Леди туманов

— Эван, не поступай со мной так! Я ни в чем не виновата!

Вскинув брови, он смерил ее таким холодным взглядом, что сердце ее оледенело:

— Тогда тебе не о чем и беспокоиться. Ты с легкостью убедишь в этом Купили.

Кэтрин не могла в это поверить. И он потащит ее к Куинли, основываясь только на своих диких подозрениях! Даже не дав ей оправдаться!

Разжав ее онемевшие пальцы и забрав сосуд, Эван направился к окну и глянул наружу:

— Предлагаю тебе две вещи, на выбор. Либо позови своих слуг и прикажи им вышвырнуть меня из замка. Тогда я расскажу все Куинли, и пусть он сам с тобой разбирается. Или поезжай со мной в Аондезан по доброй воле и расскажи сыщику то, что говорила мне.

Он обернулся от окна к Кэтрин:

— Но независимо от того, каково будет твое решение, я позабочусь, чтобы Куинли узнал все.

— То есть узнал твою версию того, как это было! — возмутилась она. Кэтрин поднялась с пола, и распахнувшийся капот открыл прозрачную сорочку:

— Как ты можешь? После того, что случилось между нами!

Эван побледнел и смотрел на Кэтрин, не отрываясь. Взгляд его скользнул по подбородку, шее, по вырезу сорочки, по кружевам, из-под которых проглядывали ее груди. Он судорожно сглотнул, продолжая сжимать в руках сосуд.

Наконец, пробормотав проклятие, он отвел глаза и, резко повернувшись, шагнул к выходу:

— Поднимись к себе и оденься. Даю тебе десять минут. Сам я пока займусь лошадьми. Если ты не спустишься вовремя, я уеду один. — Он помолчал и холодно добавил. — Но я вернусь. Вместе с Куинли. — И, распахнув дверь, вышел из комнаты.

Кэтрин дрожащими пальцами стянула на груди капот. Эван не оставил ей выбора. Он отлично знал, что она не отпустит его, с его подозрениями, одного к Куинли. Нет, она должна поехать с Эваном.

Слезы душили ее. Она готова была проклясть все на свете — настолько несправедливым показалось ей происшедшее, ей хотелось одного: остаться здесь, спрятаться и постараться залечить страшную рану, нанесенную Эваном, ее… гордости, ее… сердцу, ее… душе.

Но на это нет времени. Он дал ей всего десять минут. Кэтрин запахнула капот, распрямилась и запрятала боль подальше, в самую глубину сознания. Эван воображает, что ему удастся засадить ее в тюрьму и таким образом разрушить все, чем она дорожит. Напрасно надеется, что это у него получится. Она, Кэтрин, — Леди Туманов, наследница друидов. Пугливая прежде, сейчас, перед лицом опасности, она сумеет быть стойкой. И найдет способ одолеть наглеца и выбраться из этой трясины.

14.

Когда впереди показались предместья Лондезана, Эван пришпорил свою кобылу, понуждая ее ускорить шаг. Ему не требовалось оборачиваться, чтобы убедиться — Кэтрин последовала его примеру. Он выиграл половину сражения, заставив ее поехать вместе с ним.

Каким образом Кэтрин удалось убедить слуг, будто бы все в порядке и им не о чем тревожиться, Эван не знал. Но это его и не заботило. Она мастерица сочинять небылицы. Нет сомнения, она сумела выкрутиться и придумать веские причины, почему ему пришлось переночевать в замке и почему им вдруг понадобилось срочно ехать в город.

Он искоса взглянул на Кэтрин — и тут же пожалел об этом. И как это ей удается постоянно сохранять такой ангельски невинный вид? И дело не в платье и не в отороченном кружевами спенсере. Дело в нежном румянце, который проступал на ее щеках, столь же розовом и прозрачном, как муслиновая подкладка снежно-белого капора Кэтрин, и в стоически сжатых, чуть подрагивающих губах. Кэтрин заставляла Эвана чувствовать себя настоящим чудовищем, хотя он ни на секунду не сомневался, что поступает правильно.

Черт бы побрал эту женщину, подумал он, недовольный собой, и отвел от нее взгляд. «С чего это ты сразу начал таять? Куинли прав. Все женщины — обманщицы. И даже такие, как Кэтрин, способны замыслить убийство».

Он сжал поводья. Уж слишком не похожа была Кэтрин на соучастницу преступления. Она сидела на своем послушном пони, гордо выпрямившись, храня молчание с таким видом, словно и в самом деле Эван влек на заклание невинного агнца.

Колено его случайно коснулось переметной сумки, в которой лежал бронзовый сосуд. Тот самый, который ей был так нужен, чтобы иметь возможность выйти замуж… за кого-нибудь.

Однако она отвергла предложение Мориса, даже после того, как заполучила сосуд. И вдруг Эвана осенило. Почему он ни разу не подумал об этом до сих пор? Не странно ли: она с таким трудом завладела сосудом — и тут же отказала почти единственному мужчине в Лондезане, который годился ей в мужья?

«Я не могу выйти замуж за того, кого не люблю», — вспомнил Эван слова Кэтрин. Весьма неподходящий романтизм для столь хладнокровной женщины.

Нет, она вовсе не хладнокровна, прервал он себя. Воспоминания о том, какими жаркими были ее объятия, невольно нахлынули на него. Впервые он задумался о том, почему она все же решилась разделить с ним ложе? В этом не было никакого смысла. Если бы Кэтрин руководствовалась здравым смыслом, то отослала бы Эвана прочь в спокойной уверенности, что избежала разоблачения навсегда.

Потом в памяти у него всплыли вчерашние слова Куинли:

— Люди, чувствующие вину, часто испытывают потребность исповедоваться кому-то. Мучительный огонь сжигает их, пока они не признаются в сделанном.

Не потому ли она позволила ему остаться? И может быть, даже надеялась в глубине души, что он обнаружит сосуд? Не потому ли потайная полка была чуть выдвинута? Тогда почему Кэтрин по-прежнему твердит о своей невиновности? Если ее терзало чувство вины, почему же она не призналась ему во всем?

Он потер лоб. Но мысли все равно разбегались. И не удавалось никак собрать их. Какой же невинной и чистой казалась она ему, и какой двуличной предстала перед ним теперь. Все то время, пока он упрекал себя за то, что лишил ее невинности, он и не догадывался, что невинным было только ее тело, но не душа.

И все же… Эван даже застонал. Нет, надо прекратить раздумывать об этом, иначе можно сойти с ума. Пусть Куинли сам отделяет зерна от плевел. Ему легче сохранять объективность и непредвзятость.

К своему облегчению, Эван наконец-то увидел в конце улицы «Красный дракон». Теперь этот груз можно будет переложить на плечи другого человека. Иначе того и гляди Эван снова впадет в прежнюю ошибку: начнет искать оправдания для поведения Кэтрин.

Через несколько минут они въехали во двор гостиницы, и один из конюхов кинулся помогать им управиться с лошадьми, бросая на Кэтрин и на Эвана любопытные взгляды:

— Доброе утро, сэр. Миссис Ливелин так беспокоилась о вас из-за грозы. Боялась, не заблудились ли вы, не свалились ли в какой овраг по дороге.

Эван выдавил из себя улыбку:

— Я и в самом деле заблудился. Но миссис Прайс любезно предоставила мне убежище на ночь, — ответил он, спешиваясь и снимая с седла дорожную сумку с сосудом.

Кэтрин помог сойти с лошади конюх. Эван поймал на себе ее удивленный взгляд. А чего она, собственно, ожидала? Что он станет каждому встречному и поперечному сообщать про ее темные дела?

Когда он подал ей руку, чтобы довести до гостиницы, Кэтрин пробормотала:

— Спасибо за эту ложь. Иначе моя репутация оказалась бы безнадежно испорченной.

Это вывело Эвана из себя:

— Уверяю тебя, что меня вовсе не заботила твоя репутация. Просто в мои намерения не входило извещать весь город о том, что я передаю миссис Прайс в руки правосудия.

Вспыхнув, Кэтрин вырвала у него руку:

— Понимаю, — холодно и резко отозвалась она. — Я и забыла, что вместо воспитанного и любезного мистера Ньюкома я теперь имею дело с сумасшедшим, одержимым чувством мести.

И, не дав ему ответить, Кэтрин проследовала в гостинцу. Эван вошел за ней. Тихоня-затворница начала показывать коготки. Пусть лучше спрячет их поглубже, если хочет вызвать симпатию и сочувствие мистера Куинли. Ей и без того хватит неприятностей.

Кэтрин устроилась на краешке кресла и сидела, с достоинством выпрямив спину, пока Эван оглядел общий зал. Он надеялся застать сыщика за завтраком. Но в помещении никого не было. Очевидно, мистер Куинли встает значительно позже.

Эван все еще стоял, погрузившись в задумчивость, не зная, что делать, когда в холл вошла миссис Ливелин, вытирая руки о фартук. Увидев их вместе, добрая женщина расплылась в улыбке:

— Добрый день, Кэтрин. Здравствуйте, мистер Нью-ком. Я ужасно разволновалась вчера, но конюх сказал мне, что…

— Я… мы пришли, чтобы поговорить с мистером Куинли, — перебил ее Эван. Он был не в том настроении, чтобы любезничать с миссис Ливелин. Он хотел одного — встретиться с сыщиком и поскорее покончить с этим грязным делом.

Миссис Ливелин изменилась в лице, услышав его жесткий голос:

— С мистером Куинли?

— Со следователем из Лондона…

Миссис Ливелин посмотрела на него, потом на Кэтрин и растерянно пробормотала:

— Но… но он уехал.

— То есть как это?

— Сегодня утром, — пожала плечами миссис Ливелин. — Он сказал, что хочет поспеть на корабль, который отплывает из Кармартена в Лондон сегодня вечером, и попросил меня разбудить его перед рассветом.

— Значит, он еще не успел отъехать далеко, — обрадовался Эвин.

Миссис Ливелин окинула его настороженным взглядом:

— Это было почти два часа тому назад.

— Черт побери! — выругался Эван. Он повернулся к Кэтрин, ожидая увидеть торжество на ее лице, но она смотрела прямо перед собой без всякого выражения, словно ее вообще не заботило происходящее.

Охваченный эмоциями, в которых ему вовсе не хотелось разбираться, Эван обратил взгляд на миссис Ливелин:

— Спасибо. Тогда, значит, и мне придется покинуть ваш постоялый двор. — Он вынул из кармана кошелек и достал деньги, чтобы расплатиться. — Это за комнату. А это за то, что вы перешлете мои вещи в Кембридж. У меня нет времени собирать их.

Миссис Ливелин в раздумье уставилась на монеты:

— Вы хотите поехать следом за этим человеком? Этот же вопрос он прочитал и во взгляде Кэтрин.

— Мы с миссис Прайс оба поедем за ним, — сказал Эван, подходя к Кэтрин. — Поторопитесь, нам придется скакать с бешеной скоростью, если мы хотим его догнать.

Побледнев, Кэтрин встала с кресла:

— Я не могу скакать с бешеной скоростью. Мой пони непригоден для такой езды.

— Тогда придется ехать на моей лошади, — вырвалось у Эвана. Конечно, с двумя седоками лошадь пойдет не так быстро. Но он определенно не намеревался оставлять Кэтрин здесь и давать ей возможность каким-либо образом ускользнуть.

И все же ехать почти целый день, держа Кэтрин практически в своих объятиях, пусть даже для того, чтобы передать ее Куинли, — слишком тяжкое испытание.

Миссис Ливелин, смотревшая на них во все глаза, спросила несколько изменившимся голосом:

— Миссис Прайс тоже поедет с вами в Лондон? Эван застыл. Кэтрин стоило лишь намекнуть, что она не хочет ехать в Лондон, и миссис Ливелин встала бы на ее защиту.

Но, к его удивлению, Кэтрин невозмутимо ответила:

— Мистер Ньюком и я должны непременно переговорить с мистером Куинли. Даже если ради этого придется поехать в Лондон.

— Это как-то связано с тем, о чем он расспрашивал нас вчера? — поинтересовалась миссис Ливелин, подозрительно прищурившись.

Кэтрин порозовела и кивнула: —Да.

— Он сказал, будто бы ты, вполне возможно, причастна к убийству и грабежу, — продолжала миссис Ливелин. — Конечно, я сказала ему, что это полная чепуха. — Потом в глазах ее вспыхнула какая-то догадка, и она повернулась к Эвану. — Мистер Куинли спрашивал меня про сосуд, точно так же, как и вы, мистер Ньюком, в первый день нашего знакомства.

Сумка, которую держал Эван, казалось, потяжелела, и он невольно перехватил ее покрепче.

Он еще раздумывал над ответом, когда Кэтрин опередила его:

— Мистер Ньюком и мистер Куинли хотят выяснить все обстоятельства дела, Анни. Вот почему мистер Ньюком настаивает на том, чтобы я непременно поговорила со следователем.

— Куинли сказал мне, что он уже встречался по этому поводу с тобой и мистером Ньюкомом вчера. Зачем же вам мчаться за ним сломя голову? — Уперев руки в бока, Анни с возмущением глядела на Эвана. — Уж не решили ли вы, мистер Ньюком, будто наша Кэтрин имеет какое-то отношение к этому?

— Миссис Ливелин, это вас совершенно не касается, — Эван отвел глаза. — Мы трогаемся в путь сию же минуту.

Но когда он потянул Кэтрин за руку к выходу, миссис Ливелин, подскочив, схватила ее за другую руку.

— Незачем ей ехать туда, куда она не хочет, мистер Ньюком. Не знаю, с чего это вам взбрело в голову, что она связана с убийцами, но я не позволю отправлять ее на виселицу.

Слово «виселица» огорошило Эвана. Виселица. Он как-то не подумал, чем это грозит Кэтрин — если ее признают виновной в заговоре с целью убийства.

Виселица. От самого этого слова веяло ледяным холодом.

Но хотя и Кэтрин побледнела при упоминании о виселице, она накрыла руку подруги своей ладонью и проговорила:

— О чем ты говоришь, Анни. Все будет хорошо. Мистер Ньюком только… выполняет свой долг. И я еду с ним по своей воле. Я хочу снять с себя даже тень подозрения, а это не получится, если я останусь здесь. Не беспокойся. Все обойдется. Я уверена.

Она еще раз сжала руку миссис Ливелин и мягко улыбнулась ей:

— Но я очень тронута твоей преданностью, Анни. Она так много значит для меня. Спасибо.

Миссис Ливелин вспыхнула:

— Кэтрин, милая, я бы и словечка не сказала мистеру Ньюкому, знай я, что он их так истолкует… Мне и подумать тошно, что я…

— Нам пора, — перебил ее Эван. Он тоже больше не мог вынести этого. Находиться среди людей, которые верят в невиновность Кэтрин, было слишком тяжело. Это действовало на него, причем самым нежелательным образом.

— Но возьмите хоть еды на дорогу, — всплеснула руками миссис Ливелин. — Неизвестно, сколько времен пройдет, пока вы догоните мистера Куинли! А у вас обоих такой вид, словно вы с утра еще и крошки в рот не успели взять…

— Мы не можем задерживаться ни на секунду! — упрямо повторил Эван, подталкивая Кэтрин к дверям.

Он слышал сокрушенные причитания миссис Аивелин за своей спиной, но быстрым шагом вышел вон. Эта сцена с участием хозяйки «Красного дракона» и упоминание о виселице — потрясла его до глубины души. Но он одернул себя. Если Кэтрин виновата — она заслуживает виселицы. Если нет — правда восторжествует. Уж он об этом позаботится.

Конюх вывел им кобылу. Эван объяснил, что они поедут вдвоем, и, устроившись в седле, подождал, пока конюх поможет Кэтрин сесть впереди.

В эту минуту из дверей гостиницы выбежала миссис Ливелин со свертком и вручила его Кэтрин:

— Здесь кусок телятины и ломоть хлеба. — И, словно ожидая от Эвана возражения, метнула в его сторону яростный взгляд и проговорила: — Не хватало, чтобы бедная девочка еще и умирала с голоду.

— Благодарю вас, миссис Ливелин, — пробормотал Эван и, ткнув коленями в бока кобылы, выехал со двора. Вскоре они уже были на дороге, ведущей в Кармартен.

Сначала все его старания были сосредоточены на том, чтобы не сбиться с пути, затем — чтобы гнать кобылу на такой скорости, которая помогла бы им настичь Куинли. Но спустя час Эван вынужден был дать уставшей лошади возможность придержать шаг.

Теперь затянувшееся молчание ощущалось все болезненнее. Не улучшало состояния Эвана и то, что при каждом толчке его вплотную прижимало к Кэтрин, но с этим ничего нельзя было поделать, как и с тем, что ее ноги касались его ног, а лицо находилось всего лишь в нескольких дюймах от его губ. Душистый запах сирени, словно невидимая вуаль, окружал Кэтрин. И в какой-то момент Эван поймал себя на том, что пытается как можно глубже втянуть его в себя. Кэтрин заправила волосы под капор, но несколько прядок выбилось во время скачки, и одна из них непрестанно задевала щеку Эвана.

Тогда он попробовал сосредоточиться на предстоящем разговоре с Куинли — если они, конечно, его догонят. Но мысли Эвана все равно возвращались к тоненькой женщине, спина которой касалась его груди, а упругие ягодицы уютно устроились меж его ног. Неужели этой ночью он изведал вкус каждой сокровенной части ее тела? Неужели всего лишь несколько часов тому назад он занимался любовью с этой женщиной, заставляя ее снова и снова вскрикивать от удовольствия?

Воспоминание об этом заставило его мужскую плоть мгновенно отвердеть. Эвану пришлось собрать все силы, чтобы подавить желание. Теперь ему уже никогда не удастся разделить ложе с Кэтрин. А после того полного удовлетворения, которое он испытал с ней, ему будет тошно с другими. Кэтрин открыла ему, насколько прекрасна близость, когда люди испытывают обоюдное чувство.

Черт бы ее побрал! Теперь он обречен томиться неутоленными желаниями. По крайней мере, во время этой поездки.

Искоса взглянув на Кэтрин и отметив, что упрямое и сосредоточенное выражение по-прежнему не покидает ее лица, Эван снова ощутил прилив раздражения. Теперь приходится терпеть еще и эту пытку молчанием, которая только усиливает чувство вины, хотя на самом деле он обязан сознавать свою правоту.

Все шло не так, как он ожидал. По идее, Кэтрин должна была давно сдаться, признаться во всем и, рыдая, умолять не везти ее к Куинли. Но с той минуты, как они выехали из замка, Кэтрин хранила молчание и вела себя словно святая мученица.

Каким образом ей удавалось оставаться столь надменной и спокойной, когда рушился весь ее мир? И почему он при этом начинал ощущать себя последним подлецом?

— Свидетелем какого замечательного представления я оказался, — прервал Эван мучительное молчание. — Ты вела себя как настоящая трагическая актриса.

— Я заметила, что произвела на тебя впечатление, — съязвила Кэтрин. Лицо ее не изменилось. Только голос слегка дрогнул.

— Видишь ли, я ведь знаю правду и поэтому, в отличие от миссис Ливелин, не склонен считать тебя святой.

Кэтрин очень медленно повернула голову и встретилась с ним глазами:

— Разумеется, ты гораздо больше склонен считать меня воровкой или убийцей, судя по тому, как ты торопишься догнать сыщика. Ты ничего не делаешь наполовину, не правда ли?

— Если не хочешь, чтобы тебя принимали за убийцу, то и не веди себя как убийца.

— Вчера ты не считал меня таковой.

— Вчера я не представлял, какое расчетливое сердце бьется в этой прекрасной груди.

Кэтрин вздохнула:

— Скажи мне, Эван. Что это была за женщина, из-за которой ты решил, будто за красивой внешностью всегда скрывается предательство? Кто была эта женщина, из-за которой ты решил, будто богатство и знатность делают женщину либо святой, либо грешницей?

Эван сразу подумал о Генриетте, которая была столь нежна и лучезарна, пока не сочла его недостойной себя, но тут же отогнал от себя это воспоминание. Генриетта никогда не предавала его. Скорее он сам обманул ее ожидания.

— С чего ты решила, что это связано с какой-то другой женщиной?

Вздохнув, Кэтрин выпрямилась в седле:

— Потому что иначе никак не могу объяснить самой себе, как мужчина, который так нежно любил меня вчера, способен на следующий день объявить меня убийцей. — Голос ее дрогнул. — И мне надо понять, почему произошла столь разительная перемена.

— Потому что мне еще не доводилось встречать такой двуличной женщины. И моя реакция вполне понятна, поэтому твоя ложь была для меня полной неожиданностью.

— Она не могла быть «полной неожиданностью», иначе ты не скрывал бы истинную цель своей поездки в Лондезан. Ты подозревал меня в самом дурном уже с первого же дня. — Кэтрин перевела дыхание. — И скорее всего эти подозрения не оставляли тебя, ты лишь на время закрыл на них глаза, чтобы переспать со мной, а потом уж сдать в руки правосудия.

— Что ты несешь! — разъярился Эван. — Да ты только вспомни, каким искренним я был с тобой… Каждое слово, сказанное вчера… Я верил, что ты… что ты…

— …ангел, — подсказала Кэтрин, повернувшись и глядя ему в глаза. — Вопрос только в том, в какой момент ты вдруг решил, будто я дьяволица? — закончила она почти шепотом. — Почему ты настолько ослеп, что не в состоянии видеть меня такой, какая я на самом деле? Уверена, что причина в женщине, которая однажды предала тебя!

Эван пристально посмотрел ей в глаза:

— Те женщины твоего круга, с которыми мне приходилось иметь дело, были в самом деле ангелоподобны. И одну из них ты знаешь — это леди Джулиана, которая, можно сказать, спасла мне жизнь. Другая — это моя бывшая невеста Генриетта. Но она не обманывала меня таким бессовестным образом, как ты.

— Твоя бывшая невеста? — еле слышно повторила она. — Ты разве был обручен?

Выругавшись про себя, Эван перевел взгляд с Кэтрин на покрытые ковром травы склоны холмов, меж которых вилась дорога. Не следовало бы ему поминать не к месту Генриетту, теперь делать нечего, придется рассказать о ней:

— Да, я был обручен. Но свадьба расстроилась.

— Почему?

— Тебя это никоим образом не касается, — отрезал Эван.

— Но это та особа, из-за которой ты разочаровался в женщинах нашего круга, не так ли?

— Нет, дело не в ней! — он сжал поводья. — Генриетта отказалась выходить за меня замуж по моей вине. Я заслужил это.

— Каким образом? Ты разочаровал ее, потому что не поверил ей так же, как не веришь сейчас мне?

Эван посмотрел ей в глаза, такие спокойные и серьезные, что он не смог выдержать их взгляда. Каким-то непонятным образом она попала в самую точку. Угадала суть. Ведь он действительно не поверил своей невесте, сразу же заподозрив в измене, застав ее в объятиях другого мужчины.

Но на самом деле вопрос совсем в другом, попытался убедить он себя.

— Да, я выказал ей недоверие. И повел себя как ревнивый осел, чем испугал ее. Но есть огромная разница между тем, что случилось тогда, и происшедшим между нами. Генриетта, в отличие от тебя, не давала мне повода не доверять ей.

Кэтрин ничего не ответила. Отвернувшись, она, сжав губы, молча смотрела на дорогу. Только после долгой паузы она наконец спросила:

— А что ты собираешься делать, если мистер Куинли уедет раньше, чем мы успеем догнать его?

— Не дай Бог, если это случится, — нахмурился Эван, поскольку не представлял, как выдержит долгое путешествие в Лондон на пару с Кэтрин.

— Ты и в самом деле потребуешь, чтобы я поехала в Лондон, только бы утолить свою жажду мести?

— Это жажда правды, — мрачно ответил Эван. — И единственный способ добыть ее — это изложить все Куинли и посмотреть, поверит ли он тебе.

— Или, напротив, возложит на меня вину за все. — Она помолчала, и Эван чувствовал, как напряглась ее спина. — А если… если он точно так же, как и ты, решит, что я виновата? Тогда меня повесят…

Снова прозвучало то же самое страшное слово. И Кэтрин проговорила его тем тоном, который сразу выбил его из равновесия. Она добилась желаемого. Стараясь говорить твердым голосом, Эван ответил:

— Тебе не о чем беспокоиться, если ты ни в чем не виновата.

Кэтрин положила ему на грудь свою маленькую ручку.

— И ты считаешь, будто можно довериться правосудию, которое будут вершить англичане? Англичане, которые заведомо считают всех валлийцев поголовно ворами и преступниками?

Эван снова бросил на нее взгляд. Она смотрела на него своими темно-голубыми глазами, глубина которых могла сравниться разве только с глубиной озера Ллин Фэн-Фах. И выражение страха в них вызвало ответный страх в душе Эвана.

Да, тут Кэтрин, несомненно, права. Он как-то прежде об этом не подумал. Английское правосудие достаточно жестоко и безжалостно даже по отношению к своим соотечественникам. Но когда речь шла о валлийцах, ирландцах или шотландцах, то для их осуждения хватало и ничтожно малой горстки улик.

— А если ты ошибаешься? — прошептала Кэтрин. — Если все произошло именно так, как я рассказала? Когда ты передашь меня в руки Куинли, то ничего уже нельзя будет исправить. Даже если не найдется ни свидетелей, ни доказательств, что я участвовала в этом деле, — судьи подпишут приговор без промедления. Проще всего обвинить во всем валлийскую ведьму. Почему бы не избавить землю еще от одной представительницы нашего племени?

И сейчас же глазам Эвана представилась страшная картина: беспощадный палач затягивает петлю на шее Кэтрин. Господи! Если ее повесят, он этого не вынесет! Эван силился вспомнить, как выглядел распростертый в луже крови Юстин, но вместо того ему виделось другое: Кэтрин, стоящая на эшафоте. Нервно передернув плечами, Эван пробормотал проклятие. Кэтрин поставила своей целью вывести его из себя. И ей удалось загнать его в ловушку.

— К чему вести пустые разговоры о виселицах? Все, что мы должны сделать, — это представить новые сведения мистеру Куинли. Он производит впечатление вполне разумного человека. И способен отличить правду от лжи.

— Не представляю, каким образом. Если даже ты заранее осудил меня — только на том основании, что я однажды солгала из желания защитить себя.

От ее полных спокойствия слов на Эвана словно повеяло могильным холодом. А вдруг он и в самом деле ошибается? Не погорячился ли он? Может, и вправду Кэтрин солгала только из боязни? Что, если вся ее вина заключается лишь в нежелании сказать всю правду до конца?

Слова «а что, если» продолжали крутиться у него в голове, пока Эван покрепче не схватился за поводья. Нельзя позволять себе думать об этих вещах — иначе недолго и впрямь сойти с ума.

Надо обратиться к тому, что всегда и неизменно помогало ему, даже в детстве. Литература. Надо постараться вспомнить что-нибудь из Шекспира, подумал Эван. Хотя бы из того же «Отелло». Нет, это история об обманутом доверии. Кроме того, Шекспир будоражит чувства, а Эвану необходимо вернуть ясность и трезвость ума, способность логически мыслить.

Наверное, больше подойдет Тацит. Его ритмичные строки вполне ложатся на ровную поступь лошади.

И, преследуемый запахом сирени, Эван начал декламировать про себя… «Etiem sapientibus cupido gloriae…»

После отьезда Кэтрин и мистера Ньюкома Анни принялась ходить по комнате из угла в угол, изредка всплескивая, руками. Ну кто бы мог предположить, что мистер Ньюком окажется таким оборотнем? Неужели он нарочно делал вид, будто бы Кэтрин ему приглянулась?!

А уж после той взбучки, которую он задал Дейвиду — хотя Кэтрин и умолчала о причинах драки, — Анни и вовсе решила, что у них дело сладилось. Не такая уж она слепая, чтобы не заметить, как ее любимица и ученый из Лондона вышли в сад. И немало порадовалась тому в душе.

Наверное, Дейвид вышел в ту минуту, когда ему не следовало появляться, и увиденное вывело его из себя. Нрав Дейвида всем хорошо известен. Наверное, первый затеял ссору, а потом и полез в драку. Слава Богу, что с него наконец-то сбили спесь. Пара хороших затрещин должна была пойти ему только на пользу.

Анни тогда уже не сомневалась в серьезности намерений мистера Ньюкома. И вот те на! Кто бы мог подумать, что он потащит бедную горлицу прямо в сети. Подозревать ее не более не менее, как в убийстве!

— Что за напасть такая! — проговорила Анни, качая головой, не понимая, как это мистер Ньюком сумел обвести всех вокруг пальца и выдать себя не за того, кем он был на самом деле. — Ведь девочка такая же убийца, как и я!

Нет, надо что-то делать. Поспешить на выручку Кэтрин. Но как? При всей своей самоотверженности, Анни и в голову не приходило, будто она может как-то помешать представителям закона. И очень многие в Лондезане, те, кто искренне любят Кэтрин, тоже не пойдут на такое. Мистер Ньюком, судя по всему — большой человек, и с ним нелегко справиться. Единственный человек, который мог бы решиться на такое…

Анни так и вспыхнула от радости… Ну конечно. Если Дейвид настолько влюблен в Кэтрин, то он приложит все силы, чтобы вырвать ее из когтей этого негодяя, пока не поздно. В конце концов, он же собирался на ней жениться! И у него голова неплохо работает. Хоть Анни и не нравились фанаберия Дейвида и его зазнайство, лучшего человека для исполнения задуманного не найти.

И как только ее осенила эта мысль, Анни, не медля ни секунды, выскочила за дверь и бросилась в ту сторону, где располагалась школа. По дороге она молила Бога только об одном: чтобы Дейвид оказался у себя, а не отправился к кому-то в гости.

Ворвавшись в классную комнату и не обращая внимания на удивленные взгляды учеников и преподавателя, она, задыхаясь, спросила:

— Где мистер Морис?

— В своем кабинете, — ответил преподаватель. Анни побежала дальше по коридору и с облегчением вздохнула, увидев за столом знакомую фигуру. Дейвид с угрюмым видом изучал какие-то бумаги.

— Как хорошо, что я вас застала! — воскликнула Анни, входя и плотно прикрывая за собой дверь. — Случилось нечто ужасное

— К сожалению, сейчас не самое подходящее время, миссис Ливелин… — вздохнул Дейвид.

— Да вы не понимаете, о чем идет речь! Мистер Ньюком арестовал Кэтрин!

Это его проняло мгновенно. Отодвинув бумаги, Дейвид подался к ней навстречу:

— Как это «арестовал»? Что вы такое говорите? Анни едва могла перевести дух:

— Вы же знаете, что к нам в Лондезан приезжал сыщик из Лондона и расспрашивал всех о всякой всячине? Он ведь разговаривал и с вами тоже?

— Ну конечно, — пробормотал Дейвид, нетерпеливо махнув рукой, — но речь идет о Ньюкоме и Кэтрин?

— Так о чем я и толкую! Этот сыщик, должно быть, вбил себе в голову, будто бы наша Кэтрин сговорилась с убийцами. Наверное, сам мистер Ньюком и напустил на нее эту лондонскую ищейку! Всех подробностей я не знаю. Но сегодня Кэтрин и мистер Ньюком с утра пришли в гостиницу — они искали мистера Куинли. А когда я ответила, что он уехал в Кармартен, мистер Ньюком потащил туда за собой и Кэтрин. Усадил на лошадь и поскакал что было мочи!

Лицо Дейвида посерело:

— И она согласилась?

— Не думаю. По-моему, она не стала возражать, потому что у нее не было другого выхода.

Пробормотав проклятие, Дейвид выдвинул один из ящиков стола и вытащил кремниевый пистолет.

— Дейвид! — перепугалась Анни. — Вы что это надумали! Зачем вам пистолет?

— Это пистолет моего отца! — не слушая ее, ответил Дейвид и сунул его за пояс, прихватив с собой сумку, в которой, вероятно, лежали порох, шомпол и пыжи.