Путь Шоу-Дао - Золотая нить Дао

      Учитель снова и снова показывал мне, что истина находится посередине. Я нигде не встречал более сложной и продуманной до мельчайших деталей системы питания, чем в Шоу-Дао. В идеале было необходимо питаться девять раз в день, очень маленькими порциями, каждый раз составляя рацион таким образом, чтобы поставлять в организм все необходимые ему компоненты. Тут было и мясо, и рыба, и коренья, и минеральные составляющие.
      Ли говорил, что вопрос, придерживаться или нет правил, нужно всегда решать в зависимости от ситуации, и что сила его сознания может при необходимости уравновесить недостатки питания. Хотя обычно он питался девять раз в день, согласно канонам учения, иногда он устраивал представления с поглощением пищи или сахара в стиле древних римлян.
      Свой обвинительный приговор сахару Ли закончил, эффектно втоптав в землю последний кусочек «белой смерти». Потом он сел на землю и монотонно замычал, издавая продолжительные вибрирующие звуки на одной частоте, подобно тому, как это делают индийские монахи, выпевая мантру АУМ.
      Я не прерывал Учителя, с интересом наблюдая за ним. Его тело было неподвижным. Полуприкрытыми глазами он смотрел на свою руку, которая начала подрагивать, медленно приподнялась в воздух и стала выписывать причудливые, округлые фигуры. Звук словно сливался с движением, сопровождая его изменения, и я неожиданно понял, что звуком Ли регулирует направление и передвижение руки. Упражнение прервалось так же неожиданно, как и началось.
      – Ты видел то, к чему еще придешь, но пока тебе еще рано выполнять это, – сказал Ли. – Сейчас ты будешь выпевать звуки. Сосредоточься на звуках, которые тебе нравятся. Пусть твое горло будет свободным и расслабленным, чтобы звук длился долго и отдавался в этих областях.
      Он указал мне три зоны, с которыми мне нужно было работать.
      – Я должен воздействовать на эти зоны поочередно или одновременно?
      – И так, и так, – Ли скорчил гримасу. – Не задавай глупых вопросов.
      Сосредоточившись на звуках, я попробовал выпевать гласные и согласные звуки, но гласные мне нравились больше, и я в основном выбирал их, лишь иногда перемежая их с некоторыми звучными согласными типа «м», «н» или «з», которые мне было легче пропевать. Звуки отдавались в моем теле, заставляя вибрировать отдельные его части. Я подобрал частоту, при которой завибрировали три зоны, указанные Учителем. Процесс медитации захватил меня. Сквозь опущенные ресницы я видел отблески костра, но его свет не отвлекал меня. Ли знаком дал мне понять, что я должен изменить области воздействия. Я менял тональность, и вместе с ней менялся характер вибраций, отдававшихся в нижней и средней частях живота, плечах, руках, ягодицах, в точках юн-цюань, бай-хуэй и хуэй-инь. Я перемещал вибрацию на периферию своего тела так, чтобы она отдавалась в коже спины и внутри живота, где она заставляла сокращаться мышцы брюшного пресса.
      Раньше я уже занимался звуковыми упражнениями, иногда один, иногда со Славиком или с Учителем. Пропевая определенные слоги вместе, мы попадали в унисон, и возникало удивительное чувство воздействия звука на тело, какое иногда появляется в церкви при слушании органа или церковных песнопений. Вместе мы управляли звуком, заставляя его гулять по телу, опуская от головы до нижнего дань-тяня или мочевого пузыря.
      Ли протянул ко мне руки и начал делать пассы. Я почувствовал, как мое тело попадает во власть приказов, диктуемых теплом и энергией, исходящими от его рук, и как оно повинуется безмолвным требованиям.
      Вариант подобной техники инициации аутодвижений у ученика можно увидеть во второй серии моего видеофильма «Коготь каменной птицы», посвященной технике Шоу-Дао. После групповой звуковой медитации я инициировал аутодвижения у одного из моих учеников. Его тело после выполнения нескольких пассов попадает под власть аутодвижения, поток ци становится неуправляемым, захватывая все тело целиком и заставляя его выгибаться, вращаться по меняющимся траекториям с широкой амплитудой или вибрировать. Затем поток ци укрощается и осуществляется вывод из состояния аутодвижений.
      На первых фазах обучения ученика нужно вводить в состояние и выводить из состояния аутодвижений. Пока его тело не подготовлено, неконтролируемый поток ци может быть опасен и чреват неприятными последствиями, вплоть до саморазрушения организма. Но когда тело становится настолько здоровым, что позволяет энергии беспрепятственно циркулировать по нему, когда подсознание ученика умеет обуздывать и направлять энергетические потоки, он может в стрессовых или критических ситуациях переходить в состояние аутодвижений, и тогда силы его удесятеряются, ци, действуя независимо от его сознания, позволяет двигаться гораздо быстрее, дает почти невероятную выносливость и практически превращает человека в неутомимого робота-берсерка, который работает на пределе своих возможностей, за счет резервов внутренних сил. Конечно, подобные всплески энергии очень истощают, и потом требуется много времени и сил для восстановления, поэтому не следует злоупотреблять аутодвижениями и использовать эту технику просто для развлечения или чтобы проверить себя.
      Сосредоточившись на звуке, я не сразу заметил, как мои руки, повинуясь пассам Учителя, поднялись и разошлись в стороны, а потом сошлись вместе. Заставив мое тело проделать еще несколько движений головой, телом и ногами, Ли начал активизировать мою ци длинными пассами вдоль позвоночника, возвращаясь обратно со стороны боков или вдоль рук и снова спускаясь вниз. Это повторялось многократно. Я чувствовал холодок ци, исходящей от Учителя. Организм постепенно возбуждался, напряжение в спине усиливалось, становясь мучительным и навязчивым. Непроизвольными движениями головы я пытался избавиться от этого тягостного ощущения. Покачивания головы перешли в широкоамплитудные аутодвижения, разминающие больные плечи, застуженные когда-то во время ночевок на снегу.
      Я чувствовал, как ци излечивает мои застуженные мышцы. Атодвижение казалось удивительно легким и приятным. Я провалился в состояние полудремы, краем сознания отмечая, как аутодвижение становится шире, распространяясь вниз, вовлекая в движение плечи и спускаясь по позвоночнику.
      Начала вращаться верхняя часть туловища одновременно со спиралевидным движением шеи и волнообразным покачиванием позвоночного столба. Казалось, каждая часть тела перемещается сама по себе. Руки размашисто двигались из стороны в сторону, ноги начали подпрыгивать, тоже перемещаясь в разных направлениях. Тело совершало встречные круговые движения, которые не мешали движениям рук и ног.
      Верхняя часть туловища вращалась в одном направлении, нижняя – в другом. Амплитуда движений увеличивалась, я почти пошел вразнос. Колени начали вращаться по самым непредсказуемым траекториям, то врозь, то в одном направлении. Аутодвижение стало переходить в вибрацию. Меня затрусило, мышцы начали сводить судороги. Онемевшие пальцы до боли в суставах сжались в кулаки. Хотелось подпрыгивать, ударяя пятками о землю. Сжавшиеся челюсти давили друг на друга с такой силой, что казалось, что зубы вот-вот раскрошатся.
      Аутодвижение перешло на мимические мышцы. Лицо искажалось серией гримас, приятных до умопомрачения, снимающих накопившееся с годами напряжение мимических мышц. Лицо, наконец, расслабилось, выбрасывая стресс, усталость и болезни. Когда Ли новыми пассами и похлопыванием по телу остановил поток аутодвижений, я, повинуясь четкому внутреннему импульсу, начал хватать и разминать участки тела, в которых чувствовался застой ци, выполнять массажные движения. Я ударял по этим местам, отдирал там кожу, кусал и массировал их. Некоторые зоны тела стали невероятно чувствительными, они настоятельно требовали прикосновений только тыльной частью руки – даже касание ладони вызывало в них неприятное чувство.
      Когда все закончилось, Ли с усмешкой сказал:
      – Ну и гримасы ты корчил, дружок. Заметил бы тебя кто-нибудь из-за тех кустов, он бы, наверно, в обморок упал.
      Учитель кивнул в направлении ближайших зарослей.
      – Думаю, мне не стоит объяснять тебе принципы перемещения ци по организму в момент аутодвижения, – ты познал их на собственном опыте, – сказал Ли. – Если ты когда-нибудь почувствуешь себя очень усталым, сожми челюсти и расслабься таким образом, чтобы вызванная сжатием челюстей непроизвольная судорога, уже неконтролируемая твоим организмом, но еще находящаяся под контролем мозга, способного в любой момент остановить ее, вылечила тебя от усталости. То же самое касается и мышц лица. Получив свободу самовыражения в аутодвижениях, они начинают напрягаться, выносить наружу и уничтожать последствия стрессов, за годы накопившиеся в организме. Таким образом они восстанавливают свои функции, а заодно и функции внутренних органов.
      Лицо – это половина тела. От него в нервную систему поступает столько же сигналов, сколько от всего тела. Вызывая судорогу в любой зоне, ты можешь таким образом воздействовать на мышцы, связанные с этой зоной, и лечить ее. Воздействуя на лицо, ты в первую очередь лечишь мозг, который у вас, европейцев, безнадежно болен. Вы слишком много думаете, но делаете это неправильно.
      В будущем, чтобы избавиться от стресса или переутомления, ты должен сжимать челюсти и пускать на самотек судорогу лицевых мышц. Эта судорога вылечит тебя от усталости, зубы своим давлением друг на друга будут воздействовать на внутренние органы. Ощущение сильного давления начнет перетекать из одного угла челюсти в другой.
      Прежде чем закончить упражнения, когда ты почувствуешь, что челюсти сжимаются слишком сильно, нужно размять мышцы в углах челюстей, затем сделать несколько круговых движений нижней челюстью с максимальной амплитудой и несколько дыхательных упражнений, имитирующих зевоту. Потом, расслабив мышцы лица таким образом, чтобы челюсть отвисла, нужно взять ее рукой и подвигать несколько раз из стороны в сторону, вверх-вниз, немного потрясти и закончить круговым движением. Навязывая расслабленной мышце движение извне, ты позволяешь ей еще больше расслабиться, особенно если она недавно пребывала в состоянии сильного напряжения.
      Точно так же напрягая другие мышцы и доводя их до состояния судороги, ты можешь воздействовать на внутренние органы, связанные с этими мышцами, и лечить их. Если напряжение мышцы вызывает болевые или другие ощущения, например покалывание, пощипывание, ощущение тепла или холода, нужно дополнительно воздействовать рукой на эту зону, так как в ней невозможно полное напряжение. Для лечебного эффекта лучше всего сочетать воздействие рукой с напряжением мышц. Так ты выгонишь болезни из тела, применяя один из приемов метода «воины, пути, крепости».
      – Ли, – спросил я, – как обучать аутодвижениям людей, менее подготовленных, чем я?
      – Ты когда-нибудь играл в школе с ребятами, когда тебе прижимали руки к телу так, чтобы ты не мог поднять их?
      – Как это?
      Учитель подошел ко мне, схватил за кисти рук, прижал их к моим бокам и скомандовал:
      – Напрягись, сопротивляйся мне.
      Я напрягся и вспомнил, что в школе мы действительно не раз играли подобным образом.
      – Знаешь, я вспомнил эту игру, – сказал я.
      – А теперь вспомни еще раз, – усмехнулся Ли и отпустил мои руки.
      Несмотря на то что я уже расслабился, руки, все еще под впечатлением затраченных ранее усилий, взлетели вверх.
      – Через это ощущение самопроизвольного подъема рук, повторяемого многократно, можно привести человека к пониманию аутодвижений. А вот еще одно упражнение.
      Ли поднял мои руки до уровня плеч и резко нажал пальцами на точки над локтями, спровоцировав расслабленное рефлекторное движение рук к лицу.
      – Я привел тебе два примера провоцирования аутодвижений. К завтрашнему дню ты должен будешь придумать не меньше сотни упражнений такого типа.

Глава 12
Схватка в «серебряном тумане»

      Я старался не упоминать о Ли в разговорах со своими друзьями и учениками и, если показывал им какие-то техники или приемы, которым Ли меня обучал, никогда не говорил об источнике или системе, откуда эти приемы появились. Обычно я объяснял, что выдумал это сам или слегка видоизменил какую-нибудь известную технику. Как правило, моих знакомых удовлетворяли такие объяснения, но я не учел, что сотрудники КГБ не будут так легковерны. В то время я вел определенную работу с офицерами госбезопасности, о которой я не могу здесь рассказать. Кроме того, я сначала в малом зале «Динамо», а потом в большом спорткомплексе «Динамо» вел факультативные группы сотрудников милиции, прокуратуры и госбезопасности. Также у меня тренировались некоторые люди из обслуживающего персонала спорткомплекса, и они так хорошо ко мне относились, что поздно вечером меняли для меня воду в бассейне, чтобы я мог прийти и поплавать в свежей, чистой воде.
      В то время КГБ интересовало все, относящееся к боевым искусствам, но еще больше Комитет интересовался теми, кто эти искусства распространял. Следить за деятельностью таких наставников было нетрудно, поскольку сведения об их связях, техниках и личной жизни, правда зачастую сильно искаженные и преувеличенные, с быстротой лесного пожара распространялись в среде поклонников рукопашного боя.
      Комитетчики начали подозревать, что существует неизвестный им человек, который меня тренирует, и что этот человек по уровню мастерства превосходит всех иностранных студентов и тренеров, состоящих у них на учете. По молодости лет я не задумывался о последствиях, показывая им техники Ли и называя их никому не известными и непривычными словами. На вопросы, откуда я это знаю, я отшучивался фразами типа: «Все во всем, все вокруг нас и все внутри нас, и надо, мол, улавливать информацию из воздуха».
      Часто мои собеседники продолжали настаивать, тоже стараясь вести беседу в шуточном ключе, но я улавливал в их голосах определенную напряженность и не спешил быть откровенным.
      Однажды я встретился в городе со Славиком, чтобы вместе поехать на Партизанское водохранилище, где нас ожидал Учитель. Утром того же дня у меня был очередной разговор с комитетчиком, интересовавшимся источником моих знаний.
      После этого разговора я никак не мог избавиться от гнетущего беспокойства. Я понял, что о системе Ли и ее философии Комитету абсолютно ничего не известно, и это заинтересовало меня.
      Я раньше задавал Учителю вопрос, почему никто никогда не слышал о его школе, и он вскользь ответил, что наиболее сильное и эффективное искусство всегда было тайным, что в тайные кланы был достаточно жесткий отбор учеников, знания передавались далеко не каждому, освоить их было трудно, поэтому разным людям давались разные части знания. Учение разбивалось на части, что тоже не способствовало его распространению.
      Ли тогда сказал, что мир завоевывают простейшие формы, которые кажутся человечеству панацеей, но на самом деле не имеют внутреннего содержания, достаточного для того, чтобы быть гармоничными. Я думал о том, что до сих пор не знаю, откуда пришло это учение, кто такой Ли, откуда он появился и каковы его реальные цели. Я не мог понять, почему все окутано такой глубокой тайной. Общие высказывания меня больше не удовлетворяли.
      Я высказал свои сомнения Славику, на что он с присущей ему простотой ответил:
      – Ты видишь, насколько это учение захватило тебя. Какая тебе разница, насколько глубоки его корни и откуда они исходят? Вспомни, что говорил Учитель – если ты идешь по пустыне, умирая от жажды, и вдруг обнаружишь родник, ты не будешь спрашивать, откуда он появился, а припадешь к воде, чтобы утолить жажду.
      Я рассказал своему напарнику, что системой Ли, а заодно и им самим заинтересовался Комитет, и все это меня крайне беспокоит, – ведь если комитетчики зацепятся за что-то, то уже не оставят в покое. Они будут стараться добраться до Учителя любой ценой, и я не знаю, к чему это может привести.
      – Будем учиться до тех пор, пока судьба дает нам такую возможность, – сказал Славик.
      – Не знаю, стоит ли говорить Учителю о том, что Комитет им заинтересовался. Мне бы не хотелось его напрасно тревожить.
      На самом деле я смертельно боялся, что из-за КГБ Ли временно или навсегда прекратит встречаться со мной. Думаю, что Славик вполне разделял мои чувства, поскольку он, лицемерно озабоченный спокойствием духа Учителя, предложил ничего ему не говорить и посмотреть, как будут развиваться события...
      Мы долго тренировались, выполняя комплексы «тяжелой руки» и «быстрых рук».
      Затем Ли разрешил нам отдохнуть. Мы развели костер и приготовили пищу и чай с травами.
      Тревога не отпускала меня, и, испытывая угрызения совести из-за того, что я не рассказал Учителю про расспросы комитетчиков, чтобы немного себя успокоить, я спросил:
      – Ли, если тебе будет грозить опасность, если кто-либо начнет преследовать тебя, ты сможешь ускользнуть от преследования?
      – Тебе не кажется, что это довольно дурацкий вопрос?
      – Я понимаю, что дурацкий, но, может быть, ты ответишь на него?
      – Все зависит от того, кто тебя преследует. Европейцы не умеют это делать, как, впрочем, и многое другое. Но если меня будет преследовать человек моего уровня, тут ни за что нельзя будет ручаться.
      – Знаешь, есть пословица: «От тюрьмы да от сумы не зарекайся», – продолжал я, слегка задетый его высказыванием о европейцах. – Скажи, ты смог бы, например, если нужно, обеспечить себе алиби, сделав вид, что одновременно находишься в двух местах?
      – Такие техники существуют, – ответил Учитель и замолчал, не желая далее развивать эту тему.
      Через несколько минут он сказал, что отдых закончен, и дал мне задание отрабатывать технику «катящийся камешек» с разворотами на наклонной плоскости плотины.
      Славику он приказал добраться бегом до грота, находящегося на расстоянии нескольких километров от нашей стоянки, и там выполнять упражнение по подъему энергии, которое называлось «легкие плечи».
      Суть этого упражнения заключалась в том, чтобы сконцентрироваться на общем подъеме ци вверх, но подъеме легком, таком, чтобы возникало ощущение, что сотни воздушных шариков подхватывают тебя и твои руки, поднимают руки вверх, и ты чувствуешь уменьшение давления верхней половины тела на нижнюю. Создаваемое этим упражнением ощущение легкости позволяло быстрее осваивать и выполнять многие боевые техники, обеспечивая легкость и подвижность движений.
      Я начал бегать на полусогнутых ногах по наклонной плоскости плотины, выполняя задание Ли, и через некоторое время прикинул, что Славик, наверное, уже добежал до грота и начал делать упражнение.
      Тут я увидел Учителя, направляющегося ко мне. Приказав мне не прерывать занятия, он присел на землю и стал рассказывать о тонкостях управления кистью руки при переходе движений с круга на круг, о том, как накапливается энергия при движениях по кругам, и как этой энергией управлять. Потом он заговорил о каких-то других техниках.
      Я не переставал тренироваться. В практике обучения было обычным делом давать ученику теоретический материал, одновременно заставляя его выполнять тяжелые физические упражнения. Эта методика позволяла развить у ученика предельную концентрацию внимания, мыслей и органов чувств на говорящем и на том, что говорилось. Мозг ученика приучался работать четко и ясно при любых видах физической и психологической нагрузки, при выдерживании боли, в моменты усталости и даже в полумедитативном состоянии. Эта методика позволяла осваивать многие техники с поразительной быстротой. Через несколько часов Ли сказал, что на сегодня достаточно, и пришло время отдохнуть. Мы вместе прошли по гребню плотины до костра, который почти погас, хотя мы перед уходом положили в него несколько толстых стволов деревьев.
      Я увидел подходящего к костру с другой стороны Славика и повернулся к Ли, чтобы сказать ему, как удивительно, что мы пришли к костру одновременно. К моему изумлению, Ли исчез, хотя я был готов поклясться, что мгновение назад он шел рядом со мной. Я начал озираться по сторонам, ища Учителя, и заметил, что Славик тоже как-то странно оглядывается и вертит головой. Славик присел около костра и палочкой пошевелил угли. Я опустился на землю рядом с ним.
      – Знаешь, сегодня был самый счастливый день в моей жизни, – неожиданно сказал он. – Учитель уделил мне столько внимания, как никогда раньше. Все это время он просидел со мной в гроте, рассказывая об управлении энергией и других техниках, а потом вернулся сюда вместе со мной. Кстати, он дал мне задание обсудить это с тобой.
      Удивление, которое я ощутил, трудно описать. Я забыл о наставлениях Ли всегда контролировать свою мимику, и, вероятно, на моем лице отразилась вся степень изумления, поскольку Славик оторопел, глядя на меня, и спросил:
      – Что с тобой? Ты выглядишь так, будто увидел перед собой привидение.
      Немного придя в себя, я сглотнул слюну и сказал:
      – Видишь ли, дело в том, что Учитель все это время провел со мной, и мы пришли сюда вместе.
      Славик рассмеялся, решив, что это была всего лишь шутка. Я продолжал стоять на своем. Он слегка рассердился. Выясняя, кто же из нас прав, мы дошли до того, что чуть не подрались, но вовремя опомнились и постарались успокоиться.
      – Может быть, лучше мы спросим у Ли, где он был? – предложил Славик.
      Мы помолчали, стараясь осмыслить ситуацию, и я понемногу свыкся с мыслью, что произошло что-то, выходящее за рамки привычных норм. Я очень хорошо знал Славика и понимал, что он не врет – он никогда меня не обманывал, и мы абсолютно доверяли друг другу. С другой стороны, я был воспитан в семье убежденных атеистов, у меня вообще не было никакой склонности к мистике, и любым непонятным событиям я всегда пытался найти наиболее трезвое объяснение. Славик тоже отличался здравым умом. Мы приняли тот факт, что Учитель одновременно находился с каждым из нас в разных местах, но наш рассудок отказывался примириться с этим. Переживания настолько опустошили нас, что мы больше не могли говорить и сидели, тупо глядя на угли и ожидая прихода Учителя.
      Он появился примерно через час.
      – Где ты был в то время, пока мы тренировались? – спросил я.
      Он ответил просто и тихо без обычно присущей ему ехидной улыбки:
      – В саду. Мне тоже нужно время от времени отдыхать от вас. Я гулял по вечернему саду, любовался луной, кушал яблоки и размышлял о смысле жизни.
      В его словах была спокойная торжественность, но для нас это прозвучало как самое изощренное издевательство.
      Мы буквально онемели. Я хотел что-то сказать и не мог. У нас вдруг пропало всякое желание задавать вопросы, и, надо сказать, я чувствовал себя полным дураком.
      На следующий день Ли произнес только одну фразу, которая подвела черту под происшедшим.
      – Наконец-то ты смог удержаться от несвоевременного вопроса. Это уже большой шаг вперед, – сказал он мне.
      Примерно через год-полтора на том же самом месте произошло событие, повлиявшее на меня, возможно, сильнее, чем все, что случалось со мной раньше. После более чем полугодового периода практических непрерывных занятий с Учителем на Партизанском водохранилище мне удалось достичь состояния «серебряного тумана», что означало завершение первой большой ступени обучения Шоу-Дао.
      Однажды Ли сказал мне, что, хотя мы встречаемся и тренируемся почти каждый день, для настоящего прогресса этого мало, и предложил мне устроить так, чтобы мы могли находиться вместе достаточно длительное время и тренироваться непрерывно – днем и ночью. Трех месяцев летних каникул было недостаточно. Я ломал голову, пытаясь найти возможность освободиться от занятий в институте, и неожиданно мне помог мой тренер по самбо.
      По его рекомендации я устроился на производственную практику в совхоз «Жемчужный». Вместо того чтобы совершенствовать и применять свои познания в сельском хозяйстве, я договорился (опять-таки с помощью моего тренера) с директором совхоза, что буду два раза в неделю вести все спортивные секции совхоза. Официально меня зачислили на должность помощника бригадира в бригаду виноградарей.
      Мои обязанности универсального спортивного тренера заключались в следующем: один раз в неделю поздно вечером я приезжал в совхоз, вместе с местным физруком открывал спортзал и там, в жутком, холодном, совершенно неприспособленном для занятий помещении с сырыми, покрытыми грибком стенами, я давал группам молодежи задания по художественной гимнастике, боксу, борьбе, настольному теннису и еще каким-то видам спорта. Ночевал я в совхозе, на следующий день рано утром снова проводил занятия – и был свободен до следующей недели. Иногда я на сутки уезжал домой. Таким образом 5–6 суток в неделю я был свободен.
      Славик в то время работал милиционером и занимался, в частности, охраной Партизанского водохранилища. Мы с Ли и со Славиком поселились в лесу недалеко от плотины, и начался период очень жесткого и напряженного более чем полугодового обучения. Ли проводил занятия в ритме три часа – тренировки, три часа – отдых и прием пищи. Этот цикл повторялся непрерывно. Во время изнурительных физических занятий Ли заставлял нас выполнять медитативные упражнения и одновременно рассказывал обо всем на свете: об истории клана, его легендах и притчах, передавал медицинские знания, теорию общения и управления людьми, говорил о философии, системах жестов, тайных знаках, шпионских уловках и о многом другом. Все это делалось для того, чтобы приучить нас одновременно получать информацию из многих источников и уметь отдавать информацию нескольким источникам, научить ум, эмоции и тело работать в разном ритме, выполняя различные задачи, и действовать максимально эффективно в условиях сильнейших физических, психических и умственных нагрузок.
      Мы выполняли медитативные комплексы, которые вводили нас в измененное состояние сознания, учились управлять им и действовать в нем так же эффективно, как и в обычной жизни. Состояние «серебряного тумана» было на этом этапе своеобразным рубежом использования измененных состояний сознания.
      В течение суток мы вели обычные циркуляционные тренировки, которые заключались в непрерывном повторении на большой скорости определенных движений в сочетании с глубоким дыханием и переходами с круга на круг. Мы имитировали движения Учителя, спарринговались и бились с тенью.
      Однажды рано утром Славик ушел на дежурство, и мы с Ли остались одни. Он запретил мне есть и сказал, что сегодня я должен буду выполнить особое медитативное упражнение. В чем это упражнение заключалось, он не стал объяснять, а я уже привык не задавать никаких вопросов.
      Учитель велел мне принять позу для медитации и достал из сумки несколько бутылок с буроватой жидкостью, открыл одну из них, плеснул немного жидкости в кружку и предложил мне выпить. Я выпил. Жидкость имела резкий неприятный вкус, и я подумал, что это какой-то настой из трав. Ли сел напротив меня и начал выполнять звуковую медитацию. Он издавал долгие, протяжные вибрирующие звуки на одной ноте, время от времени меняя их высоту, тональность и интенсивность. Я делал то же самое, стараясь звучать в унисон с ним. Время от времени Ли наливал в кружку очередную порцию настоя и давал мне выпить.
      Прошло три часа. Привыкнув к четкому ритму циркуляционных тренировок, я мог определить этот срок, не глядя на часы. Но сигнала к отдыху не последовало. Ли дал мне задание совмещать звуковую медитацию с вибрацией, направленной на активизацию ци. По его хлопку я, не переставая пропевать звуки, начинал вибрировать всем телом в ритме, задаваемом голосом Учителя. Иногда Ли подходил ко мне и хлопал меня по какому-либо участку тела, в котором была нарушена циркуляция ци и который требовал поэтому дополнительного воздействия. Я начинал бить, колотить, мять эти участки тела. Ли воздействовал на активные точки, заставлял меня выполнять другие медитативные упражнения, которые мы изучали раньше. Я все время пил настой и выпил его, наверное, несколько литров.
      К вечеру я вошел в состояние аутодвижений. Тело было легким и невесомым, оно двигалось само по себе, словно без участия рассудка и мышечных усилий выполняя необходимые упражнения. Мой мыслительный процесс остановился. Время, казалось, тоже остановилось, и только что-то внутри меня реагировало на команды и жесты Учителя.
      Окружающий мир потерял четкость очертаний и стал отчужденным и незнакомым. Перед глазами возникала то ярче, то слабее прозрачная серебристая пелена, словно кто-то встряхивал передо мной прозрачную алюминиевую фольгу, отблески которой мелькали и перемешивались, как множество солнечных зайчиков.
      За серебряной пеленой я увидел силуэт Ли, который жестами сделал мне вызов на бой. Я среагировал мгновенно, вернее, среагировало мое тело, бросившись на него. Мне показалось, что я двигаюсь очень медленно, я постарался двигаться быстрее, но у меня ничего не получилось. Я прыгнул к Ли. Этот прыжок, казалось, длился целую вечность, и тут я понял, что сейчас глубокая ночь. Неожиданно ночь окрасилась равномерным зеленоватым с переливами цветом. Земля и деревья засветились. Я видел, как сияет мое тело и фигура Учителя. Стало светло, как днем. Странно, но это свечение меня не удивило и как-то вообще не затронуло, словно было самым обыденным делом. Меня терзало чувство неудовлетворенности собой. Я должен был драться, но никак не мог заставить свое тело двигаться быстрее. Меня захлестнули отчаяние и ярость. И тут я понял, что Ли тоже двигается очень медленно, почти с такой же скоростью, как и я.
      В качестве тренировки мы часто устраивали медленный спарринг, когда каждое движение, каждый удар выполняются в 3–4 раза медленнее, чем в нормальном спарринге, для того, чтобы ученик, уступающий Учителю в скорости движений, мышления и времени для принятия решений, успевал проводить необходимые технические приемы и учился думать и предсказывать движения соперника. Я был абсолютно уверен в том, что Ли жестом вызвал меня на бой на полной скорости, и я никак не мог понять, почему же мы двигаемся медленнее, чем в самом медленном спарринге.
      Эта мысль промелькнула и исчезла. Я подпрыгнул вверх и с удивлением заметил, как медленно земля уплывает у меня из-под ног. Пытаясь достать ногами землю, я сделал ими несколько непроизвольных движений, словно вращая педали велосипеда. Движения выполнялись медленно, но земля приближалась ко мне еще медленнее. В этот момент что-то сместилось в моем сознании, и мне вдруг показалось, как в полусне, что я вращаю ногами с бешеной скоростью, но в следующее мгновение я снова двигался очень медленно. Не знаю, как долго продолжался бой. Это время показалось мне вечностью.