашу на руки, он понес ее в спальню.
      - О милый, - шепнула она, пряча у него на груди пылающее лицо, - я хочу сегодня чего-нибудь нового, необычного...
      - Необычного?.. - повторил он тихонько. - Может, тогда?.. - Он склонился к ее уху и что-то прошептал.
      - Да-да, - страстно ответила она, и Мел понял, что его умница Даша имела в виду вполне определенные вещи.
      - Как прикажешь, моя королева! - Руки его задрожали, когда он представил себе дальнейшее.
      Войдя в спальню, он бережно опустил ее на кровать; она заметалась на постели, негромко постанывая и повторяя его имя.
      Сбросив с себя одежду, он лег рядом, повернул пылающее тело набок и мощным рывком ввел член.
      ...В ее крике было все: и жалоба, и покорность, и призыв, и нарастающее вожделение... Подождав, пока наслаждение достигло пика, он начал движение. Она по-прежнему кричала громко и на одной ноте, но теперь это был призыв продлить наслаждение...
      Она не содрогнулась в его руках, как это обычно бывало, когда наступал оргазм; просто крик прекратился, она отключилась. Ее состояние он почувствовал: несильные толчки и спазмы достигли его плоти. Постепенно увеличивая темп, он с глухим стоном, больше похожим на рычание, достиг кульминации сам...
      Уходя в ванную комнату, Мел бросил взгляд на жену. Даша еще не вполне пришла в себя; она лежала раскинувшись, не открывая глаз, и вся ее поза выражала бесстыдное женское удовлетворение. Она до дна испила сладостную чашу... Да, нужно время от времени вырывать ее из привычной домашней обстановки для таких вот эскапад! Что ни говори, но о полноценной сексуальной жизни дома говорить не приходится: там три пары детских глаз и ушей, там не позволишь себе подобных безумств...
      Когда он вернулся в спальню, Даша уже пришла в себя; она протянула к нему руки. Присев на кровать, Мел привлек жену к себе.
      - Мне было очень хорошо... очень... - услышал он ее шепот.
      - Это только начало, малышка. У нас все еще впереди! А теперь давай спать. Сегодня был утомительный день: перелет, обустройство и, наконец, это... отдыхай, моя девочка, как после первой брачной ночи, ведь у нас ее, считай, не было...
      - Мне иногда становится страшно! - вздохнула она.
      - Что ты говоришь, малышка? Почему страшно?
      - Представляешь, ведь я могла бы и не прибежать к тебе по первому зову... Тогда бы у нас ничего не было: ни детей, ни совместной жизни, ни... этого...
      - Ну что ты, солнышко, - не сдержал улыбки Мел. - Ведь я тогда еще положил на тебя глаз... Если бы ты не пришла ко мне, я бы сам разыскал тебя... Спи... Не отвлекайся...
      Он говорил как мужчина, уверенный в справедливости своих слов, начисто забыв о том, что начинал эту связь как проходную интрижку с приглянувшейся ему "цыпочкой"...
      7
      Мел проснулся от того, что нежные пальчики легко порхали по низу его живота. Не шевелясь, он слегка приоткрыл веки. Его жена лежала на боку, лицом к нему, подперев правой рукой голову; ее левая рука бродила по его чреслам, легко сдавливая кожу. Глаза ее перебегали с его лица на плоть, она ждала, когда он проснется. Лицо Даши выражало явное нетерпение.