Семейство Торнов находилось в состоянии войны.
Миссис Торн жила в полной прострации и не понимала, правильно или нет то, что она делает.
Если Ян скажет что-нибудь, сделает шаг навстречу, Эмили отреагирует соответствующим образом, ибо совершенно невыносимо существовать под одной крышей с врагом. Она взглянула на часы. Без пяти двенадцать. Сегодня Пит решил закрыться пораньше.
Женщина неторопливо направилась в ванную и включила воду. Когда мужа нет дома, можно позволить себе немного пошуметь, постоять под душем сколько душе угодно или пока вода не станет совсем холодной. Сегодня она дважды вымоет голову новым душистым кокосовым шампунем и уберет въевшийся в кожу жир из «Геклина Пита». Одежда тоже не будет отвратительно пахнуть сигаретами, если ее вынести на кухню и положить в специальную корзину с ароматизирующим порошком.
– Ты ведешь себя, как обиженный щенок, Эмили Торн, – пробормотала она, расчесывая волосы.
Часом позже, когда локоны высохли, миссис Торн нанесла на лицо крем и, набросив теплую ночную сорочку, забралась под одеяло. Она уже почти спала, когда пришел муж. Эмили ощутила, как по телу прокатилась волна дрожи. Боже, она страстно хотела его, хотела повернуться и крикнуть во всю силу: «Прости меня! Люби меня, Ян, люби, и я сделаю все, что ты пожелаешь. Скажи, что ты любишь по-прежнему, что все женатые пары проходят через подобные испытания. Скажи! Пусть это будет неправда, но все равно скажи!»
Она боролась с одолевавшими ее чувствами и сильнее вжимала голову в подушку, стиснув зубы, чтобы действительно не закричать.
А завтра будет новый день, и в корзине станет уже сорок три рубашки.
– Эмили, – раздался приглушенный голос Яна.
Ей он показался самым дорогим, самым сладким звуком в мире, которого она ждала, ждала бесконечно долго. Ян готов идти на попятную. Спасибо, Боже, спасибо.
– Да, Ян…
– Я больше не хочу так жить, Эмили, потому что ощущаю себя в зоне боевых действий.
– Мне тоже не хочется так жить.
Миссис Торн не шевелилась и ждала, пока супруг, как и прежде, обнимет ее. Дождавшись, она перевернулась на живот и придвинулась ближе, протяжно вздохнув.
– Эти две недели были самыми ужасными в моей жизни, – тихо заявил супруг.
– В моей тоже. Давай больше не будем так делать, хорошо?
– Конечно. Как от тебя вкусно пахнет! Новый шампунь?
– Угу. – «А вот от тебя не очень хорошо пахнет. Ты курил сигару и не почистил зубы».
– Я плохо спал прошлой ночью, пытался разбудить тебя, но ты так крепко спала…
– Правда?
– Истинная правда. Давай поедем куда-нибудь пообедать. Скажись больной или заменись с кем-либо, ладно?
– Мы что-нибудь празднуем или ты просто хочешь загладить вину?
– И то и другое. Сегодня кое-что станет известно… Я сейчас вымоюсь, переоденусь, а ты приведешь в порядок себя. Решай, дорогая, куда мы отправимся?
– Мне можно подумать?
– Конечно, любимая. Давай договоримся: если ты напишешь список продуктов, то я встану пораньше и съезжу в этот магазин, что работает круглосуточно. Пока я буду заниматься покупками, ты погладишь мои рубашки.
– Договорились.
В эту минуту Эмили была готова достать луну с неба, если бы ему вдруг захотелось этого.
Несколькими минутами позже мужской храп нарушил тишину спальни. Подождав десять минут, она встала и отправилась на кухню. Надев халат, миссис Торн взяла корзину с бельем, мыло и стиральный порошок; выйдя из квартиры, женщина спустилась в подвал, где располагалась прачечная. Когда рубашки были выстираны, Эмили разложила гладильную доску и включила утюг. Ей уже приходилось бодрствовать ночами. Она выгладила все белье, подготовив тем самым сюрприз мужу.
Ожидая, пока белье подсохнет, миссис Торн сбегала наверх за кофе и вернулась назад, принеся в руках большую емкость. Чтобы не скучать, она включила транзисторный приемник, стоявший на полке над раковинами. Зазвучала тихая музыка. Эмили закрыла глаза и замечталась. Сейчас она занята полезным делом, которое должно, обязательно должно понравиться мужу. Только утром нужно позвонить в «Геклин Пит», а поспать немного можно и днем. То, чем сейчас занимается Эмили, гораздо важнее отдыха.
Разобравшись с очередной рубашкой, миссис Торн вешала ее на веревку, протянувшуюся через все помещение. Горячий воздух высушит воротнички и манжеты очень быстро.
В пять утра Эмили четырежды сходила наверх и развесила выстиранные и выглаженные рубашки в шкафу и на дверных ручках. Довольная ночной работой, она присела на край стола и, потягивая кофе, пыталась представить себе реакцию мужа, когда тот проснется и обнаружит чистые сорочки, развешанные по всей квартире. Внезапно миссис Торн едва не подавилась сандвичем, вспомнив, что последнюю партию она выгладила, но не досушила; женщина бросилась в ванную комнату, но опоздала.
– Твою мать, Эмили, эти рубашки еще совсем сырые! Шею словно стягивает мокрым полотенцем… На улице минус девятнадцать!
Она, сделав шаг назад, обиженно вздохнула.
– Я ошиблась, Ян. Те сорочки, что висят в кладовке, уже абсолютно сухие. Мне казалось, ты догадаешься и возьмешь их оттуда. Извини. Давай я дам тебе другую, – дрожащим голосом пробормотала жена, с горечью и сожалением наблюдая, как супруг в бешенстве сорвал с себя рубашку и швырнул ее на пол. Женщина съежилась; казалось, ее ударили.
Когда Ян завязывал галстук, зазвонил телефон. Эмили, выслушав сообщение, передала трубку мужу.
– Бегу! – услышала она его голос. – Эмили, я пока не могу пойти за покупками. У Джошуа Оливера опять приступ. Черт! А я-то считал, что с этим покончено.
– Я сама все куплю. Поторопись, – заявила она, подавая ему теплый пиджак.
– Ты прелесть, Эмили. Прости, что мне необходимо идти и тебе придется отправиться в магазин… Прости за мой крик из-за влажной рубашки… Наверное, сегодня плохой день. Увидимся в пять, ладно?
– Хорошо, Ян, – произнесла жена и подставила ему щеку для прощального поцелуя.
Если вести счет закончившейся «битве», то он будет выглядеть следующим образом: Ян Торн – 1, Эмили Торн – 0.
ГЛАВА 6
Эмили сидела за столом в приемной клиники Уотчанг, третьей по счету, уронив голову на руки и рассматривая висевший на стене большой календарь. Наконец-то там, в конце туннеля, забрезжил свет, но сколько лет потребовалось для этого!
В холлах и коридорах царила тишина, сменившая суету и оживление напряженного дня. Где-то бормотало радио, передававшее рождественские песенки и стихи. Миссис Торн любила их; ей захотелось вновь стать ребенком, готовящимся вступить во взрослую жизнь. Теперь бы она все начала по-другому…
Совершенно неожиданно над ухом раздался голос мужа. Женское сердце тревожно трепыхнулось в груди.
– И о чем вы задумались, миссис Торн?
– Так, ни о чем. Просто увидела свет в конце туннеля, а теперь вот сижу и слушаю радио. Рождественские песенки, стихи… Чудесное время года, как ты считаешь?
– Эмили, надевай пальто – мы уходим. Идем к Рикелю, где попробуем замечательные хот-доги, не обращая внимания на содержание холестерина. Может быть, я даже осилю две порции. А еще мне хочется пива. Господи, Эмили, когда мы в последний раз так ели?
– Около двенадцати лет назад.
– Нет!
– Да, Ян.
– Боже! Значит, нужно попробовать съесть три хот-дога. Ты принимаешь участие в этом соревновании?
– А как же!
Миссис Торн стала поспешно одеваться.
– У меня есть для тебя подарок, Эмили. Постараюсь подготовить тебя к сюрпризу… А пока мы будем сидеть в машине и есть. Чтобы не замерзнуть, включим печку. Идет?
Они вели себя, как дети. Покончив с бутербродами, Торны устроились на заднем сиденье автомобиля.
– Хорошо!
– Нет, – прошептал Ян. – Мы отправимся домой и займемся любовью в постели. Как тебе эта идея? Мне кажется, мы слишком стары, чтобы заниматься акробатикой в салоне машины.
– Ян, намекни хоть немного насчет сюрприза.
– Не-а… Это нужно видеть. Так что никаких намеков!
– А мне понравится?
– Еще бы! Мне потребовалось два года, чтобы решиться на такой подарок. Вот и все, что я могу сказать о нем. От тебя требуется только терпение.
Чуть позже, когда муж принес к столику шесть хот-догов и две большие банки пива, разговор о сюрпризе пошел как-то вскользь, словно о чем-то, что не имеет почти никакого значения для них обоих.
– Мне будет очень жаль, если наши глаза окажутся более вместительными, чем желудки. Ставлю пять долларов, что ты сдашься первая и у тебя появится отрыжка или изжога.
– Ха! – презрительно выдохнула Эмили и, радостно улыбнувшись, принялась поглощать бутерброды один за другим. Ян уже покончил со своими хот-догами и теперь пил содовую. Жена тянула время, зная, что газированная вода даст своеобразную реакцию. И действительно, она оказалась права: супруг, весь покрасневший от напряжения, все-таки не выдержал. Она, ехидно хихикая, протянула руку за пятью долларами. Ян смущенно достал банкноту из бумажника и расплатился. Миссис Торн тут же отдала деньги добровольцу из Армии спасения, что собирал пожертвования, лавируя между столиками.
– Ты здорово пошутила, миссис Эмили Торн.
– А вы прекрасно сделали, доктор Торн, что рассчитались без проволочек.
– Это потому, что мы оба чертовски хорошие люди, только ведем себя порой не совсем подобающим образом… Особенно я.
– Знаю, Ян. Но я тоже виновата в этом.
Сейчас Эмили даже не могла понять, происходит этот разговор на самом деле или она просто грезит наяву. Как бы там ни было, но ей хотелось, чтобы так продолжалось вечно – такие хорошие дни, такие сладостные минуты возникали крайне редко за последние несколько лет их совместной жизни. Миссис Торн продала бы душу дьяволу, если бы тот смог подарить ей подобные счастливые дни до конца земной жизни. Немного поразмыслив, она тяжело вздохнула. Это просто невозможно, не стоит тратить времени на утопию.
Сейчас нужно наслаждаться неожиданным ощущением счастья и молить Бога, чтобы тот послал ей еще один такой хороший день. Интересно, когда он наступит, этот праздник взаимопонимания и любви? На рождественские каникулы?
– Ну, если ты готова, поедем смотреть мой сюрприз. Вообще-то это заодно и подарок к Рождеству, сделанный для нас двоих. Я знаю, что женщины очень болезненно относятся к подаренному, но учти – он один на двоих. Думаю, ты сама поймешь, когда увидишь.
Эмили замерла, слушая мужа. Слова «для нас», «для двоих» звучали для нее музыкой, подобно неразделимым словосочетаниям сливки и сахар, соль и перец, Ян и Эмили, пара, супружеская пара. Пусть так будет всегда.
Двадцатью минутами позже доктор Торн въехал на Уотчанг-авеню. Проезжая мимо клиники, он даже не удосужился бросить взгляд на здание. Они миновали светофор и поднялись на гору. Эмили понятия не имела, куда везет ее муж.
– Вот это и есть Слипи-Холлоу-роуд… Красиво, не так ли?
– Эх! Купить бы когда-нибудь здесь дом! Я уже могу представить нашу жизнь на этом холме.
– Я тоже, – весело отозвался Ян. – Мы уже почти дома.
– Кто это «мы»? И почему «дома»? – в благоговейном ужасе спросила Эмили, с замиранием сердца поглядывая на украшенную гирляндами дверь ближайшего здания. – Ян, если это вечеринка, то я не одета. Нам нужно было избавиться от сальных пятен на наших костюмах.
Муж в буквальном смысле вытащил ее из машины и почти силой подвел к парадному входу строения. Спектакль продолжался – доктор принялся стучать и нажимать на кнопку звонка.
– Эй! Открывайте!
– Ян! Тише, – умоляла его супруга.
– Наверное, мне придется самому открыть эту проклятую дверь. – Эмили с ужасом смотрела, как муж вставляет ключ в замочную скважину и вращает его. Через мгновение замок щелкнул. Ян схватил ее в охапку и перенес через порог. – Добро пожаловать в новый дом, миссис Торн.
– Что?! – Эмили никак не могла поверить в чудо. – О, Ян, у меня нет слов! Наверное, я сплю. – Муж ущипнул ее, и она громко вскрикнула. – Это действительно наше?
– Дом принадлежит нашей корпорации, но вообще-то… конечно, наш.
– Как?! Когда?! Я не понимаю… Это же прекрасно! Ты сам все сделал?
Ян предостерегающе поднял руку.
– Помнишь миссис Уоллер? Строение принадлежало ей. Кстати, как и многое другое. Настало подходящее время… Правда, не только я занимался этим. Пришлось нанять дизайнера, потому что сами мы не смогли бы совершить такие преобразования. Я постарался объяснить этой женщине, что нравится мне и что – тебе. Конечно, если тебе что-то не по вкусу, можно переделать. Еще не поздно исправить. Дизайнер даже нарядила рождественскую елку. Входная дверь, украшенная сверкающей гирляндой и еловыми ветками, – ее подарок. Кстати, сегодня утром я попросил ребят перенести елочные украшения из клиники, и сейчас они находятся в гараже. После того, как мы переварим хот-доги, займемся ими. Эмили, тебе нравится?
– О, Ян, я на седьмом небе от счастья. Как же тебе удалось все сохранить в тайне?
– Это оказалось нелегким делом, – небрежно отмахнулся супруг. – Почему бы тебе не побродить по дому, пока я открою шампанское? Эмили, мне хочется выполнить все данные в свое время обещания. Как видишь, я приступил к исполнению, это только начало. Разжечь камин? – Эмили нежно обняла мужа.
– О, Ян, как мне все здесь нравится! Спасибо, любимый… Да, я хочу шампанского, хочу, чтобы огонь горел в камине…
Когда она, осмотрев дом, вернулась, супруг поинтересовался:
– А ты спускалась вниз? Нет?! Но ведь половина подвального помещения принадлежит тебе целиком и полностью. Там можно выращивать цветы и овощи даже зимой. Я установил там специальные лампы, которые способствуют ускоренному созреванию растений. Надо купить семена. Этим летом жду салат и роскошные букеты цветов в каждой комнате. Кстати, хотелось бы видеть море тюльпанов самых неожиданных расцветок. Ты сделаешь это?
– Конечно, дорогой! – Эмили уселась рядом с мужем на пол. – Почему мы сидим здесь?
– А мне так нравится. Сидеть по-турецки – это просто здорово. Даже, думаю, можно заняться любовью. Во-первых, пикантно, а во-вторых, надо обновить дом.
– Звучит неплохо. Давай чокнемся, – предложила она, протягивая ему бокал с шампанским. – У нас есть еще? Мне понравилось.
– Еще две бутылки, хотя одна отложена для празднования Рождества. Мне хотелось бы, чтобы ты кое-что сделала для меня, Эмили. Только не смотри так, будто я собираюсь что-то изменить. Это прежде всего касается тебя, – произнес муж, протягивая ей ручку и бумажную салфетку. – Запиши здесь все, что ты хотела бы иметь. Неважно, большая это вещь или маленькая… Никаких ограничений! Если не хватит одной салфетки, возьми вторую.
– Все-все?
– Я же обещал тебе, пиши… Что только душа пожелает. Начинай, милая.
– О, список моих желаний! Даже не знаю, с чего начать. Так… Дом писать не надо – он уже у нас есть… Отличное начало, да? Начну, пожалуй, с больших покупок…
– Не имеет значения, дорогая, – перебил ее мистер Торн.
Эмили долго корпела над бумагой и, закончив, вручила листок мужу, скромно потупив глаза.
К ее смущению, Ян начал читать список вслух: «Дом на побережье, отпуск три раза в год, «Мерседес» на выходные, «Порше» для постоянного пользования, жемчуг (несколько ниток), бриллиантовые серьги, бриллиантовый браслет, кольца с бриллиантами, норковая шуба, пальто с тигровым воротником, лисья шуба, три сумки из крокодиловой кожи, экономка, деньги для учебы в колледже, сумма на ребенка и сам ребенок…» Впечатляюще, Эмили… А теперь распишись внизу.
– Отлично, – просияла женщина, ставя свою подпись. – У тебя есть какие-либо возражения?
– Нет. Эти три отпуска в год могут стать камнем преткновения, или, если, конечно, ты пожелаешь, я буду сопровождать тебя. Мы не можем отсутствовать оба… но… Хотя, если ты не против, можешь ехать одна. Я не стану возражать.
– Отпуск в одиночестве теряет всю свою привлекательность, – игриво заметила Эмили, показывая зык.
– Я говорю вполне серьезно, дорогая. Слово дано, и нужно выполнять обещанное. Вопрос в том, что если мне не удастся вырваться, сможешь ли ты отправиться одна?
– Да.
– Хорошо. Значит, проблема решена. – Супруг лукаво взглянул на жену, складывая салфетку с записями и опуская ее в карман пиджака. – А теперь иди сюда.
– Все прекрасно, да?
– Чудесно. Что же ты собираешься делать с этой уймой свободного времени, Эмили?
– Ну, теперь, если ты не нуждаешься в моих услугах…
– Подожди, дорогая… С чего ты взяла, что не нужна мне? Нет, нет, я не о том веду речь. Ты все это время возилась со мной, и теперь настала твоя очередь. Тебе нужно только ежедневно в течение часа присутствовать в каждой из клиник. Но это не означает отказа от твоих услуг. Вот ты сказала о желании учиться… Спрашиваю из чистого любопытства – что ты собираешься делать?
– Буду читать, спать, сколько захочу, смотреть телевизор, ухаживать за садом; учиться, если поступлю в колледж; ждать твоего возвращения домой… Ян, ты сейчас много зарабатываешь?
– Скажу только одно: мы сейчас гребем деньги лопатой, хотя и небольшой.
– Значит… мы можем позволить себе завести ребенка?
– А почему бы и нет? Внезапно Эмили ощутила пустоту в груди: Ян больше не нуждается в ней, в ее поддержке. Он согласился на все, вел себя очень покладисто, а это чрезвычайно подозрительно. Она чувствовала себя старой заезженной лошадью, которую вывели попастись на лужок. Эмили сама не поняла, как эти слова сорвались у нее с языка.
Супруг смотрел на свою половину, изумленно приоткрыв рот, затем, опомнившись, взял ее лицо в ладони.
– Эмили, чего ты хочешь? Что желаешь? Я больше не понимаю тебя. То, что я делаю, почему-то не воспринимается тобой. Я полагал, ты будешь прыгать от радости и счастья, ибо такого подарка ждала всю свою жизнь… Наступила моя очередь платить по счетам, и вдруг мне начинает казаться, что я совершаю какой-то гнусный, отвратительный поступок. Ты снова все испортила. Ты, Эмили, а не я!
– Я слишком стара, чтобы начать учиться… Посмотри на меня и скажи, как я буду выглядеть за партой. Ну, давай, выскажись!
– Естественно, ты не так молода, но есть множество людей гораздо старше тебя, которые идут учиться в различные учебные заведения. Отсюда вывод: ты не очень-то хочешь получить образование. Больше не надо выплачивать никаких ссуд, ты можешь, не скупясь, пойти пообедать или поужинать в любой ресторан, поехать в колледж, вернуться домой к готовому обеду и накрытому столу, потому что экономка сделает это за тебя, как и любую другую домашнюю работу… У меня не было такой возможности. Да и у моих знакомых тоже… Я сказал «три часа в одной из клиник», так как подумал, что тебе интересно быть в курсе всех дел. Если ты намереваешься работать целый день, не стану препятствовать.
– Я просто не знаю, что выбрать. Приходилось трудиться по шестнадцать, иногда по семнадцать часов в сутки… И теперь я чувствую себя выброшенной на улицу. Может, моя реакция неадекватна. Когда человек чего-то не ожидает и к чему-то не подготовлен, от него нельзя требовать очень многого. Все, что мне приходилось делать до сих пор, – это работать до полного изнеможения.
– А теперь тебе больше не придется изматывать себя на работе. Можешь заняться своими ногами и делать то, чего раньше не могла позволить себе. Думаю, нужно допить шампанское… Я иду спать. Кстати, предпочитаю зеленую спальню на втором этаже. Тебе досталась желтая. Таким образом, я больше не буду будить тебя по ночам, когда меня вызовут на операцию или консультацию.
– Но, Ян, мне казалось, мы… – «Не проси, Эмили, не умоляй», – мысленно приказала она себе, а вслух произнесла:
– Спокойной ночи, милый.
Раздельные спальни!.. Боже мой! Дошло дело и до этого. Интересно, как же они заведут ребенка? Это будет один визит или же супруг решил вообще не переступать порога ее спальни? Эмили огляделась: ей ничего не оставалось делать, как подниматься наверх и устраиваться в спальне, оформленной дизайнерскими руками.
Господи, что с ней происходит? Может, требуется консультация психотерапевта? Только это нужно сделать тайно, иначе Ян сойдет с ума, узнав о визите к специалисту. Можно поехать в Нью-Йорк и, записавшись под вымышленным именем, заплатить наличными. Конечно, самым лучшим вариантом является беременность. Тогда не нужно будет ни к кому обращаться. Все пройдет само по себе.
Эмили допила шампанское и, свернувшись калачиком, еще долго лежала на новом желтом диване, пахнущем упаковочной бумагой.
* * *
Миссис Торн проснулась от звенящей тишины. Поначалу она никак не могла сообразить, где находится, затем пришел страх, страх без всякой причины. Свет уличного фонаря бросал тени на пол и стены, придавая предметам причудливые очертания. Только когда прошло достаточно много времени, она вспомнила, где находится и почему спит на жестком диване. Где-то в доме раздался бой часов. Один, два, три, четыре, пять – пять часов утра.
Эмили вновь опустила голову на подушку. Каким образом все чудесное может закончиться так плачевно? Ни-ка-ким, если только Ян не планировал такую концовку. Раздельные спальни!.. Ей досталась желтая. Она потихоньку начала замерзать, а под рукой не было ни теплого пледа, ни толстого одеяла. Даже неизвестно, где расположена батарея отопления. Ей ужасно захотелось встать, подняться наверх, в спальню мужа, и потребовать объяснений.
Ну, если на то пошло, Эмили сделает это немедленно. Озноб прошел, уступив место напряжению. Миссис Торн распахнула дверь и всмотрелась в темноту.
Постель сохранила очертания тела мужа; его, по-видимому, вызвали ночью в больницу. Включив свет, Эмили прижала подушку Яна к груди. Та сохранила аромат лосьона после бритья, дорогостоящего подарка очередного благодарного пациента. На наволочку упали капли горячих слез, и она аккуратно вытерла их – тут слезы не помогут, только голова разболится. «Будь ты проклят, Ян!» – невольно вырвалось из ее груди.
Эмили, как никогда в жизни, захотелось иметь друга, которому можно позвонить в любое время дня и ночи. Где ее подруга Эджи? Годами они обменивались поздравительными открытками в канун Рождества. Но однажды поздравление от Эджи не пришло, а миссис Торн не знала, где искать ее. Таким образом была утеряна связь с последним близким человеком, знакомым со времен юности. Теперь у Эмили много свободного времени. Может, удастся отыскать Эджи?
… Миссис Торн осмотрелась. Ого! У Яна была даже своя ванная комната. Если память ее не подводит, то это самая большая из всех пяти спален. Желтая комната значительно меньше. Муж ко всему прочему спланировал здесь вместительный туалет, а супруге приходится довольствоваться маленькой комнатушкой, единственным украшением которой являлось зеркало на двери. Зачем это мужу со всеми его рубашками и костюмами понадобился такой большой, можно сказать – огромный, шкаф?
Кто будет мыть и убирать этот громадный особняк? Интересно, когда экономка из мечты превратится в реальность? Если этого не произойдет в самое ближайшее время, Эмили придется вооружаться тряпкой и пылесосом. На приведение мебели в порядок и общую уборку придется потратить целый день. Потребуется два мощных пылесоса: один – наверх, второй – вниз. В ванную комнату на втором этаже следует отнести стиральные порошки и стиральную машину. Или Ян считает, что она должна постоянно таскаться вверх-вниз с бельем?
По старой привычке Эмили заправила постель, причем делала это с гневом в глазах и с жаждой крови в сердце.
Кладовка около двери в зал была до отказа заполнена полотенцами и простынями, но пылесоса и стиральных принадлежностей там не оказалось.
Миссис Торн распахнула дверь в свою комнату. Вообще-то обстановка располагала к отдыху. Она едва не задохнулась от изумления, открыв встроенный шкаф и увидев свои аккуратно разложенные и развешанные вещи. В ящиках располагалось белье, колготки и халаты. Эмили в ярости заскрежетала зубами. Как Ян осмелился рыться в ее вещах?! Она даже заплакала, когда узрела свои трусики с эластиком, венчавшие стопку белья. Какой-то незнакомец или незнакомка, нанятые за деньги, трогали ее самые интимные предметы туалета! Миссис Торн ощутила неловкость, стыд и смущение одновременно. Господи, ну почему у нее нет красивого кружевного сексуального нижнего белья, какое обычно демонстрируют в витринах модных магазинов на Виктория-Сикрет. Да просто раньше у нее не хватало времени на посещение таких блестящих центров торговли. К тому же ей больше нравилось белье из хлопка. Восьмого размера… Вздрогнув, миссис Торн захлопнула дверцу шкафа.
В желтой спальне была собственная ванная комната. Она не отличалась такими размерами, как у Яна, и не имела биде. Эмили потрогала зеленые махровые полотенца, которые по величине превосходили пляжные. Они назывались банными простынями. По крайней мере, так значилось в каталоге Сирса Робака.
Спустившись на кухню, Эмили почувствовала, что проголодалась. Проходя мимо отопительного прибора, она повернула ручку регулятора температуры до отметки «80».
Ультрасовременный кухонный блок оказался оснащенным комбайном для мытья посуды, мусоропроводом и другими новомодными штучками. Шкафы были сделаны из дуба; в них располагались стопки новой дорогой посуды. К ручке одного из дубовых мастодонтов кто-то – видимо, все та же дизайнерша – прикрепил гирлянду из чеснока с торчащей из нее запиской: «Удачи и счастья в новом доме». «Иди к черту!» – раздраженно пробормотала Эмили.
Все находилось на своих местах. Именно так она бы сама расставила мебель и разместила посуду. Миссис Торн сварила кофе и, отпивая глоток за глотком, предалась размышлениям. Внизу, в холле, располагался домашний кабинет Яна, оснащенный всем необходимым оборудованием. Внезапно Эмили захотелось осмотреть его тщательнейшим образом.
Помещение выглядело довольно внушительно. Удобные кожаные кресла, ковер шоколадного цвета, стол красного дерева с такой отполированной поверхностью, что она увидела собственное отражение на столешнице. Здесь даже был камин с аккуратно сложенной стопкой дров. Стеллажи вдоль стен несли на своих полках массу медицинской литературы.
За все время совместной жизни Эмили никогда не рылась в вещах мужа. Даже в клинике она ни разу не открыла ни один ящик и не просмотрела его содержимое. Однако все бывает первый раз в жизни. Миссис Торн выдвинула один ящик, потом второй, третий… Папки, записи, стопки деловых бумаг… В среднем ящике, куда люди обычно складывают всякую ерунду, лежало досье с надписью: «Клиника Парк-авеню». Она начала читать, онемев от удивления. Закончив знакомство с материалами, Эмили положила бумаги на место, разгладила отпечаток в кресле, оставшийся от ее тела, отошла от стола и покинула кабинет.
Глаза Эмили напоминали два блюдца, наполненных водой, когда она принялась наливать свежесваренный кофе в большую чашку, которую пришлось взять из шкафа. Там стоял целый ряд таких. На боку каждой чашки был нарисован цветок. Внимательно приглядевшись, миссис Торн поняла, что это ручная, штучная, работа. Чтобы поднести чашку к губам, приходилось брать ее двумя руками: все изящные емкости были сделаны без ручек, наподобие пиал. Она настолько расстроилась этим последним обстоятельством, что позабыла добавить в кофе сливки и сахар.
Итак, в клинике на Парк-авеню будут производиться аборты. Ну уж нет! Только через ее труп! Нужно что-то сказать по этому поводу Яну. Он знал ее отношение к подобной деятельности и поэтому держал все в строжайшей тайне. Теперь все стало ясно: и приобретение нового роскошного дома, и события прошедшей ночи; муж пытался подготовить почву для объяснения.
Надо ли ей сегодня идти в клинику? Миссис Торн никак не могла вспомнить. В конце концов, зачем ломать голову? Или это совсем не имеет никакого значения, или кто-то позвонит ей и сообщит о необходимости выйти на работу.
Ожил молчавший до этого внутренний голос: «Ты думаешь о «войне», Эмили? О бизнесе Яна? Еще раз поразмысли, Эмили. Ты ведь и понятия не имеешь, как вести дела… Вспомни, совсем недавно тебе удалось отказаться от занятий административными делами клиник. Ты лишилась прав, и муж тут же поставит данное обстоятельство тебе в вину, а его адвокат всегда сумеет найти зацепку… Да и кто ты, Эмили? Просто-напросто наемный работник, которого нанял супруг. Он следит за ходом событий и последовательно работает над твоим списком, постепенно давая все, что тебе так давно хотелось иметь…»
Чашка выпала из ослабевших рук и с дребезгом покатилась по кафельному полу. «Одна готова, осталось еще пять», – подумала совершенно расстроенная миссис Торн. Она с ненавистью уставилась на емкости с цветочками на боках, стоявшие в шкафу. Внезапно поддавшись порыву гнева и ярости, Эмили с наслаждением расправилась со всеми пятью чашками. «Ну, вот… Теперь придется убирать осколки, – недовольно прошептала женщина. – Да и на полу остались вмятины… Идиотская выдумка дизайнера! Где это видано, чтобы глянцевую плитку укладывали на кухне, словно на террасе?!»
Желание Яна облагодетельствовать ее, не поинтересовавшись мнением своей спутницы жизни, наем дизайнера, украсившего дом по собственному усмотрению и расставившего мебель, вызывало лишь раздражение. Неужели она сама не могла бы справиться с этими делами? Или у нее такой плохой вкус? А ведь все сделано, сообразуясь с пристрастиями двадцатипятилетнего дизайнера, этакой современной штучки, любящей заводить романы с богатыми женатыми мужчинами.
«Поплачь, Эмили. Ты же всегда это делаешь, когда что-то идет не так, как хотелось бы тебе. Вместо того, чтобы вставать в позу и высказывать собственную точку зрения, поплачь и уступи. Помнишь, как ты гладила те сорок сорочек мужа? Ян улыбнулся тебе, а ты была готова целовать ему ноги», – снова зашептал внутренний голос.
Миссис Торн прошла в гостиную. Ей необходимо принять душ и одеться, затем пойти в клинику и поговорить с Яном.
Выйдя из ванной комнаты, она попыталась вытереться огромным полотенцем, но грубая ткань отказалась впитывать влагу, потому что ни разу не побывала в стирке. Взяв свитер, Эмили вывернула его наизнанку и тщательно вытерла тело.
Обнаженная, она прошла в желтую спальню и открыла платяной шкаф, а затем застыла в раздумье: как же одеться, если нужно идти в клинику на Парк-авеню?
