На грани фола (Крутые аргументы)

      МАВР. Могу представить себе, Ваше Святейшество. И догадываюсь, многое нужно знать тому, кто безраздельно посвятил свою жизнь служению Господу Богу и Его викарию на земле Папе Римскому. Совращение в католическую веру дело важнейшее, сколь и деликатнейшее. Не зря же вы как-то заметили, что у члена вашего Ордена должно быть не два, а несколько глаз.
      ГЕНЕРАЛ. Нам нужно чувствовать сильные и слабые струны души человеческой, прежде чем заходить в чей-то внутренний мир. Мы обязаны вести себя так, чтобы нравиться людям и делать для них все скромно, с любовью.
      МАВР. Я слышал, будто основатель "Общества Иисуса" не считает себя расистом, романтиком и даже патриотом своего отчего дома, под которым имеется в виду Испания, где вы родились.
      ГЕНЕРАЛ. Что скрывать, для меня все смертные, независимо от национальной принадлежности, поделены на два лагеря - сторонников Христа и пособников Антихриста. К последним отношу и тех, кто одобряет продажу женщиной своего тела под предлогом, что так якобы оказывается помощь мужчине не стать рогоносцем. К ним же причисляю и берущих контрибуции с проституток для нужд государственных, включая образование.
      МАВР. Откуда же происходят все эти нарушения заветов и учения Христова, сеньор Генерал?
      ГЕНЕРАЛ. Как ни обидно, в первую очередь от священников, что призваны противостоять проискам дьявола, но в действительности многие лишь им потакают. Исповедь и пасхальное причастие практикуют все реже, вследствие чего миряне забывают даже молитвы. Да, я не преувеличиваю, главную вину за падение нравов несут именно служители Церкви, которым выпала честь работать в земном штабе Искупителя. Отсюда и важная задача моего Ордена - раскрывать заговоры Антихриста, откуда бы они ни исходили. Иногда я рекомендую устрашать грешников не только наказанием на небесах, но и потерей ими чего-то существенного для них здесь на земле. И заставлять их подтверждать, вместе с верой в Господа Нашего, свои смиренность, скромность, отвращение к богатству и гордыни. Вы знаете, дон Маурисио, время от времени меня посещает видение, при котором появляется змееподобное существо Люцифер, мой главный враг: он мне словно напоминает, что в человеке живет прикрытая грешным телом душа и, дабы преодолеть искушения дьявольские, она должна уметь противостоять им.
      МАВР. Почему тогда некоторые анахореты Ордена посещают публичные дома и умаляют себя с продажными женщинами?
      ГЕНЕРАЛ. Они хотят испытать свою верность обету целомудрия и убедиться на опыте, как трудно изменить природу человека. Чтобы перебороть в себе греховную плоть, мне лично приходилось возлежать рядом с нагой женщиной, но не вступать с ней в соитие, даже если она того очень желала.
      МАВР. Неужели это позволительно для члена Ордена вне брака?
      ГЕНЕРАЛ. А я, собственно, никогда не был женат, как и все мои подчиненные. К тому же, с одухотворенной целью делать это им позволительно и смертным грехом не считается. Здесь в Риме я заступаюсь за падших женщин, стараюсь наставить их на путь истинный. Как спасти душу такой грешницы и заставить её вести стыдливо, знаете?
      МАВР. Понятия не имею.
      ГЕНЕРАЛ. Нужно убедить её вести себя стыдливо. Для этого взять её тщеславие и сделать его противовесом кокетству, внушив, что стыдливость необходима в любви именно для ещё большего удовольствия. Но прежде она должна покаяться.
      МАВР. Покаяться? Перед кем? Перед смертным, что клянется на святых мощах, а потом грешит напропалую?
      ГЕНЕРАЛ. Перед Господом Нашим Иисусом Христом, вот перед кем. Силлогизмы у вас, дон Маурисио, выстраиваются безупречно, однако могут приносить пользу лишь в том случае, если применяются в надлежащий момент.
      МАВР. Лично мне приходилось волею судеб закладывать в основу моих суждений больше не силлогизмы, а собственный жизненный опыт. Я имею в виду, если мне и случалось уступать плотским искушениям, то в том числе и для удовлетворения моих потребностей в общении и познании.
      ГЕНЕРАЛ. Ваши суждения рассудочны, не одухотворены Священным Писанием, а потому ложны.
      МАВР. Кто перед Богом не грешен, перед царем не виноват, как говорят у нас в России. Кому под благовидным предлогом не приходилось выручать своего друга, переступившего через закон? Не успеешь и моргнуть, как сам попадаешься на чем-то сомнительном, ибо следуешь житейской мудрости - хоть что-нибудь да урвать для себя.
      ГЕНЕРАЛ. Не знаю, за мною такого не числится. Кстати, возлюбленные мои и дражайшие братья, готовые принять мученичество, скоро отправятся в Московию и Татарию, где уже работают доминиканцы и францисканцы.
      МАВР. Случись там какая-нибудь непредвиденная неприятность с кем-либо из достопочтенных братьев, любой из них скажет, что сие не имеет никакого отношения к Ордену, а только к его собственной слабости. Верно? Или черто, как говорят здесь в Риме?
      ГЕНЕРАЛ. У братьев моих всегда наготове огненный меч веры в Христа-Спасителя. Там, где сохраняется Его Пресветлый Лик, мы находим радость, благовещение и блаженство. Вне этого Лика для нас нет исхода и утешения. Нас не надо убеждать, что человек сотворен славить Господа Бога нашего, благоговеть и служить Ему. Все остальное на земле создано в помощь нам для спасения души. Члены моего Ордена - преданнейшие слуги заступника нашего земного Его Святейшества Папы. Мы бредем по миру и проповедуем Евангелие, стараемся сохранить ясность ума и пламенное благочестие. Готовы жизнью своею пожертвовать Христа ради. Мы видим, что вся пакость исходит от дьявольского толкования Священного Писания, подбрасываемого властвующим особам, чтобы они беспардонно вмешивались в дела Церкви и Ордена.
      МАВР. Мне помнится, сеньор Генерал, одно время ересью признавали и любые попытки-разговоры о бедности Христа. Признавали до тех пор, пока верховный понтифик не назвал святым и похвальным делом отказ от права собственности, чего придерживался и Иисус, показывая всем пример совершеннейшего благодеяния. Тем не менее, апостолы и после казни Христа продолжали владеть земельными поместьями в Иудеи. Ратуя за бедность, сами же кардиналы и Папа Римский лишаться собственности не торопились и избегали такого возможного решения, как лепры или чумы.
      ГЕНЕРАЛ. Совсем не так, хоть вам и кажется, что именно так. Иисус Христос и апостолы имели возможность раздавать блага бедным, тратить деньги на нужды их новой Церкви. В то же самое время они служили образцом исповедного совершенства в пренебрежении к любой мирской собственности. По сути, обет жизни без собственности не означает отказа от естественно необходимых человеку вещей. Братья мои только пользуются этим необходимым, но не владеют и не распоряжаются как собственностью. Иисус Христос же, по праву естественному и подтвержденному Священным Писанием, будучи Сыном Господа, унаследовал от Отца все, что есть на земле.
      МАВР. При ещё живом-то Отце? Неужели Бог уже умер?
      ГЕНЕРАЛ. Дерзите! Неужели Бога не боитесь?
      МАВР. Признаться как на духу, побаиваюсь. Но вы правы, не стоит мне распространяться на скользкие темы. Опровергать ваши аргументы, Ваше Святейшество, дело для меня неподъемное. Я только хочу сообщить вам в доверительном порядке, что русским старцам-духовникам тоже ведомы тайны человеческой природы, её высочайшие взлеты и самые низкие падения. Святой Старец берет душу и волю себе подобного создания в свое полное, абсолютное послушание. Это не совсем обычное послушание, что практикуют в наших монастырях. Тут признается вечная исповедь всех подвизающихся Старцу и неразрывная духовная связь между связавшим и связанным. Другими словами, достигается нравственное перерождение человека посредством благого, пронизывающего насквозь слияния евангельских добродетелей и сладостных таинств христианских. Старец открывает в каждом верующем богоподобное, вечное, христолюбивое и высвечивает в нем нечто, способное заставить того распять самого себя на Кресте Христовом или взять свой крест и следовать за Спасителем повсюду, куда Он укажет.
      ГЕНЕРАЛ. Красиво ж вы поете, православцы! Только не пытайтесь совращать меня в свою пакостную византийскую схизму. Не получится!
      МАВР. Разрази меня гром, Ваше Святейшество! Я прекрасно знаю, что вы принадлежите к железной когорте несгибаемых.
      ГЕНЕРАЛ. Потому и слушайте меня внимательно, как я вас слушаю. Расширяя границы Царства Христова на земле, мы воздействуем на душу грешников добродетелью, которая подсказывает им советоваться с нами, чтобы совместными усилиями придти к наилучшему решению. Мои люди не проповедуют, строго говоря, а ведут дружескую беседу о духовном в домах отдельных лиц, куда нас приглашают. Иногда говорим о достоинствах и восхваляем их, иногда о пороках для их осуждения. Сам же я придерживаюсь монашеской аскезы и одновременно связан посредством переписки с сотнями и даже тысячами моих братьев по всему миру, не говоря уже о множестве светских лиц в различных странах.
      МАВР. Я слышал, вы избегаете душевной привязанности к кому-либо из них, искренности и дружбы, умеете сдерживать гнев и ненависть, но крайне подозрительны.
      ГЕНЕРАЛ. Черто. Иногда все же мне приходится говорить человеку весьма неприятные для него вещи. Стараюсь делать это в спокойном, доброжелательном тоне при любых условиях. Что до моей подозрительности, святое дело Ордена от неё не страдает. Согласитесь, все мы дети или внуки распутных предков.
      МАВР. Безусловно, у меня нет даже тени сомнения.
      ГЕНЕРАЛ. А теперь давайте я вас спрошу, читали ли вы мои "Духовные упражнения"? И если да, то как вы их понимаете?
      МАВР. Мне не хотелось сводить их к рассуждению о методах излечения грешных душ посредством аскетизма и успокоения совести. Я думаю, "Духовные упражнения" сообразуются со всемогуществом таких рассуждений, но только лишь в драматической форме.
      ГЕНЕРАЛ. Не можете ли вы пояснее выразить свой тезис, дон Маурисио?
      МАВР. На мой взгляд, в ваших наставлениях таится недоверие к рассудку. Острые углы рассуждений вы пытаетесь сгладить драматической напряженностью чувств увещевания. Однако любая драматическая экспозиция может оказаться далекой от непосредственного духовного переживания и не приносить душе человека полного удовлетворения. При чтении вашей книги, кроме того, я словно вязнул в сыпучих песках схоластической казуистики. Мне кажется, неожиданность новизны в нашем земном мире, его грандиозность могут привести и приводят к возбуждению мысли, который переходит в экстаз восхищения, когда при этом духовные переживания граничат с исступлением, почти с сумасшествием. Экстаз подобного рода ведь известен не только народам, воспитывавшимся на Евангелии. Не знаю, насколько я четко выразил свое мнение, но это то, что мне сейчас приходит в голову по поводу вашего вопроса.
      ГЕНЕРАЛ. Многое в вашем экспозе мне представляется путанным. Чувствую, не верите вы в безгрешность господа, отсюда и все ваши блудливые мысли.
      МАВР. Скорее всего оттого, что слишком уж много допускается небесами жертвоприношений существами никому не причинившими вреда или не успевшими причинить. И оттого что позволяется извращать до неузнаваемости моральные и нравственные ценности христианства. А что получается в результате? Человек вызывает истинный ужас тем, что даже свою веру в Бога часто строит на корыстном расчете. Расчет же таков: если Он есть, то поклонение Ему зачтется в день Страшного Суда, а если нет, то и поклонение не повредит на всякий случай. Как это все Господь сносит? Ради чего? Мне не понятно.
      ГЕНЕРАЛ. Вера в Господа Бога Нашего дает человеку благостное успокоение. Потому вера сия истинна.
      МАВР. Святой отец! Благостное успокоение принимается за главное доказательство. Хорошо. Но не упускаем ли мы при этом возможность того, что успокоение могут приносить и ложные верования или суждения? Опять выходит палка о двух концах!
      ГЕНЕРАЛ. Убедительным свидетельством вашей неправоты служит вся моя жизнь, целиком отданная Всевышнему. Бытие мое покоится на покаянии, святой терпимости, смирении, пренебрежении плотскими и финансовыми вожделениями, на жесточайшей борьбе с дьявольскими искушениями и на абсолютном повиновении Папе. Если я засомневаюсь хоть на йоту, мною совершится смертный грех. Скорее, плечо мое отпадет или рука отнимется, чем я это осмелюсь сделать.
      МАВР. Прошу прощения, Ваше Святейшество. Видно, я просто не поднялся до осознания роли Творца. Мне почему-то интеллектуальная совесть не позволяет в качестве доказательства брать следствие из ещё не доказанного тезиса. Должно быть, я испорченный и в том смысле, что целомудрие мне кажется недостижимым здесь на земле. Мне даже иногда думается, не надо его достигать, ибо скучища воцарится кругом беспросветная. Вы не замечали, что, чем целомудреннее человек, тем он скучнее? Безотрадность наступит и в другом крайнем случае - превратись все вокруг в неисправимых законченных мерзавцев. По все видимости, христианская мораль больше дает нам сил для добра, меньше - для отпора злу.
      ГЕНЕРАЛ. Всё от Бога и в союзе с непорочными небесами. Господь Бог стоит над всем, что люди способны сказать, подумать или сделать. В столь же высокой степени щедра в Нем и бесконечная милость к людям. Мир дряхлеет и лишается остатков благоразумия, слепцы служат поводырями слепцам, козлы видят их шествие к пропасти и посвистывают в рожки. Как, например, вы сейчас.
      МАВР. Ну зачем же, я ведь тоже иногда нагнетаю в себе желание поверить в Господа, даже ношу на груди талисман с изображением Иисуса-младенца на коленях у святого Антония, хотя носить такие вещи католическая, да и православная церковь категорически воспрещают. Все в силе самоубеждения. Точно так же любовь к Богу можно пробуждать возбуждением плоти, причинением ей физической боли. Сладострастие мученичества лежит рядом со сладострастием веры во Всевышнего, с гордынью и возмущением против Владыки Небесного. У святых угодников, вроде вас, те же слабости, что и у грешников. Все идет от мозга, а потом приводит к расстройству физического, духовного и нравственного здоровья.
      ГЕНЕРАЛ. Красиво у человека тело, но под кожей слизь, кровь, кишки, желчь, мокрота, экскременты. И это отродье курвы на что-то ещё претендует. Мое же сердце смягчается, душа теплеет и находит умиротворение в полной отрешенности от мирской жизни с её похотью и глумлением над святостью. Не обильное знание питает душу мою, а внутреннее во мне чувствование и наслаждением им.
      МАВР. Звучит убедительно, хоть и не все ваши мысли я ловлю на лету. Вот мне, например, любопытно, почему вы не обязываете своих братьев носить монашескую одежду, как меня в свое время не обязывали носить военный мундир. Прослышан я и о том, что члены вашего Ордена учатся входить в мир кроткими овцами, действовать там как свирепые волки и, когда их изгоняют, то уметь подползать по змеиному.
      ГЕНЕРАЛ. Вы драматизируете случаи, когда одолеть оппонента можно только лестью к нему, пронизанной терпением. Да, наши методы душеспасения кому-то могут показаться двойственными. С одной стороны, умаление себя для извлечения удовольствия есть грех и наказывается сие падение скрежетом зубовным в аду. С другой, даже наложив запрет на некоторые свои инстинкты, мы невольно тянемся к эротическому вожделению, что заложено и в любви к Господу.
      МАВР. Привлекая на свою сторону людей в первую очередь одаренных умом и духовной волею, вы тем не менее отстаиваете равенство всех перед Богом. Утешая страждущих, делаете так, чтобы в них вселялась неуверенность и этакое возвышенное недомыслие. Или мне только кажется?
      ГЕНЕРАЛ. Почему бы не использовать к вящей славе Божией склонность простолюдинов благоговеть перед святым, добившимся святости загадочным путем обуздания себя? Если для вас канонизация в святые противоречит здравому смыслу, для нас насмехательство человека над самим собой - это уже свидетельство его помешательства.
      МАВР. Поймите меня правильно, Ваше Святейшество. Вы - сторонник жесткого иерархического подчинения и каждого члена Ордена удостаиваете строго ограниченной личной инициативой. Вы считаете, приказ вышестоящего лица должен быть исполнен без раздумья и промедления в соответствии со Вселенским законом подчинения низшего тела высшему. Но ведь есть люди, сознательно выходящие из-под подчинения кому-то и выдвигающие свои обоснования к этому. Быть может, мир строится не только на подчинении, но и на неповиновении? Посвящая свое исследование "О вращении небесных тел" Папе Римскому, Коперник предположил, что его труд может оказаться полезен Церкви. Чуть позднее астроном Галилей огласит открытие им законов, ставящих под сомнение наличие сил высшего и низшего порядка в космосе.
      ГЕНЕРАЛ. Для нас, если Папа так решает, то и белое становится черным. Теория Коперника расходится с видением мира, выработанным Церковью, и я, как Генерал "Общества Иисуса", даже не полагаю возможным с ним спорить. Вместо этого мною разослана на места директива ставить под сомнение всякие домыслы на данную тему, держать свой ум в ещё большей готовности к безоговорочному подчинению во всем истинной супруге Господа, какой является наша Святая Матерь Церковь Иерархическая, восхвалять по-прежнему все Её предписания и находить им обоснование. Что до звездных тел, то среди них есть все-таки тела низшего порядка, которые движутся под влиянием тел высшего порядка, находясь в естественной подчинительной связи. Так и люди подчиняются, при согласии ума и воли, вышестоящим. Мои братья должны больше хвалить, а не порицать указания, инструкции и действия их начальства. Даже если начальники не заслуживают одобрения, публичная их критика привела бы к недовольству мирян своими церковными и светскими властями. Живущие в послушании должны предоставить начальствующему лицу руководство и управление собою так, словно они трупы.
      МАВР. Не хотелось бы перед вами заискивать, сеньор Генерал, однако вынужден отметить, что влияние Церкви зависит в первую голову от её служителей, изможденное тело которых подчас свидетельствует о жесточайшем их ограничении себя и постоянных ночных молитвах. Обуздывающие свою плоть аскеты потрясают воображение простых смертных, внушают к себе почтение такое, что никогда не осмелишься обвинить их во лжи. Тем не менее, я прослышан, что существуют у вас в Ордене и используются разного рода методы-уловки, которых честными никак не назовешь.
      ГЕНЕРАЛ. В священной борьбе с дьяволом допустимы любые средства для привлечения человека на сторону честного воинства Христова, для отвращения людей от греха на страх врагам Церкви, на радость Её чадам. Здесь допускаются и обман, и убийство тирана или лжесвидетеля, и прочие крайние меры, когда иные не срабатывают. Я даже иногда вынужден, если оправдано интересами Ордена, разрешать кому-то вести эпикурейский образ жизни и все это до поры до времени считать суетой сует.
      МАВР. У меня во время моих тайных миссий за рубеж тоже было золотое правило - "до поры, до времени". Оно мне служило, потому как приходится обманывать по заданию своего правительства в интересах безопасности моего государства. В конечном счете, успокаивал себя, что такая мораль есть ещё и вынужденный самообман, посредством которого надо укрощать в себе агрессивные инстинкты. То есть на обман шел сознательно, превращая жизнь в игру на маскараде. Я и сейчас вижу, как обманывают сами себя, а многие при этом расхаживают в позе мученика. Редко кто считает себя лжецом без необходимости, да и у меня лукавство часто не обдумывается заранее, а как бы невольно получается. Я убедил себя в том, что обманываю вынужденно, во спасение.
      ГЕНЕРАЛ. Вот и у нас допускается двусмысленность высказываний. Можешь говорить, что не хочется делать того-то и того-то, но никогда не заявишь категорически, что не сделаешь этого ни при каких условиях. В других случаях, когда обвиняешься во лжи, ты знаешь, на самом деле речь идет лишь об оказании надлежащего, угодного Богу воздействия на души людей. Известно, в массе своей простые люди обеспокоены и успокоение им на долгое время уже никто не приносит, даже Иисус Христос. Чтобы хоть как-то снять у них тревожные настроения, нужно склонить их вести такой образ жизни, при котором у них просто не остается физических сил для удовольствий. Но лишить их возможности жить своим умом ещё мало, надо сделать все, чтобы они жили твоим. Сие возможно путем навязывания им длительного состояния расслабленной воли, смятения чувств и размягчения рассудка. Вести борьбу с дьяволом можно успешно лишь его оружием.
      МАВР. То есть иной раз душу заложишь, но только для отвода глаз и не подставляя своих товарищей. Но не действуем ли мы иногда по наущению дьявола? Инквизиторы даже опускаются на самое дно сосуда гнусностей без всякого страха перед карой Господней, и мне почему-то кажется, не верят они ни в Бога, ни в черта.
      ГЕНЕРАЛ. Никогда и нигде я не писал, что предпочитаю наказать сто невиновных в преступлении веры, чем отпустить безнаказанным одного виновного. Мои люди настроены безотлагательно докладывать мне о малейших подозрениях в отступлении от праведного образа жизни служителей Церкви. Между нами и доминиканцами есть отличие. По своему характеру, они люди чрезмерно мрачные, жестокие и коварные. "Душонками, обремененными трупом" можно назвать их словами Эпиктета. Истинное наслаждение многие из них получают от унижения и издевательства над людьми, обвиняемыми в колдовстве и всех смертных грехах. Некрофилов среди них тьма тьмущая, как и падких к содомии. Инквизиторы всегда к чему-то принюхиваются прежде, чем приступать к угрозам и пыткам. О себе говорят, что мучают, мол, не из злобы, а из милосердия христианского, ибо только через огонь можно спасти души людей. Простой народ глуп и сам себя ведет в Инквизицию - ему нужен грозный, требовательный пастырь и не важно в какой ипостаси, тирана земного или Владыки Небесного.
      МАВР. Я догадываюсь, что здесь в Риме рано или поздно они меня сгноили бы в тюрьме или сожгли на костре, даже не задушив предварительно в качестве привилегии. Но, откровенно говоря, мне где-то нравятся отшельники-мечтатели, хотя и не делаю из них кумиров.
      ГЕНЕРАЛ. Это уж ваша морибус россика максимализмус.
      МАВР. Русская болезнь максимализма - очень точно подмечено, Ваше Святейшество. Я тут должен вам признаться, мне не приходилось испытывать благотворного очищения души на исповеди или усердствовать умом на тот предмет, что случится со мною после смерти. Однако это не мешает мне видеть, как всё на земле ходит по кругу, всё и даже Время.
      ГЕНЕРАЛ. Не знаю, кто на стороне вашего Ордена, дон Маурисио, но мое воинство оберегаемо любовью Божией. Истинно так, ибо любовь эта отвечает разуму, благочестивому здравому смыслу и христианской совести. Отвечу и на умствование ваше по поводу загробной жизни.
      МАВР. Я весь внимание, сеньор Генерал.
      ГЕНЕРАЛ. Бренная жизнь земная бросает в нас жребий за жребием и попадает либо нарочно, либо случайно. На пути по тверди земли где-нибудь да споткнешься, упадешь, сильно поранишься и можешь даже подумать, что лучше было бы не являться на свет. Случись самое страшное, на лице в момент смерти невольно появится на мгновение выражение восторга, словно всю жизнь стремился высвободиться наконец из тисков зла, очиститься от сатанинской скверны и увести себя от искушений дьявольских в мир благомыслия. Душа Христова, освяти меня...
      Игнатий Лойола осеняет себя крестным знамением, медленно встает из-за стола и грудным голосом произносит:
      - Я ощущаю характерный для Рима запах. Этот запах словно идет из чрева города и особенно чувствуется именно сейчас в конце ноября. Признаться, я несколько утомился, сеньор Маурисио. Пойдемте наверх, подышим чудотворным воздухом Вечного Города. Им можно дышать до опьянения.
      Генерал вызывает своего личного секретаря, и они все трое выходят из комнаты.
      Спустя минуту-другую со скрипом отворяется дверка большого шкафа. Оттуда появляется человек пожилого возраста и весьма почтенного вида, очень похожий на Мавра, только с более заметной сединой. На нем такой же твидовый пиджак, но без красной гвоздики в петлице. Он осматривается по сторонам, достает из внутреннего кармана листы бумаги.
      - Пока они здесь чесали языком, мне удалось раздобыть вроде бы любопытный документик, только жаль нет печати, даты и подписей, как полагается. Ну-ка посмотрим, что в нем понаписано, - говорит он, с удовлетворением потирая руки.
      Вальяжно усевшись в кресле, где только что сидел Генерал, человек не спеша одевает очки, достает из кармана миниатюрный фонарик и освещает им страницы.
      Если незаметно встать у него за спиной и знать тот язык, на котором составлен документ, то можно прочесть следующее:
      Наставление имперской службы безопасности своим тайным агентам.
      Еще мудрецы Китая и Египта подмечали, что вдохновенные разговоры о гуманности и высоких нравственных ценностях могут быть весьма успешно использованы в целях усиления государственной власти. Ложь и лицемерие, похоже, впитались в кровь и плоть человека. Склонность к обману настаивалась на потребности физического выживания в борьбе за его существование как вида.
      Взаимоотношения людей, особенно когда сталкиваются их личные интересы, повсюду далеки от искренности. Человеку любого положения в обществе ничего не остается, как стать ночной бабочкой, которая, изображая из себя разъяренную сову, резко распахивает крылья перед нападающей птицей.
      Зачастую мы сами напрашиваемся на обман, словно провоцируем других подыгрывать нашим ожиданиям, сообщать то, чего не было. Можем избрать для себя и наиболее удобный вид психологической обороны - самообман. Его наиболее распространенная форма - вера в счастливое будущее, этакое состояние неунывающего фатализма и самоутешения. Нередки случаи и взаимного обмана, когда, например, сильные чувства любви или ненависти делают честную оценку друг друга невозможной.
      Лжец вечно ждет подвоха и свои собственные уловки оправдывает чужими хитростями. Дабы пристойно выглядеть, хотя бы в собственных глазах, он называет свой обман "произвольным обращением с фактами", а сам, если и вынужден признать обман, то исключительно в контексте блага для обманутого, внесения спасительной гармонии в мировой хаос и защиты справедливости. Он может даже вообще не придавать значения своей лжи, считать себя в сущности порядочным человеком, допускающим обман лишь в совершенно безвыходном положении. Может лгать и из приверженности широко признанному мнению, из доверия к авторитету, из боязни признаться в собственном невежестве или из опасения, что тайна, став всеобщим достоянием, будет использована во зло.
      Много возможностей для обмана таится и в многозначности слов. К примеру, "любовь" понимается каждым по-своему, с совершенно разным оттенком. Могут быть искажены и пропорции в передаваемых сведениях: выпячивается один факт или его аспект, затуманивается другой, умалчивается третий. Рассмотрение одного и того же факта с разных сторон обычно сопровождается вроде бы бесстрастным анализом, однако наиболее убедительные и броские аргументы приводятся всегда в пользу своей позиции, наиболее слабые - в поддержку позиции оппонента.
      Добродетельный обман тоже не бескорыстен. Расчетом здесь могут служить защита собственной чести, профессиональной этики, политических интересов. Обманывать принято и умолчанием о совершенном гнусном поступке, или как говорят, "кто молчит, тот не решит". Отказываются от дачи свидетельских показаний также из жалости, дабы не убивать в человеке последней надежды.
      Взять хотя бы провоцирование Иисуса Христа фарисеями и книжниками, когда они приводят к Нему уличенную в прелюбодеянии женщину и спрашивают Его, какой меры наказания она заслуживает. Любое решение Иисуса Христа им кажется проигрышным, благо тут может быть либо поощрение греха, либо необоснованное всепрощение. От прямого ответа Искупитель искусно уклоняется и говорит: "Кто без греха, пусть первый бросит в неё камень." Тем самым Он всем напоминает об их нечистой совести.
      В шахматах и во многих видах азартных игр обман называют "комбинационным стилем" с целью побудить оппонента к действиям, которые лишь кажутся выигрышными. Или как говорят китайцы, "бить по траве, чтобы спугнуть змею". В науке тоже никто не застрахован от коварного использования открытий для достижения славы, обогащения, влияния...
      Бывает, человек утверждает что-то несоответствующее действительности не из злого умысла, а просто по незнанию или в силу заблуждения. Блаженные, эти не лгут, они невольно распространяют ложь чужую. Казалось, есть некое золотое правило воздерживаться от злословия до полной проверки сведений, но проверка иногда затягивается и ничего не остается другого, как самим придумывать и верить в это.
      И все же, наиболее изощренно вводят в заблуждение, когда верят, будто творят благое дело. Чаще всего это происходит на войне тайной или открытой, позволяющей предаваться всем смертным грехам и порокам на свете, оправдывать которые в мирное время уже несколько сложнее.
      А теперь, после несколько затянувшегося вступления, перейдем к практическим рекомендациям.
      Для создания о себе приятного впечатления старайтесь выражать свою мысль так, чтобы её прямое значение перемешивалось с фигуральным, иносказательным. Но помните: когда человек начинает подозревать обман, он невольно настораживается и отстраняется. Тут надо тщательно анализировать свои слова и более искусно скрывать подлинные намерения. При этом, не злоупотребляйте цинизмом, чтобы расположить к себе, ибо тонкая или грубая игра по манипулированию людьми им более всего ненавистны.
      Как бы ни складывались обстоятельства, лучше избегать жесткого давления на интересующее вас лицо. Незаметно и крайне ненавязчиво подбрасывайте ему надлежащие сведения, на основе которых он мог бы сделать
      нужные выводы. Если сам он удостовериться не в состоянии, окутывайте эти сведения завесой из подлинных фактов. Создавайте таким образом благоприятные условия перед проникновением в его сознание, но сами оставайтесь как бы в стороне. Подталкивайте его к мысли в желаемом направлении, а он уже в своем уме додумает остальное. Если же метод мало срабатывает в силу упрямства или склонности объекта воздействия противоречить всему, чего от него хотят, выскажете ему просьбу прямо противоположную. Но когда и "метод халифа Омара" не эффективен, перестаньте настаивать на своей правоте, поставьте себя на его место и подумайте об искусственном создании ситуации, при которой он будет вынужден согласиться с вашей аргументацией. То есть, по китайской подсказке, заманите его на крышу и уберите лестницу.