Украденные мгновения

Утром Харли проснулась с улыбкой на губах. Она медленно раскрыла глаза и увидела, что Дункана рядом с ней нет. Остатки сна мгновенно исчезли. Она подскочила на кровати, испуганно озираясь по сторонам, но в спальне Дункана не было.

Ее сердце сжалось от неясного предчувствия, когда она позвала его дважды и не получила ответа.

Но тут Дункан появился в дверях, ведущих в гостиную. Он был босиком, в черных джинсах и футболке. Его черные волосы растрепались, а глаза были какие-то потухшие.

— Ты что-то рано проснулась, — безо всякого выражения произнес Дункан.

Было видно, что он напряжен, его лицо напоминало маску. Он даже не подошел к ней, не обнял, не поцеловал и не пожелал ей доброго утра. Харли замерла в оцепенении.

— Что-то случилось? — прошептала она, натянув на себя одеяло.

— Прошли две недели, Харли. Твой отпуск закончился.

Внезапно она поняла, что вся дрожит, и какое-то мгновение не могла говорить, ей не хватало воздуха.

— Отпуск закончился, — повторила она, словно в этих словах был тайный смысл, известный лишь им двоим.

— Пришло время проститься. Ты должна начать свою собственную жизнь, — тихо проговорил Дункан.

Харли все поняла. «Вот почему в последние дни он стал таким замкнутым», — подумала она.

— Я всегда знала, что в один прекрасный день я тебе надоем, просто мне казалось, что это случится чуть позже. — Слова давались ей с большим трудом. — Но я не графиня Пишо. Или я у тебя была так — для разнообразия, а сейчас ты решил, что тебе со мной скучно и можно поискать кого-нибудь мне на замену? Нет-нет, не надо ничего говорить — я сморозила глупость. Ты меня больше не любишь, теперь я это поняла.

— Харли…

— Нет, все нормально. Я ждала, что рано или поздно это случится, — упавшим голосом произнесла она. — Я не буду устраивать тебе сцен. Не хочу выставлять себя в глупом свете. Разве я могу тебя заставить вновь меня полюбить, если между нами все кончено?

— Харли, да замолчишь ты наконец? — рявкнул Дункан.

Она подпрыгнула на кровати, изумленно уставившись на него. Ишь как разозлился!

— Дело не в том, люблю я тебя или нет, — продолжил он. — Просто ты собиралась отдохнуть всего две недели. Сегодня они заканчиваются. Теперь тебе надо лететь в Лос-Анджелес для записи нового альбома.

Харли скрипнула зубами.

— Это ты так решил?

— Нет, именно так ты планировала. Я просто не хочу, чтобы ты нарушила свой график и сорвала контракт.

Харли не сводила пристального взгляда с его каменного лица. Затем она выскользнула из-под одеяла и накинула на себя зеленый халат. Ее сотрясала дрожь. Можно было подумать, что у нее приступ лихорадки.

— Я и не подозревала, что тебя интересует мой график работы в Лос-Анджелесе. В любом случае мы хорошо развлеклись, хоть наш летний роман и был коротким.

Ей показалась, что он изощренно над ней издевается.

— Ты хочешь сказать, что я была тебе нужна только для развлечения?

— Нет, все наоборот — это ты должна воспринимать меня как временное увлечение.

Поначалу она ничего не поняла и удивленно заморгала, а затем взорвалась.

— Кто тебе это сказал, а?

— Я детектив. Я сам умею делать выводы.

— В таком случае, ты ошибся. Да и вообще, как ты осмелился решать за меня, что мне нужно, а что нет? Что ты о себе возомнил? Навязываешь мне то, чего я не хочу. Нет уж, Дункан, я сама буду за себя решать.

— Харли, — нравоучительным тоном начал Дункан, — в течение девяти лет у тебя не было романов, ты не встречалась с мужчинами. Как только ты стала свободной, что ты сделала? Ты стала встречаться со мной. Я — твой первый любовник. Но впереди тебя ждет новая жизнь, ты добьешься в ней успеха. Не нужно большого ума, чтобы догадаться, что у тебя появится много новых знакомых, с кем-то из них тебе захочется установить близкие отношения.

— Знаешь, — встав в угрожающую позу, она начала медленно к нему приближаться, — иногда у меня возникает желание треснуть тебя кулаком по башке.

— Это понятно: я всегда прав, а тебя это злит.

— Неправда, — пронзительно крикнула она, дрожа от негодования. — Знаешь, что я тебе скажу? Даже когда ты понимаешь, что не прав, ты никогда в этом не признаешься. А почему? Да потому, что ты упрямый осел. Ты для меня больше, чем мимолетное увлечение, я тебя люблю. Ты стал частью меня. Я бы хотела всегда быть с тобой рядом. Эй, ты меня слышишь? Я тебя люблю.

Ей показалось, что на какое-то мгновение ей удалось пронять Дункана — его каменное лицо дрогнуло. Однако он сразу же вернул себе серьезный и мрачный вид. Но Харли было достаточно того, чтобы понять, в каком отчаянии он находится. Если бы Дункан действительно хотел с ней расстаться, он бы и разговаривать с ней не стал, а просто выставил за дверь.

— Дункан, — тихо сказала Харли, нежно проведя ладонью по его щеке. — Неужели ты думаешь, что тебе удалось бы затащить меня в постель, если бы я тебя не любила?

Он торопливо сделал шаг назад, уклоняясь от ее руки.

— Первая интимная связь всегда кажется волнующей и неповторимой, — не сдавался Дункан. — А на самом деле страсть и чувства, которые ты испытываешь, быстро проходят.

— Ты, конечно, в вопросах любви очень искушен, у тебя было много женщин. Однако то, что было между нами, это совсем другое. Я не похожа на твоих бывших любовниц. Во мне ты нашел родственную душу.

Он было протянул руку, чтобы прикоснуться к Харли, но внезапно передумал, и она безвольно упала.

— Я стал твоим первым любовником, но не последним.

Ей захотелось пронзительно завопить.

— Послушай, я уже давно не наивный и невинный ребенок. Когда мы познакомились, я была девственницей, ну и что из того? В старших классах я встречалась со многими парнями. Я знаю разницу между плотским вожделением и страстью влюбленных. У меня было много романов. Бойд не подпускал и близко тех, кто проявляли интерес ко мне как к женщине, но за девять лет я познакомилась с сотней мужчин. И ни один из них, слышишь, ни один меня не взволновал, не заинтересовал, не возбудил так, как ты. Ни один из них не показался мне таким привлекательным с первого взгляда, как ты. Я почти сразу поняла, что ты — моя любовь, любовь на всю жизнь. С тех пор моя уверенность в этом только растет.

— Харли, посмотри на меня — я же не тот человек, который тебе нужен.

— Чушь.

Дункан из последних сил пытался защищаться.

— Тебе нужен человек солидный, надежный, на которого ты бы могла полностью положиться, довериться, а не такой легкомысленный тип, как я. Все мои любовные связи длились не больше одной недели.

— Ответь мне, дурья твоя башка, давно ли ты это выдумал? Ты всю жизнь прожил, мечтая о счастье. Теперь ты можешь больше не терзать себя, потому что нашел меня. Именно я дам тебе счастье, о котором ты мечтал. Мне об этом сказала Эмма, да и я в это свято верю.

— Не в том дело, — сказал Дункан. Он спрятал руки за спину, чтобы Харли не заметила, как они дрожат. — Ты абсолютно правильно поступила, сбежав из заточения, в которое попала по воле Бойда Монро. Я рад, что ты нашла в себе силы его уволить и решила жить так, как считаешь нужным. Ты узнала, что такое вольная жизнь и самостоятельность. Но это лишь начало. Пойми, твое сердце и душа требуют большего, мы оба это знаем. Харли, ты должна самостоятельно добиться успеха в своей новой жизни, без помощи или опеки других людей, которые так или иначе будут влиять на твои решения. Энни Мэгвайр была права: она сказала, что тебе нужна полная свобода, и я не вправе тебе мешать. Именно поэтому я хочу, чтобы ты сегодня уехала.

Впервые за все время разговора Харли испугалась, что не сможет его переубедить и прекратить это безумие. Ей надо было быстро что-нибудь придумать. Она начала нервно расхаживать по комнате, но затем остановилась и пристально посмотрела на Дункана.

— Вот уже прямо сейчас ты заставляешь меня делать то, чего я не хочу. О какой свободе ты говоришь, черт побери! Я сама могу решить, где, как и с кем мне жить. Может, хватит играть в эдакого благородного вершителя чужих судеб, изображать из себя всемогущего Бога? Может, ты все же поверишь, что я тебя люблю, что хочу быть рядом с тобой и что моя жизнь без тебя невозможна?

Дункан криво усмехнулся.

— А если у меня такой комплекс — играть роль Бога? Ты проклянешь все на свете, когда будешь вынуждена ежедневно по любому поводу со мной спорить.

Харли открыла рот, но не нашла, что сказать.

— Если ты останешься со мной, — тихо продолжил он, — то распрощаешься со своей вольной жизнью.

— Гореть тебе в аду, Дункан! — с горечью воскликнула Харли.

— Непременно, — кивнул он.

В отчаянии она смотрела на него, стараясь проникнуть взглядом в самую душу. Харли затаила дыхание, когда поняла, что ей удалось немного поколебать его уверенность в своей правоте. В его глазах она увидела одновременно страх и слабую надежду, которые он так тщательно старался от нее все это время скрывать. Он действительно был уверен в том, что она не будет с ним счастлива.

— Будь ты неладен, Дункан! — в сердцах сказала Харли. — Ведь я же вижу, что ты меня тоже любишь. Скажи мне правду, это так? Отвечай же?

— Харли…

— Бог ты мой, — она изумленно на него посмотрела. — И все это время ты меня обманывал, скрывая свои чувства? А я уже было поверила, что ты меня не любишь, и лихорадочно соображала, что мне делать. Ведь я хочу только одного — быть рядом с тобой, с человеком, который меня любит.

— Я никогда не говорил, что тебя люблю, — заявил Дункан.

— Говорил, много раз говорил, — радостно сказала Харли. — И когда мы занимались любовью в этой спальне, и когда мы с тобой просто разговаривали. А твой взгляд? Он был красноречивее любых слов. А когда мне было тяжело, ты меня поддержал и выручил. Без тебя я бы ничего не смогла сделать в этом городе. Даже сейчас я вижу, что ты меня любишь. Только любящий мужчина может ради счастья свой любимой пожертвовать своим личным счастьем.

— Неужели ты упустишь шанс начать новую жизнь? — с беспомощным видом спросил Дункан, исчерпав все свои аргументы. — А для чего тогда ты сбежала от Бойда? Помнишь, при нашей первой встрече ты сказала, что хотела выяснить, сможешь ли одна, без чьей-либо помощи устроить свою жизнь. Харли, пришло время это проверить. Займись своей карьерой. Тебя ждут новые альбомы, поездки, выступления, новые встречи, — одним словом, узнай жизнь.

«Господи, как я его люблю», — вздохнув, подумала Харли, а вслух сказала:

— Вот уж не думала, что настанет такой день, когда я буду в одно и то же время так сильно счастлива и так глубоко несчастна.

— Ты счастлива? — удивился Дункан. Тихо рассмеявшись, Харли нежно погладила его по щеке.

— Конечно. Ведь ты меня любишь.

— А почему ты несчастна? — затаив дыхание, спросил он.

Ее сердце перестало биться. Сейчас она скажет фразу, после которой будет поздно отступать.

— Ты оказался прав: я сейчас сложу свои вещи и уеду, чтобы самостоятельно устроить свою жизнь.

Дункан тяжело вздохнул.

Грусть стеснила ей грудь, когда она откинула с его лба прядь волос.

— Дункан, ты, конечно, не Бог, но ты прав. Ну не совсем, а по большей части. Мне кажется, что я действительно должна себе кое-что доказать. Главное, найти свое место в музыке, начать с нуля и сделать себе новое имя. Бойд в этом мне уже не поможет. Кроме того, я тебе докажу, что для меня главное в жизни — наша любовь. Не знаю, сколько времени мне на это потребуется. Как долго я должна быть одна, чтобы и ты наконец это понял?

Харли пристально посмотрела на Дункана. Он же не верил, что она когда-нибудь к нему вернется, если сегодня его покинет.

— Полгода, — ответил Дункан.

— Что ты такое говоришь? Сжалься надо мной — одного месяца вполне будет достаточно.

— О чем ты? За месяц ты даже не успеешь соскучиться. Пять месяцев.

— Два.

— Четыре.

Харли задумалась. За это время она должна многое сделать. Конечно, она будет по нему скучать, но придется научиться терпению.

— Договорились. — Она протянула ему руку. Он с сомнением на нее покосился, но затем пожал. Между ними вновь установился тот магнетический контакт, который возникал всякий раз, когда они прикасались друг к другу. Дункан попытался выдернуть свою руку, но Харли держала ее крепко.

— Подожди-подожди, мы еще не обо всем договорились, — решительно заявила она. — Когда пройдут эти четыре долгих месяца и я вернусь, не вздумай мне сказать, что все еще сомневаешься в моей любви, понял? С того времени мы всегда будем вместе.

— Безусловно, моя принцесса.

Со вздохом сожаления Харли выпустила его руку.

— Дункан, ты самый невыносимый человек, которого я когда-либо встречала.

— Не сомневаюсь, что именно поэтому ты в меня и влюбилась.

— Ах так! Ты хочешь, чтобы я тебе сказала, почему я тебя люблю?

— Нет!

— Боишься правды? Ну ладно, я промолчу и буду вести себя тихо, но при одном условии.

— Каком? — Дункан подозрительно на нее посмотрел.

— Прямо сейчас и прямо здесь ты скажешь, что любишь меня.

— Харли…

— Дункан, без этого я не смогу прожить эти четыре месяца, — сказала она.

Он не торопился с ответом, и Харли вдруг испугалась, что своей настойчивостью испортила что-то в их отношениях.

— Хорошо, — тихо произнесла она, проведя кончиками пальцев по его губам. — Молчи, не надо слов. Я и так знаю, что ты меня любишь. Мне пора упаковывать вещи.

— Харли! — Он схватил ее за руку, когда она повернулась к шкафу.

— Да?

— Харли, я тебя люблю. — Его глаза странно сверкали, и было видно, что он находится в сильном напряжении. После этих слов Дункан развернулся и направился на кухню. — Пока ты тут занята чемоданами, я приготовлю тебе завтрак.

«ДЖЕЙН МИЛЛЕР ПОХИЩЕНА КОСМИЧЕСКИМИ ПРИШЕЛЬЦАМИ!»

«ПЫЛКАЯ ЛЮБОВЬ МЕЖДУ КОРОЛЕВОЙ ПОП-МУЗЫКИ И ПРИНЦЕМ УЭЛЬСКИМ!»

«ХАРЛИ ДЖЕЙН МИЛЛЕР ПОМЕЩЕНА В ГОСПИТАЛЬ. ВРАЧИ ОЦЕНИВАЮТ ЕЕ СОСТОЯНИЕ КАК БЕЗНАДЕЖНОЕ».

«ДЖЕЙН МИЛЛЕР БЕРЕМЕННА».

— Не понимаю, как ты можешь так спокойно терпеть все эти клеветнические статьи, — сказала Барбара Миллер дочери. Они сидели в гостиной нью-йоркской квартиры Харли и разбирали газетные вырезки.

— Потому что они просто фантастические. Последний тест на беременность, который я прошла, дал отрицательный результат. Теперь ты успокоилась?

— О Харли, — ее мать покраснела, — как ты могла подумать, что я верю этим гадким сплетням?

— Мама, ты забыла, что на прошлой неделе ты мне позвонила в три часа утра и, рыдая в трубку, сказала, что тебе еще рано становиться бабушкой?

— Да, рано.

— Я знаю, — усмехнулась Харли и поцеловала мать. — Ты думаешь, у меня сейчас есть время заводить ребенка? Я слишком занята, чтобы ежечасно менять ему пеленки, вставать ночью и кормить его.

— Мне хотелось бы, чтобы ты меньше работала. Ты вечно чем-то занята: то тебе надо спешить на выступление, то на благотворительные вечера, то в студию. А твои ухажеры? Их просто целая армия.

— Нет, мама, не армия, всего лишь двадцать шесть, — с озорным блеском в глазах сказала Харли.

— Но зачем тебе столько, детка? — спросила мать. — Помнится, в Свит-Крике ты не была такой любвеобильной.

— Ладно, скажу, — пряча улыбку, сказала Харли. — Просто мне хочется, чтобы об этом все говорили.

— И в первую очередь Общество анонимных нимфоманок?

Харли расхохоталась, как и Энни Мэгвайр, которая вошла в комнату с телефонной трубкой в руках. Теперь Энни работала личным помощником Харли.

— Звонит Кэрол Филдинг, — сказала она. — Сейчас у нее антрепренер Дэвида Леттермана. Трэвис Гарнетт не будет выступать — у него острый фарингит. Ты не сможешь его заменить?

— О чем речь? — сразу же согласилась Харли. — Дэвид — отличный парень. Ему нравятся мои новые песни.

— В таком случае ты должна быть в театре Эда Салливана через три часа, — предупредила ее Энни.

— Я там буду. Прогулку по Манхэттену можно перенести на другой день. Правда, мам?

— Конечно, дорогая.

— Спасибо, — Харли нежно посмотрела на мать, а затем обратилась к Энни: — Начинай составлять программу.

— Хорошо. — Энни пошла в кабинет, на ходу разговаривая по телефону.

— У тебя хорошая секретарша — расторопная и вежливая, — заметила Барбара Миллер.

— Помощница, мама, помощница, — поправила ее Харли. — Да, она хорошо справляется со всеми своими обязанностями.

— У тебя появилось много новых знакомых. А Кэрол Филдинг, она кто?

— Мой антрепренер, а Дейл Хэмптон — мой новый менеджер. Еще со мной работает Айрис Макрэйг, агент по рекламе.

— Если честно, то мне никогда их всех не запомнить, — проговорила Барбара Миллер,

— Да тебе этого и не нужно, — сказала Харли, обнимая мать. — Это касается только меня.

— А ты знакома с Дэвидом Леттерманом?

— Мама, за последние четыре месяца я была на его шоу три раза. Конечно, я его знаю. Я ему сразу понравилась. Он пришел в восторг, когда для его программы я исполнила один блюз. А ты что, не видела меня в его программах по телевизору?

— Конечно, видела, — обиделась мать. — Но мне показалось, что ты попала в его шоу случайно.

— Мама, у него в шоу занято много разных исполнителей, которые работают временно, как я, чтобы подхалтурить, быстро заработать денег.

— Могу поспорить, что сам он не вкалывает, как ты. Да и вообще, ты работаешь больше всех. Могу поклясться, что в сутки ты спишь не больше четырех часов. Я здесь вот уже неделю и все вижу.

— Пожалуйста, мама, перестань.

Харли не рассказывала матери о том, что перепробовала много средств — галлонами пила горячее молоко, слушала кассеты с записью для релаксации, работала до изнеможения, — все только для того, чтобы избавиться от бессонницы. Однако ничего не помогало. Как только ее голова касалась подушки, ей не давали покоя мысли о Дункане. Ворочаясь на кровати с боку на бок, она вновь вспоминала его ласки, то нежные, то неистовые, его сладостные, упоительные поцелуи, его улыбку и голос.

— То же самое было и в предыдущий раз, когда я приехала тебя навестить, — проворчала ее мать. — Это было в сентябре. Мы тогда еще ходили на китайскую свадьбу.

— Помню, мама. Не беспокойся обо мне.

В сентябре отпраздновали свадьбу Эммы. Харли была приглашена как подружка невесты, а кроме того, ей пришлось петь для многочисленных гостей. Она избегала встречаться взглядом с Дунканом, который тоже там был. Иногда, правда очень редко, она чувствовала, что он на нее смотрит. Видимо, он разглядывал ее украдкой. Они не разговаривали, даже не поздоровались и держались друг от друга на расстоянии.

Харли и Барбара продолжили разбирать накопившиеся за четыре месяца газеты и журналы, в которых были напечатаны статьи о ее выступлениях и ее жизни. Однако все они почему-то были полны нелепых выдумок по поводу ее личной жизни и совсем не касались творчества. Но Харли радовало то, что за это время она добилась большого успеха, узнала, что такое самостоятельная жизнь и ответственность за свою работу. Она испытала пьянящую радость, когда под собственным именем начала выступать с новыми песнями. Публика всегда восторженно принимала ее и награждала шквалом оваций. Иногда во время этих ежедневных выступлений ей становилось очень грустно, ведь в зале не было Дункана, который бы поддержал ее своим теплым, ободряющим взглядом. Она поняла, как тяжело жить в одиночестве.

Каждую неделю ее фотографии появлялись в журналах и газетах. Однако теперь это не пугало Харли, и она одна часто выбиралась побродить по Манхэттену и поглазеть на витрины магазинов, расположенных на Мэдисон-авеню. Иногда она гуляла в Центральном парке, а иногда шла в музыкальный магазин, чтобы купить какой-нибудь новый альбом известной рок-группы. Харли не нужно было гримироваться, чтобы изменить свою внешность, она больше не боялась быть узнанной. А узнать Харли по ее ярко-рыжим волосам и голубым глазам было очень легко. Бойд ей беззастенчиво лгал, запугивая тем, что стоит ей выйти на улицу, как на нее кинется толпа фанатов и ей не поздоровится. Конечно, к ней подходили поклонники и просили автограф, они говорили о том, что им нравятся ее песни, и это было необычайно приятно. Харли злилась на Бойда за то, что он столько времени лишал ее общения с людьми, держал ее взаперти.

Однако Харли стремительно наверстывала упущенное, осуществив все, о чем мечтала раньше. Но оказалось, что одним этим довольствоваться невозможно.

Пришло время сделать решающий шаг. — Мама, — задумчиво проговорила она, — я хочу тебя познакомить с одним человеком.

— Партнер, тут тебе пришла посылка.

Дункан оторвался от отчета о поджоге одного магазина и увидел, что Эмма положила на стол большой сверток.

— А где Диана?

— Твоя помощница сейчас занята тем, что ругается с Интерполом. Они тянут с информацией о том немце, который проходит по делу Дитриха.

— А что здесь? — спросил Дункан, ткнув пальцем в сверток, завернутый в нарядную бумагу.

— Ты хочешь знать мое мнение?

Дункан внимательно посмотрел на Эмму.

— Давай-ка сделай свое гениальное предположение.

— Элементарно, дорогой Холмс, внутри находится бомба с часовым механизмом, — сказав это, Эмма развернулась и, покачивая бедрами, вышла из его кабинета, залитого солнечным светом.

Когда Дункан развернул красивую красную бумагу, он был готов согласиться с ее предположением. Осторожно, боясь каждую минуту взрыва, он достал из свертка большой альбом, в какой обычно собирают различные вырезки. На обложке была приклеена поздравительная открытка с изображением огромного торта с зажженными свечками. Не иначе кто-то захотел поздравить его с тридцатилетием.

Дункан усмехнулся, еще не догадываясь, кто над ним так неудачно подшутил. Открыв первую страницу, он увидел вырезку с большим заголовком «ДЖЕЙН МИЛЛЕР НА НОЧНОМ СВИДАНИИ С РОК-ЗВЕЗДОЙ». У Дункана вырвался громкий стон, поскольку он мог бы пересказать эту историю по памяти.

Перелистав страницы альбома, Дункан понял, что он знает наизусть все заметки. Он помнил имена всех ухажеров, с которыми Харли встречалась в течение этих четырех месяцев. По его подсчетам было двадцать шесть человек, и все они известны как богатые и удачливые бизнесмены, да и внешностью их Бог тоже не обидел. Дункан ненавидел их всех. Газеты подробно рассказывали, в какие ночные клубы ходила парочка, на каких премьерах присутствовала, в каком ресторане ужинала. Невольно в памяти застревали лица ее мужчин, их возраст, их биографии. Он знал и о том, что они рассказывали репортерам. Как правило, все говорили о том, какая она веселая, как она великолепно умеет целоваться, как ей нравится совершать ночные прогулки за город на машине и как она обожает быструю езду.

Харли с какой-то жадностью так быстро меняла любовников, что Дункану однажды пришло в голову сравнить ее с голодным медведем, который после зимней спячки вышел на перекат ловить рыбу, чтобы насытиться до отвала.

Он прочитал все статьи, рассказывающие о резком изменении ее музыкального стиля, о людях, которые теперь с ней работают. Дункан уже сотню раз прослушал два ее новых альбома, вышедших на компакт-дисках. Один назывался «Без обещаний», на котором был записан ее благотворительный концерт в Фонд женщин, больных раком груди. Этим альбомом она выполнила свой контракт с компанией «Сони». А второй назывался «Посвящается человеку, которого люблю» и был записан на студии «Лайон-Рекордз». В его создании приняли участие музыканты «Рокин Робинс». Она умудрилась выпустить два альбома за четыре месяца! Он был уверен, что в ближайшее время ее альбомы останутся в чартах журнала «Биллборд», она просто невероятная женщина, таких больше нет.

Его руки задрожали, когда он дошел до страницы, на которой красовалась программа торжества по случаю свадьбы Эммы. Когда Дункан узнал, что Харли будет на церемонии венчания, а затем и в большом танцевальном зале, он испытал мучительную боль. Он слушал, как она поет лирическую песню-поздравление молодоженам, и сердце его разрывалось. Дункан даже не осмеливался открыто смотреть на нее во время ее выступления. Он терзал себя картинами, которые рисовал в своем воображении, — он подходит к Харли, прикасается к ней, что-то говорит, а она ему отвечает, и он вновь слышит ее мелодичный голос с милым акцентом.

В тот вечер Дункан поехал в Атлантик-Сити и там с горя напился в стельку. Он беспробудно пил весь уик-энд, но это ему не помогло. Дункан страдал не только в тот вечер, он мучился воспоминаниями о Харли все четыре месяца. Он пытался уйти в работу, вкалывая по ночам и по выходным, но и это не помогало, поскольку в любом случае ему приходилось возвращаться в свою пустую, темную квартиру в Челси, где не было Харли. Он винил себя в том, что навеки ее потерял.

Дункан знал, что она живет на Манхэттене, и сходил от этого с ума. По утрам во время утренних пробежек по Челси, а затем по Гринвич-Виллидж, он непроизвольно рассматривал каждого встречного в надежде увидеть Харли. Так было и в те дни, когда он ходил в Таймс-сквер за билетами в театр и когда бродил по Центральному парку.

Эмма считала, что он спятил. Сегодня Дункан действительно почувствовал, как близко это к истине, потому что нормальный человек не стал бы сидеть столько времени и разглядывать дурацкий альбом. Дункан считал, что только человек с психическим расстройством мог послать ему эти вырезки. Может статься, что это проделки одной из отвергнутых им в течение четырех месяцев женщин? А может, такой подарок ему преподнес кто-нибудь из тех, кого он недавно упек за решетку?

Дункан открыл последнюю страницу и от увиденного потерял дар речи. Там крупными буквами было написано поздравление:

«С днем рождения! Ну что, излечился ты от комплекса, больше не строишь из себя вершителя судеб? Если подсчитать, то я тебя люблю вот уже пять месяцев. Могу похвастать — я проделала большую и трудную работу. Готов выполнить наш договор?»

Ниже размашистым, витиеватым почерком было написано: «Принцесса-невеста».

— Тебе понравилось? — раздался голос.

Побледнев, Дункан поднял голову и увидел Харли, которая стояла у него в кабинете, прислонившись к закрытой двери. Дункан как-то отстраненно подумал, что ее волосы ярче, чем на фотографиях, которые он только что рассматривал. Она смотрела на него невинными широко раскрытыми глазами. На ней было то самое, памятное Дункану красное платье.

Когда его сердце вновь ожило и бешено заколотилось в груди, он ткнул в нее пальцем и сказал:

— Ты садистка.

— Нет, я просто очень ответственная и люблю, чтобы во всем была ясность, — ответила Харли и, оттолкнувшись спиной от двери, направилась к нему. — Мне нравится, когда работа доведена до конца.

— Тебе захотелось побольше уязвить меня, я так понимаю.

— Дункан, Дункан, — с завидным хладнокровием произнесла Харли и уселась на его стол, скрестив стройные ноги. — Ты отличный детектив и знаешь, что доказательства надо выводить из фактов, и чем их больше, тем лучше. Четыре месяца назад ты был уверен, что я заведу много любовников. Хотел, чтобы я повсюду выступала с концертами, чтобы добилась большого успеха и приобрела опыт самостоятельной жизни. Вот здесь доказательства того, что так все и было.

— Да, я наслышан о том, что ты вела жизнь широко, с размахом, и о том, сколько у тебя было рыцарей.

— Ты следил за мной? — Харли обиженно надула губы.

Дункан охотно схватил бы ее сейчас за горло и вытряс из нее душу.

— Я же тебе как-то говорил, что у тебя будут другие мужчины. Я рад, что не ошибся, — с горечью произнес он.

— Дункан, — она положила руку ему на плечо, — есть небольшая разница между тем, когда идешь с кем-то на свидание и все на этом заканчивается, и тем, когда заводишь любовника.

— Что ты хочешь этим сказать? — холодно спросил он. Его так и подмывало сбросить ее руку со своего плеча.

— Даю слово чести, что у меня с ними не было ничего серьезного, ни с кем из них. Все эти четыре месяца я вела, можно сказать, целомудренную жизнь, кстати говоря, как и ты. И если бы ты хорошенько подумал, то понял, что я этому только рада.

— Хм. — Он не придумал ничего лучшего, как спросить: — А откуда ты знаешь, что я ни с кем не спал?

— Я знаю, что ты веришь в верность и честь.

— Это я-то? — удивился Дункан.

— Да. Кроме того, мне об этом сказала Эмма.

Дункан против воли улыбнулся. Он все же пытался сохранять серьезный вид и не показывать Харли, что рад ее видеть, что ему приятно с ней разговаривать.

— Что ты здесь делаешь? — набросился он на нее. — И какого черта ты мне прислала этот… этот чудовищный подарок?

Харли рассмеялась.

— Ты все такой же. Как огородился неприступной стеной, так и живешь за ней. Послушай, тебе это не надоело? Мой последний альбом посвящен тебе. В него я включила только песни о любви. Четыре месяца назад я обещала доказать, что люблю тебя и что хочу быть вместе с тобой до конца жизни. — Постучав пальцем по альбому с вырезками, Харли продолжила: — Мне кажется, что вот это — хорошее тому доказательство. Потребовалось немало сил и времени, чтобы все это сделать, — сказала она, наклонившись к нему. — Я встречалась с мнимыми любовниками, с некоторыми из них мне даже пришлось целоваться, я добилась успеха на сцене и сама, без чьей-либо помощи, устроила свою жизнь. — Она обвила его шею руками. — Теперь твоя очередь выполнить то, о чем договаривались. Ты должен поверить в то, что я тебя люблю, Дункан. Скажи мне, ты выполнишь то, что обещал?

Он посмотрел в ее глаза и увидел в них безграничную любовь. Только сейчас Дункан понял, что Харли вернулась и всегда будет с ним рядом и что наконец-то начали сбываться его мечты. В этот момент ему нужно было произнести всего лишь одно слово, и он это сделал.

— Да!

Он притянул ее к своей груди и нежно поцеловал. Дункан ликовал, поскольку отныне у него не будет больше бессонных ночей. Четыре месяца, которые он провел один, казались ему бесконечным кошмаром. Когда Харли обняла его и начала страстно целовать, он почувствовал, что к нему возвращается жизнь,

Внезапно Дункан испугался, что все это сон, что Харли может исчезнуть в любую секунду. Он принялся осыпать ее лицо поцелуями и лихорадочно ласкать ее податливое трепещущее тело, чтобы убедиться еще раз в том, что все это происходит наяву.