Пробуждение любви

      Она вернулась к почтовому ящику. Взглянув на чемоданы и коробки с подарками, женщина со злостью принялась расшвыривать их вдоль дороги. Черт возьми, у нее даже нет возможности сесть в собственную машину и обогреться, так как ключи находятся в доме.
      Ощутив новый приступ бешенства, миссис Торн направилась к дому соседа. Мастерсоны, пожилая пара, никогда не выходили на улицу с наступлением темноты. Может, хоть они дадут ей свою машину, чтобы добраться до Джексона. Много лет подряд Эмили делилась с ними семенами цветов и овощами из сада. Они в какой-то степени должны ей и, очевидно, позволят воспользоваться автомобилем.
      Миссис Торн, обойдя дом соседей, постучала в дверь кухни. Мастерсоны ужинали. Харви поднялся и, подойдя к окну, поинтересовался:
      – Кто там?
      – Это Эмили Торн, Харви. Могу я поговорить с вами?
      – О, Эмили, как мы рады видеть вас. Проходите, проходите… Не желаете поужинать с нами?
      – Нет, нет, спасибо. Мне хотелось бы попросить вас об одолжении, Харви. Моя машина не заводится, то есть я не могу в нее попасть… Разрешите мне воспользоваться вашим автомобилем. Обещаю обращаться с ним аккуратно.
      – Если заправите ее, – хитро прищурился мужчина.
      – Что-нибудь случилось, Эмили? – медленно, словно нехотя, спросила Эвелин. Она все делала таким образом. Как объяснял ее муж, жена – южанка, а там у всех привычка не торопиться.
      – Да нет, все хорошо. Наверное, сел аккумулятор или что-то еще. Завтра я ее починю.
      – Этот ваш красавчик муж подарил вам что-нибудь на день святого Валентина? – с улыбкой спросила Эвелин. – Харви преподнес… Он никогда не забывает обо мне.
      У миссис Торн потемнело в глазах.
      – Конечно, мне подарили очень миленькую вещицу, – солгала она. Мастерсонам не нужно было говорить, что Ян бросил ее несколько лет назад, потому что эта семейная чета обладала феноменальной забывчивостью.
      – Вот ключи, Эмили. Будь осторожна: коробка передач иногда заедает. Машину вернешь завтра. А мы еще немного посидим, а потом отправимся в постель и перед сном поболтаем о добрых старых временах… Если надумаешь возвратить автомобиль сегодня, то собьешь нам весь настрой, – весело произнес мужчина и заговорщицки подмигнул. Эмили подмигнула в ответ и вышла на улицу.
      Спустя минут двадцать она поставила машину на стоянку возле дома Джексона. Его автомобиль находился на отведенном ему месте. Значит, Бен никуда не уехал. Но тут же на лицо миссис Торн набежало облачко досады: машина, стоящая рядом с его, показалась ей незнакомой. Впрочем, ничего страшного. Просто кто-то решил воспользоваться свободным местом.
      Ключи от дома Джексона Эмили крепко сжимала в ладони. А что, если у Бена кто-нибудь есть? Лучше, наверное, позвонить. «Эмили, прошу тебя, не стесняйся, пользуйся ключом в любое время дня и ночи», – часто повторял ей мужчина, и эти слова навечно врезались в память женщины.
      Миссис Торн вновь взглянула на машину, припаркованную рядом с автомобилем Бена. Ярко-красная спортивная модель… Скорее всего, «Мазда». Такую технику обычно предпочитают молодые. Что делать? Она, оказывается, забыла подарок для Джексона и его сына. Теперь он лежал где-то в чемодане, брошенном на дороге.
      Эмили вернулась в машину Мастерсонов. Запутавшись в пальто, несчастная, всеми покинутая женщина хмурилась и дрожала, но никак не могла завести двигатель и включить печку.
      А может, провести ночь в отеле и никому не портить настроения? Обидно, что ее никто не ждал, но зачем омрачать веселье подругам? «Ты же не знаешь, испортишь им вечеринку или нет, – вмешался внутренний голос. – А впрочем… Те мужчины не знакомы с тобой, поэтому и для них, и для тебя будет трудно завязать разговор и поддерживать его, да и девочки смутятся, почувствуют себя не в своей тарелке… С другой стороны, с какой стати ехать в отель, если в твоем доме кто-то веселится без тебя? Тебе казалось, что в твое отсутствие ничего не должно измениться? Очевидно, произошло нечто необычное. У девочек появились друзья, веселящиеся сейчас в твоем доме. Вообще-то это и их дом, потому что они платят ренту, а она дает им право на вечеринки. Ты ведь сама сказала своим жильцам об этом. Если ты сейчас войдешь в свое родное гнездо, то почувствуешь себя пятым колесом в телеге. Черт! Сколько ты еще собираешься сидеть здесь и мерзнуть?! Позвони Бену или войди в его дом, пользуясь ключом. Или лучше поехать домой и попытаться проникнуть в спальню через кухню?»
      Эмили вышла из чужой машины и решительно направилась к крыльцу Джексона. Сунув ключ в карман, она нажала на кнопку звонка.
      Когда дверь открылась, у миссис Торн мелькнула странная мысль: «И я когда-то была молодой и тоже носила хвостик… Даже не помню, чтобы моя кожа славилась такой чистотой и не требовала макияжа… Нужно срочно что-то сказать…» Эмили натянуто улыбнулась:
      – Извините, кажется, я не туда попала. Мне нужна квартира 2112.
      – А это 2121. Заблудились? То, что вы ищете, через три квартала. Улица одна и та же, да еще вдобавок делает круг… Вам кажется, что вы проехали эти кварталы, а на самом деле вернулись обратно.
      – Ага… Понятно… – пробормотала миссис Торн, спускаясь по лестнице. Она слышала, как Бен спросил: «Кто там, Мелани?» Ага, ее зовут Мелани… Женщина ответила: «Ищут 2112».
      Эмили бросилась к машине Мастерсонов. Ей хотелось плакать, но слезы высохли. «Счастливого тебе дня святого Валентина, – горько произнесла она, включая зажигание и фары. – Ты им больше не нужна, Эмили. Твои подруги решили устроить свою личную жизнь… Вообще-то эта мысль появилась у меня после подглядывания в окна… Ах, да! Еще эта милая юная особа, открывшая дверь…»
      Мужчины! Миссис Торн их ненавидела! Они являются для нее источником всех несчастий.

* * *

      Эмили медленно разделась и повесила свой новый костюм в шкаф. Ее взгляд упал на обувь. Зачем ей хранить эти туфли со сломанным каблуком? Женщина раздраженно швырнула их в мусорное ведро. Умывшись и почистив зубы, она набросила на себя ночную рубашку и легла.
      Впереди – долгая ночь. Миссис Торн прекрасно понимала, что ни за что не уснет.
      Сжавшись в комок, она кусала губы, когда из столовой доносился очередной взрыв хохота. Конечно, можно одеться, спуститься вниз, сесть на пол и послушать смешные истории. Это в том случае, если она захочет.
      Но Эмили не сделает ничего подобного.
      Женщина устроила для себя самое настоящее самоистязание, отдаваясь во власть воспоминаний. Время от времени до нее доносился смех. Она хотела быть с ними, разделить их веселье, а на самом деле… Приходится лежать в постели, прячась от гостей. Кстати, исключительно по собственному желанию.
      Бен… Нет, о нем лучше не думать.
      Эмили перекатилась с одного края постели на другой, взбила подушки, расправила сбившиеся простыни, потерла глаза – бесполезно, сон и не думал приходить к ней. Так проходили часы. В двенадцать тридцать она услышала шаги в коридоре. Под окнами загудели моторы отъезжавших машин. Итак, вечеринка завершилась. День святого Валентина закончился. Дом затих, приготовился к ночи.
      Миссис Торн продолжала думать о прошлом, настоящем и будущем. Когда часы показали 4:30, она встала, надела трико и теплые тапочки. С какой стати ей мерзнуть? Пускай лучше жильцы попотеют под своими одеялами. Женщина с тайным злорадством повернула ручку регулятора обогревателя до восьмидесяти градусов.
      Спускаясь по лестнице, она остановилась на последней ступеньке и огляделась. Обеденный стол завален грязной посудой. Посреди этого беспорядка красовались обглоданные остатки праздничной индейки. Лунный свет придавал знакомым предметам странные причудливые очертания.
      Войдя в кухню, миссис Торн затряслась от ярости. Черт побери! Везде валялись кастрюли и сковороды. Они даже не удосужились залить их водой. На столе – винные бутылки, стаканы, закуска, грязные пепельницы, серебряные столовые приборы. Эмили даже не смогла найти чистого свободного местечка для своей кофейной чашки. Кофеварка оказалась грязной, кофейные гранулы все еще находились в нержавеющем стальном резервуаре: светилась красная лампочка. Запах горелого напитка заполнял комнату. Так и до пожара недалеко! Господи, какие идиотки! Даже удивительно. Ну, два-три дурака, но чтобы все семеро?! Ах, вот еще что! Плита-то тоже не выключена.
      Как только они могли так поступить?! Эмили не успела подумать о последствиях, как ее руки схватили первый попавшийся предмет с кухонного стола – это оказалась бутылка – и швырнули о стену. Следом последовало все остальное – все, что находилось на полированной столешнице. Нажав кнопку сигнализации, она с каким-то удовольствием вслушивалась в дикие пронзительные вопли, разносившиеся по комнатам. Это разбудит всех жильцов, даже сестер Демстер, что спят в помещении над гаражом. Секундой позже зазвонил телефон – полиция.
      – Извините, это Эмили Торн. Я нажала кнопку по ошибке. Кодовое слово «клиника»… Извините еще раз, – произнесла хозяйка и положила трубку.
      Через три минуты все жильцы стояли на кухне, хлопая от растерянности глазами, а близняшки Демстер ломились в заднюю дверь. Они, сонно и плохо соображая, смотрели на миссис Торн.
      – Эмили!
      – Вымойте кухню. Немедленно! Вы оставили кофейник и плиту включенными… Ваши гости загородили мою машину, а мне нужно было ею воспользоваться. Пришлось просит тачку у Мастерсонов. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но это мой дом, не правда ли? – Женщина настолько рассвирепела, что ее начало трясти. Пора уходить отсюда, иначе с ее уст сорвется нечто такое, о чем потом придется горько пожалеть. Резко повернувшись, миссис Торн отправилась наверх.
      Сев на пол около батареи, она принялась бессовестно подслушивать, совершенно не чувствуя угрызений совести. На кухне шумела вода, гремела посуда, звенели столовые серебряные приборы… Эмили сосредоточенно грызла ноготь большого пальца.
      Так ведут себя дети, когда обидятся на взрослых, отказавших им в игрушке или конфетах. Ну и пусть, ей все равно. Она не собирается вновь переживать кошмар, в пучину которого ее вверг Ян. Такого с ней больше не случится. Эмили избавится от них раньше, чем они от нее. Предательство – один из семи смертных грехов и, очевидно, самый тяжкий.
      «И все потому, что тебя не пригласили на вечеринку? – заговорил внутренний голос. – Как же они могли это сделать, если ты даже не сказала об истинной цели своей поездки и о сроке возвращения? Твои подруги платят за жилье… Следовательно, у них есть определенные права. Ты же им сама сказала: «Можете развлекаться». Почему мешаешь их счастью? Ведь любой женщине нужен мужчина. Именно ради этого люди рождаются на свет, не так ли? Ты, наверное, думала, что они должны остаток дней своих провести на Слипи-Холлоу-роуд, играя в бойскаутов?»
      «Да, да, именно так я и хотела, – отозвалась сама Эмили, вступая в дискуссию с внутренним голосом. – Я мечтала иметь друзей, семью, делиться секретами, бедами и горестями… Это особенно необходимо, когда человек живет в раздоре с миром и судьбой. Мы так хорошо ладили, дела шли превосходно, будущее обеспечено… И вот…»
      «И что «вот»? – возмутился внутренний голос. – Разве человеку нужна только уверенность в завтрашнем дне и работа? А как же личная жизнь? Жизнь, разделенная с тем, кто любит тебя? Любовь! Что в этом плохого? Нельзя командовать другими и совершенно непозволительно говорить, что люди могут или не могут делать в личной сфере. Это же вечеринка, Эмили, устроенная в Валентинов день! Если бы ты не уехала, то сидела бы вместе с ними рядом с Беном. Ты уехала, сделав свой выбор. Поэтому нечего дуться, Эмили, проглоти горечь обиды… Жизнь продолжается – хочешь ты этого или не хочешь. Подумай, что тебе нужно от самой себя, остальных и самой жизни… Вспомни, как хорошо тебе было в компании этих женщин, не забывай и о том, что ты преуспела, стала богата и знаменита благодаря их помощи…»
      «Бен…» – начала возражать Эмили, но осторожный стук в двери прервал ее внутренний диалог.
      Неужели она заперлась? Взглянув на поднятый язычок предохранителя замка, женщина облегченно вздохнула.
      – Эмили, это Лина. Я принесла тебе кофе. Эмили? Пожалуйста, открой дверь. Я знаю, ты расстроена… Может, поговорим?
      Миссис Торн села на кровать и прижала колени к груди. Она почувствовала себя раненой птицей с подрезанными крыльями. Однажды у нее уже было подобное чувство, но тогда женщина ощущала себя усталой старой собакой. Эмили не знала, что хуже. На сердце – тоска и печаль.
      «Прошлой ночью ты стояла и подсматривала за подругами, а сегодня прячешься в своей комнате, словно нашалившее и боящееся наказания дитя… – снова заговорил укоризненный внутренний голос. – О, Эмили, спустись вниз, объяснись, развейся, не оставляй камень на душе».
      – Не могу, – прошептала она.
      «Нет, можешь! Собери волю в кулак, иначе все зайдет слишком далеко, – умолял и упрашивал ее внутренний голос. – Ты способна это сделать. А у них есть право высказать свое собственное мнение…»
      Миссис Торн причесалась и посмотрела на свое отражение в зеркале. Она совсем забыла о своей новой внешности. Что скрывается под ней?
      Все женщины расселись вокруг кухонного стола. Перед ними стояли чашки с кофе. Стул, на котором обычно сидела Эмили, оказался свободен; кружка, стоящая напротив него, – пуста.
      – Здесь, должно быть, проходила вечеринка, – спокойно произнесла миссис Торн.
      – Да. Вообще-то мы праздновали не только Валентинов день. Зоя заключила сделку с огромной страховой компанией в Раритан-центр, а Марта – с химической корпорацией на Лидлсекс-Индистриал-парк… Бен должен был договориться с новой фирмой, открывшейся совсем недавно и расположившейся за Фудтауном. Когда он звонил, то сказал, что дело почти решено. Джексон обещал поужинать с нами, но к нему из Тампа приехала младшая сестра, студентка колледжа, и он повез ее и Теда за город, чтобы покататься на лыжах… Вечеринка проходила вполне благопристойно… У тебя, очевидно, сложилось о ней превратное впечатление, а зря, – устало объяснила Лина.
      – Садись, Эмили, я налью тебе кофе, – спокойно произнесла Келли.
      – Мне хочется знать, чьи машины стояли перед домом.
      – Ну, Роуз и я, – заговорила Хелен, – пригласили девочек на вечеринку, которую проводила Ассоциация близнецов. Туда приглашаются все желающие… Мы прекрасно повеселились, появились новые знакомые… Ой, я болтаю всякую чушь! Даже не знаю, почему…
      – Твое поведение навело нас на мысль, что мы совершили нечто ужасное, – холодно заметила Паулина. – Наверное, мы допустили ошибку, оставив грязную посуду, но у нас имелся уговор: встать завтра пораньше и все убрать. Было выпито слишком много вина… Если по твоим понятиям это грех, прости нас.
      – Даже представления не имели о твоем возвращении, – заявила Нэнси.
      – Почему ты пошла наверх, а не присоединилась к нам? Мне кажется, ты поступила очень некрасиво. Зачем ты заставила всех нас думать, что мы совершили нечто недостойное и отвратительное? Как-никак, мы жильцы этого дома. Ты же сама сказала о возможности развлечений… Или обязательно твое присутствие? – возмущенно высказалась Лина.
      «А-а-а, сестра Бена…» – с облегчением вздохнула Эмили. Нужно что-то сказать, показать, что все в порядке. Но не так-то просто сделать это. В ней снова заговорило упрямство, которое затмевало разум. Может быть, они только недавно познакомились с теми мужчинами, и их отношения не успели окрепнуть, однако такое случится рано или поздно. И когда подруги, одна за другой, уйдут, она вновь останется одна.
      Эмили еле заметно кивнула, чувствуя себя совершенно чужой за собственным кухонным столом.
      – Конечно, вы имеете полное право устроить вечеринку… Примите мои поздравления за новые сделки. Я тоже не сидела без дела в Нью-Йорке. Отчет лежит в конверте на столе… Мне очень нелегко говорить, но все же я сделаю это… Пришло время разъезжаться, вам необходимо подыскивать новое жилье. Мы не можем быть вечными бойскаутами. Я собираюсь продать сие большое строение и поселиться в небольшом уютном домике в каком-нибудь зеленом районе города. Не торопитесь – время терпит.
      Поставив чашку на стойку, она вышла.
      Запершись в своей комнате, миссис Торн плакала, как ребенок, икая и сморкаясь в подушку. Почему ей так больно? Обычно инициатору всегда легче, чем остальным.
      А все началось с этой глупой вечеринки. Назад уже пути нет, даже если бы она и захотела вернуть ушедшее. Но Эмили никогда не сделает ничего подобного. Нужно взять себя в руки и, стиснув зубы, идти до конца.
      «Тебе нужно перестать решать судьбы других, – проснулся в ее душе внутренний голос, – нельзя, чтобы твое счастье зависело от кого бы то ни было. Эмили, подумай о себе. Пусть старые призраки исчезнут. Это означает одно: с Яном нужно срочно покончить; развязать себе руки – вот главная задача на сегодняшний день. После этого начнется абсолютно новая жизнь… Ну, что ты хочешь, Эмили?»
      – Я хочу… быть счастливой, довольной, чтобы у меня были друзья, с которыми можно делиться и хорошим, и плохим, чтобы никто не осуждал меня за откровения. Но сейчас я поступила совсем наоборот: не только осудила, но и приговорила своих подруг и даже Бена. Словом, попала в сложнейшее положение.
      Секундой позже Эмили уже спускалась по лестнице, шагая через две ступеньки. Пробежав через столовую, она буквально влетела в кухню.
      Все плакали. Она тоже снова залилась слезами.
      – Все будет в порядке, если вы все уедете сразу… Я просто не хотела переживать это семь раз подряд… Мне казалось, что, объявив о разъезде, лишь однажды испытаю боль, но… Но… Я наблюдала за вами во время вечеринки через окно столовой. Всем было очень весело, а мне вдруг стало так одиноко… Не злитесь на меня. Я вела себя очень глупо. Понимаете, мечтала рассказать вам о сделке, об операции, вручить подарки, похвастаться новой внешностью, серьгами, прической и… А! Это сейчас не имеет никакого значения. Я вела себя так же глупо, как в прошлые годы с Яном.
      Мне казалось, я выросла, повзрослела, поумнела… Однако на самом деле я все так же подвержена эмоциям, так же психически неустойчива и неуравновешенна.
      Женщины сразу же обступили ее, разглядывали лицо, грудь, поглаживали по плечам, заговорили о близнецах, не слушая и перебивая друг друга; одновременно шла речь и о погоде, и о доме, и об операции, и вообще о всякой чепухе. Для умеющего читать между строк это означало: «Мы скучали без тебя, Эмили…»
      – Я тоже скучала без вас, – вытирая слезы, проговорила миссис Торн. – Увидев буйное веселье через окно, я поехала к Бену, а там молодая девушка, открывшая мне дверь… Пришлось притвориться, что ошиблась адресом. Я подумала… что Джексон устал ждать и… завел себе подружку. Меня душила злоба… Вы можете простить мой нелепый поступок?
      – Конечно! Разве не для этого существуют семьи?
      – Господи! Вот оно – настоящее счастье! – воскликнула Эмили, снова заливаясь слезами, слезами радости.

ГЛАВА 15

      – Эмили, ты выйдешь за меня замуж? – поинтересовался Бен. – За два года это мое пятнадцатое официальное предложение руки и сердца. Может быть, сегодня мне повезет?
      – Боюсь, нет, дорогой. Я не создана для брака, и мы оба отлично знаем это. Не пытайся сделать из меня честную женщину. Я люблю независимость. Если же стану твоей супругой, то постараюсь захватить лидерство в нашем семействе. Увы! Такова моя натура. Лучше уж так… По крайней мере, для меня. Но у тебя есть и другой вариант…
      – Не говори этого, Эмили, – перебил ее Джексон. – Мне больше никто не нужен; я больше никого не хочу и люблю только тебя. Нам хорошо вместе.
      – Оставим все, как есть. Существует ряд веских причин, когда клочок бумаги, где написано, что мы муж и жена, меняет наши отношения и саму жизнь… Давай поговорим о чем-нибудь еще.
      – О чем, например?
      – О предстоящей встрече с Яном в Лос-Анджелесе.
      – Да что тут рассуждать?! Ты решила и едешь… О чем еще можно говорить?
      – Мне бы хотелось знать твое мнение.
      – Это предложил я, помнишь? Что ты задумала? Ну-ка, скажи мне, Эмили, я не умею читать чужие мысли.
      Женщина лукаво улыбнулась.
      – Я уезжаю утром… Хочешь отправиться со мной?
      – Нет. Вернешься – буду ждать здесь.
      – Ты самый лучший из всех мужчин, которых я когда-либо знала, Бен Джексон, – Эмили прильнула к возлюбленному. – Самый сладкий, самый…
      – Что-то мне не нравится это слово, – перебил ее Джексон. – А как насчет красивого и мужественного?
      – Ты самый лучший, – улыбнулась женщина. – Честно говоря, я не представляю себе жизни без тебя и моих подруг.
      – Это лучшее, что ты когда-либо говорила.
      – А теперь замолчи и займись со мной любовью.
      Мужчина замолчал. Слова были ни к чему.

* * *

      Она выглядела не просто хорошо, а сногсшибательно, как фото топ-модели на обложке модного журнала.
      Костюм от Армани сам по себе являлся совершенством, туфли помогали ногам казаться длиннее, демонстрируя их красоту и безупречность, макияж наложен мастерски, прическа заставляла задуматься о фешенебельном салоне и кудеснике-парикмахере.
      Сегодня, в три часа, – встреча с Яном в клинике «Бейтор». Эмили зарегистрировалась под именем Энн Монтгомери.
      Женщина никак не рассчитывала встретить у входа толпу манифестантов с самодельными плакатами и рукописными памфлетами, которые те пытались сунуть в руки проходящих мимо людей. Оттолкнув демонстрантов, она протиснулась к двери. Интересно, часто ли случаются здесь такие «столпотворения» протеста?
      Войдя в холл клиники, миссис Торн набрала полные легкие воздуха и решительно выдохнула вымышленное имя медсестре в регистратуре. Когда та вручила ей бланк для заполнения, Эмили улыбнулась:
      – Я здесь по личным мотивам, – и вернула листок.
      Через пять минут служащая клиники снова обратилась к ней:
      – Доктор сейчас вас примет. Пройдите, пожалуйста, первая дверь налево.
      Желание убежать оказалось настолько сильным, что Эмили лишь неимоверным усилием воли сдержалась, уговаривая саму себя: «Дыши глубоко, иди не торопясь… Так, хорошо… Теперь медленно открой дверь. Отлично! Ты прекрасно выглядишь, Эмили, поэтому поступай соответствующе…»
      «Господи! Это же не Ян!» – молнией пронеслось в голове, когда миссис Торн увидела пухлого, лысеющего мужчину, который протягивал дрожащую руку. И тем не менее ее супруг собственной персоной стоял перед ней и близоруко щурил глаза.
      – Мисс Монтгомери, моя секретарша сказала, что вы пришли по личному вопросу. Что ж, так поступает большинстве пациентов. Присаживайтесь и постарайтесь расслабиться.
      – Ян, ты что, не узнал меня? Это же я, Эмили.
      – Эмили?! – Так, наверное, выглядят люди в состоянии сильного шока. На багровом и отечном лице неверие сменилось яростью. «Видимо, он слишком много пьет», – почему-то невольно подумала миссис Торн.
      – Да, так меня зовут с самого рождения, – согласилась она, присаживаясь на стул. Закинув ногу за ногу, женщина с удовольствием рассматривала свои туфли. – Я проехала через всю страну, чтобы взглянуть на тебя… Ну, может, и поговорить немного о кое-каких пустяках.
      – Зачем? О чем? Что ты хочешь? Что ты сделала с собой?
      – Вообще-то я ничего не хочу. У меня есть все… Просто возникло желание повидать тебя. Я сожгла все твои белые рубашки. – Женщина выжидающе замолчала, наслаждаясь произведенным эффектом. – Думаю, теперь настала моя очередь спросить… Что ты с собой сделал? У тебя такой вид, словно на тебе катались верхом. Наверное, от хорошей жизни, да? Если бы я принадлежала к числу твоих пациенток, то ни за что бы не позволила тебе оперировать себя. Твои руки трясутся, у тебя красное лицо пьяницы… Сколько у тебя лишнего веса? Фунтов сорок? А это что? Пятно на рубашке? – Миссис Торн сокрушенно покачала головой.
      – Что ты хочешь, Эмили?
      – Ни-че-го. Сколько стоит визит к тебе?
      – Сто долларов, – автоматически отозвался Ян. Женщина, выписав чек, положила его на середину стола.
      – Видишь, я даже заплатила… Сказано же – мне ничего не надо. Я просто хотела посмотреть, что с тобой сделали годы, хорошо ли они прошли для тебя. А теперь взгляни на меня… – Она встала и прошлась перед Яном, словно манекенщица на подиуме, повернулась, позволяя рассмотреть себя со всех сторон, и вновь опустилась на стул. – Ты поступил со мной ужасно… мне пришлось довольно туго, но я выжила. Наверное, тебе ничего не известно обо мне? Или кое-что слышал? – Ян отрицательно покачал головой. – Я Эмили Торн из знаменитых «Фитнесс-центров Эмили»… Мои клиники располагаются в основном на Восточном побережье, и, скорее всего, тебе не приходилось слышать о них. Теперь я зарабатываю, – она заговорщицки понизила голос до шепота, – ежегодно сумму, выраженную цифрой с семью нулями. – «Конечно, это ложь, но ему вовсе не обязательно знать об этом», – спокойно подумала женщина.
      – Хватит, Эмили. – Мужчина позвонил секретарше. Как только та приоткрыла дверь, он рявкнул:
      – Свяжитесь со Стэном Марголисом, моим прежним адвокатом в Нью-Джерси, и попросите его подробно разузнать о «Фитнесс-центрах Эмили». Сделайте это немедленно.
      Миссис Торн пожала плечами.
      – Ну, как дела? Ян, почему ты не сказал мне, что решил уехать, а послал то чертово письмо?
      – Мне не хотелось видеть твои истерики. Ты ведь обожаешь закатывать сцены.
      – Сколько у тебя здесь клиник?
      – Шесть, но это не твое дело. Я подумываю о прекращении практики. Каждый день приходится сталкиваться с манифестантами… В здание уже дважды бросали бомбы, шесть или семь раз громили кабинеты, а теперь стало еще хуже… Мне не хочется трепать себе нервы, – почти истерично выкрикнул он.
      Зазвонил телефон, и Ян поднял трубку.
      – Да, доктор Торн. Стэн! Рад тебя слышать… Отлично, отлично… Да, полно смога… Извини, у меня здесь пациентка.
      Эмили улыбнулась, заметив, как исказилось его лицо. Неужели она когда-то безумно любила этого человека?
      Ян повесил трубку. После разговора с Марголисом его невозможно было узнать.
      – Я хочу половину.
      – Половину… чего?
      – Того, что у тебя есть. Это я дал тебе возможность развернуться, так что мои требования вполне справедливы.
      – А как насчет возможностей, которые тебе подарила я?
      – Я преподнес тебе все, что только желала твоя душа, – рявкнул мужчина. – Заплати мне, и я перестану резать женщин, чтобы заработать себе на жизнь.
      – Ян, иди к черту, – спокойно ответила женщина. – Я развелась с тобой, причем давным-давно. У тебя есть совесть еще что-то требовать?
      – А дом?
      – Что ж… Я отложила твою долю на тот случай, если тебе взбредет в голову требовать свою половину. Назови время и дату, когда ты намерен вступить во владение. Теперь у меня домик на Парк-Гейт. Он, кстати, достался мне очень дешево, – солгала она. – Я дам тебе пять тысяч или… оставить их на твоем счете? Нет, ну это же надо!
      Я уж и забыла обо всем. Спасибо, Ян, за напоминание. Ну, вот… Мне пора идти.
      – Почему я должен верить тебе?
      – Ты же всегда верил. Я когда-либо обманывала тебя, Ян?
      – Хорошо, я возьму эти пять тысяч.
      – Сначала подпиши вот это… Так… И перевод тоже…
      – Выписывай чек. Что с тюльпанами?
      – А что с ними? – выписывая второй чек, поинтересовалась женщина.
      – Ты же так заботилась о них.
      – Ну, некоторое время. Там сейчас нет цветов. У меня просто не хватало времени заниматься садом. – Помолчав, миссис Торн спросила:
      – Ян, скажи мне честно… Ты счастлив?
      – Откуда человек может знать такие вещи? Эмили, ты всегда задавала глупые вопросы. – Мужчина раздраженно бросил чеки в ящик письменного стола.
      – Ты так и не спросишь меня о моей жизни?
      – Ну… Ты счастлива?
      Миссис Торн широко улыбнулась.
      – Очень… Ян, ты разбил мое сердце… Да, разбил, но оно зажило, раны затянулись. Некоторое время мне казалось, что это невозможно… Иногда приятно ошибаться. Когда мне стало понятно, что половина жизни прожита напрасно, возродиться оказалось легче… Ян, что случилось с тобой?
      – Ничего. Перестань говорить гадости!
      – А ведь ты тоже напрасно прожил свою жизнь… Тебе теперь трудно что-нибудь изменить – ты переступил грань дозволенного. Посмотри, как дрожат твои руки… Прекрати пить, пока не произошло непоправимое. Не можешь сам, обратись к психиатру. – Женщина встала и направилась к двери.
      – Эмили, неужели ты ничего не испытываешь ко мне? Все чувства просто вот так не могут умереть… Мы прожили вместе очень долго… Давай пообедаем вместе. Ты помнишь наши славные старые денечки? – В его голосе явно прорезались нотки отчаяния.
      – Ян, это я, Эмили. О чем ты толкуешь? Все мои чувства умерли давным-давно. Мне отвратительно быть рядом с тобой… Подумать только – медицинское образование… и такая внешность! Ты болван, Ян, – бросила она через плечо, выходя из кабинета.

* * *

      Доктор Торн, открыв ящик стола, рассматривал чеки, переданные ему бывшей супругой. Пора заканчивать работу и отправляться в свой больший одинокий дом, полный безделушек, приобретенных на деньги от абортов. Сняв халат, Ян облачился в спортивную куртку. В очередной раз он пожалел, что в клинике нет черного хода, через который можно выйти, не встречаясь с манифестантами.
      Направляясь к автомобильной стоянке, доктор услышал крики и вопли из толпы. Люди высказывали в его адрес явно нелестные замечания. Он поднял кулак над головой и что-то прокричал в ответ. И тут раздался выстрел. Яну показалось, он видит даже огонь, вылетающий из ствола оружия. В грудь словно ударили камнем. Мужчина пошатнулся, хватаясь руками за воздух, и упал лицом вниз.
      После этого доктор Торн уже ничего не видел и не слышал.

* * *

      Эмили, сложив вещи, ждала официанта с салатом и овощным супом, заказанными на ужин. Она собрала сумочку, которую собиралась взять с собой в самолет: через несколько часов миссис Торн собиралась лететь домой.
      Сегодняшний визит к Яну вывел ее из состояния равновесия. Бравада и дерзкая беседа с бывшим мужем не давали ей покоя. Она совершенно не понимала, зачем приехала в Лос-Анджелес. Вопрос о доме являлся лишь предлогом: с Яном иначе поступать было нельзя. Его старые привычки давали о себе знать. Чтобы навсегда избавиться от него, пришлось встречаться лично, с глазу на глаз. Теперь Эмили могла с уверенностью заявить, что ничего больше не желает слышать о мистере Торне. Если до этого момента и существовала тонкая ниточка, связующая их, то ее визит окончательно оборвал ее.