Содружество миров (№1) - Шпора Персея

— Я его еще не видел. Но, возможно, вы не хотите, чтобы я читал этот секретный материал?

Я хмыкнул и сунул ему распечатку.

— Я взял тебя с собой не в качестве повара или судомойки, Айвор. Ты полноправный член команды. Просмотри все, что здесь написано. Я хочу услышать мнение каждого из вас, чтобы сообразить, что все это значит.

— Постараюсь, — сказал он.

— Больше всего меня в этом докладе беспокоит возможная причастность халуков как к похищению Евы, так и к заговору «Галафармы». Почему, как вам кажется, инопланетяне вдруг забыли о своей непреодолимой ксенофобии, подружились с «Галой» и даже пошли на преступления, за которые Содружество может жестоко их покарать? Это явно каким-то боком связано с генной инженерией. Только каким?

— Самый очевидный ответ заключается в том, — сказала Мэт, — что халуки отчаянно хотят изменить свои собственные жизненные формы. Быть может, в их зоне есть планеты класса Т-3, и они надеются их колонизировать.

Думаю, вы знаете, что у них очень остро стоит проблема перенаселения.

— Расскажи поподробнее, — попросил я. — Я об этой расе вообще мало что знаю.

— Халуки как разумная форма жизни развились в небольшом созвездии в 17200 световых годах от кончика Шпоры Персея. Их необычные алломорфные циклы — следствие необычной конфигурации орбиты их родной планеты, на которой полгода царят жуткая жара без осадков и сильная ультрафиолетовая радиация. Халуки, как и мы, существа углеродные в своей основе, они дышат кислородом, и для образования белков в организме им необходимы азот, сера и фосфор.

Их тела, как и наши, извлекают энергию из Кребсова цикла.

Будь у них выбор, они предпочли бы жить на планетах типа Т-2, более теплых и сухих, чем планеты Т-1, предпочитаемые землянами, однако они вполне могут приспособиться к жизни и в землеподобных мирах.

— Похоже, им очень понравилось бы в Аризоне, — пробормотал я. — Ручаюсь, они подружились бы с гремучими змеями. И по темпераменту вполне совместимы… Извини, Мэт.

Не давай мне тебя перебивать.

— Постараюсь, — сухо ответила она и продолжила лекцию:

— Халуки колонизировали геном-совместимые планеты Т-1 и Т-2 в своем созвездии и отчаянно нуждаются в Lebensraum [18], однако расширять владения, осваивая Млечный Путь, они не могли, пока не создали пригодные для этого звездолеты. Сто двадцать земных лет назад халуки наконец добрались до края Шпоры Персея, основали колонии на одиннадцати планетах, идеально подходивших им, и хотели продолжить колонизацию дальше. Однако не тут-то было…

— В Шпору пришла «Галафарма», — кивнул я.

— Вот именно. Начиная с 2136 года, концерн в течение четырех лет обследовал все планеты 23-й зоны, за исключением халукских и квасттских миров, вторгаться в которые было запрещено статьей 44-конституции Содружества. «Гала» застолбила все оставшиеся свободными планеты Т-1 и Т-2. А поскольку халукский Совет Девятерых категорически отказался вступить с человечеством в торговые отношения. Содружество велело им и думать забыть о колонизации каких-либо еще планет в нашей галактике.

Служба внешней безопасности «Галафармы» и зональный патруль подкрепляли это требование силой — пока им казалось, что за планеты Шпоры стоит сражаться. Халуки никогда не решались объявить человечеству настоящую войну за колонизацию планет; они знали, что у них нет шансов победить нашу более технически развитую расу. Подчиняясь давлению, они подписали пакт о взаимном ненападении, однако продолжали атаковать земные корабли и колонии, когда считали, что это сойдет им с рук. Как и не столь многочисленная раса квасттов, с которыми халуки то воюют, то вступают во временный союз, они официально открещиваются от пиратских нападений и налетов на колонии, заявляя, что их совершают «неконтролируемые преступные элементы». Когда «Галафарма» убралась со Шпоры Персея, у халуков снова разгорелись глаза на наши планеты — но тут им по шапке дал «Оплот».

— Я не понимаю, каким образом это связано с интересами халуков в области генной инженерии, — сказал я. — И уж тем более до меня не доходит, что имел в виду Бронсон Элгар, когда заявил о взаимовыгодном сотрудничестве «Галы» и халуков.

— Быть может, — предположила Мэт, — инопланетяне заключили сделку, чтобы с помощью земной технологии изменить флору и фауну планет класса Т и С в их созвездии? Теоретически таким образом они получат тысячи новых планет для колонизации, после того как злобные хищники станут благодаря нашей науке славными и безвредными, а некоторые из них — даже вкусными. Взамен халуки могли пообещать открыть свои планеты для торговли с человечеством. А «Гала» получит статус концерна-фаворита.

И все равно мне это казалось бессмысленным.

— Тогда почему халуки не вступили в сделку с «Оплотом»? Зачем им понадобилось тайное посредничество «Галафармы»?

— Возможно, «Галафарма» предложила им что-то такое, чего нет у «Оплота», — ответила Мэт. — Или потому, что «Оплот» не согласился бы это продать ни за какую цену.

— К примеру, саму Шпору Персея? — иронически поинтересовался я.

Над столом повисла гнетущая, чреватая взрывом тишина.

— Бросьте! — фыркнул я. — Даже «Гала» не настолько безумна. Содружество пока не принадлежит концернам! Они не в праве вступать в сделки с суверенной инопланетной расой. А кроме того, руководство «Галы» небось локти кусает с тех пор, как «Оплот» завладел планетами Шпоры и доказал, что они могут быть экономически выгодными. Поэтому концерн и лезет со своими предложениями о слиянии. Он хочет вернуть Шпору Персея.

— Концерну «Галафарма» принадлежат тысячи планет в секторах Ориона и Стрельца, — сказала Мэт. — Ему не нужны все обитаемые планеты Шпоры.

— Не все, — вступил в беседу Мимо, — а только те, где есть особенно ценные ресурсы, — В 23-й зоне 3016 пригодных для жизни человека планет, — сказала Мэт. — На шестидесяти четырех из них есть довольно большие колонии «Оплота». Еще около двух сотен — это редконаселенные ничейные планеты, бывшие форпосты «Галафармы» с заброшенными производственными центрами, которые мы потенциально можем у нее отнять. Остальные планеты официально принадлежат «Оплоту», СМТ выдал на них лицензии, но они пока не освоены людьми. Возможно, «Галафарма» предложила их халукам?

Мимо закурил «Ромео и Джульетту». Эксклюзивная сигара благоухала пряностями и можжевельником.

— Если на то пошло, «Гала» могла сделать это легально — после приобретения «Оплота». У Ассамблеи не было бы причин возражать, если бы ее членов убедили в том, что такой жест откроет широкий новый рынок в созвездии халуков, а также населенных халукских колониях. А инопланетяне получат не только Lebensraum, но и доступ к высоким технологиям в обмен на сырье.

— И все-таки это не объясняет, зачем халукам понадобилось красть ПД32:С2 и похищать ученых, которые понимают в нем толк. Зачем так рисковать, если «Галафарма» согласна продать им свои услуги?

Айвор Дженкинс дочитал отчет Карла и положил его на стол. Он слушал нашу беседу, задумчиво нахмурясь, а потом вдруг сказал:

— А может, халуки вовсе не заинтересованы в изменении флоры и фауны планет? Что, если они хотят изменить свой собственный геном?

— Caracoles! [19] — прошептал Мимо. — Представьте только, какого прогресса достигло бы человечество, если бы нам пришлось почти полгода проводить в зимней спячке, как это делают халуки!

— Летней спячке, — поправил его Айвор. — Они ведь принимают яйцевидную форму во время жаркого и сухого сезона.

Мимо пожал плечами.

— No importa. Все равно это не жизнь.

— Ассамблея всегда запрещала производить существенные изменения в человеческих генах, — сказала Мэт. — Не думаю, что она так легко согласится на эксперименты с генами других разумных видов даже по их просьбе. Разгорятся долгие споры о возможных последствиях… И решение вряд ли будет положительным.

— Да им откажут, и все дела, — сказал я. — И это вполне понятно, учитывая историю развития халуков. Если их психика станет такой же активной, как наша, баланс сил в галактике полетит ко всем чертям. Лет через пятьдесят они вполне могут решить, что судьба велит им вторгнуться в Руку Ориона.

— Интересно, руководство «Галафармы» задумывалось об этом хоть ненадолго? — мрачно спросила Мэт. — Или их интересует только рынок?

— Выгода прежде всего! — цинично заявил я. — Больше концерны ни о чем не думают. И мне кажется, «Оплот» ничуть не лучше…

«У-у-у! У-у-у!» — пронзительно взревела сирена.

Меня чуть кондрашка не хватила. Мимо прокусил свою дорогую сигару. Отплевываясь, он вскочил и помчался в коридор, ведущий к рубке. Я побежал следом. Все бортовые динамики стальным компьютерным голосом передавали предупреждение:

— Тревога! Тревога! Возможен перехват. Судно идет на сближение. Предположительно, судя по опознавательным знакам, это халуки. Через пять минут корабль окажется на расстоянии действия фотонного оружия.

Глава 13

Усевшись в пилотское кресло, Мимо вырубил сигнал тревоги и спокойно сказал:

— Навигатор! Запрограммируй маневры ухода. Компьютер! Объясни, что значит «предположительно». Это халуки или нет?

«След от двигателя похож на халукский, — ответил компьютер. — Но характеристики судна не соответствуют ни одному из известных халукских звездолетов».

— Покажи мне его! — потребовал Мимо.

Бандитский корабль был еще слишком далеко, так что на экране мы увидели лишь силуэт с обозначениями размеров, скорости и курса. Вцепившись от изумления в спинку кресла Мимо, я прошептал:

— Матерь Божья! Неудивительно, что он сумел подкрасться к нам!

Цифры на экране показывали, что эта дрянь приближалась к нам со скоростью шестьдесят три росса, что в принципе было невозможно. Выглядел корабль как проткнутый кинжалом желудь в пупырышках — очень похоже на то огромное инопланетное судно, что примчалось на выручку Бронсону Элгару, только в длину он был около двухсот метров.

Наш компьютер выдал лаконичное сообщение:

«Судно повторяет маневры „Пломасо“ и продолжает приближаться. До перехвата с использованием фотонного оружия осталось четыре минуты пятнадцать секунд».

— Включи пушки, — велел ему Мимо.

— Не может этого быть! — воскликнул я. — Такую скорость способны развивать только экспериментальные модели «Бодаскона»! Но их еще не запустили в производство.

— Скажи об этом пиратам, — посоветовала мне Мэт из-за спины. — И я тебя очень прошу: сядь и не загораживай капитану экран.

— Ты тоже сядь, Мэт… И ты, Айвор, — потребовал Мимо» — Все садитесь. Скорее!

Я отпустил спинку сиденья Мимо и плюхнулся в кресло второго пилота. Когда летишь на безынерционном судне, никакого движения не ощущаешь; однако я с удивлением услышал, как Мимо отдает приказ:

— Обеспечить в рубке защиту против перегрузок!

Мое кресло опутало меня всякими гибкими отростками, напрочь лишив способности двигаться. Я мог шевелить только глазами и губами.

«Три минуты до перехвата».

Мимо спокойно отдавал приказы:

— Включи программу обороны; активизируй по моей команде защитные поля на полную мощь. Включи программу навигации и, тоже по моему сигналу, подготовься к выходу в гиперпространство. При выходе в нормальное пространство заглуши субсветовой двигатель. Не включай — повторяю! — не включай субсветовые двигатели и не программируй курс сразу после выхода из гиперпространства. Запрограммируй — повторяю! — запрограммируй курс через пятьсот миллисекунд после выхода.

Тут даже компьютер потерял самообладание:

«Опасность! Опасность! Такой маневр не рекомендуется!

Сохранение углового галактического импульса приведет…»

— Отменить предупреждение, — велел Мимо. — Включи программу обстрела, цель — преследующий нас корабль. Не теряй цель из виду во время гиперпространственного перехода. При выходе из прыжка выпусти по координатам цели шесть самонаводящихся торпед. А теперь скажи, сколько времени осталось до перехвата, и начинай обратный отсчет.

«До перехвата одна минута четырнадцать секунд… тринадцать… двенадцать…»

Я знал, что намерен сделать Мимо. Это могло нас спасти — но с таким же успехом и убить.

Сканирующие приборы на халукском судне покажут, когда мы перейдем на субсветовую скорость. Пираты бросятся за нами. Не исключено, что инопланетяне предвидели такой маневр. В сущности, это классическая тактика отрыва от более быстрого преследователя. Халуки уверены, что наш звездолет вынырнет в нормальное пространство, следуя тем же виртуальным курсом, каким он шел на сверхсветовой скорости, и что субсветовые двигатели автоматически включатся вместе с заглушающими инерционное поле генераторами, чтобы компенсировать угловой галактический импульс.

Иными словами, халуки будут ожидать, что мы сделаем гиперпрыжок и рванем в том же направлении дальше. Что было бы вполне разумно. Мы могли начать маневры и попытаться удрать, петляя, как зайцы, только по окончании погашения инерции движения, то есть секунды через две после выхода из гиперпространства.

И как раз в эти две секунды, когда мы наиболее уязвимы, халуки, следуя за нами по пятам, выстрелят в нас из фотонных пушек.

Разве только мы, подобно неуловимому коту Макавити Т.С. Элиота, окажемся совсем не там, где нас ждут, — благодаря сохранению углового галактического импульса.

Угловой импульс — штука не очень понятная, однако в ней нет ничего загадочного. Его действие проявляется и в катящемся колесе, и в каруселях с раскрашенными лошадками. Возле оси крутящейся вещи вращение происходит довольно медленно. Зато по краям оно гораздо быстрее. Грязь прилипает к ступице колеса, но на самом ободе притяжение ослабевает, и грязь отлетает в сторону. Лошадки во внешнем круге карусели бегут быстрее, чем те, что ближе к центру.

И в нашей вращающейся галактике звезды и небесные тела на краю Млечного Пути — в Шпоре Персея, например, — крутятся вокруг галактической оси очень быстро, со скоростью более миллиона километров в час.

То же самое делает и звездолет, когда капитан командует:

«Стоп машина!» Кажется, что корабль неподвижен по отношению к окружающем его частичкам пыли и небесным осколкам, однако на самом деле он приобретает угловую скорость вертящейся звездной карусели. Он подчиняется законам небесной механики и «сохраняет» угловой галактический импульс.

Когда корабль выходит из гиперпространства и по каким-то причинам не может включить программу погашения инерции, с ним происходят ужасные вещи. Угловая скорость немедленно превращается в скорость движения по касательной.

Как комок грязи отлетает от вертящегося колеса велосипеда, так и корабль летит куда-то ко всем чертям по более или менее прямой линии. Нашим преследователям покажется, что «Пломасо» мчится в совершенно неожиданном направлении… если только его не разнесет в клочья. Несмотря на то что инерция все-таки погашается, хоть и не в полной мере, корпус корабля беспощадно корежит, его пассажиров швыряет из стороны в сторону, словно воробьев в урагане. Зато, если звездолету и экипажу удается спастись, такой маневр дает короткое тактическое преимущество перед противником.

Мимо дал нам выигрыш в полсекунды.

«Десять секунд до перехвата. Девять… Восемь…»

На цифре «два» наш капитан отдал приказ: «Старт!»

Во время этого сумасшедшего гиперпространственного перехода «Пломасо», бывший на грани аннигиляции, стонал, как раненый зверь. Мы все четверо потеряли сознание, несмотря на защитные поля, без которых нас просто размазало бы. Бортовой компьютер, защищенный собственным полем, продолжал выполнять инструкции капитана.

Прошло пятьсот миллисекунд. Врубилась программа выхода из подпространства. Бешеная тряска и вращение замедлились, затем прекратились совсем, агонизирующий стон корабля тоже смолк.

Все это произошло слишком быстро, чтобы человеческий мозг сумел хоть что-то осознать. Сердце у меня отчаянно колотилось, я тяжело дышал — и наконец до меня дошло, что мы по крайней мере выжили. Мои ослепшие глаза обрели способность видеть, хотя смотреть особенно было не на что.

Рубка, похоже, не пострадала. Все еще пригвожденный к креслу противоперегрузочной упряжью, я услышал тихое гудение субсветового двигателя, заглушенное стонами моих спутников.

Поскольку защитные поля были по-прежнему включены на полную мощность, главный видеоэкран оставался пустым.

Индикатор, встроенный в шлем, показывал «Полный стоп».

Спокойно дрейфуя, мы крутились на галактической карусели. Нами управлял угловой импульс, незаметный для наших органов чувств.

— Отключить противоперегрузочную аппаратуру. Уменьшить напряжение защитного поля, — скомандовал Мимо.

А почему бы и нет? Либо мы выиграли — либо проиграли.

Пора уже узнать.

На видеоэкране появилась прекрасная и в то же время пугающая картина. Десятки концентрических радуг с неземной расцветкой расходились, словно круги на воде, от черного центра и пропадали в усеянной звездами тьме. Пока «Пломасо», сотрясаясь всем корпусом, летел, как пуля, выпущенная из гиперпространства, бортовой компьютер послушно исполнял команды, изо всех сил стараясь выправить курс, и послал самонаводящиеся аннигиляционные торпеды в направлении нашего преследователя. Хотя бы одна из них должна была достигнуть цели. Корабль халуков напрочь пропал во вспышке гамма-лучей.

* * *

«Пломасо» пострадал совсем несильно, если не считать кухни и обеденного салона, где незакрепленная посуда, банки с продуктами и столовые приборы смешались в живописном беспорядке, позволив нам воочию увидеть, что означает выражение «со страшной силой». Айвор, уверявший, что он не испытывает никаких побочных действий после этого нелегкого испытания, пошел на корму, чтобы привести в порядок наши кулинарные припасы. Мэт очень вежливо попросила меня проводить ее в салон для отдыха, чтобы «обсудить ситуацию». Мимо остался в рубке, программируя роботов-ремонтников.

Я сделал себе впрыскивание из медбраслета, однако организм после пережитого потрясения требовал дополнительных успокаивающих средств. Я нашел в меню «Маргариту» с грейпфрутом, потребовал целый графин и налил нам обоим по высокому бокалу. Свой я заглотнул залпом. Без соли. Терпеть не могу соль в «Маргарите».

Вспышка от перехода на субсветовую скорость на миг залила салон белым светом — корабль снова ложился на курс.

Я плюхнулся на диван напротив обзорного иллюминатора.

Мэт с достоинством уселась на соседний диван, потягивая коктейль и глядя на проносящиеся мимо звезды. Прошло несколько минут. Она начала бросать в мою сторону многозначительные взгляды.

Я знал, что она хотела от меня услышать.

Но говорить я этого не собирался.

В конце концов она не выдержала и плюнула на такт и профессиональную вежливость:

— Ад! Твоему первоначальному плану дальше следовать нельзя. Нападение халуков означает, что мы должны немедленно уведомить власти Содружества.

— Нет, — сказал я.

— Но это единственный разумный путь! Теперь, когда у нас есть доказательства, что инопланетяне участвуют в заговоре против «Оплота»…

— Какие доказательства? Компьютер «Пломасо» может предоставить информацию, что нас преследовало неизвестное судно — то ли халукское, то ли нет. Пираты не представились нам и даже не сообщили о своих намерениях. Они просто мчались нам наперерез на сумасшедшей скорости. А капитан Гильермо Бермудес, наемник «Оплота», подозреваемый в перевозке контрабандных товаров, обстрелял их ни за что ни про что.

— Но… и ты, и Мимо, вы оба знали, что это халукский корабль! И что у него враждебные намерения. Ты можешь подтвердить, что конструкция у этого судна была такая же, как и у того громадного звездолета, экипаж которого забросил тебя на комету.

— Тогда я был изгоем. Мое свидетельство не будет иметь силы в суде. А Мимо автоматически будет лишен доверия из-за его сомнительных делишек. Даже если нам поверят, что это был именно халукский корабль, мы не сможем доказать его враждебные намерения. Содружество не ведет войну с халуками. Официально мы находимся в состоянии перемирия, поскольку обе стороны подписали пакт о ненападении.

Мэт сменила тему:

— Ты же знаешь, что кто-то из сотрудников «Оплота» навел на нас инопланетян!

— Возможно.

— Тогда ты должен понимать, что это безумие — вести расследование на Кашне своими силами. Нам нужна солидная поддержка.

— Не обязательно.

— Позволь мне по крайней мере позвонить зональному патрулю! Я скажу им, что, судя по имеющейся у меня информации, Еву насильно удерживают на Кашне. ЗП пошлет тяжеловооруженный крейсер, и он уже через четырнадцать часов будет там! А мы пока последим за планетой, чтобы никакой подозрительный звездолет оттуда не улетел.

— Нет. Мы не станем извещать патруль, пока не найдем неопровержимые доказательства. Я уже говорил тебе: эту операцию будем проводить по-моему. Если не хочешь участвовать в наземной экспедиции, оставайся с Мимо на орбите и следи за планетой. Мы с Айвором сами управимся.

— Черт тебя побери, Асаил Айсберг! Ты такой же упрямый осел, как твой отец!

Я одарил ее своей знаменитой улыбкой и налил себе еще «Маргариты».

Она сидела, испепеляя меня взглядом, однако вскоре лицо ее смягчилось, и она неожиданно спросила:

— Что это за имя — Асаил?

— Библейское. По словам мамы, один из воинов царя Давида, быстрый и ловкий. Это имя существует в семье Айсбергов вот уже пять поколений. А почему — похоже, никто не знает. Я всегда думал: интересно, остальные Асаилы ненавидели это имя так же сильно, как и я?

Мэт тихо рассмеялась.

— Попробовал бы ты пожить с таким именем, как Матильда!

— Французское?

— В общем, да. — Впервые за все время нашего знакомства она, похоже, чуть опустила барьер, который воздвигла между нами, когда мы встретились в конференц-зале «Оплота». — Мои родители с Мартиники. Это в Карибском море.

— Говорят, там очень красивые острова.

— Не знаю. — Она пожала плечами. — Я никогда не была на Земле.

Странно! «Оплот», как правило, не скупился на отплату отпуска своих сотрудников.

— И где твои родители обосновались потом?

— В Лоредане. Я там родилась. У них был свой маленький бизнес на одном из островов, где добывали лютеций. Мне едва исполнилось шестнадцать, я училась в школе-интернате на материке, когда в результате пиратского налета на рудник начался пожар, уничтоживший все селение. Мои родители погибли.

— Мне очень жаль, Мэт. Пиратами были квастты?

— Люди. Корабль флотской службы безопасности «Оплота» взорвал их судно прямо в небе. И после этого… Звучит очень банально, но, когда мне пришлось выбирать карьеру, я выбрала флот.

Мне хотелось разговорить ее дальше, но тут в салон с шумом ворвался Мимо. Увидев запотевший от холода графин, он расплылся в довольной улыбке:

— Ага! Вы, значит, тут кайфуете в обществе «Маргариты»?

Отлично! Я составлю вам компанию — а потом вознагражу себя за победу!

Мэт выпрямила спину и мгновенно замкнулась. Я выругал про себя старого друга за то, что он нарушил столь многообещающий тет-а-тет.

Тем временем Мимо отхлебнул глоток и начал рыться в затейливо украшенной шкатулке, довольно бормоча себе под нос:

— У меня тут осталась одна «Хойо де Монтерей». Я уже год как храню ее для особого случая… Сейчас выкурю…

Вот она!

— Ты осмотрелся по сторонам перед тем, как включил сверхсветовой двигатель? — спросил я. — Других пиратов нет поблизости?

— Пока нам ничего не грозит. Сканер высокого разрешения показал, что в округе тридцати световых лет нет ни единого корабля. В этом секторе мало населенных планет.

Думаю, халуки, которых мы подстрелили, слишком увлеклись и не успели передать сообщение. Иначе мы бы его запеленговали.

Я не был так уверен, как Мимо, что наши враги побоятся атаковать нас еще раз, после того как мы показали им свои клыки, однако шансы на победу у нас довольно приличные — если мы будем действовать быстро.

— Интересно, сколько у халуков кораблей новой конструкции? — задумчиво проговорила Мэт.

Я мрачно пожал плечами:

— Кто знает? Шестьдесят три росса! Боже правый!

Мимо обрезал сигару и поджег ее кончик старинной зажигалкой, терпеливо ожидая, пока она как следует не займется. Запах у дорогого табака был божественный, почти как у поджаренного кофе. Мимо глубоко вдохнул и выпустил клубы дыма в направлении иллюминатора. За редкими в этом регионе звездами Шпоры мерцали крохотные искорки созвездия халуков, находившегося в 17 200 световых годах пути.

Когда-то инопланетянам требовалось семь земных месяцев, Чтобы долететь до Млечного Пути. Теперь их звездолеты покрывали это расстояние за двенадцать дней.

Когда Мимо заговорил снова, голос у него был уже не такой счастливый:

— Я исколесил, почитай, всю галактику, но никогда даже не слышал, чтобы инопланетный корабль развивал такую скорость.

— Создание подобных кораблей для алломорфной расы — особенно трудная задача, поскольку их физические возможности сильно ограниченны, — заметила Мэт. — Быть может, именно поэтому их так интересует генная инженерия? Хотят более эффективно вкалывать на галерах технического прогресса?

— Трудно поверить, что они изобрели эти скоростные суда. — Я покачал головой. — Все равно как если бы апачи в девятнадцатом веке вдруг создали бы джипы, чтобы гоняться за американской кавалерией.

— Не оскорбляй индейцев! — возмутилась Мэт. — Им для этого никакая генная инженерия не понадобилась бы. Хватило бы просто инженеров-машиностроителей.

— Ладно, шутки в сторону. Может, на халукских планетах объявили срочную мобилизацию? Вы ничего подобного не слышали?

— Население на этих планетах многочисленное, — откликнулась Мэт, — но тяжелая промышленность там не развита.

Если халуки действительно переживают сейчас скачок технического прогресса, то происходит он не здесь, а в их собственном созвездии.

Мимо задумчиво посмотрел на горящий кончик сигары — и бросил в нас бомбу:

— Друзья мои! Я готов поспорить на пачку «Особых» — за которыми мне придется слетать на Землю, — что новые халукские двигатели изобретены людьми. А может, даже и сделаны.

— Не может быть! — воскликнула Мэт.

— Но следы выброса у обоих судов были характерны для халукского топлива, — заметил я.

— И тем не менее! Раса vergas [20] не способна на такой технологический прорыв. Им нужна помощь, причем немалая я достаточно многолетняя.

— Вы сами-то хоть понимаете, что это означает? — в ужасе спросила Мэт.

— Есть еще одна вещь, в которой я уверен, — ответил Мимо. — Модернизированный халукский корабль, который мы только что уничтожили, и тот гигантский лайнер, который мы с Адом видели в системе Стоп-Анкера, не могли быть построены при пособничестве одной «Галафармы» и нелегальных торговцев космическим оборудованием. Здесь необходим тайный сговор с самой верхушкой «Ста концернов». Что, если двигатели халукам поставляет «Бодаскон»? У них уже есть опытные образцы, а у «Бодаскона» много общих интересов с «Галафармой».

Страшно подумать, однако выглядело это все очень правдоподобно. Прежде чем представить новые звездолеты на рынок Содружества, агропромышленные компании должны были пройти через бесчисленные рогатки законов и уложений о безопасности и правилах использования их продукции.

Продажа первоклассных опытных образцов инопланетянам, жаждущим их заполучить, была категорически запрещена. И в то же время она наверняка приносила колоссальную прибыль.

— Тогда корпус им мог поставить «Хоумран», — вслух размышлял я. — Топливо — «Шелток». Металл и керамику — «Сердолик». Если ты прав, союз «Галафармы» с халуками — лишь вершина айсберга.

— Кретины! — воскликнула Мэт. — Как можно оправдать поставку самой современной технологии потенциально враждебным инопланетянам? Какую игру затеяли эти чертовы концерны?

— Опасную игру, — сказал капитан Гильермо Бермудес Обрегон.

Она была даже более опасна, чем мы думали. Но поняли мы это только на Кашне.

Глава 14

Из космоса планета выглядела крайне неприветливой. Чуть больше Земли, россыпь темных миниатюрных континентов, покрывающих бледное море подобно экземе, облачный покров, окрашенный в цвет хаки дымом от серных вулканических полей, над полюсами — красно-зеленые полярные сияния… У планеты не было естественных спутников, только четыре искусственных сателлита на все про все. Приблизившись к единственному спутнику, следившему за орбитой, мы одурачили его электромагнитной вспышкой.

Мимо включил маскировочные поля и оставил «Пломасо» на высокой орбите. Наземным станциям, пиратам и другим звездолетам наше закамуфлированное судно покажется обычным скопищем небесных обломков. Катер, на котором мы с Мэт и Айвором собирались лететь на планету, был более уязвим для наземных электромагнитных сенсоров; впрочем, Мимо уверял нас, что у него в рукаве есть еще один контрабандистский трюк, так что мы сядем незамеченными.

Пока они с Айвором проверяли катер и снаряжение для экспедиции, мы с Мэт позвонили Бобу Баскомбу.

В Куполе Кашне — герметичном анклаве с населением около восьми тысяч душ — было сейчас три часа ночи. В сущности, это был единственный постоянный населенный пункт на планете. Управляющий портом наверняка еще спал.

Я попытался соединиться с ним через спутник, минуя планетарную систему связи, а потом Мэтт просто позвонила ему по домашнему видеофону.

Баскомб ответил сразу. Лет около сорока, нос пуговкой и круглые, как у ребенка, щеки. Сонные глаза припухли, а волосы стоят торчком во все стороны.

— Баскомб, — буркнул он. — Что стряслось?

— Боб! Это Матильда Грегуар, флотская служба безопасности. Включи скрамблер, чтобы нас не подслушали. Только быстро!

— Мэтти? Да что случилось-то?

Он нажал на кнопку, и донесся тройной сигнал шифровального устройства.

— Ты один, Боб? Это очень важно. Мне нужна твоя помощь.

— Помощь? — Он поморгал, потер свой носишко, малость пришел в себя, натянуто улыбнулся и продолжил приветливым тоном, превозмогая раздражение от ночного звонка: