Дестроер (№59) - В объятиях Кали

— О.Х. Бейнс? — Спросил Смит.

— Нет. Кали, — ответил Чиун.

— Чиун. Почему вы думаете, что Римо жив?

— Я знаю, что он жив.

— Откуда?

— Веду вы не верите легендам Синанджу, император, хотя множество раз могли убедится в их правдивости. Но нет, вы верите только тем уродливым металлическим конструкциям, которые стоят у вас в офисе. Я могу, конечно, ответить на ваш вопрос, но вас все равно не убедить.

— Попробуйте, Чиун. Ну, пожалуйста.

— Хорошо. Когда вы решили использовать Римо в организации, его доставили ко мне практически мертвым. Задумывались ли вы над тем, почему я согласился тренировать белого, хотя всем известно, что они не в состоянии научиться ничему путному.

— Нет, — ответил Смит. — Как-то не задумывался.

Чиун оставил его ответ без внимания.

— Я согласился, потому что появление Римо подтверждает древние пророчества Синанджу. Согласно им некий человек будет возвращен к жизни, постигнет всю премудрость Синанджу и станет величайшим Мастером, какого когда-либо знал мир. И потом о нем скажут, что он не простой человек, а земное воплощение Шивы, Бога разрушения — Дестроер.

— И этот человек — Римо?

— Так гласит легенда.

— Но если Римо — этот самый бог Шива, почему он не может справиться с Кали? Отлупил бы ее хорошенько.

— Вы насмешничаете, — фыркнул Чиун, — потому что предпочитаете не понимать меня, но я все же вам отвечу. Римо — еще дитя в науке Синанджу. Мощь Кали превосходит его силу. Поэтому я привез кольцо. Я верю, что оно сделает его достаточно сильным, чтобы победить и остаться жить. Когда-нибудь он непременно станет великим Мастером Синанджу. А до тех пор я буду его учить.

— И только эта легенда заставляет вас думать, что Римо жив? — спросил Смит.

Лицо Чиуна выразило крайнее отвращение, такое выражение могло быть у человека, которого попросили научить высшей математике орангутанга.

— Да, только она, — отрезал кореец и отвернулся.

Для Смита это было уже слишком. С печалью в сердце признал он, что Чиун обманывает себя, цепляясь за предание, как утопающий за соломинку, потому что боится посмотреть правде в глаза и признать, что его ученик мертв. Но все живое умирает, разве старик не знает этого?

— Я должен вызвать полицию, — произнес Смит. — Пусть арестуют всех там, в ашраме.

— Нет, — категорически заявил Чиун.

Смит все же направился к телефону, но Чиун, схватив его за руку, отвел обратно к кровати.

— Мы будем ждать Римо, — произнес Чиун ледяным голосом. — Это его битва, а не полиции.

И Харолд Смит согласился ждать.

Глава двадцать третья

Все время, что Римо и Айвори добирались в такси из аэропорта в центр Нового Орлеана, Римо держал девушку за руку. Настоящим чудом для него было не чудесное спасение в катастрофе, а то, что он снова встретил Айвори.

В первые секунды после взрыва охваченный паникой пассажирский салон самолета “Эйр Эйша” являл собой жуткое зрелище. Пристяжной ремень Римо не расстегнулся, и его швырнуло из стороны в сторону в числе тех пассажиров, которые оказались в таком же положении, что и он, и теперь, истерически вопя, неразумно пытались освободиться от спасательных ремней.

Римо поспешил перебраться к огромной зияющей дыре, где раньше находился кокпит, и закрепившись там, не давал людям скатываться в темную бездну.

Самолет падал в озеро. У тех, кто пережил взрыв, еще оставался шанс выжить, надо было только сохранить хладнокровие. Каждый нерв, каждый мускул Римо был напряжен до предела. Не было времени ни предаваться ужасу, ни впадать в гнев, хотя не оставалось никаких сомнений: взрыв не несчастный случай.

Приглушенное урчание, которое он слышал при взлете, доносилось из багажного отделения, а вовсе не из отсека, где находились двигатели. Римо сразу понял, что подложена бомба. Какому-то безумцу удалось протащить на самолет взрывное устройство.

Он думал об этом безумце даже в последние секунды перед тем, как самолет упал. Почему эта мысль не пришла ему в голову раньше? Все проще простого. Кто-то хотел его смерти, и этот кто-то ни в грош не ставил человеческую жизнь, обрекая вместе с ним на гибель сотню невинных людей.

Этим человеком мог быть только О.Х. Бейнс. Римо подхватил пожилую женщину, скользившую по проходу к зияющей дыре, и держал ее, не отпуская. Он глянул вниз. Двенадцать футов. Шесть. Удар.

Самолет рухнул в озеро, как ненароком выпавшее из рук яйцо шлепается на кухонный стол. Почувствовав, что самолет держится на воде, Римо опустил пожилую даму в кресло и освободил запутавшуюся в ремнях стюардессу.

— С вами все в порядке? — спросил он ее.

Девушка находилась в шоке и смотрела на него невидящим взглядом, явно не понимая, что случилось. Римо решительно надавил указательным пальцем на нервный центр, расположенный сзади на ее шее.

Глаза ее приобрели осмысленное выражение, и она кивнула.

Люди в салоне кричали, пытаясь освободиться от ремней, и отталкивая друг друга, лезли к выходу.

— Отлично, — сказал ей Римо. — Тогда помогите этим людям. Раздайте плавательные пояса или что там у вас есть. Пусть все, кто может, выйдут наружу Мне нужно место для работы.

Стюардесса поднялась на ноги.

— Мы погибаем! Погибаем! Тонем — вопили пассажиры.

Римо возвысил голос, заглушая крики:

— Замолчите и слушайте! Никто не погибает и не тонет. Вы будете по одному покидать салон, и прежде чем самолет уйдет под воду, все вы будете в безопасности. Надо только делать то, что скажет вам эта молодая леди.

— А вы что будете делать? — опросила стюардесса.

— Хочу посмотреть, нет ли кого живого в отвалившейся части. Если смогу, конечно.

И повернувшись спиной, Римо нырнул в холодную черную воду озера. Вынырнув, он услышал позади ровный голос взявшей себя в руки стюардессы, она призывала пассажиров захватить амортизированные воздушные подушки и, используя их как спасательные пояса, по одному выбираться из самолета.

Ярдах в пятидесяти что-то торчало из воды и Римо поплыл туда почти в полной темноте, его движения отличались от стиля рвущихся к победе пловцов-профессионалов, — он скользил в воде, как рыба — так плавно и незаметно, что, гляди кто-нибудь с берега, ничего, кроме легкой зыби, тот человек не увидел бы.

Подплыв ближе, Римо убедился, что торчавший из воды предмет был кокпитом. Он Неуклонно погружался в озеро Потсартрейн. И через минуту-другую должен был полностью скрыться под водой.

Нырнув снова, Римо заплыл внутрь исковерканного взрывом обломка.

Оба пилота так и остались сидеть у приборов. Видя в темноте не хуже рыбы, Римо разглядел, что у летчиков были открыты глаза и рты. Помочь им было уже нельзя, оставалось только надеяться, что смерть настигла их мгновенно Они не заслуживали такого конца.

Римо все труднее становилось справляться с нарастающим гневом. Самолет разорвало надвое как раз за кабиной пилотов. Все пассажиры остались в той части, которую только что покинул Римо. В чем он и убедился, заглянув в каждый уголок носовой части. Давление воды нарастало вместе с погружением искореженного куска металла, и Римо, не задерживаясь больше под водой, вынырнул на поверхность.

На берегу уже замелькали огоньки машин аварийных служб и скорой помощи. Сверху доносился нарастающий шум вертолета.

Прекрасно. Помощь подоспела. Оглядевшись, Римо не увидел плавающих в воде тел, помощь здесь никому не была нужна.

Поплыв назад, к хвостовой части развалившегося самолета, он видел, как стюардесса торопливо руководила эвакуацией людей. Один за другим те погружались в воду.

Но обломок самолета неуклонно кренился, каждую секунду он мог пойти ко дну.

Быстрым плавным движением Римо скользнул к нему и, подтянувшись, забрался внутрь.

— Как дела? — спросил он стюардессу.

— Одного я упустила, — ответила девушка. Слезы струились по ее лицу. — Маленького мальчика. Он потерял свою подушечку и пошел ко дну. И я ничего не смогла сделать. — Продолжая высаживать пассажиров, она обливалась слезами.

— Посмотрим, что тут можно сделать, — сказал Римо.

Выдохнув воздух, он камнем пошел под воду. Опускаясь, он непрерывно раскручивался спиралью Синанджу, что давало возможность обозревать пространство на все 360 градусов. Вот она знаменитая спираль Синанджу! Только в таких случаях и надо ее применять. На пользу людям. А он в предыдущий раз с ее помощью убил невинную птицу.

В нескольких футах в стороне покачивалось что-то темное и безжизненное. Мальчик! Римо подхватил его и прямо-таки взвился на поверхность.

Втащив мальчика в салон, Римо усадил его в кресло.

— Ой, вы его вытащили... О-о...

Стюардесса не могла найти слов. В самолете теперь остались только те шестеро человек, что потеряли сознание при взрыве — они безжизненно перекатывались в креслах.

— С ним все будет в порядке? — спросила стюардесса.

— Забирайте спасательный пояс и прыгайте, — ответил Римо, с силой нажимая мальчику на солнечное сплетение.

Тот уже не дышал, но времени прошло еще мало. Шанс спасти его был. Захватив пальцами кожу, Римо теребил ее.

— Он умер? — спрашивала стюардесса и горестно ответила сама: — Да, умер.

Но тут из открывшегося рта мальчика полилась вода, смешанная с желчью. Мальчик стал судорожно ловить ртом воздух, а потом сделал глубокий вдох.

— Теперь все будет хорошо, — ответил девушке Римо. — Берите его с собой.

— Он, передал мальчика стюардессе, которая крепко обняв мальчика и, прихватив с собой надутую воздухом подушку, осторожно соскользнула в воду.

Отличная девушка, подумал Римо, двигаясь по проходу. Заслуживает, по меньшей мере, медали.

Вода, постоянно поднимаясь, была уже выше пояса, и он знал, что через несколько минут эта часть фюзеляжа окажется под водой.

Все шестеро пассажиров не приходили в сознание, и даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять: с такими серьезными нарушениями жизнедеятельности Римо в одиночку не справиться.

Но он не должен дать им утонуть.

Римо вспомнил, что часто видел в хвостовой части самолетов комплекты по оказанию первой помощи, и отправился под водой в задний отсек, где действительно нашел большой металлический контейнер. Тот был плотно закрыт, не Римо оторвал крышку и ощутил под пальцами резину. При ближайшем рассмотрении эта резина оказалась надувным, спасательным, плотом.

Римо выплыл с ним на поверхность.

За это время, вода в салоне поднялась еще на фут.

Римо дернул за рычаг, и плот с шумом стал надуваться. Протащив плот сквозь металлическую рваную дыру, Римо спустил его на воду. Потом перенес по одному пассажиров и каждого бережно поместил на плот. Уложив на ярко-желтую поверхность последнего, он оглянулся и увидел, как торчащий из воды серебристый сигарообразный обломок вдруг дернулся вверх в последнем порыве и затем окончательно погрузился в воду.

Шум работающего мотора сказал ему, что приближается катер. На расстоянии пятидесяти футов, прижимая к себе изо всех сил мальчика и надувную подушку, держалась на воде стюардесса. Римо подтолкнул к ней плот.

Он хотел забрать мальчугана, но девушка не разжимала объятий, только, после того, как Римо сказал: “Это же я. Все хорошо”, — она узнала его и передала ребенка, которого Римо тоже положил на плот.

— Вы потрясающая девушка, — сказал ей Римо и, снова нырнув, поплыл — на этот раз, к берегу.

Он не хотел, чтобы его, “спасали”, брали интервью — в его планы не, входило, чтобы, его видели. Кроме того, лучше, если О.X. Бейнс будет думать, что Римо, погиб.

Он поплыл в сторону от толпившихся на берегу людей, освещавших прожекторами гладь озера, на сотни ярдов; лучи выхватывали из темноты лица уцелевших счастливчиков. На твердую почву Римо выбрался, убедившись, что останется незамеченным и не попадет в луч прожектора.

И остолбенел от удивления, не веря своим глазам.

Перед ним стояла Айвори. Напряженное, взволнованное лицо, белый костюм измят.

— О, Римо, — только и сказала она, бросившись в его объятия. — Я так и знала, что найду тебя.

Поцеловав ее, он испытал непередаваемое чувство восторга. Вот почему я остался жив, думал он. Угрызения совести из-за того, что по его, пусть невольной, вине погибли люди, отошли на задний план. Он жив, и Айвори снова с ним.

— Как ты узнала, что я здесь, — спросил он.

— Не могу объяснить. Сначала просто надеялась, что нам повезет, и мы как-нибудь да встретимся, а потом самолет взорвался, и я прибежала сюда — ноги сами привели.

— Теперь я рад, что ты опоздала на самолет, — сказал Римо, крепко обнимая ее. — Пойдем отсюда, пока здесь не собрались толпы.

— Но ты весь мокрый. Еще простудишься.

— Об этом не беспокойся.

На стоянке Римо сел в первую попавшуюся машину. Водитель оставил ключи под передним сиденьем. Отъезжая от аэропорта и медленно минуя полицейские ограждения, контролирующие проезд туристов, он, повернувшись к ней, сказал:

— Мне нужно кое-что рассказать тебе о статуе.

— О какой статуе?

Ее удивление было неподдельным.

— О той, что ты разыскивала в Новом Орлеане. Я знаю, где она находится.

— Как? А почему ты?..

— Долгая история, — отмахнулся он. — Я еще раз побываю в том месте, и когда покончу с делами, ты сможешь ее забрать.

— А с владельцем разве не надо переговорить?

Римо хотел сказать, что никто не может владеть Кали, но вовремя одумался. Айвори и так много пережила, не зная, жив он или нет. Зачем еще больше усложнять ей жизнь?

Вместо ответа, он нежно коснулся ее колена.

— Ничего не понимаю, — проговорила она, и Римо понял, что она имеет в виду.

— Я тоже, — признался он. — Ведь я почти не знаю тебя и однако...

Он не закончил фразу.

— Может, мы знали друг друга в предыдущей жизни, — улыбнувшись, предположила Айвори.

— Не говори мне, что ты родом из Ньюарка, — сказал Римо.

— Нет, конечно. Я росла в Шри-Ланке. Все мои предки жили там. Но училась я в Швейцарии и Париже. А может ты?..

Римо покачал головой.

— Не думаю, что у нас было похожее окружение. Кстати, где находится Шри-Ланка?

— Недалеко от Индии. Раньше наша земля называлась Цейлон.

— Цейлон?

Он так долго не отрывал от нее взгляда, что чуть не съехал с дороги.

— Ты там бывал?

— Нет. Просто мне стало немного страшно. Я все-таки хочу сказать тебе, Айвори, одну вещь про эту статую.

— Скажи.

— Всякий раз, когда я смотрю на нее, за ней проступает еще одно лицо. Я уверен, что оно — твое. Но та женщина всегда печальна и плачет.

— Ты хочешь таким образом польстить мне? Сравнивая со статуей, которой две тысячи лет?

— Не со статуей, — возразил Римо. — За статуей или над статуей иногда возникает другое лицо, оно парит в воздухе. Твое лицо. Я... Нет, лучше забудь все, что я говорил.

Она погладила его по руке.

— Ты здоров, Римо?

— Прекрасно себя чувствую. Просто вычеркни из памяти всё, что я говорил тебе о статуе и том лице, хорошо?

— Хорошо, — шепнула она, нежно целуя его в щеку. Но сам-то он не мог ничего забыть. Лицо, проступающее над каменным ликом Кали, было лицом Айвори. Сомнений не было.

Айвори — Плачущая женщина.

Глава двадцать четвертая

В углу кабинета О.Х. Бейнса стояло нечто запакованное, пяти футов высотой, но Холли, с трудом дотащившаяся до ашрама, даже не посмотрела в его сторону. Слезы ручьем лились по ее лицу, голос срывался.

— Он ушел от нас, — проговорила она дрожащим от волнения голосом.

— Бен Сар Дин?

— Нет. Он мертв. Тот, которого Кали велела убить, человек с портфелем. Он ушел.

О.Х. Бейнс вопросительно глядел на нее, и девушка выдавила наконец из себя:

— Все наши люди погибли.

— И Джош? — спросил Бейнс. — Мой сын погиб тоже?

— Мне очень жаль, — ответила девушка. — Никто, кроме меня, не уцелел. Все было просто ужасно. Агенту помог страшный человек — азиат, он бросился ему на выручку. То, что он сделал с нашими людьми — просто неслыханно по своей жестокости.

Бейнс сидел за столом, держа в руке карандаш. При известии о смерти сына карандаш замер в его руке, но через минуту он бросил его на раскрытый справочник и встал.

— Пора сматываться, — сказал он. — Здесь нельзя больше оставаться.

— А куда нам идти? — спросила девушка плачущим голосом.

— Кали позаботилась, — ответил Бейнс. — У меня куча билетов на рейс “Эйр Эйша”. Что ты думаешь к примеру, о Гонконге?

Она силилась улыбнуться сквозь слезы.

— Гонконг? В самом деле?

— А почему бы и нет. Воспользуемся этими билетами, обоснуемся там, воздвигнем новый храм — больше этого. И начнем все сначала.

— А убивать будем? — нерешительно спросила девушка.

— А как же, — заверил ее Бейнс.

— Тогда Кали будет довольна, — удовлетворенно заметила Холли.

— А то, что хорошо Кали, хорошо и нам, — подытожил Бейнс.

— Это мне понятно, Главный фанзигар. — Она нахмурилась. — Но вы не можете оставаться Главным фанзигаром.

— Почему?

— Тот, кто был нашим Святым, мертв. Значит, теперь наш Святой — вы.

— Согласен. А ты будешь Главным фанзигаром, — сказал Бейнс, проверяя наличие денег в бумажнике.

— Я? Но ведь я женщина?..

— Ну и что? Кали это оценит правильно. Ее можно назвать первой феминисткой.

Видя, с какой серьезностью Холли Роден кивнула, Бейнс с трудом удержался от смеха.

— Вы полетите со мной?

— Мы встретимся в Гонконге. Мне нужно внутренне подготовиться к миссии Святого. Думаю, надо уединиться в горах для медитации.

— Я родом из Денвера, — сказала Холли. — Если вам нужно пристанище...

— Спасибо. У меня есть здесь в горах поблизости один укромный уголок. Что может быть лучше горного колорадского воздуха — он-то и поможет мне подготовиться к новому жизненному служению.

Обняв девушку за плечи, Бейнс прибавил:

— А ты собирай всех, кто остался, и валяйте в аэропорт.

— А как же Кали? Нужно подготовить ее к путешествию.

— Нет. — В глазах Бейнса появился стальной блеск. — Я сам упакую статую.

— Но...

— Не будем зря тратить время, — отрезал Бейнс. — Мы в окружении неверных. Надо торопиться.

— Я сейчас же всех соберу.

Уже через пять минут с улицы донесся автомобильный гудок. Бейнс выругался про себя. У этих малолетних идиотов не хватает ума даже на то, чтобы парковать машины у черного хода.

Взяв стоящий в углу и замотанный в ткань большой предмет, Бейнс поволок его к двери.

Кроме Холли в живых осталось только шестеро душителей, они набили серебристый полосатый пикап до отказа — точь-в-точь сельди в банке. Юнцы пели, сотрясая своим хором автомобиль.

— Тише, вы! — рявкнул Бейнс, открывая заднюю дверцу. — Вы что, хотите, чтобы полиция накрыла вас, не дав добраться до аэропорта?

— Плевать нам на полицию. Мы убиваем для Кали.

— Убивай! Убивай!

Бейнс заехал ближайшему певцу в ухо.

— А вот мне не плевать. Здесь до черта полицейских, так что будем считать, что тема эта закрыта.

Бейнс протиснул тяжелый предмет вперед и привалил к переднему креслу. Сидевшей за рулем Холли он вручил несколько авиационных билетов.

— Будь осторожнее и береги Ее, — напутствовал девушку Бейнс. — Это Кали.

— Жизни не пожалею, Главный фанзигар, — пылко пообещала девушка.

— Не то говоришь. Теперь ты — Главный фанзигар. А я — Святой. Она робко кивнула.

— Да хранит тебя Кали, Святой!

— Счастливого пути. Главный фанзигар, — сказал Бейнс.

Смит отошел от окна и заторопился к двери.

— Они уезжают, — бросил он.

— Но Римо еще нет, — сказал Чиун.

— Пусть Римо остается статуя, — решил Смит. — Но черт меня возьми, если я дам уйти этим убийцам.

Он уже был на полпути к лестнице, когда Чиун последовал за ним. Все-таки император Смит еще очень слаб, думал кореец, одному ему придется туго.

На улице Смит остановил такси.

* * *

— Следуйте за этим пикапом, — сказал он, садясь в машину.

Чиун в ярко-бирюзовом кимоно протиснулся следом.

— Как бы не так, мистер, после дождичка в четверг. Желтая рука с силой вывернула таксисту шею — такой боли тот никогда еще не чувствовал.

— Император попросил следовать за автомобилем, что впереди нас. Согласен ли ты оказать ему эту услугу?

— Конечно, император, — пискнул водитель.

— Тогда действуй, и пусть глаза твои будут открыты, а рот закрыт.

* * *

— А ну, успокойтесь и замолчите, — приказала Холли своим подопечным.

Ей нравилось быть Главным фанзигаром. Отдавать приказания, решила она, и есть ее стихия.

— Мы едем в аэропорт! — выкрикнула она. — Мы увезем Кали в Гонконг.

— А на что мы будем жить?

— Будут ведь на самолете и другие пассажиры, — сказала Холли. — Кали обо всем позаботится.

Чувствуя себя отлично после своего первого начальственного выступления, Холли у первого же светофора приказала одному из душителей перебраться вперед и сменить ее за рулем.

— Главному фанзигару следует прежде всего заботиться о Кали, — сказала она, перемещаясь на сидение пассажира и обхватывая рукой завернутую фигуру. — Ой, что там такое?

Из живота статуи что-то торчало.

— Может, у нее выросла еще одна рука, — предположила Холли, разворачивая холст. — Если так — это хороший знак. Кали одобряет наш переезд в Гонконг.

В возбуждении она сорвала остатки ткани и недоуменно уставилась на статую.

— Что там, рука? — кричали сидящие сзади душители, пытаясь разглядеть, что же такое стряслось со статуей.

— Нет. Это... часы.

Холли коснулась пальцем диска, вмонтированного в живот статуи.

— А что делают часы на животе Кали? — спросил один из душителей.

Холли, как могла старалась скрыть свое удивление и важно произнесла:

— Святой консультировался со мной по этому поводу. По его мнению, так будет легче пройти таможню и вывезти Ее из страны.

— Хорошая мысль, — похвалил задавший вопрос юноша.

— Да здравствует Святой! — проорали некоторые душители.

— Да здравствует Главный фанзигар, — выкрикнула Холли, видя, что никто другой не догадывается этого сделать.

Интересно, почему на животе Кали оказались часы, размышляла Холли, внимательно осматривая их. Сзади ее единомышленники продолжали петь хвалу Бейнсу, но ее это почему-то раздражало.

— Как глупо поступил Святой, — сказала она. — Даже время поставил неправильно.

— Сейчас девять часов четыре минуты, — уточнил кто-то.

— Спасибо, — поблагодарила Холли, передвигая стрелки на циферблате. — Девять, одна, девять две, девять три, девять...

Статую разнесло на куски, один из которых размозжил голову водителю. Почти сразу же последовал взрыв в двигателе — машина запылала. Холли отбросило в кустарник, окружавший чей-то газон. Значит, Кали не хочет в Гонконг, мелькнуло в ее сознании.

Лежа на земле позади живой изгороди, Холли чувствовала, что умирает. И тут она вдруг поняла, почему гибнет и кто — причина ее гибели. Она хотела все рассказать, но из ее раскрытого рта текла кровь. С неимоверным усилием она пошевелила пальцами, не понимая, есть ли еще они у нее. Пальцы пока повиновались ей. Тогда она стала выводить прямо на земле кровавые каракули.

— К... — написала она первую букву. Усилие утомило ее, но она продолжала: — О... И еще одну нацарапала: Л...

Силы были на исходе. В эти последние мгновения она не могла даже пропеть: — Убивай для Кали. И все же она улыбнулась, ибо знала, что Кали мила и ее собственная смерть.

Взрыв был настолько мощным, что следовавшее за пикапом такси завертелось посреди мостовой.

У Смита перехватило дыхание при виде тел, вылетающих из охваченной пламенем машины, как жареная кукуруза выпрыгивает с раскаленной сковородки. Чиун уже выбрался из такси и спешил к месту катастрофы. Смит последовал его примеру, как только его рефлексы заработали снова.

Они извлекли из огня пять изувеченных юношей. Улицу прорезал свет фар, и завыла сирена — приближалась полицейская машина.

Юноши, и умирая, пели.

— Убивай!

— Убивай для Кали!

— Мы умираем, и ей это приятно.

— ...приятно.

Смит взглянул на Чиуна, тот покачал головой, как бы вынося им смертный приговор. Не выживут.

— Император... — начал Чиун.

— Не сейчас, Чиун. Подождите, — оборвал его Смит. Склонившись над одним из сектантов, он наставил на него авторучку. — Кто ваш вождь?

— Святой. Бен Сар Дин.

— Неправда, — возразил лежащий рядом юноша. — Бен Сар Дин покрыл себя позором. Теперь у нас новый Святой.

— Как его имя? — спросил Смит.

— Бейнс, — гордо произнес душитель. — Он всем пожертвовал ради Кали. И мы повинуемся ему.

Порывшись в кармане юноши, Смит вытащил авиационный билет.

Как только полиция и скорая помощь подкатили с воем к месту происшествия, Смит увлек за собой Чиуна к тротуару, где они смешались с толпой зевак, окруживших горящий автомобиль.

— Прости меня, император, — сказал Чиун. — Я не хотел мешать, когда вы угрожали этим кретинам вашей авторучкой...

— Это микрофон, — перебил его Смит, нервно поглядывая, как полицейские загружают пострадавших в машину.

— Пусть так, — продолжал Чиун. — Просто я думал, вам будет интересно знать, кто к нам идет.

— Кто же?

Смит покосился в ту сторону, куда указывал Чиун. Мимо полицейских машин к ним бежали двое. Один из них был Римо.

Римо медленно обошел место происшествия и все оглядел.

— Вас нельзя оставлять одних ни на минуту — тут же все перевернете вверх дном.

— Может, если бы вы, Римо, больше занимались делами... — начал Смит.

— Я не бездельничаю. Только что меня пытались взорвать в воздухе, — прервал его Римо. — Во всяком случае, все это заставит нас извлечь уроки.

— Какие уроки? — спросил Смит.

— Пожалуй, стоит подписать петицию Чиуна. Эти убийцы-любители только и умеют, что устраивать настоящие мясорубки.

— У меня как раз при себе есть одна, — заторопился Чиун, засовывая пальцы с длинными ногтями под кимоно.

— Нет, нет, — взмолился Смит. — Мастер Синанджу, пожалуйста, не надо. Вопрос о петиции мы обсудим позже.

— Думаю, люди, что стоят здесь, захотят ее подписать, — с надеждой произнес Чиун. — Шум и суета должны вызывать у них инстинктивное отвращение.

Он уже начал заинтересованно оглядываться, но тут Смит, пошатнувшись, стал оседать на тротуар. Римо удержал его.

— Что случилось, Чиун? — спросил он.

— На императора сегодня напали эти негодяи. Он скоро поправится.

— Со мной уже все хорошо, — произнес Смит, отстраняясь от Римо. Проявив человеческую слабость, он испытывал явное смущение. — Вот покончим с О.Х. Бейнсом, и мне станет совсем отлично.

— Я его вычислил, — сказал Римо. — Это он подсунул билет, когда я спал, а потом подложил и бомбу на самолет, чтобы разделаться со мной.

Тут подоспела запыхавшаяся Айвори, которой было трудно бежать на высоких каблуках. Оглядевшись и увидев, что есть жертвы, она положив руку на плечо Римо, спросила:

— Мы можем чем-нибудь помочь?

Смит холодно смерил ее взглядом, а потом отозвал Римо в сторону.

— Кто она такая? — потребовал он ответа.

— Моя знакомая.

— Как ты можешь приводить совершенно чужого человека сюда, когда здесь такое творится?

— Она ничего не знает.

— Надеюсь, — сказал Смит. — Но она видела нас втроем и...

— Римо, — позвала Айвори.

Она стояла у живой изгороди, лицо ее было мертвенно бледным. Он подошел, и девушка указала ему на тело Холли Роден. Тут подоспели и Смит с Чиуном.

— Она мертва, — определил Римо, послушав пульс.

— Под ногтями грязь, — сказал Чиун. — Она пыталась что-то написать на земле. — Он посмотрел на Айвори. — Как раз на том месте, где стоите вы, мадам.

Айвори прерывисто задышала и сделала шаг назад. Рядом с испачканным пальцем Холли стали видны нечеткие следы туфель на высоких каблуках.

— Про... простите, — прошептала Айвори.

— Ничего страшного, — успокоил ее Римо, обнимая девушку за плечи. Встретившись взглядом со Смитом, он прочитал в его глазах вызов.

Чиун опустился рядом с телом Холли, внимательно рассматривая землю.

— Можно разобрать только букву “К”, — сказал кореец. — Больше ничего.

— Не знаю, значит ли это что-нибудь, — сказала Айвори, — но я позвала вас по другой причине.

И девушка показала на левую руку Холли. Рука сжимала что-то, вроде камушка.

Чиун разжал руку и вытащил осколок в форме маленькой ручки.

— Неужели от статуи? — не выдержал Римо.

— Не может быть, — тяжело вздохнула Айвори. — Только не это. Пойду посмотрю, нет ли других обломков поблизости. — И она пулей метнулась в толпу.

— Нет никаких сомнений, что это рука статуи, — сказал Чиун.

Смит внимательно оглядел обломок.

— О чем это вы?

— Обломок руки статуи, император, — объяснил Чиун. — О котором мы все время говорим. Рука Кали.

— Слава Богу, если с ней покончено, и больше не будет никаких разговоров о ее магическом воздействии, — сказал Смит. — Теперь остается только поймать Бейнса.

Смит передал обломок Римо, который небрежно произнес:

— Но есть еще одна проблема.

— Какая?

Римо поднес кусок обожженной глины к носу.

— Это другая статуя.

— Что? — вскричал Смит.

— Я ничего не ощущаю. Бейнс подменил статую. Это не Кали.

Воцарилось долгое молчание. Наконец Чиун мягко произнес:

— Но есть и еще другая проблема, Римо.

— Да? Какая же?

— Твоя женщина.

— Айвори?

Римо огляделся, но Айвори нигде не было. Он прочесал всю толпу вдоль и поперек, проник даже за полицейское оцепление, оглядев и груду лома, что осталось от автомобиля, но женщины нигде не было.

Стоя посредине мостовой, он громко позвал ее:

— Айвори!

Но никто не ответил ему.

Трое вернулись в ашрам. Римо надеялся, что Айвори отправилась туда в поисках статуи. Но там не было никаких следов статуи, Айвори или О.Х. Бейнса. Все они исчезли.