Загадочный остров Пасхи

Диадемы, тоже из перьев, лежат рядом. Одни из них напоминают букеты, другие похожи на венки из цветов, хотя сделаны из мелких белых перьев. А вот шляпа, которую чаще всего носили женщины. Она сделана из камыша тоторы в форме полумесяца, с элегантно приподнятыми краями. Неподалеку от них девушка плетет корзины из тонких ремешков коры бананового дерева. Уже давно известно, что, смачивая кору бананового дерева, можно вытянуть из нее довольно прочное волокно. Это было очень важное открытие, так как когда люди Хоту Матуа прибыли сюда, то привезенные ими саженцы пандануса [Род однодольных древесных растений. Из его листьев получают материал для плетения различных изделий. - Прим. перев.] и маленькие кокосовые пальмы погибли, а они в то время умели плести корзины и шапки только из волокон этих двух растений. Закончив работу, она покроет свой плащ для танцев порошком, добываемым из куркумы [Род многолетних растений. Корневище куркумы дает желтую краску. - Прим. перев], и он станет ярким, как солнце. Часто с наступлением ночи вся деревня собиралась по случаю праздника. Еда всегда готовилась в уму - печи с нагретыми камнями. Как и во всей Полинезии, пиршество проходило при точном соблюдении церемониала, с учетом социального положения каждого из участников. Сначала ели мужчины, а женщины прислуживали им. Лишь после окончания пира они могли поесть вместе с детьми. Эти торжественные пиры были удобным случаем для публичной демонстрации богатств, в особенности перед представителями других племен. Но иногда здесь возникали жестокие споры и перебранки, заканчивавшиеся настоящими сражениями. Эти пиршества, устраиваемые по самым различным поводам: женитьба, смерть, окончание татуировки или возведение нового дома собраний заканчивались пением и танцами. По этому случаю певцы задолго начинали разучивать новую песню или стихи. К сожалению, нам мало что известно о музыке и танцах тех времен, но, по мнению многих авторов, они исполнялись примерно так же, как маркизианские рари; при этом мужчины и женщины сидели на корточках двумя параллельными рядами друг против друга. Все песни имели свое определенное назначение в зависимости от того, были ли они священные, любовные или импровизации. Пение сопровождалось ритмичными движениями рук и покачиванием торса. Долгими вечерами с момента нашего приезда на остров мы записывали еще не забытые старинные песни и были поражены полинезийским характером ритма и модуляции голосов. Как в старых уте Раиатеа, один, более высокий, голос часто выделяется среди других, он ведет и оживляет песню. Нам посчастливилось найти и записать звуки одного уникального ударного инструмента. Он зачаровывает, как гул земли на подступах к вулкану. Выкопав круглую яму около 70 сантиметров глубиной, туда ставят калебасу, а на нее кладут тонкую каменную плитку. Мужчина, называемый вае, вставал на нее и одной ногой отбивал такт, по желанию изменяя резонанс инструмента. Чаще всего игра на каменном барабане сопровождалась хлопаньем в ладоши, стуканьем морскими раковинами н аккомпанементом одного забавного инструмента. Это сохранившая зубы человеческая челюсть, которой в такт ударяли по дереву. Мы записали этот звук, похожий на своеобразный треск, который получается при трении зубов друг о друга. Эти два единственных в своем роде инструмента еще раз подтверждают, что дерева на острове действительно не было. Ведь, чтобы сделать барабан из акульей шкуры, как это принято в Восточной Полинезии, нужно прежде всего иметь деревья определенной толщины, а изучение деревянной скульптуры на Матакитеранги приводит к выводу, что на острове никогда не было достаточно толстых деревьев. Что же касается танцев, то о них нам практически ничего не известно. Первые мореплаватели, правда, описывают какой-то танец с расставленными колоколом ногами, но, несмотря на все расспросы, мы не смогли ни выяснить его значение, ни узнать какие-нибудь другие танцевальные движения. Здесь, как и повсюду, миссионеры запретили так называемые языческие танцы, и они исчезли, уступив место привозным, считающимся более нравственными. Когда ночью мы записывали эти песни последние отзвуки ушедшего мира, воображение, разбуженное торжественными модуляциями голосов, рисовало группы из сотен певцов, каменотесов, исполнявших песни любви, подхватываемые ветром.. Думая об этих певцах с телами, разрисованными четырьмя. священными цветами: желтым, красным, голубым и черным, с. диадемами из перьев на головах, такими же изысканными, как длинные накидки из тапы, развевающиеся за оголенными плечами, я сразу вспоминаю неповторимо чарующее впечатление, которое производил на нас женский голос, нежно выводящий мелодию песни Хивы, когда в безмолвии пещеры мы записывали его чистые звуки. Изо дня в день мы бродили по лабиринту пещер, скал и утесов, отыскивая следы прошлого. Даже во взгляде наших друзей мы стремились уловить отражение наследственности, которая иногда совершенно неожиданно приоткрывает завесу исторической перспективы. Часто верхом на лошадях мы отправлялись исследовать большое поле лавы, спускающееся от подножия семи моаи на Аху-а-Тиу к волнам моря. Там среди потоков лавы прячется сложный лабиринт гигантских пещер, среди которых скрываются глубинные сады. Нам нравилось это название "глубинный сад", так как в нем сохранилась поэзия таинственного мира. Сады находятся в огромных открытых пузырях лопнувшей лавы, куда века и ветер нанесли слой перегноя и где хорошо сохраняется вода. Некогда люди сажали там махуте, банановые деревья и жалкие овощи, спасенные от гибели среди вулканических пород. Удивительный сад, где обретаешь покой и спасение от ветра, возвращающего острову его забытую музыку. Более чем на километр тянется этот сложный лабиринт, отмеченный султанами зелени, выглядывающей на поверхность. Огромные пещеры, где жили люди, окружены защитными стенами; узкие, выложенные плитами коридоры ведут к чистому, как кристалл жизни, подземному озеру, обнесенному парапетом. Сотни мужчин, женщин и детей находили здесь убежище и воду. Ведь на острове, где нет даже маленького ручейка, легко можно умереть от жажды. Вот что сказал один из моих друзей островитян, когда я рассказывал ему о реках и водопадах Таити. Он сказал просто: "Страна, где не умирает вода". Здесь, на острове Пасхи, вода быстро умирает: она исчезает в трещинах лавы, но иногда ее, еще живую, можно найти под землей. Кроме трех озер - в кратерах вулканов, источников воды на острове почти нет, и, когда начались войны из-за перенаселения, эти источники приходилось защищать насмерть - об этом свидетельствуют кости, встречающиеся вокруг озер. Этот остров познал смерть двух видов: эпоху насильственной смерти - войн, эпидемий, когда трупы не закапывали, а просто прятали в глубине пещер, и эпоху естественного угасания, когда немногочисленный народ владел островом и воздвигал статуи. Итак, рапануец умирал, и его тело хоронили в склепе аху. Труп, завернутый в циновку из тоторы, как у гуанчей и у индейцев озера Титикака, будет гнить и высыхать на маленькой приподнятой площадке в нескольких метрах от аху. Много месяцев он будет лежать здесь, отданный солнцу, ветру и морской соли, которые очистят его кости. Он - табу, и поблизости никто не посмеет разводить огонь. В то время как почтительно охраняемые кости будут покоиться вблизи маленькой деревни, где он жил, его свободная душа ночью отправится в По [По - потусторонний мир в понимании современных рапануйцев. Прим. перев], где она будет жить счастливо только в том случае, если люди земли будут делать ей подношения. В противном случае она вернется в виде акуаку. Даже после смерти человек сохранял свое общественное положение. Был ли он вождем или жрецом, воином или ремесленником, он оставался им и после смерти. Итак, человек умер. Ближайший его родственник, называемый хозяином трупа, будет следить за тщательным соблюдением всех обрядов, побеждающих вечность. Во время исполнения прощальных песен в уму готовится погребальная трапеза. Только хозяин трупа не смеет притронуться к еде, так как тоже подвергается табуации. В различных вариантах этот ритуал встречается на всех полинезийских островах. Эта традиция распространилась на большие расстояния, как и весьма раннее приобщение к любви, О якобы легкомысленных нравах жителей острова Пасхи много и грубо говорили. Таково было единодушное мнение первых мореплавателей, которых, однако, никто ведь не просил изучат этот вопрос. Полинезия стала лейтмотивом литературы немощных эротиков и ограниченных миссионеров. И нам известны, конечно, неприглядные факты из сексуальной жизни островитян, но мы также знаем, что именно цивилизованные моряки принесли на остров сифилис, от которого потом погибло так много людей. Мы знаем, что некоторые женщины острова отдаются чужестранцам, но ведь здесь, как и на многих других островах, всегда ужасно боятся кровосмешения. Кровосмешение вызывало ужас уже во времена первых мореплавателей, оно стало страшным призраком с 1870 года, когда на острове осталось всего лишь сто одиннадцать человек. О действительном отношении к женщине на острове можно судить по следующей фразе, которую произносил когда-то отец, давая своему сыну наказ перед женитьбой: "Пусть она страдает только тогда, когда приносит тебе детей". Известно, что женщин здесь уважали и помогали им в работе. Мы знаем, что нарушение супружеской верности могло повлечь за собой смерть, что среди благородных островитян брак разрешается только между родственниками не менее чем третьей степени родства, что разрыв четы был свободным, но права детей охранялись, что ребенка обручали иногда в очень раннем возрасте, но, став взрослым, он мог отказаться от этого союза, что некоторые вожди были многоженцами, а некоторые очень бедные мужчины соглашались на многомужие, и, наконец, нам известно, что на острове Пасхи знали такие же песни любви, как и во всем мире. Мы услышали прекрасные любовные истории, как, например, историю девушки из Ханга-Роа, которая, не желая принять благосклонность чилийского офицера, убежала в запретный для островитян мир, перебравшись ночью через колючую проволоку. Больше месяца она пряталась в пещере, куда по ночам приходил к ней любимый и приносил в ладонях воду. Мы познакомились с этой обаятельной и благороднейшей девушкой. Только представьте себе: почти два месяца - в подземной пещере, где свободно бушует ветер. Два месяца почти без ищи, в холоде - ради любви... Мы записали здесь песни любви, прекрасные, как песни Элюара. Можно было считать, что наша научная работа успешно двигалась вперед: мы много узнали о жизни островитян, перевели множество преданий, определили значение некоторых слов из нашего удивительного словаря, сравнили результаты наших исследований с выводами Альфреда Метро, и именно он оказался прав: остров был заселен полинезийцами, пришедшими сюда, вероятно, из Восточной Полинезии между XII и XIII веками. В этом мы были теперь уверены, хотя многие данные приводили к мысли, что вначале остров знал какую-то другую судьбу. Но здесь приходилось уже решительно отступать от законов общепринятой логики. Однако пора отправляться строить базовый лагерь у ног великанов Рано-Рараку.
      Глава XI. БОЖЕСТВЕННЫЕ СКУЛЬПТОРЫ
      Наш лагерь, окруженный каменной стеной, служившей загоном для овец, и защищенный четырьмя высокими эвкалиптами был разбит как раз напротив безукоризненно круглого кратера вулкана. Неделю за неделей из-за гребня кратера перед нами внезапно появлялась луна и исчезала, уступая место красавице Авроре. Каждую ночь мы слушали песни ветра, и порой казалось, что именно он подсказывает темы для бесконечных бесед Раз в неделю из Ханга-Роа нам доставляли продовольствие. Что же касается воды, то для приготовления пищи мы собирав ли дождевую воду, а умывались сомнительной чистоты водой из кратера вулкана. Моя жена продолжала работать в Ханга-Роа, а со мной жили три помощника-островитянина, женщина, готовившая для всех пищу, и мой компаньон англичанин Боб. Сразу же по приезде пришлось взяться за работу. Тщательно обследовав наружную поверхность кратера, мы решили до начала раскопок разобраться в кажущемся беспорядке разбросанных вокруг кратера статуй. Хотя все статуи были установлены примерно на одной оси северо-запад - юго-восток, каждая занимала свое особое положение. Нам казалось, что взгляд каждого великана устремлен в какую-то определенную географическую точку или, возможно в сторону какой-то звезды. Поэтому мы начали с тщательного определения их местоположения. В результате получился настоящий пучок расходящихся лучей. Этот факт, естественно, подстегивал наше любопытство. Не является ли это своеобразной проекцией звездного неба? Само название Матакитеранги заставляло думать именно так. Ответа на вопрос еще не было, но не было и тени сомнений в том, что все эти десятиметровые гиганты установлены на склоне вулкана по какому-то заранее обдуманному плану. Надо было разрушить общепринятое мнение, заключающееся в том, что произведения искусства подчинены симметрии картезианской логики. Надо было искать, даже если мы шли по ложному пути. Мы были уверены, что все статуи, изготовленные для установки на земле, отличались от тех, которые когда-то устанавливались на широких каменных платформах аху. Эти же статуи, как мы уже знали, высекали, чтобы оставить здесь под охраной вулкана. Отличие этих статуй от статуй, устанавливавшихся на аху, удивляло уже с первого взгляда. По изяществу исполнения и по замыслу между ними было такое же различие, как между статуей Праксителя и ее бледной копией времен упадка Римской империи. Лоти, побывавший здесь в 1870 году, писал: "Здесь есть два рода статуй. Одни, опрокинутые, разбросаны по всему побережью бухты. Другие - страшилища, восходящие к другой эпохе, с другими лицами, все еще стоят на той заброшенной стороне острова, где больше никто не бывает". Нас просто гипнотизировало это лучеобразное расположение статуй, полученное нами на листе бумаги, и однажды, не в силах больше оставаться в неведении, я отправился в Ханга-Роа, чтобы поговорить с женой и узнать, не сможет ли старый Веривери помочь нам разобраться в этом. Мы получили очень быстрый и неожиданный ответ. "Нет, расположение статуй - не копия карты звездного неба. Все моаи Рано-Рараку священны и обращены лицом к той части света, над которой имеют власть и за которую несут ответственность. Именно поэтому острову и дали имя Пуп Земли. Moau, которые смотрят на юг, отличаются от остальных. Они сохраняют силы антарктических ветров и передают свою мощь огромному вулканическому красному камню, ограничивающему треугольник островов Тихого океана". Перед нами открылось что-то новое, и мы не могли обойти это новое молчанием, тем более что все предыдущие исследования и решения сводились к различным языковым уверткам или сказкам про акуаку. Дружба с рапануйцами сулила открыть те двери, которые, можете мне поверить, наглухо закрыты для всех на этом овечьем острове. Мы были потрясены, тем более что я все чаще получал от жены записки с переводами каких-то весьма загадочных текстов. Преодолев это первое, так сильно заинтриговавшее нас препятствие, мы решили приступить к раскопкам. Однако, прежде чем непосредственно приступить к работе, надо было еще тщательно обследовать огромный карьер, разобраться в технике создания гигантов, добыть попутно другие сведения, которые могли бы указать направление работы. Это было увлекательное дело, и по вечерам в лагере вместе с тремя нашими помощниками-островитянами мы вели бесконечные беседы и выслушивали бесконечные истории, так как они не меньше нас хотело узнать историю своего острова. Для них, как и для тех островитян, которые помогали моей жене в Ханга-Роа, в этом заключался не только элемент познания, но и своеобразное воскрешение к жизни. Каждый день, когда над гребнем Пойке показывалось солнце, мы покидали лагерь и быстро добирались до склонов вулкана. Очень трудно найти слова, чтобы описать этот удивительно спокойный и в то же время необыкновенно величественный вулкан. Кажется, будто он хранит легенду о какомто неведомом нам мире, о котором мы смутно догадываемся, но тайну которого так и не смогли открыть. О нем писали: "Все путешественники, видевшие Рано-Рараку, были потрясены". Но после вот уже двадцати лет исследований стоит, вероятно, добавить, что каждого, кому довелось увидеть этот вулкан статуй, охватывало смутное беспокойство, подобное тому, которое так великолепно описал Пьер Лоти: "К какой же человеческой расе отнести эти статуи, с чуть вздернутыми носами и тонкими выпяченными губами, выражавшими не то презрение, не то насмешку. Вместо глаз лишь глубокие впадины, но под аркой широких благородных надбровий они, кажется, и смотрят, и мыслят. По обеим сторонам щек выступы, изображавшие или головной убор, похожий на чепец сфинкса, или оттопыренные плоские уши длиной от 5 до 8 метров. На некоторых надеты ожерелья, инкрустированные кремнем, другие украшены высеченной татуировкой. Нет, они совершенно не похожи на творения маори". Именно это чувство испытывали и мы, и, вероятно, именно в этом и заключена самая большая тайна Матакитеранги. Перед нами стояли и лежали 276 великанов, и ясно было, что приблизительно еще столько же находится под землей. Не удивительно ли, что самый маленький из них - высотой 3 метра, а самый большой - 22. В них нет движения, но иногда они неистовы в своем неподвижном величии. Некоторые из них как будто совсем не похожи на остальных. По местоположению их можно разделить на две группы: одни внутри кратера, который как бы притягивает их своей зеркальной поверхностью, другие выходят из-за гребня вулкана и движутся навстречу океану. Когда они остановились? Почему некоторые из них высечены из такого камня, который не поддается разрушительной сил ветра? Их не повредили ни дожди, ни ветры, ни песок, в то время как другие изъедены ими и покрыты мхом. Островитяне говорят: "Те, на которых не растет мох, еще живые". 1 Утверждение это, по-видимому, не лишено основания. Известно из опыта, что некоторые так называемые магические предметы, изготовленные из меди, дерева или базальта, способны каким-то образом аккумулировать энергию. Если исключить базальтовые, впрочем очень редко встречающиеся, статуи, остальные по качеству использованного камня можно отнести к двум эпохам. При этом можно ориентироваться также на более утонченный стиль, характерный для статуй первого периода. Почти все статуи, стоящие у подножия вулкана, относятся первой культурной эпохе и не предназначались для транспортировки к аху. По обе стороны гребня вулкана открываются громадные мастерские-карьеры, которые разрабатывались в разное время. Совершенно очевидно, что самой первой мастерской служит карьер, расположенный снаружи вулкана. Здесь большая часть статуй тщательно отделана, тогда как статуи, находящиеся внутри кратера, значительно грубее обработаны и отделаны менее тщательно. Это создания другого народа. Каждый день мы ходили по лабиринту между огромных статуй, но не переставали изумляться этому дерзновенному мастерству. Чтобы полностью использовать карьер, скульпторы вырубали изваяния, накладывая их друг на друга, используя буквально все возможности материала. Они высекали их и в профиль, и наискось, и даже вниз головой. В этом лунном пейзаже они создавали великанов из другого мира, и, конечно, это производило ошеломляющее впечатление. Все здесь - само величие, и все волнует до глубины души. Кажется, что работы были прекращены внезапно, как будто все живое было сметено ураганом невероятного катаклизма. Почему эти люди вдруг перестали создавать скульптуры? Какое ужасное бедствие свалилось на них? Все здесь брошено: каменные топоры, как будто обработанные людьми четвертичного периода, статуи, остановившиеся в своем движении, - все это вызывает самые необычайные ощущения. Жители острова не могут объяснить ничего. Они рассказывают такую запутанную мешанину из легенд, что можно подумать, будто они никогда и ничего об этом не знали и что вовсе не они потомки последних скульпторов. Они говорят, что колдунья, не получившая своей порции кушанья из лангуста, силой своей маны произнесла заклятие: "Моаи, замрите навсегда!" Это и утомительно и фальшиво. На самом деле здесь есть что-то по-настоящему тревожное и тягостное. Все это свершилось в течение нескольких дней, так как более 80 статуй находятся в стадии изготовления. Работы прекратились внезапно, смерть пришла сюда так же неожиданно, как и к великанам, которые остановились в своем движении по дороге, спускающейся с вулкана. Быть может, это была братоубийственная война? Может быть, это результат безумия вождя? А может быть, это вызвано близким падением метеорита? Или какой-нибудь ужасной болезнью? Почем знать. Во всяком случае, ниже мы расскажем о странных скульптурах, которые, как нам кажется, свидетельствуют о таком любопытном явлении физического вырождения, как изменения в строении позвоночника. Что больше всего привлекает в этой гигантской мастерской, так это то, что здесь, как в огромной открытой книге, можно найти иллюстрации, поясняющие все методы работы. Нам прекрасно известна вся техника создания статуй. Группа из пятнадцати, или около того, каменотесов приступала к обработке обнаженной породы под руководством главного скульптора. С помощью отбойников из твердого камня, материал для которых они находили в том же карьере, каменотесы вырубали породу по контуру, обозначенному отверстиями, пробитыми главным скульптором на расстоянии 10 сантиметров друг от друга. Этот эскиз ограничивал форму и величину будущей скульптуры. Бывало и так, что скульптура вырубалась с учетом рисунка обнаженной породы, иногда ее приходилось извлекать из настоящего грота. Основная трудность заключалась прежде всего в том, чтобы пробить с обеих сторон два прохода от 80 сантиметров до 1 метра длиной и 1,5 метра глубиной. Как только эти проходы были готовы, мастера приступали к работе по созданию моаи. Размеры моаи были всегда очень точными, и главный скульптор сам пробивал отверстия, определяющие положение будущей статуи. Иногда, отрываясь от породы, статуя падала на осколки камня или на пузыри из трахита, при этом она могла быть изуродована и обезображена, и тогда работа прекращалась. Здесь, в карьере, можно видеть много незаконченных и брошенных статуй. После того как лицо, уши и туловище были готовы, начиналась самая ответственная часть работы - отделение скульптуры от основной породы. С обеих сторон скульпторы буквально выгрызали породу вокруг всей фигуры великана до тех пор, пока не оставался лишь громадный позвоночный столб, похожий на киль корабля. Самым трудным делом было перерубить этот киль, не повредив статую. Мы установили, что чаще всего породу прорубали с разных сторон, пробивая таким образом лоджии, в которые вставляли каменные опоры. Постепенно великан отделялся от скалы со всех сторон, и, наконец свободный покоился на ложе из гальки. Тонкая работа по обработке спины и затылка могла быть закончена лишь после того, как моаи был установлен у подножия скалы. После этого его тщательно полировали кусками коралла. Так было сделано много великолепных скульптур. Они мне кажутся особенно значительными, поскольку среди скульптур периода упадка, создававшихся для аху, мы не нашли ничего равного им. На первых скульптурах когда-то были очень красивые ожерелья, чаще всего с зигзагообразными линиями, которые, по описанию Пьера Лоти, были инкрустированы обсидианом. Нам уже не довелось их увидеть. Так вот, ни эти ожерелья, ни татуировка, а именно это хотели бы видеть некоторые авторы, не имеют ничего общего с полинезийскими украшениями. Нам часто попадались остатки рисунков. На спине, на уровне крестца, встречаются три необычных знака. Это, прежде всего, ряд изогнутых в виде радуги линий, затем полный круг и, наконец, очень любопытный рисунок, напоминающий по форме заглавную букву М. Альфред Метро писал, что это изображения набедренной повязки из луба, которую когда-то носили мужчины. Но я считаю, что объяснение, которое дал один из островитян, более правдоподобно. Он сказал: "Это изображения элементов жизни: Солнца, Луны и Молнии". Это объяснение чрезвычайно интересно, особенно если вспомнить, что для местных жителей молния представляет собой то, что мы называем статическим электричеством. Может быть, это указывает нам направление для самых важных исследований.
      Глава XII. КАК ПЕРЕДВИГАЛИСЬ ЭТИ КАМЕННЫЕ ГИГАНТЫ
      Одной из серьезнейших проблем археологии острова Пасхи является вопрос о том, как перевозили эти статуи к аху, находящимся иногда за несколько километров от карьера. Эта проблема так и не решена, и даже работы норвежской экспедиции 1956 года не привели ни к какому результату. Тот моаи, которого передвигал Хейердал, ничего не доказывает. 1. Эта статуя - одна из самых маленьких, и передвигали ее с помощью веревок по песчаной поверхности, которая на всем острове Пасхи имеется лишь здесь, в Анакене. Это была ровная песчаная поверхность, почти без шероховатостей. 2. Самые крупные статуи, доставлявшиеся к аху, достигали 20 тонн. Передвижение таких статуй представляет ни с чем не сравнимые трудности, если вспомнить, что поверхность острова - это потрескавшаяся лава. По этому поводу было сделано великое множество предположений, одни из них просто бредовые, другие - трудно приемлемые. Некоторые авторы, например, допускали, что при перетаскивании разбрасывали по дороге батат и яме! Попробуйте-ка представить себе это невероятное пюре протяженностью в несколько километров... Другие говорят, что под статуи подкладывали деревянные катки. Но где же рапануйцы могли найти для этого подходящее дерево? Вспомните только о жалких побегах торомиро, изуродованного ветром; ведь оно не толще бедра. Третьи говорили о салазках. Да, конечно, веревку в то время знали, и нам известна ее текстура. Она была достаточно прочной, ну, а во всем остальном - это просто невероятное предположение. Можно опровергнуть возможность этого способа перевозки и по-другому: на статуях нет ни следов ударов, ни царапин, а ведь если бы их тащили многие километры на деревянных катках, то из-за относительной хрупкости вулканического туфа на статуях неминуемо остались бы царапины. Совершенно естественно, что логика ищет доказательств, но самое удивительное - это категорический ответ рапануйцев: статуи передвигались с помощью маны. Странно, но ответ всегда один и тот же. Наши информаторы уточняют: только два человека обладали маной. Люди должны были выполнять тяжелую работу по созданию моаи, но по окончании работ вождь передавал им ману для перевозки статуй. Все это сейчас невозможно, поскольку маны больше нет. Не следует принимать эти рассуждения за шутку, так как, если ни одно из существующих объяснений не может быть принято, не стоит сразу же отбрасывать гипотезу, которая, может быть, и подтвердится впоследствии. А что, если в определенную эпоху люди умели использовать электромагнитные силы или силы антигравитации? Это предположение безумно, но все-таки менее глупо, чем история с давленым бататом. На склонах вулкана можно встретить и не такое. Например, статуи эти спускались над десятками других, не оставляя на них следов. А ведь статуи в 10 или 20 тонн представляют здесь определенную проблему, не так ли? Возможно, следует отказаться от логики, которая подсказывает: если здесь происходили невероятные вещи, то и цивилизация здесь была необычайно развитой, хотя, как мы считаем, она находилась лишь на стадии полированного камня. В Африке, например, нам стали известны многочисленные совершенно непостижимые факты, сосуществующие параллельно с обществом, считающимся остановившимся в своем развитии или даже иду-; щим к упадку. Я с трудом сам верю в свои рассуждения, но не могу категорически отрицать такую возможность. Я не могу этого сделать еще и потому, что всего лишь двадцать лет тому назад кафедра археологии учила, что самая ранняя дата появления человека не превосходит 100 тысяч лет до нашей эры, а сейчас мы уже так далеки от этого утверждения. Островитяне говорят, что с исчезновением маны на острове все погибло, но ведь остались ошеломляющие свидетельства этого совершенно невероятного прошлого. Парапсихология будет, вероятно, поколеблена на этом острове с таким таинственным магнетизмом. Мне приходит на ум и другое утверждение одного из островитян. Он говорил, что "статуи двигались стоя, делая полуобороты на своем круглом основании". Как будто здесь применяли какой-то электромагнитный механизм с ограниченным полем. Что же касается установки статуй на аху, то норвежская экспедиция попыталась логически доказать самою возможность сделать это. Решение правильное, но установленная ими статуя - одна из самых маленьких, вес ее не превышает трех тонн. Кроме того, они пользовались огромными деревянными рычагами, кажется из эвкалипта, который недавно появился на острове и растет лишь на некоторых защищенных участках. Но раньше здесь ведь не было деревьев. При решении этого вопроса можно опираться также на данные о других циклопических сооружениях, возведенных в Полинезии, вспомним о прекрасно изученной нами технике создания мощеных дорог. Единственное возражение заключается в том, что там были монолиты, а не двадцатитонные скульптуры, с которыми нужно и можно было обращаться совсем по-другому. А что сказать о красных каменных шапках, которые надо было поднимать на десятиметровую высоту уже после того, как статуя устанавливалась на место? Мы тщетно искали следы насыпей, которые должны были бы иметь длину по крайней мере метров сто. Можно предполагать все что угодно, но перед лицом 22-метровой законченной статуи (высотой с семиэтажный дом), возвышающейся на горе РаноРараку, не устоит никакая логика. Подумайте только, голова и шея - 7 метров высоты и 3 метра в диаметре, длина носа - 3,4 метра, высота туловища - 13 метров, вес 50 тонн! В настоящее время в мире найдется не очень много кранов, способных справиться с подобной махиной. Однако статуя существует, она обрамлена двумя на три четверти законченными коридорами. Она сделана не для того, чтобы остаться там в качестве наскального изображения. Ее сделали, чтобы где-то установить. Иначе главный скульптор не делал бы эту безумную работу. Он, безусловно, собирался дать жизнь этому гиганту. Для того чтобы поднять знаменитую статую "Рассекающая волны" высотой 2,3 метра, потребовалось 500 человек, оснащенных лебедками и другими необходимыми приспособлениями, и французский корвет "Ля флор", несмотря на наличие всего этого, смог увезти только каменную голову, да и ту в очень плохом состоянии! [В настоящее время в Музее Человека] Я не вижу никакой возможности перевозки этих статуй без использования бревен и веревок. Остров Пасхи максимум с 5 тысячами жителей - это не Египет или Тиахуанако, говоря о которых некоторые археологи довольствуются тем, что валят все на армию рабов. Лучше уж сознаться, что тайна остается нераскрытой или по крайней мере что раскрытие ее надо искать как-то иначе - настолько она фантастична.