Такова хоккейная жизнь

      Несмотря на все положительные моменты, скрупулезный процесс подготовки, выбор состава, чемпионат-69 простым, как я говорил, не был. Перед ним на меня большое впечатление произвело откровенное выступление на собрании сборной Бориса Майорова. Этот блестящий нападающий, выглядевший вполне прилично, сказал, что не в состоянии играть на своем уровне в связи с травмой, и попросил его отчислить. К слову, он и в своем родном «Спартаке» не остался, в 29 лет завершил карьеру. Этот поступок взволновал меня, и я до сих пор оцениваю его исключительно как порядочный и мужественный.
      Я привык к спартанским условиям с детства. Поэтому меня мало волновала обстановка в гостиничных номерах, в раздевалках. Тем не менее обратил внимание на то, как нас в Швеции приняли. Жили мы в Стокгольме в самых что ни на есть комфортных условиях, в уютной тихой гостинице «Фламенго» в местечке Сольно, не так далеко от катка «Юханесхофф», где проходил чемпионат. Номера одновременно служили и мини-раздевалками. Тогда на первенствах мира, как правило, наша команда одевалась в гостинице, и мы в полной форме с коньками и клюшками в руках садились в автобус и ехали на игры. Это сейчас в раздевалках сушилки, бассейны, сауны, тогда до этого еще не дошли. И мы удовлетворялись тем, что имели.

      Сразу же, в 1969-м, мы, новички, испытали на себе все «прелести» мирового первенства. Прежде всего это был особый настрой сборной Чехословакии против нашей команды. Объяснялся он известными обстоятельствами. Чехословацким хоккеистам, наверное, больше всего хотелось обыграть нас. Состав у них был на редкость сильный, я сразу это понял, когда столкнулся с игроками примерно такого же уровня, как и в нашей сборной. Специалисты высоко оценивали мастерство вратаря Владо Дзуриллы, защитников — Олдрижа Махача, Франтишека Поспишила, Йозефа Хорешовски, Яна Сухи, признанного лучшим игроком обороны, нападающих — Вацлава Недомански, братьев Иржи и Ярослава Холиков, Йозефа Черны. Вот всегда говорят, что чехи испокон века играют от обороны. С этим и не поспоришь. Однако это не глухая защита. При потере шайбы, как правило, их левый крайний нападающий сразу же откатывается назад, и приходится начинать атаку против троих обороняющихся. У сборной Чехословакии, потом — Чехии, блестяще налажен первый пас, хоккеист, владеющий шайбой, чувствует, кому именно и куда отдать шайбу вперед — в среднюю зону. Игрок принимает ее на скорости и создает опасный момент. И вообще с этой сборной всегда мы играли сложно. Ведь ее игроки еще и быстрые, техничные. Что же касается конкретных матчей 1969 года, то они действовали против нас жестко. И им удалось дважды выиграть — 2:0 и 4:3. Казалось бы, все решено. Но чехи израсходовали массу энергии. И это на финише обернулось для них трагедией.
      Перед предпоследним матчем первенства — со шведами — положение сборной СССР было критическим: поражение отбрасывало ее на третье место. Расклад был простой — устраивала только победа. Игра складывалась тяжело. После двух периодов ничья — 2:2, причем нашей сборной пришлось отыгрываться. И здесь в полном блеске проявил себя Тарасов. Он понимал, что нужна встряска, какой-то кардинальный ход, который на нас положительно повлияет. И прямо в раздевалке, как говорят, с выражением неожиданно запел «Интернационал». Может быть, сейчас это вызывает иронию, но тогда все жили в другой стране и ее интересы были превыше всего. И мы завелись.
      Кроме того, Тарасов сделал еще один поступок, которого никто не ожидал. Анатолий Владимирович подошел ко мне и сказал, что в третьем периоде я буду персонально играть против лидера шведов Ульфа Стернера, прекрасного мастера, его признали лучшим нападающим чемпионата-69. Володя Петров говорит: Анатолий Владимирович, да я с ним справлюсь (по хоккейным законам центрфорварды всегда играли друг против друга). Но Тарасов, тонко чувствовавший ситуацию, был непреклонен. И я понял, что задание ответственное, можно сказать, решающее. И, как говорят, «приклеился» к Стернеру, в какой-то мере удивленному, что ему играть не дают. В принципе, я был готов его нейтрализовать — в скорости не уступал, успевал на опережение точно сыграть. Конечно, делал все, как говорят, по ситуации, при нашей атаке был активен. И все получилось замечательно. Со Стернером удалось справиться, да еще решающую шайбу забросить. В одном из моментов я вышел на позицию для атаки, получил пас от Петрова, убежал к воротам шведов и переиграл знаменитого Лейфа Хольмквиста. Мы победили 3:2. Но этого было мало. У чехов к последнему туру было 16 очков, у нас и шведов — по 14. И их в поединке «Тре крунур» устраивала ничья.
      Советские хоккеисты не без труда переиграли канадцев — 4:2, я забросил две шайбы, набрал по системе гол+пас 14 очков, этого хватило, чтобы поделить первое место в споре бомбардиров с Фирсовым, Стернером и Ярославом Холиком.
      Но мы находились в прямой зависимости от шведов. Причем они в случае выигрыша у сборной Чехословакии могли стать только вторыми. В подобных ситуациях, как правило, выигрывает тот, у кого выше мотивация. Поэтому многие расценивали шансы чехов предпочтительнее. Но шведы отработали на совесть. Они не имели подавляющего перевеса, забросили всего одну шайбу, не раз могли пропустить, но отлично сыграл вратарь Хольмквист. В итоге — 1:0. Я и другие игроки смотрели эту игру, как говорят, живьем — с трибуны. Пришлось понервничать — когда сам на льду, все-таки проще. Можешь что-то сделать. В общем, три команды набрали по 16 очков, одинаковой оказалась разница заброшенных и пропущенных шайб в очных поединках тройки. Но сборная СССР забросила больше, чем соперники, как в этих играх, так и во всем первенстве. И завоевала золотые медали!
      Вечером, в гостинице, мы впервые приняли участие в традиционной церемонии подведения итогов. Проще сказать, все благодарили Чернышева и Тарасова и выпивали с ними по рюмке. Купили мы бутылку сухого вина и втроем отправились на прием к тренерам. Я, как старший по возрасту в звене, поздравил их, сказал спасибо за науку. Стою, держу за спиной бутылку, не знаю, как себя вести. И тут Тарасов говорит: что за спиной держишь? Я показал бутылку, сказал, мол, хотелось бы отметить победу. А он так по-отечески отвечает: ребята, если когда-то придется вам принимать спиртное, а это наверняка произойдет, то пейте только водочку, но в разумных размерах. И попросил сидевшего в комнате заместителя руководителя нашей делегации принести «Московскую». Аркадий Иванович, как старший, дает мне команду: Боря, что смотришь, разливай в пять стаканчиков! Мы выпили, закусили какими-то бутербродиками и быстренько ретировались, поскольку к тренерам стояла очередь.

      Кому-то может показаться, что у нас легкомысленно относились к спиртному. Но на самом деле с ним все было строго. В течение сезона, если выпил и «засекли», наказания были самые жесткие — могли дисквалифицировать, деньгами наказать. И нарушений режима было немного, между матчами хоккеисты расслаблялись весьма осторожно и аккуратно. Летом было проще. Но оно у всех было коротким, хватало времени только отдохнуть где-нибудь у Черного моря. Сейчас любой может сказать, что нас держали под замком. Да, были длительные сборы, но все к этому адаптировались. Были правила, которых придерживались все без исключения.
      Наверное, не все знают, что капитаном сборной СССР я стал не сразу. Только ближе к середине семидесятых годов вместе с Рагулиным меня назначили вице-капитаном сборной, помогали мы Кузькину. В одном из матчей турне по ФРГ оба ветерана на лед не вышли, и повязку доверили мне. После этого все вернулось на прежние позиции. Капитаном сборной я стал по-настоящему, когда Виктор Григорьевич Кузькин играть в ней закончил. Примерно в то же время произошло еще одно событие, касающееся моего капитанства, но уже в ЦСКА. Тарасов с нами уже не работал, но имел вес в армейских высших кругах. Он и предложил назначить меня капитаном, хотя еще играл Кузькин, обосновав это тем, что роль Михайлова стала высокой, по самоотдаче он один из лучших, к нему партнеры уважительно относятся. Конечно, спорить с указанием сверху не стали. Мне в определенной степени было неудобно перед Виктором Григорьевичем, но он отнесся ко мне с пониманием, сказал: не волнуйся, всему свое время, я, считай, оттрубил, теперь твоя очередь.
      В мое время игрока все чемпионаты мира, в которых я принимал участие, были для сборной СССР далеко не простыми. Это болельщики, газетчики нас расхваливали на все лады, отмечая, что нет лучше советских ледовых бойцов. На самом же деле, даже когда советские хоккеисты выигрывали уверенно, приходилось выкладываться максимально во всех отношениях. Может быть, мне было в команде СССР привычнее находиться, чем, скажем, дебютантам спартаковцам, динамовцам. Ведь для меня выступление за сборную стало как бы продолжением хоккейной жизни в ЦСКА. То есть я был адаптирован к нагрузкам, находился под контролем Тарасова в знакомой компании. И какого-то психологического напряжения не чувствовал, сказывался, наверное, характер.
      Сборные Чехословакии и Швеции всегда находились в опасной близости. Это было элитное соперничество. Считаю, что большинство очных поединков лидеров показывали миру, сколь великолепен европейский хоккей. Позднее, когда я уже не выступал, картина стала еще более увлекательной, может быть, непредсказуемой. Пришли на мировые первенства и Олимпиады профессионалы, и фаворитов стало больше. Прибавили канадцы, американцы, финны. Например, в 2005 году, в связи с локаутом в НХЛ, в национальных сборных были на редкость сильные составы. И никто не мог уверенно сказать, кто поднимется на высшую ступень пьедестала, станет призером — чехи или словаки, канадцы или американцы, шведы или финны, наконец, мы — россияне.
      Однако вернемся в семидесятые годы. Я и мои партнеры знали, каков уровень главных соперников, представляли, насколько сможем прибавить на первенстве мира. То есть каких-то секретов не было. Другой вопрос — ответственность, она была максимальной, очень многое зависело от игровой дисциплины. Причем так было не только у нас в сборной, но и в рядах главных соперников. Для победы, кроме мастерства, требовалась психологическая устойчивость. С этим у меня как раз было все в порядке, я умел не только сыграть с максимальной отдачей сам, но и настраивал на это всю команду. Может быть, громко сказано, но подтверждают это все специалисты, с которыми я говорил о моей игре.
      И почти всегда в ключевых моментах мы находили способы, необходимые для достижения конечной победы. Были случаи, когда кто-то из основных соперников неожиданно оступался.
      Собственно, в основном судьба золотых медалей решалась в заключительных матчах. Организаторы строили расписание так, что в них встречались сильнейшие.
      Надо было стремиться к тому, чтобы держать себя в руках при любых обстоятельствах. В моей жизни было немало ключевых игровых моментов, когда требовалось сломать ход игры. Я, уже став лидером, был готов делать это вместе с Петровым и Харламовым. Причем приходилось выходить из сложнейших ситуаций не только на чемпионатах мира или Олимпиадах. Был случай, когда мы на призе «Известий» в 1978 году за десять минут до конца проигрывали команде ЧССР 0:3. Я говорю ребятам — хватит, надо игру ломать. Вышли, как на решительный бой, устроили штурм, и я первую ответную шайбу забросил. А пока соперники разбирались, как играть дальше, отличились Валерий Васильев и Сергей Макаров. И получилась ничья — 3:3. Единственный раз мы и другие звенья отошли от своих принципов и проиграли. Это случилось в 1980 году на Олимпиаде. Ребята смотрели на хоккеистов, выходящих на лед, вопросительно: может быть, вы забьете? И ничего не получилось. Но это пусть печальный, но редкий случай.
      В 1970 году мы на чемпионате мира дважды обыграли чехов — 5:1 и 3:1, но уступили сборной Швеции — 2:4, проиграв второй период — 0:2. Тогда «Тре крунур» была необыкновенно сильной. Собственно, в ее составе, пожалуй, не было ни одного слабого игрока. В атаке блистали Стефан Карлссон, Стернер, Ларс-Эрик Нильссон, в обороне — Леннарт Светберг, Ларс-Эрик Шеберг, в воротах был легендарный Лейф Хольмквист.
      И в самом последнем поединке со шведами решалась судьба «золота». Выиграли 3:1. За счет самоотдачи, концентрации.
      Вообще, период перед чемпионатом мира 1970 года был для мирового хоккея значительным. Ведь впервые в истории соревнования должны были проводить в Канаде — в Виннипеге и Монреале. Безусловно, организаторы желали победы своим хоккеистам. И в связи с этим в дискуссионной форме завели разговор о возможности участия в первенстве профессионалов. Решался вопрос на конгрессе международной федерации. Как известно, «за» профессионалов проголосовало 20 делегатов, «против» — 30. Правда, решение не было окончательным. Позднее вновь шли обсуждения, но стороны уходили друг от друга все дальше. Дело кончилось тем, что чемпионат мира провели в Швеции без канадцев, место которых заняли поляки.
      В 1971 году опять на самом финише пришлось обыгрывать шведов, если уступили бы, то чемпионами стали бы хоккеисты Чехословакии. В 1972 году мы чехам опять проиграли 2:3 и остались вторыми.
      В 1973-м, в Москве, показали стопроцентный результат. Не могу сказать, что сборные Швеции и Чехословакии были намного слабее. Мы стали еще более уверенными в себе после суперсерии с хоккеистами НХЛ. Пожалуй, это было самое успешное первенство для нашего звена. В списке результативных мы были впереди: Петров — 34 очка (18+16), Михайлов — 29 (16+13), Харламов — 23 (9+14). Тогда разница в классе между лидерами и остальными была велика. Например, поляков мы обыграли 20:0. Восемь шайб забросил Александр Мартынюк из «Спартака», семь — Михайлов и пять — Петров.
      В 1974 году в Хельсинки чемпионат мира получился на редкость сложным. На старте сборная СССР была разгромлена чехами — 2:7, причем в первом и втором периодах они забросили по три безответные шайбы. Конечно, состав у чехов был классный: в воротах Иржи Холечек, сзади — Ян Сухи, Иржи Бубла, Франтишек Поспишил, в атаке — Владимир Мартинец, Иван Глинка, Вацлав Недомански (тогда в этой сборной вообще слабых мест не было). К тому же в этом матче у них получалось все, а у нас — ничего. Естественно, все всполошились, председатель Спорткомитета СССР Сергей Павлов срочно прислал в Хельсинки Виталия Георгиевича Смирнова, разговоры были серьезные, жесткие. Но мы и без этого понимали, что надо выигрывать. Центральным стал матч предпоследнего тура со сборной Чехословакии. Мы были сильнее — 3:1. Причем тогда не смог выступать вместе с нами Владимир Петров. И в центр на его место поставили Александра Мальцева. Получилось все замечательно. Одну шайбу забросил Саша, а я поставил победную точку после его передачи. Потом мы с таким же счетом выиграли у шведов. В итоге разрыв между нами и чехами составил четыре очка. Кажется, что у нас не было проблем, но опять все решалось в одной игре. Тогда я стал самым результативным игроком чемпионата мира — 16 очков (8+8), опередил Владимира Мартинеца — 15 (9+6). Вот когда я закончил играть, мне не раз задавали вопросы, какая встреча запомнилась больше других. Мне сложно на него ответить. На уровне чемпионатов мира, Олимпийских игр все решалось в конкретных матчах, и каждый из них имел огромное значение. Конечно, чаще все складывалось в нашу пользу. Но возьмем в пример первенство 1974 года. Полагаю, комментарии здесь излишни.
      К слову, на этом турнире впервые были выявлены нарушения на допинг-контроле. Помню, хорошо играли финны, должны были стать третьими, обыграли чехов — 5:2. Но кого-то из финнов поймали на допинге, и им засчитали поражение — 0:5. Шведы легко обыграли Польшу — 4:1. Однако после допинг-пробы очки у них отобрали. Поляки были счастливы, присужденная победа помогла им сохранить место в группе «А».
      В 1975 году завершилась смена поколений, вслед за Фирсовым ушли из сборной Старшинов, Кузькин, Мишаков, Рагулин. Груз ответственности возрос до предела — мы стали лидерами. Всеволод Бобров, тренировавший нас до чемпионата-75, профессионально подошел к важнейшему процессу ротации состава. Он доверял молодым, хоккеистам золотого хоккейного возраста, не приписывал меня к ветеранам в 30 лет.
      Но в сборной Бобров не остался. Поэтому было много разговоров о содержании игры. Но мы понимали, что каких-то кардинальных перемен не будет. Ансамбль был сыгранным, играл в духе советских традиций, и вносить изменения было опасно.
      Чемпионат мира в Мюнхене наша сборная, уже под руководством Кулагина и Локтева, провела мощно. Дело не только в стопроцентном результате. Был заложен прочный фундамент. Мы выиграли у чехов оба матча с разницей в три шайбы — 5:2 и 4:1, а у шведов — 4:1 и 13:4. Но затем что-то разладилось в механизме сборной. Не хочу упрекать в чем-то Бориса Павловича, но, будучи объективно не хуже, мы два чемпионата мира подряд проиграли сборной Чехословакии. Для кого-то другого завершить эти турниры с медалями было бы счастьем. Но планка команды СССР находилась на максимальной высоте.
      В 1976 году в Катовице произошло чрезвычайное событие. Мы дали фору главным соперникам, проиграв 4:6 сборной Польши. Я почему-то чувствовал, что вообще придется трудно. Кулагин в воспитательных целях — можно подумать, что чемпионат мира веселая прогулка, — не взял в сборную Петрова и Гусева. Никто, конечно, не спорил, но какой-то холодок в отношениях наметился. Они, конечно, были рабочими, но не столь сбалансированными, как при Боброве.
      Вообще-то первенство получилось каким-то нескладным. Как я уже сказал, не играл Володя Петров, и в наше звено поставили в центр Сашу Мальцева. Скажу честно, они с Валерием понимали друг друга, и мне было с ними играть интересно. Оба быстрые, с потрясающим хоккейным зрением, умельцы забить, словом, звезды мирового масштаба. Забивали много, тем же полякам — три. Но другие звенья как-то стушевались. Кроме того, я хорошо помню, что в том матче выдающуюся игру показал польский голкипер Ткач, он просто спас команду от поражения.
      Потом не смог играть Мальцев, и к нам подключили Александра Голикова. Откровенно говоря, травмы мешали, и состав тренеры слишком уж «передергивали». Наверное, до шести вариантов в атаке получалось, а играли тогда в три звена. Вот и одна из причин, не говоря о наших недостатках.
      Первенство 1977 года в Вене завершили только третьими. Очки теряли все — мы два раза проиграли шведам, чехов наказали канадцы — 3:3, 8:2. Они и шведов разгромили — 7:0, но до этого проиграли им 2:4. Мы же с канадцами справились без проблем — 11:1, 8:1. В общем, впереди с 15 очками оказалась сборная Чехословакии. Наверное, на тот момент она была готова лучше нас. Надо отдать должное тренерам Карелу Гуту и Яну Старши. Они подготовили действительно классную команду. В сборной Чехословакии прошла смена поколений. В команде оставались Дзурилла, Махач, Иржи Холик, но раскрылись вратарь Иржи Холечек, защитник Иржи Бубла — громадный, жесткий в силовой борьбе, с броском, но неуравновешенный, вспыльчивый (он потом пять лет отыграл в «Ванкувер Кэнакс»), нападающие Иван Глинка, ставший затем главным тренером сборной Чехии, Петер Штястны, звезда НХЛ.
      На чемпионат мира-78 в Прагу сборную повезли Виктор Тихонов и Владимир Юрзинов. Хозяева, находясь на волне успеха, рассчитывали в третий раз подряд выиграть золотые медали. На телевидении и в газетах Чехословакии наша команда получала нелестные оценки. И итог первенства был как бы предрешен еще до старта, мол, хозяев никто не остановит. Подобные заявления штука вредная — можно переоценить свои силы. Собственно, так и вышло. Чехи не могли себе представить, что советские хоккеисты сильнее, чем они думали. Играть было сложно и потому, что все болели против команды Советского Союза. Но никто не отрицал, что сборная СССР наиболее опасный соперник. В общем, к последней встрече чехи имели 18 очков, а мы 16. В Праге не скрывали, что близок час победы. Как потом рассказывали наши журналисты, был организован шикарный банкет. Но в заключительном матче наша команда в сложнейшей ситуации, под давлением болельщиков и до определенной меры предвзятости судей, выиграла 3:1. Матч был напряженным. В нем было все, чем выделяются решающие встречи. При равенстве сил у нас чуть выше была концентрация и ровнее состав. Все звенья могли работать на результат: Михайлов — Петров — Харламов, Балдерис — Жлуктов — Капустин, Мальцев — Александр Голиков — Владимир Голиков, уже заиграли Слава Фетисов, который с 19 лет стал лучшим защитником первенства, и Сережа Макаров. Наконец, выдающуюся игру показал Третьяк.

      В конце решающего матча все видели, как потрясены чехи, это сказали их глаза, во взглядах прочитывалась горечь, тоска. Но кто виноват? Надо было строже спрашивать с себя. Пожалуй, и это качество позволяло нашему звену и другим хоккеистам сборной СССР находиться в мировой табели о рангах на первом месте. Мы бились лучше. По манере игры я никогда и никого не боялся, всегда любил играть на пятачке у ворот соперников, подправлял шайбы в сетку, успешно действовал на добивании, но и синяков и шишек получал много. Тем не менее раз за разом шел в атаку на мощных соперников. В моем случае решающую роль играли не габариты. Крупные защитники не могли справиться со мной — быстрым, юрким, выдерживавшим любое силовое давление. И еще. В сборной были игроки не только моего уровня, но и сильнее в плане мастерства.
      В определенной степени нас держали в «ежовых рукавицах», контроль был неусыпным, жестким, но под замком не держали, просто наш быт был устроен так, что времени на прогулки и развлечения оставалось совсем немного.
      Но нам не давали замыкаться только на хоккее — играх, установках, раскатках. Тогда мы, естественно, по установленному в сборной порядку, сами делали так называемые боевые листки, для нас снимали капустники с выступлениями известных артистов, привозили из посольства свежие газеты. Такой образ жизни был в национальных командах до распада СССР.
      Конечно, было много профессиональных теоретических занятий. Собственно, в хоккее тактические схемы есть различные, и это естественный процесс. Но по амплуа ситуация особенно не меняется. Возьмем, к примеру, расстановку. Задачи крайнего, нападающего, левого или правого, идентичны. Это выполнение непосредственных задач — атака на ворота, обводка, броски, игра в пас. Важно грамотно откатываться назад и прикрывать «своего» защитника соперников, для меня — левого. Нужно, чтобы он не бросил, на добивание не подкатился, не успел в пас сыграть и так далее. Если свои функции ты выполнял, то претензий у тренеров не было. Конечно, по ситуации приходилось выходить за рамки, так сказать, функциональных обязанностей, смещаться в центр или катиться влево. Но в основном я действовал на своем пространстве.
      Если говорить о соперниках, которые сходились со мной, так сказать, лицом к лицу, то среди них было немало ярких мастеров. Например, когда я еще играл в «Локомотиве» и команда оборонялась, мне приходилось держать левого защитника ЦСКА и сборной СССР Эдуарда Иванова. Это был потрясающий мастер. Он тонко чувствовал позицию, делал неожиданные ходы. И не раз приходилось ложиться под шайбу после его бросков. Интересно было играть против Юрия Ляпкина и Виктора Блинова из «Спартака», динамовца Валерия Васильева. Особенно опасен был Блинов, обладавший броском неимоверной силы. На международной арене более всего мне запомнилась борьба против чехов Махача и Поспишила, защитников тактически грамотных, с бросками. Практически все канадцы были с бросками, но с ними справляться было попроще: тактика несложная, свои действия они не маскировали, к тому же периодически заигрывались, уходили вперед, теряли шайбу. И, если удавалось организовать контратаку, это не раз заканчивалось взятием ворот.
      Мне удалось сыграть в сборной созвездами трех поколений. Сначала это были Вениамин Александров, Анатолий Фирсов, Александр Рагулин, Виктор Коноваленко, Виктор Кузькин, Борис Майоров, Вячеслав Старшинов, потом — Владислав Третьяк, Владимир Петров, Валерий Харламов, Владимир Викулов, Виктор Полупанов, Валерий Васильев, Александр Мальцев, Владимир Шадрин, Александр Якушев, Евгений Зимин, затем пришли в команду Борис Александров, Хелмут Балдерис, Виктор Жлуктов и Сергей Капустин, Вячеслав Фетисов, Владимир Кругов, Сергей Макаров. Ну, у кого повернется язык сказать, что это не звезды. И, пожалуй, еще два-три десятка других моих партнеров были игроками международного класса. И соперники были замечательные, о них, особенно о канадцах, отдельный рассказ.
      Время от времени заходит разговор о том, какое поколение было сильнее, особенно любят рассуждать на эту тему, поскольку довольно долго не шли дела у сборной России. Приводились различные примеры, характеризующие ветеранов с положительной стороны, а современных мастеров особо не жаловали, даже звезд НХЛ, хотя интерес к ним и хоккею вполне прилично подогревается в российской прессе. Для болельщиков это вполне естественный процесс. В принципе же, все это, скорее всего, имеет пропагандистскую цель. Вот, как я говорил тогда, ныне у сборной России побед меньше, значит, надо подхлестнуть игроков разговорами о славных традициях. И это произошло.
      У меня есть своя точка зрения, с которой, кстати, согласны многие мастера прошлых лет. Нельзя проводить какие-то параллели, сравнения. Непрофессионально это, в корне неверно. Мы просто были лучшими в свое время. На тот момент развития игры были иные, чем сегодня, условия, которые с нынешними нет смысла сравнивать.
      Да, у нынешних игроков сборной другие результаты, но нет и не будет серий из девяти побед на мировых первенствах. Это практически невозможно, поскольку каждый сезон надо рассматривать в отдельности. Естественно, можно подобрать в сборную лучших из хоккеистов, играющих в России. Но команда должна получить подкрепление из НХЛ. И у тех, кто играет за океаном, сезоны складываются по-разному. У кого-то игра не идет, другого травмы замучали, третий занят в Кубке Стэнли и приехать в сборную не может и так далее. Важно, чтобы все сошлось, как это было в 2008 году в Канаде.
      Надо признать и такую вещь: мы, ветераны, и сегодняшние звезды не одно и то же. Вообще о чем можно говорить, когда, например, Борис Майоров, как я уже говорил, отметив преимущество в подготовленности наших последователей, ясно дал всем понять, что есть неоспоримые факты, которые обязан понять и принять к сведению каждый поклонник хоккея. Он только подчеркнул, что нельзя забывать ветеранов, они заслужили это своими победами.
      Многие, в том числе и члены международной федерации, считали, что появление профессионалов на чемпионатах мира в 1977 году после достаточно длительного перерыва (с 1970-го, когда они просили разрешения играть на чемпионатах мира пятерке из НХЛ, но им отказали, после чего канадцы обиделись) сделает эти турниры выдающимися по мастерству. Конечно, турниры стали интереснее, профессионалы добавили им остроты. Но довольно долго, до распада СССР, они при всем желании не могли угнаться за советскими хоккеистами, шведами, хотя в ряде случаев были близки к этому.
      В мое игровое время Лига была замкнутой. И весьма консервативной в плане системы проведения первенства, чего явно сейчас не хватает нам. В начале семидесятых в НХЛ играли в основном канадцы да два-три десятка американцев. Все развивалось по определенной вертикали: сначала регулярный сезон, спор за выход в плей-офф, затем отчаянная борьба за высшую награду — Кубок Стэнли. Максимально сосредоточившись на этом, канадцам, даже из тех клубов, которые выбыли из плей-офф на первом этапе, было сложно перестроиться на борьбу за восхождение на новую вершину. Ибо для них Кубок Стэнли значил куда больше, чем мировые первенства.
      После этого и те, кто сыграл успешно, и неудачливые клубы, из которых приглашали хоккеистов в сборную, все-таки выпускали пар. И настроиться на борьбу на чемпионатах мира было сложно. Кроме того, не хватало времени для подготовки.
      Так вот, приехали в 1977 году на первенство мира Фил Эспозито и еще несколько профи. Но заняли только четвертое место, уступив в двух матчах сборной СССР с ужасным счетом 1:11 и 1:8. Фил тогда буквально вышел из себя. Он не мог представить, что можно так проиграть. Тем более что наша команда выступала тогда неудачно и осталась с бронзовыми медалями. За что, как я уже говорил, освободили от работы Кулагина. Тем не менее канадцы достойно провели матчи с другими сборными. Например, со ставшими чемпионами мира хоккеистами Чехословакии боролись отчаянно (3:4, 3:3), обыграли шведов (7:0).

      Я тогда пришел к выводу, что они не готовы играть именно против нас, в хоккей скоростной, тактически разнообразный. Может быть, резко сказано, но они — наши «клиенты», мы всегда против них удачно играли, и сейчас на чемпионате 2008 года это нашло подтверждение моей точке зрения. Канадцы могут разбираться с другими сборными, но не с российской. И в мое время, и сейчас наши очные поединки чем-то напоминают серии встреч советских хоккеистов с НХЛ на уровне сборных и клубов, только там канадцы были более отмобилизованными. Они не умеют, как говорят, «закрываться». И мы этим пользовались. А тактика сборных Чехословакии и Швеции другая — для канадцев выгодная.
      Канадцы поняли, что нельзя терять престиж, ни к чему это НХЛ. И по возможности старались усилить состав. Но до 1994 года не могли завоевать золотые медали. Причем помню сезоны, когда состав у них по именам был замечательным. Например, в 1982 году в него входили Уэйн Гретцки, Билл Бэрбер, Майк Гартнер, Дино Сиссарелли, Брайэн Пропп. И они заняли третье место.
      На Олимпиаде-94 в беседе с одним российским журналистом в прошлом канадский вратарь Грэг Миллен — телекомментатор клуба «Оттава Сенаторз», проведший более пятисот игр в НХЛ, рассказал буквально следующее: «Все мы были на чемпионате мира 1982 года потрясены мастерством соперников из СССР, я не мог поверить, что наши звезды дважды проиграли русским и в итоге отстали от них вместе с чехами на семь очков. И это при том, что в символические сборные первенства вошли блестяще игравший Гретцки, Бэрбер и защитник Крэйг Хартсберг».