Заповедник чувств

Диане стало чуть легче.

— Газ скоро выветрится. Но может быть, кому-то следует поухаживать за ним?

Эбби отмахнулась.

— Даже умирая, Дэвид не позволил бы ухаживать за собой.

Дэвид. Итак, его зовут Дэвид.

— Эбби, я не люблю совать нос в чужие дела, но он всегда такой… странный?

Экономка, казалось, взвешивала свой ответ.

— Последние две недели он был занят со своими бухгалтерами. Конец финансового года, понимаете. Он измотался. Приезжает сюда, не говорит ни слова, только читает, гуляет у моря и катается на этой проклятой машине. — Она улыбнулась Диане. — А теперь берите свои сумки, и пойдем устраиваться.

Диана последовала за Эбби по узкой каменной лестнице, находившейся снаружи здания. Воздух в квартире, долгое время остававшейся закрытой, был затхлый, но она была изысканно и уютно обставлена в позднем викторианском стиле. Квартира состояла из гостиной, кухни и спальни.

— Здесь хорошо, — улыбнулась Диана.

— Мне тут тоже всегда нравилось. Я жила здесь с мужем, когда мы начали работать на Прескоттов.

По выражению ее лица Диана поняла, что мистер Берне умер.

— Через две недели мне исполнится семьдесят пять лет. Но я еще не собираюсь уходить на покой.

Эбби показала Диане кухню. Открыв холодильник, Диана не могла скрыть удивления: он был не только включен, но и заполнен едой.

— Я думала, вам вряд ли захочется пойти в магазин после такой дальней дороги.

Диана ощутила прилив симпатии к этой пожилой женщине, особенно после знакомства с тем чудовищем, на которого она работала.

— Спасибо, Эбби, — сказала она, сердечно пожав ей руку. — Скажите, мисс Осборн еще не приехала?

— Нет. Она приедет завтра. Что она такое натворила, что заставило вас приехать сюда?

— Провалилась на экзамене по английскому.

— С чего бы это? — Эбби покачала головой.

— Я сама не понимаю. — Диана поколебалась. — Может быть, влюбилась?

— Может быть, — с сожалением прошептала Эбби.

Диана внимательно посмотрела на нее.

— А что вы думаете по этому поводу?

— А вдруг девочка не могла учиться, расстроившись из-за того, что дядя собирается продать этот дом, где жили четыре поколения Прескоттов?

— Эбби, давно вы здесь работаете?

— В октябре будет пятьдесят семь лет. Я знала всех Прескоттов, даже того, кто построил этот дом. Я начала работать здесь за год до его смерти. Затем были Кейт и Джастин, бабушка и дедушка Дэвида. — Глаза Эбби засияли. — Ну и славные деньки тогда были! В доме держали двадцать слуг. По воскресеньям устраивались приемы, все комнаты были полны гостей.

— Как здорово.

— Что было, то прошло. Последние хозяева стали потише. Приемы были, но миссис Лоретта всегда оставалась настоящей леди.

— Мать Дэвида? Эбби кивнула.

— Она была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видела. Я, бывало, говорила моему Эндрю, что в ней наверняка течет королевская кровь. Она и Уолтер были чудесной парой. Он тоже был очень красивым, как и все Прескотты.

— А нынешние хозяева?

— Остались Дэвид и Эвелин. Каждый из них живет своей жизнью.

— Дэвид так и не женился?

— Нет. — Эбби пошла к двери. — Послушай, малышка. Если тебе что-либо понадобится, сразу приходи ко мне в большой дом.

— Спасибо. — Она не собиралась даже приближаться к этому дому, пока там будет Прескотт.

— И будь осторожна, эти ступеньки скользкие.

Глава 3

Диана проснулась от шума волн, клекота чаек и вдохнула запах мокрой травы и соленого морского воздуха.

Выскользнув из постели, она подошла к окну. Солнце ярко светило, капли дождя быстро сохли под его лучами, сверкая как драгоценности. Этим утром она радовалась своему приезду в Ньюпорт.

Она пошла на кухню сварить кофе. Как жаль, что нельзя позвонить Скотту и сообщить о благополучном прибытии, в ее домике не было телефона.

Чувствуя себя отрезанной от внешнего мира, она пошла в ванную и включила душ. По крайней мере, горячая вода у нее была!

К десяти часам она высушила волосы и сделала аккуратный шиньон.

Ей не терпелось выйти из дома и осмотреть окрестности, но, учитывая предписания мистера Прескотта, пришлась отмахнуться от этой мысли.

Черт побери этого человека и его глупые правила! И пусть он будет дважды проклят за то, что она не в силах выбросить его из головы.

Ну, не будет же он возражать, если она позвонит домой. Диана решительно поднялась со стула.

Тем не менее ноги у нее подкашивались, пока она пересекала двор. Глубоко вздохнув, Диана нажала кнопку звонка у входной двери.

— Да? — раздался резкий, нетерпеливый голос мистера Прескотта. — Что вам угодно, мисс Уайт?

— Извините, что мешаю вам, мистер Прескотт. — Она чувствовала себя так, как Дороти перед воротами города Оз. — Можно мне позвонить домой?

Ей казалось, что она слышит биение своего сердца.

— Да, да.

Диана неуверенно посмотрела на дверь. Откроет ли он дверь сам или пришлет кого-либо? В следующую минуту переговорное устройство снова ожило.

— Вы собираетесь стоять там целый день? Входите, мисс Уайт.

Она открыла тяжелую дверь и вошла в прохладное фойе с мраморным полом.

Его голос слышался из комнаты слева от нее. Дверь была открыта, и она заглянула в комнату.

Он шагал по красному персидскому ковру с телефоном в руке. Брови его были сдвинуты.

— Если вы снизите цену на два доллара за единицу, мы возьмем всю партию. В противном случае нам придется поискать другой вариант.

Заметив Диану, он перестал шагать и, казалось, на мгновение потерял равновесие. Она знала, что выглядит сегодня по-другому — эффектно, может быть, даже миловидно.

Но если она удивила его, то Дэвид ее просто потряс. Взглянув на него, она почувствовала замешательство: удивительно, как душ и бритва меняют мужчину. Волосы у него были зачесаны назад, на нем была голубая хлопчатобумажная рубашка и белые брюки, а не вчерашняя потертая одежда. Честное слово, он выглядел так, словно только что сошел со страниц журнала для яхтсменов.

Но несмотря на его новый облик, Диана все еще дрожала от предчувствия опасности. Она ощутила почти физическое облегчение, когда он вернулся к телефонному разговору.

— Хорошо. Мой представитель встретится с вами в следующий четверг… До свидания.

Он положил трубку и задумался.

— Мистер Прес…

— Минутку.

Он снова поднял трубку и набрал номер.

— Макс, привет. Это Дэвид.

Диана внимательно посмотрела на его лицо. Худощавое, решительное. Лицо победителя. Такого человека не хотелось сердить.

— Я посылаю Лу в Штутгарт на следующей неделе и хочу, чтобы ты поехал с ним… Точно… Мы берем всю партию на наших условиях… Уверен. Увидимся в понедельник.

Положив трубку, он наконец повернулся к Диане.

— Извините, что беспокою вас, но я обещала позвонить брату, когда приеду сюда.

— Конечно. Только побыстрее. Сестра будет здесь с минуты на минуту.

Диана подошла к столу, взяла трубку и многозначительно посмотрела на него, но он явно не собирался выходить из комнаты. Вместо этого он взял газету и начал просматривать в ней страницы, относящиеся к бизнесу.

— Привет, Скип. Это я… Да, я доехала хорошо. Разговаривая, Диана заметила, как глаза Дэвида

время от времени отрываются от газеты, чтобы взглянуть на нее, и ей было неприятно, что сама она не может посмотреть куда-нибудь в сторону. Вряд ли он был привлекательным для нее мужчиной. Для этого требовалось быть приветливым, благоразумным человеком и обладать чувством юмора. До сих пор она не обнаружила у Дэвида Прескотта ни одного из этих качеств. Но Эбби была права. Он действительно привлекателен. Нужно отдать этому должное.

— Скип, не звони сюда. Я сама позвоню тебе. Да, мне также надо идти. — Спасибо, — сказала она, сжав губы.

— Мне хотелось бы знать, сколько продлятся ваши занятия.

— Недель восемь.

— Так долго? Гмм. Нельзя ли немножко поторопиться?

Диана чуть было не сказала «возможно».

— Нет.

— Гмм.

Он откинулся в кресле, о чем-то задумавшись. В этот момент Диана заметила бумаги на его столе. Они показались ей знакомыми. Господи, да это же ее документы! Кровь у нее вскипела. Где он их достал? Что он себе позволяет?

Однако не успела она открыть рот, как во двор въехали два автомобиля.

— Наверно, это моя сестра.

— Вы встретите ее?

— Нет. Мне надо кое-кому позвонить. Итак, ей придется выйти и самой представиться.

Она была уверена, что ее глаза сейчас мечут молнии, а он, просто потянулся к телефону и начал набирать номер, дав понять, что она может идти.

Во дворе Диане удалось подавить свой гнев. Дверцы автомобиля открылись, и тут она окаменела. Эта девушка не могла быть Сисси Осборн. Белое от пудры лицо, ярко-красные губы, рубашка и джинсы порваны в самых разных местах.

Тем не менее, улыбаясь, она подошла к девушке, решив ничем не выдавать своего удивления.

— Привет, Сисси. Рада тебя снова видеть.

— Здравствуйте, мисс Уайт.

Сисси подняла глаза и тут же снова опустила их, лицо у нее покраснело.

— Мисс Уайт?

Диана неохотно повернулась в том направлении, откуда раздался голос. Ей протягивала руку стройная темноволосая женщина.

— Я — Эвелин Осборн, мать Сисси.

— Рада с вами познакомиться.

— Вы уже давно здесь?

— Я приехала вчера.

— Мне очень приятно, что вы согласились провести это лето вместе с нами. Сисси повезло.

Было невозможно не заметить беспомощный взгляд, который женщина бросила в сторону дочери.

— Я рада и тому, что это преподаватель из Фервью, где я сама училась, когда была девчонкой.

— Позвольте вам напомнить, что это было всего два года назад, — сказал крепкий мужчина средних лет, открывая дверцу багажника.

Эвелин улыбнулась.

— Мисс Уайт, это Эммет Торндайк. Он был настолько добр, что приехал сюда вместе с нами из Нью-Йорка.

Диана пожала ему руку. Красивый мужчины с улыбающимися зелеными глазами, из тех, чей облик излучает бодрость и внушает доверие. В его рыжих волосах мелькала седина. Одет он был в легкую рубашку и светло-зеленые брюки для гольфа.

Как по мановению волшебной палочки, во дворе все ожило. Из второго автомобиля вышли две горничные, приехавшие на лето из Нью-Йорка, а со стороны дома к ним спешила Эбби в сопровождении коротышки лет шестидесяти. Как узнала Диана, это был сторож Джеймс. Все обнимали друг друга и оживленно шумели, радуясь встрече.

Все, кроме Дэвида Прескотта. Он так и не вышел, занимаясь деловыми переговорами в воскресное утро. Интересно, из чего у него сердце? Согласившись на эту работу отчасти ради того, чтобы отдохнуть от навязчивых братьев, теперь она часто вспоминала их — в отношении элементарной вежливости они многому могли бы научить мистера Прескотта.

— Когда вы хотите, чтобы Сисси приступила к занятиям? — поинтересовалась Диана, взявшись за ручку большого чемодана, на котором стояло имя Сисси.

— Вторник вас устроит? — спросила миссис Осборн.

— Хорошо, во вторник. Ты согласна, Сисси? В девять утра у меня.

— Конечно.

Девушка попыталась улыбнуться, но так и не смогла согнать с лица явное отвращение.

Взявшись за чемодан, Диана и ее юная ученица пошли вверх по лестнице.

Дэвид Прескотт показался в дверях библиотеки, когда они проходили мимо, и сердце Дианы перешло на неестественный ритм.

— Привет, дядя Дэвид.

Диана с изумлением увидела широкую улыбку на лице Сисси.

— Привет, малышка.

Боже, он ничего не сказал племяннице по поводу ее прически. Впрочем, скорее всего он даже не заметил ее: его глаза все время были прикованы к Диане.

Она подняла голову и постаралась придать своей поступи максимально возможное достоинство, хотя колени у нее подгибались. Диана себя не понимала, отказывалась понимать — до сих пор ничего подобного с ней не происходило.

«Убежище среди скал» — безусловно было летним особняком, построенным для приема гостей и развлечений. Тем не менее, пока Диана шла по украшенным гобеленами залам, ее преследовало странное ощущение, будто она шагает в прошлое по опустевшей гробнице. Антикварные предметы и украшения, расставленные в залах, несомненно ценные, словно пришли из разных эпох. Гобелены и ковры выглядели тусклыми и обветшалыми. Ей стало жаль старый дом. Сразу видно, что хозяин уже давно не заботится о нем.

— Вот моя комната. — Девушка вздохнула со скучающим видом.

— Какая красивая, Сисси!

— В ней жила моя мама, когда была молодой. Эта комната всегда была девичьей, — протянула она с притворной важностью. Они поставили чемодан, и, освободившись наконец от груза, Сисси сбросила с себя сандалии и рухнула на постель.

— Кто такой Эммет Торндайк? — спросила Диана.

— Никто, — ответила Сисси после затянувшейся паузы.

Брови Дианы строго изогнулись.

— Он президент одной из фирм моего дяди.

— И это все?

Губы Сисси вытянулись в тонкую линию.

— Да, — ответила она, и Диана поняла, что это не вся правда.

— Он встречается с твоей матерью? Сисси презрительно фыркнула.

— Понимаю. А ты этого не одобряешь?

— В их-то возрасте? Это смешно.

— Тебе, наверное, сейчас нелегко. Последние восемь лет мама занималась только тобой.

Сисси отвела раздраженный взор в сторону.

— Мне все равно, мисс Уайт.

— Ну, тогда не будем говорить об этом. Все образуется само собой. — Диана поняла, что зашла довольно далеко. — Мне пора идти. У тебя, должно быть, полно дел, первый день и всякое такое.

Она уже повернулась, собираясь уходить, как вдруг заметила маленькую фотографию в рамке, стоявшую возле фарфоровых часов. Диана взяла ее раньше, чем внутренний голос успел предостеречь ее от этого поступка.

— Сисси, кто эти дети? Твоя мать и Дэвид?

— Угу. А также Уолтер. Другой брат моей матери.

Диана взглянула на фотографию пристальнее. Оказывается, был еще один брат, она не знала этого. Трое детей, одинаково темноволосые, похожие друг на друга, в купальных костюмах сидели на одеяле. Эвелин была самой старшей. Как обычно, Дэвид хмурился. Даже в десять или одиннадцать лет он выглядел высокомерным и независимым. Рядом с ним сидел мальчик помладше, стройный, загорелый, с ослепительной улыбкой, одной рукой он обнимал надутого старшего брата, а другую обвил вокруг шеи огромной собаки. Солнечный свет играл в его черных как вороново крыло волосах и отражался в ясных доверчивых глазах.

— Твой дядя Уолтер был очень милым мальчиком.

— Уолтер?

Сисси соскочила с постели.

— Ну да. Этот очаровательный ребенок, обнимающий собаку.

Сисси откинула голову и разразилась громким смехом.

— Мисс Уайт, это не Уолтер.

— Разве?

Диана покраснела. Она почувствовала себя задетой за живое.

Сисси смотрела на нее, смущенно улыбаясь и, видимо, думала, что нанесла самолюбию преподавательницы смертельный удар. Она тоже покраснела.

— С-самый младший — Дэвид, — заикаясь, пробормотала она. — Мы не видели дядю Уолтера с тех пор, как он и Дэвид… Я хочу сказать… Он живет в Пенсильвании с тетей Глендой и двумя сыновьями. Я их не знаю. Мы их не навещаем. Дядя Дэвид и Гленда…

Диана подняла голову, не в силах скрыть свое любопытство, но Сисси замолчала, глядя куда-то поверх ее плеча.

Внезапно испугавшись, Диана обернулась. На пороге стоял Дэвид Прескотт, похожий на грозовую тучу, готовую вот-вот разразиться бурей.

— Извините, — прошептала Диана, не зная, что она такого натворила, и только ощущая, что произошло нечто ужасное… Нетвердой рукой она поставила фотографию на каминную полку.

— В чем дело, дядя Дэвид? — прозвучал неестественно бодрый голос Сисси.

Но он не ответил, продолжая смотреть на Диану убийственным взглядом.

— Ну, Сисси, если моей помощи больше не требуется…

Она сделала шаг в сторону холла.

— Вы куда, мисс Уайт?

— Простите, но мне нужно идти. В городе у меня несколько поручений. Извините, — сказала она слабеющим голосом.

Но Дэвид Прескотт не шевельнулся, и она нерешительно посмотрела ему в глаза.

Был ли это в действительности тот же человек, которого она видела на фотографии? Неужели эти глаза смотрели на мир с такой открытостью и любовью? Сейчас они напоминали глаза животного, которое били до тех пор, пока оно окончательно не озлобилось.

— Позвольте мне уйти, — тихо промолвила Диана.

После паузы, показавшейся вечностью, он отступил в сторону. Не успела она спуститься до нижней ступеньки лестницы, как лицо у нее стало мокрым от слез.

Глава 4

Вбежав к себе, Диана заперлась на ключ. Она безуспешно пыталась унять слезы. Ей было плохо, но хуже всего была невыносимая мысль о том, что она понятия не имеет, почему Дэвид Прескотт так и не сказал ни слова. И почему его взгляд выражал такую злость и такое страдание. Что же она сделала?

Действительно, он приказал Диане ограничить свою активность пределами отведенного ей дома, но утром она не только воспользовалась телефоном Дэвида, но и встретила его семью, прислугу и с его племянницей поднялась в одну из спален. Неужели обычные поступки могли вызвать подобную реакцию?

Нет, интуиция подсказывала, что здесь какая-то связь с той фотографией. Может быть, она вторглась в некую семейную тайну? Что натворил Дэвид? Почему брат отдалился от него?

Нет, что-то явно не то в этом Датском королевстве, и, если у нее осталась хоть чуточка соображения, надо все забыть. Не потому что это ее не касается, а потому что у нее хватает собственных забот.

Она взяла сумочку, погляделась в зеркало и спустилась вниз по лестнице. Пора выйти за ворота и осмотреть окрестности. Может быть, все заснут, когда она вернется.

Она уже садилась в свой автомобиль, когда входная дверь господского дома открылась, и на пороге показался Дэвид Прескотт. Он не отрывал от нее взгляда, пока спускался по ступеням. У Дианы появилось странное ощущение, что он хочет поговорить с ней.

Ну его! Пусть Дэвид Прескотт убирается к черту! Сегодня она сыта его обществом по горло. Диана нажала на акселератор с такой силой, что колеса завизжали, оставив черный след на дороге.

Несколько часов она гуляла по узким улочкам вокруг гавани, восхищаясь отреставрированными домами колониальной эпохи. Устав бродить, она зашла в кафе, заказала гамбургер и послушала трио народных музыкантов.

В дом Прескоттов она вернулась только в одиннадцать часов вечера. Каким мрачным выглядело «Убежище среди скал» после оживленной толкотни в гавани. Никаких признаков жизни, только океан бился о скалистый берег.

Диана быстро приняла душ и устроилась в постели с книгой, но уже через несколько страниц заснула, даже не выключив света. Посреди ночи она проснулась, ощутив какое-то неясное беспокойство. Часы показывали без четверти три.

Она выскочила из постели, подогрела чашку молока, но горячее не успокоило ее. Диана подошла к окну, посмотрела на спящий господский дом, наскоро оделась и вышла наружу. Еще раз взглянув на дом, Диана нахмурилась, вспомнив его владельца и те чувства, которые он вызвал у нее сегодня. Он — деспот, вот и все. А деспотизму следует сопротивляться.

Диана пошла к морю. Была прекрасная мягкая ночь, внизу шумели волны, вверху мерцали звезды.

И тут сердце у нее чуть не остановилось. Нет, глаза не обманули ее: внизу, у самых скал, стоял человек. По его фигуре можно было безошибочно узнать Дэвида Прескотта.

Господи, что он делает в три часа утра, глядя на океан? Разговаривает с ночью? Тоскует о потерянной любви? Или замышляет что-то против своих торговых партнеров? Какие мысли бродят у него в голове, что скрывается за выразительными, внушающими страх голубыми глазами?

Диана понимала, что ей следует вернуться в свой домик. Он рассердится, если увидит, что она бродит по его имению. Кроме того, он не стоит ее внимания. Он всего лишь… бизнесмен с плохими манерами и скверным характером.

Но она не двигалась с места, пока не заметила, что Дэвид повернулся и стал удаляться от моря. Вновь оказавшись в постели, она тешила себя мыслью, что Дэвид лучше, чем это кажется на первый взгляд. Потом она решила, что подобная мысль исчезнет вместе с наступающим утром.

Рано утром Диана услышала под собой шум в гараже и выглянула из окна. Из гаража выехал голубой автомобиль, направившись к главному дому. В тот же момент с кейсом в руке вышел Дэвид Прескотт — в темном костюме, белой рубашке и строгом галстуке. Он произвел на Диану неотразимое впечатление. Костюм красиво облегал его стройное сильное тело.

И это тот человек, который два дня назад мчался на ревущем мотоцикле? Ей бы не хотелось любопытствовать, но Дэвид Прескотт явно заслуживал внимания.

Вдруг он поднял голову и взглянул на окно, у которого она стояла. Диана отпрянула, сердце у нее ушло в пятки.

Принимайся за работу, приказала она себе.

Диана решила вымыть полы в домике, но вскоре не удержалась и снова выглянула в окно.

Он вышагивал по двору и, казалось, что-то обдумывал. Затем внезапно остановился, и сердце Дианы остановилось вместе с ним. Словно решившись на что-то, он направился к лестнице. Через мгновение Дэвид уже стоял у дверей. Диана не могла выговорить ни слова, когда открыла ее.

Немота, похоже, поразила и его. На высокомерное лицо Дэвида падали солнечные лучи, Диана почувствовала приятный аромат мужского одеколона.

— Доброе утро, — выдавил он наконец. Она могла лишь смущенно кивнуть головой. — Я зашел узнать, все ли здесь готово. Я имею в виду — для уроков с моей племянницей.

— Да, все хорошо.

У нее хватило ума, чтобы нахмуриться.

Он коротко кивнул, с интересом разглядывая ее.

— Если вам что-либо нужно…

— Нет, ничего.

Диана удивлялась, почему она не спустила этого человека вниз по лестнице, как он того заслуживает, а разговаривает с ним и вдобавок стоит с замирающим сердцем. Что означает ее поведение? Он ей не нравился, она не нравилась ему. Так отчего же она так волнуется?

— Машина готова, мистер Прескотт, — позвал шофер.

— Сейчас спущусь. — Он повернулся к Диане, и на мгновение суровость исчезла с его лица, в глазах появилось что-то похожее на разочарование. — Я также пришел сказать…

— Ваш самолет вылетает через пятнадцать минут. Нам на самом деле надо торопиться, сэр.

— Черт побери! — пробормотал он. Он впился в Диану взглядом, от которого ей чуть не стало дурно. — Ну, пока. И не попадайте в неприятные ситуации, пока меня не будет, гм?

Диана кивнула, глядя на него широко открытыми, недоверчивыми карими глазами. Почему он зашел сюда?

Дэвид больше ничего не сказал, просто повернулся и поспешил вниз по лестнице, двигаясь с такой мужской грацией, что Диане наконец стало ясно, почему он так пугал ее.

Она развешивала выстиранные занавески на самодельной веревке в ванной, когда в ее дверь постучала Эвелин Осборн.

— Что вы делаете? — воскликнула она, входя.

— О, надеюсь, вы не возражаете.

— Нет, конечно. Но следовало предупредить, что квартира кажется вам неподходящей.

— Нет, все нормально. — Диана отодвинула в сторону старый пылесос. — У меня просто мания чистоты, вот и все. Не каждый день, конечно, но от случая к случаю я люблю наводить дома порядок. Входите.

— Спасибо, я ненадолго, пришла спросить, не хотите ли посмотреть вместе с нами Бристольский парад. Эммет отвезет нас туда на лодке.

Диана подумала, что, пожалуй, она выглядит смущенной.

— Бристоль недалеко, но дорога туда перегружена транспортом. На лодке будет быстрее всего. Поехали, Диана. Парад этот сказочный, самый старый в стране, его можно смотреть часами. Кроме того, сегодня праздник, и не стоит проводить его за уборкой.

— С удовольствием. Позвольте мне переодеться. — Диана любила парады — это лучше, чем общение с богачами.

— Великолепно. Вы не возражаете, если я останусь? Я хотела бы поговорить с вами еще кое о чем. Вы занимайтесь своим делом, а я буду говорить через дверь.

Заинтересованная Диана заторопилась в свою комнату.

— Я слышала, у вас был небольшой инцидент у ворот с моим братом.

Диане показалось, что за дверью раздался приглушенный смех.

— Он не был забавным, миссис Осборн.

— Я тоже так думаю. Все что угодно, но только не чувствовать себя уязвимым — этого Дэвид не переносит. Пожалуйста, Диана, называйте меня Эвелин.

Диана натянула на себя блузку цвета пшеничных колосьев и подходящие по цвету брюки.

— Его трудно понять, миссис… Эвелин.

— Это уж точно. В одной статье, опубликованной журналом «Форчун» несколько лет тому назад, его назвали одиноким промышленником-ястребом, королем Мидаеом, белым рыцарем со взглядом убийцы. — Она помолчала и тихо рассмеялась. — Непроницаемость Дэвида сводит с ума многих, особенно репортеров, ищущих метафор. И его конкурентов.

Диана открыла дверь.

— Эвелин, мне кажется, он не одобрил бы того, что стал предметом нашего разговора.

— Вы снова правы. Превыше всего он ценит свое уединение. Но я не хочу, чтобы его возненавидели или неправильно поняли, вот почему я и пришла сюда.

— Что неправильно поняли? — Диана взяла щетку и торопливо пригладила волосы.

— Все, если вы не знаете Дэвида на самом деле.

Эвелин вздрогнула и подошла к окну.

— У него не всегда был трудный характер, Диана. Верите, он был очаровательным ребенком — веселым, любящим, самым остроумным из нас троих. У меня, знаете ли, есть еще один брат, — добавила она, поколебавшись. — Уолтер.

— Да. Сисси упомянула об этом.

Диана положила щетку на место и, выйдя из комнаты, присела на кушетке рядом с миссис Осборн.

— Дэвид был таким умным, вечно что-то изобретал. — Она вздохнула, словно груз воспоминаний давил на нее. — Он был очень похож на нашу мать, и они с ним были близки. Она учила его ездить верхом, они играли в теннис, иногда в четыре руки играли на пианино. Даже когда он был совсем мальчиком и еще не умел играть, ей нравилось слушать, как он поет, неловко аккомпанируя себе. Она так смеялась…

Эвелин замолчала на минуту.

— А Уолтер был любимцем моего отца, — продолжала она уже более твердым голосом. — Его назвали именем отца, он говорил так же, как отец, даже походка у них была одинаковая. Но, будучи старшим из сыновей… — Она прервала себя, взмахнув рукой. — Я просто хочу сказать, что Дэвид тогда был любящим мальчиком и, надеюсь, в глубине души остался им. Наша мать умерла, когда ему исполнилось шестнадцать. Она погибла в авиационной катастрофе. Отец в то время летал на собственном самолете. Утром в субботу они полетели в Ньюпорт, и двигатель отказал.

— Мне очень жаль, Эвелин.

— Отец выжил, но после этого у него пропал всякий интерес к жизни. Он умер пять лет спустя.

— Какое ужасное испытание для вас всех.

— Особенно для Дэвида. Видите ли, он встречал их в аэропорту. Дэвид тогда получил водительские права, и ему не терпелось продемонстрировать им свое умение водить машину.

Диана стиснула руки.

— Вы хотите сказать, что он видел, как упал самолет?

Эвелин кивнула, и внутри Дианы что-то сжалось.

— Он был таким юным и очень любил свою мать. Представить трудно, что он испытал, находясь прямо там. Он же вызвал «скорую помощь», встречался с полицией, на него обрушились репортеры. Но он страдал молча, проявляя твердость и самообладание, которые я у него и не замечала. Диана смотрела на солнечный луч света на полу. Хотя ока по-прежнему не чувствовала никакой симпатии к мужчине, нахамившему ей у ворот, она прониклась сочувствием к мальчику из рассказа Эвелин. — После похорон я настояла, чтобы он пожил некоторое время со мной. Я тогда только вышла замуж, и мой дом был более счастливым местом, чем Мейплкрофт.

— Мейплкрофт?

— Мм. Наш дом в Пенсильвании. Сейчас там живут Уолтер и Гленда. Диана заметила тень беспокойства на лице Эвелин и снова удивилась, почему одно упоминание Уолтера так их тревожит. И Гленда. Какую роль она играла во всем этом? Хотя ее имя лишь упоминалось, оно накрепко засело в памяти Дианы. — Дэвид жил у нас в доме два года. Он уже не был таким беззаботным подростком, как до катастрофы. Он изменился, и безвозвратно, хотя внешне казалось, что все идет своим чередом. Он с отличием окончил школу и поступил в Гарвард. Но прежде открытый любящий мальчик исчез, а новый весь ушел в себя. — Ее голос чуть-чуть дрогнул. — Скажу только одно: жизнь Дэвида не была легкой. Гибель матери нанесла ему глубокую рану. Он стал осторожным, упрямым и очень независимым, можно даже сказать, ожесточенным и разочарованным. Когда мы были детьми, «Убежище среди скал» было великолепным. Для Дэвида это было лучшее место в мире, и мама его очень любила. Но после смерти все изменилось. Мы уже не приезжали сюда надолго. Мы продали лошадей, лодки, уволили прислугу. Больше здесь не устраивалось никаких приемов, мы перестали приглашать сюда друзей. Сисси и я начали приезжать сюда лишь несколько лет назад, потому что, честно говоря, я заскучала о старом доме и о том счастливом времени. Сейчас дом словно заснул. Но я думаю, Дэвид привык к этому. Прошло уже восемнадцать лет после авиакатастрофы, и любая перемена здесь расстроит его.

— Я понимаю. Особенно такая, как применение слезоточивого газа.

— Такая особенно, — улыбнулась Эвелин и встала. — Ну, давайте отправимся на парад. Я понимаю, что мой рассказ не сделает жизнь с Дэвидом более легкой. Он такой, какой есть, и, видимо, уже не изменится. Надеюсь, в глубине сердца вы простите его.

У Дианы возникло странное ощущение, что она его уже простила.

Глава 5

Первые две недели в «Убежище среди скал» прошли довольно приятно. Единственным досадным событием стала болезнь Эбби. Она перетрудилась во время уборки и на три дня слегла в постель. Диана чувствовала себя ужасно. Она не могла избавиться от мысли, что это прямое следствие собственной ее страсти к уборке.

По большей части Сисси выказала себя трудолюбивой ученицей. С легкостью схватывала объяснения Дианы и корпела над текстами книг, почти не жалуясь.