Национальный бестселлер - Апокалипсис и Россия. Вождю Третьего Рима

Без осознания этого непонятно направление развития человечества в последние две тысячи лет. Именно поэтому, а вовсе не из-за так называемого антисемитизма, мы вынуждены в нашей книге, для историософского анализа любой эпохи, в том числе нашей, постоянно обращаться к роли чрезвычайно влиятельного антихристианского еврейства – также и для пользы самих евреев, выявляя из их среды способных осознать суть этого явления, для их спасения. Его сатанинскую суть отмечали даже такие философы-интеллигенты (совсем не «антисемиты»), как отец Павел Флоренский, отец Сергий Булгаков, А. Ф. Лосев. Последний, например, прямо утверждал: «Историческим носителем духа сатаны является еврейство… Еврейство со всеми своими диалектическо-историческими последствиями есть сатанизм, оплот мирового сатанизма… Израиль – принцип отпадения от христианства и оплот всей мировой злобы против Христа»[9]. За эту «антисоветскую» работу он в 1930 году получил 10 лет лагерей.

В связи со словами Христа об «отце» иудеев следует также отметить, что Талмуд был дополнен оккультным учением Каббалы. Любой оккультизм – связь с бесами; в данном случае это стало средством контакта еврейских «мудрецов» с новым отцом-сатаной для привлечения его помощи в земных делах. С этим связаны и ритуальные человеческие жертвоприношения (что бесспорно доказано известными учеными[10]) с целью задабривания «отца» и приближения еврейского царства «мессии»-антихриста.

Уже в Ветхом Завете Самим Богом и Его пророками часто осуждаются ритуальные жертвоприношения детей идолам Ваалу и Молоху, совершавшиеся впадавшими в беззаконие евреями: они «приносили сыновей своих и дочерей своих в жертву бесам» (см.: Пс. 105:37–38; Иез. 16:20; Ис. 57:5; Иер. 7:31; 4 Цар. 17:17 и др.). Неудивительно, что после величайшего еврейского беззакония – распятия Сына Божия – подобные жертвоприношения вновь были востребованы новым иудейским «отцом», ненавидящим в людях образ Божий. И, видимо, сатане наиболее приятны невинные и чистые жертвы, какими в дохристианские времена были младенцы вообще, а затем стали христианские дети.

Каббала подводит под стремление евреев к мировому господству «абсолютную» основу: сам «бог» нуждается в евреях и воплощается в них для господства посредством их над миром. Эту оккультную сторону иудаизма, оправдывающую зло как порождение (наравне с добром) одного и того же «бога», евреи хранят в особом секрете…

Наступление «тайны беззакония» в земном мире облегчалось еще одной важной особенностью иудаизма. Не веря в бессмертие личной души человека[11], все свои ценности иудеи видели только на земле и более других народов устремились к обладанию ими и к ростовщичеству. Следствием стало господство евреев в мировой торговле и мировых финансах еще с дохристианских времен, почему они и расселились по миру вдоль торговых путей и «линий денежной силы» в большем количестве, чем их жило в Палестине; слова «еврей» и «ростовщик» у многих народов стали синонимами. Все это с гордостью признают многие еврейские авторы, например, мондиалистский идеолог Ж. Аттали[12]. В своей новой книге «Евреи, мир и деньги» он дает этому феномену такое объяснение (цитируем в переводе с сохранением особенностей оригинала):

«Еврейский народ сделал деньги уникальным и универсальным инструментом обмена, точно так же, как он сделал своего Бога уникальным и универсальным инструментом превосходства… В этом жестоком мире, управляемом с помощью силы, деньги постепенно оказываются высшей формой организации человеческих отношений, позволяющей разрешать без насилия все конфликты, включая религиозные. Авторы Талмуда сами были в большинстве торговцами, экспертами по экономике…»

«Исаак и Иаков подтверждают необходимость обогащения для того, чтобы нравиться Богу… Бог благословляет богатство Исаака и разрешает ему купить право первородства у его брата Исава – это доказательство, что все имеет материальную цену, даже в виде чечевичной похлебки… Деньги – машина, которая превращает священное в светское, освобождает от принуждения, канализирует насилие, организует солидарность, помогает противостоять требованиям неевреев, является прекрасным средством служения Богу».

О ростовщичестве Аттали приводит поучение Рабби Якова Тама: «Это почетная профессия, ростовщики зарабатывают деньги быстро и достаточно, чтобы отказаться от других профессий и посвятить себя религиозным занятиям».

Предосудительными же для евреев считаются трудовые занятия по найму: «Важное положение: каждый должен любой ценой избегать соглашаться на принудительную работу, делающую зависимым, так как подчиняться кому-то равноценно возвращению в Египет… Этот запрет объясняет, почему в течение веков евреи наиболее часто отказываются входить в крупные организации и предпочитают работать на себя»[13].

Юдофил В. Соловьев писал, что «евреи привязаны к деньгам вовсе не ради одной их материальной пользы, а потому, что находят в них ныне главное орудие для торжества и славы Израиля»[14]. Однако сама иудейская цель земного торжества была материалистична – именно поэтому диаволу удалось оседлать еврейский народ для похищения земного мира у Бога и установления царства антихриста. В этом смысле антихристианский талмудический иудаизм можно назвать самой материалистической религией, в которой «служение богу» настолько сливается со страстью наживы, что одно подменяется другим: еврейским «богом» становятся деньги – прообразом этого стало описанное в Ветхом Завете поклонение евреев рогатому «золотому тельцу». Не случайно и Аттали в первой из приведенных цитат сравнивает деньги с еврейским «богом».

«Тайна беззакония» и «рай на земле»

Так «тайна беззакония» в своем историческом действии стала распространяться, с помощью денег отвоевывая и у христианского мира свои плацдармы. При этом диавол по-прежнему стремился воздействовать уже на следующие важнейшие субъекты исторического процесса – на Церковь и на властные монархические структуры, которыми можно как гигантскими рычагами производить нужные воздействия на целые народы и менять ход истории. Но в первые века христианство побеждало все диавольские козни.

После того, как провалилась попытка расправиться с христианами властью языческих римских императоров (современниками и историками доказано, что гонения на христиан в Римской империи были спровоцированы иудейской клеветой), христианство, доказав свою духовную высоту и стойкость, стало государственной религией вселенской Империи. Переместив столицу на восток в Византию (Второй Рим), Империя понесла оттуда свет спасительной истины многим народам, в том числе в IX веке и русскому. Противодействуя этому, иудеи попытались разложить Церковь изнутри насаждением ересей (носителями многих из них были евреи, такие, как патриарх Несторий и др.), но это лишь помогло на Вселенских Соборах в спорах довести до совершенства формулировки всех догматов Православия.

Однако в западной части христианского мира духовный климат оказался менее благоприятным. Уязвимым местом Запада стало гордое и рациональное наследие могучего первого Рима, на основании которого антихристианским силам постепенно удалось ввести римских епископов (пап) в соблазн борьбы за первенство, а затем и за земную политическую власть, увлекая христианский Запад на путь апостасии – отступления от истинного христианства.

Это было заметно уже в принятии папами языческого титула «понтифик» (Pontifex Maximus – верховный жрец, ведавший также строительством мостов), который носили дохристианские императоры. Выражением этой властной гордыни папства стала и незаконная коронация папой в 800 году собственного «римского императора» (при существовавшем законном в восточной части Римской империи), и «отлучение Римом от церкви» Константинопольского Патриарха в 1054 году из желания папы самому утвердиться в качестве единоличного первоиерарха. Такова была подлинная причина тогдашнего церковного раскола.

Это выразилось и в папистских искажениях вероучения, нарушающих постановления Вселенских Соборов. Помимо гордыни первенства, дающего им якобы право самовольных вероучительных нововведений, почти все они имели приземляющий общий знаменатель: вытеснение небесной цели спасения человека – «христианизацией» земли для власти над ней. Отсюда и стремление высшего католического духовенства подменить собою государственную власть (с параллельной чиновничьей иерархией в виде кардиналов, легатов, нунциев; Ватикан считает себя государством), и превращение Церкви в дисциплинированную армию по «христианизации», и «приспособительная» мораль иезуитов («святая цель оправдывает любые средства»).

Небольшое отступление. К нашему времени католики отделили себя от Православия такими главными догматическими новшествами:

– Утверждение, возобладавшее в XI веке и ставшее формальной причиной откола, что Святой Дух исходит не только от Бога Отца, но и «от Сына». Тут католики путают предвечное исхождение Святого Духа только от Отца и последующие взаимоотношения трех Лиц Божественной Троицы в историческом времени, которые бывали различными (например, Сын Божий рождается от Девы Марии нисшествием на нее Святого Духа, но это не значит, что Сын исходит от Святого Духа; так же и когда Сын говорит, что вскоре пошлет апостолам Духа Истины от Отца, это не значит, что Дух происходит от Сына). Поскольку тут католики допускают смешение предвечного и исторического времен, быть может, они в своем устремлении к земному даже подсознательно полагают, что Святой Дух исходит «от Сына» как Богочеловека? Во всяком случае, не случайно католическая мистика очень чувственна и экзальтированна.

– Утверждение, появившееся еще в IX веке и в 1854 году возведенное в догмат, что не только Иисус Христос, но и Божия Матерь была зачата Ее родителями вне первородного греха (что противоречит уже словам Архангела при Благовещении: «Ты обрела благодать у Бога» – Лк. 1:30). Католики выдавали это за возвеличение Божией Матери – на деле же умаляли Ее подвиг в стяжании непорочности всей Ее праведной жизнью. Даже Бернард Клервосский (причисленный католиками к лику своих святых) уже в XII веке называл эту идею «прославлением греха», ибо фактически католики отвергли этим само понятие первородного греха как поврежденности человеческой природы. Таким изъятием Божией Матери из состава человечества изымается ключевое звено в Боговоплощении как неслиянно-нераздельном соединении Божественного и человеческого для искупления всех грешных людей.

– Введенный еще в XI веке папой Григорием VII и официально утвержденный в 1870 году догмат о «непогрешимости» римских пап в делах веры как «наместников Христа» на земле, чья власть превосходит решения Соборов. В основе этого догмата лежит изначальное превознесение римского епископа (папы) над всеми остальными, обосновываемое горделиво-ложным истолкованием слов Христа об апостоле Петре как о «камне», на котором Господь создает Церковь (Мф. 16:18–19). Из этого никак не следует, что Церковь была создана только на апостоле Петре, тем более что в другом месте Христос прямо призывает апостолов именно к равенству: «Вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними… Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою» (Мр. 10:42–43). А о том, что погрешим был и апостол Петр, говорят такие слова Христа о нем: «Отойди от Меня, сатана! ты Мне соблазн, потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мф. 16:23).

(В Православной Церкви «епископам всякаго народа подобает знати перваго из них и признавати его как главу и ничего превышающаго их власть не творити без его разсуждения; творити же каждому только то, что касается до его епархии… но и первый [первоиерарх] ничего не творит без разсуждения всех. Ибо тако будет единомыслие…» – Апостольское правило 34.)

– Используемое в Символе веры греческое слово «кафолическая» в переводе на русский означает «соборная», «целостная», «вселенская». Так его и понимают православные: как всеохватывающая в пространстве и времени совокупность всех членов Церкви, связанных в молитве, во всех народах и всех поколениях – именно поэтому она вселенская. Католики же в своем самоназвании «католическая» утверждают вселенскость скорее как организационно-географическую.

– Православное понимание искупления исходит из Божией любви к человеку, святою силою которой Богочеловек воссоединяет людей с Богом и Своим жертвенным Распятием и Воскресением сокрушает ад, избавляет людей от неизбежности адской власти диавола (по формальной аналогии с искуплением-освобождением из рабства). Католическая же трактовка искупления исходит из юридической аналогии возмещения морального ущерба. Искупление понимается как удовлетворение, принесенное Богу Отцу Сыном Божиим за оскорбление, нанесенное Богу грехом Адама. Бог при этом представляется не любящим Отцом, а неумолимым и мстительным Судьей, которому почему-то угодна кровь Его Единородного Сына. При этом церковные таинства в понимании католиков действуют автоматически и на недостойных – отсюда вопиющая практика продажи католическим духовенством сверхдолжных «излишков добродетели» праведных людей грешным в виде индульгенций. Во всем этом присутствует умаление необходимости личного и свободного духовного усилия человека для спасения.

Все это, однако, не означает, что католиков и даже протестантов следует ставить наравне с приверженцами нехристианских религий. «Нельзя отрицать, что чтение слова Божия оказывает благодетельное влияние на каждого, ищущего в нем назидания и укрепления веры; что благоговейные размышления о Боге Творце, Промыслителе и Спасителе имеют возвышающую силу и там; не можем утверждать полной безплодности их молитв, если они идут от чистого сердца, ибо «во всяком народе боящийся Бога приятен Ему»… Они являются сдерживающими силами против нравственной распущенности, пороков и преступлений… Но все это не дает основания считать их принадлежащими к Церкви» (Помазанский Михаил, протопресвитер. Православное догматическое богословие. Джорданвиль, 1963. С. 158).

Эта особенность католицизма отражена Достоевским в образе Великого инквизитора, подпавшего под тот же соблазн непогрешимой гордыни и земной власти над телом и душой паствы, что и иудейские первосвященники. При всей видимости сохранения церковных структур и имени Христа – это была серьезная победа сатаны, увлекшего огромную часть христианского мира на использование нехристианских средств в достижении целей христианизации. А такими средствами остановить «тайну беззакония» было невозможно.

После откола Запада от Православия, не встречая там должного духовного сопротивления, «тайна беззакония» стала все шире распространяться в разных сферах жизни. Следующими ее заметными «прогрессивными» достижениями стали Возрождение (возрождение языческих идеалов), Реформация (иудаизация христианства) и Просвещение (замена Бога самодостаточным гуманизмом-человечизмом), что вылилось в демократические революции по устранению остаточных удерживающих сил на Западе: монархий и католической церкви.

В отличие от Возрождения и Просвещения, создавших свою безбожную культурно-научную среду, Реформация замаскировала свой отрыв значительной части христиан от католической церкви «борьбой за ее очищение». Оправданно отталкиваясь от накопившихся грехов католицизма, протестанты не вернулись к спасительной истине Православия, а отказались от понятия Церкви вообще, что произошло под сильным влиянием евреев (это признают многие еврейские историки, включая авторитетного Г. Греца: «Евреи видели в этом восстании Лютера против папства падение христианского учения и триумф иудаизма»[15]). Были отброшены нравственные запреты «старого» христианского мира, ограничивавшие эгоизм и стяжательство; более того: эти пороки получили религиозную санкцию (соответствующую приведенным выше цитатам Аттали), а под аскетизмом стали понимать упорство в стяжании земных благ.

Отвергнув прямое предостережение Христа («удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» – Мф. 19:24), реформаторские секты наподобие пуританства и кальвинизма переняли даже иудейское толкование богатства как «богоизбранности». Эти секты сделали себе «бога», равнодушного к добру и злу (как у каббалистов), но неравнодушного к богатству и заранее предопределяющего этим критерием посмертную судьбу человека вопреки его свободе воли и независимо от его личных духовных усилий: богатых – к спасению, бедных – к погибели. Трудно сказать, что было менее кощунственным: неверие «просвещенцев» в Бога или такое приписывание всеблагому Богу столь жестокого замысла: незаслуженно обрекать человека во власть сил зла. Здесь явно произошла подмена Бога – еврейским «богом», отвоевавшим себе обширный плацдарм внутри христианского Запада.

Так в Европе закончилось христианское Средневековье и зародился новый хозяйственный уклад: капитализм. Он был не столько следствием накопления капиталов, сколько торжеством иудейского духа в экономике (что доказали классические исследования М. Вебера и В. Зомбарта).

Следующей преградой, которую предстояло устранить «тайне беззакония», были европейские монархии. Хотя они давно утратили верное представление о правильной государственности, все же они, особенно в католических странах, сохранили много христианских «предрассудков» и препятствовали стремлению богатого слоя иметь больше политической власти. Опираясь на это стремление, иудейским банкирам удалось создать внутри правящего слоя христианских государств свою тайную элитарную группу влияния – масонство, которое превратилось в революционное орудие по свержению монархий, установлению выборной «власти народа», отделению церкви от государства, предоставлению равноправия антихристианскому иудаизму. Это было достигнуто в XVII–XIX веках в результате так называемых буржуазных революций.

Можно образно сказать, что в духовном плане масонство стало унией либеральной части христиан (протестантов и англикан) с иудаизмом. В этой унии вполне откровенно обнажился и упомянутый Христом «отец» иудеев: в высших степенях масонства (оно строго иерархично) открывается, что «верховным существом», которому масоны поклоняются, является «сатана… поборник человеческого права против божественной деспотии». Такое определение, например, прозвучало во время прославления сатаны в парижском масонском храме на рю Пюто 23 января 1924 г.; каждый абзац этого «сатанинского акафиста» кончался напевным заклинанием: «О, Сатана, Брат людей!» – о чем свидетельствовал пораженный увиденным русский эмигрант из низшего масонства[16] (см. подробнее об этом в книге «Тайна России»).

Так «тайна беззакония» обросла тайными политическими структурами в виде масонства, которые, поощряя эгоизм верхнего социального слоя христианского мира, совершили в нем огромный переворот – почему и названа эта эпоха Новой историей: свергнув монархии, эти структуры не только отменили понятие служения государственной власти Богу, но и отдали реальную власть международному сообществу еврейских банкиров-антихристиан. Ибо в условиях секулярной демократии, получив политическое равноправие, они обращают свое денежное могущество в неравноправие для всех остальных, подчиняя все общество своему контролю. Ж. Аттали пишет о владычестве таких банкиров как «власти над властью», «большую часть времени они скрыты… но иногда становятся видимы»; «они организуются в странную аристократию, своего рода строгий орден с беспощадными законами морали и хищными ритуалами… они всегда в поиске новых укрытий и богатств во имя высших интересов или великой избранности»[17].

Под их влиянием после «буржуазных» революций резко усиливается дехристианизация Запада: чтобы деньги стали главной властью и ценностью, целенаправленно вытравляются все иные, более высокие ценности. Служение воле Божией заменяется жизнью по «воле народа», которой все более успешно манипулирует высший финансовый слой.

Более же всего дух и методы этой иудаизированной цивилизации проявились в ее распространении на другие континенты, где переселенцы часто освобождались от последних нравственных скреп «старого мира», остававшегося за океаном. Так масонами и еврейскими работорговцами были основаны рабовладельческие Соединенные Штаты Америки, созданные из денационализированной человеческой массы с большой долей преступников и сектантов (исповедовавших различные протестантские разновидности иудейской теории «избранности»). Это государство было изначально основано на иудейско-масонских идеалах, с иудейско-масонской государственной символикой, а официальной государственной политикой по отношению к коренному населению стали расистские принципы «Шулхан аруха».

* * *

Как можно видеть, на описанном выше историческом этапе «тайне беззакония» было еще не по силам полностью искоренить почитание имени Христова, поэтому она старалась направить западную церковь на иллюзорное освящение земных целей в ущерб спасению в Царствии Небесном. Все, что уклонялось от Неба к земле, – могло быть использовано диаволом для его планов земного господства над людьми. Именно поэтому на Втором Вселенском Соборе в 381 году Церковью был традиционно отвергнут хилиазм (от греческого слова «тысяча»; латинский вариант: «милленаризм») – утопическая вера в возможность построения тысячелетнего совершенного Царствия Божия на несовершенной греховной земле. Последующее искажение в этом направлении земной миссии западной церкви вело и к искаженным формам государственности и власти, отклонявшимся от идеала.

Исходя из рассматриваемого смысла истории, в православном отношении к сути и задачам власти можно выделить два следующих важных момента.

Во-первых, человеческая история – это постоянная борьба между силами добра и зла, от которой никакая власть не может уклониться. Не может быть «нейтральных» структур власти, поскольку не может быть нравственного вакуума: любая власть в той или иной степени служит либо добру, либо злу. То есть: либо служит Богу согласно закону Божию, либо Его противнику – диаволу и его «тайне беззакония». Может быть, некоторая градация в степени близости тех или иных структур власти к этим противоположным полюсам; возможны колебания и изменение направленности (так ученик Христа Иуда стал Его предателем, а гонитель христиан иудей Савл превратился в апостола Павла) – но ни одна система власти не может быть понята и оценена вне такой нравственной системы координат.

Во-вторых, надо учитывать, что в земном мире, из-за поврежденности его природы вследствие грехопадения твари, невозможно установление всеобщего благоденствия, «рая на земле». В Священном Писании нам открыто, что, наоборот, зло на земле даже после пришествия Христа и временного торжества Церкви будет нарастать, что апостасия приведет в конце истории к развитию «тайны беззакония» и воцарению антихриста, который сначала обольстит большинство людей земными благами, затем начнет гонения на христиан, но вскоре будет побежден Христом в Его втором пришествии. Люди, сделавшие жизненный выбор в пользу греха и сатаны, погубят свои души; испорченная злом «земля и все дела на ней сгорят» (2 Пет. 3:10). Достойная же часть людей во всех живших человеческих поколениях, сохранившая верность Богу и его заповедям, продолжит жизнь в вечном Царствии Божием. Но это уже будет преображенный мир: «новое небо и новая земля» (Откр. 21:1).

Поэтому в задачу правильной власти не может входить утопическое стремление к «всеобщему миру и счастью» на несовершенной земле. Такие обещания раздают лишь власти либо духовно неграмотные (и потому становящиеся легкой добычей диавольских соблазнов), либо сознательно обманывающие народ. Назначение истинной власти – защитить свой народ от воздействия зла и провести его через земную жизнь так, чтобы как можно больше людей могли стать достойными жизни вечной в Царствии Божием. Эту цель ставит людям Сам Господь Бог.

Вывод из этого: государственное устройство не есть нечто произвольное, что люди могут устанавливать по своему разумению. Оно должно соответствовать духовным основам жизни человечества, то есть – замыслу Божию. И если вспомнить слова Господа, сказанные еще в Ветхом Завете о выборе, стоящем перед людьми: «Я предлагаю вам путь жизни и путь смерти» (Иер. 21:8), – Божий замысел в земной жизни народов проявляется как закон, имеющий двоякое свойство.

Если народ постигает этот замысел и следует ему – то замысел Божий действует в жизни данного народа как закон жизни: народ раскрывает все заложенные в нем таланты и выполняет свое призвание в истории. Если же народ не следует этому замыслу, – он рано или поздно проявится в судьбе народа уже как закон смерти, на которую народ обрекает себя сам, лишаясь света истины. Так, семя, попадая в темную сухую расщелину, не вырастает в дерево, хотя и генетически содержит в себе идею дерева.

Рассмотрим сначала примеры ложного государственного устройства, чтобы на их фоне лучше понять должное.

Либеральная демократия, коммунизм, фашизм

Истина в мире одна, но уклоняться от нее можно в разные стороны, разрабатывая разные варианты ложных идеологий. В этом и состоит общий метод сатаны в похищении человечества у Бога. Сатане было бы трудно увлечь людей от Божественной истины в очевидную ложь и сразу добиться поклонения себе. Даже в язычестве и в иудаизме сатана до времени скрывает свое подлинное лицо, и большинство приверженцев этих религий не сознают, кому поклоняются, иначе бы ужаснулись.

Как правило, каждая из внушаемых сатаной ложных идеологий основывается на определенной положительной ценности (например: свобода личности, социальное равенство, здоровье и сила нации), однако при этом берется ценность частичная и более низкая, которая вырывается из общей иерархии ценностей и возводится в ранг высшей истины, чтобы подменить собой Бога.

Поскольку таким образом не утверждается совершенно ложная ценность (ложь заключается в подмене абсолютного частным), у таких идеологий могут быть искренние приверженцы, которых сатана соблазняет к уклонению в ту или иную сторону в соответствии с их личными или национальными склонностями и особенностями эпохи. Такие ложные идеологии могут яростно соперничать друг с другом, умножая разрушения Божественного порядка, – что тоже выгодно сатане: антихристу будет легче прийти к власти, «спасая» человечество от хаоса. Диавол – великий махинатор по использованию самых разных сил, побуждающий их на самых разных путях искоренять истину в земном мире, при этом в столкновении их между собой проявляется и некий естественный отбор, в котором выживают наиболее верные слуги диавола. (Идея эволюции человека из животного посредством жестокого естественного отбора – это явное отражение логики сатаны, ибо всемогущему и любящему свою тварь Богу не нужно было создавать совершенное существо посредством миллионов лет жестокости и уничтожения множества поколений более слабых существ; эта жестокость – уже позднее качество мира, падшего под влиянием сатаны.)

XX век стал ареной ожесточенной борьбы друг против друга трех таких ложных идеологий: либеральной демократии, коммунизма (марксизма) и фашизма. Каждая из них под тем или иным влиянием иудаизма уклонилась от следования истинному идеалу, поэтому все они противоборствовали друг с другом в одной и той же нехристианской плоскости – каждая за свой вариант «земного рая», – способствуя этим сатанинской «тайне беззакония».

1. Либеральная демократия стала исторически первым принципиально новым общественным строем, возникшим на Западе в результате апостасийного отхода христианских стран Европы от традиционного христианства (Православия) и затем от монархического принципа власти.

Такая демократия еще не отвергает Божий замысел и религию столь яростно, как позже большевицкий режим. Она поначалу лишь игнорирует этот замысел, провозглашая свободу человека самому выбирать путь личного земного счастья. Так, в частности, записано в первом государственном документе антимонархической демократии: Декларации независимости США 1776 года. Это счастье каждый волен понимать по-своему, этого требует уважение к мнениям человечества. И поскольку у большинства оно связывается с земным благоденствием (так сказано и в Декларации независимости, и в принятой в 1787 году поразительно мелочной Конституции США, о спасении же к жизни вечной в них нет ни слова), то этим и определяется государственный гедонистичный идеал: сообщество сытых эгоцентричных особей, живущих не по Божию замыслу, а по своему хотению, для земных удовольствий[18]. Царствие Божие как цель в этом идеале игнорируется.

И источник государственной власти при этом, в отличие от монархии, видится не в Боге, а в «воле народа». То есть демократия (в переводе с греческого «власть народа») опирается на суммарную волю греховных индивидуумов, которым государство необходимо лишь как арбитр в их спорах между собой и как полицейский, разграничивающий личные свободы и охраняющий накопленное имущество. А во внешней политике – как страж благосостояния сообщества таких индивидуумов, даже ценой эксплуатации и истребления других народов. Более высокой теоретической цели западная демократия себе не ставит.

Более того: либеральная демократия даже отрицает существование у народа и государства более высокой, духовной цели, стоящей над земными эгоистичными заботами данной массы индивидуумов. Принципиально отвергается возможность единой для всех высшей истины; провозглашается принцип плюрализма как равенства всех мнений. Это размывает границу между добром и злом и тем самым ведет к легализации все больших форм греха. Устойчивость такого общества достигается не ограничением порока, а взаимным «уравновешиванием» множества пороков, что, однако, неизбежно ведет к нарастанию их общего уровня. Властители такого государства заинтересованы в этом по чисто прагматической причине: упрощенной однородной биомассой легче управлять, контролируя ее материальные потребности. Такая свобода греха превращается в контролируемую «войну всех против всех», что ослабляет и возможность организованного сопротивления народа.