Путь Шоу-Дао - Золотая нить Дао

      Воин Жизни хранит в копилке своих возможностей осознание всего, к чему он может прикоснуться, как прекрасного, так и отвратительного, и он выбирает гармонию и спокойствие не потому, что этого требуют его внутренние барьеры. Это – его сознательный выбор. Тот, кто в силу внутренних ограничений не может стать порочным ни при каких обстоятельствах, не способен сделать сознательный выбор. Он лишь слепо следует автоматическим указаниям, которые диктует ему подсознание. Лишь тот, кто умеет чувствовать и вести себя как порочный человек, может сделать сознательный выбор избегать пороков, но в случае, когда этого требуют обстоятельства, для него не трудно, воссоздав мыслеобраз порочности, сделать вид, что он на самом деле порочен, и, действуя так, добиться поставленных целей.
      Извращения и пороки находятся у вершин треугольника жизни. Если мазохизм тяготеет к слиянию с жизнью, то садизм, особенно в его физических и сексуальных проявлениях, обычно характерен для вершины противодействия жизни.
      Сумев испытать и осознать вкус наслаждения садизмом, ты ближе подойдешь к пониманию того, чем является вершина «сражения с большим драконом».
      – Что же я должен сделать, чтобы почувствовать вкус наслаждения садизмом? – спросил я.
      – Всего лишь использовать свои ресурсы, – ответил Учитель. – В зачаточном состоянии все виды пороков и извращений присутствуют в природе каждого человека. Обычно они подавляются или не получают дальнейшего развития, но так или иначе в тебе уже заложена склонность к садизму. Осталось лишь пробудить ее, отождествившись с внутренним опытом другого человека, зафиксировать соответствующий мыслеобраз и, приведя в движение потоки сексуальной энергии, направить их в нужное русло мыслеобразом, подкрепленным волевыми эманациями.
      Ты должен вернуться обратно в свои воспоминания о мучительной смерти котов, но на этот раз ты увидишь все не своими глазами, а глазами убийц, и ты почувствуешь наслаждение, которое доставляло им издевательство над животными. Запомнив этот мыслеобраз, ты, подкрепив его волевыми эманациями, выполнишь упражнение «шаг вперед – зверь, шаг назад – человек» и, добившись сильного и почти неконтролируемого состояния «зверя», наложишь на него мыслеобраз от наслаждения мучениями других существ.
      – Теоретически я понимаю, как это сделать, – сказал я. – Но как я могу почувствовать то же самое, что мальчишки из моего детства? Их психика и побуждения мне абсолютно чужды. Как же я могу понять их и, тем более, перевоплотиться в них?
      – А это уже твоя проблема, дружок, – ответил Ли. – Не надо притворяться, что ты не знаешь, как это сделать. Ты имеешь все, что нужно для этого. Другое дело, что тебе неприятно перевоплощаться в мальчишек, потому что тебе кажется, что это представляет угрозу для твоей личности и индивидуальности. Ты боишься, что, став кем-то другим, ты перестанешь быть самим собой. Наслаждение от садизма – слишком сильное и слишком поглощающее ощущение. Но запомни – ты становишься зверем, когда делаешь шаг вперед. Для того чтобы вернуться к себе, тебе нужно сделать всего лишь шаг назад, и ты снова станешь человеком, но человеком, обогащенным неведомым тебе ранее опытом зверя. Ты ни в коем случае не утратишь себя, наоборот, познав глубины зла, ты укрепишь свою человечность.
      У «Спокойных» есть изречение: «От человека всего один шаг до зверя и один шаг до небожителя. Знающий, куда идти, обретает истину».
      Это изречение предназначено для медитаций интуитивного осознания, преследующих разные цели. Одно из его толкований относится как раз к управлению пороками. Знание о том, куда идти, предполагает понимание того, куда не надо идти. Это значит, что, чтобы осознанно выбрать свой путь, надо сначала побывать там, куда идти не следует. Лишь в этом случае уверенность в выбранном пути обретает силу.
      Другая пословица с несколькими разными толкованиями также в одном случае применима к теме управления пороками.
      «Втройне сильнее тот, в ком „я“ и „не я“ шагают вместе».
      С одной стороны, здесь речь идет о разрешении внутренних конфликтов, а с другой – в принятии и использовании всех тайных и явных сторон своей личности, без отторжения, неприятия, угрызений совести или стыда.
      А теперь вернись в свое видение и научись входить в вершину противодействия жизни без страха, сомнений и сожалений.
      Слова Учителя смели последние остатки неуверенности и колебаний. Я вдруг понял, что в глубине души я действительно боялся потерять себя, перестать быть человеком, вступая в самые темные и отвратительные для меня области человеческой природы. Но теперь я знал с абсолютной уверенностью, что мне нужно будет сделать всего лишь шаг назад для того, чтобы вновь обрести человеческий облик, а то, что меня страшит, – всего лишь далекая и пока неведомая часть меня самого, которую мне предстоит познать, и эта возможность новой ступени познания наполняла меня радостью и энтузиазмом.
      Я расслабился и, прикрыв глаза, воссоздал ощущения ужаса от происходящего во дворе убийства. Прежние чувства захлестнули меня, и я вновь превратился в трехлетку, наблюдающего за садистами-мальчишками. Опять я обнаружил в себе два сознания – ребенка и взрослого. Взрослое сознание сфокусировалось на мальчишках. Я слушал их слова, впитывал в себя их эмоции. Сознание ребенка отключилось, и теперь только сегодняшний я находился в крохотном детском теле, начиная подражать мимике, телодвижениям и интонациям мальчишек.
      Неведомые мне раньше любопытство, наслаждение и возбуждение прорастали в моей душе, заглушая мои собственные чувства. Я не сопротивлялся, помня, что мне достаточно сделать шаг назад, чтобы снова стать самим собой. На мгновение меня окутала темнота, и я понял, что нахожусь в другом теле. Я был гораздо выше, агрессивнее и сильнее. В руке я сжимал окровавленный нож, глядя на изрезанного, окровавленного, с выколотыми глазами кота. Кот еще дышал. Он уже не мог кричать, а только тихо хрипел. Волна оргазмических ощущений, возникшая в половых органах, заставила напрячься мой член, а затем, стремительно рванувшись вверх, разбилась о макушку головы и разлилась по телу, заставив каждую его клеточку трепетать от наслаждения. Запах крови пьянил меня. Я казался себе небожителем, держащим с своих руках ключи от жизни и смерти. Взрезая кожу и мясо кота, я приближался к самому великому таинству на земле – к тому неведомому убежищу, где скрывалась сама жизнь, сама душа. Душа хотела уйти, и я был готов отпустить ее.
      Одной рукой я прижал кота к земле. Воткнув нож ему в задний проход, я резким движением вспорол ему живот и вскрыл грудную клетку. Отвратительный запах изрезанных кишок ударил мне в ноздри, но почему-то он не был мне противен.
      – Интересно, кто я сейчас – зверь или небожитель? – мелькнула мысль, на сей раз принадлежащая мне, а не мальчишке.
      – Сделай шаг назад, – услышал я голос Учителя.
      Автоматически я отступил и вновь очутился в своем детском теле, с ужасом и отвращением наблюдая за сценой убийства.
      Содрогнувшись, я открыл глаза, и видение исчезло.
      – Вспомни мыслеобраз наслаждения от убийства и соедини его с волевыми эманациями в упражнении «шаг вперед – зверь, шаг назад – человек». Когда ты будешь готов таким же образом убить котенка, ты дашь мне об этом знать.
      Учитель достал из мешка котенка и сел на землю, поглаживая его. Рядом с собой он положил нож.
      – Господи, неужели я все-таки это сделаю? – с ужасом подумал я, шагая вперед.
      Мне было трудно сосредоточиться. Я воссоздал мыслеобраз, с каждым шагом вперед накручивая себя до истерического возбуждения. Энергетические потоки бушевали в дань-тянях и хаотически метались по телу. Агрессия и жажда убивать переполняли меня, стремясь выплеснуться наружу, но последний крохотный островок сознания удерживал меня от того, чтобы целиком отдаться всепоглощающему напору агрессии.
      Собрав в кулак волю, я сконцентрировался на мысли, что у меня нет выбора и я должен отбросить все, что мне мешает. Холодная ярость поднялась изнутри, уничтожив последний островок человечности.
      – Я готов, – сказал я Учителю и поднял нож.
      – Возьми котенка, – приказал он.
      Я взял котенка у него из рук. Несколько долгих секунд я смотрел на него. У меня не было выбора. Я поднес нож к его голове.
      Резкий удар по руке выбил из нее оружие.
      – Только такой дурак, как ты, мог подумать, что я позволю угробить котенка, который, тем более, принадлежит моему лучшему другу, – с выражением крайнего недовольства произнес Учитель.
      Гримаса отвращения на его лице скорее подошла бы престарелой английской леди, активистке общества защиты животных, обнаружившей, что ее дворецкий на досуге обрывает крылышки у мух и лапки у пауков.
      Облегчение, которое я испытал, было невозможно описать. Я закрыл лицо руками и захохотал. По моему лицу катились слезы.
      – Молодец. Ты был готов сделать это. Выполни скоростной бой с тенью, – сказал Ли.
      Всю силу накопившейся во мне агрессии и ярости я вложил в резкие короткие серии ударов. Я кричал, как сумасшедший, катался по земле, круша и ломая кусты. Теперь, когда передо мной не было настоящей живой цели, мыслеобраз наслаждения от причинения боли реализовался в полную силу. Мне казалось, что я вижу своих воображаемых противников, слышу их стоны и хруст костей, когда я ломаю им руки и ноги, вырываю гортани и проламываю грудные клетки. Впервые насилие эмоционально связалось для меня с наслаждением, и это новое, ранее неизведанное чувство открывало во мне абсолютно новые, недоступные ранее возможности и силы. Я действительно ощущал себя то зверем, то небожителем, и оба этих состояния давали высочайшее и тончайшее осознание мира.
      – Сделай шаг назад, – резко крикнул Учитель.
      Я отступил и обеими руками выполнил жест Спокойствия. Покой и тихая радость наполняли меня, создавая удивительно прекрасное и мягкое настроение мира, красоты и гармонии. Казалось невероятным, что я, тот же самый человек, минуту назад мог кататься по земле, круша все, что попадалось под руку, и захлебываясь криками звериной ярости.
      – Ли, я и не представлял, как восхитительно быть человеком, – сказал я.
      – Теперь ты знаешь, куда идти, – лукаво улыбаясь, отозвался он.
      В течение нескольких недель я воспроизводил мыслеобраз наслаждения жестокостью в медитациях воспоминания и добился того, что он стал составной частью меня самого, не вызывая больше внутренних конфликтов, неприятия или отвращения. Жестокость уже не затрагивала моего сердца и не могла поглотить меня. Я был способен и наслаждаться ею, и мог оставаться к ней совершенно безразличным.
      После очередного возвращения из совхоза «Жемчужный» Учитель повел меня вглубь леса. Он остановился у невысокого дерева, к которому был привязан огромный баран. Ненадолго оторвавшись от ощипывания травки, баран безразлично взглянул на нас и, натянув веревку, попробовал на вкус листву растущего рядом кустарника.
      – Мыслеобраз наслаждения жестокостью не обретет реальной силы до тех пор, пока ты не подкрепишь его вкусом свежей крови, – сказал Ли. – Через этот этап должен пройти каждый Воин Жизни. Это животное в любом случае предназначено на заклание, и тебя не должно беспокоить то, что его плоть и кровь откроют тебе дорогу к вершине противодействия жизни.
      – Что я должен сделать? Убить его? – спросил я.
      – Ты должен воспроизвести мыслеобраз зверя, и не просто убить его голыми руками, а живьем разорвать на куски, сливаясь с его криком, его болью, запахом его крови и вкусом его мяса. Ты вырвешь сердце у него из груди и съешь его, но только в тот момент, когда все твое существо будет желать и жаждать этого.
      Пытаясь собраться с мыслями, я сделал шаг в направлении к барану.
      – Подожди! – остановил меня Учитель. – Сначала сними всю одежду, иначе потом ты ее не отстираешь.
      Я медленно разделся догола, прикидывая, хватит ли у меня силы пальцами разорвать прочную баранью шкуру.
      – Не вижу радости на твоем лице, – укоризненно покачал головой Ли. – Похоже, ты меня хочешь о чем-то спросить.
      – Какой прием лучше использовать, чтобы вырвать у барана сердце? – задал я вопрос скорее для того, чтобы сказать что-либо, чем получить ответ.
      – Не тяни время. Ты прекрасно знаешь, как это сделать. с человеком, – сухо сказал Учитель.
      Я попытался отвязать барашка от дерева, но Ли снова остановил меня.
      – С таким настроением только тараканов давить, – сердито произнес он. – Сила воина не в его руках, а в его духе. Ты должен хотеть сделать то, что собираешься сделать, а не просто повиноваться приказу. Воспроизведи мыслеобраз наслаждения жестокостью, выполни упражнение «шаг вперед – зверь, шаг назад – человек», и, когда волевые эманации жестокости станут настолько сильны, что ты не сможешь больше их сдерживать, твое тело само будет знать, что делать. Не трать больше время на бессмысленные вопросы и глупые колебания. То, что ты делаешь, не является преступлением против жизненности.
      С первым же шагом мыслеобраз жестокости, соединенный с состоянием зверя, произвел удивительный эффект. Тормоза, сдерживавшие меня в случае с котенком, исчезли. На фоне холодной контролируемой агрессии меня затопило дикое, животное чувство предвкушения смерти. Я двигался взад-вперед, поднимая после каждого момента спокойствия новые волны и потоки оргазмических ощущений, размывающих границы моего тела и превращающих меня в сгусток могучей, сметающей все на своем пути энергии. Автоматически я издавал короткие хриплые крики, которые Ли когда-то мне показал, называя их «песней смерти».
      Руки и пальцы двигались, сжимаясь и разжимаясь неконтролируемыми аутодвижениями. Аутодвижения вызвали вибрацию всего тела, переходящую во вращение конечностей и туловища по разнонаправленным раскручивающимся спиралям. Я не мешал этому процессу, привычно оставаясь в роли отрешенного стороннего наблюдателя, и, когда биения тела уже почти понесли меня вразнос, я перебросил пульсацию пальцев и основных дань-тяней на соответствующие зоны тела барана и мысленно воспроизвел образ того, что ожидал от меня Ли.
      Я скорее увидел, чем почувствовал, как мое тело стремительно двинулось к барану. Набросив на ладонь петлю, я резким рывком разорвал веревку, привязывающую его к дереву, и, ухватив его за рог одной рукой, нанес первый удар, вонзив ему в горло крепкий заостренный на изломе сук. Я наносил удар за ударом, а потом, как мне показалось, бесконечно долго сдерживал биения его тела, плотно обхватив его скрещенными ногами, пока наконец не наступила смерть.
      Я использовал мертвое тело для отработки ударов ножом, потом перешел к ударам и захватам без оружия. Пальцы раздирали мясо и шкуру животного почти без усилий, входя в его тело, как нож входит в масло. Кровь брызгала мне в лицо и на грудь, возбуждая своей влажностью и резким пьянящим запахом.
      Жар и влага внутренних органов, ласкающих мою кисть, вызвали во мне новый поток оргазмических ощущений, отозвавшийся в голове и внизу живота. Рука нащупала в глубине тела еще горячее сердце, и, прижав тушу барана ногой, резким движением я вырвал его и поднес к своим глазам. Моя рука и зажатый в ней кусок мяса, казалось, светились. Я мог видеть потоки ци, циркулирующие в ней, и угасающий отблеск жизни и силы в сочащемся кровью сердце. Мои зубы вцепились в него. Я, почти не жуя, глотал один за другим его кусочки, чувствуя, как нечто волшебное и мистическое входит в меня вместе с ними. Это была другая жизнь, и в то же время это было новое знание. Я сливался с чем-то, изменяясь, и в то же время оставаясь самим собой. Как молния, меня пронзило острое и бесповоротное осознание произошедших во мне изменений. То, что я сделал, не было обычным упражнением. Это действительно был этап, в очередной раз изменивший мою личность и мою жизнь.
      – Ты победил Большого Дракона, – откуда-то издалека донесся до меня голос Ли.
      Мы молча сидели у костра и пили земляничный чай, закусывая его сдобным печеньем. По указанию Учителя я около часа плавал в водохранилище, смывая кровь и выполняя упражнения, освобождающие тело от остаточных аутодвижений и самопроизвольных выбросов энергии. Глядя на оббитые края белой эмалированной кружки, я наслаждался тишиной, покоем и удивительно новым и тонким ощущением жизни, воцарившимися в моей душе.
      Как ни странно, воспоминания о том, что произошло, не вызывали во мне горьких или неприятных чувств. Наоборот, меня переполняла удивительная нежность и любовь ко всему, что меня окружало, – к дымящейся кружке с чаем, к костру, к погруженному в свои мысли Учителю, к воде, земле и прекрасному лесу, дающему нам приют. Я хотел спросить Ли, что же именно во мне изменилось и почему у меня возникло это новое, хотя и привычное для меня, но в чем-то совершенно иное восприятие мира, но мне было так хорошо, что я боялся спугнуть это чувство, задавая вопрос.
      Учитель поставил кружку с чаем на землю и с мягкой улыбкой взглянул на меня.
      – Тот, кто не знает, сомневается, – сказал он. – Тот, кто видит лишь крошечный кусочек мира и самого себя, не знает ни самого себя, ни мира, и сомнения лишают его душу покоя. Лишь путник, вернувшийся из дальних странствий, способен вполне насладиться прелестью домашнего очага. В этот момент он избавляется от сомнений и жажд, толкающих его продолжать путь.
      Сейчас ты находишься в самом центре треугольника жизни, вернувшись из дальнего пути к одной из его вершин. Истина в том, что, не познав вершин, невозможно оценить преимущество равновесия центра.
      – Но если это лишь миг равновесия, значит, нам предстоит снова отправиться в путь. А где же тогда конец пути? Разве смысл не в том, чтобы навсегда приблизиться к центру? – спросил я.
      – Если повезет, когда-нибудь ты об этом узнаешь, – задумчиво сказал Ли, снова поднося к губам кружку с чаем.

Глава 22
Познание женщины

      Вечерело. Небо над Неаполем Скифским потемнело, и на нем появились первые блестки звезд. Учитель считал, что мне нужно подшлифовать технику «вееров и гребней», и мы в медленном спарринге отрабатывали приемы «Крабы поедают добычу», «Дикие кошки», «Собака кусает петуха, копье ищет цель» и «Обезьяна нагружает лодку плодами».
      В этот день я совершал особенно много промахов, и не потому, что техника движений у меня действительно так уж хромала, а совсем по другой причине. Два дня назад мы с Лин стали любовниками, и наконец прекрасная кореянка стала не только моей наставницей, но и возлюбленной.
      Я влюбился по самые уши, и даже выше. Мне и раньше случалось испытывать пылкие романтические чувства, но то, что сделала со мной Лин, было не под силу ни одной обычной европейской женщине. Я изо всех сил пытался сосредоточиться на тренировке, но изгнать Лин из моих мыслей в данном случае могла бы только пуля, а прибегать к столь крайним мерам я не хотел.
      Мысль о женитьбе всегда была глубоко отвратительна моей свободолюбивой душе. Возможно, это было связано с тем, что семейная жизнь моих родителей напоминала непрекращающуюся схватку отчаявшихся, но не покоренных садо-мазохистов, твердо решивших довести свой поединок до победного конца. В их постоянном соперничестве, переносившемся и на меня, не было победителя и проигравшего. Они оба были глубоко несчастными людьми, не умеющими и, более того, не желающими выйти из травмирующей ситуации. Это совершенно непонятное нежелание избавиться от мучений в наиболее яркой форме проявилось в тот момент, когда отец отказался от предоставляемой лично ему сельхозинститутом однокомнатной квартиры. Если учесть, что мы все жили в одной комнате, разделенной затем стенами на три части, без горячей воды и отопления и с туалетом, прятавшимся в коридоре за матерчатой шторкой, такое решение отца можно было объяснить только тем, что он не хотел доставлять матери излишнее удовольствие.
      Благодаря унаследованной от рода Медведевых сильной и устойчивой нервной системе, я научился воспринимать родительские ссоры со стоическим спокойствием. Я старался не принимать ничью сторону и дипломатично отсиживался в уголке, пока в воздухе носились оскорбительные реплики и предметы кухонной утвари. Горький опыт моих собственных родителей, а также родственников моих друзей по школе убедительно доказывал, что счастливые браки встречаются так редко, что не стоит рисковать, добровольно всовывая голову в петлю.
      Известно, что любовь начисто лишает человека разума, и теперь, позабыв о своих мудрых решениях, я мечтал о том, как мы с Лин поженимся и у нас появится ребенок, которого мы с первых дней будем воспитывать в лучших традициях Воинов Жизни.
      Защищаясь от атаки Учителя движением «отражающий гребень-меч», я попытался провести удушающий захват таким образом, чтобы привести его к форме «пасть белой собаки», но Ли, совершив обманное движение, перехватил мою руку с болевым воздействием на кисть, и через мгновение я уже лежал на земле, морщась от боли.
      – Да, познание женской ипостаси Дао явно не пошло тебе на пользу, – укоризненно произнес Учитель.
      Я не осмелился возражать, смущенной улыбкой признавая его правоту.
      – Пойдем пройдемся, – предложил Ли. – Похоже, сегодня от тебя толку не добьешься.
      Обрадованный, я поднялся на ноги, в тайне надеясь, что Учитель заговорит со мной о Лин. Мне до безумия хотелось узнать его мнение о том, стоит ли нам пожениться, но учитывая непредсказуемый характер Ли, мне бы и в голову не пришло заговорить об этом самому.
      – Ли, а как последователь Спокойных должен строить свои отношения с женщинами? – задал я нейтральный вопрос, надеясь потихоньку подвести Учителя к интересующей меня теме.
      – Даос должен иметь много женщин! – заявил Ли, подмигивая мне и многозначительно усмехаясь.
      Я в данный момент придерживался иного мнения. Мне хотелось, чтобы Лин была единственной женщиной в моей жизни, конечно, при условии, что мы не расстанемся, как говорится, до конца наших дней.
      – Почему? – брякнул я, охваченный нехорошим предчувствием крушения своих радужных надежд.
      Учитель бросил на меня взгляд, предназначавшийся безнадежному идиоту.
      – В твоем «почему» содержатся сразу два вопроса, – вновь усмехнулся он. – «Почему должен?» и «Почему много?». Надеюсь, ты выслушаешь меня внимательно, поскольку оба мы, и ты, заметь, гораздо больше, чем я, заинтересованы в том, чтобы во время выполнения упражнений твой ум был погружен именно в тренировку, а не витал в перистых облаках романтических мечтаний.
      Я покраснел.
      Учитель укоризненно покачал головой.
      – Ты не о том думаешь, дружок. Совсем не о том, – сказал он. – Цель обладания многими людьми противоположного пола заложена в самой природе мужчины. В этом его суть и предназначение. Как бы мы к этому ни относились, но именно такова уловка природы, заставляющая вид сохраняться.
      Чем больше генетических вариантов пройдет через кузницу природы, чем больше всевозможных сочетаний появится на земле, тем выше способность вида приспособиться к изменяющимся условиям жизни. Именно поэтому мужчина должен иметь, обладать, познавать, контактировать со многими женщинами.
      – Должен – это звучит как-то слишком обязывающе, – заметил я. – Так и под статью попасть можно.
      – Многие и попадают, – сказал Ли. – Но не беспокойся, к даосам это не относится. Даос – не обычный мужчина. Можно сказать, что даос – это человек, одержимый идеей гармонии и в то же время не являющийся рабом этой идеи. Поэтому он не имеет внутреннего права обладать человеком без его согласия. Говоря, что даос должен познать много женщин, я выражаюсь не совсем точно, потому что слово «должен» тут не подходит. Даос не совершает насилия над самим собой, как не совершает его и над другими.
      Процесс взаимоотношений с женщинами – это часть его жизни, и этот процесс естествен, как сама жизнь. Любовь женщины дарует ему силы и до некоторой степени саму способность жить, потому что правильное общение с женщиной обогащает энергию мужчины и продлевает его существование. Это – часть его пищи, его воздуха, его жизни. Это способ жить. Даос должен быть близок со многими женщинами и не только в течение своей продолжительной, а иногда, и бессмертной жизни, но и в каждый отдельный более или менее значительный период своего существования. Даос черпает силы из окружающего его мира любви.
      Женщина дао – это тот же даос, но еще более гармоничный, еще более утонченный, еще более трепетный, еще более совершенный, а потому и более уязвимый, подверженный ударам окружающего его жестокого мира.
      – Учитель, – заметил я. – Сейчас ты говоришь прямо как поэт. У тебя в глазах даже появилось что-то, похожее на романтические воспоминания.
      – Ты лучше на себя посмотри, – с ленивым миролюбием огрызнулся Ли. – Одна ночь с женщиной дао – и на что ты стал похож! А знаешь ли ты, сколько их было у меня?
      – Сколько? – с живым интересом откликнулся я.
      – А вот это как раз тебя не касается! – резко меняя тон на более жесткий, отрезал Учитель. – И прекрати болтать, иначе я скажу Лин, что ваши встречи оказывают на тебя дурное воздействие.
      Я прикусил язык. Потерять кореянку, тем более по собственной глупости, мне хотелось меньше всего на свете.
      – Спасибо, что позволил мне продолжить, – проворчал Ли. – Женщины, и в особенности женщины дао, во многом более мудры, спонтанны и живучи, чем мужчины. Женский организм, более важный для продолжения человеческого рода, чем мужской, природа наделила большей устойчивостью и сопротивляемостью к трудностям и непредсказуемым переменам, подстерегающим их на жизненном пути. Женщину охраняет сама природа, и инстинктивное желание охранить и уберечь ее заложено также в природе мужчины.
      Последователь Спокойных не борется с природой. Он следует ей, конечно, уклоняясь с проторенной инстинктами колеи, но он никогда не идет против природы и не борется с ней, как поступают, например, аскеты, умерщвляющие плоть и объявляющие контакты с женщиной смертельным грехом.
      Даос всегда хранит в своем сердце несколько по-настоящему близких ему женщин дао, женщин, представляющих собой пять граней жизни, пять первоэлементов.
      Так, существуют женщины земли, женщины воды, женщины огня, женщины воздуха и женщины дерева. Их соответствие элементам не является жестким, можно говорить только о главной тенденции. Так, женщина земли в соответствующих обстоятельствах может проявлять свойства огня или воды. Только женщина дао, прошедшая всю необходимую подготовку, становится чистым воплощением женщины-дерева, и ее самовыражение в качестве других элементов всегда проявляется намеренно и осознанно.
      Научившись различать тип женщины, ты будешь знать, как нужно строить ваши взаимоотношения на основе гармонии и взаимопонимания. То, что прекрасно подходит для женщины огня, может вызвать отвращение у женщины воды, а методы, срабатывающие с женщиной земли, способны привести тебя к краху в отношениях с женщиной воздуха.
      Только женщина дерева в силах понять и принять самые противоречивые формы взаимоотношений, потому что дерево – это знак универсальной гармонии, возникшей из пропорционального сочетания остальных четырех первоэлементов – воды, огня, воздуха и земли.
      Для обучения женщиной даос должен пройти через общение со всеми первоэлементами, выбирая для этого женщин, являющихся яркими представительницами каждого типа, не искаженных внутренними конфликтами и противоречиями.
      Женщина земли – это женщина порождающая, щедрая, как сама земля. Она обладает всеми признаками женщины-матери и может быть в чем-то похожа на мать даоса. Она подходит ему своим телом, своей энергетической сущностью, своим темпераментом, своим внутренним поиском добра и истины.
      Даос-дерево срастается с женщиной земли в одно целое. Даже если их связь в конце концов обрывается, она все равно остается в нити жизни даоса, укрепляя его счастливыми воспоминаниями и помогая ему жить, усиливая его энергетику медитативной инициацией потоков оргазмических ощущений, порожденных воспоминаниями о многократном обладании женщиной земли.
      Вода орошает землю и питает дерево. Падая с неба, она сначала касается кроны дерева, стекая затем по стволу к корням, капая с листьев и орошая землю, и уже потом, проникнув в глубь земли, через множество мелких корешков она впитывается деревом, увлажняя его на этот раз изнутри. Эта связь воды, дерева и земли отражается и на отношениях даоса-дерева с женщинами воды и земли.
      Общение с женщиной воды помогает даосу-дереву лучше впитывать соки земли, и в то же время женщина воды делает женщину земли, даже без ее понимания и согласия, и даже вне контакта с ней, гораздо более восприимчивой к корням дерева, к корням, пронзающим плоть женщины земли и вбирающим из нее соки ци, но оставляющим ей взамен сами основы дерева, его корни, его семя, его мысли, его душу, его плоть.
      Женщина воды – это вторая великая инь. Текущая, изменчивая, неуловимая, мощная стихия инь, она обладает всеми качествами, кроме одного – она не может быть базой, она не может быть постоянной спутницей даоса-дерева. Мужчина-дерево счастлив с ней, но в женщине земли он нуждается гораздо больше, хотя одной земли тоже недостаточно для его существования. Земля дает спокойствие, уверенность и устойчивость, но в ней отсутствует волнующее разнообразие воды, позволяющее вскрыть потаенные тайнички земли, даруя ей долгожданный всплеск эмоций, гормонов и энергии и множество других вещей.
      Истинная женщина воды не привязывается к мужчине-дереву, она лишь иногда проплывает мимо него в образе тучи, орошая его капельками дождя, а иногда пробегает мимо его корней в виде ручейка или речки.
      Огонь – это символ солнца, и женщина огня при прямом контакте испепеляет, но, если уметь правильно пользоваться ею, не становясь доступным ее стремительному напору, дерево пробуждает в себе новые силы, подобно тому, как листья обращают в энергию солнечный свет.
      Общение с женщиной огня насыщает организм мужчины великой энергией солнца. Мужской ян может испепелить ян другого мужчины, но ян женщины лишь подогревает ян мужчины, облегчая ему поглощение инь. Огонь женщины, дополняя его и объединяясь с ним, как бы помогает яну мужчины противодействовать разрушительным чертам инь, присутствующим в мощных стихиях воды и земли.
      Женщина воздуха трепетна и нежна, как эфир. Она словно растворена вокруг. Она не навязчива, и, вместе с тем, будучи незаметной для окружающих, она объединяет собой всех, кто контактирует с ней.