Лунное очарование

– Домой. – Йен вздохнул. – Мы, кажется, обшарили все, что можно… а через пару часов я уже должен быть на приеме у его высочества. Кстати, думаю, он сможет нам помочь – у него ведь много шпионов в городе…

– Я в этом уверен, хозяин. – Прасерт с энтузиазмом кивнул. – Его высочество очень высокого мнения о вас, потому что вы не похожи на других английских дипломатов. Те только разглагольствуют о нашей дружбе, а на самом деле презирают Сиам, считают его диким и отсталым. А вот вы много знаете о нашей стране…

Йен, не выдержав, улыбнулся – как-никак своими знаниями о Сиаме он был обязан именно Эсме. И тут же улыбка сошла с его лица – ведь теперь он потерял ее, и, кажется; навсегда. Впрочем, никогда не стоит унывать раньше времени – возможно, его высочество все же сумеет ему помочь…

Лежа на кровати, Эсме неторопливо обвела взглядом спартанскую обстановку комнаты. Она оказалась права – его преподобие отец Тэйлор действительно был с ней весьма учтив и принял в ней самое горячее участие, хотя иные из его коллег-миссионеров поглядывали на нее косо – девица, явившаяся неизвестно откуда, да еще и в мужском сиамском платье, им пришлась явно не по вкусу. Разумеется, женщины отнеслись к ней с еще большей подозрительностью. Но Эсме повезло хотя бы в том, что в школе при миссионерской организации преподавала миссис Калверт – пожилая вдова, с которой девушка была знакома еще в Бангкоке. Миссис Калверт встала на сторону отца Тэйлора и предоставила беглянке комнату в своем доме. Правда, это была всего лишь крохотная каморка для слуг – домик старой вдовы вообще был очень скромным, – но Эсме обрадовалась и этому. Слава Богу, ее побег удался, а с остальным она разберется потом… Если бы только не Йен…

Снова вспомнив о нем, Эсме уткнулась лицом в подушку, которая и так уже была мокра от слез. Почему каждый раз, когда она вспоминает о Йене, ее сердце сжимает щемящая боль? Ей нужно забыть этого человека как можно скорее, ведь он был всего лишь незначительным эпизодом в ее жизни, и все нежные слова, которые он говорил ей, всего лишь ложь и обман, обычные слова, которые шепчет мужчина женщине в минуту страсти, даже если эта женщина ублажает его всего одну ночь. Эсме против воли приписывала ему то, что хотела в нем видеть. Если бы он любил ее, то сказал бы ей об этом. Йен не робкий юноша, чтобы краснеть и смущаться, и, если бы она хоть что-нибудь для него значила, он не пошел бы сразу же после своей «победы» хвастаться ею перед Годфри! А ведь какие нежные слова шептал, как искренне клялся…

Да, решила Эсме, то, что произошло, было ошибкой, о которой, возможно, ей придется еще долго жалеть… В дверь постучали.

– Входите! – откликнулась Эсме. Радуясь тому, что хоть кто-то наконец отвлечет ее от мрачных мыслей, она приподнялась и села на кровати.

На пороге появился преподобный Тэйлор, и следом за ним на цыпочках вошла миссис Калверт.

Когда Тэйлор заметил, что Эсме снова переоделась в женское платье, взгляд его потеплел.

– Как вы себя чувствуете, дитя мое? – вежливо осведомился он.

– Спасибо, ваше преподобие, совсем неплохо. Не знаю, как благодарить вас и миссис Калверт за то, что не прогнали меня. Йен… то есть, я хочу сказать, лорд Уинтроп, обещал уговорить моего отца не выдавать меня за мистера Майклза, но мне не хочется быть обязанной его сиятельству.

Придя к преподобному Тэйлору просить о помощи, Эсме, разумеется, не стала рассказывать ему подлинной причины своего ухода от Йена – она сказала лишь, что хочет избежать брака с Майклзом и предпочитает жить своим трудом. Тэйлор, разумеется, понял, что она рассказала ему далеко не все – еще на пароходе проницательный священник не мог не заметить, какие отношения сложились у нее с лордом Уинтропом.

– О, разумеется, – улыбнулась миссис Калверт, – мы с Хорэйсом все понимаем… Не смущайтесь, дитя мое, вы правильно сделали, что пришли к нам.

Эсме заметила, как потеплел взгляд миссис Калверт, когда она упомянула имя проповедника; да и он, кажется, неравнодушен к этой милой вдове… Что ж, можно только порадоваться, если кто-то обрел наконец свое счастье, пусть даже на старости лет.

– Эсме, – смущенно глядя в пол, проговорил преподобный, – мы с вами должны кое о чем поговорить.

– Слушаю вас…

– Боюсь, дитя мое, – произнес он, – что лорду Уинтропу уже известно, что вы находитесь здесь.

– Известно?! – Эсме мигом соскочила с кровати. – Но откуда он узнал? И так быстро…

– Ума не приложу, дитя мое. Как бы то ни было, только что сюда пришел человек от принца Матайи и сказал, что хочет видеть вас. Откуда еще его высочество мог узнать, что вы здесь, как не от господина посла?

Сердце Эсме словно провалилось куда-то в желудок. И в самом деле, откуда? Ламун и Мей когда-то поведали ей, что едва ли не у каждого сиамского «отца города» имеется целая сеть шпионов, внедренных в дома всех более или менее видных горожан в качестве слуг. Возможно, что в данном случае его высочество тоже не обошелся без тайных осведомителей.

– Боюсь, что лорд Уинтроп здесь ни при чем. Его высочеству, должно быть, это стало известно от… ну… короче, другим путем. – Эсме не хотелось говорить его преподобию, что среди членов его маленькой общины могут находиться шпионы принца. – Как бы то ни было, я должна принять этого человека.

– Разумеется, – грустно проговорил проповедник. – Пойдемте, дитя мое.

Они вышли в соседнюю комнату – весьма скромную, но тем не менее служившую при необходимости гостиной.

Поздоровавшись с посланником принца, Эсме пригласила его сесть. Тот, казалось, нисколько не был удивлен тем фактом, что она знает сиамский язык. После обмена любезностями, предписываемыми традиционным этикетом, сиамец вынул из кармана аккуратный свиток и начал торжественно читать:

– «Его высочество принц Матайя имеет честь пригласить мисс Эсме Монтроуз посетить театральное представление, которое состоится сегодня вечером в королевском дворце».

Эсме недоуменно уставилась на посланника. Поскольку преподобный Тэйлор и миссис Калверт более или менее знали сиамский и поняли, о чем идет речь, оба были удивлены не меньше ее.

– Его высочество? – удивленно переспросила Эсме. – Приглашает меня? Но почему?

Сиамец был явно недоволен тем, что Эсме посмела спросить о причине волеизъявления принца, словно этим проявляла свое недоверие к нему, но он даже не подал виду – лишь плечи его едва заметно дернулись.

– Его высочество пожелал вас видеть, – отчеканил посланник, словно это было исчерпывающим ответом.

Мысли лихорадочно закрутились в голове Эсме. Что все это могло значить? Неужели лорду Уинтропу каким-то образом удалось уговорить принца выступить посредником в их примирении? Но пользоваться для своих личных нужд услугами венценосной особы, к тому же если ты еще и дипломат при дворе этой особы… Впрочем, на Йена это похоже. Если уж он готов обсуждать самые интимные детали их романа с пошляком Годфри, то стоит ли стесняться назначить самого принца на роль сводника? Ей вспомнился рассказ Гарольда о том, как Йен сообщил его высочеству, что Эсме у него, и принц пожелал ее видеть.

Она едва сдерживала злость. Сомнений не было – за всем этим мог стоять только британский посол. Но если он хочет унизить ее, оповестив об их связи весь свет, то она не собирается уступать ему победу. Отказаться от визита к его высочеству Эсме не могла – это поставило бы ее в неловкое положение. К тому же ей не хотелось дискредитировать миссионеров, которые были так добры к ней. И все же… Может, у нее все-таки есть возможность как-нибудь избежать этого?

Чтобы не задерживать посыльного, Эсме поднялась и, сложив руки, почтительно поклонилась ему, как того требовал сиамский этикет.

– Уважаемый господин, – проговорила она как можно вежливее, – я весьма польщена, что его высочество оказал мне такую честь. Тем не менее, рискуя навлечь гнев его высочества, я вынуждена отказаться. Это скромное платье и пара нарядов, еще менее подходящих для столь торжественного случая, – все, что у меня есть. Прошу его высочество не сердиться на меня. Если судьбе будет угодно обратиться ко мне при более благоприятных обстоятельствах, я обязательно засвидетельствую его высочеству свое почтение!

Посланник загадочно улыбнулся:

– Его высочество предупреждал меня, что вы, возможно, станете возражать, но проблему легко решить. Примите скромный подарок от его высочества!

Посланник энергично хлопнул в ладоши, и двое сиамцев внесли в комнату небольшой сундук. Открыв его, гость извлек на свет платье из роскошного сиреневого шелка – простого фасона, но очень элегантное. Сметливый женский взгляд Эсме сразу же оценил, что платье скорее всего придется ей впору.

Посланник принца с непроницаемым видом наблюдал за реакцией девушки.

– Это платье, – произнес он, – изготовлено специально для вас по заказу его высочества, после того как лорд Уинтроп позавчера дал согласие пригласить вас на сегодняшний спектакль.

Откуда его высочеству стало известно, что у нее нет подходящего платья? Только не от Йена – послу вряд ли пришла бы в голову мысль просить другого мужчину дарить ей платья. Впрочем, отгадка несложна – поскольку апартаменты Йена предоставлены ему принцем, Прасерт скорее всего являлся шпионом его высочества и мог без труда снять мерку с одежды Эсме.

Ее вдруг охватило щемящее чувство безысходности. Неужели ее стремлению начать наконец самостоятельную жизнь суждено терпеть провал за провалом? И куда бежать от всевидящего принца? Эсме готова была швырнуть проклятое платье в лицо рассыльному и, возможно, сделала бы это, если бы вдруг не поймала на себе вопросительный взгляд преподобного Тэйлора. Теперь она уже окончательно поняла, что выбора у нее нет – либо принять приглашение принца, либо дискредитировать его преподобие и других добрых к ней и ни в чем не повинных людей.

– Так вы принимаете подарок его высочества, мисс? – Слова посыльного прозвучали скорее как приказ, а не как вопрос.

– Да, разумеется. – Эсме выдавила из себя улыбку.

– Тогда в восемь часов за вами прибудет карета. Постарайтесь не задерживаться, мисс. Ровно в восемь.

– Как будет угодно его высочеству, – обреченно проговорила Эсме.

– Благодарю вас. – Далее последовали предписываемые этикетом раскланивания, на которые Эсме отвечала совсем уж без энтузиазма, и наконец посланник принца удалился.

– Как вам удалось удостоиться внимания столь высокопоставленной особы? – поинтересовался отец Тэйлор.

– Накажи меня Бог, – фыркнула Эсме, – если я хоть что-нибудь понимаю! Ума не приложу, зачем его высочеству вдруг понадобилось лицезреть такую скромную особу, как я. Логичнее предположить… Ну и, может, за этим все-таки стоит лорд Уинтроп, который преследует какие-то свои тайные цели… Но с другой стороны, зачем ему вообще сообщать принцу о моем существовании?

Священник опустился в кресло рядом с Эсме и дружески дотронулся до ее локтя.

– Признайтесь честно, дитя мое, – в глазах его мелькнул лукавый огонек, – вам действительно хотелось бы расстаться с его сиятельством? Простите меня, грешного, но я позволю себе в этом усомниться!

Миссис Калверт молча наблюдала за происходящим, но Эсме чувствовала, что вдова знает о ее ситуации больше, чем можно было представить на первый взгляд.

– Если бы я не сомневалась, что небезразлична Йену, я бы не стала от него уходить. – Она не стала упоминать тот факт, что посол переспал с ней. – На самом деле я для него слишком мало значу, и, Бог свидетель, жить с таким человеком мне было бы невмоготу!

Преподобный Тэйлор переглянулся с миссис Калверт, а затем взял Эсме за обе руки.

– Дитя мое, – горячо заговорил он, – я готов поспорить, что на самом деле вы значите для лорда Уинтропа гораздо больше, чем вам кажется!

Эсме затаив дыхание смотрела на отца Тэйлора, в надежде что он наконец даст ей какой-нибудь добрый совет.

– Я уверен, что лорд Уинтроп не из тех, кто способен позабавиться с девушкой и бросить ее. Просто он, как и большинство мужчин, сам не всегда умеет разобраться в своих чувствах, не привык говорить женщинам нежные слова… Но всему этому можно научиться – и он научится, Эсме, если вы соизволите подождать некоторое время. Дайте ему еще один шанс, дитя мое!

Пальцы девушки против воли горячо сжали руки проповедника. Сказать по совести, ей очень хотелось поверить тому, что говорил Тэйлор. Расстаться с Йеном означало бы утратить тот шанс обрести своего единственного, который выпадает всего раз в жизни. Эсме чувствовала, что никогда уже не сможет полюбить кого-либо так, как сейчас Йена, и не знала, как пережить эту потерю, если она все-таки суждена ей. И все же…

– Нет, ваше преподобие, – твердо заявила она, – своего решения я не изменю.

Однако в глубине души Эсме вовсе не была в этом уверена.

Глава 20

Королевская карета, подпрыгивая на ухабах, медленно продвигалась по пыльным улицам Чингмэя, и Эсме всякий раз машинально прижимала рукой свой кинжал, надежно закрепленный под юбками. Отправляться вооруженной на прием к его высочеству было весьма нелепо, но Эсме не знала, как придется возвращаться к преподобному Тэйлору – не исключено, что в одиночестве и пешком. Лучше заранее подумать о безопасности, чем, пробираясь по ночным улицам, вздрагивать от каждого постороннего звука.

Впрочем, Эсме надеялась, что возвращаться домой одной ей все-таки не придется, да и Чингмэй в отличие от Бангкока не являлся портовым городом, и шанс встретить на его улицах иностранного матроса был ничтожно мал. Проблема состояла в другом. Население Чингмэя отличалось большой пестротой – здесь можно было встретить сиамцев, лаосцев, китайцев, бирманцев и даже представителей горных племен – и каждый из них говорил на своем языке; так что найти кого-нибудь, кто понял бы тебя, представлялось весьма нелегкой задачей. Эсме уже знала, насколько непросто ходить по улицам в образе Лека, а уж возвращаться в роскошном вечернем платье ей было бы, пожалуй, еще сложнее.

Карета уже подъезжала к дворцу, и Эсме, вытянув шею, попыталась разглядеть его через окно. В Бангкоке ей так и не удалось побывать в королевском дворце, хотя она все время мечтала об этом, но, наверное, дворец принца в Чингмэе не уступает ему по роскоши. Как она и ожидала, вид аккуратных лужаек, кустов, искусно постриженных в форме животных и птиц, сразу поднял ей настроение. Очертания крыши дворца напомнили Эсме буддистские храмы Бангкока, крутые скаты которых резко взмывали вверх. Это делалось для защиты от злых Духов, которые, упав на крышу с неба, по представлению сиамцев, должны были взмывать по крутым склонам прямо туда, откуда пришли. Здание дворца окружали галереи с изящными колоннами, поддерживающими крышу.

Форма крыши была не единственной данью сиамской вере – перед дверями дворца находилась его миниатюрная копия, в которой, как считалось, обитают духи предков. В подобных домиках сиамцы регулярно оставляли еду и свежую воду, чтобы духи ни в чем не нуждались.

Стены дворца почти целиком состояли из окон, которые ярко светились в уже начинавшей сгущаться темноте. Дворцовый оркестру трудившийся вовсю, наполнял округу характерной восточной музыкой, состоявшей из звяканья колокольчиков и пронзительно-гнусавого завывания труб.

Неожиданно Эсме почувствовала себя очень важной особой – как-никак она приглашена во дворец самим принцем, – одновременно эта мысль заставляла ее изрядно нервничать. Впрочем, критически оглядев себя, Эсме осталась вполне довольна. Платье действительно оказалось ей впору; к тому же вместе с ним принц прислал пару вышитых шелковых туфель и две пышные нижние юбки, а миссис Калверт помогла Эсме уложить волосы и подарила ей совсем еще новые перчатки, так что о своем внешнем виде Эсме могла теперь не беспокоиться.

Вот только… Платье, конечно, отличное, но не слишком ли откровенное у него декольте? Оно, пожалуй, под стать зрелой женщине, а не невинной девушке… Тем не менее, в глубине души Эсме очень хотела выглядеть соблазнительной. Что, если Йен тоже приглашен на это представление? Впрочем, напоминала она себе, ей нужно держаться с Йеном как можно холоднее и сделать вид, будто он так же безразличен ей, как и она ему, чтобы он наконец отстал от нее.

Карета остановилась, и выскочившие на крыльцо как по команде слуги бросились к Эсме, чтобы помочь выйти. Она постаралась не хмурить лоб и держать голову выше. Когда вечер закончится и она снова вернется в дом миссис Калверт, Йен уже будет вычеркнут из ее памяти раз и навсегда. Приняв это решение, Эсме больше не колебалась: беспечно улыбаясь, она проследовала за слугами.

Проведя ее по коридору, эскорт остановился у одной из дверей, лакей докладывал о прибытии, называя ее почему-то «мисс Эсме». Это немало удивило ее: если Йен все-таки замешан в этом, то почему он тогда не назвал принцу ее полного имени? Скорее всего, решила она, входя в зал, британский посол здесь все-таки ни при чем и принц все выведал о ней через кого-нибудь из своих людей.

В приемной принца Матайи находилось с дюжину англичан, большинство из которых были не знакомы Эсме. Знакомых же – Гарольда и Годфри, – судя по их виду, весьма удивило ее появление. Впрочем, Эсме почти не замечала их, ибо ее внимание сразу переключилось на Йена.

От ее взгляда не укрылось, как элегантно он выглядел в облегающем черном фраке и белоснежном жилете. Окинув Эсме восхищенным взглядом, Йен двинулся к ней.

Понимая, что ей надо заранее подготовиться, Эсме твердо решила держаться с ним отстраненно-холодно.

– Где ты пропадала, черт тебя побери? – Йен до боли стиснул ее запястье.

– А, лорд Уинтроп! – нарочито громко произнесла Эсме. – Какая неожиданная встреча!

– Ты хотя бы представляешь, как я переволновался? – Лицо посла исказилось бешенством.

– С каких это пор, ваше сиятельство, вы начали так беспокоиться о какой-то ничтожной служанке?

Внезапно хватка Йена ослабла: очевидно, до него наконец дошло, что имеет в виду Эсме, – ведь он сказал принцу, что она его служанка. Все же он попытался оттащить Эсме к дверям, ведущим на галерею.

– Я знаю, что ты злишься на меня, – прошептал он, – и имеешь на это право. Но мы должны поговорить. Я должен многое сказать тебе, но не здесь, не при всем народе. Может быть, выйдем?

– Не думаю, ваше сиятельство, что нам есть о чем разговаривать! – Эсме постаралась, чтобы ее голос звучал как можно тверже.

На мгновение лицо Йена скривилось, как от боли, или ей это только показалось? Неужели этот столь бесчувственный человек способен на что-то обижаться? Вот говорить обидные слова другим – на это он действительно мастер.

– Эсме, я прошу тебя, ты должна меня выслушать! После твоего исчезновения я искал тебя по всему городу как сумасшедший! Послушай, прежде чем обвинять меня, ты все-таки должна позволить мне объясниться! Ты ведь не знаешь, почему я вдруг исчез той ночью!

В глазах Йена читалась такая мольба, что Эсме уже готова была уступить ему. Чтобы избежать соблазна, она начала мысленно повторять про себя: «Я не должна его слушать! Не должна!» Одновременно она попыталась высвободить руку, но Йен крепко держал ее, и ей ничего не оставалось, как только смириться, – не устраивать же, в конце концов, потасовку прямо во дворце сиамского принца!

Обводя глазами публику, Эсме лихорадочно искала хоть кого-нибудь, кто мог бы помочь ей, и тут взгляд ее упал на Годфри. Улыбаясь, тот отсалютовал ей бокалом. Эсме готова была убить его за эту шутку.

– Ты рассказал ему, что мы… прошептала она. – Ты все ему рассказал… – Эсме буквально трясло от негодования. – Отпусти меня! Не прикасайся ко мне! – Она снова попыталась вырваться – ей вдруг стало все равно, что на них все смотрят.

– Это совсем не то, что ты думаешь… – начал Йен.

– Какая разница, что я думаю! Разве тебя это когда-нибудь интересовало?

– Ах вот как! Ну держись! Я ни перед чем не остановлюсь…

– Леди и джентльмены! Его королевское высочество принц Матайя! – объявил, появляясь в зале, один из приближенных принца.

Эсме вздохнула с облегчением – и тут же поняла, что ее злоключения еще не кончились. Йен по-прежнему не собирался отпускать ее руку, и ей пришлось стоять рядом с ним словно в оцепенении.

Торжественный выход принца прошел для Эсме почти незамеченным: все, что она могла чувствовать в этот момент, это тело Йена, стоявшего так близко к ней, что рукав его фрака касался ее руки. Лишь после того, как принц занял почетное место в центре зала, Эсме наконец посмотрела на него.

Его высочество поверх рубахи в европейском стиле был облачен в просторный балахон, украшенный золотым шитьем. Дополняли костюм панунг – кусок материи, который сиамские мужчины носили вместо брюк, обернув вокруг талии и пропустив между ног, и туфли, украшенные бриллиантами, ярко блестевшими в свете свечей. Эсме отметила про себя, что принца, с его бронзовой кожей и выразительными, влажными, словно маслины, глазами, вполне можно было назвать привлекательным. Однако сейчас все помыслы ее были слишком заняты Йеном, чтобы обращать внимание на других мужчин. Он все-таки чертовски хорош в этом строгом фраке с роскошным белоснежным жабо!

От этой мысли Эсме вдруг стало грустно. Почему так вышло, что именно Йен целиком завладел ее сердцем, а не кто-нибудь другой, например Гарольд? Взгляд Йена словно прожигал ей спину, но она не находила в себе сил обернуться и продолжала молча смотреть на принца. От прикосновения пальцев, по-прежнему сжимавших ее запястье, словно жар разливался по всему ее телу, голова кружилась, и она уже почти перестала понимать, где находится и что происходит вокруг нее.

Невероятным усилием воли заставив себя сосредоточиться, Эсме увидела, что принц с величественным видом направляется в ее сторону. Однако как только он подошел к ней вплотную, выражение его лица стало непринужденным и дружеским.

Отпустив руку Эсме, Йен почтительно поклонился его высочеству, в то время как она, не сразу сообразив, что от нее требуется, промедлила с реверансом, и когда наконец отдала необходимую дань вежливости, она уже не была уверена, не обидится ли принц на подобную непочтительность. К счастью, его высочество, по-видимому, ничего не заметил и ласково улыбнулся ей.

– Рад снова видеть вас, лорд Уинтроп! – произнес принц на почти безупречном французском.

– Весьма польщен, ваше высочество! – Посол снова поклонился.

– А вы, милая леди, – принц улыбнулся еще шире, – не иначе мисс Эсме – та самая… м-м… служанка, которую его сиятельство так долго прятал?

Эсме хотела ответить принцу, что никакая она не служанка, но Йен опередил ее:

– Ваше высочество, я действительно сказал вам когда-то, что мисс Монтроуз – моя служанка. С тех пор обстоятельства изменились…

Эсме готова была провалиться сквозь землю. Неужели лорд Уинтроп сейчас во всеуслышание заявит, что она его любовница? Никогда в жизни ей не приходилось испытывать такого стыда.

– Видите ли, ваше высочество, – с неожиданной торжественностью произнес Йен, – мисс Монтроуз – моя невеста. Поначалу мы хотели сохранить это в секрете, пока не приедет ее отец и я не смогу официально попросить у него руки дочери, но, пожалуй, будет лучше, если мы объявим об этом сейчас, не правда ли, дорогая?

Слова Йена так ошеломили Эсме, что она была абсолютно не в силах что-либо произнести и, глядя на принца, лишь слегка кивнула. В глубине души его высочество, должно быть, посмеивался над ее смущением, но лицо его по-прежнему оставалось непроницаемым и выражало лишь вежливый интерес.

– В таком случае я должен извиниться, – улыбнулся принц. – Если бы я знал об этом раньше, то непременно послал бы вам, мисс Монтроуз, более подходящий подарок!

– Подарок? – удивился Йен.

– Ваше высочество, – бойко заговорив по-французски, Эсме, по-видимому, удивила принца, – подарок, который вы изволили сделать, просто великолепен! Это платье мне очень идет – не так ли, ваше сиятельство? – лукаво обратилась она к Йену.

– Разумеется. – Йен вежливо кивнул, но Эсме почувствовала в его голосе ревность.

Впрочем, какое ей до этого дело? Посол наверняка и не собирается жениться на ней – он сказал это, чтобы не портить ее репутацию. Что ж, спасибо и на том, что не стал ее позорить…

– Лорд Уинтроп не говорил мне, что его невеста – настоящая красавица! – произнес принц по-сиамски. – Одобряю его выбор!

– Вы мне льстите, ваше высочество! – Эсме зарделась. При этом от нее не укрылось, что Йен поморщился, очевидно, ему не понравилось, что принц и его невеста перешли на язык, которого он не знал.

– Надеюсь, – лукаво заметил принц, – что я не слишком затруднил вас, пригласив сегодня к себе? У вас и так, должно быть, мало времени – вам нужно готовиться к свадьбе… но я очень уважаю лорда Уинтропа – он приложил много усилий для сохранения мира в нашей стране, и я хотел бы выразить ему свою благодарность.

Прежде чем ответить, Эсме на мгновение задумалась. Она могла любить или не любить Йена, но разве справедливо, если из-за ее проблем пострадает процесс мирного урегулирования в целой стране…

– Вы очень щедры, ваше высочество! – проговорила она. – Думаю, лорд Уинтроп оценит ваше расположение!

– Как я могу теперь судить, господину послу повезло вдвойне – его будущая жена не только красива, но так же предана дипломатии, как и он! – Благосклонно кивнув, принц повернулся и направился к другим гостям.

– О чем вы с ним разговаривали? – подозрительно спросил Йен, больно сжав руку Эсме.

– Не скажу, – огрызнулась она, – во всяком случае, пока ты меня не отпустишь!

– Что ж, дело твое.

Эсме умоляюще посмотрела на него, но Йен оставался непреклонен; в глазах его, сурово смотревших на нее, не было и намека на улыбку.

Эсме все еще не могла решить, как себя вести в такой ситуации, и тут большой палец Йена начал ласкать ее запястье. Одного этого прикосновения было достаточно, чтобы в памяти ее живо всплыли картины тогдашней ночи. К тому же в сильно декольтированном платье Эсме чувствовала себя почти голой и, лишь оглядевшись вокруг, немного успокоилась, заметив, что ее наряд ничуть не отличается от наряда остальных дам.

Тем временем принц продолжал непринужденно беседовать с гостями, и это послужило сигналом остальным, что и они могут чувствовать себя свободно. Эсме снова попыталась высвободить руку из цепких пальцев Йена, но опять не достигла успеха.

– Отпусти меня! – вполголоса попросила она. Голос ее дрожал.

– Ладно, – прошептал посол, – если ты пообещаешь поговорить со мной потом!

– Но зачем? Я благодарна тебе за то, что ты сказал принцу, но ты ведь делал это лишь для того, чтобы не позорить меня, а на самом деле вовсе не собираешься на мне жениться…

– Представь себе, собираюсь, – серьезно произнес он. От этих его слов Эсме опешила куда сильнее, чем от всего, что уже произошло с ней этим вечером. Голос Йена был наполнен такой нежностью… Неужели он действительно решил жениться на ней? Но если так, то… Голова Эсме начала кружиться от счастья… и вдруг все сразу переменилось. Стоило ей посмотреть на вещи трезвее, и она сразу обнаружила, что радоваться было особенно нечему. Если Йен и женится на ней, то исключительно из благородства, из-за того, что она отдала ему свою девственность.

И все равно ей очень хотелось сказать «да», хотелось принять его предложение… Но она не могла. Не могла потому, что слишком любила Йена. Пусть сейчас ей кажется, что она готова выйти за него, смирившись с тем, что он не любит ее, – рано или поздно его показная вежливость все равно начнет ее раздражать. Девушка понимала, что она не сможет удовлетвориться меньшим, чем ответная любовь, иначе будет несчастна всю жизнь.

– Теперь ты выйдешь за меня? – с надеждой спросил Йен.

– Нет, – ответила она едва слышно.

На этот раз реакция Йена удивила ее. Она была уверена, что, услышав ее ответ, он почувствует облегчение, но в глазах его была только боль. Впрочем, возможно, ей это только показалось, ибо через минуту лицо Йена снова стало прежним.

– Почему нет? – удивился он. – Той ночью ты, кажется, говорила, что любишь меня. Разве с тех пор что-то изменилось?

Палец Йена снова стал ласкать ее запястье. Сам Йен стоял так близко к ней, что она чувствовала его запах. От него пахло мускусом, и это кружило ей голову, так что она с трудом могла сосредоточиться.

– Нет, ничего.

– Тогда в чем же дело?

Эсме очень хотелось сказать ему правду, сказать, что она согласна лишь на любовь Йена – ни больше ни меньше, даже согласна не выходить за него замуж; и всю жизнь быть его любовницей, только бы он ее любил…

– Дело в том, – проговорила она, – чего ты мне дать не можешь.

На этот раз Йен долго молчал. Эсме смотрела на него и не верила своим глазам. Самоуверенное выражение, которое она привыкла видеть на его лице, уступило место выражению полнейшего недоумения. Тем не менее в глазах его еще светилась надежда.

– Эсме, – негромко и как будто даже с угрозой проговорил он. Пальцы его сжали ее руку почти до боли. – Обещай… поклянись, что сегодня, как только мы сможем поговорить наедине, ты меня выслушаешь! Разговор нам предстоит серьезный…

Не ответить на такую мольбу могла лишь женщина, совершенно равнодушная к чарам Йена – и уж во всяком случае, не Эсме. В голове ее мгновенно одна за другой пронеслись так хорошо запомнившиеся ей картины: Йен несет ее через джунгли… а вот учит управляться с ножом… клянется заступиться за нее перед отцом… Нет, он определенно заслуживал того, чтобы быть выслушанным!

– Хорошо, – прошептала она. – Не думаю, однако, что тебе удастся заставить меня переменить решение.

Йен наконец отпустил ее руку.

– И все-таки я надеюсь, – уже спокойнее произнес он, – после моих слов ты его переменишь.

«Да, – подумала про себя Эсме, – у тебя есть слова, которые, если бы ты их произнес, действительно могли бы изменить все, но вряд ли ты их когда-нибудь скажешь…»

Тем не менее, раз уж она пообещала выслушать Йена, то обязательно сделает это, чтобы затем раз и навсегда вычеркнуть его из своего сердца.