В страну Восточную придя

      Ударил барабан, запели флейта и скрипка, в комнату вошли девушки ки-сань - корейские гейши, и поплыли в медленном танце. Высокий стройный молодой еще кореец в американском клетчатом костюме подсел к ним и, несколько повышая голос, чтобы быть хорошо услышанным на фоне музыки, заговорил на приличном английском, - Как вам понравилась страна и ее столица, господа?
      Ответил поручик Минаев, - Страну мы почти не видели, а вот древний город Сеул произвел на нас большое впечатление.
      - Деликатность, я слышал, присущее русским свойство. Какое впечатление - хорошее или не очень?
      - Город своеобразный, необычный, богатый достопримечательностями...
      - Хабаровск и Владивосток красивее и благоустроенней? - улыбнулся вопрошающе их собеседник.
      - А вы там бывали? - так же доброжелательно поинтересовался Минаев.
      - Нет, не доводилось. Но я прожил десять лет в Североамериканских соединенных штатах и, полагаю, это нечто вроде их маленьких западных городишек?
      - И я так полагаю, - откликнулся Минаев. - Уезжали учиться или по делам?
      - Я был вынужден, - кратко ответил кореец. Помолчав, добавил, - Зовите меня мистер Джэссон, так вам будет легче запомнить. Корейское мое имя Со Чжэ Пхиль.
      Ивашников насторожился. В разговорах в миссии несколько раз упоминалось это имя.
      - Да, - заметил его острый интерес мистер Джэссон, - Двенадцать лет назад я принимал участие в заговоре с целью устранения китайского влияния на короля, но заговор, как вы знаете, потерпел неудачу и мне пришлось бежать из страны.
      - Теперь, когда японцы прогнали китайцев, вы получили возможность вернуться? И даже назначены членом Государственного совета? - показал свою осведомленность поручик Минаев.
      - Америка, безусловно, богатая страна, но бедная Корея - моя родина, уклончиво ответил мистер Джэссон.
      Музыка смолкла, кисаньки пошли отдыхать, а собравшиеся наполнили вином стаканы.
      - Выпьем за присутствующих здесь русских офицеров, в чьем лице представлена наша великая северная соседка, - поднял тост мистер Джэссон.
      Все выпили и тот час забросали вопросами поручика Минаева и прапорщика Ивашникова.
      Как поняли русские офицеры, все гости этого дома в свое время учились в английских и американских миссионерских школах, неплохо владели языком и были настроены весьма воинственно.
      - Зачем вы сюда приехали?
      - Не собираетесь ли вы вводит в Корею свои войска?
      - Правда ли, что уже существует договор о разделе Кореи между русскими и японцами?
      - Россия такой же глиняный колосс, как и Китай, не правда ли?
      - Будет ли Россия воевать с Японией, чтобы поработить Корею?
      - Почему вы так долго держите короля у себя в плену в миссии?
      Мистер Джэссон поднял, успокаивая друзей, руку и продолжил. - Не являясь лицами официальными, мы все же реальная, и, по моему мнению, довольно значительная сила. Поэтому мы вошли в контакт не с лицами, официально представляющими Россию - господином посланником или господином Покотиловым, а с вами - только что прибывшими офицерами. Мы считаем, что, прибыв в столь горячее время в Корею, вы имеете определенные поручения, например, оценить существующее положение своими глазами и сообщить вашему командованию. Вам, надеюсь, уже стало ясно, что сейчас в стране четыре примерно равные партии. Это сторонники сближения с Японией, весьма сильные экономически, но в настоящее время, после бегства короля в русскую миссию, утратившие свои политические позиции; сторонники искать защиту у России, сейчас стоящие у власти, но не имеющие никакой экономической базы и поддержки среди населения страны; далее - политическое движение "Ыйбен" Армия справедливости, очень широко поддерживаемая в низах, но не связанная с окружением короля, олицетворяющим власть; и мы.
      - Кто это - мы? - холодно спросил поручик Минаев. - Вот эта небольшая компания молодых людей?
      - Мы - это значительное количество образованных людей, и не только молодых, искренне заботящихся о процветании Кореи.
      - Образованных кем? - довольно грубо поинтересовался Минаев.- Да, конечно, получивших образование в американских, английских и французских миссионерских школах и побывавших в странах.
      - И как вы представите себе процветание Кореи?
      - Корея сейчас нечто вроде Японии до революции Мэйдзи. Заговор восемьдесят четвертого года ставил целью покончить с владычеством здесь феодального Китая и устройства власти и всей хозяйственной жизни по японскому образцу.
      - Значит, вы нечто вроде филиала прояпонской партии?
      - Нет, года прошли и мы накопили отпыта, широко познакомились с миром, и сейчас считаем предпочтительнее развивать страну по американскому пути.
      - Насколько я знаю, Соединенные штаты Америки - республика, - поставил вопрос ребром Минаев.
      Мистер Джэссон отвел глаза и, чуточку помедлив, ответил, - Будем считать образцом Англию...
      - Всем известно, что английская конституционная монархия опирается на владельцев земельной собственности и всякого рода предприятий, выпускающих промышленные изделия, банкиров и купцов. У вас ничего этого нет и пока не предвидится, - напомнил прапорщик Ивашников.
      - Тридцать лет назад и Япония была в подобном положении, - откликнулся один из молодых людей.
      - У них не было такой жесткой централизации, как у вас, - хмуро возразил Минаев. - Для развития страны нужны первоначальные накопления, которых у вас тоже нет, насколько нам известно. Да плюс долги Японии и Китаю...
      - Финансовое положение страны дня нас не является секретом. Но есть очень интересные предложения американцев, англичан, французов и германцев. Япония тоже стремится скорее вложить деньги в нашу экономику, - ответил мистер Джэссон.
      - И русские начали вкладывать деньги в развитие Кореи. Бринер и Нищенский, граф Кейзерлинг и Шевелев..., - дополнил тот же молодой человек.
      - Информируя вас о взглядах значительного количества молодых людей, группирующихся вокруг газеты "Тоннип", мы хотели бы, чтобы вы поняли, что время летит, в стране пробуждается национальное самосознание и, главное, мы боимся опять оказаться яблоком раздора между соседними империями. Мы хотим стать подлинно независимым государством, добрым соседом и торговым партнером для Китая, России и Японии. От засилья китайцев мы уже избавились, российские экономические интересы здесь ничтожны, а преодолеть экономическое влияние Японии мы надеемся с помощью Америки.
      - А каким образом вы надеетесь избежать военного захвата страны Японией? - по-прежнему бесстрастно поинтересовался Минаев.
      - Пока мы полагаемся на существующий между Японией и Россией договор, но в будущем полагаем создать боеспособную корейскую армию.
      - А что думают о вашей программе японцы?
      - Они хорошо осведомлены о деятельности нашей партии и уверили в своей благожелательности, - твердо ответил мистер Джэссон.
      - Неприятно говорить неприятное, но вы, на мой взгляд, весьма наивны, с извинящейся улыбкой произнес поручик Минаев. - О нашем разговоре я поставлю в известность господина посланника, а он в свою очередь Министерство иностранных дел. Лично же я считаю, что вы ввергните Корею в пучину бед.
      Тут по едва заметному жесту хозяина дома опять заиграл оркестр и кисаньки продолжили танцы.
      Вскоре русские офицеры откланяюсь и, сопровождаемые прежним чичероне, ушли в русскую миссию.
      Выслушав пожелание полковника Путяты внимательней присмотреться к деятельности партии "Тоннип Хепхве" и вспомнив свое первое знакомство в такой необычной и таинственной обстановке если и не с руководством партии, то с лицами, занимающими в ней видное положение, прапорщик Ивашников тем же вечером попросил возвращавшегося из города поручика Минаева зайти к нему.
      - Полковник Путята старый и опытный разведчик - дальневосточный волк, он нюхом чувствует главную опасность и уделяет ей основное внимание, согласился поручик. - На днях приезжает представитель нашего министерства финансов господин Алексеев, который имеет поручение укрепить позиции русского капитала в Корее. А финансы всегда теснейше связаны с политикой. Полковник Путята досконально ознакомился с нашими докладами господину посланнику и рапортами в округ и сейчас его интересует каждая мелочь, деталь, любой штришок, чтобы сделать заключение и подсказать господину Алексееву шаги в нужном направлении. В нашем деле нюансы имеют огромное значение. Встретьтесь на днях со своей пассией, прапорщик, поговорите с ней на подсказанную вам тему.
      Ким Де-кун уже несколько месяцев жила в Сеуле у своего дядюшки и целиком погрузилась в благотворительную деятельность. От Ен Пан-са прапорщик Ивашников слышал, что она активно работает в женском просветительском обществе, создавала школы для ребятишек и вела в них уроки. Как-то он увидел ее на улице в компании молодых людей, среди которых узнал и одного из писак газеты "Тоннип", в своих заметках нападавшего на русских, но она или не заметила его, или сделала вид, что не знает. И встречались то они всего дважды. Встречи эти были натянуто холодными. Ким Де-кун отводила глаза и бормотала что-то о независимой и процветающей Корее и решительно отклоняла его приглашения зайти выпить чаю к нему в миссию. Ивашников огорчался, но хорошо понимал ее. Быть в стороне от потрясавших страну событий она не могла.
      Понимая, что встретиться на улица с русским офицером Ким Де-кун не пожелает, Ивашников несколько дней подряд в послеобеденные часы ходил в корейской одежде у дома ее дядюшки, и все-таки дождался, когда она вышла на улицу. Пройдя немного следом, он догнал девушку и, стараясь придать себе беспечный вид, весело поздоровался. Ким Де-кун радостно улыбнулась в ответ, но тут же смешалась и стала надменно-официальной. От совместной прогулки она отказалась и нерешительно попросила не искать с ней больше встреч. Ивашников обиделся и сказал, что не столь уж часто он ее видит, не более одного раза в месяц. Ким Де-кун согласно кивнула, но уже более твердо велела оставить ее.
      Осенью, в начале сентября в Сеул прибыл коммерческий агент министерства финансов Алексеев. И начались официальные и неофициальные визиты во дворец короля.
      Незадолго до этого корейский король Кочжон принял титул Хоан-чже императора, и ему было весьма лестно получить из рук господина Алексеева депешу от русского царя, в которой его именовали новым титулом. Насколько слаб человек! Свежеиспеченный император растаял настолько от того, что император громадной российской империи обращался к нему как равный к равному, что уступил уговорам поверенного в делах России господина Шпейера и господина Алексеева, распустил кабинет министров, в котором опять набирали силу сторонники сближения с Японией, и назначил новый кабинет, целиком из приверженцев России.
      Однажды в середине октября, возвращаясь с прогулки за городом на своем Аметисте, прапорщик Ивашников увидел Ким Де-кун, идущую в сторону русской миссии, до которой было уже рукой подать. Он остановил коня. Обгонять девушку ему показалось неудобным, а догнать и пойти рядом - невозможным. Он сдерживал нетерпеливого Аметиста и наблюдал, как девушка подошла к воротам миссии и заговорила с вышедшим навстречу караульным начальником. Тот выслушал ее и махнул рукой Ивашникову, давая понять, что гостья к нему. Ивашников, обрадовавшись, мигом домчал к воротам, спрыгнул с коня, бережно взял руку девушки и поцеловал ее, из озорства легонько пощекотав недавно отпущенными щегольскими усиками. Поднимая голову, Ивашников неожиданно для себя поймал оценивающе-настороженный взгляд девушки, тут же сменившийся деланно приветливой улыбкой.
      - Иван, - обратилась она к нему, - я веду занятия в школе для детей правительственных чиновников и сейчас мы знакомимся с географией соседних стран. Ты хорошо уже владеешь корейским языком и я подумала, что сумеешь рассказать о России. Найди, пожалуйста, время в ближайшие дни и приходи в дом моего дядюшки.
      - Давай обсудим этот вопрос у меня, - предложил Ивашников, - за чашкой чая. Я ведь не знаю, что именно должен говорить.
      Девушка отклонила предложение. - Расскажи, что найдешь нужным. Детям будет интересно все.
      Ивашников проводил ее до угла улицы, они поболтали о всяких пустяках, а дальше Ким Де-кун просила ее не провожать.
      - Жду, - напомнила она.
      Через два дня Ивашников отправился на урок. Он изрядно волновался, но урок, по оценке Ким Де-кун прошел успешно. Ивашников вкратце рассказал об истории России и немного о самом близком к Корее городе Владивостоке. Он старался, конечно же, преподнести товар лицом, был красноречив и убедителен, дети слушали с интересом, да и Ким Де-кун заслушалась.
      После урока, отпустив детей, Ким Де-кун пригласила его к себе. В маленькой, по девичьи чистой и нарядно убранной на европейский лад комнате она угостила его пирожками с начинкой из лепестков хризантем и фруктами.
      - Скажи, Иван, - по детски бесхитростно перешла она к главной причине приглашения Ивашникова, - что за большой сановник приехал недавно из Петербурга?
      - Коммерческий советник министерства финансов Алексеев приехал помочь императору Коан-му разобраться в финансах вашей империи и взыскать деньги на выплату долга Японии и Китаю.
      - И только?
      - Ну конечно, это уже всем известно.
      - Тогда почему император уволил так много министров?
      - Императору виднее...
      - Но очевидно, что это связано с приездом господина Алексеева.
      - Все может быть, - пожал плечами Ивашников, - мне это неведомо. Я лишь офицер в маленьком звании.
      - Иван, - после недолгого колебания с явным волнением жалобно сказала девушка, - помнишь, год назад ты просил узнать, сколько поступает в казну денег от таможенных сборов? Я тогда принесла тебе ту толстую книгу с записями. Потом я сильно мучилась, что ты считаешь моего отца вором.
      Прапорщик отвел глаза и беспомощно развел руками.
      - К такому же выводу пришло и твое начальство. Господин Алексеев узнает о таможенные сборах и выгонит моего отца. Но вот недавно, совершенно случайно, я оказалась свидетельницей тяжелого объяснения между моим отцом и мистером Броуном. - И она нерешительно замолчала.
      Ивашников насторожился, - Продолжай, девочка...
      - Я ездила домой. Утром мы с отцом разговаривали у него в кабинете, когда слуга доложил, что прибыл мистер Броун. Я вышла в соседнюю комнату и начала помогать маме по дому. Я слышала, как мистер Броун громко кричал на отца, а потом вышел багровый от гнева. Отец шел за ним и повторял, что японцы, пользуясь победой над китайцами, хозяйничают в стране и заставляют его не облагать таможенными и ластовыми сборами их суда. Мистер Броун остановился, обернулся и сказал, что к русским попали отчеты о таможенных сборах, и они нашли их сильно заниженными, а недавно прибывший господин Алексеев сообщил об этом королю! Но сообщил в такой форме, что вся вина ложится на мистера Броуна. Королю пришлось издать указ о лишении мистера Броуна должности главного комиссара корейских таможен и советника министерства финансов, и о назначении на эти важнейшие посты русского господина Алексеева!
      - Ясно, - подумал Ивашников, - вот чем объясняется неожиданное падание Броуна и возвышение Алексеева.
      - Иван, - умоляюще произнесла Ким Де-кун, - попроси господина Алексеева не прогонять моего отца. Ведь я знаю, что тебя в русской миссии слушаются все, - бесхитростно польстила она.
      - Я всего лишь маленький офицер, - опять признался Ившников.
      - Но сделай, что сможешь, - настаивала Ким Де-кун. Потом она опять угощала его пирожками, соком, фруктами.
      - Говорят, ты выдвигаешься чуть ли не в руководство партии Тоннип Хепхве, - заметил Ивашников, - Я рад твоему успеху.
      - Кто говорит? Ен Па-са? - гневно раздула ноздри девушка. - Да, я знаю об этой партии, но ничего общего с ней не имею, занимаюсь лишь созданием корейских шкал и образованием детишек.
      Уже темнело и Ивашникову нужно было спешить в миссию, сегодня он заступал караульным начальником.
      Следующим днем прапорщика вызвали к полковнику Путяте. В небольшом домике за зданием миссии уже находились поручик Минаев, господин Алексеев, полковник Путята и недавно переведенный из Японии министром-резидентом в Корею господин Шпейер; прежний посланник Вебер был назначен посланником в Мексику. Войдя, прапорщик Ивашников доложил о прибытии и ему предложили сесть.
      - Расскажите нам, прапорщик, о вчерашнем разговоре с девушкой, - велел полковник Путята.
      Ивашников понял, что поручик Минаев уже передал им содержание разговора и от него ждут лишь личных впечатлений. Пересказав, как можно подробнее, беседу с Ким Де-кун, Ивашников ожидал услышать, что он может быть свободен, но полковник Путята не спешил отпускать.
      - Вы показались мне наблюдательным и думающим молодым человеком. Постарайтесь припомнить свои ощущения в ходе беседы, не касаясь, естественно, свойственных вашему возрасту, - грубовато пошутил он.
      Ивашников покраснел, смутился, но собрался и острожно ответил, - У меня постоянно возникало ощущение некоторой двойственности в словах и манере поведения Ким Де-кун. С одной стороны она была искренна в заботе об отце и его репутации, с другой стороны она явно многое недоговарривала, за ее словами присутствовал некоторый подтекст. Знаете, таежники рассказывают, что, охотясь на тигра, они попадали в ситуацию, когда зверь уходил, делал круг и сам охотился на преследователя. Я еще подумал, что становлюсь мнительным, ожидать такого от юной девушки нелепо.Недолгие молчание, когда слушатели обдумывали слова Ивашникова, прервал господин Алексеев.
      - Хорошо, давайте пока не брать во внимание рассказ прапорщика об охоте тигров на человека и обсудим финансовое положение Кореи. Отчетность запущена, разобраться в ней крайне трудно, хотя мистер Броун и проделал определенную положительную работу. Наиболее запущена, сознательно, надо сказать, доходная часть бюджета. Крупные поступления следует ожидать от таможенных сборов и от горнорудной промышленности, таковая в зачаточном состоянии имеется. Но таможенные сборы от капитанов судов поступают в японские банки, за неимением здесь других, и проверить правильность их уплаты практически невозможно. Служащие таможен подкуплены, либо боятся японцев и записывают количество и стоимость груза и размер таможенных сборов по их указаниям. Заменить этих людей здесь попросту некем. Далее, рудники находятся в ведении министерства двора, в кассу которого постоянно запускает руку новоиспеченный император, так что трудно установить точную сумму доходов от горнорудной промышленности. Кроме того, семнадцать тысяч чиновников - непосильное бремя для пустой казны королевства - им задолжали уже около полумиллиона иен. Господин Покотилов в Петербурге сообщил мне, что в девяносто втором году у китайских страховой и телеграфной компаний были сделаны займы - каждый по сто тысяч лан, первый сроком на восемьдесят месяцев, а второй - на сто месяцев из расчета семи процентов годовых. Кроме того, в марте девяносто пятого года был сделан трехмиллионный шести процентный заем в Японском имперском банке, срок выплаты которого установлен в декабре девяносто девятого года. Надо где-то изыскивать суммы для выплаты этих долгов, иначе поступлений в казну хватит лишь на выплату годовых процентов и штрафной пени. Казна же, практически, пуста.
      - Единственный способ удержать здесь русские позиции, - заговорил министр-резидент господин Шпейер, - по той простой причине, что наши экономические интересы в Корее ничтожны, это - навести ясность и порядок в финансах королевства и стать необходимыми королю.
      -Дело осложняется тем, что мистер Броун отказывается передавать финансовую отчетность и всячески препятствует вступлению в должность господину Алексееву, - раздраженно заметил полковник Путята.
      - Позвольте мне, - вмешался внимательно слушавший поручик Минаев. - За год с небольшим пребывания в Корее, я разобрался в хитросплетениях противоборствующих здесь сил и, по моему, нашел разгадку поведения приятельницы прапорщика Ивашникова.
      - Ну-ка, ну-ка, - заинтересовались все, по собственному опыту зная, что большая политика тесно переплетается с жизнью маленьких людей и часто зависит от их поведения.
      - В самой партии независимых, я знаю это точно, существуют два течения. Первое - сторонники сближения с Японией. Это янбани, имеющие вклады в японских банках. Второе течение - люди, жившие и учившиеся в Североамериканских соединенных штатах и Англии, а большей частью в их католических и протестантских миссиях. Ким Де-кун неоднократно видели в компании с последними. Независимые опасаются усиления позиций России в Корее. Но можно сыграть на их разногласиях. А именно: минуя Броуна, через проамериканское крыло "независимых" собрать информацию о таможенных оборах, основной статье доходов королевства, и доходах от горнорудной промышленности. Эти сведения помогут господину Алексееву принять нужное решение. И Ким Де-кун поможет нам собрать эту информацию, потому что объективно это на руку ее корейским друзьям проамериканской ориентации и в ущерб противоборствующему крылу их партии.
      - Блестяще, - заключил полковник Путята, - действуйте.
      В офицерской форме подъехал прапорщик Ивашников к дому дядюшки Ким Де-кун - в то время мэра Сеула - и велел слуге позвать девушку. Она выбежала едва ли не тот час, старясь выглядеть любезной и радушной.
      - Проходи, Иван, - пригласила она его в дом.
      - Здравствуй, Ким Де-кун, - приветствовал ее Ивашнаков, - у меня для тебя кое-какие вести.
      - Вот спасибо. Рассказывай!
      - Я говорил с господином Алексеевым о тебе и твоем отце. Господин Алексеев очень недоволен размерами поступлений в казну. Он считает, что их должно быть достаточно для выплаты всех долгов и закрытия расходной части бюджета. Я рассказал ему с твоих слов, что японцы запрещают облагать таможенными сборами свои грузы, либо дают неправильные сведения для начисления ластовых сборов. Дело осложняется тем, что мистер Броун не желает расставаться с должностью генерального таможенного комиссара и не отдает хранящиеся у него бухгалтерские книги. А господин Алексеев намерен менять всех служащих таможен.
      - И моего отца?
      - Дело не в личности, он хочет навести порядок в финансовых делах империй.
      - А где он возьмет новых людей?
      - Он думает, что в стране достаточно честных молодых людей, заботящихся об интересах Кореи.
      - А ему-то что за дело до интересов Кореи? К тому же эти долги... Пусть о них заботятся те, кто давал в долг.
      - Я восхищаюсь твоей наивностью, Ким Де-кун. Во-первых, долги надо отдавать и надо за займы платить проценты. Это очень большие деньги. И чем дольше ты не отдаешь долг, тем более растут проценты. Во-вторых, начисляются штрафные пени - это тоже большие деньги. Но не обижайся, я понимаю тебя платят в основном бедняки, чего их жалеть... Есть и другая сторона вопроса. Китайцы вам пока не страшны, но японцы, под предлогом обеспечения выплаты долга, будут изымать все доходы от таможен, как указано в соглашении о займе. И ваша нищая страна станет еще беднее. Кроме того, не довольствуюсь таможенными сборами, они могут оккупировать страну. Желание сделать это у них не иссякло.
      - Ты думаешь, что таможенными сборами можно покрыть государственные долги? - нерешительно спросила Ким Де-кун, размышляя о чем-то.
      - Да, господин Алексеев считает, что правильно собранные таможенные пошлины и ластовые сборы в трех главных портах страны - Чемульпо, Фузане и Гэнзане составят громадную сумму, вполне достаточную для выплаты долгов в ближайшие два-три года. Он говорит, что в отделениях японского банка, куда сдают таможенные сборы, ведется двойная бухгалтерия. Одна с подлинными цифрами, а другая - для введения в заблуждение министерство финансов. Его интересует подлинная отчетность.
      - Но это же в отделениях японского банка...
      - Да, но в которых только управляющие и кассиры - японцы, в основном же работают корейцы и через их руки проходят все денежные документы.
      - Хорошо. Иди, Иван. Мне пора на занятия. Я обдумаю твои слова. А если я сумею достать записи той, правильной бухгалтерии, он не уволит моего отца?
      - Мне трудно сказать, но опытные специалисты ему будут очень нужны. Я попрошу за твоего отца.
      Ким Де-кун глубоко вздохнула, на что-то решаясь, и повторила, - Иди, Иван.
      Она проводила его до ворот и пообещала через неделю побывать у него в миссии.
      И она пришла, правда через две недели. Но зато она принесла копии сводных отчетов таможенных и ластовых сборов по трем главным портам Кореи за этот год, отражающие подлинные поступления. Удача была неслыханной! Поручик Минаев рассчитал правильно - одной ей никогда бы не удалось получать такие сведения. Тут, без сомнения, распорядилась твердая и властная рука. Пользуясь этими данными, господин Алексеев потребовал ревизии финансовых операций отделений японского банка и добился возвращения в казну огромных сумм! Из них были выплачены не только китайские долги, но и два из трех миллионов, занятых у Японии. Мало того, господин Алексеев настоял, чтобы император издал указ о передаче заведования золотыми и серебряными рудниками министерству земледелия, торговли и промышленности с непосредственным контролем министерства финансов.
      Однако, оказывая помощь господину Алексееву в сборе чисто экономических сведений, поручик Минаев не учел, что задевает интересы буквально всех чиновников государственного аппарата, распоряжавшихся денежными сборами по своему усмотрению и грабивших страну. Антирусская пропаганда партии "независимых" наложилась на возникшую ненависть даже прежних сторонников сближения с Россией.
      В марте следующего, уже девяносто восьмого года в Сеуле прошли демонстрации с требованием изгнать иностранцев, в ходе которых опасно ранили переводчика русской миссии Ен Па-са. Очевидна была антирусская направленность этих демонстраций, умело организованных и направляемых, и русскому министру-резиденту господину Шпейеру пришлось сделать запрос, на который император Кореи ответил, что он крайне благодарен за помощь военными инструкторами, дворцовой охраной и финансовым советником, но обстоятельства изменились и сейчас он в них не нуждается.
      За исключением небольшого количества дипломатов миссии, русским пришлось покинуть Корею. Штаб округа отозвал и поручика Минаева, но прапорщик Ивашников был оставлен в отряде охраны миссии. Прощаясь, поручик Минаев невесело заметил, что получив новое назначение, сообщит Ивашникову и, если будет возможность, постарается перетянуть его к себе.
      - Если ты согласишься, - добавил он, хлопая Ивашникова по плечу. Знаешь, я много думал, что, по моему, делая благое дело, мы позволили обернуть его во зло. Уходя, мы оставляем Корею в руках японцев. А только что заключенное соглашение между Россией и Японией - не более, чем филькина грамота.
      Он имел в виду соглашение, по которому обе империи признали полную независимость Кореи и обязались воздержаться от всякого вмешательства во внутренние дела этой страны.
      ВИТТЕ. ПЕТЕРБУРГ.
      Прошло достаточно много времени, но Сергей Юльевич постарался восстановить в памяти все события той осени 1897 года, участником которых он был или узнал о которых из многочисленных источников. Все они с печальной неизбежностью вытекали из наших же предпринятых ранее действий, или бездействия, как и непродуманных, поспешных шагов графа Муравьева, вызванных острой завистью к успехам министра финансов и, отчасти, своего предшественника на посту министра иностранных дел князя Лобанова-Ростовского.
      С него-то, графа Муравьева, и следует начать. Сергей Юльевич считал его совершенно пустым человеком, да и другие, его знавшие, утверждают, что он человек литературно малообразованный, а во многих отношениях и просто невежественный, жуир, любитель хорошо пообедать, а во время обеда порядочно выпить. Да и служебным делам он уделял весьма мало времени. Стал он министром иностранных дел лишь потому, что занимал пост посланника в Копенгагене, а эта должность давала известную близость к императорской фамилии, и во времена Александра III, и позже посещавшей Копенгаген вследствие близких родственных отношений с датским королевским домом.
      Поле деятельности у посланника в Дании, естественно, весьма узко, но проявить способности царедворца давало широкие возможности. Отсюда и карьера...
      В конце июля, накануне визита в Россию германского императора Вильгельма II, Сергея Юльевича информировали, что Муравьева посетил германский посланник князь Радолин и, в числе других вопросов предстоящего визита, вскользь поинтересовался, как долго Россия думает пользоваться китайской гаванью Цзяочжоу. На это Муравьев ответил, что Россия не собирается отказываться от стоянки для своей Тихоокеанской эскадры и предстоящей зимой. Как теперь догадался Сергей Юльевич, это был первый пробный шар. Вскоре последовали и другие настойчивые шаги весьма вязких германцев.
      В первый же день по прибытию германского императора Вильгельма II в Петергоф, по принятому обычаю, устраивался парадный официальный обед. Не успел Сергей Юльевич приехать к назначенному часу в Петергоф, как к нему подошел один из состоявших при Вильгельме офицеров и сказал, что германский император желает с ним познакомиться и прямо сейчас просит зайти в его апартаменты. После недолгой беседы Вильгельм заявил, что он знает, какой Сергей Юльевич мудрый и выдающийся государственный деятель, а потому, как совершеннейшее исключение, жалует ему орден Черного Орла! И добавил, что этот орден жалуется лишь царским особам и министрам иностранных дел, а для него, министра финансов, он делает особое исключение, так как это исключение еще никогда не делалось. И вручил орден.
      Через несколько дней, в Петербурге, князь Радолин еще раз пригласил Сергея Юльевича к своему императору и тот заговорил, что желательно было бы установить боевые пошлины против американской сельскохозяйственной продукции, наводнившей европейские рынки. Сергей Юльевич ответил, что лучше было бы установить прочные союзные отношения между Россией, Германией и Францией, к которым примкнут и остальные государства Европы. Этот единый международный континентальный союз освободит Европу от тех тягостей, которые она на себя наложила для взаимного соперничества. Европа неизбежно расцветет и установит на долгие времена свое доминирующее положение над всем миром. Сейчас, вспоминая, что орден Черного Орла германский император вручил ему в Китайском садике отведенных ему в Петергофе апартаментов, Сергей Юльевич понимал, что разговор о боевых пошлинах против североамериканцев был всего лишь отвлекающим маневром, а эту взятку он получил, чтобы не противодействовал Германии в ее восточной политике.