На грани фола (Крутые аргументы)

      Там за окном смердит человеческой ненавистью и злобой, не оставляя шансов ничему другому. Мой разведбат, вернее остатки от него, завяз в развалинах рядом с городской больницей. Мы перенесли туда раненых, заняли круговую оборону. Трупы сложили в ряд во дворе, накрыли их. Уже несколько часов действует взаимная договоренность не стрелять. В ходе переговоров я даже припугнул "шайтана" в маске, что если нам не дадут выйти и не передадут всех пленных, жизнь их заложников я не гарантирую. Услышав об этом, парень с зеленой повязкой вытаращил на меня глаза, однако вел себя сдержанно, на все мои предложения отвечал - ладно, сторгуемся.
      Здесь, батя, торгуют людьми, как обычным товаром. Кто по десять тысяч баксов за душу, кто - по шесть. Иногда дарят друг другу погасить вражду между родами. С наемниками из бывших советских республик особо не церемонятся. Считают, чем быстрее мы их отстреляем, тем меньше им платить. Вот иностранцев, что приехали с Ближнего Востока, берегут, используют лишь в особых случаях, потому и платят значительно больше, плюс за каждого убитого военного или милиционера.
      Садистам здесь (ненормативное выраженгие) одно раздолье. Поиздевавшись над человеком, обязательно его прикончат. Где ещё так умеют (неразборчиво).
      Спец вроде меня всегда найдет на гражданке доходное местечко в какой-нибудь фирме. Там сейчас все решают хватательные рефлексы, побеждают и наслаждаются жизнью крепкие бычки, умеющие брать нахрапом. Один мой бывший сослуживец прислал мне недавно письмишко, дал понять, что дожидается меня новенький БМВ и через полгода моей работы, если хозяин доволен, авто уже будет моим. Да я скорее пойду с протянутой рукой по электричкам, чем буду холуйствовать перед каким-нибудь новым русским (неразборчиво).
      Последнее время стал замечать, что нередко сам себя унижаю. Где-то внутри меня вдруг исчезает граница между добром и злом. Чувствую, как чернуха насилия переливается и в меня, старается сбить цену моей чести и достоинства. Один "людовед" из нашего подразделения как-то сослался на некую невидимую пробоину в душе каждого офицера спецназа. В результате, мы стали, мол, непотопляемыми утопленниками, сами выбираемся на берег, чуть отдышимся, откашляемся и снова в воду непонятно зачем. С этой пробоиной даже легче укрощать всяких там быков и шакалов. Чем я и занимался весьма успешно, пока сам не попал в устроенную ими (ненормативное выражение).
      Сижу сейчас, батя, и гадаю, не из этой ли пробоины вылетает из меня дерзкая удаль. Не потому ли смех вдруг переходит у меня в надрывную тоску и я невольно начинаю разыгрывать из себя хитрого Иванушку-дурачка со слоновой уверенностью, будто в России всё, включая спецназ, изобретено впервые в мире, но ещё до патентования кем-то у нас украдено...
      К лихим боевикам о мафии местного пошиба я отношусь безразлично. Они как бы убеждают меня: "Брось ты это свое дело, Саша! Они там с властью повязаны и ради неё родную маму под пулю поставят. От нас никуда не денешься, нами всё схвачено. А я им отвечаю: "Бредни это, братки. В свое время тоже считали, что все схвачено КГБ, а на деле оказался пшик один."
      Ты, как старый коммуняка, меня извини, но мне кажется, что это исконный наш позыв искать во всем главного организатора и вдохновителя. Раньше в государях и партии искали, теперь - в мафии. Одуряем сами себя, будто бездарей руководить страной не ставят. Ставят, да и ещё как!
      Вот уже светает за окном. Из нор этих нам все же надо выбираться. Даже у морской пехоты от голода и недосыпа туман в глазах. Я должен вытаскивать ребят живыми, на то и командовать поставили. И, может быть, нет у меня другого выхода, как только положить погибших в бэтээры, затащить на броню их стариков и под живым щитом прорываться к своим.
      Чувствую, сам сатанею. Не на боевиков, их мне просто жаль. На тех в Кремле, для кого жизнь убитого здесь солдата - так, тьфу, что и растирать не обязательно.
      Прости меня, отец! Свою долю вины я беру на себя и не верю ни в бога, ни в аллаха, ни в дьявола. Даже если они есть на самом деле, ни в кого из них не верю.
      Увидимся или нет, не знаю. Единственное прошу тебя, не мсти никому за меня. Но и не прощай.
      Люблю тебя и верю в тебя.
      Александр.
      ЗНАК ВОСЬМОЙ
      И З П Е Р Е П И С К И С Д Р У З Ь Я М И
      Сейчас мне предстоит сделать нечто не совсем приличное в этическом плане. Я хотел бы ознакомить вас с отдельными местами из личной переписки по электронной почте между действующими лицами этой истории. Просто вынужден сделать это, иначе повествование плохо склеивается.
      "Джентльмены чужих писем не читают", - скажите вы. Поверьте, иногда и они читают. А потом, лично я на сие звание даже не претендую. Так что, коли есть желание, знакомьтесь. Если нет, можете воздержаться, ибо не зря же перед нами "ЗНАК ВОСЬМОЙ", а в восьмерке, если вспомнить, шотландка Памела Флетчер усматривала "неотвратимость порочного круга".
      * * *
      Лонг-Айленд - Москва.
      Дорогой Алексей! Вот решил дать знать о себе в слегка необычном для меня формате. Получится или нет, не знаю, но уже начал, а там видно будет.
      Надеюсь, всё у тебя окей, или, как ты говоришь, твоя "система главного командования работает нормально". В моей же не так давно произошел сбой.
      Рождество я встретил с приятелями, бывшими своими сослуживцами, в Калифорнии. Вернувшись домой, я увидел, что все там перевернуто вверх дном, со стен сорван антиквариат, разбит компьютер, часть досье исчезло. На полу лежал с удавкой на шее Макс. Перед смертью, он, видно, отчаянно сопротивлялся, оставив у себя на когтях следы чужой крови.
      Такой злости я не испытывал никогда и был уже готов просить у Господа прощения за то, что сразу захотел сделать с собой. Мне пришла в голову шальная мысль уплыть вместе с Максом на лодке в океан и там вместе с ним окунуться в небытие, дабы не отягощать никого заботами о моем погребении. Сделать же это не из презрения к тем подонкам, а просто из чрезмерного пристрастья к себе самому. Проще говоря, из эгоизма.
      Согласен, эгоизм может быть и дезертирством. В эгоизме усматривается к тому же и грех. Не случайно, наверное, любовь тоже вынуждена мириться с этим изначальным позывом в натуре человеческой, а попытки реформаторов установить разумные отношения между людьми без эгоизма обречены на провал.
      Есть случаи в жизни, когда невольно обращаешься за помощью к государству и знаешь, что только его служители могут помочь выкарабкаться тебе из большой неприятности. Тут нет с их стороны никакой любезности - за это ты платишь государству налоги. Именно в таком безвыходном положении я и оказался, обратившись к своим знакомым из военной контрразведки. Подсказал и мой сосед Володя, о ком я тебе уже рассказывал: в тот вечер, точнее ночью, он видел, как напротив моего дома дважды останавливалась одна и та же машина.
      Проникшие в мой дом "призраки" оставили не только образец своей крови, но и другие следы, будто были уверены, что отпечатков их пальцев в ФБР и военной контрразведке нет. Ведется расследование. Мне уже намекали на всю ту же "Святую веру", но держат меня пока в неведении относительно того, что та из себя представляет. Это понятно, я к ним не в претензии. Я в претензии к тем скотам, которые явно хотели воздействовать на мою психику, убив Макса.
      Ты знаешь, видимо, чертовски был прав мой соотечественник Генри Торо. Большинство граждан и в самом деле служат государству точно так же, как камни, машины, лошади и собаки. Масса, огромная масса государственных чиновников, политиков, адвокатов, судей, полицейских, священников готова, в принципе, работать на любое правительство без особых угрызений совести, если видит в нем гаранта своих льгот и привилегий. Очень немногие служат сознательно, да и те наталкиваются на непреодолимые бюрократические препятствия. Поэтому мудрый человек никогда не делает больших ставок на государство и правительство: он считает, что эти "священные коровы" должны снискать сначала доверие у него, заручиться его согласием уступить им часть своей независимости. То есть в по-настоящему демократическом государстве уважение прав личности должно пользоваться безоговорочным приоритетом...
      Спросишь, чем я сейчас занимаюсь? Доставляю себе удовольствие чтением стихов японской поэзии хоку. В них, как ты знаешь, основную нагрузку несут не слова, а паузы. Поэтому, если у тебя не найдется времени послать мне хотя бы пару строк, я постараюсь прочесть твое молчание.
      Здесь я должен сделать паузу. Увлекшись, даже не заметил, что уже вечер, а это мое время для пробежки вдоль берега в сторону маяка и обратно. И так каждый день шесть миль, невзирая на погоду.
      ...Вот я снова за столом и занимаюсь любимым делом - передачей мыслей на расстояние. За окном пронизывающий мокрый втер. В комнате семьдесят семь по Фаренгейту и шестьдесят процентов влажности. Почти как в кабинетах Пентагона.
      Не знаю, можно ли назвать это просветлением. Я вдруг почувствовал, что вся моя прошлая жизнь, в сущности, была неким прологом к главному действию, когда уже волен не сгибаться под тяжестью внутренней раздвоенности. И ты думаешь что? Сознавать не физическую свою связь с миром, а больше духовную похожесть свою на всех других таких же двуногих, как я, мне помогает ...дзэн. Именно дзэн!
      Почти тридцать лет мне пришлось быть военным бюрократом. Хотя это особая порода бюрократов, но все же бюрократов. Точнее говоря, левая зона коры мозга моего "главнокомандующего" была забита рассудочными формулами, правая испытывала явный недостаток эмоций и образов. Работа моя состояла в постоянном поиске возможных подвохов и нестыковок в поведении людей - тут нельзя без доверия, но и без подозрений не обойтись. К счастью, я не деградировал настолько, чтобы видеть вокруг одних лишь мошенников или идиотов с бюрократическим уклоном.
      Чего мне хочется сейчас больше всего, так это установить доверительные отношения с самим собой, прислушаться к своему внутреннему голосу на волне электромагнитного излучения в миллиметровом диапазоне. Для этого я не нуждаюсь в посредниках, стараюсь воспринимать мир всем своим существом, через кладовую своего сознания и, самое главное, подсознания. То есть дошел до того, чтобы набираться ума преимущественно у самого себя, отстраниться на время от мирских забот и даже многих моих знаний, в коих усматриваю в общем-то бесполезную борьбу с ветром. Хочу как бы увидеть себя изнутри и не дать своему уму проказничать без моего позволения. Своим "третьим глазом" стремлюсь увидеть для себя новые горизонты, приоткрыть хоть чуть-чуть занавес над моими самыми сокровенными тайнами. Для этого мысленно переношу себя в горную пещеру вдали от людей, откуда вижу внизу божественной красоты долину, вытряхиваю из головы все мысли и чувства и, когда это сделано, передо мною возникает черный дракон на мертвом дереве и цветущий в огне лотос.
      Волею Неба, моя протестантская вера не мешает мне интересоваться дзэн. Жизнь в дзэновском монастыре, как известно, строится по принципу "кто не работает, тот не ест". В отличие от монахов-попрошаек в Индии, их японские братья считают физический труд на общее благо праведным делом. Главный смысл своего отшельничества они видят не в изнурении себя, а в максимальном использовании того, чем одарила их природа. Они люди жизнерадостные, не лишены чувства юмора. Скромный быт и вера в себя - вот, что помогает им избавляться от бесовских искушений. Законы монашества суровы и рассчитаны на то, что чаша унижения самих себя будет ими испита полностью, до последней капли. Дзэн, мне думается, стоит ближе к реальности, чем христианство. Его приверженцы не борются с грехом путем лицедейского морализаторства, а доброта и доброжелательность для них - это и требование физического здоровья, путь к освобождению себя от всех изматывающих душу переживаний и разрушительных инстинктов. Они против любого насилия или принуждения, захватнических войн и гонений на еретиков. Понятие "избранный народ" им чуждо, братство народов выше, а потому для них нет деления людей на правоверных и безбожников. Своё духовное совершенствование они считают само собой разумеющимся делом.
      Нет, я не занимаюсь подменой действительности символическими образами, я просто стараюсь пить из источника, а не рассуждать, как можно и должно утолять жажду. Чтобы понять какую-то вещь, я начинаю наблюдать за ней с разных сторон, внутренне сливаюсь с нею и испытываю нечто вроде того Просветления, которое испытал Будда, сидя на берегу более двух тысячелетий назад. Спокойствие и терпение! Прочь предвзятые мнения, симпатии и антипатии! Вот тогда-то и увидишь свой собственный лик, ощутишь свою духовную свободу.
      На Востоке не зря считают интеллект способным лишь завести человека в дремучие джунгли, где не найти сладостного умиротворения в себе. На Востоке стараются познать мир, отбросив противоречие между утверждением и отрицанием. Признав жизнь фактом, не требующим объяснения. Начнешь объяснять и неизбежно станешь извиняться за свое появление на свет. Надо не объяснять, а хвататься за жизнь голыми руками, самому добывать себе пищу духовную, не уповая на постороннюю помощь.
      Что у нас в Америке привыкли думать? Вещь либо есть, либо её нет, На Востоке же не верят в Бога Творца и потому избегают категорических утверждений, презирают логику, игнорируют детали и стремятся к познанию явления в целом. Отсюда и выражаются витиевато настолько, что ускользает истинное значение сказанного и даже кажется преднамеренно скрываемым. Размышляют спокойно, размеренно, невозмутимо, словно соприкасаются с вечностью, где исчезают все контрасты и условности. Если у нас слишком увлекаются анализом, то там требуется больше живого предчувствия и интуиции, чем ума. Истина там вообще раскрывается в процессе ни к чему не обязывающей беседы по дзэновскому методу мондо, методу вопросов и ответов, причем когда сам вопрос частенько подразумевает ответ.
      Ну да ладно, достаточно об этом. Я тоже могу обмануть себя для успокоения совести, довериться иллюзиям. И все же, благодаря именно дзэн многие вещи действительно теряют для меня былую значимость. Единственное, что мне нужно сегодня из материальных приспособлений, так это парусник, о котором я мечтал всю жизнь. Пусть даже для этого мне придется потратить все мои сбережения, думаю в конце мая выйти в первое плавание в океан. Пока же осваиваю в теории приемы лавирования короткими галсами против ветра и прочие премудрости парусной навигации.
      Кем я считаю себя? Неудачником или баловнем судьбы? Добился ли я в жизни всего мною желаемого? Честно говоря, меня это сейчас совсем не волнует. Я просто учусь наслаждаться каждым её мгновением, находить в себе душевный покой, искренне радоваться случайной встрече с любым незнакомцем, обратившимся ко мне на улице с вопросом, и быть ему благодарным за то, что он решил спросить именно меня.
      Говорят, я в том возрасте, когда нужно не только знать свое истинное предназначение, но вместо молока попивать кефир, есть творог, заменять сахар медом и вообще потреблять больше калия, дабы кости не расклеились. Зачем я бегаю? Очисть кровью от шлаков межклеточные пространства. Где та ось, вокруг которой вращается моё чисто физическое здоровье? В животе. Мне кажется, большинство умирает именно от плохого питания, а чрезмерные физические нагрузки загнали в гроб больше народа, чем оздоровили. Сейчас для меня действительно важно не дать клеткам тела выйти из под контроля моего "главнокомандующего", поэтому стараюсь ходить бодро, жестко ступая, ибо без встряхивания плохо прочищаются печень, почки и сердце. Время от времени, дабы подстегнуть обмен веществ, бью "копытом" и мотаю головой, как лошадь после большого забега.
      Недавно получил весть от Карлоса. Вместе со своими друзьями теребит мафиози со всего света, приезжающих в его страну с грязными по локоть руками от торговли оружием, наркотиками и людьми. Несгибаемый человек!
      Слышал я, в мае Джулия собирается навестить тебя. Сожалею, у меня этого не получится по чисто финансовым соображениям. Во всяком случае, в ближайший год-два.
      К Рождеству Фрэнк прислал мне открытку и свое фото из Британской Колумбии. Сидит на берегу озера у костра рядом с миловидной блондинкой и довольный уплетает свеженькую форель.
      Такие, брат, мои дела на сегодня.
      С наилучшими пожеланиями и надеждой на встречу.
      Искренне твой, Джордж.
      *
      Москва - Лонг-Айленд (штат Нью-Йорк).
      Дорогой Джордж!
      Очень рад, что ты направил мне свое послание и, хотя прочитал его со смешанным чувством, счастлив услышать в нем твой бодрый, уверенный голос.
      У меня все в порядке. По крайней мере, я так себе успешно внушил.
      Сейчас я тоже живу один и у меня нет ни собаки, ни кошки. Своим обиталищем на эту зиму я выбрал деревянный дом, что стоит на краю большого леса в двадцати минутах ходьбы от железнодорожной станции и в девяноста километров от Москвы. Иногда, после обильного снегопада, нужно поработать лопатой и проделать себе от дома дорожку. Тепло в доме поддерживают печь, камин и обогреватели с подводной лодки, когда уж совсем холодно не хочется, чтобы температура опускалась ниже двадцати двух по Цельсию. Есть ещё баня, но её мне приходится задействовать не чаще раза в неделю или специально для приезжающих из города друзей, любителей попариться.
      Просыпаюсь обычно, когда уже чувствую, что больше спать нельзя. Сажусь за стол завтракать, потом беру лыжи и в лес. Пять километров туда, пять обратно. Там ветра почти не чувствуется, лишь на лыжне хрустит снег, словно кости мои разминаются. Ну а уж если слишком морозно, остаюсь дома.
      Независимо от погоды, после обеда меня обуревает зуд, что стихает лишь за письменным столом по мере заполнения мною чистых листов бумаги. Этой зимой задумал я тут одну вещицу, в которой хочу совместить все времена и эпохи, дабы лучше разобраться в некоторых явлениях, происходящих в моем родном отечестве, привлекая для этого и те знания, которые я получил во время моего длительного пребывания за его пределами. Окунаясь с головой в прошлое, я все же стараюсь поддерживать свою задницу на плаву настоящего и обнаруживаю там многочисленные подтверждения своим наблюдениям за днем нынешним.
      По ходу своих изысканий я все больше утверждаюсь в том, что здравомыслящий и уважающий себя человек не должен служить своему государству только на уровне подсознания, тем более по тайной казенной надобности. Именно через такую службу мне удалось пройти, как надеюсь, с наименьшими потерями для себя. Однако, признаюсь тебе прямо, выпади мне шанс пройти все сначала, я по этому пути не пошел бы. Как и Генри Торо, отстаиваю за собой право отказать своему государству в своем сотрудничестве с ним, если оно заинтересовано главным образом и больше в развитии свободного рынка, нежели в защите прав личности и человеческих ценностей. Свобода и права гражданина должны предшествовать или, на худой конец, совпадать. И если уж занялся чем-то в частном или в организованном государством порядке, то не садись на чужую шею с целью въехать на ней в рай.
      Духовно и нравственно я никогда никого не превосходил и не отказывал другим, живущим за границей в таком же патриотизме, как у меня. Просто так получилось, что через свой жизненный опыт я пришел для себя к выводу: целесообразность и разумность нынешних государств, правительств и законов строится преимущественно на политической и экономической выгоде, но не на нравственности. Истинная же, высоконравственная этика не раздумывает, как бы ловко соотнести справедливость с неправедным деянием, и ей безразлично, что диктуют политическая или экономическая целесообразность.
      Если кто-то не согласен с политикой своего правительства, лучше ему там не работать, иначе он жертвует своей совестью, своим душевным равновесием и теряет возможность делать то, что считает необходимым. Для меня же демократия в сложившемся на сегодня у меня в стране виде очень далека от моего желания. Я все также отвергаю "единственно правильные" веру и образ жизни, не принимаю никаких образцов для подражания и считаю, что данная нам всем и повсюду живая или неживая природа охотно признает лишь одно право человека - на развитие в каждом из нас переменчивых состояний.
      Как и тебе, Джордж, мне очень дорога сейчас моя независимость, которые мы заслужили хотя бы по возрасту. И все же, даже отряхиваясь от дурных традиций и ложных духовных подсказок, хочу сохранить возможность воздействия на меня чего-то благотворно разумного со стороны.
      Знаешь, о чем я сейчас думаю? Ты великий телепат, ты всё знаешь. Ну а если затрудняешься догадаться, то скажу. Все без исключения смертные так и остаются грешниками до гроба, а ипостась святого угодника просто придумана нами для пущего душевного комфорта. Грех мне видится ещё и в том напыщенном самодовольстве, на которое настраиваются после замаливании в церкви сделанной ими пакости. Брезглив я и к себе в моменты, когда вдруг нахожу что-то общее с доморощенными инквизиторами, одаренными литературно-фискальными способностями, которые, если бы не страх перед наказанием, расправились бы физически со всеми своими политическими противниками. Не приемлю и тех, кто
      ищет покаяния, чтобы на пути из храма придать своему воинствующему фанатизму прелесть благочестия. Не признаю я никаких молитв - ни в церкви, ни на партийных собраниях
      Кстати, рассказав о своём увлечении дзэном, ты задел меня за живое. Еще работая в твоей стране, мне пришлось найти в нем массу полезного, что заставляет видеть истинную добродетель не в строительстве храмов или заучивании канонических текстов и даже не в общепринятой процедуре покаяния. В дзэн я нашел много для себя привлекательного. К примеру, его эстетику. Посмотри, как уравнивает она активность творящего и воспринимающего, подсказывает признать истинным то, что само организуется, раскрывается и без экзальтации заявляет о себе симбиозом слова, веры и дела.
      С другой стороны, говорю тебе совершенно откровенно: меня не возбуждают призывы идти на всё ради достижения чувства общности и просветления в какой-то личности, пусть даже в самом Иисусе Христе или Будде, через жертвоприношение в виде жизненных благ и удовольствий. Мой путь духовного просветления, если его можно так назвать, я проложил себе к древу познания и потом не вверх, а вниз по нему к его корням. Почему и создал свое частное бюро расследований под названием "БУР", что в переводе на английский означает механизм сверления вглубь. То есть сверлю небо, землю и самого себя.
      Подобно тебе и приверженцам дзэн, меня мало удовлетворяет идея божественности Творения и её я воспринимаю прежде всего как сильную духовно-нравственную аллегорию. Вообще отвергаю любые бесспорные истины, оттого и не приемлю религиозных обрядов поклонения, построенных на необходимости постоянно ублажать кого-то. Это отнюдь не означает, будто я напрочь отрицаю существование Господа Бога или Высшего Разума. Нет, просто имею в виду, что нет такого Творца, который отвечал бы целиком моим взглядам. Здесь, конечно всему виной мой жизненный опыт, делающий чуждое ему далеким от реальности, но это ещё не подтверждение тому, что всё это химера. На мой взгляд, у любого человека должна быть своя собственная философия жизни, обязанная только его личному духовному опыту. В этом отношении, из всех учений назидательного плана я считаю дзэн наиболее самокритичным, готовым избавиться от мистификаций, хотя и не от всех .
      Каждый раз когда я категорически отрицая или утверждаю что-либо, меня нужно бить палкой. И тех, кто учит, будто вместо жизни повсюду пустота, щадить тоже не стоит. В любом случае, хочу отдавать предпочтение проверенным фактам, непосредственным ощущениям. Истина, видимо, лежит выше утверждений или отрицаний, она как бы в вечном хаотическом движении, мечется по ветру и против ветра. Ее не передать словами, она насмехается над рассудочными определениями. Ну а то, что я не молюсь и не прошу прощения у Всевышнего, ещё не свидетельствует о моем превосходстве над верующими. Просто таков мой удел. Действительно, не извиняться же за это!
      Пролетая через меня, Владыка Время на ходу спрашивает, кто я такой. Что мне ответить ему вдогонку? Частичка я малая миллиардов и миллиардов земных существ, научившихся ходить, брать, обрабатывать и что-то при этом друг другу говорить, каждый на своем языке и видя всё со своей собственной колокольни. Они, среди них и я, хотим внушить себе, будто способны попасть в некую святую обитель вечного счастья, где уже никто и что не угнетают и можно жить по своему хотению. Существа эти, хоть и пользуются плодами науки, бессильны разрешить зловещие проблемы войны и мира между нациями, расами и культурами. Посредством технических достижений они создают все более совершенные "щиты" для своих межгосударственных альянсов, но предотвращают войны лишь на время. И если все их творения мозга и рук пока не рухнули, то лишь благодаря ещё не свихнувшимся среди них существам, чьи ум, воля и сердце вибрируют в унисон с благими намерениями и благочестивыми средствами. Они прослеживают все двенадцать звеньев причинно-следственных связей и, не сделав ещё окончательных выводов о своей подлинной сущности, стараются освободиться от своей капризной блажи.
      Хотелось бы поделиться с тобою, Джордж, вот ещё чем. Мне тоже приходится бежать по шестому кругу. Так оно выглядит, если за круг считать десяток прожитых лет. "Бегу", конечно, громко сказано: все чаще на ходьбу перехожу, даже на лыжах.
      Не знаю, кого благодарить и надо ли вообще благодарить за такие подарки судьбы, но два с половиной круга пришлось мне покрывать на правительственной службе не для слабонервных, хотя и с некоторым параноическим уклоном. Дьявольская игра с джентльменами из ФБР для меня закончилась вроде бы ничьей, и сейчас сижу я за столом своего собственного бюро расследований. Сижу и думаю, как хорошо, что уже не прикрываюсь завесой из табачного дыма. Мне казалось, жил во мне этакий бесенок-провокатор, даже старался мною крутить и натаскивать: "Сигаретка, дружище, развеет в тебе сомнение и тоску, подбодрит, придаст больше уверенности, настроит на рабочий лад."
      Мистика мистикой, а в любом расследовании, в том числе и своей собственной глупости нужно все-таки опираться на факты. Начать с того, что закурил я впервые не из физиологической потребности - решил догонять старших во вкушении запретных плодов. Вот и попал в устроенную самим же западню, сжигая себя медленно и как бы нечаянно. Моя личная служба наружного наблюдения не раз мне докладывала: "Никотин ничем не отличается от наркотика мгновенного действия. После двадцати затяжек уровень потока крови в венах резко падает. Объем никотина лишь в одной сигарете смертелен, если сделать человеку инъекцию из этого вещества прямо в вену. С каждой выкуренной сигаретой невольно приближаешься к раку легких, инфаркту, тромбозу, артериосклерозу, эмфиземе, хроническому бронхиту, астме..."
      Однако, хотя воли у меня хватало отказаться от многих других порочных привычек, на такой резкий отрыв я был не способен. Почему? Наихудшие последствия курения уже сказались и на моем мышлении, отыскивающем оправдание собственной глупости.
      Сожительница-сигаретка чертовски была терпелива, покладиста. Она прекрасно понимала, зачем нужна. Обычно дело свое делает медленно, но бывает и сразу: значительное число пожаров в домах и лесах происходит из-за непотушенного окурка. Она успокаивала и меня, взбадривала, но на короткое время. Вот так я, "наркоман в законе", запрограммировал себя на то, что без курения стану нервничать, выглядеть жалко, беспомощно.
      И вот уже наступил момент, когда спазмы в легких заставили бросать свою сожительницу бесповоротно. Воздержание вроде бы переносил, правда не очень уверенно. Подчас казалось, не закуришь - взбесишься. Медики говорят, будто табак спасает от болезни Альцгеймера и воспаления кишечника. Тогда почему не потреблять больше томатов и баклажан, картофеля и зеленого перца? Эффект ведь одинаков.
      С Альцгеймером или без него, головка моего "главнокомандующего" все чаще тяжелела при резкой перемене атмосферного давления, днем клонило ко сну, быстро подняться в горку дыхание перехватывало. Да и вообще удар держал я не то что раньше. Знал, что если врачи поставят диагноз серьезной болезни, курить сразу перестану. Пока же этого не произошло, зараженный табачным вирусом мозг игнорировал мои команды, даже когда ему грозишь расправой...
      К чему я тут выдумываю аргументы? Решил бросать, бросай и не юродствуй. Думай, что не бросаешь курить, а только лишаешь себя рабской зависимости от наркотика. Это же прекрасно побороть самого себя и получить истинное от этого удовлетворение. Ты будто спрыгиваешь в шлюпку с тонущего корабля, где на борту остались одни курильщики. Посмотри на них с жалостью и сделай им ручкой, пока сигаретка не загнала тебя в ящик.
      Чувствую, как снова закипаю. Привычным движением снимаю с неё поясок, вынимаю из обертки, притягиваю ко рту и ...сардонически улыбаюсь. Дьявол силен, а плоть немощна.
      Видишь, какого удобного для себя придумал я козла отпущения. Говорят, будто убедительность доводов иногда достигает предела, за которым начинается их отторжение. Не знаю, знаю лишь, что с возрастом все больше становлюсь пародией на самого себя. Сейчас уже считаю для себя главным, представь себе, выспаться! Где-то на третий день недосыпания становлюсь раздражительным, вялым, туго соображаю. Альберт Эйнштейн, я слышал, отдавал сну одиннадцать часов в сутки. Вот бы мне столько! Так и единую теорию поля можно придумать. В начале века россияне спали в среднем по восемь часов, ныне по семь и почти половина населения страдает бессонницей.
      Попутно будь сказано, у нас тут не на шутку встревожены тягой молодежи к наркотикам. Вы называете это "экстази", мы - "горби". Еще в конце шестидесятых кто-то в Советском Союзе додумался делать из продававшегося в аптеках эфедрина первитин, что сильнее любого заграничного амфетамина. Эфедрин сразу исчез из аптек, тогда стали производить подпольно первитин из растущего в Средней Азии лекарственного растения эфедры. После добавления к нему кокаина человек становится вообще невосприимчивым к боли. Остановить такого можно только пулей в лоб.
      Какое же это блаженство, Джордж, иметь свободное время заняться собой, пораскинуть мозгами и увидеть себя со стороны, забраться к себе в сознание, а лучше всего в подсознание.