— За ним два сотовых и один проводной, — сообщил Жеглов. — Сотовые не так просто снарядить.
— Мы по-другому сделаем. Звоните полковнику Макарову, пусть они установят прослушку — у ФСБ это получается лучше, — Орнох вспомнил, как эта хитрая служба девять лет назад вычислила милькорианских агентов, и усмехнулся. — Скажите ему, будто Шурыгин — наш человек, и пусть его не трогают, только отслеживают контакты с Аркановым и Быстровым.
* * *
— Твоя родина, капитан? — принцесса с любопытством наблюдала за голубой планетой, увеличенной бортовой оптикой.
— Земля, госпожа Ариетта. Наша Земля, — Быстров искоса глянул на дочь Фаолоры и повернулся к Агафону. — Как думаешь, Аркадьевич, «Тезей» на Луне спрячем или будем сажать?
— На орбите уж точно оставлять нельзя в нашем положении — в два счета вычислят, — подняв голову, отозвался Арканов. — Пожалуй, на Луне.
— Видишь ли, мы здесь можем надолго остановиться… — Глеб задумался. — А может случиться, что нам придется срочно драпать, и тогда лучше чтобы «Тезей» был поближе. Надо бы сажать. На хозяйство в свою дачу не примешь?
— Э-э… — Агафон от неожиданности открыл рот. — Так не поместится. При всем желании на мой участок не влезет.
— Да знаю я, — рассмеялся капитан. — И ты за свои плодовые деревья горло перегрызешь. А если где с дачей поближе?
— Нет у нас таких мест, Васильевич. Если на орбитальном катере, то, пожалуйста. Но такую громаду сажать — ты меня извини!
— А я бы и «Тезей» не постеснялась прямо в Москве. Чего там — корабль красивый, и стесняться такой техники нечего, — Ваала хихикнула.
— Вот и порешили. Большинством голосов против твоего, Агафон, — Быстров перевел космолет на ручное управление и изменил курс.
— Васильевич, а может не надо Подмосковье? Осень, погода гадкая… Давай на какой-нибудь южный необитаемей остров, — оттолкнувшись от консоли, Арканов повернулся к капитану.
— Ты же мать хотел повидать. И мне надо заглянуть в свою квартиру, — Быстров побарабанил пальцами по краю панели.
— Это да… это да, — Арканов кивнул и прикрыл глаза, — Маму обязательно нужно навестить, а потом можно и на острова… — он откинулся на спинку кресла, мысли его были уже на Земле.
Луна, золотистая, темная с левого бока, сместилась вниз. Голубая планета стала вверху главного экрана и распухала на глазах. Глеб приблизительно рассчитал траекторию и скоростной режим: если с посадкой не промедлить, то они могли сесть в районе Льялово около пяти двадцати по московскому — то есть еще затемно, без особого риска, что их заметит кто-нибудь из любопытных соотечественников.
Скоро Земля разрослась на весь главный экран, прихватывая краешек бокового. Над Курилами висела плотная облачность, Восточная Сибирь походила на зеленовато-бурый ковер с блестящими ниточками рек.
О милькорианском спутнике-шпионе, контролирующем пространство возле Земли и Луны, Быстров не знал — а он проплыл всего в тридцати тысячах километрах от «Тезея», незаметный, при ближайшем рассмотрении похожий на обычный железно-никелевый метеорит. Сканер полевых флуктуаций в «камешке» зафиксировал появление звездолета; сообщение о не слишком частом событии невидимой молнией ушло в офис Орноха Варха.
Дальний разведчик, вернувшийся с космических просторов, продолжал торопливое снижение, уже почти коснувшись тончайшего флера атмосферы. Через пару минут его окутало плотное одеяло раскаленного газа. За Уралом корабль вошел в ночную тень и понесся в темноте над россыпями огней городов. Словно черное поле, усыпанное золотистыми искрами, проплыла внизу Москва. Затем звездолет резко сбросил высоту и сел в нескольких километрах от Льялово между лесом и черной гладью озера.
— Так, на сборы десять минут, — скомандовал Быстров. — Одеваться тепло — за бортом пять градусов.
— Это как? — поинтересовалась принцесса, останавливая капитана за руку.
— Это когда вода вот-вот замерзнет, — объяснила Ивала.
Войдя в каюту, Глеб облачился в несколько старомодный вельветовый костюм, накинул кожаную куртку, взял пистолет и пачку тысячерублевок. Постояв немного, вспомнил о сотовом телефоне и блокноте.
Когда он вышел к шлюзу, Ивала и Арканов с дорожной сумкой уже стояли там, ждать пришлось только Ариетту. Принцесса появилась, облаченная в темно-зеленые брюки и куртку с милькорианскими голограммкой на груди; выглядела наследница не совсем поземному, и Быстров подумал, что в первую очередь ей придется найти неброскую одежду.
— Кэп, может меня возьмете? — спросил Арнольд, угрюмо стоявший у дверей ангара.
— Извини, друг, не в этот раз, — с сожалением ответил капитан: земляне принимали андроида за известную кинозвезду, и такое внимание сейчас было недопустимым.
— А свежих журналов принесете? — Арнольд подошел ближе, с вожделением поглядывая на Ваалу.
— Если ты снова сделаешь для меня бумажные цветы, — посылая андроиду воздушный поцелуй, галиянка скруглила губы и нажала сенсор на стене.
Двери в шлюз открылись. Команда корабля, спустившись по ребристому пластику, сошла на берег покрытого туманом озера. Сырой ветер бил в лицо, в черной заводи шелестел тростник.
— И что с "Тезеем"? — Арканов включил фонарь, освещая прибрежные кусты и дельфиний нос звездолета.
— Опять утопим, — засучив рукав, Глеб активировал браслет и установил связь с бортовым компьютером.
Следуя метнальным командам Быстрова, разведчик тихо поднялся над землей, завис над срединой озера и медленно погрузился в воду. Сторожевую систему Глеб решил не включать: звездного скитальца на дне могли побеспокоить только раки и жирные караси.
— Свежо здесь и приятно, — прижимаясь к Быстрову, проговорила Ариетта. — Воздух у вас вкусный, как в северных лесах на Сприсе.
— Это здесь так. В Москве гадкий воздух, много шума и суеты. Но свой мир я очень люблю, — он взял ее под руку и повел тропкой, которую освещал Агафон.
К дачам они добрались, когда уже рассвело. Пристианка, останавливаясь, с изумлением разглядывала кирпичные коттеджи, над крышами которых клубился легкий дымок; интересовалась назначением желтой трубы, выныривавшей из земли, и фонарных столбов. А когда из дырки в заборе выбежал мохнатая псина и бросилась через улицу с лаем, принцесса схватила за рукав Быстрова и произнесла:
— Маленький свипил!
— Это собака, — со смехом пояснил Арканов.
— Шлепнуть, чтобы горло не драла? — галиянка с готовностью выхватила пистолет.
— Да ты что, госпожа Ивала! — возмутился А-А. — Нас за нее Анатольевич так отшлепает, что никакой неокомпозит не спасет. Сюда давайте, — Агафон отворил калитку, и команда «Тезея» свернула на бетонную дорожку, тянувшуюся между деревьев к двухэтажному дому с черепичной крышей.
2
В главной рубке «Хорф-6» кроме капитана и Леглуса находилось трое дежурных офицеров. На мониторах вздрагивали, окрашивались разными цветами столбики с параметрами девз-потоков. Корвет шел через гиперслои на максимальной скорости, беспощадно пожирая цинтрид, гудя энергомашинами, работавшими на пределе.
— Какие данные по следу, Орсаеас? — обратился Роэйрин к немолодому офицеру в мнемошлеме.
— След четкий. Думаю, «Тезей» вышел из гиперброска от двенадцати до восемнадцати часов назад, — отозвался пристинец, обслуживающий всевидящее "Око Арсиды".
— Проясните, капитан, как это может быть? — Леглус сузил глаза и стал похожим на хищного зверя. — Как же старый галиянский разведчик может опережать новейший корвет Присты?
— Я уже говорил: у Быстрова есть какой-то секрет, — небрежно отозвался Роэйрин.
Маркиз все больше вызывал у него неприязнь. Особенно после того, что он сделал на «Сосрт-Эрэль». Бессмысленное побоище на независимой станции, могла навлечь позор на пристианский военный флот и больно ударить по чести самой Империи. И погибших десантников, лучших своих десантников, тела которых брошены милькорианцам, Роэйрин ему не мог простить.
— Очень плохо, что у него имеются неизвестные нам возможности, — маркиз нервно заходил по рубке. — Ведь они могут достаться нашим врагам. «Тезей» обязательно должен быть уничтожен. Почему вы выпустили его из системы Шеоир?
— Я внятно вам объяснил, господин маркиз: когда «Тезей» проходил вблизи от нас, вы еще находились на станции — без вас я не мог принять решения по его уничтожению. И ни за что бы не принял — мы были в границах ответственности независимой станции, и я не посмел бы нарушить закон.
— Это отговорки, капитан. Вы не имели права выпускать "Тезей", — резко повернувшись, Леглус направился к своей каюте.
Он понимал, что Роэйрин прав, но последнее время командир корвета вел себя слишком своевольно и позволял себе нелесные высказывания об операции на «Сосрт-Эрэль». Капитана следовало приструнить, а по прибытию на Присту как следует наказать.
Войдя в каюту, Леглус устроился за выдвижным столиком. Сидел несколько минут без движений, глядя на живую голограмму с видом на Сады Ора. Затем извлек из ящика две блестящих капсулы размером с крупное яйцо сиэстра. В одной из них содержалась информационная копия мозга Быстрова.
— У вас есть секрет, господин Быстров? — с усмешкой прошептал он, поглаживая полированый металл. — Нет, не думаю… Все ваши секреты в моей правой руке.
* * *
На даче Арканова решили задержаться до десяти утра: позавтракать, отогреться и вызвать такси. Пока Агафон готовил свои фирменные макароны с тушенкой, Глеб принес березовые дровишки и разжег камин. Едва за чугунной решеткой заплясал огонь, в гостиной сразу стало уютнее. Скоро на круглом столе между небрежно растравленных тарелок появилась кастрюлька с пахнущей поземному пищей.
— Может Шурыгину позвонить? — предложил Арканов, раскладывая желтовато-тусклые макароны с кусочками мяса. — И такси не потребуется. Он нас в Москву на своей «Волге» с радостью. Тем более, сегодня пятница — с работы отпросится без проблем.
— Вот этого не надо, Аркадьевич. Не надо человека от работы отвлекать, и светиться здесь по друзьям-знакомым тоже не надо, — Быстров укаткой посмотрел на принцессу, поедавшую отнюдь не королевское блюдо с аппетитом. — Тебе не терпится знать, какие у него успехи после того, как ты ему нашептал секрет электрогравитации?
— Э-э… да, — признался А-А, позвякивая вилкой. — И просто хочется видеть хорошего человека.
— Твой хороший человек с этой идеей еще не один год провозится, — заметила Ваала. — Хотя и меня на него было бы интересно посмотреть.
— Лично я, если бы такую идею мне толково преподнесли, за пять-семь месяцев довел ее до опытного устройства, — заметил Арканов. — А Сашка, он — голова.
— Ты же ему идейку только намеками, намеками, — с издевкой напомнил Глеб.
— Ну да. Только намеками достаточно ясными. И схемку из рыбьей чешуи выложил — мы тогда пиво пили с воблой, — Агафон встал, собирая пустые тарелки, и скоро вернулся с чайником.
— Давай, Аркадьевич, сначала в Москву: решим текущие вопросы, обдумаем, где нам надежнее спрятаться, а потом — Шурыгин, — Быстров пододвинул Ариетте чашечку с пахнущим смородиной чаем.
— Глеб Васильевич, а нельзя, сначала Шурыгин… — А-А вытащил из буфета банку вишневого варенья. — А потом…
— Нельзя. Тебе что так неймется? И чего там с вареньем стоишь? Ее Высочество ждет обещанного вишневого, — Быстров, увидев на лице Арканова глубокое огорчение, заскрипел рассохшимся стулом и сказал: — Ну, позвони ему, позвони, узнай как дела, если такое неуемное любопытство раздирает. Только варенье давай сюда.
Стукнув банкой об стол, Агафон направился на кухню за телефоном. Скоро оттуда донесся его приглушенный и возбужденный голос.
— Жаль, что катер не починили, — сказала Ивала, попивая маленькими глоточками чай. — На ваших колесных машинах мне не очень нравится. А госпожа принцесса от колесной техники будет вообще в шоке.
— На Сприсе я бывала не в очень комфортных условиях, — смакуя вишневое варенье, ответила Ариетта. — А дикие места я очень люблю. И большие города мне тоже интересны.
— Ну, приедет он сейчас, — выглянув из кухни, сообщил Арканов и, натолкнувшись на строгий взгляд капитана, пояснил: — Васильевич, я его не приглашал. Напротив — сказал, что мы с дальней дороги и очень устали. А он же настырный: говорит, мол, сейчас приеду с бутылкой, усталость снимать.
— Ну вот вам и такси на Дубровку… — Быстров встал из-за стола и закурил у приоткрытого окна. — Послушай, Агафоша, я его видел всего два раза мельком. Что он за человек? Надеюсь, он в курсе наших звездных дел? Или ты не только Петю Маркина в зеленых человечков посвятил?
— Человек он очень хороший. Душа-человек, ну и тела немного есть. А про звездные дела ничего не знает — клянусь. Он думает, что я докторскую защитил и махнул заграницу, — объяснил Арканов, нервно вертя в руке телефонную трубку. — Для него я работаю то в Лондоне, то в Массачусетсе, а здесь бываю так, наскоками на несколько месяцев. Последние года четыре я с Сашкой вообще не виделся за исключением случая, когда пиво с воблой, и еще разок.
— И что мы ему теперь объясним, если он, как ты говоришь, человек неглупый? Что он подумает, глядя на наших дам? — Глеб затянулся и стряхнул столбик пепла в цветочный горшок. — Госпожа Ариетта по-русски и полслова сказать не может, а если он глянет внимательно в лучистые глазки Ивалы, у него сразу припадок случиться.
— Вы меня заинтересовали, — рассмеялась галиянка. — Что же за нервный такой мужчинка, если мой невинный взгляд способен лишить его чувств?
— Мы просто все объясним. Скажем, что госпожа Ариетта обычная иностранка. А Ивала Ваала носит контактные линзы, нынче модные в Лондоне, — предложил хозяин дачи.
Шурыгин приехал около десяти. Ивала первой заметила рослого молодого мужчину в расстегнутой куртке, идущего по бетонной дорожке. Он ворвался в гостиную вместе с осенним ветром и каплями дождя. Небрежно поставил на тумбочку пакет с бутылкой коньяка и съестным. Обнял Арканова и крепко пожал руку Быстрову.
— Шурыгин. Саша, — представился гость принцессе, закинул чуприну русых волос, все время спадавших на лоб, и повернулся к Ивале.
— Как приятно. Ивала Ваала, — назвалась галиянка, приблизившись на шаг и заглянув в его теплые карие глаза.
Шурыгин на мгновенье замер, разглядывая притягательное лицо незнакомки, волосы с платиновым отблеском, потом переспросил:
— Ивала как?…
— Ивала Ваала. Правда необычное имя? — с легкой издевкой поинтересовалась галиянка. — Я как бы иностранка. И госпожа Ариетта — иностранка. По-русски она совсем не бум-бум. Так что если у вас какие-нибудь к ней вопросы, спрашивайте меня.
— А если по-английски? Немного по-испански могу, — Сашка, отвлекшись на миг, зашелестел пакетом, доставая коробку конфет и пузатую бутылку "Арарат".
— Бесполезно, — отозвалась Ивала, помогая ему извлечь дары. — Разве что на хинди можете попробовать.
— Александр Владимирович, ты бы не суетился с этим, — Глеб постучал пальцем по бутылке. — У нас на сегодня кое-какие дела намечены, и пить с утра не хотелось бы.
— В Москву нам, Сань, надо, — пояснил Арканов. — Мне маму повидать, Васильевичу в квартиру заглянуть. И по магазинам, и всякое разное.
— Так ребята… — Шурыгин выпрямился и горящим взором обвел команду "Тезея". — Я вас куда надо отвезу. До понедельника я в свободном полете. Три месяца то в институте безвылазно, то со своими делами, пора бы и развеяться. Поехали?
Глеб с укоризной глянул на Агафона и неопределенно мотнул головой.
— Поехали! — решилась галиянка, возвращая коньяк в пакет.
Собрались быстро. Арканов запер входную дверь, и все погрузились в белую «Волгу». Ариетта с интересом поглядывала на нелепую приборную панель (что-то похожее она видела в мнемофильмах по древней истории), прислушивалась к ворчанию мотора, потом успокоилась и смотрела в окно на проплывавшие мимо коттеджи, капли дождя и мокрые деревья. Сашка, поддавливая педаль газа, говорил без умолку о лаборатории, новом руководстве и реорганизации в "Микроэлектронных решениях". А когда Агафон осторожно задал ему вопросы по судьбе своих идеек, Шурыгин как-то сразу замолчал. Вздохнул, два раза вздохнул, обернулся и произнес:
— Безумные мысли ты мне, Аркадьевич, тогда преподнес. Настолько безумные, что я много ночей не спал. Довел себя до полного отупения. Мне даже мерещится кое-что начало: зеленые человечки и эльфы с отрезанными ушами. Но потом я понял, что можно создать штуку, которая на самом деле будет работать. И все наши самолеты, ракеты… Эх! — он прихлопнул по рулю. — Потом я тебе расскажу. Нашим дамам и Васильевичу это вряд ли интересно. А с тобой мы вечером поговорим. Еще как поговорим!
— Господин Шурыгин, — томным голосом сказала Ивала, облокотившись на водительское сидение. — Позволите вечером мне участвовать в вашем разговоре. У меня тоже есть кое-какие соображения по динамическому изменению гравитационных полей. А ровно вчера мне приснилась конструкция вакуумно-энергетической установки.
Быстров, засопев, толкнул в галиянку в бок, Шурыгин обернулся и едва удержал машину на мокром шоссе.
Когда проехали Химки, Сашка спросил:
— Куда направимся, Глеб Васильевич? Если вам сначала по магазинам, то за Речным вокзалом у меня товарищ — совладелец цивильного супермаркета.
— Давай-ка сначала на Вятский переулок, — попросил Быстров. — Это в Савеловском районе. Нас с дамами высадишь, а потом Аркадьевича отвезешь к маме — это по пути.
— Верно, — согласился Агафон. — Я после обеда управлюсь и к тебе, Васильевич, подъеду. Кстати, займи мне немного денег. Рублей пятьсот.
Быстров вытащил из пачки десять тысяч и, пресекая возражения, сунул Арканову в нагрудный карман. Потом подумал, что на Земле они пробудут долго, и ему потребуется поменять экономки на рубли и доллары. Недалеко от Таганки жил один беглый пристианец, который занимался обменом галактической валюты.
Шурыгин остановил возле газетного киоска. Выйдя из машины, Глеб подал руку Ариетте и наклонился, чтобы принять сумку у Ваалы.
— Глебушка, а я с Аркадьевичем дальше поеду. Ничего? — галиянка улыбнулась краешком губ. — Пока Агафон будет занят, меня господин Сашка по Москве покатает.
— Да, да, — с джентльменской готовностью подтвердил Шурыгин. — Я гостье город покажу.
— Ну как знаете, — отозвался капитан. — Только долго не разгуливайте.
Когда «Волга» отъехала, за ней тронулся старенький синий Опель, останавливавшийся невдалеке.
— В этой куртке нельзя здесь ходить, — Быстров привлек к себе принцессу, поглядывая на светящуюся голограмму с рекламой туров по экопланетам Милько.
На них уже уставилась пожилая женщина в шляпке и молодежь, курившая на остановке, мигом прекратила оживленный разговор.
— Идем, рядом магазин, подберем что-нибудь земное, — Глеб увлек пристианку к дому с длинным рядом витрин.
3
С двумя сумками полными покупок Быстров поднялся на четвертый этаж. Ариетта, следуя за капитаном, несла объемистый пакет с приглянувшимися ей нарядами. Остановившись у серой сейфовой двери, землянин зазвенел ключами и впустил принцессу в свое жилище.
Квартиру из шести комнат на двух уровнях Глеб приобрел не так давно и почти в нее не заглядывал. Порядок здесь поддерживал небольшой хозяйственный робот боруанской системы, похожий на четырехрукого Чебурашку, шустрый и забавный.
— Добрый день, хозяин! — пролепетал он, выбежав из кухни на кривых ножках.
— Тепа, я же говорил: никогда не выскакивай в прихожую, если я пришел не один — ты можешь испугать гостей, — с нарочитой строгостью сказал Быстров.
— Но мне же скучно, хозяин! Ты обещал приехать в августе. А сколько уже прошло этих августов! Пыль, кстати вытер. Девятьсот шестьдесят три раза. Во всей квартире! — Тепа, подтверждая важность сказанного, поднял толстенький пальчик. — Влажную уборку делал, воду в аквариуме менял и рыбок кормил. Две сдохли по неизвестным причинам. В холодильнике пусто, перегорели лампочки в бра нижней спальни. Телевизор работает — смотрю каждый день.
— Какая прелесть! — рассмеялась пристианка. — Будем знакомы — Ариетта, — она потрепала его по курчавому чубчику.
— А я — Тепа. Хотите, вам обувь почищу и высушу? — с надеждой он глянул глазками-пуговками на принцессу. — И вам на ноги, — он юркнул к низкому шкафчику, вернувшись с пушистыми тапочками. — Вот!
— Пожалуйста, обувь почисти и высуши, — ответил за наследницу Глеб. — И разбери сумку с продуктами, — о протянул ту, что держал в правой руке, с другой прошел в гостиную.
— Здесь твой дворец? — Ариетта вошла, оглядывая резную мебель, занимавшую дальний простенок, голубые с бирюзовым рисунком стены и причудливую люстру, похожую на соцветие весенних джад.
— Нет, поскромнее. Назовем это — резиденция. Простому капитану не положен дворец, — Быстров улыбнулся, наблюдая, с каким интересом пристианка разглядывает посуду за стеклом, безделушки с Африки и Новой Зеландии, и направился в другую комнату.
Наследница последовала за ним и остановилась у стены, на которой висело множество фотографий в деревянных и бронзовых рамках.
— Это ты? — спросила она, коснувшись пожелтевшего фото, где возле боевого «Яка» стояло несколько людей в летной форме.
— Я, — Быстров кивнул, и по спине у него прошел холодок, словно откуда-то с прошлого дохнуло ветром воспоминаний.
Несколько этих фотографий были особо дороги ему. Они — немногое, что перешло из прежней жизни, когда звезды казались безумно далекими, манящими искрами. Эти снимки, как три ордена и летный шлем, стоявший на полке достались от Сереги Гурова. Глеб навестил его, когда тому исполнилось семьдесят шесть, и выглядел Гуров глубоким стариком, а Быстров, едва не пустив слезу, вынужден был врать ему, что, мол, является родственником настоящего Глеба Васильевича Быстрова. Они выпили в тот день по три рюмки, Серега курил и вспоминал, вспоминал о себе, войне, родном истребительном полке. Потом вспоминал о своем друге Быстрове, который на самом деле не погиб в насквозь прошитой осколками машине, а живехонький и по-прежнему молодой стоял перед ним. Тогда Гуров, глядя на него, расчувствовался и все восклицал: "Как похож! Ну надо же! Наш вылитый Глеб!". А через два дня, Сереги не стало. Гуров, пожалуй, для Глеба был последний близкий человек из прошлой жизни.
— А это мой самолет, — землянин ткнул пальцем в соседнюю фотографию, где виднелось полфюзеляжа другого «Яка» со звездочками под фонарем. — Что-то вроде вашего флаера. Я должен был погибнуть на нем, но меня спасла Олибрия. Я видел яркий свет и ее в ореоле. Думал, что уже умер и передо мной стоит ангел. Сверкающий ангел в ослепительных всполохах и такой же ослепительной красоте.
— И ты был предан ей до ее последнего дня. Я краешком знаю вашу историю. Если я когда-нибудь стану императрицей… — принцесса прошла до полок с диковинными минералами далеких планет, блестевших разными оттенками в свете яркой лампы, вернулась к Быстрову и положила руки ему на плечи. — Если я когда-нибудь стану императрицей, ты будешь предан мне, как ей?
— Я верен каждому, стал мне другом, — после некоторого молчания проговорил Быстров.
— Извини, я не имею права что-то требовать. Олибрия тебе когда-то спасла жизнь. А со мной другая история: ты спас жизнь мою, выдернул ее из тоскливого сприсианского плена. За те немногие дни, что мы вместе, я увидела и узнала больше, чем за все прошлые годы. Представляешь, ведь я не была нигде кроме Весириса, Совен и Присты? И то — тайком, скрывая свое имя и пряча глубоко в сердце свои желания.
Глядя на ее лицо, очерченное особой пристианской красотой, в глаза, похожие на две капли неспокойного зеленовато-стального моря, Быстров снова задумался: от чего же Фаолора столько лет скрывала дочь? Может, императрица опасалась, что после того как она представить ее, у наследницы как-то непредсказуемо проявятся гены отца. И Фаолора ждала, ждала, пока ее затянувшееся ожидание не прервала неожиданная смерть. Быстров слегка обняв принцессу, разглядывал ее, стараясь понять, что ее отличает от бесконечного числа людей, населяющих сотни планет галактики. И чувствовал, что его влечет к этому будто бы не совсем человеческому существу властная и таинственная сила, похожая на ветер, толкающий ночного путника по неизвестной дороге. Может быть, это был ветер грядущего, будущих потрясений, радостей или бед, ветер которым управлял древний бог с именем Ариет, по вере пристианцев плетущий среди звезд свою сеть Судьбы.
Он поцеловал ее, и наследница ответила как всегда жарко, рассмеялась, освободившись из его рук, и подошла к полкам. Осторожно потрогала искрящийся минерал с Цебры, потом так же осторожно взяла старый летный шлем Быстрова и надела его.
— Мне идет, господин капитан? — она хохотнула, расправляя темно-каштановые волосы, выбившиеся из-под убора, и вспомнила о множестве земных нарядов, купленных полчаса назад. — И где я могу это примерить? — Ариетта подняла с кресла тугой пакет.
— Наверху три комнаты, — Глеб указал на винтовую лестницу. — Выбери, какая понравится и располагайся там. Возможно, мы останемся здесь на несколько дней, и тебе лучше устроиться со всем удобством.
— Переоденусь и тебя позову, — принцесса поспешила наверх, шелестя полиэтиленом.
Она позвала нескоро, наверное, перемерев все костюмы и платья. Большинство из нарядов были хороши и не уступали красотой и элегантностью изделиям, продававшимся на "Сосрт-Эрэль".
Когда Быстров вошел в просторную спальню, Ариетта стала перед трюмо и разглядывала себя в зеркало. Синее с дымчато-серыми полосками платье на ней смотрелось эффектно и совсем по земному. На полу, на кровати и кресле валялись другие одежды с блестящими этикетками Armani, Roberto Cavalli и Emanuel Ungaro, разорванные пакеты, колготки и нижнее белье, с которым пристианка, возможно, не знала что делать.
— Очень идет, Ваше Высочество, — признал Быстров. — Но боюсь, что в этом наряде с тебя не будут сводить глаз.
— Тогда сними его, — Ариетта повернулась к нему, в ее глазах мелькнул воинственный блеск.
— Это было бы кощунством, — проговорил землянин.
— Помнишь, когда ты стоял над раздетой галиянкой, я сказала, что убила бы тебя, если бы ты так разглядывал мое тело? Теперь я хочу, чтобы ты видел его, — дочь Фаолоры приблизилась к нему, протягивая руку. — Я хочу, чтобы ты его трогал.
— Боюсь, что теперь и угроза убийства не остановит меня, — Глеб медленно расстегнул три пуговицы на ее спине, поднял низ платья, освобождая ее стройные ноги.
Он хотел что-то сказать, но Ариетта закрыла его рот поцелуем. Ее маленькие пальчики быстро справились с застежками на его рубашке. Раскрасневшись и тяжело дыша, она откинула с лица волосы и победно взглянула на землянина.
— Ты очень красива, дорогая моя госпожа, — прошептал Быстров, подняв ее и опустив на кровать.
— Почему ты не говорил мне этого раньше? Почему? — она прикрыла глаза и сжала губы, когда он поцеловал ее грудь.
— Потому… — прошептал капитан, гладя кончиками пальцев шелковистую кожу. — Потому что не хотел сам себя дразнить.
— Ты трус, — тихо произнесла принцесса, разводя ноги и отдаваясь его ласкам.
Вместо ответа Быстров с нежной силой сжал ее, и Ариетта шумно выдохнула от его проникновения, болезненно-сладкого ощущения, наполнившего ее всю.
Дочь Фаолоры чувствовала усиливавшийся пульс в висках и то, как в сердце рождаются опасные, сильные толчки. Они разливались по всему телу, растекались тонкими вибрациями, и каждую клеточку словно пронзал электрический заряд. Какой-то частицей сознания пристианка подумала, что находится на той кованой грани, которую она называла «потрясение» и сейчас может произойти то, что уже происходило несколько раз — из нее родиться чужое существо. Она вскрикнула, изгибаясь под своим любовником, мотнула головой и почувствовала горячую, сотрясающую волну.
— Капитан… — прошептала Ариетта, сдавливая землянина. В ее голове мелькнула мысль, что если бы Быстров сейчас сделал то, что вытворял с ней корсар Иорис Коалн, то это было бы приятно.
Глеб лежал неподвижно, глядя в потолок. На трюмо тикали маленькие часики, а свет, проникавший сквозь красную штору, окрашивал спальню медным отблеском.
— Ты делал это… — принцесса, опираясь на локоть, повернулась к землянину, — с Олибрией?
— Почему ты спрашиваешь? — каверзный вопрос пристианки снова застал его врасплох.
— Хочу знать, была ли она счастливой женщиной, — наследница повела ногой, отттягивая покрывало.
— Кроме меня у нее было много мужчин, — Быстров намотал на палец ее локон и поцеловал ее в губы.
— А меня… — Ариетта хотела сказать, что ее первым мужчиной оказался мерзавец Коалн, но вместо этого качнула головой и прошептала. — Я тебе оставила синяки. Вот, — пристианка провела пальцем по его шее. — Было больно?
— Нет, Ваше Высочество. Я чуть не задохнулся, но мне было очень хорошо.
— То-то же, — дочь Фаолоры высунула язык и, наклонившись, провела по груди капитана.
— Ариетта, ты можешь сказать мне одну вещь. Только честно? — гладя ее волосы, спросил Быстров.
Она с блаженством промурлыкала в ответ.
— Как ты смогла освободиться от агентов Холодной Звезды? — Глеб повернул ее лицо к себе. — Прежняя твоя версия, будто ты, обманув их, убежала, мне не слишком нравится.
— Хочешь знать правду?
— Да.
— Боюсь, что ты не поверишь в эту правду, а если поверишь, она тебе не понравится, — лицо наследницы помрачнело. — И зачем ты затеял этот разговор сейчас, когда нам двоим было хорошо без тез тех неприятных воспоминаний?
Быстров молчал, глядя в ее серо-зеленые глаза, где будто сверкнула сталь.
— Хорошо, я доверюсь тебе, Глебушка. И кому, если не тебе, — пристианка откинула покрывало и села капитану на живот. — Я убила тех, что везли меня в сфероиде. Веришь?
— Троих опытных, вооруженных мужчин?
— Если бы их даже было вдвое больше, я бы убила всех. Я — ненормальная, господин капитан, — Ариетта отвернулась к окну. — Иногда, когда я слишком волнуюсь или злюсь, на меня находит что-то… Я не знаю, как это назвать и как тебе объяснить… В меня вселяется невероятная сила, толчками исходит из сердца, потом мутнеет в глазах и слышится какой-то странный звук. Я в эти минуты не помню себя. Такое едва не случилось сейчас, — она потрогала синяки на плече землянина и шее. — Ты это должен был почувствовать.
