Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Мои любимые блондинки

ModernLib.Net / Современная проза / Малахов Андрей / Мои любимые блондинки - Чтение (Весь текст)
Автор: Малахов Андрей
Жанр: Современная проза

 

 


Андрей Малахов

Мои любимые блондинки


– Андрей! Эта маргиналка вышла голой!

– Она была в парео!

– Вы слышали, что она несла?!

– Все матерные слова в ее стихах были запиканы!

Зеленые глаза моего главного начальника темнеют, и он закуривает еще одну сигарету. Третью за последние 12 минут нашего не самого лицеприятного разговора в его кабинете на 10-м этаже Останкино.

– Одно появление этой… – он запнулся, – этой женщины – уже непристойность!

– Но она со своей травой и прибаутками – легенда Коктебеля! – Я продолжаю держать оборону, как 28 панфиловцев.

– Легенда Коктебеля – поэт Максимилиан Волошин! А это что? – Константин Львович берет со стола эфирную кассету и вставляет в видеомагнитофон.

На экране появляется крымский почтальон Людмила Павловна. Роскошное тело едва умещается в купальнике, на голове – раскидистый венок. Босая Людмила Павловна вольготно расхаживает по студии и самозабвенно оглаживает окостеневших от растерянности мужчин засохшими пучками травы, приговаривая:

– Трава-пое…нь, чтоб стояло целый день! – полуголая Людмила Павловна старается дотянуться сухим веничком до лысого мужика во втором ряду. – Целый день до вечера, коли делать нечего! Аплодисменты!

Я прилежно улыбаюсь, всем своим видом изображая, что ничего особенного в происходящем нет, но капельки пота предательски выступают на моем лбу. Последний раз я испытывал нечто подобное в школе, когда учительница литературы нашла у меня в учебнике письмо, где на двух листах было 25 нецензурных слов и выражений…

– Вы сами говорили, что мы должны показывать простых людей. – Я стараюсь не смотреть на экран, где продолжает бесчинствовать представительница крымского почтового отделения. – А трава, которую она продает на пляже, действительно помогает! – Я практически верю в то, о чем говорю, но под немигающим взглядом главного мне все-таки откровенно неуютно.

– Как кандидат биологических наук, я заявляю вам; «ебун-травы» не существует в природе! – Главный с каменным лицом еще несколько секунд смотрит на целительницу. – Пучки, которыми она трясет, – обычный кермеклимониум!

– Это такая поэтическая аллегория! – не сдаюсь я.

– А тема программы? Тоже аллегория?

– Вполне корректное название – «Как победить импотенцию», и мы рассматривали проблему гораздо шире.

– Куда уж шире! Депутат Черепков с манифестом о политических импотентах – достойный финал эфира! Вас смотрят и дети!

– Значит, тему «У меня самая красивая грудь в России» детям можно. А эту нельзя? – не унимаюсь я.

В этот момент на экране Людмила Павловна как раз объясняла какой-то негодующей пожилой женщине с ярким румянцем, что детям ее трава тоже полезна.

– Чтоб пятерки почаще носили и у родителей ничего не просили! – и она легонько опускает пучок травы на бабушкину голову. От неожиданности та впадает в коматозное состояние.

Главный наконец не выдерживает:

– Нет, это клиника! – Он в сердцах гасит окурок.

– Нет, она самородок! Настоящий ньюсмейкер! – я все-таки пытаюсь достучаться до Константина Львовича.

–Андрей! Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю! – Шеф встал из-за огромного стола. Этот стол – главный хранитель всех секретных переговоров и редакционных решений Первого канала.

– Но у шоу есть продюсер! За эфир отвечает она!

– Я говорю сейчас с вами! Откуда вы вообще ее достали? – Он нажимает на eject, и эфирная кассета с сеансом массового траволечения покидает видеомагнитофон.

– Кого достал? Продюсера? – я делаю самые невинные глаза.

Главный шутку принял, с чувством юмора у него, слава богу, все в порядке, но последнее слово должно остаться за ним:

– Андрей, – шеф машинально потянулся за новой сигаретой, – пригласив вас с передачи «Доброе утро» работать на ток-шоу, руководство канала поверило в вас. Пожалуйста, не забывайте об этом.


Свой последний день работы на программе «Доброе утро» я запомню надолго…

Девять лет утренних смен пролетели, как короткая рекламная пауза. Я уверенно иду по узкому коридору пятого этажа телецентра и вдруг вижу, что вход в мой рабочий кабинет загораживает пирамида из чьих-то коробок. Лучшего места свалить это барахло найти не могли! Я слегка пинаю в сторону эту хлипкую картонную конструкцию, и одна из коробок, падая, выпускает на волю своего пленника – тряпичного клоуна с одним глазом… Его мне подарил беленький мальчик, не помню, как его звали. Помню, он еще так мучительно краснел во время прямого эфира и немного заикался от волнения. Среди бойких товарищей по группе он выглядел потерянно, Когда встреча с одаренными детсадовцами закончилась и на канале пошли новости, я почувствовал, что кто-то осторожно дергает меня за пиджак.

– Вот, – и он, снова невозможно покраснев, протянул мне что-то пестрое, – В рюкзаке забыл. Это мы с мамой для вас сделали.

Я взял в руки маленького человечка из лоскутков…

–Только Витька ему глаз оторвал. – И беленький мальчик, улыбнувшись во весь рот, убежал к ожидающей его воспитательнице.

… «Почему я все время забываю пришить ему глаз?» – пронеслось в моей голове. Потом я наклонился, поднял с пола рыжего одноглазого человечка и, минуя двери своего кабинета, медленно пошел по коридору. На глаза навернулись слезы. Вы спросите, что случилось? Это были мои коробки, мои вещи! Их просто собрали и выставили, хотя до моего официального перевода на новую программу оставалось целых полторы недели. И я ждал от начальства слов благодарности за ударный труд, и мне очень хотелось надеть наконец белый костюм от Gucci, в котором я не осмеливался появиться раньше. Я мечтал в свою пятницу попрощаться со зрителями и объяснить им, что получил предложение, от которого не могу отказаться. И еще мне казалось… Да ладно, все нормально. Мы с клоуном (единственной вещью из той моей жизни) благополучно переехали на другой этаж, в другой кабинет. В нем помимо меня ютились еще восемь человек, готовых сделать новое ток-шоу, о котором заговорит страна.

А в тот момент, обнаружив свои вещи в коридоре, надо было не размазывать сопли, а вспомнить еще раз историю с ночной рубашкой диктора ЦТ Татьяны Веденеевой.

Сразу после командировки Таня прислала заявление, где просила три дня отпуска по случаю собственной свадьбы. Но тогдашнее руководство Останкино, увидев, что это заявление написано на бланке из отеля Dorchester в Лондоне и отправлено по факсу, обиделось и сказало, что если «медовый месяц диктору Веденеевой дороже работы, то больше на эту работу она может не приходить». Она и не пришла, а кружевная рубашка, в которой она часто ночевала в Останкино (ехать домой на пару часов бессмысленно), еще долго лежала в нашей редакционной. И все начинающие выходить в кадр пытались дотронуться до нее – на счастье. Кружевам это на пользу не пошло.

Знаете, почему многие мусульманки увешаны драгоценностями, словно наши новогодние елки? Потому что если муж заявит: «Не хочу с тобой жить!», жена обязана подняться и, ни секунды не задерживаясь, в чем была, отправиться вон. Поэтому в мусульманских странах, где «работает» этот закон, на всех замужних дамах висят килограммы ювелирных изделий. Мало ли что!

Я шел с одноглазым клоуном по коридору и клялся, что впредь, покидая рабочее место, из всех вещей, которыми я обрасту, унесу с собой только то, что можно поместить в руках. Никаких подарков, бутылок со спиртным, папок, книжек, ручек, забавных стенгазет – полная стерильность. Мало ли что!


…Моя мама уже много лет не фотографируется. С того дня, когда умерла наша соседка по дому тетя Шура. Я помню, она угощала меня теплыми маленькими пирожками с капустой и теребила волосы: «Расти, Андрей, большой, не будь лапшой». Она улыбалась, и морщинки-лучики в уголках ее глаз становились заметнее. И про лапшу было совсем не обидно.

Ее не стало в ту осень, когда я начал учиться в Москве. Родных у Шуры не было, и новые жильцы, оставив себе мебель, быстро вытащили на помойку нехитрый Шурин архив. Мама идет с работы, ветер дует, листья летят, И возле нашего дома эти желтые листья вдруг превращаются в черно-белые фотографии. Их несет по двору, а на них – молодая Шура: вот она с подружками смеется, вот маленькая совсем, а эта, уже испачканная чьим-то грязным ботинком, с каким-то мужчиной, и Шура на него так удивленно смотрит…

Когда незнакомые люди наводят на маму объектив, она всегда уходит. «Самые счастливые моменты жизни, – уверена она, – должны оставаться в памяти. Тогда их никто никогда не затопчет. Не посмеет»…


– Добрый день! Добрый день! Добрый день! В эфире – самое горячее ток-шоу Первого канала «Большая стирка»! – бодро начинал я каждый будний день, ровно в 17.00.

Точнее, все начиналось командами из аппаратной – нашего центра управления. В специальной комнате, где на множестве экранов отражается все происходящее в огромной студии, сидят продюсер, режиссер, его ассистенты, там же находятся сложный звуковой пульт и куча другой важной аппаратуры. Оттуда руководили всеми операторами, оттуда давали указания директору и редакторам за кулисами. Оттуда что-то подсказывали мне в маленький наушник в ухе. Короче, оттуда эфиром рулили.

– Пятая камера, – командует режиссер из аппаратной, – не заваливай Андрея. Так… Крупнее, левее… Так держи… 5, 4, 3, 2, 1! Внимание: мотор!

– Третья камера, отъедь подальше. – Режиссер приехал в аппаратную за 10 минут до начала эфира, поэтому сегодня особенно суров.

– До пивного ларька на ВДНХ достаточно? – шутливо парирует оператор в студии. У него большие наушники и очень деловой вид – как будто он готов посадить на полосу «Боинг-747».

Вторник. Обычный эфирный день. Сегодня в 277-й раз я произношу наше фирменное:

– Настоящая жизнь и настоящие страсти! Не переключайте!


– За что дяде Андрею дают зарплату? – постоянно интересовался сын моей знакомой еще во времена моего пребывания на программе «Доброе утро». – Ведь он только и делает, что улыбается и разговаривает с красивыми женщинами?

Наверное, мальчик прав. А мальчики постарше пусть попробуют назначить свидание, скажем, Галине Вишневской на восемь часов утра, причем в кресле гримера Галина Павловна должна сидеть уже в семь…

Коллектив нашего ток-шоу на восемьдесят пять процентов состоял из прекрасных дам, и девяносто девять процентов этих дам были блондинками.

Секретарем редакции была Юлечка. Обретя пример для подражания в детстве (ей первой во дворе купили тонконогую Барби), Юля бюстом и глазами очень походила на свою любимицу. И перманентно пребывала в поиске подходящего Кена. Поэтому любимой Юлиной присказкой было: «Слова «нет» в лексиконе нет», а партнеров она старалась менять так же часто, как меняются солистки группы «ВиаГра».

В отличие от американского прототипа, Юля была девушкой интеллектуальной и обожала кроссворды, особенно в журнале «Отдохни». Личный ее рекорд составлял всего двухдневное раздумывание над тем, что представляет собой овощ оранжевого цвета из семи клеточек, первая буква «М». Разумеется, поиском ключей к таким шифрограммам Юлечка занималась параллельно с секретарскими обязанностями. А так как две трети этих обязанностей составляли ответы на звонки телезрителей, то последним на особое отношение рассчитывать не приходилось. Услышав нежное сопрано, наивные абоненты принимались бурно радоваться:

– Боже! Неужели я дозвонилась?!!

Но она их быстро обрывала, произнося свое фирменное:

– Че вы хотите?

Но лапидарности ее надо воздать должное, телефоны трезвонили у нас не умолкая, даже ночью. Несколько раз из-за такой нагрузки на сеть телефонные линии в Останкино обрывались.

Если на Юле были связи внешние, то редактор по публике Наташа Бойко отвечала за связи внутренние. В ее ведомстве были зрители, приглашенные в студию. Бойко полностью оправдывала свою фамилию и к разогреву трехсот (а то и четырехсот!) человек в студии подходила решительно и без ложной скромности. Так пританцовывать, подпрыгивать, вращать бедрами и покачивать грудью больше не мог никто – даже солистки балета «Тодес» или легендарного трио «Экспрессия». Сильнее всех при этом Наташа разогревалась сама.

В первые месяцы работы Наташи на телевидении ее муж Петя, видя, что после рабочего дня супруга может заснуть даже стоя, недоумевал: чем же можно заниматься, чтобы так уставать? В юности после тренировок по тяжелой атлетике он тоже валился с ног. О том, что тягание штанги – детский утренник по сравнению с активной теледеятельностью его жены, он даже не догадывался…


– Вы смотрите «Большую стирку»! – Небольшая пауза, камера ползет по счастливым лицам бурно аплодирующих зрителей. – Тема сегодня; «Работа любой ценой»! – Крупный план моего лица анфас. Я очень серьезен.

– Наша первая героиня, – объявляю я, – испытала в этой жизни все. В детстве ее потеряли родители, она трижды была замужем, и трижды эти браки разрушали мужчины…

Аплодисменты!

– Итак, – я обращаюсь к женщине средних лет с неестественно рыжими волосами, – после того как вы поняли, что можете потерять должность, вы решились на связь с вашим начальником?

– Да, – ее волнение выдают только сильно сцепленные пальцы рук, – знаете, у нас на работе такие интриги, я с таким трудом добивалась этого места, поэтому и…

– Вы не думали, – я быстро обрываю ее монолог, – что это может обернуться против вас?

– Так и получилось, – она готова долго и обстоятельно рассказывать о своей обиде, – пришла там молодая, такая, знаете, развязная, но я никак не думала, что из-за нее меня попросят…

Но я снова перебиваю:

– Вы нас простите, но картина должна быть объективной, – я отхожу от уволенной дамы на два шага и анонсирую скандал, – и сегодня в нашей секретной комнате женщина, которую вам, наверное, хочется видеть меньше всего.

Следует «мхатовская» пауза, и…

– Встречайте, ваша соперница Зоя!

Первая камера крупно показывает дверь, все замирают в ожидании – зал не дышит, пальцы сцепленных рук героини уже побелели, я неуверенно переношу центр тяжести на другую ногу. Обещанная народу Зоя что-то не торопится.

Аплодисменты!


– Где?! Где эта чертова Зоя?!! – это душераздирающее шипение звучит, разумеется, не в эфире, а за кулисами.

Шипит и опрокидывает стулья Александр Александрович, директор программы. Все остальные бестолково суетятся.

– Вот только что была здесь, – в голубых глазах редактора Ларисы Камышевой полная растерянность. – Сейчас, наверное, сейчас придет… отошла в одно место…

– Куда, на хрен, отошла? – шипение директора крепнет и перерастает в хороший крик.

– Сан Саныч, – входит администратор Дима, как всегда, не вовремя и, как всегда, не в курсе, – вы просили кофе или чай?

– Я сейчас кого-то точно убью! – по его перекошенному лицу видно, что это чистая правда. – Какой, на хрен, чай? Где эта Зоя?!!

Только было Лариса собралась по-быстренькому сбегать «в одно место», как заявилась второй редактор по гостям Лена Пятницкая:

– Сан Саныч! – Пятницкая еле дышит. – Колесо спустило. И я в такую пробку попала!

– Какое, к чертовой матери, колесо?!

Большая Пятницкая пытается укрыться за стройной Камышевой.

– Где героиня, я вас спрашиваю?! Так, все!

Сан Саныч придирчиво осматривает замерших редакторов с ног до головы, а потом показывает на них пальцем:

– Быстро на сцену!

Пятницкая в ужасе пытается съежиться за спиной Ларисы, на которую напал столбняк.

– Я не… – у нее голос маленькой испуганной девочки, – у меня муж!

– Цыц! – Директор ловко расстегивает Ларисе верхнюю пуговицу блузки и не менее ловко выпихивает ее в дверь студии.

Аплодисменты!

Ураган, развод, землетрясение, двойки детей, пропажа домашних кошек или героини на площадке – все равно. Главное, что должен знать каждый сотрудник нашей редакции, – рейтинг самой популярной телевизионной программы Останкина должен выстоять при любом форс-мажоре. Поэтому Лариса Камышева поступила как обычный телевизионный профессионал.

Аплодисменты!

Нервно улыбаясь, Лариса садится на диван. Героиня поражена. Ведущий в ступоре.

– Мы продолжаем «Большую стирку»! – я прихожу в себя первым. – И в нашей студии Зоя!

Аплодисменты!


Кстати. Совсем недавно мировое телевидение потрясла история, случившаяся ни много ни мало, а на самом ВВС. Вместо приглашенного на интервью эксперта по экономике в прямой эфир вывели человека, который, как говорят, был ни сном, ни духом…

Дело было так. В передачу ВВС пригласили Гая Кьюни, редактора технологического вэб-сайта. Он должен был прокомментировать вердикт суда в отношении двух компаний – музыкальной и компьютерной. Когда редактор телепередачи пришла за Кьюни, чтобы отвести его в студию, эксперта в комнате ожидания не оказалось. Зато там сидел темнокожий Гай Гома, пришедший наниматься в телекомпанию рабочим. Редактор не знала эксперта в лицо.

– Вы Гай? – спросила она у рабочего.

– Да, – подтвердил тот.

Через минуту Гай уже сидел в прямом эфире напротив телеведущей Карен Боуэрман. При этом Карен была уверена, что перед ней эксперт, а Гай Гома считал, что проходит собеседование. Настоящий эксперт Гай Кьюни тем временем сидел в коридоре 1, наблюдая за происходящим по монитору, видимо, думал, что оказался в сумасшедшем доме.

Вот несколько строк из расшифровки того скандального эфира.

Ведущая: Гай, удивлены ли вы сегодняшним вердиктом?

Гай Гома (потрясенно): Я очень удивлен тем, что этот вердикт связан со мной. Потому что я ожидал иного… Но я пришел, меня попросили, сказали, что будет собеседование… Так что да, это большой сюрприз для меня.

Ведущая (настороженно): Большой сюрприз?

Гай Гома: Точно.

Пауза.

Ведущая (озабоченно): Да, да… А если говорить о стоимости всего этого… Думаете ли вы, что теперь больше людей будут загружать музыку из интернета?

Гай Гома (сосредоточенно): Вообще-то, куда бы вы ни пошли, вы увидите очень много людей, загружающих что-то в интернет. Но, я думаю, это намного лучше для развития и для людей, чтобы они получали то, что хотят, более просто и быстро. То, что они ищут…

Интересно, получил ли этот парень работу.


– Да, да, Ирина Вадимовна, – это она! – Я принимаю живое участие в этом театре абсурда. – Та женщина, из-за которой вы лишились своего места! Спасибо, Зоя, что все-таки согласились прийти к нам.

Лариса, явно входя в роль, благосклонно кивает мне головой. Как бы не засмеяться…

– Послушайте, – «пострадавшая» теребит руками юбку на коленях и глаз не может оторвать от своей обидчицы, – а… ну, это не Зоя! Зоя темненькая.

Я снисходительно развожу руками:

– Но, Ирина Вадимовна, – подчеркнуто вежливо, – это так элементарно сейчас. Из темненькой в беленькую.

Ирина Вадимовна меня практически не слышит, потому что не может оторвать от «Зои» глаз.

– Андрей! – Лариса изображает из себя прожженную кокетку. – После того как я повстречала в своей жизни такого мужчину, я изменилась внутренне и, конечно, внешне. – Лариса разошлась и многозначительно поправляет челку длинными пальчиками (надо же, восторгаюсь я, даже кольцо обручальное успела снять). – Вы знаете, я просто воскресла. Он такой сексуальный, такой спортивный, у него такой… такой… у него такой торс!

– Тсс, мммпт, как? – Ирину Вадимовну вот-вот удар хватит. – Какой торс? У него вечно пуговицы на рубашке отлетали – живот пер, как у беременного!

– Вы только это и замечали, – Лариса закидывает ногу на ногу и мечтательно смотрит вдаль, – а для меня он стройный! И вообще, при чем тут пуговицы?

Ирина Вадимовна молчит, потом осторожно вздыхает и, наконец, «ломается»:

– Че-то ты, Зоя, – легкий прищур глаз, чтобы четче было видно, – похудела? Да и…

Стоп, нужно срочно перехватывать инициативу.

– Вашему начальнику, – намекаю я, наверное, всегда нравились худенькие женщины, просто он скрывал от вас…

Ирина Вадимовна как по команде втягивает живот и распрямляет плечи. Надо добивать:

– А вы, кстати, как к диете относитесь? Там, кремлевская, по группе крови…

Такого поворота темы Ирина Вадимовна никак не ожидала. После этих слов, начисто забыв, зачем пришла на программу, репрессированная подчиненная принялась с жаром обсуждать со зрительницами в студии преимущества разных диет…


О диетах я знал практически все.

Святая святых нашего ток-шоу – редакционный кабинет. И в дни эфиров, и в обычные дни в этом тесном помещении бурлит насыщенная творческая жизнь. Иногда запах этой жизни становится осязаемым, и тогда становится понятно: редакционные дамы притащили на работу пластиковые контейнеры с «волшебной» едой, чтобы апробировать очередную диету.

– Третий день на этой капусте, толку никакого, – страдальческое выражение на лице Наташи Бойко, чаще всего начинавшей походы на килограммы, растрогало бы даже Годзиллу. Но секретарше Юле не до нее – телефон сейчас охрипнет.

– Але!.. Да, это редакция… Вас бросил муж, так, хорошо… ой, извините… И что? Да, я вас понимаю. – И Юля, которой уже через двадцать секунд разговора с абонентом стало скучно, прижимает ладошку к трубке и говорит Наташе: – А кефир не пробовала? Говорят, супер!

– Да чего я только не пробовала! – Наташа с ненавистью отодвигает от себя пластиковый контейнер с «волшебной» едой. – И голодные дни, и пищевые добавки китайские, и…

В дверях кабинета появляется шеф-редактор Михаил, тридцатилетний неженатый метросексуал.

– Господи! – он недовольно морщится. – Что у нас так щами несет?! – Цепким взглядом он окидывает тесное помещение и видит Бойко с ложкой. – Ты опять? Лучше бы в спортклуб пошла!

Наташа тяжело вздыхает:

– С этой работой когда мне пойти? – И она начинает собирать свой похудательный инвентарь.

– Ты же водишь дочку на танцы? – Миша перекладывает на своем столе какие-то папки. – Вот и занимайся там с ней! Господи, ну где же это досье? Так… Досье на Виталия Вульфа никто не видел?

Перерыв свой стол, Миша начинает копаться в папках Юли. В любое другое время она бы устроила скандал, но не сейчас:

– Машину и дачу он вам оставил? Супер! – в кои-то веки ее заинтересовал звонок телезрителя. – У меня подруга на танец живота пошла, такой супер! А? Это я вам говорю: супер! А дача у вас где? Где? На Рублевке?! Так че вы хотите?!

– Твоя подруга сколько весит? – жалобно интересуется Наташа.

Но Юля, заинтригованная услышанным от абонента, делает страшные глаза и отмахивается от нее:

– А машина? BMW?! Какой мерзавец! – Юля произносит это почти нежно и в полном восторге дергает телефонный провод.

– Юль, ты слышишь? – Бойко скатывает из бумаги шарик и кидает в секретаршу. – Сколько весит твоя подруга?

– Да стройная она! – отмахивается Юля, ловко отбивая атаку бумажного шарика. – Нет, это я не вам! – в голосе Юли опять появляются непривычно теплые интонации. – Вам мы обязательно поможем. Давайте я запишу координаты вашего мужа. Так… угу, семь, шесть, восемь, угу… Все, спа-асибо! Что? Ваш телефон? А-а-а… – Юля в недоумении приоткрывает рот. – Ну ладно, давайте, записываю!

– А я вешу 76 килограммов! – Бойко со злостью швыряет бумажный шарик в мусорную корзину и ставит победную точку. – Вопросы есть?

– Есть! – злится Миша. – Досье из архива принесли? Черт, я же опаздываю в студию! Передайте Андрею – пусть заглянет в комнату гостей. Вульф пришел, но он ведет себя так, будто мы пригласили его посидеть на электрическом стуле. Пусть успокоит мэтра.


Самый верный соратник Наташи Бойко в деле похудения (в этой игре с весом она прошла безуспешно уже все уровни) – редактор по гостям Лена Пятницкая. Ее фотография, сделанная во время отдыха в Израиле, могла ошеломить даже Рубенса. Каждый, кто впервые появлялся в нашей редакции, столбенел, в благоговейном молчании взирая на втиснутое в черный купальник тело, тучей выпиравшее из шезлонга. Фирма-изготовитель этого пляжного инвентаря могла быть спокойна за свою репутацию: после таких испытаний их изделиям можно спокойно дать сертификат особой прочности.

Но досадные для большинства излишки телесной мощи существованию Лены почти не мешали. Скажем больше: деятельная и многоплановая натура Пятницкой восставала против обычного течения жизни. Вместо того чтобы после многотрудных часов в редакции со спокойной совестью ехать домой, она выезжала на московские улицы. Лена была счастливой обладательницей «шестерки» (не BMW, а обычных «Жигулей») редкого для этой машины цвета серый металлик.

– До Шереметьева не довезете? – симпатичный мужчина средних лет снял с плеча спортивную сумку.

– Восемьсот рублей. Не жалко? – Лена задорна, бодра и чертовски весела, как на пионерском слете.

– Согласен. Никак не могу улететь! – Пассажир вместе с сумкой полез на заднее сиденье. – Второй раз за сегодня рейс откладывают, жена волнуется.

Улыбка Лены чуть меркнет:

– Ну садитесь, если к жене.

Невзирая на не ахти какую зарплату в Останкино и постоянное безденежье, извоз (подвозила Пятницкая только мужчин) промыслом для нее не был. Это занятие можно было обозначить как обретение Леной самой себя. Ибо в такие моменты она ощущала себя дикой и прекрасной львицей, безупречной царственной хищницей, которая выглядывает из своей засады с одной мыслью: «Нет ли где поблизости братьев Запашных?» (Знаменитые красавцы дрессировщики были неоднократными участниками «Большой стирки».)

Конечно, Лена читала о нашумевшей истории Александры Иванниковой, которую чуть не изнасиловали в машине, но особым сочувствием к девушке не прониклась. Правда, монтировка имени Иванниковой под водительским сиденьем ее «Жигулей» все же появилась…

Если российская женщина надевает под брюки целые колготки, ее принято считать обеспеченной. Редактор Лариса относилась именно к таким счастливицам и могла бы не экономить деньги плюс время, покупая продукты в ближайшем к дому супермаркете. Но, вспоминая более чем скромную жизнь с мамой в городе Дмитрове, она предпочитала выезжать за Кольцевую. В огромных, как стадион, торговых ангарах ее ждали поиски свободной тележки, сутолока и приобретение зараз целой кучи разных вещей и продуктов, включая совершенно ей ненужные. Но главное – ее ждали там скидки, которые компенсировали все.

В этот раз тележка нашлась на удивление быстро, но девушка у входа окинула ее подозрительным взглядом. «Господи! – подумала Лариса, изо всех сил толкая огромную неповоротливую тележку. – Неужели узнала? Я же в студии и пяти минут не пробыла вместо этой сумасшедшей Зои. В туалет ей, видите ли, захотелось! – Она с остервенением начала метать в тележку коробки с хлопьями… – А Ленка тоже хороша! Некому героиню стеречь, а она опаздывает!» И Лариса, круто изменив траекторию движения тележки, направилась к кондитерскому отделу. Стресс, решила она, могут снять только «корзиночки» с клубникой, ореховые пастилки и еще… еще шоколадное печенье.

Однако около кассы ее боевой настрой стал стремительно угасать.

– Я тебе говорю, ничего он для тебя не сделает! Ты «Большую стирку» смотрела? То же самое! – Стоящая впереди коротко стриженная женщина громко делилась с подругой подробностями вчерашней программы. – Пришла молодая нахалка, и начальничек наш сразу поплыл! – голос дамы вибрировал от негодования. – У этих мерзавок ничего святого нет!

Бросив тележку со сладостями и хлопьями, Лариса, опустив голову и нашарив в сумке темные очки, бросилась вон из супермаркета…


Сумасшедшая популярность свалилась на нас уже через полгода выхода ток-шоу. Большие рейтинги мог бы дать только прилет марсиан на Землю. «Стирку» смотрели все и везде.

Как-то наш генеральный был вызван в Кремль. Заходит он в огромную приемную и видит, что очень любезным некогда секретаршам сегодня не до него. Дамы по очереди исчезают в смежной комнате, где громко работает телевизор. Сначала он рассердился и захотел дать им понять, , что этого так не оставит. Но профессиональное любопытство – какой чудесный телевизионный продукт смог заставить этот вышколенный персонал так неучтиво себя вести? – перевесило. И он не выдерживает, встает и заглядывает туда, где весь секретариат плотно сгрудился у экрана.

– Я, конечно, не ханжа, – отчитывал он меня на следующий день. – Но я не знал, куда прятать глаза! Такое у меня на канале!

От вопросов высокой политики внимание кремлевских референток отвлек норвежский красавец Ион, демонстрировавший в нашей студии последнюю фотосессию нижнего белья. А затем к нему присоединилась уроженка Чебоксар, инженер Татьяна Григорьевна, которая, выйдя на пенсию, стала не без успеха раздеваться в местном ночном клубе.

Как отмечает газета «Известия»

«Мосводоканал за минувший год сэкономил тонны воды, так как ее потребление москвичами во время «Большой стирки» с 17 до 18 часов резко падает: жители столицы в это время торопятся занять места у экранов телевизоров для просмотра любимой передачи».


Пассажир Пятницкой отрывается от телефона и горестно вздыхает.

– Что-то случилось? – Лена участливо смотрит на своего горе-клиента в зеркало заднего вида.

– Да кошмар просто! – на лице мужчины полная растерянность. – Опять отложили рейс! Я когда-нибудь улечу сегодня?

Взгляд Лены затуманился.

– А вам обязательно куда-то лететь? Пересаживайтесь ко мне поближе, – и она лихо припарковалась к обочине, – не волнуйтесь, мы вместе подождем ваш самолет.

И, пока пассажир занимал переднее сиденье, она подняла руки и сладко потянулась…


– Евгения, выводи героя через правый вход! – бодро командует режиссер. – Женя! Правый вход, я сказал, а не выход!

После подобной команды редактор-практикант Женя на секунду впадает в ступор, а затем принимается метаться с очередной жертвой по проходу и наконец почти выталкивает ее на площадку. Справедливости ради замечу, что и редакторы со стажем часто вели себя так же, как Женечка.

– Господи! – режиссер устало откидывается на спинку стула. – Сто лет программе. Когда они выучат, где право, а где лево, а?! Курицы!

Такие жалобы режиссера ассистент Дима слышит в сто первый раз, но все равно задорно смеется. А как иначе – руководство шутит…

Моим непосредственным руководителем была продюсер Генриетта Романова.

– Генриетта Николаевна!

Свеженаманикюренная рука продюсера откладывает рацию связи с ведущим:

– Сколько можно повторять, Юлия? Во время эфира меня не отвлекать! – и она снова берет в руки рацию. – Андрей! Женщина во втором ряду тянет руку! Что случилось? – кресло с продюсером чуть разворачивается к стоящей навытяжку секретарше.

– Из «Желтой газеты» звонят, – тараторит Юля, стараясь побыстрее исчезнуть с глаз Гетты, – насчет комментария прошлой передачи. – И, чуть подождав, добавляет: – Ну, там, где мужик кроликов развел…

– «Желтая газета»? – продюсер презрительно поджимает тонкие губы. – Господи, .. А Слава Тарощина или Арина Бородина? – и Генриетта поправляет кольцо с огромным топазом.

Юля переминается с ноги на ногу и аккуратно мотает головой – звонков от почитаемых Генриеттой культурных арбитров телемира не было.

– Ну ладно… Я прокомментирую. Только никаких журналисток. Пусть на интервью пришлют брюнета, до 35, парфюм Bvlgari и приличная задница. Будут им кролики! – И, сделав поворот, трон продюсера возвращается к мониторам.

Юля в восторге застывает, мучительно запоминая услышанное. Дима с почтением присвистывает, а режиссер поднимает вверх большой палец: «Высший пилотаж!»

Роль примадонны удавалась Гетте всегда на бис. Приехав в Москву неизвестной актрисой из заштатного городка, она сумела оценить преимущества ТВ и за пятнадцать лет работы в Останкино поднялась до должности продюсера на одном из главных каналов. О своем актерском прошлом, а тем более юности, когда она четыре года подряд брала приступом столичные театральные вузы, а успокоилась Краснодарским училищем, она предпочитала не вспоминать. И везде подчеркивала, что помимо актерского имеет и высшее филологическое образование. Но жажда блистать совсем на другой съемочной площадке ее не оставляла. Тем более что когда-то Генриетта работала и ведущей, но на этом телевизионном поприще никакого успеха (кроме как у одного высокопоставленного чиновника в мэрии) не обрела. Аплодисменты!

– Нет, это невозможно! – продюсер закатывает глаза и тяжело вздыхает. – Наташа! Следите за эфиром! Вы слышите, о чем говорит герой?! Он с пятого этажа упал, а зрители хлопают, как оглашенные!

– Вы смотрите «Большую стирку»! Мы вернемся сразу после рекламы. Не переключайтесь!


Пока редактор Наташа потела, «разогревая» в студии 250 полусонных от летней жары зрителей, ее коллега Лена Пятницкая тоже энергично двигалась, раскачивая вместе с незадачливым пассажиром тесный салон своих «Жигулей». Стройные березки рядом с Ленинградским шоссе с недоумением взирали на странную парочку. Но ни березок, ни того, что (по подсчетам журнала Cosmopoliten) она уже потеряла 235 калорий, Лена даже не заметила. Ибо после этой очередной дорожной любви поняла, что мастерски устроенная засада опять закончилась поимкой не буйвола, а мелкого костлявого кролика. А такое диетическое блюдо даже ее желудок, ко всему привыкший за годы борьбы с лишним весом, принимать отказывался.

Она высадила полуторачасового возлюбленного у зала вылетов. И пока тот, пряча глаза, поправлял выбившуюся из брюк рубашку, быстро развернулась, не удостоив страдальца даже взглядом в зеркало заднего обзора.

Фауна бескрайних российских лесов, к счастью для Лены, состояла не только из мелких травоядных.

– До «Сокола» довезите, пожалуйста, – рядом с ярко-синей, блестящей на солнце иномаркой стоял мускулистый блондин. – Что-то с машиной случилось.

Разбитое сердце Пятницкой опять затрепетало.

Через 45 минут совместной поездки Лена уже знала, что Леонид, а именно так звали ее нового пассажира, не носит трусов. А еще через 12 минут он с радостью пообещал публично рассказать об этом в эфире – в обмен на шанс познакомиться на передаче с Жанной Фриске, участие которой тоже планировалось на программе «Нижнее белье – не для меня».


Сейчас Ларисе меньше всего хотелось разговаривать с матерью, но телефон не умолкает.

– Да, мама. Да… – Лариса зашла в ванную и, перевернув корзину для грязного белья, стала запихивать в стиральную машину вещи своего пятилетнего Данилки. – У меня все хорошо.

– Что значит хорошо? – в голосе матери чувствовалось особое напряжение. – Лора! У тебя вторая работа? Или ты ушла с телевидения?

– Какая вторая работа? – опешила Лариса. – Почему ушла?

– Но вчера в вашей программе, – и Калерия Михайловна сделала потише звук телевизора. – Я сама, конечно, не смотрела, мне Мария Григорьевна рассказывала, но она тоже толком не видела, ее муж видел… Ты там с какой-то женщиной разговаривала.

«Господи! – подумала Лариса и села на край ванны. – Когда же это закончится?!»

– Мама, – Лариса даже попыталась рассмеяться, чтобы показать всю абсурдность маминых предположений. – Все хорошо, никакой женщины…

– Не скрывай от матери! – остановить Калерию Михайловну было невозможно. – Я просто поражаюсь твоему Эдику! Коттедж, квартира, дом – полная чаша, а он жену на вторую работу погнал. Олигарх проклятый!

– Мам, я тебе сто раз говорила, – и Лариса, понимая, что это надолго, снова взялась загружать стиральную машину, – Эдик никакой не олигарх. Он предприниматель.

– Вот подожди-и, – злорадно причитала Калерия Михайловна, – найдет твой предприниматель тебе замену, пока ты на двух работах надрываешься. Вспомнишь тогда мать…

О том, что три месяца назад в Ялте Лариса в категорической форме предложила мужу временно пожить раздельно, Калерия Михайловна даже не догадывалась… Эти ялтинские договоренности проходили для всех под грифом «Совершенно секретно».


Ежедневно у главного подъезда в Останкино разворачивалось действо, часто называемое журналистами «телевизионным муравейником». Но люди, в отличие от крошечных насекомых, особой толковостью не могли похвастаться. Если перед входом еще можно было встретить спокойно прохаживающихся граждан или разовых неофитов, то вестибюль был уже заполнен толпой личностей, напоминавших персонажей Босха.

Большая часть из них суетно вожделела пропуска на запись программ. Дальше шли возбужденные фанаты, подкарауливавшие телезвезд. Завершали картину разнообразные ходоки и просители, расчетливо выяснявшие у своих соседей, зачем они здесь и чего хотят.

В 1502 году, выбирая очередной сюжет, Иероним Босх вспоминал нидерландскую поговорку о стоге сена. Прошло пять веков, но ничего не изменилось: каждый по-прежнему старается не увеличить и облагородить этот стог, а урвать с него сколько сможет. Из всего этого паноптикума под Останкинской башней в последнее время выделялась пожилая женщина с живым гусем.

До того как ее увидели мои редакторы, она уже два дня жила под лестницей телецентра, что являлось грубейшим нарушением пропускного режима. Вид старенького, но чистого коричневого пальто с потертым меховым воротником и почти человеческое страдание в глазах белого гуся, засунутого хозяйкой в сумку, растрогал обычно непреклонных стражей порядка – выгнать бабушку на мороз никто из них не решился. Проделав тяжелейший путь из украинского Каменец-Подольского, 75-летняя Анна Николаевна надеялась увидеть в Москве на телевидении свою первую и единственную любовь, известного шоумена Леонида Якубовича. С которым, как утверждала, она во время войны пряталась в подвале от бомб. Причем звала его Анна Николаевна почему-то Иванко.

– Он завсегда так назывался, деточки, а Леонид Аркадьевич – это ж вы здесь сами удумали, для телевизора…

Никакие доводы и даже то, что Якубович родился спустя два месяца после окончания войны, на женщину не действовали. Она стояла на своем со стойкостью рыцарей-тамплиеров и верила, что после шестидесяти двух лет разлуки любимый ее обязательно узнает, вытащит из беспросветной жизни, где, кроме черного хлеба с подсолнечным маслом да макарон, а также пьющего сына, на которого уже были переписаны ее домик и коза, ничего не было.

Вопрос: зачем тащить с собой живого гуся, не проще ли его зажарить? – Анну Николаевну оскорбил:

– Та вы шо, деточки?! Як зажарить? Он жешь для радости! Вот я ему и чорвонiй бантик уготовила.

Мечта любительницы гусей и обожательницы Якубовича похоронена не была. Взмах «волшебной» палочки в руках нашей сердобольной Ларисы – и Анна Николаевна оказалась на «Поле чудес»! Приз в студию!

О дальнейшей судьбе Анны Николаевны, отбывшей в Каменец-Подольский, а также о жизненных перипетиях гуся, подаренного на долгую память возлюбленному, лично мне ничего не известно.


Как это ни покажется странным, но редакторы разных программ практически не общаются друг с другом. Во-первых, некогда, а во-вторых – негде. Тусовочных мест в телецентре не так уж и много. Самое известное – кафе «Кофемакс» на первом этаже, посетители которого обладают прекрасной возможностью видеть всех, кто входит или выходит из телецентра, – своего рода КПП, где не нужны магнитные карточки. Здесь очень удобно назначать встречи или просто выпить чашечку кофе и снова бежать по делам. Если же вы хотите лицезреть не всех, а только избранных и у вас к тому же есть часа три свободного времени, то можно подняться на одиннадцатый этаж, где расположен настоящий ресторан. В ожидании заказанных блюд здесь можно посидеть, подумать о будущих проектах, поразмышлять о вечном, в общем, чаще всего в этом местечке тусуются те, кто давно не работал в эфире или работает раз в месяц. И наконец, седьмой этаж – только для посвященных: обычная столовая, где с утра готовят самые вкусные в мире каши. А на раздаче стоит веселый и нежно любимый всеми редакторшами Евгений Юрьевич:

– Девочки! Кашечки? А салатика? И ом-летика? Маслицем оформить?

Все, что было приготовлено с утра, именовалось им только в уменьшительно-ласкательной форме. Девочки млели, и Евгений Юрьевич (либо его многочисленные знакомые и родственники) регулярно получал лучшие места на «Большой стирке».

Встать пораньше, до летучки, в понедельник тяжело. И во вторник нелегко. А в среду – уже можно. Мы продвигаемся с подносами к кассе, и тарелки с кашечкой приятно дымятся.

– Такую овсянку, – замечаю я, – делают на завтраки только в «Балчуге», да и то под заказ.

– Вот, наверное, поэтому Пугачева и жила там пять лет, – тут же проявляет осведомленность Бойко, – и все никак не могла выехать.

Получив полезные с утра углеводы, мы приступаем к нашей традиционной игре в вопрос-ответ, где я выступаю в роли экзаменатора. Вероятно, со стороны это похоже на небольшой скандал:

– Как зовут сына Валентины Леонтьевой?

– Дима! – хором кричат Пятницкая с Бойко.

– Нечестно! – ругается чуть притормозившая Лариса. – Это несложный вопрос! Этот документальный фильм все видели!

Что делать, если из всех периодических изданий выбираются только те, где есть телепрограмма и кроссворды? А быть в курсе всех последних событий положение обязывает? Остается только тренировать мозги в нашей еженедельной викторине на седьмом этаже.

– Какое гражданство у мужа Кати Андреевой?

– Душко Перович. Родился и вырос в Югославии!

Совершенно очевидно, что даже Максим Галкин удивился бы и не смог придумать такие хитроумные вопросы в своей программе «Кто хочет стать миллионером?», какие я задавал редакторам «Большой стирки».

– Как звали партнера Марии Ситтель в финале «Танцев со звездами»?

– Ой!

Конечно, в нашем «Что? Где? Когда?» не требовалось глубоких знаний. Главное в нашей игре – снять верхний слой с информационного капуччино, который с таким успехом взбивается бульварной прессой и помогает поднимать шкалу нашего рейтинга до невероятных высот. Редакторы самого популярного шоу понимают: событийный шум и лица звезд, уже разогретых СМИ, – вот что такое успех в XXI веке.


Четверг, вечер. Первый вечер на рабочей неделе, когда гламурная Москва начинает выходить в свет и демонстрировать свои наряды. И сегодня Камышева, Бойко и Пятницкая с волнением готовились провести собеседование с будущей героиней не где-нибудь, а в «Галерее». Они многое слышали про это светское местечко, но ни одной из них бывать там не приходилось. Хотя однажды Наташу туда приглашал муж – отметить годовщину свадьбы, но она предпочла переадресовать торжество в привычные для их семьи «Елки-Палки», чтобы на сэкономленные деньги прикупить очередную паленую сумку. В редакцию раз в месяц заявлялся некий коммивояжер, предлагающий в ассортименте сумки и солнцезащитные очки по сходной цене. Лишняя сумочка в гардеробе женщины, здраво рассудила Бойко, не может быть лишней! Тем более ей так давно хотелось сумку от Prada и оправу от Armani. Единственным человеком, подавившим в себе желание отовариться пиратскими копиями, была Лариса, У нее было только две сумочки, но зато настоящие.

Встречу в «Галерее» им назначила Ульяна Ц. – идеальная со всех точек зрения героиня предстоящего эфира «Светские львицы». Когда-то фотосессия с этой роскошной блондинкой на шести полосах модного журнала произвела на них неизгладимое впечатление – последние коллекции одежды и аксессуаров, казалось, были сделаны из расчета именно на это удачно скроенное тело.

«Вот так, – кричала тогда Бойко. – Вот именно так и должна выглядеть настоящая женщина!»

Потом их потрясла история про ее австралийского мужа, который отошел в мир иной, оставив ей невероятные сокровища. И, наконец, они были просто покорены артистическим даром Ульяны, столь удачно разыгравшей свою лучшую подругу Ксению Собчак в программе «Розыгрыш». В общем, они решили, что «Большая стирка» должна назвать Ульяну Ц. в числе семи светских львиц, которым будет посвящен эфир, Свое принципиальное согласие на съемку Ульяна уже дала, но, разумеется, ей хотелось больше знать, что именно она может рассказать многомиллионной, согласно рейтингам, аудитории. Лучшего места и времени для встречи как:

– В четверг. К десяти. В «Галерее», – она не нашла.


В ресторан наши девушки пришли чуть пораньше – чтобы осмотреться. Пока им все нравилось. Очень нравилось. И даже то, что они оказались в самом глубоком углу ресторана, их совершенно не смущало: они не знали, что именно этот уголок с диванчиками был местом дислокации девушек легкого поведения, наблюдать за которыми было не менее интересно, чем за сошедшими с глянцевых страниц героями светских хроник или за звездами, некоторые из которых уже были участниками их программы. В общем, вокруг бурлила самая настоящая светская жизнь, и девушки были, что называется, на подъеме. А поскольку людьми они были компанейскими, то уже через пятнадцать минут чувствовали себя в этом гнезде гламура совершенно свободно, а еще через пять минут выяснилось, что администратор «Галереи» – их старый знакомый.

Первой опознала его Наташа: забыть Васю она не могла. Для нее именно Вася, а не устроители петушиных боев, не прославленный боксер Николай Валуев и даже не сам Владимир Вольфович, был украшением эфира на тему «Мне постоянно хочется драться». Это сейчас Вася работает администратором в модном суперресторане, а в молодости, как он признавался на передаче, пока он не врежет кому-нибудь на улице, просто не сможет уснуть. Он хотел драться 24 часа в сутки – как в фильме «Бойцовский клуб». Родители запирали его в комнате, но и тогда он разбивал себе руки о стены в кровь. Как настоящие разведчицы, редакторы «Большой стирки» виду не подали, что узнали Васю, только переглянулись со значением. В ответ на это Вася, который также не мог не узнать наших девушек, расчувствовавшись, кивнул им головой и прислал бутылку вина.

К моменту появления Ульяны девочки выпытывали у официанта подробности про размер чаевых от звезд, а Пятницкая пыталась приставать к Васе, предлагая «если что – подбросить его до дому».

Ульяна оправдала все их ожидания. Если когда-то у этой блондинки и были какие-то изъяны экстерьера, то деньги, косметологи и прочие стилисты с визажистами (только категории «А»!) уже давно превратили их в весомые достоинства. Вероятно, в этом и заключался основной жизненный принцип Ульяны.

– Ой! – выразила всеобщий восторг Лариса. – Ульяна, вы самая красивая женщина в этом ресторане!

– Хорошо, что вы это оцениваете, – Ульяна присела и с усмешкой оглянулась по сторонам. – А то, знаете, жена директора ресторана сказала, чтобы меня дальше этого угла не пускали.

Месть подруги Ульяны /История, рассказанная на десерт

– Нет, ну я же говорила, что мужики сами не знают, что им нужно! – заахала Пятницкая, налегая на нежные цукаты, залитые шоколадной крошкой. – А как же она узнала, что у него любовница?

Ульяна улыбается Лене так, как улыбается мама своей впервые накрасившейся дочери:

– Она узнала, что у него не любовница, а две любовницы… – светская львица делает многозначительную паузу и ждет ахов и охов.

Бойко в восторге пинает ногой Пятницкую, та делает страшные глаза и пытается наступить на ногу Ларисе. Та вовремя ноги поджимает. Все молчат.

– Какая разница – как? – слегка раздражается Ульяна. – Мало ли доброжелателей на свете…

– И она решила отомстить… – причмокнула губами Наташа, предвкушая настоящую Историю.

– Конечно. Несмотря на то, что и у нее был любовник. Факт этой измены ее просто потряс.

– И как же мстят такие женщины, как вы и ваша подруга? – заинтригованная Лариса с явным наслаждением сделала еще один глоточек клубничного мохито.

– Она отвела его в магазин – в очень известный меховой салон, чтобы он купил ей норковую шубу. Он чувствует себя виноваатым, – Ульяна с удовольствием тянет «а» практически в каждом втором слове с этой буквой, – и с удовольствием делает ей этот пода-арок. А на следующее утро, когда этот кретин уезжает на работу, она берет шубу, едет в этот магазин и просит продавца повесить ее обратно.

– А что, разве так можно? – Лена Пятницкая отродясь норковых шуб не покупала, но хорошо помнила, какой ей пришлось устроить скандал, чтобы поменять дубленку, купленную прошлой зимой на рынке.

– Ну разумеется. – Ульяна снова одаряет материнским взглядом Лену, заедающую земляничный суп с мороженым невесть откуда взявшимся куском хлеба. – Она же могла разонравиться или не подойти.

– Ну а в чем же заключается месть? – торопит рассказчицу Лариса.

– В том, что в середине дня она возвращается в этот магазин со своим любовником, который… покупает ей эту шубу.

– И в результате у нее, – Бойко уже расправилась с порцией домашнего мармелада и от восторга захлопала в ладоши, – шуба, два мужика, уверенных, что ее одарили, и плюс деньги на еще одну шубу! Неплохой улов!

– Ну, на руках у нее осталась не вся сумма, а за вычетом 20 процентов, которые она отдала магазину. За лояльность.

По лицу Ульяны было видно, что она гордится подругой и ей до сих пор приятно вспоминать о ее маленькой мести своему дебилу-супругу (бизнесмену, входящему в сотню Forbes).

– Пота-аму что, – доедая свой лимонный сорбет, Ульяна не удержалась от сентенции, – если некоторые просто уходят, то другие решают наказа-ать.


Четверг. Смеркается. Спортклуб «Фит энд Фан».

Ввиду сильной загруженности на работе я заядлым тусовщиком не считался, но кое-куда все же выбирался. Для меня всегда оставалось неразрешимой загадкой, как все эти роскошно-гламурные персонажи успевают побывать на трех мероприятиях за вечер (иногда светские рауты, как блинный пирог, наслаиваются друг на друга) и, как они утверждали, полноценно пообщаться, три раза за вечер поразив публику абсолютно разными нарядами. И если светские львы в нормальной жизни занимались разными делами, то род занятий «львиц» был на удивление одинаковым. Сначала они объявляли себя студентками, а потом, сделав в своих квартирах роскошные евроремонты, начинали представляться так:

– Катя (Вера, Маша, Люба…). Дизайнер по интерьерам.

Бедняжки! Они не догадываются, что почти все неработающие экс – и действующие жены богатых мужей освоили в столице ту же профессию. Поэтому любые светские мероприятия, которые были в изобилии украшены этими дамами, смело можно было считать корпоративными.

Не пойти на эту вечеринку в спортклуб я не мог – приходилось отрабатывать значительные скидки при покупке членской карты этого элитного заведения.

В зале, помимо многочисленных неизвестных любителей фитнеса, перед фотографами из глянцевых изданий вовсю «светились» известные любители фана, которых на обычной тренировке без косметики узнать было трудно.

Ее я заметил сразу…


Рассказ Ульяны произвел на наших девушек самое сильное впечатление. Во-первых, потому, что рынок в Коньково, на котором они отоваривались, не предполагал таких красивых и выгодных махинаций. Во-вторых, из-за несметного количества любовников на одну душу ее знакомой, а в-третьих, просто из женской солидарности: да, Ульяна и ее приятельницы в день тратили больше, чем они втроем зарабатывали за месяц, но это же не повод оправдывать мужей-негодяев? Прощались душевно.

– Я вам завтра еще раз на всякий случай позвоню, – перешла к организационным вопросам Наташа. – И если можно, захватите с собой эту подругу с шубой…

Выяснилось, что поднимается Ульяна поздно и кто-нибудь из девушек должен ее разбудить.

– Конечно, Ульяна, – охотно согласилась Лариса, – после того, как мне только что пришлось 10 минут ждать очереди в туалет, мне совсем не трудно это сделать. Слушайте, а вы не знаете, зачем в теплую погоду работает гардероб?

– А это чтобы совесть оставлять, когда сюда приходишь. А потом забирать ее обратно, – добила редакторш настоящая светская львица…


Тюрбан из пышных перьев, кипельно-белые обтягивающие брюки из лайковой кожи, что-то мерцающее едва прикрывает о-очень красивую грудь… Гордый профиль, подсвеченный серьгами с огромными бриллиантами, спокойная, чуть надменная полуулыбка. Среди обычных любителей «фита» и «фана» стояла Снежная королева…

Я дождался, когда она заметит мои восторженные взгляды в ее сторону, и самоуверенным Каем направился к ней. Я еще не был готов сложить для нее слово «Вечность» из кубиков льда, но опасные для моего сердца осколки уже явно летали где-то рядом.

– А вы знаете, что нарушаете закон американского штата Род-Айленд, где категорически запрещается носить одежду, сквозь которую хоть немного просвечивается нижнее белье? Там за это беспощадно штрафуют!

– О-о-о, – тянет она, улыбаясь. – Вы юрист? Всегда мечтала познакомиться с мужчиной этой специальности.

Хороший вопрос… После того как в аэропорту Якутска у меня попросил автограф оленевод Степан (а люди этой профессии круглый год перемещаются за стадами животных по всей тундре, насколько я понимаю, плохо оснащенной телевизорами), услышать такое в центре Москвы… Наверное, я не был к этому готов.

– Нет, – я внимательно смотрю в ее глаза. Это что, новая форма кокетства?!

– Не юрист, правда? – абсолютно невинная улыбка и полная безмятежность в лице. – А так хорошо разбираетесь в американском законодательстве.

Если честно, я немного растерян, но продолжаю улыбаться.

– Ну, признавайтесь, – глоток розового шампанского Piper—Heidsieck Brut и игривый взгляд поверх бокала, – что вы делаете? Я уже достаточно заинтригована, – и еще один глоток, и еще один взгляд…

SOS!

– Давайте отойдем к бару, – предлагаю я, – там светлей и прохладнее!

Незнакомка делает шаг по направлению к стойке и окутывает меня шлейфом каких-то удивительных духов.

– Что это за запах, похоже на Расо Rabanne? – Я иду за ней и купаюсь в аромате.

– Не угадали, – она присела к барной стойке, – этого парфюма еще нет в России. Он называется, – опять эта сумасшедшая полуулыбка, – «Агент-провокатор».

Хорошее название…

– А… знаю, – я присаживаюсь рядом. ~– Они с феромонами. Аромат, действующий на уровне подсознания, убивает наповал.

Такой подкованностью я обязан своему лучшему другу Андрею Бреннеру. Он живет в Кельне, работает в русском отделе новостей радиостанции Deutsche Welle и в модных фишках, как и в вопросах внешней политики, разбирается одинаково хорошо.

– Я не настолько кровожадна, – она поправляет сережку, и на ее пальце я замечаю еще один бриллиант. – И все-таки где вы работаете?

Неужели не шутит?

– Но я даже не знаю, как вас зовут?! – театрально взмолился я.

– Обычно первым представляется мужчина, – она протянула открытую ладонь. – Но я Марина.

– Очень приятно, Андрей, – улыбаясь, я задержал ее руку в своей. – Что делают в жизни такие красивые женщины, как вы?

– Занимаются бизнесом, – она не спешила отнять руку. – Теперь ваша очередь признаваться. – И она, отпустив мою руку, но по-прежнему не отрывая от меня взгляда, снова поправила сережку.

– Я работаю на телевидении, – произнес я почти шепотом, как бы выдавая очаровательному следователю страшную тайну.

Ну сейчас. Сейчас она меня должна узнать и кокетливо произнести: «Ах да, я вспомнила, где вас видела!»

Но ничего подобного не происходит. Брови королевы чуть поднялись вверх:

– М-м-м, как интересно… А кем? Осветителем?

Тогда мне показалось, что такое искреннее неведение сыграть просто невозможно…


– 5, 4, 3, 2, 1! Внимание: мотор!

– Вы смотрите «Большую стирку»! Наша тема сегодня – «Мужские забавы»! И вот что мы услышали на улицах города.

– Главная моя забава – гараж, – слегка гундосит с экрана мужчина неопределенного возраста в кепке. – Только там я могу нормально расслабиться.

– Да я бы позабавлялся, да не с кем! – молодой парень улыбается в полный рот и салютует в камеру бутылкой пива.

– Пьянки! – уставшая женщина кладет на асфальт два огромных пакета и переводит дух. – Какие еще у них забавы! Мой как напьется – хоть из дома беги! А в молодости так вышивал хорошо. Одна подушечка до сих пор осталась.

– Вот миллионер один футбольные клубы покупает. Отличная забава! – смеется молодая длинноволосая блондинка из разряда «Желает познакомиться». – Я сама футбол не люблю, но его команду я бы поддержала!

Главной мужской забавой шеф-редактора Миши была недавно купленная Toyota. Раз в неделю Миша обязательно заезжал на эту автомойку. Он выходил, платил деньги, внимательно осматривал свою сверкающую машину, но так и не мог заговорить…

«Черт! – переживал он. – Она, наверное, думает, что я псих».

Сероглазая девушка, узнавая его, весело здоровалась и принималась натирать бока «японки» тряпкой.

«Ну не стой болваном, – резонно замечал внутренний голос обычно раскованного Миши, – скажи ей что-нибудь…»

Но язык прилипал к пересохшему небу, и он продолжал молчать и смотреть на незнакомку. И то, что она была мойщицей, а он – сотрудником известного телепроекта, было неважно! Миша встречал в своей жизни и дворников с двумя высшими образованиями. Да и его первый телевизионный начальник на утреннем шоу Павел Каспаров в период безработицы подрабатывал водителем такси. Просто слушая, как она напевает и смеется, поворачивает голову и таким изящным жестом поправляет непослушную прядь волос, он вспоминал свою далекую школьную подружку Олю Петрову.

– Слушай, Паронин, ты что, заигрываешь со мной? – заявила она, когда он на физкультуре подал ей укатившийся мяч.

Буркнув что-то невразумительное, он быстро ретировался.

– Что же ты без пряников заигрываешь, а? Паронин? – насмешливо кричала она ему вслед.

На следующий день он на деревянных ногах подошел к ее парте и положил перед нею пятикилограммовый пакет с шоколадными пряниками. Оля сунулась в пакет, покраснела, вскочила и с криком «Дурак!» выбежала из класса.

Через пять месяцев ее отца-военнослужащего перевели в другой город. И она уехала, заставив его впервые в жизни заплакать…


Во время рекламной паузы я могу выйти, но присесть – нет. В душную студию вплывает самый утонченный персонаж нашего коллектива – гример Стасик. Правда, слово «гример» он страшно не любит и называет себя стилистом, работающим только со звездами категории «А». Высоко подняв и без того задранный подбородок, Стасик с достоинством адмиральского крейсера огибает толпу и небрежными, профессионально отточенными движениями принимается орудовать спонжем. Весь его облик говорит: ну что, жалкие недотепы, поняли наконец, кто здесь настоящий король?!

Стасик призван неотрывно следить за моим внешним видом на протяжении всего эфира. И о-очень не любит, когда редакторы указывают ему на оплошности.

– Стась, поправь Андрею пиджак сзади… И лоб у него опять блестит, – в целом ответственный редактор Надя может ошибаться, но на все детали у нее глаз-алмаз.

– ГоспАди, – Стасик перестает наводить порядок в своем кофре и пытается убить ее взглядом. – Ну почему безвкусица правит этим миром! – и он переводит взгляд с Нади к потолку (небесам), а потом снова на Надю. – На последнем миланском показе у Dolce & Gabbana все так ходили! А ты, зая, – и он хлопает крышкой своего гримерного чемоданчика, – сделай лучше что-нибудь со своими… волосами.

И, бросив на «безвкусицу» еще один леденящий кровь взгляд, Стасик, театрально развернувшись, удаляется.

Надя тут же бросает на произвол судьбы эфир и бежит за поддержкой к своему бой-френду, администратору Кириллу.

– Кир, а Кир, – сюсюкает она с этим здоровущим мужиком, – ты как считаешь, мне подстричься или нет? – и дважды кружится вокруг себя, показывая товар лицом. – А может, перекраситься? – и Надя смотрится в него, как в зеркало.

– Да ладно, – молвит зеркало в ответ, – че ты? Все нормально. Ты мне и так нравишься – настоящая «мужская» рука Кирилла опускается на ягодицы ответственного редактора. – Слушай, Надюш, до зарплаты пятьсот рублей дашь? Позарез надо! – и его хватка крепнет.

– Ой, не могу, – Наде очень стыдно, – мой бывший приходил, ему на резину не хватало, на зимнюю.

– А еще на какую резину ему не хватало? – настоящую мужскую шутку сопровождает еще одна настоящая хватка за ягодицы.

– Ну ладно, Кирюш, не сердись, – сгущается туман в глазах Нади. – Я у Ленки для тебя займу.

Кирилл тут же ее отпускает и собирается уходить.

– Постой, – шепотом «кричит» ему вслед ответственный редактор. – У меня мама с Викой на дачу уехали, а?

– Не могу, – и Кирилл разводит руками с бицепсами, трицепсами и всем остальным полагающимся ему по штату героя-любовника богатством, – я завтра сестре обещал мебель перевезти.

Конечно, Кирилл морочил ей голову. Он наверняка договорился идти в пивбар с друзьями. Конечно, Надежду, одну воспитывающую дочь, было жалко. Но из восьмидесяти пяти процентов женщин в нашей редакции половина были и за маму, и за папу. Кирилл же был достаточно независим, хорош собой, а главное, холост…


Огромное сияющее пространство спортклуба встречает меня непривычной тишиной. Здесь редко кто бывает в такое время. Неужели? Легкое дуновение ветерка от захлопнувшейся двери и – «Агент-провокатор»?! Уже две недели прихожу в клуб, но Марины нигде нет. Только этот запах как будто преследует меня, как будто шепчет тихо и сладко: «Я здесь…» Удивительный запах – терпкий, свежий, необъяснимый!

Похоже, у меня начинаются проблемы…

Все! Срочно на беговую дорожку, только пульт от телевизора возьму. У Гомера сирены заманивали проплывающих моряков песнями, а тут… Как она узнала, что аромат для меня почти колдовство? Все, хватит грезить наяву – я уже бегу. Что там сегодня в родном эфирном болоте? Нет, плохо сказал про болото, родину-то не выбирают!

MTV. Чернокожие перцы в бейсболках и широких штанах, блестя от пота, механически извиваются под псевдорегги. Чего это они так взмокли? Наверно, перед съемкой для пущей сексуальности маслом намазались…

Переключаем на НТВ… Тюремная романтика. Вышка, серый барак, не вынимая сигареты изо рта, уголовники «опускают» молодого сокамерника.

Что дальше?.. «Культура» – кадры военной хроники: нацисты, чеканя шаг, проходят по Мюнхену…

Вытираем полотенцем пот, сбавляем скорость и переходим на «Россию». Участники какого-то шоу с упорством, достойным лучшего применения, окунают друг друга в густую навозную жижу…

Щелкаем пультом – МУЗ ТВ… Очередные, но уже белые перцы в широких штанах и бейсболках облизывают микрофоны: «Сладкая конфетка – малолетка!.. Не грузи меня, детка». Да-а-а… На глазах миллионов рождается хит сезона! Еще можно добавить: «Я твоя блудливая нимфетка и ночую дома крайне редко!» Хорошо, что Набоков со своей поистине девственной «Лолитой» до этого не дожил!

Непреходящие ценности, канал «Дикая природа». Крупным планом пульсирующая вагина антилопы…

Может, утренний ноктюрн от Кати Стриженовой поднимет настроение? Нет, не поднимет– на нашем канале профилактика.

Ладно – как там дела у сладострастной антилопы?


Пять лет назад дочка упросила подарить ей собаку, клятвенно уверяя, что только она будет ее выгуливать, мыть и кормить. И все эти пять лет по утрам Лесси, отчаявшаяся разбудить свою главную хозяйку, приходила поднимать Наташу. Вот и сегодня Наташа Бойко проснулась от поскуливания собаки, встала, поставила чайник и, выпустив во двор бедное животное (умница овчарка утренний моцион совершала сама), пошла будить припозднившегося вчера мужа.

– Петь, вставай, – она села на край кровати, чуть подождала и снова начала тормошить супруга, – вставай! У меня поясница разламывается, может, подбросишь до работы?

С хрустом потянувшись и зевнув, муж сел в кровати и тут же сцапал Наташу в объятия:

– Не бережешь ты себя, мать, не бережешь, – с удовольствием похлопывал он Наташу по спине. – Но ты у меня еще в порядке, вон какая взбитая, – со спины похлопывания перекочевали пониже, и Петя стал аккуратно заваливать Наташу в кровать. – Пончик ты мой сахарный!

– Перестань, – Наташа старательно отбрыкивалась, – там Ленка уже проснулась. – Супружеский секс в Наташины утренние планы не входил.

– Да ладно, – пыхтел Петя, не оставляя попыток заявить свои права на жену, – вечно ты Ленкой прикрываешься…

– Все, не могу, – Наташе наконец удалось вырваться, – я побежала! Лена, поднимайся! – закричала она уже от входной двери. – Опоздаешь в школу! И не забудь – у тебя сегодня танцы! Пока!

Длинноногая девица, которая пришла на остановку позже Наташи, первой впорхнула в маршрутку.

«Земля – крестьянам! Фабрики – рабочим! Деньги – водителю!»

В другой раз самодельный плакат над дверью заставил бы Наташу улыбнуться и, может, пригласить веселого водителя на программу, но сегодня ее все раздражало.

Заняв последнее, самое неудобное боковое место, Бойко оглядела пассажирский состав: салон на 80 процентов был заполнен 30-летними бодрыми девушками с открытыми плечами и загорелыми коленками. Двадцать процентов составляли она, две бабушки и неизвестно чей ребенок. На ухабе «Газель» подбросило, и яркая брюнетка с ноутбуком весело взвизгнула.

Наташа задержала взгляд на ее стройных ногах, обтянутых джинсами с сильно заниженной талией, и на пупке с пирсингом, и у нее вдруг слезы подступили к глазам. Больная поясница была тут совершенно ни при чем. Впервые за шестнадцать лет супружеской жизни ласковое прозвище Пончик, придуманное мужем в дни их студенческой юности, открылось ей во всей красе. Глядя на полную маршрутку рыбок, заек, кисок и как там еще их называют любовники, Наташа подумала, что пончик, как ни сдабривай его сахарной пудрой, всегда останется пончиком…


Если в начале создания «Большой стирки» в редакции еще встречались люди, способные ежедневно читать серьезную аналитическую периодику, то через год весь наш коллектив, быстренько пробежав скандальные заголовки «Жизни», «Комсомольской правды», «Экспресс-газеты» и «МК», принимался подробно исследовать последние страницы толстых глянцевых журналов, где обычно публиковались фотографии светской хроники. «Известия» и «Коммерсант» чаще всего оставались нераскрытыми. В результате среди тем, предлагаемых на летучках, неизменно присутствовали: «18 абортов и выше», «Мой купальник самый-самый», «Я потеряла девственность в 12» и т. д. Генриетта называла это «профессиональной деградацией», хотя сама редко читала какую-либо прессу.

Сегодняшнее заседание редакторской группы знаменовало собой кардинальный творческий прорыв.

– Как вам тема «Размер имеет значение»? – шеф-редактор Михаил довольно улыбается.

Наши дамы смотрят на него, как на полного идиота, и молчат. Генриетта, опоздавшая к началу обсуждения, решает сыграть роль продюсера продвинутого:

– Ничего, Майкл, – она окидывает редакторов надменным взглядом, – звучит вкусно.

Все молчат. «Вкусно – невкусно! – практически не шевеля губами, шепчет Бойко на ухо Пятницкой.

– Словарный запас в два раза меньше, чем у Эллочки Людоедки».

«Точно, – шепчет в ответ Лена, прикрыв рот ладонью. – Нет, чтобы прямо сказать – г…но».

И тут наконец не выдерживает Лариса Камышева. Слегка откашлявшись, она делает официальное заявление:

– Мы на эту историю уж точно никого не отыщем, – она чуть краснеет. – Мы же не можем выслушивать представителей только одной стороны?

На лице Миши ясно прочитывается недоумение:

– Ларис, ты это о чем?

Дамы начинают гнусно хихикать.

– Она, Миш, про то, что больших не бывает, – бабахает Бойко, и все начинают ржать.

– Я имел в виду совсем не это! – Миша не намерен выглядеть клоуном и поэтому очень, очень строг. – Я про размер зарплаты, например, глаз, машины, ВВП, носа…

– Бриллиантов! – стучит карандашиком по столу Генриетта, недовольная общим весельем.

– Да, конечно! Или бюста, например! – одобренный поддержкой продюсера, искрит шеф-редактор. – Это очень актуально, многие девушки по этому поводу комплексуют.

Девицы опять начинают хихикать.

– Про грудь у нас уже было, – Генриетта бросает карандаш и начинает постукивать перламутровыми ноготками по столу – злится.

– Хорошо, – Миша не намерен сдавать позиций. – А как вам тема… – тут он делает небольшую паузу и, победно глянув почему-то в мою сторону, произносит: – «Мой муж не ночует дома».

– Слишком линейно, нет развития темы, – чеканит Генриетта.

(«Ну все, – шепчет Бойко, – «невкусно» и «линейно» уже было. Сейчас «вижу – не вижу» начнется». Все еле сдерживаются от смеха.)

– Как нет развития?! – Миша даже засмеялся такому непониманию темы. – У нас эксклюзив с женой Сергея Авдеева. Он в космосе уже 800 дней!!!

Генриетта недовольно поджимает тонкие губы:

– Но я же ничего про это не знаю… Кто с ней договаривался?

Я слишком хорошо знаю этот тон, чтобы не понять, что вопрос «Кто с ней договаривался?» на самом деле означает: «Кто посмел, не сказав мне?!»

–Да Андрей вроде звонил вчера, – «сдает» меня Юля, – упрашивал, она вроде согласилась.

Похоже, не замечает зарождающегося продюсерского гнева только Миша. Он вскакивает со стула и начинает чуть ли не в лицах разыгрывать какую-то школьную самодеятельность:

– Гетта, представьте, Авдееву в лицо никто не знает, – он изображает некое удивление. – Она заходит в студию, – шеф-редактор делает два шага к сканеру, – называет свое имя, а потом рассказывает, что ее благоверный уже два года как не ночует дома. Все в шоке, – Миша разводит руками. – Как?! Не может быть?! Да гнать такого мужика надо!

Глаза Миши сияют.

– Потом – а-ап! – шеф-редактор хлопает в ладоши. – И Андрей говорит: у нас прямо сейчас есть уникальная возможность связаться с вашим «неверным» мужем и спросить, что это он себе позволяет?! И дальше, – все уже поняли, что дальше, но все равно с интересом смотрят на Мишу, – дальше телемост с космическим кораблем! На лицах Авдеевых – счастье, у миллионов зрителей – катарсис!

Всем нравится.

– Гениально! – восхищается Лариса, которой слово «катарсис», в отличие от продюсера, хорошо знакомо. – Мишка! Ты – супер! – и она поднимает вверх большой палец.

Но Генриетта, не прощавшая в своем присутствии восхищения кем-нибудь другим, опять поджимает губы:

– Может, эта… идея и ничего, но надо все тщательно проработать. Пока я программы не вижу.

Мы все очень устали, и нам все равно. Только Лариса продолжает активно видеть программу:

– Еще можно с Ярославского вокзала бомжей позвать, – радуется она. – Они же тоже не ночуют дома! И там такие мощные житейские истории! Все обрыдаются!

– Гетта Николаевна! Скажите! Только бомжей нам не хватало! – вставляет свои пять копеек Юля. – Неужели нет симпатичных мужчин?

– Юль, я что-то не помню, тебя повысили в должности? – Миша выразительно смотрит на секретаршу. – Когда у нас будет тема «Лучшие женихи России», получишь отдельное приглашение – и вперед со своими комментариями, – Миша серьезно раздосадован упрямством продюсера, – а сейчас, когда тебя не просят, очень прошу: не встревай!

– Какие еще предложения? – лицо нашего продюсера уже начинает покрываться красными пятнами.

И тут в бой вступает тяжелая артиллерия.

– У меня есть отличная тема! – Пятницкая победно смотрит на притихших коллег. – «Мой самый необычный поступок».

– Ничего, – тут же соглашается продюсер. – У меня даже есть хорошая кандидатура на этот эфир.

Генриетта имеет в виду свою подругу Леру, которая, приехав в мусульманскую страну, умудрилась отправиться в мужской день(!) в городской хамам. Самое удивительное, что эксцентричная Лерка, отлично там помывшись, ничего необычного в своем поступке не увидела: «Я же не знала расписания, а по-английски они не понимали», – спокойно объяснила она шокированной подруге.

– У меня тоже, – многозначительно говорит Пятницкая и округляет свои красивые глаза, – есть кандидатура.

Вся редакция издает громкий стон.

– Ты опять?! – озвучивает общее негодование Бойко. – Сколько же можно?!

– Но я звонила сегодня в Германию! – на одухотворенное лицо Пятницкой любо-дорого смотреть. – Я разговаривала с ее подругой!

С периодичностью раз в неделю Лена предлагала пригласить в студию эмигрантку из России Анжелу Ермакову. Она была одержима, больна идеей пообщаться с ней лично. Потому что именно эта Анжелика, а не ее тезка из старого фильма про французских королей, являлась для Лены предметом страстного поклонения.

Анжела и Король тенниса /Любимая история Пятницкой

Прошагав по подиуму пару километров и здраво оценив свои возможности, «маркиза ангелов» Анжела Ермакова поняла, что карьеры в модельном бизнесе ей не сделать. И подалась в официантки. Как-то на новом месте работы она увидела короля ракетки Бориса Беккера, тихо выпивающего за барной стойкой. И тогда предприимчивая Анжелика осуществила лучший показ в своей жизни.

Начав с долгих недвусмысленных взглядов, неудавшаяся модель довела немецкого чемпиона до нужной кондиции, потом эффектно встала и чеканной походкой от бедра увлекла жертву в ресторанную кладовку. Где в тесноте хоть и не получила от спортсмена желаемого удовольствия, но добыла от него желаемый репродуктивный материал.

Затем, экспроприально забеременев, Ермакова родила дочь, установила в суде отцовство Беккера, развела его с женой, а в финале еще и выбила из очумевшего теннисиста целое состояние.

Понятно, что после этой истории многотрудный и тернистый путь охотниц за богатыми и знаменитыми осветила новая яркая звезда.


Успев после летучки в церковь к отцу Филиппу, я решил, что сегодня удачный день и надо навестить еще один храм – физического здоровья. Тем более что в спортклубе появился новый вид тренировок, которому библия современных мужчин (журнал GQ) посвятила целый разворот: «Невероятный подъем внутренней энергии ждет тех, кто займется тай-чи», – обещали глянцевые страницы. Этого долгожданного подъема мне как раз и не хватало. Кивнув двум миленьким блондинкам за стойкой-ресепшен (до чего же эта парочка похожа на волнистых попугайчиков-неразлучников!), я повернул в сторону мужской раздевалки.

– Андрей Николаевич! Извините! – меня догонял охранник. – Вот, для вас, просили передать.

Запечатанный конверт из кремовой шелковистой бумаги. Без обратного адреса, да он и не нужен. Поставив спортивную сумку на скамейку перед шкафчиком, я вскрываю плотную бумагу и вдыхаю такой знакомый аромат. Внутри – авиабилет до Сардинии с открытой датой и визитная карточка отеля Cala di Volpe с указанием номера-люкс. И больше ничего.

Очень эффектно! В такой форме приглашение провести вместе выходные, как, впрочем, и будни, мне еще никто не делал. Феноменальная женщина. Точнее, феромональная. Тогда, после вечеринки, она обещала позвонить, как освободится, и – пропала. Я уже шею вывернул, высматривая ее в спортклубе, а теперь она абсолютно уверена, что в субботу я непременно появлюсь в отеле на этом итальянском острове… А может, полететь? Так хочется ее увидеть! Нет, завтра я согласился вести презентацию нового Mercedes-центра. Черт бы побрал все эти машины и их производителей!


– Si, sinory. Cala di Volpe. – Соединение с приятным итальянским баритоном произошло почти мгновенно.

– Могу ли я попросить передать букет в сорок пятый номер?

– Разумеется, синьор, какие цветы желаете? – администратор гостиницы легко переходит на английский.

– Тринадцать красных роз!

– Очень хорошо. Карточка – Visa?

– Да. Сколько с меня?

– 740 евро, синьор.

– Сколько? – я решил, что ослышался.

Итальянец с готовностью повторил трехзначную сумму.

– У вашего садовника розы с бриллиантовой росой?

Он рассмеялся:

– Синьор, хоть Cala di Volpe и переводится как «лисья нора», но никаких уловок. Мы входим в число самых известных гостиниц мира. Всегда к вашим услугам…


– Пятая камера! – свирепствует режиссер из аппаратной. – Возьми Андрея в полный рост! Хорошо! Держим 15 секунд! Наезд на брюки, держим еще 10 секунд! 9, 8, 7… Что значит «зачем»? Никаких дискуссий! Для тех, кто понимает, очень хорошие штаны! И это уже осенняя коллекция Ermenegildo Zegna, на минуточку…


Так хорошо… Ты же понимаешь, – режиссер сменяет гнев на милость и начинает заниматься ликбезом, – половина людей днем смотрит телевизор без звука. Поэтому картинка и действо в студии должны заставить их если не сделать погромче, то хотя бы не переключать!

Эти переговоры в аппаратной я не слышал. Поэтому бойко продолжал:

– Если вы хотите стать участником ток-шоу «Большая стирка», – теперь, разумеется, мониторы демонстрируют крупным планом мое лицо, – посмотрите на ближайшие темы программ:

1. Хочу провести ночь с Максимом Галкиным.

2. Мои соседи меня достали.

3. Я не ношу нижнего белья.

– Если у вас есть интересные истории, звоните нам по телефону 217-7628. И помните: у вас всегда есть шанс стать знаменитым!..

Аплодисменты!


Вчера, после нескончаемого фейерверка, которым завершилась вечеринка для представителей немецкого автомобильного концерна, я, борясь со сном, включил компьютер. Именно компьютер в XXI веке научил всех смиренно ждать.

На мониторе появилась гостиница, напоминающая старинную итальянскую деревушку. Терракотовые башенки домов и террас утопают в зарослях олеандра, можжевельника и розмарина.

– В наш отель едут за атмосферой и стилем, – гласил пресс-релиз.

«Удобный причал для ваших яхт… Мебель, расписанная вручную, и предметы антиквариата… Цветовая гамма постельного белья меняется в номерах каждый день…»

«Да-а, хороший отельчик выбрала Марина, – подумал я. – Сколько же стоит переночевать на этом белье?»

Хотя я забыл, что комплект французских простыней, подаренный мне одной подружкой на новоселье, на котором я сейчас так привольно раскинулся, тянул на полугодовую зарплату моей мамы…


Поход по модным бутикам был для гримера Станислава Щукина тем крылатым Пегасом, который вдохновлял поэтические натуры всех времен и народов.

Обычно Пегас прилетал к нему дважды в год, когда в Третьяковском проезде появлялись новые коллекции известных модельеров. Еще два раза Стасик появлялся в этой Мекке марок и брендов, выбирая одежду для меня, еще пару раз там устраивались распродажи, потом он водил туда племянницу, приезжавшую из Елабуги, еще… Пегас Щукина был очень выносливой лошадью.

Вот и сегодня, воодушевленный скидкой на очередную процедуру ботокса (весь арсенал современной косметологии Стасик, увы, себе позволить не мог), он решил, что заслужил тот джемпер от Roberto Cavalli, который высмотрел накануне в Третьяковском проезде. Он решительно распахнул двери бутика, где одиноко бродила какая-то миниатюрная блондинка.

– Тоже мне звезда подиума, с таким ростом и ботфорты напялила! – отметил про себя Стасик и направился к вожделенной модели. Но только он попытался снять джемпер, как блондинка с другой стороны стойки тоже вцепилась в вешалку.

– Женщина, что вы делаете? – от изумления Стасик чуть не выпустил джемпер из рук.

– Нет, это что вы делаете! – в глазах конкурентки зажглись воинственные огоньки. – Я специально пришла сюда именно за этой кофтой! – и она как следует потянула на себя добычу.

– Она пришла, ха! – ему, Стасику, не привыкать общаться с дурами. – А я что, по-вашему, ошибся дверью?

– Но это женский джемпер! – в голосе конкурентки уже угадывались истеричные нотки, звучание которых можно услышать и в модном бутике, и на Даниловском рынке в субботу.

– Да что вы говорите! – Стасик пока сохранял спокойствие. – Ну, если вы не имеете понятия об унисексе… – он решил добить соперницу тяжелой артиллерией, – то тогда конечно!

– Кто, я? – негодует блондинка, и ее хватка ослабевает.

Довольный Стасик выдергивает из рук врага джемпер и со словами «Упакуйте это!» протягивает его подоспевшей продавщице. На блондинку страшно смотреть.

В нескольких сантиметрах от кассы Стасик вдруг почувствовал, как священный восторг победителя куда-то исчез. Вместо этого его пронзила очень простая, но почти забытая им мысль: «Настоящий мужчина никогда не добивает слабых и немощных». Это как доблестный Айвенго, про которого он читал в детстве. Стасик всегда шел на поводу у своего настроения.

– Я передумал, – милостиво кивнул он испепеляющей его взглядом блондинке, – можете купить кофту!

И пошел к выходу. Но у самых дверей остановился, посмотрел через плечо и бросил:

– Герленовский блеск для губ «Терракота» – не ваш формат! Если любите эту фирму, лучше попробуйте новую помаду «Кис-кис»…


– Вы смотрите «Большую стирку»! Напоминаю, что тема сегодняшнего эфира – «Трудно быть молодым»!

Аплодисменты!

– И сейчас мы узнаем, что же думают о своем будущем сами дети!

Я иду по рядам и только успеваю протягивать микрофон – со всех сторон вверх тянутся маленькие ручки, как будто я попал в класс со сплошными отличниками.

– Я буду ветеринаром! – картавит худенький мальчик лет пяти.

– Молодец! А ты? – я протягиваю микрофон девочке в очках.

– А я хочу стать воспитателем!

– Так, хорошо, кто следующий?

– Я хочу быть звездой! – смеется девочка Наташа, которую притащил на эфир Борис Грачевский.

– Конечно, будешь, – обнадеживаю я ее и иду дальше.

Аплодисменты!

Не знаю, как с остальными детьми, но девочку Наташу я не обманул – через два года на эстрадном небосклоне появилась новая яркая звезда по имени Глюкоза.


– Предлагаю тему! – кричит из дальнего угла комнаты Юля. – «Я – фанат Эдиты Пьехи. Спасите меня от одиночества!»

Попробовала бы она так сострить при Генриетте. Но Гетты на сегодняшней летучке нет – уехала на неделю в теплые страны со своим высокопоставленным воздыхателем. «Вот было бы неплохо, – шушукаются Бойко с Ларисой, – найти законную жену этого воздыхателя и устроить им встречу на эфире! Пусть жена посмотрит, чем он занимается вместо того, чтобы решать дела столичного хозяйства!» Мужа Генриетты они, посовещавшись, решают пощадить– жалко. «Наверное, – говорит Лариса, которая однажды его видела, – она его бьет».

Вместо Гетты сегодня командую парадом я:

– Ну, а кроме ретрофанатов что мы можем предложить?

– Давайте попробуем «Секс с экс»… – Миша хотя и не в духе сегодня, все равно старается креативить.

– Это уже давно невкусно! – Юля пытается изобразить продюсера: подносит руки к вискам и говорит с несвойственным Генриетте надрывом. – Я не вижу, не вижу программы!

– Нет! Нет! – в голос орет с места Бойко. – Вы что, забыли? Мы же еще в прошлый раз решили-таки добраться до того письма от мэра. Ну помните, глушь какая-то? Который изменяет своей жене со своим заместителем!

– Точно! – радуюсь я. – Тем более, что у Опры Уинфри на этой неделе похожее интервью с губернатором Нью-Джерси!!!

Пикантность этой измены заключалась в том, что зам. мэра тоже был мужиком. И, судя по всему, страсти в подведомственном им захолустье кипели нешуточные: глава города каялся что было сил, писал, что не может так дальше жить и обманывать своих избирателей и что они хотят приехать в Москву и рассказать всю правду про это в эфире.

Всем очень весело:

– Может, лучше их отправить в «Криминальную хронику»?

– Ага, или в «Дорожный патруль».

– Нет – к Анфисе Чеховой!

– Господи, чего людям не живется спокойно – кругом природа, любовь, а они на эфир рвутся….

– Слушайте, слушайте! Зачем нам эти грязные разборки, давайте вызовем того милиционера, который сделал операцию по изменению пола и баллотируется в мэры города Березняки.

– Это который… – или которая? – хочет со своей предвыборной программой выступить?

Именно так, в клубке безумных фантазий и не всегда тонких шуток рождались наши самые «вкусные» темы. К сожалению, большая часть этой вкуснятины никогда не доходила до потребителя. Мечты редакторов о некоем наборе гостей, идеально подходящих для раскрытия темы, чаще всего оставались мечтами – что делать, слишком специфичны «ингредиенты» для приготовления такого сложного блюда, как ток-шоу.


Очередной сумасшедший съемочный день, когда после окончания программы еще несколько часов шум в ушах стоит такой, будто ты провел сутки на огромной ткацкой фабрике, закончился. Главная героиня сегодняшней передачи «Таланты и поклонники» Люся – фанатка творчества Бориса Моисеева – еще за день до эфира попила крови у всех.

Она наотрез отказывалась появляться в студии без плаката в руках «Боря, ты лучший!» и требовала показать любимого певца, встречу с которым ей обещали. Лариса успокаивала взвинченную поклонницу, а Лена прятала от Люси родственников, которые не разделяли ее музыкальных пристрастий.

Пока за кулисами лились не видимые миру слезы редакторов, студия, которая уже не вмещала всех желающих (многие зрители сидели на полу), благодаря энтузиазму Наташи уже скандировала: «Боря! Боря! Боря!» Это помогло убедить недоверчивую поклонницу Моисеева в том, что сегодня она обнимет своего кумира и они вместе споют припев его песни про «целование холодных рук». Ужас ситуации заключался в том, что накануне Моисеев уже уехал в Петербург, и ночью на заказ делали его куклу в полный рост. Конечно, кукла Бориса Моисеева вряд ли обрадует Люсю, как и появление из секретной комнаты ее родственников, но все-таки…

Жалко, что редактор Лена не могла поделиться с Люсей мудростью, которая и к ней пришла не сразу. Вот она, эта мудрость: со многими кумирами лучше не знакомиться. Лет пять назад, до того, как Лена начала работать на телевидении, в ее туалете висело несколько фотографий певцов и артистов, с кем ей мечталось провести вечер. Но, пообщавшись с ними по телефону или лично, она теряла это желание, и тогда фото кумира в сердцах срывалось и… употреблялось не по назначению. Душа и плоть редактора по гостям «Большой стирки» Елены Пятницкой страдали: душа – из-за очередного жестокого разочарования, плоть – из-за жесткости полиграфии. В результате после ремонта в ее сортире остался всего один плакат с американским актером Брэдом Питтом. Лена трезво осознавала, что вряд ли сможет составить конкуренцию Анжелине Джоли, но ведь и Брэд в свою очередь не подведет! Он не скажет ей по телефону за час до эфира, что напился накануне и не может приехать в студию, как это было с одним из ее туалетных фаворитов.


Пятницкая открыла дверь своей съемной квартиры и дала себе слово, что постарается забыть о «Большой стирке» хотя бы на ближайшие 8 часов. Ночник в комнате дочки еще горел. Лена подошла, получше укрыла дочурку одеялом, поцеловала и вдруг увидела на столе записку, нацарапанную детским почерком: «Мама! Пастирай мне трусы!»

Слезы хлынули из ее глаз. Ей вдруг стало невыносимо жаль себя и свою Иришку, которую из-за этой проклятой постоянной работы она совсем не видит. И еще печальнее становилось от того, что, закончив сегодня рабочий день в телевизионной прачечной и отдав ей все свои силы, ей предстоит еще и ручная стирка… В съемной квартире Пятницкой не было стиральной машины.


Это потом, когда мы переносили студию на улицы Петербурга, Тель-Авива и Киева, когда лучшие концертные площадки стремились трансформировать наше телешоу в действо сценическое, когда на разных каналах расплодились клоны и жалкие последователи «Большой стирки», – это потом все разом начали морщить нос и вещать о желтизне и вырождении еще недавно культового телепроекта.

Все это было потом. А пока наш продюсер торжественно объявила, что пробила у руководства надбавку к зарплате за самые рейтинговые эфиры. Надбавку эту так никто и не увидел. Поэтому стимуляция редакции осуществлялась в основном силами ведущего.

Проще всего было с Мишей, поскольку мы с ним одного размера. Присланные из магазина модные вещи, в которых я с удовольствием щеголяю во время эфира, а затем на вечеринках, через полгода передаются шеф-редактору («Благодарим Miuccia Prada за стиль ведущего!»). Наш голод по модным вещам утолен на годы вперед. Теперь подарки. Их все время – и особенно перед праздниками – шлют караванами. Зонтики, сумки, наборы для ванн, миксеры и даже эпиляторы… Все это тут же разбирается коллективом, разбирающимся в эпиляторах лучше меня. Если среди присланного оказываются мужские вещи, рубашки или галстуки, все это достанется будущим именинникам мужского пола. Что еще? Ах да – спиртное! Бутылки вина не добирались ни до одного дома – опустошались теми, кто успел тут же, в редакции, отметить окончание очередного эфира.

Но больше всего я радовался, когда мне удавалось протащить моих девушек в какое-то модное место. Москва, как дворовая кошка, плодит такие места в избытке. Жаль, прихватить всю редакцию я не мог: приглашения хотя и присылались пачками, но только «г-ну Малахову А. Н. на 2 лица».

Сегодня в новое кафе на Тверской «вторым лицом» я взял Ларису. С редактором шоу явно что-то происходит, а выяснить причину в рабочей обстановке невозможно. Нет, она по-прежнему легко выступает в роли человека-оркестра и прекрасно справляется с океаном обязанностей, но оптимизм в бирюзовых Ларискиных глазах сменился тоской.

Mon Cafe забито. Официантка смущенно просит, пока не освободятся достойные места, пройти по лестнице наверх.

– Андрей! Иди к нам! – знакомая ведущая с музыкального канала машет мне рукой.

Лариса чувствует себя неуютно:

– Может, в другой раз? У тебя здесь друзья…

– Расслабься, – и я начинаю листать меню, – это Лера… – Я пытаюсь вспомнить фамилию этой ведущей, но, похоже, я ее никогда и не знал.

– Это Лера Кудрявцева. 35 лет. Главная соперница телеведущей Маши Малиновской. – Лариса уже освоилась и частит дальше довольно бодрым голосом: – В 17 лет приехала в Москву из Казахстана. Через год, сразу после рождения сына, была вынуждена прекратить отношения с музыкантом группы «Ласковый май». Участвовала в проектах «Партийная зона», «Музобоз». Второй муж Кудрявцевой, – редактор по гостям на минуту задумывается, – занимается автомобильным бизнесом. Совсем недавно в районе Варшавского шоссе Лера была ограблена. Помимо машины Mercedes C220, которую Кудрявцева оценила в 90 тысяч долларов, неизвестные похитили у нее кольца с белыми и черными бриллиантами.

Лариса смотрит на мои округлившиеся глаза и добавляет:

– И еще, я забыла, Лера имеет карликового мопса по кличке Гамлет.

Вообще-то, и без карликового мопса выданное Ларисой досье заслуживало «отлично» даже у самых строгих экзаменаторов.

– Как ты все это помнишь, Ларис?! Научи!

Лариса благодарно улыбается и обращает мое внимание на девушку, которая сидит через столик от нас:

– Посмотри, какая девушка потрясающая!

Девушка и правда феерическая. Русалочьи глаза, пухлые губы, длинные волосы. Ее подружка, загорелая шатенка, активно жестикулируя, что-то ей разъясняет.

Нам принесли набор пирожных. Но не успели мы обменяться недоеденными половинками (согласно американской моде, чтобы больше попробовать), как началось шоу. Заинтересовавшая нас русалка вдруг отмахивается от своей приятельницы, встает и изо всех сил бьет по щеке сидящего у окна черноволосого парня. Тот вскакивает, хватает ее за руку, но унять красавицу невозможно. Она брыкается и пытается дотянуться своими длинными ногтями до его лица, выдавливая сквозь зубы:

– Подонок! Ублюдок! Ненавижу!

В кафе стало тихо-тихо… Кое-как молодому человеку с висевшей на нем фурией удалось выбраться на улицу, Но прохладный вечерний воздух Тверской русалку не успокоил, и сквозь стекло огромной витрины мы наблюдали, как на пятачке перед входом в кафе разворачивалось побоище. В ход шли приемы, не посрамившие бы и самого Джеки Чана. Спортивная девица старалась припечатать своего врага тонкими металлическими шпильками каблуков, а парень пошатывался и закрывал голову руками.

– Да она же сумасшедшая, – не выдерживаю я и бросаюсь на улицу. Не сидеть же и не любоваться на происходящее?

– Андрей! – кричит Лариса и несется вслед за мной. – Не надо! Она тебе очки разобьет!


– Энергичнее! Работаем руками!

Стоя перед неплотно закрытой дверью спортклуба, Наташа Бойко слушает веселую музыку и бодрый мужской голос:

– Оля! Держи таз! Три-четыре! И… резче! Света!

Наташа со вселенской тоской во взоре оборачивается к менеджеру Кате, которая стоит рядом с ней у дверей спортзала.

– Нет! Я так никогда не смогу! – и пытается прикрыть дверь.

– Все так сначала говорят, – улыбается Катя и снова чуть приоткрывает дверь, – а потом из зала не вытащить! Хотите, пройдем еще в зал йоги?

Бойко стеснялась признаться, что йога ее вряд ли увлечет, потому что больше всего из показанного в спортклубе ее потрясла стрип-аэробика. Брюнетка, затянутая в черный комбинезон, подбадривала извивающихся под Мадонну дам:

– Вы сексуальны и раскованны! Strip dance – это для вас! Освободите тело, отбросьте ложный стыд! Ритмичнее! Красиво раздеваться под музыку – главная цель любой настоящей леди!

Глядя на то, как некоторые стрип-аэробистки, пришедшие на занятия не в кроссовках, а на шпильках(!), томно стягивают с себя длинные перчатки и подвязки для чулок, Наташе тоже захотелось обрести в жизни главную цель. Но… В общем, сейчас они стояли перед дверями, за которыми шел урок обыкновенной, то есть не стрип-аэробики.

– Посмотрите на них и на меня! – шепчет Наташа. – Это же кошмар!

– Мы специалисты по всем кошмарам, – успокаивает ее менеджер и начинает хватать будущую клиентку за разные участки тела. – Здесь немножечко сбросим, мышцам добавим тонуса и…

Дверь распахивается, чуть не стукнув Наташу. Она отпрыгивает, и ее глазам является Красота. В дверном проеме, залитый светом, замер красавец тренер.

– Девочки, – лениво говорит он, не отрывая глаз от Наташи. – Минуту без меня, продолжаем! Вы к нам? – и скрещивает руки на необъятной грудной клетке.

– Я? Не-е-е-е, – робко блеет Наташа, с ужасом понимая, что впервые за многие годы ее лицо краснеет. Конечно, ее Петя был вполне симпатичным… Да. Но сейчас перед ней стоял не просто мужчина. Это был мужчина ее мечты!

Положение спасает девушка-менеджер:

– Вот, Сашенька, дама комплексует немножко.

Двухметровый Сашенька выразительно поводит широкими плечами:

– Всегда говорил и говорю. Комплексуем?! – в его голосе послышались раскаты приближающегося грома. – Тогда сидим дома под одеялом и едим ватрушки! Ваше тело – ваше дело! Извините, мне надо закончить тренировку! – Сашенька разворачивается и скрывается за белой дверью, из-за которой тут же доносится категоричное «раз-два!».

– Вы на него не обижайтесь, – оправдывается менеджер. – Саша у нас прекрасный тренер. А если вы стесняетесь, то можете оплатить персональные тренировки. И никто, кроме тренера, вас не увидит.

Наташа слышала, что женщины иногда мужчинам платят. Ходили слухи, что в знаменитом городском стрип-баре «Красная Шапочка» многие, даже замужние, дамы оставляли в укромных местах разгоряченных мужских тел почти полумесячные зарплаты…

А теперь, получается, и она, урезав семейный бюджет, должна заплатить за услуги, пусть и другого порядка, мужчине?!


Потом администратор кафе рассказывал мне, что посетители решили, будто все инсценировано и снимается скрытой камерой. Иначе откуда взялся Малахов?! Хотя, конечно, посетителей можно понять: то, что происходило перед входом в кафе, было действительно похоже на шоу.

– Она сумасшедшая! Наркоманка! – кричит парень, прикрывая лицо от ногтей разъяренной русалки. – Я сын композитора! (И он называет очень громкую фамилию.)

Мы с Ларисой крепко держим девицу сзади за куртку, пытаясь сохранить лицо парня от ее ужасных ногтей (плод воспаленной фантазии какой-то безумной маникюрши).

– Она шантажировала нас! – продолжался плач Ярославны в мужском исполнении. – Папа дал ей денег на аборт! Что она еще хочет?!

– Чего я хочу?! – завопила русалка и, оставив в наших руках куртку, прыгнула на потерпевшего…

В ходе дальнейшей потасовки выяснилось, что девушку зовут Юля («Джулия, не надо!»), что она манекенщица («Я подиум ради тебя бросила!») и что с парнем («С этим вонючим козлом!») она жила целый год, а он ее выкинул («Ты сама так решила!»), как половую тряпку («Аи, как больно!»).

Зрители из пешеходов все прибывали. Проезжающие по Тверской сбавляли скорость, с интересом взирая на нашу группу. Вдруг одна машина резко вильнула вправо и остановилась.

– Лара! Ларочка! – к нам бежит какой-то человек в сером костюме.

Лариса замерла, оглянулась и тут же получила локтем девицы в ухо.

– Ты меня не узнаешь? – симпатичный высокий мужчина подходит к нам почти вплотную.

Лучший редактор нашего шоу стоит в оцепенении, держась одной рукой за ухо, а другой ощупывая глубокую царапину на шее.

– Это же я! – раскинув руки, мужчина делает по направлению к Ларисе еще шаг.

Из глаз Ларисы полились слезы. Декорации поменялись: теперь все, включая Джулию, смотрят на рьщающую Ларису и широко улыбающегося мужчину.

– Дима! – всхлипывает Лариса. – Куда? – И она размазывает тушь по лицу. – Куда ты пропал?!

– Я не пропал, не пропал! – он обнимает ее за плечи. – Я думал, что я тебе противен, такой ужасный, толстый…

Лариса вырывается из его объятий и непонимающе смотрит на него снизу вверх.

– Я на следующей неделе хотел позвонить, – и Дима опять попытался обнять Ларису.

– На следующей неделе?! – отшатнулась Лариса. – Тебя и так не было двадцать дней! Сегодня уже двадцать первый!

– Да! – судя по всему, Дима просто счастлив. – Когда бы все закончилось…

– Закончилось? – Лариса смотрит на него почти испуганно.

– Ты ничего не замечаешь? – и странный Дима снова разводит руками. – Совсем ничего?

Лариса недоуменно мотает головой.

– У меня же был курс! Специальная диета, – Дима снова обнимает Ларису за плечи. – Ради тебя, – он берет ее лицо в руки и преданно глядит в ее голубые глаза, – я похудел уже на семь килограммов!

Я протягиваю вновь разрыдавшейся Ларисе бумажный платок, она берет его и, вытирая слезы, послушно идет за Димой. И как только редактор шоу и ее похудевший любовник исчезли за тонированными стеклами его авто, раздался страшный крик: Джулия обнаружила, что ее сын композитора сбежал…

Через пять дней манекенщица Джулия в элегантных (без устрашающих шпилек) босоножках от Manolo Blahnik, подчеркивающих всю ослепительность ее бесконечных ног, споет свою арию в «Большой стирке» на теме «Брошенные, но гордые».


– Так, тянемся, тянемся. Растягиваем все свои мышцы, – раздается бархатный баритон тренера.

Наташа, как заколдованная, не может отойти от дверей.

– Вы можете посмотреть тренировку в зале, – говорит ей менеджер Катя, но Бойко трясет головой, отказываясь от этого предложения, и даже машет Кате рукой – мол, можешь идти.

Менеджер, пожав плечами, уходит, и Наташа тут же приоткрывает дверь, заглядывая в зал.

– Хорошо, девочки, еще немножко! Осторожно, берегите связки!

И тут тренер подошел к одной из дам и поддержал ее за талию. Даже со стороны, даже в дверную щель было видно, что руки тренера Саши крепки, как двойной эспрессо, и в то же время нежны, как голос певца Юлиана. В этот момент Наташа поняла: ее собственные связки, сбереженные такими руками, стоят домашних сбережений. И она готова их выложить за персональные тренировки.


– Миша, что за обезьяны тут прыгают, уберите их! – директор программы Сан Саныч пытается упорядочить процесс. – Какой еще дрессировщик? По какому еще сценарию? А?.. Ну тогда выводите их быстрее, что вы возитесь! – в голосе директора звенят панические нотки. – Господи, где Лена?

Звери появлялись в нашем шоу с завидной регулярностью. Мы были первыми на ТВ, кто, к ужасу останкинской милиции, притаскивал в студию то ламу, то львенка, то овцу, то лошадь. Очень сопротивлялась огромная истошно визжащая свинья. А полезнее всех оказалась корова Маша: участницам программы «Выйти замуж за миллионера» даже удалось ее подоить. Правда, хозяева буренки говорили, что после этого она еще долго отходила от стресса. Миллионер же, французский винодел Серил Неккер, так до сих пор и не женился. Переплюнула всех представителей фауны – по размеру и последствиям – слониха Тереза, привезенная в студию на новогодний выпуск. Первые полтора часа она вела себя вполне достойно, но, обнаружив за одной из декораций гостевой запас фруктов, голодное животное быстренько все умяло и… тут же облегчилось.

Потрясенные до глубины души этой дымящейся кучей слоновьего дерьма, мы решили с зоопарком кончать. И, на радость уборщице бабе Зое, историй, в которых присутствовали крупные животные, больше не разрабатывали…


– Что-то сегодня с публикой. Никакой реакции. Наташа! – поругавшись утром с сыном, который после восьмого класса был отправлен доучиваться в Англию и нуждался, судя по его редким телефонным звонкам, лишь в пополнении счета на Master-card, свое нерастраченное материнское участие Генриетта вываливала на подчиненных. – Почему все вареные? Веселее! Аплодисменты громче! Ну что Андрей несет! Ренессанс, Возрождение и Кватроченто – это одно и то же!

Про существование эпохи Возрождения сама Генриетта узнала сравнительно недавно – на одной из наших летучек. Правда, кроме красивых слов «ренессанс» и «кватроченто», больше ничего об этом периоде мировой культуры она, по-моему, не запомнила. Удивительная женщина! На редакционных летучках она регулярно потрясает нас незнанием самых нашумевших историй, и каждый раз после того, как Пятницкая заводит свою шарманку про Анжелу Ермакову, наш продюсер спрашивает, в каком виде спорта выступает Борис Беккер… Однажды я рассказал ей анекдот про IQ, и она спросила: «А Кью – это что?» Я опешил, но потом подумал, что если сама Шерон Стоун, женщина, которую считают умнейшей актрисой Голливуда, имеет IQ=180, то должен ли, в принципе, наш продюсер знать что-то про коэффициент умственного развития? Правда, внешне Генриетта выглядит ничуть не хуже героини «Основного инстинкта». Разумеется, второй части.

– При чем тут Ренессанс и жена этого мужика? – продолжает критику Генриетта. – Где логика, Андрей?! Ближе к народу! Напоминаю, что у нас тема: «Жены и любовницы» – следя за мониторами, продюсер не забывает выполнять специальную гимнастику для укрепления ягодиц.


Благодаря трансляции финала кубка УЕФА все получили долгожданный выходной. И Пятницкая, отогнав «Жигули» в автосервис, решает себя побаловать. Подходя к своим любимым «Баням на Архангельской», она нос к носу сталкивается с Лидией Ивановой.

– Ленок! – пышущее жаром огромное лицо Лиды источает радость. – Все хорошеешь! Сегодня новый банщик в нашем отделении – такой кудесник! – и неизменная шляпа Ивановой уплывает вместе с хозяйкой.

Лена Пятницкая с бесконечным уважением относилась к бывшей телеведущей, известной московской мемуаристке Лидии Ивановой. Но, вспоминая последнюю фотосессию Ивановой, возлежащей в бассейне» наполненном вареными макаронами, Лена тихо порадовалась, что любительница спагетти уже насладилась банным релаксом. Два часа в любимой парной она сможет провести вполне спокойно, без бесконечных рассказов Ивановой о молодых мужьях.

Зайдя в пустой полутемный зал, Лена блаженно растягивается на верхней полке, но расслабиться не успевает: дверь раскрывается, запустив в парилку двух ее заклятых приятельниц. Пятницкая обрадовалась, что забралась так высоко.

– Где, интересно, мы их найдем? Ханга, тоже мне, дает! – Первая дама вносит в парилку деревянную шайку с березовым веником.

Вторая понимающе кивает и достает настойку эвкалипта.

– После той бани даже этого министра сняли! – продолжает первая.

– Вы не против? – спрашивает вторая Пятницкую, не узнав ее в клубах пара.

Что-то промычав в ответ, Лена быстро поворачивается к стене и раскрывает уши пошире.

– Наша новая соведущая вполне могла бы изобразить одну из этих девиц! – хихикает первая.

– Да уж, – вторая брызгает на горячие камни ароматную жидкость, – и репетировать не надо!

– У меня, правда, есть надежда на один железный источник. У брата друг в ФСБ работает, обещал позвонить!

Вдыхая роскошный запах, Пятницкая старается лежать не двигаясь.

Героинь нашумевшей истории – скромных девушек, которые допарили до увольнения министра внутренних дел, – еще полгода назад страстно желали видеть на всех телеканалах страны. Сама Лена много раз пыталась выйти на этих радетельниц чистоты, но поиск результата не дал. И вот сегодня сотрудницы конкурирующего шоу, а это были именно они (Оля и Люба работали в «Принципе Домино» и иногда взаимообразно выручали Лену телефонами звезд), разбередили старую рану, пытаясь забить победный гол в профессиональные ворота Пятницкой. Догадливые редакторши решили соединить главных ньюс-мейкеров недели – «оборотней в погонах» – с былой историей помывки министра. При таком раскладе градус скандала, а соответственно и рейтинги были им обеспечены. Такого удара Лена пережить не могла. В эту секунду она почувствовала себя Зиданом на чемпионате мира.

– Девочки! Кого попарить?

Никогда еще приход нового банщика так не радовал Пятницкую. Она поняла, что, расставшись с неутомимой Ивановой, рано поблагодарила небо за безмятежный отдых. Судьба, как автоответчик, в любой момент могла напомнить о себе. Лена резко поднялась и, закрываясь простыней, быстро вышла из парной…


Когда люди заявляют, что ордена и медали их не интересуют, они лукавят. Конечно, сегодня вместо почетной грамоты и поощрительной отметки в трудовой книжке все хотели бы наличными и побольше. Но в телевизионном мире денежных премий не придумали и высшей отметкой для любого труженика российского эфира была и остается награда телеакадемии – ТЭФИ. Про тех, кто грезит получить «Эмми», умолчим.

Почему я дважды был в числе номинантов и дважды оставался без статуэтки в виде Орфея, в общем, понятно. Хотя, если честно, совсем не понятно. Но, собираясь на церемонию в третий раз, я был уверен, что если снова не получу разрывающего сердце древнегреческого певца, то моим кардиологам уж точно работы прибавится.

– Вы знаете, что у вас еще и невралгия? – сказал мне врач после того, как я слег с тяжелым отравлением, отведав в самарской командировке сметаны на местном рынке.

– Доктор, я бы удивился, если бы ее не было! – показной бодростью в голосе я старался обмануть только себя.

Но пройти курс лечения полностью было невозможно – впереди маячил ТЭФИ.

Как должен вести себя на самой главной церемонии российских телевизионщиков человек, отдавший Останкино уже больше десяти лет жизни? В 2003 году, например, я появился среди черной фрачной толпы собратьев по ремеслу в оранжевой футболке с надписью «Люблю Елену Хангу!».

– Очень мило! Я растрогана! – моя коллега ведущая рассматривала футболку под прицелами телекамер. – Подаришь?

– Нет проблем, Леночка, – улыбнулся я и, сбросив пиджак, стал стягивать футболку.

Такого поворота событий Ханга явно не ожидала.

– Может, потом? – Она встала почти вплотную, пытаясь закрыть меня от папарацци. – Для меня и без свидетелей ты бы мог повторить этот локальный стриптиз, – улыбаясь, перешла на английский темнокожая дива, – Но что скажет мой муж, когда утром раскроет газеты?

В этот год все мои эскапады отменялись.

– Андрей, пожалуйста, корректно и без сюрпризов! – последнюю позицию особо выделила, вручая мне 2 билета в 5-й ряд, первый помощник генерального Маша.

На церемонию я решил пригласить с собой Марину…


– Какое свинство! – возмущаются мои редакторы.

– Я себе сапоги замшевые купила! Сумку! Бюстгальтер черный за две тысячи! – бушевала Наташа. – А для нас ни одного билета?!

Кроме меня, на ежегодный телевизионный праздник никто из нашей программы попасть не смог.

Такая практика была обычной. Приглашения получали влиятельные государственные чиновники, настоящие и потенциальные спонсоры и другие VIP-персоны. Поэтому перед началом действа среди горстки профессионалов клубились страшно далекие от телевизионного процесса люди, а их жены и любовницы старательно изображали бомонд, ревниво разглядывая спутниц известных ведущих.

Сознавая всю ответственность предстоящего, Марина срочно улетела в Париж для покупки нового вечернего платья. Когда машина остановилась и она вышла ко мне в длинной розовой комбинации с практически голой грудью, я засомневался в креативности французских кутюрье и в адекватности Жана Поля Готье… Но сияющей от удовольствия подруге я ничего, разумеется, не сказал. Контраст с моим черным смокингом стал особенно заметен, когда операторы, фокусируясь на прибывающих гостях, укрупнили нашу парочку. Всюду были расставлены плазмы, и Марина, увидев себя на большом экране, обвила меня рукой и нежно поцеловала в щеку.

Самих телевизионщиков, обменивающихся друг с другом менее романтичными поцелуями, интересовали не подружки и жены коллег, а дамы статусные.

– О, Ирочка! Какая радость!

– Можно приложиться к царственной ручке, Ирина Евгеньевна?!

При виде телекритика Ирины Петровской самые «недоступные» представители нашего цеха становились простыми ребятами из спальных районов. Но Ирина – профессионал и женщина умная, поэтому всякую неправду сразу отметает. Первая большая статья обо мне, которую Петровская опубликовала семь лет назад, была ядовитой и разгромной, и я, перечитывая ее по многу раз; страшно переживал. С годами, раскрывая пятничные «Известия» с ее рубрикой, я нередко хохотал так, что начиналась икота. (Как вам такое: «Большая стирка» очень похожа на «От всей души» – только наоборот»?) И то, что этот смех был иногда смехом над самим собой, моего отношения к Петровской не меняло.

Держа в подкорке западные аналоги (телевидение-то, как-никак, придумал русский ученый Зворыкин), организаторы церемонии старались не отстать от прогрессивной телепланеты. Основное внимание технических служб заострялось на главной составляющей ТЭФИ – выявлении победителей: помимо красочного сценического действа половину рейтингов приносили четкость и бодрый темп голосования телеакадемиков. В этом году было решено усовершенствовать процесс голосования путем внедрения джойстиков.

– Да они же взрослые, грамотные люди! Там всего две кнопки! – увещал сомневающихся компьютерный гений одного из каналов.

– Это проще, чем в детских приставках для компа! Выбираешь одну кнопку, и все! – вторил ему другой.

Как выразился классик разговорного жанра и мой знакомый Виктор Иванович Черномырдин, «хотели как лучше…».

Еще до голосования академики умудрились перепутать пульты, затем перепутали кнопки, и результатом этого содома стало отбирание ТЭФИ от выбранных неправильно и передача другим, правильным.

Меня ни среди первых, ни среди вторых не было.

Подойдя к своему подъезду, я никак не могу найти электронный ключ, Предложение Марины плюнуть на все и отправиться в дорогой ресторан повисает в воздухе.

– Я понимаю, если бы давали серебряные подсвечники, – она, как может, пытается меня утешить, – а то какой-то бесформенный бронзовый мужик. Что ты заморачиваешься! – ей откровенно хочется «продолжения банкета». – Поехали лучше в «Марио», выпьем.

Я уже нашел ключ и, мотнув головой – «Не хочу», вхожу в подъезд. Марина берет меня под руку, и мы медленно поднимаемся по лестнице. Я думаю о том, что сейчас самое главное – позвонить родителям в Апатиты, успокоить маму. Марине же, по-моему, до сих пор кажется, что она находится под прицелом камер. Второй этаж.

– А ты знаешь, – шепчет она мне на ухо, – что на мне нет нижнего белья?

Это уже поняли, по-моему, все гости на ТЭФИ.

– Ну и что ты ползешь, как контуженый? – Веселый голос сверху заставляет меня вздрогнуть.

На подоконнике и ступеньках третьего этажа, разодетые как на новогоднюю елку, сидят все мои редакторы.

– Мы хотели праздника, – кричит увешанная блестящей мишурой Наташа. – И мы его получим!

– И никто нам его не испортит! – вторит ей Миша, доставая из сумки шампанское.

– Андрей! – звенит Ларисин голос, и ему вторят колокольчики на ее смешном колпаке. – Пусть они там как хотят выбирают, но ты заслужил ТЭФИ! Все это знают!

– Да гондоны они протертые, – режет правду-матку Пятницкая. – Ничего не понимают! – С красным поролоновым носом и в огромных красных бриджах с люрексом, Лена похожа сейчас на Фальстафа.

Я смеюсь. Я почти что счастлив. Марина смотрит на меня с сомнением, а потом целует в щеку и говорит, что отпускает меня на ночь.

– Но чтобы утром, – обращается она к Мише, – он был как огурчик…

– Конечно, – заверяет ее Миша, а затем достает из сумки смешной кокошник с косичками, нацепляет его на голову и начинает голосить на весь подъезд: – Сегодня в «Большой стирке» мы обсуждаем тему «Я остался без ТЭФИ, и х… с ним!» Встречайте нашего главного героя – Андрея!


Приехавшая утром Марина, подозрительно оглядывая следы нашей вчерашней вечеринки, сообщает, что через два с половиной часа у нас самолет.

– Никаких возражений. Три дня в Швейцарских Альпах, только горы и мы.

Бросив на диван пачку газет с отчетами о вчерашней церемонии – сверху, естественно, лежали издания, первые полосы которых представили ее и ее декольте почти в натуральную величину, – Марина тоном марафонца на 515-м километре добавила:

– Я так устала, ты не представляешь.

В отличие от Наташи Ростовой, первые в жизни выходы на светскую арену давались ей нелегко…


В вагоне метро все читали. Парень в голубой рубашке и с намечавшейся лысиной делал пометки в журнальной статье под названием «Эффект собственника». А полная молодая женщина слева была погружена в книгу «Уроки семейной мудрости». Изрядно погулявшую вчера Бойко вдруг начала грызть совесть. «Что-то давненько я ничего своим не готовила, – подумала она. – А эти замороженные овощи и пельмени уже так надоели!» Вот уже несколько лет Петя занимался поставкой в школы замороженных продуктов. При жене, работающей на телевидении, это было хорошим подспорьем в хозяйстве.

«Все. Напеку сегодня блинчиков с творогом, – решила она, открывая дверь квартиры. – Петя обрадуется».

Наташа переступила порог, сделала шаг в прихожую и, не успев даже свет включить, упала, споткнувшись обо что-то непонятное.

– Черт! – завопила она на всю квартиру. – Что за фигня тут лежит? Петя! Петя!!!

В коридоре зажегся свет. Наташа поднялась и обнаружила, что свет включил Петя, а споткнулась она о большой серый чемодан по кличке Бегемот, который они брали в прошлом году в Турцию.

Самое удивительное, что Петя смотрел на жену с холодной ненавистью и не торопился поднимать ее с пола.

– Петь, – на всякий случай она начала с чемодана, – а чего наш Бегемот в прихожей делает?

– Я уезжаю, – голос Пети похож на самый глубоко замороженный продукт.

– В командировку? – невинным голосом спросила Наташа, понимая, что в доме происходит что-то не то – поездки в иногородние отделения фирмы Петя всегда старался переадресовать кому-то из коллег.

– Нет, не в командировку, – все так же холодно сказал Петя, но не выдержал и тут же сорвался на визг: – Я уезжаю из этого дома!

Наташу охватила паника. Что могло случиться дома за время ее отсутствия? Неужели?!!

– Кто она?!!

Петя начал фальшиво хохотать:

– Вот уморила – ха-ха-ха, нет, какая нахалка! – Но снова не выдержал марку и выдал совсем непостижимое: – Да как ты смеешь! Меня! А сама! Мерзкая, грязная, подлая тварь!

Наташу как по щекам отхлестали. И еще она очень испугалась.

– Петя, ты что? – заплакала она. – Петя, что случилось?

– Я не обязан отвечать, – задрав голову, Петя предпринял еще одну попытку говорить спокойно и снова заголосил: – Мы прожили с тобой 20 лет!

– 16, – автоматически поправила Наташа и тут же прикрыла ладонями уши: муж схватил с тумбочки глиняного кота, простоявшего в их квартире все 16 лет супружеской жизни, и бросил его на пол. А потом, хрустя черепками, подошел к телефону и включил автоответчик.

Первое сообщение:

– Мам, пап, я сегодня у Гали уроки буду делать, приду к девяти, тетя Катя нас накормит.

– Ну и что, Петь? – тут же на всякий случай оправдалась Наташа. – Мы Галку Катину тоже всегда кормим.

В аппарате раздался щелчок, и Петя забегал вокруг телефона.

– Наталья, добрый вечер, – произнес бархатный мужской баритон, – это Александр! Завтра у нас конференция по пилатесу, поэтому наша встреча сдвигается на час. Надеюсь, я вас не очень огорчил. Очень жду встречи!

И Петя начал ураганом носиться по квартире, варваром набегая на черепки от кота.

– Встреча! Александр! – вопил он, с упоением хрустя черепками. – Вот как теперь это называется! Пилатес!!! Совсем стыд потеряла! Что? Уже не только в эфире, так и дома мужики покоя не дают? Проститутка! Я ухожу! Забавляйся теперь – никто мешать не будет!

Наташа, глядя на то, как Петя пытается поднять чемодан, тихонько смеялась…


В самолете на Ниццу в это раннее субботнее утро было немноголюдно. Сезон на Лазурном Берегу уже официально завершился, и наличие свободных кресел в бизнес-классе было тому прямым подтверждением. Осеннее сентябрьское солнце улыбается через иллюминаторы и, в отличие от французских авиадиспетчеров, не спешит объявлять никаких забастовок.

Марина в больших темных очках от Dior напоминает кинодиву эпохи 40-х годов прошлого века. Этакая Грейс Келли, которая потерялась во времени и только сейчас попала на рейс в Канны, еще не догадываясь, что все пальмовые ветви и премии знаменитого кинофестиваля давно нашли своих героев. Я любуюсь ее профилем с гордо приподнятым подбородком, и мне абсолютно ясно, что Марина, в отличие от американской актрисы, метит не в монакские принцессы, а сразу в королевы.

– Дорогой, поставь мой Лу на верхнюю полку, – так уважительно Марина величала продукцию известного Дома, – и закажи шампанского.

Если бы она знала, что должность дворецкого – моя тайная страсть, наверняка бы предложила мне даже отгладить свежую прессу, которую никогда не читала. Типографская краска, иногда остающаяся на руках, ее раздражала.

Журнал L'Officiel – единственный компромисс, на который она пошла на высоте 10 тысяч метров.

– Меня зовут Ирина, – радостно улыбается стюардесса. – Я буду обслуживать вас в этом рейсе. Шампанского? – и она заговорщически подмигнула. – Я видела ваши фото в сегодняшних газетах.

– И томатного сока со льдом, – добавляю я.

Перед томатным соком в полете, так же, как и перед чаем в купе поезда, устоять невозможно. Похоже, этот феномен еще предстоит изучить ученым из Института питания.

– До сих пор не могу поверить в то, что согласился на эту авантюру, которую ты придумала! – обращаюсь я к своей Грейс Келли. – Может, ты мне все-таки скажешь, куда именно мы летим?

– Нет, – королева категорична. – Может, ты в душе авантюрист, только боишься себе в этом признаться? Или ты действительно хотел получить эту статуэтку и считаешь себя незаслуженно обделенным? Поверь мне, – она начинает мурлыкать, – чтобы получить альтернативную премию, тебе придется немного полетать…


Бессонная ночь дает о себе знать, и ее спокойный голос убаюкивает меня лучше, чем это делает Оксана Федорова в дуэте с Хрюшей. Говорят, после того, как экс-мисс Мира стала желать спокойной ночи малышам, к цветам жизни активно присоединились и многие мужчины половозрелого возраста, увеличив рейтинги программы вдвое…

Проснулся я оттого, что Марина трепала меня по волосам.

– Малыш, у тебя есть ручка? – нежно шепчет она.

– Нет, но если хочешь, я вскрою вены, и ты заполнишь иммиграционную карту моей кровью.

Она улыбается и, прикоснувшись двумя пальцами к своим губам, плавно подносит их к моему рту, накладывая таким образом символическую печать. В этот момент голос капитана корабля произносит:

– Дамы и господа, мы снижаемся.

Куда же мы направляемся?


Основным недостатком супруга Наташи была чудовищная ревность. А основным достоинством – быстрая отходчивость. Закрепив мир исполнением супружеского долга, Наташа тут же начала торговаться.

– Петь, ты где? – кричит она, выглядывая из ванны. – Я сегодня после работы к Виолетте заеду?

– Опять? – отвечает из кухни подобревший Петя. – Опять на персональные тренировки намылилась?

– Никаких тренировок! – Наташа кричит, потому что в ее руках шумит фен. – Ты у меня самый лучший, самый добрый!

– Не подлизывайся! – в ответ любимый муж грохочет сковородками. – Так и норовишь из дома улизнуть!

– Ну Петушок, милый… А что это горит?!

Дым из кухни уже добрался до всех комнат. Замороженные блинчики с творогом, которые Петя решил приготовить Наташе в знак примирения, подгорели.


Птицы за раскрытым на ночь окном поют так громко, что сквозь утренний сон их трели воспринимаются частью сновидений в Chateau Eza. Именно здесь мы оказались вчера, перебравшись на вертолете из аэропорта в Ницце в горы немного западнее Монако. Наш багаж доставили сюда на осликах – последние четыреста метров до замка недоступны автомобилю…

Если бы все номинанты на премию ТЭФИ знали, какие альтернативные призы их могут утешить! Думаю, многие бы сдержали свой пыл в желании подержать бронзового Орфея. За исключением разве Дмитрия Крылова – он и так путешествует бесплатно в дуэте со своей супругой.

Бывшая резиденция шведской королевской семьи, ныне превращенная в отель, состояла только из 10 номеров и напомнила мне декорацию для сказки про Синюю Бороду. Я лежу на кровати, смотрю в окно и думаю о том, что барон, наверное, не был плохим мужем. Он всего лишь обращался к очередной жене с маленькой просьбой не открывать потайную дверь. Неужели так трудно? Но нет – каждый раз любопытство супруги брало верх…

– Который час? – Марина нехотя поднимает голову от подушки.

– Даже не знаю…

Я уже сижу на краю кровати, вспоминая события прошлой ночи. После алкоголя и хронической усталости все смешалось в голове, как кадры видеоклипов на MTV.

Интересно, когда Бенни Андерсен из группы АВВА был здесь в гостях у шведской королевы, он брал с собой на память тапочки и одноразовый шампунь? Потом так же неожиданно мне приходит в голову другой вопрос.

– Скажи, – тормошу я Марину, которая опять собралась засыпать. – Ты всех своих мужчин привозишь сюда на тест-драйв?

Марина тут же просыпается и смотрит на меня недобро.

– Давай договоримся сразу! Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, только не о моей прошлой жизни. Не хочу жить в прошедшем времени! Да и любопытство не самое лучшее качество.

Надо мириться – зачем разрушать только начавшуюся сказку?

– Мне все равно, что у тебя было «до». Хотя… – я задумался. – Пусть твоя история в моей голове выглядит так. После падения Берлинской стены ты знакомишься с богатым старым немцем. Он готов бросить к твоим ногам весь мир. Бюргер не догадывается, что ты, как и экс-супруга Пола Маккартни, в качестве хобби снималась в фильмах категории «XXX».

Марина смотрит на меня несколько секунд, а потом решительно встает с кровати.

– По ночам, – продолжаю я, – он открывает с тобой неведомые ему прежде страницы в науке любви, но в один прекрасный день, переев виагры, немец умирает.

Марина уже добралась до зеркала и водит по волосам щеткой, ничем не выражая своего отношения к рождающемуся на ее глазах шедевру мировой литературы.

– За неделю до кончины, – бойко продолжаю я, – как и полагается в таких историях, он отписывает тебе все, что заработал и украл во время Второй мировой войны, включая деньги, вырученные от продажи Янтарной комнаты. Казалось бы, все хорошо, для тебя это начало новой жизни! Но деньги, которые были заработаны на смерти миллионов погибших, не могут принести счастья. И ты в поисках гармонии путешествуешь по всему миру. Пока однажды, в Швейцарских Альпах, ты не встречаешь Его. В ролях – Памела Андерсон и Хью Грант! Ну как?

Я жду ее реакции и, не дождавшись, начинаю сам себе аплодировать.

– Занятно, – наконец произносит она безразличным тоном. – Если такие сюжеты для голливудских картин категории «С» тебя заводят, я только рада. Похоже, мне предстоит еще немножко тебя поизучать. А пока, – она сняла телефонную трубку и нажала на кнопку «обслуживание в номерах». – Два завтрака, пожалуйста, и побольше свежей черники, перемолотой в миксере. Она улучшает пищеварение. Десерт?

Марина выразительно смотрит на меня и облизывается:

– Мой десерт меня уже ждет…

Я всегда любил завтраки в отелях.


– Ну, давайте серьезнее! Кто поедет в Киев?

Желающих – ноль. Командировка в Киев, да еще с Мишей, – нет, это не для наших девушек. Поэтому все смотрят на Пятницкую.

– А почему я, почему всегда я?! У меня вообще ребенка не с кем оставить!

– Да, – встает на защиту подруги Лариса. – Почему сразу Лена? Давайте лучше жребий тянуть.

Все долго спорят, что именно будет играть роль жребия, наконец рвут бумажки и рисуют крестик, который тут же вытягивает Пятницкая.

– Ленка, это судьба!

– Да не могу я ехать! С кем, говорю я вам, дочку оставлю?!

– Лена, – Лариса очень переживает, – я с Иришкой поживу все это время, ты не беспокойся.

– Да? А на родительское собрание тоже ты пойдешь? Мне строго-настрого велели прийти!

– Ну конечно! Схожу на собрание – тебя все равно никто в школе в глаза не видел, никто и не узнает, что я не ты.

Но Пятницкая продолжает упорствовать:

– Да нельзя мне! У меня диета!

– Господи, Лена, – подает голос Юлечка, – ну вы же и там можете сидеть себе спокойно на диете.

– Да? Ты думаешь, что я смогу держать себя в руках, когда увижу украинское сало?! Борщ, пампушки и вареники с вишнями?!! Я вас предупреждаю – я пущусь во все тяжкие!!!

– Главное, чтобы ты не пустилась во все тяжкие в машине, – подливаю я масло в огонь, – хорошо, что ты водить не сможешь. Тебя не допустят. Так что будешь держать себя в руках. Заодно договоришься с Веркой Сердючкой по поводу бенефиса.

– Как вам не стыдно! – Лена уже смирилась с предстоящей командировкой, но продолжает для порядка возмущаться. – Я вернусь оттуда коровой!

– Девочки из «ВиаГры» же не потолстели. – Юля сегодня – сама любезность. – Вон в газете писали, что Наде предложили двести тысяч за одну ночь. А она отказалась.

– Ну и дура! – буркнула Пятницкая и тут же представила себе, как эти деньги украсили бы ее бюджет, решив пусть не все, но многие проблемы в ее жизни.


– Добрый день! Добрый день! Добрый день! В эфире самое горячее ток-шоу Первого канала– «Большая стирка»!

Аплодисменты!

– Весь мир готовится к главному культурному событию года – 300-летию Северной столицы России – Санкт-Петербурга. А «Большая стирка» готовится к своему маленькому юбилею – 300-му выпуску.

Аплодисменты!

– Сегодня у нас первый этап подготовки к торжеству. Герои лучших историй, которые вы услышите и увидите сегодня, смогут принять участие в 300-й «Стирке»! Выбор за вами!

После петербурженки Эвелины Михайловны, поставившей себе целью увидеть на пенсии 300 городов мира, и ее земляка, 300-летнего ворона Тоши, который, несмотря на более чем пенсионный возраст, до многословных воспоминаний не опустился, после поэтессы из Володарского района Нижегородской области Розалии Дмитриевны и видеосюжета из деревни Лоза, жители которой стали играть в «Большую стирку», устраивая программу прямо в сельском клубе, в студию стали заносить букеты.

Цветов более ярких я не видел никогда. Это были не редкие растения, занесенные в Красную книгу, и не роскошные композиции известных московских флористов. Все букеты, которые привез для нас Алексей Калякин, повар из города Богородска Нижегородской области, были вырезаны из репы, моркови, свеклы, огурцов, редиса. И сделал он это так, что ни один человек на программе, если бы сам герой не раскрыл тайны, не догадался бы о происхождении этих чудо-растений.


Алексей, здоровый тридцатилетний парень с солнечной улыбкой на круглом славянском лице, добродушно рассказывал, что ему очень приятно кормить людей и знать, что они приезжают к нему в ресторан даже из других городов.

– Один раз я готовил обед для самого Патриарха! – Алексей произнес это с таким удовольствием и гордостью, что в студии закричали «браво!».

Потом повар смущенно сетовал, что пока не нашел ту единственную, которая оценит его таланты. Обещал, что обязательно сделает еще букеты для «Стирки».

– Вот только перевозить их тяжело, быстро ломаются, нежные.

А через месяц после той программы к нам приехал человек и стал всех расспрашивать, что нам известно об Алексее Калякине.

– Калякин? – пожала плечами Юля.

–Да, Алексей Дмитриевич Калякин, шеф-повар ресторана «Богородск», приезжал к вам на «Большую стирку»… – Он извлек из портфеля какую-то папку. – Так… Прибыл он к вам в Останкино 15 марта сего года…

Вошедший в эту минуту Стасик остановился и внимательно посмотрел на незнакомца. Серый, далеко не новый пиджак стилисту явно не понравился: «Швейная фабрика «Большевичка», дизайн эпохи Брежнева…» – это про себя, а вслух:

– А вы, простите, собственно, кто?!

– Следователь по расследованию уголовных преступлений Валерий Денисович Крылов, – и мужчина протянул Стасику красную книжечку.

– У нас?! Милиция?! – Стасик недовольно поджал губы и без энтузиазма посмотрел на Наташу. – Помните, куколки мои, такой красавец стеснительный с цветами из огурцов. Нам их потом даже есть было жалко…

– Алеша из Богородска! – ахнула Лариса. – Не может быть! Что он мог наделать?! Ему же только нимба не хватало?! Практически святой человек!

– Вот он и получил сейчас, наверное, свой нимб где-нибудь там… – Следователь выразительно поднял глаза к потолку и вздохнул устало. – Убили его, зверски убили…

Посмотрев на остолбеневших редакторов и заглянув на секунду в бездонные от ужаса глаза Ларисы, он медленно произнес:

– Вот такие у нас дела… ребята и девушки.


– Тише! Пятницкая из Киева звонит! – кричит Юля и нежно дует на свежепокрашенные ногти. – Она там нашла мужика, который утверждает, что он родственник английской королевы! А еще девочку, которая подражает голосам птиц…

– А я, может, родственник Кайли Миноуг! – Стасик просто вне себя: у него пропала какая-то важная щетка для волос. – Тут ва-абще кругом родня – кому что надо, то и берут…

– Ну во-от, – Юля продолжает любоваться влажным блеском ногтей, не обращая на Стасика никакого внимания (вчера он, видите ли, никак не успевал сделать ей укладку, поэтому она объявила ему двадцатичетырехчасовой бойкот). – И у этого родственника даже есть новогодняя открытка от Елизаветы…

Сегодня кровавая тема – «Одаренные дети». Бойко жалуется, что в каждом углу ей мерещатся родители гениев, готовые вцепиться ей в горло, а мне все время вспоминается Хармс: «Что лучше, дети или покойники?» И в самый разгар этого бардака в редакции появляется Светка Чопурян. Разумеется, не одна, а с ребенком.

Света проработала с нами недолго. Редактор она была неплохой, да и работа ей нравилась, но ее суперплан «рожу по-быстренькому и снова на работу!» с треском провалился. То ли кавказские традиции победи-1И европейское воспитание, то ли материнский инстинкт одолел карьерные амбиции, ну и, разумеется, потому что ее деньги в семейном котле не были главными, но Света решила не совмещать детей и телевидение. И еще ей очень хотелось подольше кормить ребенка грудью, потому что это очень полезно для нервной системы малышей. Нашим девушкам Света исправно звонила, спрашивала, как дела, и пыталась рассказать о последних достижениях на ниве материнства. Все искренне радовались ее звонку и грозились приехать в гости на смотрины. А потом клали трубку и тут же забывали про обещания – биоритмы кормящих матерей и работающих на телевидении редакторов, увы, не совпадают.

Не дождавшись дорогих гостей, в один прекрасный день Света сама пришла на студию, чтобы поболтать и похвастаться карапузом. Совершенно непонятно, почему именно в этот прекрасный день мы готовили эфир «Одаренные дети».

– Ой, мои дорогие! – пропела Света. – Как же я рада вас всех видеть!

Я подхожу поздороваться и посмотреть на мирно дрыхнущего в рюкзачке-кенгурятнике младенца. Вот, наверное, кому сейчас хорошо.

– Светуль! Лапуль! – вносится в комнату Наташа. – Какой чудесный малыш!

– Какая ты молодец, что зашла! – Лариса гладит пальцем щечку малыша. – Чаю будешь?

Потом мы дружно усаживаем Свету на свободный стул рядом с Юлей и… разбегаемся врассыпную. Что делать – работа не ждет.

– Алло, алло! – надрывается Лариса. – Ничего не слышно! – И выбегает в коридор, стуча каблуками. – Вы выезжаете или нет? А кто ребенка сопровождает?

– Андрей, ты это серьезно про Волочкову? – приступает тем временем к допросу Бойко. – Или издеваешься?

– Да! – я очень устал от всех этих гениев и потому могу вспылить в любую минуту. – Да, хочу! Если Настя впервые появится после родов у нас, то будут рейтинги!

– Завтра, значит, появится? – шипит Бойко и в сердцах хлопает по столу одной из своих многочисленных записных книжек. Та тут же разваливается и осыпается на пол, и Наташа незамедлительно хлопается на колени и уползает под стол. – Ты что, не понимаешь? Это же невозможно, – ворчит она из-под стола, – она родила только в субботу вечером!

– Да, но в понедельник она уже выписалась из роддома! – Я тоже лезу под стол, и мы вместе ползаем по полу, собирая эти проклятые листки. – Ты видела первую страницу «Комсомольской правды»? Во вторник она уже танцевала! Так что, ей в четверг трудно прийти на эфир?!

Наташа пыхтит, потому что никак не может выцепить из-под стола еще один листик.

– Почему ты не забьешь это в телефон? – я ловко вытаскиваю упрямую бумажку и смотрю на нее. – И почему у тебя под буквой «О» собрано все что ни попадя? Вот что, например, у тебя здесь делает доктор Куренков?

– Потому что он Окулист! – Бойко, вся в пыли, любовно раскладывает незатейливый пасьянс, реанимируя записную книжку.

– Алло, алло! – продолжает кричать Лариса. – Я вас спрашиваю: кто сопровождает ребенка?! – Лариса звонит в гостиницу, где в ожидании эфира томится шестилетняя девочка с бантами, которая знает наизусть всего «Евгения Онегина», но не может запомнить номер машины, которая должна ее встречать у отеля.

И тут малыш Чопурян, про которого мы, находясь в предэфирном состоянии, напрочь забыли, не выдерживает и начинает вопить. Просто удивительно, как такое маленькое существо может так орать… Мы ошарашенно смотрим на источник крика, а Света, мило улыбнувшись, ловким натренированным движением расстегивает кофточку и прикладывает к груди своего то ли мальчика, то ли девочку. Младенец, гукнув, тут же в нее вцепился.

– Как пиявка… – Юля с каким-то мистическим ужасом косится на младенца.

Ларисе тем временем кто-то сообщал в трубку, что девочку, знающую наизусть всего «Евгения Онегина», сопровождает мама, которая скоро вернется в гостиницу. Сама же Лариса смотрит на Свету Чопурян и думает о том, что она своему Данилке не то что Пушкина, а вообще уже года два ничего не читала…

– Ой, как же я могла забыть, – спохватывается Лариса и, дав отбой гостинице, тут же набирает номер матери. – Мам, это я. Мам, я совсем забыла, ты не возьмешь Данилку на выходные?


Миша с Леной возвращались в Москву. После бурного прощания с Киевом Пятницкой до сих пор было плохо, и поэтому на предложение Миши пойти в вагон-ресторан она ответила решительным отказом:

– Ты смерти моей хочешь? Я, конечно, баба здоровая, но всему же есть предел…

– Ну, пойдем, – уговаривал ее Миша, который всегда маялся в поездах. – По чашке чаю, и спать.

Договорившись на берегу вести здоровый образ жизни, они отправились в вагон-ресторан, где их поджидал сюрприз – футбольный клуб «Локомотив» в полном составе возвращался с товарищеского матча.

Нетрудно догадаться, чем закончилось чаепитие. Собственно, оно и не начиналось. Открыв бутылочку молдавского «Каберне», за которым последовало 300 грамм «Русского стандарта», – в общем, к 4 часам утра, когда Миша и слабаки-футболисты уже давно спали, Лена, стоя на столе вагона-ресторана и думая, что она певица Люба Успенская, пела: «А я сяду в кабриолет!», а потом кричала директору ресторана: «Сема, давай!

Давай мою любимую!» И кабриолет несло по тридцатому кругу. Директор Семен молча обожал Лену. Он был просто потрясен раскованностью и щедростью этой чудесной нимфы с телевидения, подарившей ему два бесплатных билета на лучшее шоу, то есть фактически свободно конвертируемую валюту между двумя странами – «Стирка» гремела на Украине не меньше, чем в России.

И вдруг в самый разгар дискотеки Пятницкая прозрела – она увидела Его. Дима Грачев – единственный настоящий спортсмен в этом поезде, единственный, кто остался с ней, чтобы встретить праздник лицом к лицу. Они опять его бросили, как тогда, когда он сломал ногу и лечился во Франции. Уже в тот раз ей страстно хотелось его как-то пожалеть, приютить, усыновить. И сейчас он сидел за столиком такой трогательный и беззащитный, такой бесконечно милый – ну точь-в-точь такой, каким она увидела его на церемонии награждения MTV. Боже мой, как же она забыла, да он же еще и поет!!! В прекрасных глазах Пятницкой задрожали слезы, и она ухнула со стола на пол.

В принципе, Лена никогда не была поклонницей «Локомотива», да и о футболистах она знала только то, что зарабатывают они, конечно, не так, как теннисисты, но все-таки прилично. Еще она точно помнила, что певица Таня Буланова вышла замуж за футболиста. Говорили, что и Юлия Началова тоже начала встречаться со спортсменом, который уже объяснил ей, с какого расстояния бьется штрафной… А что, хорошие девки. Она, Пятницкая, ничуть не хуже. И Лена подошла к нему и сказала чистую правду:

– Вы – лучший. Хотите, я вам спою? Дима Грачев, оценив чересчур богатую натуру Лены, вжался в диванчик и тихо прошептал:

– Конечно, хочу…

И они вместе спели какую-то хорошую песню и допили виски из его фляги, потом она объясняла ему правила игры в настольный футбол, потом попросили Семена принести семь тарелок и кокнули их на счастье, а под конец пошли встречать рассвет, который, предположительно, находился в конце поезда.


Вообще-то, люди, которые шастали по электричкам и поездам дальнего следования, Лену всегда смущали. Ходят туда-сюда – то ли газеты продают, то ли на жалость давят, прикидываясь немыми… Но сегодня, когда Дима послушно таскался за ней по пустому поезду, в котором все, кроме них, спали, она прислушивалась к ритму стучащих колес, и ей мечталось, чтобы этот поезд как можно дольше не прибывал в Москву. Вот так бы ходила и ходила она с этим чудесным Димой, так бы ходила и ходила… И вдруг ее малыш пожаловался, что устал. Да боже мой! Вот у нее и ключ от купе Семена в кармане (влюбленный директор вагона-ресторана так и не дождался ее в ту ночь и заснул, сидя за столиком).

В тот миг, когда поезд пересек российско-украинскую границу, Елена Пятницкая повторила подвиг Анжелы Ермаковой, забив решающий гол в ворота Дмитрия Грачева. И если бы этот матч транслировали во всем мире, то даже Дэвид Бэкхем сделал бы себе очередную татуировку с именем Лена на правом плече, а Зинедин Зидан защищал бы Пятницкую от всех, кто не пришел на эфир, не менее рьяно, чем он это делал на прошедшем чемпионате мира, отстаивая честь сестры.


До прибытия экспресса на вокзал оставалось минут двадцать, а Миша все еще не нашел Пятницкую. В голове звенели бубны, и жить, в принципе, не хотелось. Постанывая, он мотался по поезду до тех пор, пока не вспомнил «Давай, Семен!» (воспоминание тут же аукнулось в голове болью). Точно. Вагон-ресторан. Так и есть: как ни в чем не бывало Пятницкая сидела здесь, причем за тем же столиком, на котором вчера плясала, и вовсю питалась.

– Ленка, – застонал Миша, – да ты с ума сошла! Я тебя битый час ищу!

– Я должна поесть! – Пятницкая была неумолима. – Сейчас, как только приедем, тут же сажусь на диету.

«Господи, – думал Миша. – Какая чудовищная несправедливость! Почему у меня голова просто сейчас лопнет, а этой – хоть бы что!» И простонал:

– Лена, я делаю официальное заявление: больше никогда в жизни я с тобой в командировку не поеду.

Едва ступив на московскую землю, Миша почувствовал прилив сил, а при мысли о том, что еще чуть-чуть и он окажется в своей квартире – о боже, ванна!!! – ему и вовсе стало почти хорошо. И он уже снова любил Пятницкую, которая грудью и сумками прокладывала дорогу через вокзальный бедлам к заветному месту, где таксисты не запрашивали денег, которых хватило бы на самолет обратно до Киева. И вдруг, когда цель была уже практически достигнута, их остановили душераздирающие вопли:

– Тетя Лена! Тетя Лена! Пропустите тетю Лену!

Пятницкую по инерции еще пронесло вперед пару метров, а потом она остановилась, как вкопанная. Зазевавшийся Миша больно ударился о ее крепкую спину.

Среднего роста, плечистый и крепкий… В белой футболке и кепке… В белых спортивных штанах и белых кроссовках… Через людей и чемоданы к ним прорывался некий блистательный подросток.

«Где-то я это уже видел, – подумал Миша. – Толи у Тишко, толи у Кваши…»

Тем временем мальчик уже лез к Пятницкой обниматься. Пятницкая немного посомневалась, а потом узнала:

– Люди добрые, Мишка, это же Виталик! – и схватила пацана за ухо. – Виталька, дрянь такая, куда же ты пропал?!

Пропал Виталик ровно полтора года тому назад – сразу после эфира «Ищу спонсора для поездки в Куршавель». Виталик убежал из дома, когда ему исполнилось 14 лет, потому что у него было две мечты – сделать карьеру в Голливуде и выпить кофе в знаменитом баре «Трамплин» в Куршавеле. Поскольку попасть из Белоруссии, где он жил, напрямую в Голливуд так же сложно, как и на высоту 1800 метров, где располагался бар его мечты, он сначала приехал к нам в редакцию. Потому что только мы можем помочь ему сделать первый шаг в карьере. В студии он демонстрировал то, что принято называть активной жизненной позицией, – отстаивал свою точку зрения, сыпал какими-то неопровержимыми аргументами и после программы доверил нам самое святое, что у него есть: свой белорусский паспорт. После чего пропал. Сердобольная Пятницкая даже пыталась обратиться в какое-то сыскное агентство, чтобы ей помогли найти несчастного мальчика.

– Ты что, не знаешь, что с такими придурками делают? – взывала она к Бойко, перечисляя ужасы из «Криминальной хроники».

Этот мальчик и стоял сейчас перед ними и при этом совершенно не соответствовал образу жертвы криминального репортажа.

Пятницкая бросила сумки и грозно подбоченилась:

– Только не врать! Ты здесь что – по электричкам промышляешь?

– Да вы что, тетя Лена, я здесь работаю, – и Виталик царским жестом махнул рукой куда-то вбок, а потом немного понизил голос: – Я главный здесь, на Киевском.

Пятницкая пихнула Мишу кулаком в бок:

– А я тебе говорила, что парень далеко пойдет?

Ничего такого она ему сроду не говорила, но Миша счел нужным промолчать. В отличие от него, Пятницкая была просто в восторге:

– Ну, рассказывай, рассказывай! – тормошила она пацана.

– Да чего рассказывать-то, – изобразил Виталик некое смущение, но тут же засиял от удовольствия, – я вам сейчас все покажу.

Миша затосковал: вода, которой он уже мысленно наполнил ванну, остывала…

– А вот здесь, – с гордостью демонстрировал свои владения главный по вокзалу, –сидят проститутки…

«Господи, – маялся Миша, таскаясь за экскурсоводом, – в Москве достаточно вокзалов, почему этот мальчик выбрал Киевский?»

– А здесь – наперсточники…

Потом они посмотрели на карманников, потом – на тех, кто протыкает шины, потом…

– А как же Голливуд? – вдруг вспомнила Пятницкая. – Мечта похоронена на привокзальной площади?

– Да вы что, тетя Лена, у меня уже почти все готово! Во-первых, я уже получил российское гражданство…

– Та-ак. А что с твоим белорусским паспортом делать? Он у нас так и валяется в сейфе в редакции.

– Храните его у себя, – и Виталик с нежностью заглянул в глаза тете Лене, – я помню, что это мой отступной…

Далее Виталик поведал, что все заработанные деньги (за вычетом ста пятидесяти долларов, которые он ежемесячно отправлял маме в Белоруссию, и еще какой-то суммы на собственное пропитание) он откладывает. И прячет их не где-нибудь, а под Большим Каменным мостом; выдвигаешь ничем особо не приметный камень – и вот он, самый надежный в этом городе сейф, которому можно доверить честно заработанные накопления на поездку в Голливуд.

– А вечером, когда работы мало, я учу язык, – и Виталик достал из заднего кармана брюк самоучитель английского.

Пожалуй, именно этот экспонат выставки произвел на Лену самое сильное впечатление, потому что, сколько лично она ни бралась за изучение английского, дальше перевода текста на ее майке «Тяжело быть принцессой размера XXXL» дела не продвигались. «Какой же все-таки целеустремленный мальчик», – с уважением подумала Лена.

– Ну, мы пошли, – поймал обстановку Миша и подхватил Пятницкую под руку.

– Да! Чуть не забыл! – заорал Виталик им вслед.

Продолжая крепко держать Пятницкую под руку, Миша попытался перейти на рысь, но Виталик продолжал орать на весь вокзал:

– Как там дела у дяди Андрея? С тетей Мариной?! У него все нормально?!

Миша с Леной остановились как вкопанные и, переглянувшись, развернули обратно к Виталику.

– А откуда ты знаешь про дядю Андрея и тетю Марину? – ласково спросила Пятницкая.

– Что же я, газет не читаю, что ли? – изумился Виталик вопросу. – После ТЭФИ все только про них и пишут…

– Да, действительно, – промолвил Миша. – Ну, мы пошли.

– А тетю Марину я и до этого знал, – упорно продолжал кричать им в спины Виталик. – Я же начинал свою карьеру в ресторане «Сыр» – читал стихи женщинам при входе! И видел там тетю Марину! И иногда тетя Марина ходила днем в этот ресторан! С другими мужчинами!!!

«Тебе бы не на Киевском, а в ФСБ работать, – недобро думал Миша, уволакивая Пятницкую подальше от чудо-ребенка. – Карьера Шарапова или Жеглова сложилась бы у тебя успешнее, чем покорение холмов Беверли-Хиллз…»


Jaguar XJ, который Марина купила неделю назад, бесшумно двигался по Рублевке. Она отпустила своего водителя, чтобы показать мне, с каким шиком и ветерком сама может доехать до своего загородного дома.

Вот уже двадцать минут мы петляем по шоссе и, похоже, потерялись. Кроме звезд – никаких ориентиров. Марина выходит из машины и резко хлопает дверью.

Ночь очень тихая и ясная. Луна осторожно поднимается над лесом, кажется, она боится оцарапаться об острые макушки елей. Марина делает два шага вперед и молча смотрит на бледно-желтый диск. Я подхожу к ней и обнимаю сзади за плечи:

– Знаешь, сколько там звезд? 150 миллиардов, представляешь? А человек, даже если напряжется, способен увидеть только 6000…

– Персональная лекция по астрономии? Романтично… – Она резко повернулась ко мне лицом и запустила пальцы в мои волосы. – Какая у тебя стала буйная шевелюра! Как выбираться будем, а? Тарзан?

Ее прохладные губы были чуть липкими и пахли персиком.

– Вчера начался звездопад, – мой шепот в абсолютной тишине звучит странно. – Значит, сегодня надо обязательно увидеть падающую звезду и загадать желание.

– Обязательно сейчас? – и она подавила легкий зевок. – Я так устала, малыш…

– Смотри, – кричу я, и Марина вздрагивает, – вон звезда летит!

Я совсем не ожидал, что в сценарии моего так долго задумываемого разговора будут такие реальные декорации.

– Где? – она поднимает голову. – Я не вижу!

И вдруг целая горсть огней сорвалась и помчалась к земле.

– А вот еще одна! И еще! – восторгу Марины не было предела.

Несколько секунд мы зачарованно смотрели в небо.

– Звезды растаяли, – она зябко поежилась, – а я ничего не загадала…

Ее голос вернул меня на землю. Я снял пиджак и накинул ей на плечи.

– Знаешь, – кутаясь в пиджак, она продолжает смотреть на небо, – если я когда-нибудь исчезну, ты этому не верь. Я всегда буду рядом. Что бы ты ни узнал!

Ее рука выныривает из моего пиджака и касается моей:

– Пойдем в салон, холодно, а у тебя завтра эфир – еще простудишься… Что за тема на этот раз?

– Не поверишь, – оживляюсь я, – Звезды минувшего». Пятницкая с Бойко разыскали Михаила Муромова – помнишь «Яблоки на снегу»? И он будет завтра вместе с Джуной…

На телевизионном небосклоне звезды загораются и гаснут гораздо быстрее, чем об этом рассказывают астрономы, Где сегодня Элеонора Беляева, ведущая «Музыкального киоска»? Чем занимается теперь Ирина Мишина, ведущая программы «Время»? Все, что от них осталось, – короткий абзац в справочнике «Кто есть кто на ТВ», Эти телезвезды разжалованы зрителями в рядовые, как разжалован учеными Плутон, без пяти минут лишенный звания планеты…

Мы идем к машине. Сейчас я сяду за руль и скажу ей то, что давно хочу сказать.

– Ой! Что это? Я на что-то села… – Марина рывком вытаскивает из-под себя полу моего пиджака и извлекает на свет маленькую бархатную коробочку, – Что это ты суешь в карманы?!

– Это тебе, – мое сердце колотится так, что трудно дышать.

Марина открывает помятую коробочку и извлекает из нее цепочку с подвеской в виде золотой спички с бриллиантом.

– О! Паскуале Бруни, – она надела подарок на шею, и слабый бриллиантовый лучик разрезал тьму. – Спасибо, ты – пуся! – она притянула к себе мою голову и поцеловала.

Пытаясь унять волнение от того, что все задуманные мною слова теперь, после этого чмока и «пуси», сказать уже невозможно, я включаю приемник.

– Хочешь потанцевать? – Мне кажется, что гулкие удары моего сердца заглушают песню Пресли.

– Здесь? – брови Марины недоуменно выгнулись.

– Да.

Что-то в моем тоне заставило Марину промолчать. Мы снова вышли из машины.

Love me tender, love me sweet, all my dreams fulfilled,

For my darling, I love you and I always will…

Под обволакивающий голос Элвиса при полном отсутствии фоторепортеров светской хроники и папарацци в ночной пустоте шоссе танцевали мужчина и женщина.


Москва очень похожа на шведский стол. Сначала просто поражаешься красоте сервировки и многообразию выбора, а потом, приглядевшись, понимаешь: в лучшем случае – ничего нового, в худшем – чуть заветрено. Когда-то к такому выводу пришли Лариса и ее подруга-соседка Татьяна. Они любили по очереди заходить друг к другу в гости, чтобы за чашкой чая обсудить то, как они устали: Лариса – от работы, а Татьяна – от светской жизни. Достойных мужчин, указанных в столичном меню, они обсудили еще на заре своей дружбы и даже договорились, что не будут ревновать, если кому-то удастся первой познакомиться с Ленчиками из Mercury. Счастливое знакомство могло подарить девушкам не только приглашения на вечеринки этой компании, но и пропуск на закрытую распродажу в ЦУМ на пятый этаж. Правда, Татьяна особо на любви Ленчиков не настаивала, потому что в круг ее интересов также входили Рустам Тарико и Саша Рибок.

И вот судьба в лице балерины Лолы Кочетковой (телефон которой в записной книжке Бойко располагался на странице с буквой «Т» – дочь знаменитого Тайванчика) подарила Ларисе шанс – место в партере на балет «Золушка». По неподтвержденным данным, где-то рядом должны были сидеть ОНИ.

– И он такой веселый, Наташ! Просто солнечный зайчик! – уже 15 минут Лариса делилась с коллегой подробностями начавшегося романа. Нет, не с Ленчиками, а с тридцатипятилетним французом, обожавшим русскую икру, русский балет, русских женщин и Стивена Фрая.

– Но он почему-то не звонит, я уже извелась вся!

– А вдруг он жулик какой-нибудь? – Наташа с трудом воспринимала рассказ Ларисы про обед в новомодном ресторане, поездку на красной Subaru и подарок из ста алых роз. – Или гомик…

– Да что ты! – счастливо улыбается Лариса. – Он Стивена Фрая любит, какой же он жулик!

Фрая Наташа не читала. В бесконечных домашних и не домашних заботах она, честно говоря, забыла, когда брала в руки что-то тяжелее журнала «7 дней», но Миша так долго носился с этим самым Фраем, как курица с яйцом, что фамилию известного английского писателя Наташа запомнила.

– А еще, – сияет глазами Лариса, – он сказал, что закажет мне сумку Birkin от Hermes. Знаешь? Которую после заказа надо ждать еще три года…

– А-а-а! – страшно развеселилась Наташа. – Чему же ты удивляешься? Забыла, что обещанного три года ждут? Вот и жди теперь своего «фрайдиста»… Хотя, я тебе скажу, – и Бойко, закурив, выпустила колечко дыма, – наши поставщики паленых сумок быстрее сделают.

Лариса немного сникла.

– Ну, ты сама ему позвони, – предложила недолго думая Наташа.

Откуда ей было знать, что вот уже третьи сутки Лариса исполняет ритуальные танцы вокруг телефона, решая для себя главный вопрос – звонить самой или подождать еще? Ну вот позвонит она, и что? Что она ему скажет: «Salut, c'est encore moi»? Или – почему ты не звонишь? А почему он не звонит? Может, она ему не понравилась? Нет, не может быть – все было так хорошо… Ну почему? Почему он пропал?!


– Добрый день! Добрый день! Добрый день! В эфире ваше любимое ток-шоу на Первом канале «Большая стирка». Говорят, что надежда умирает последней, Надежда на лучшее будущее не покидает человека никогда. Итак, тема нашей программы – «Завтра будет лучше, чем вчера!».

После того как, сидя на наших диванах, своими историями уже поделились народный артист Украины певец Николай Гнатюк, обладательница титула «Мисс Мира – 92» Юлия Курочкина и самая ориентальная певица России Азиза, в студии появляется донская казачка Мария Александровна Бударина.

С детских лет эта уроженка станицы Тацинская мечтала побывать в Париже. Почему не в Лондоне, Риме или Брюсселе, она объяснить не могла. В своих снах она гуляла по Елисейским Полям, ела жареные каштаны и танцевала на пароходике, курсирующем по Сене. А в жизни вышла замуж, развелась, родила трех дочерей, потом с трудом их поднимала и сейчас на пенсии вела большое домашнее хозяйство и занималась воспитанием многочисленных внуков и внучек.

В один из дней к ней приехала погостить старшая дочь. Ее муж, менеджер одной из крупных ростовских фирм, хотел было выбросить французскую газету, в которую упаковал подарки для тещи. Но Мария Александровна газету расправила и упросила зятя, знающего язык Мопассана и Золя, перевести, о чем же там пишут.

– Да конкурс какой-то, мамань, рецепты съестные народ присылает.

– А может, мой борщ на что сгодится? – робко намекнула теща.

Зять хоть и высмеял идею послать в газету рецепт тещиного борща и еще пару ее фирменных блюд, но письмо Марии Александровны перевел и, вернувшись в город, отправил в эту газету.

Когда через полтора месяца из французской редакции пришел ответ, вся Ростовская область гудела. Главный приз взяла их станичница и теперь едет за ним в Париж.

Но счастливых рассказов о путешествии и фотографий на фоне Эйфелевой башни не последовало.

Внезапно скончался бывший муж Марии Александровны, с которым она рассталась 22(!) года назад. И так как участвовать в похоронах никто из ближайших родственников не вызвался, бывшая жена взяла все горестные и денежные хлопоты на себя. Какие уж тут прогулки по Avenue des Champs Elysees!

– Мария Александровна! – говорю я. – Редакторы мне сказали, что вы по телефону спели для них замечательную песню. Может, и нас порадуете?

И вот эта русская до последней капельки женщина в полной тишине, хранимой всеми 325 зрителями в студии, запела народную еврейскую песню «Лехаим» – «Будем жить».

Аплодисменты!

– Мария Александровна, мы тоже на программе убеждены, что все-таки наше завтра будет лучше, чем вчера. И мечты обязательно должны сбываться! Поэтому мы решили сделать для вас небольшой подарок – недельный тур в столицу Франции город Париж!

Аплодисменты!

Под шквал аплодисментов донская казачка, уроженка станицы Тацинская Мария Александровна Бударина прямо в студии встала на колени и заплакала. Слезы лились из ее глаз, но она улыбалась, и было в ее улыбке что-то не менее загадочное, чем в улыбке Моны Лизы, знакомство с которой ей предстояло через неделю в Лувре.

Настоящая жизнь и настоящие страсти…


Сегодня Лариса везла пятилетнего Данилку в гости к бабушке. Она давно обещала, что они приедут, но все время оттягивала момент встречи. Видеть поджатые губы почему-то всегда обиженной матери было выше ее сил.

В прошлом учительница младших классов, а сегодня – билетер в Дмитровском кинотеатре, ее мама Калерия Михайловна при любой возможности старалась подчеркнуть, что интеллигентные люди телевизор не смотрят. Что, впрочем, не мешало ей быть в курсе всего происходящего на всех телешоу всех главных телевизионных каналов.

– Мам, представляешь, меня дядька в метро сумкой задел, никак не отстирывается, – со слабой надеждой, что мать ее пожалеет, с порога начала Лариса.

– А вот твоя подруга Анастасия вообще не ездит на метро. Ее Павел на «Мерседесе» забирает! – губы Калерии Михайловны заняли привычное положение, и она со стуком поставила чашку в раковину. Забыть то, что дочь, уйдя от мужа, сказала ей об этом лишь недавно, Калерии Михайловне было не просто.

– Ой, ма, не начинай… Метро в Дмитрове нет. И Настя, как я, каждый день на работу не ходит.

– Данилочка, иди, поиграй в комнату. Бабушка сейчас тебе печенья напечет, – глаза Калерии Михайловны осветились так ожидаемой Ларисой любовью.

Данила возил по полу новую игрушечную машинку:

– Бабуль, я с вами хочу!

– Хорошую машинку тебе бабушка купила? – и голос Калерии Михайловны тут же переключается с ласки на «допрос с пристрастием». – А что там с Ищеевой произошло? Она, говорят, кого-то задавила?

– Мам… – Лариса даже растерялась, – ты что, газету «Жизнь» читаешь?

– Об этом, кстати, и «Комсомольская правда» писала. Но тебе же читать некогда, – выразительно вздохнула Калерия Михайловна.

Помолчали.

– Светочка Сорокина, – первой не выдерживает мама, – девочку удочерила. Такая хорошая малышка, – ее просто распирает от светских новостей.

– Да, мам, она молодец, – Лариса подошла к матери и попыталась ее обнять. – Я так устала, сегодня сумасшедший дом на работе…

– Господи! – тут же вскочила Калерия Михайловна. – Да что же это делается? Я совсем забыла! – И, убежав на кухню, вернулась в комнату через секунду с очками и каким-то тоненьким журналом. – Ваш ведущий нашел какую-то взрослую женщину! Она его на сколько старше?

Лариса устало посмотрела на возбужденную мать:

– Такими подробностями я у Андрея не интересуюсь. Да и какая разница?

– Что значит какая разница? – Мать надела очки и, придерживая их одной рукой, стала другой открывать журнал. – Да она с ним во всех журналах. Такая неприятная крашеная блондинка!

– А мне Мария Сана, – загнавший свое авто под холодильник, напомнил о себе Данила, – в садике сказала, что у тебя на работе обезьянки есть.

– Есть, дорогой, есть, у них там в этом вертепе все есть… – продолжая листать журнал, начала было Калерия Михайловна, но Лариса ее перебила:

– Да, сыночек, – Лариса уже очень устала от общения с матерью, – к нам на прошлую программу обезьянки приходили. – А что они кушали? – сидя на полу, Данилка с восторгом смотрел на мать.

– Мы их бананами кормили, яблочками.

– Мам, – сын встал и, подойдя, к матери, уткнулся ей в колени лицом, – а я тоже хочу их покормить!

Развитие сюжета по сценарию мирного семейного вечера Калерию Михайловну не устраивало.

– Вот тебе, Данечка, – она сняла очки и строго посмотрела на внука, – в их телестудии делать нечего. Тут вообще на «Окнах» мужчина в зал пистолет принес!

– С патронами, баб?! – в восхищении замер Данила.

– Мам?! – Лариса почти с ужасом посмотрела на мать. – Ты смотришь «Окна»?

– Я не смотрю такую гадость! Но я всегда стараюсь быть в курсе. А обезьянок, Даник, мы и в зоопарке увидим.

И, повернувшись к дочери, тоном оскорбленной королевы-матери добавила:

– Незачем ребенка к вашему шоу-бизнесу приучать. Пусть лучше «Кота Леопольда» посмотрит. А ты, Ларисочка, если забыла, закончила аспирантуру истфака и начала писать кандидатскую!

Раздавшийся звонок телефона помешал Калерии Михайловне развивать еще одну свою излюбленную тему – профессионального соответствия дочери.

– Алло? Ларису? Можно! – Она протянула дочери трубку и, глядя как она отрицательно качает головой (позвонить Ларисе по телефону ее матери мог только бывший муж), прошептала: – Это мужчина… но не Эдик…


– Верочка!

– Андрюша!

Я не видел свою бывшую сотрудницу – старшего редактора программы «Доброе утро» – почти четыре месяца и каждый раз, оказавшись в «Кофемаксе», думал: «Что-то давно я Верочку не видел – надо бы позвонить…» Но в этой ежедневной борьбе за телевизионные показатели даже созвониться было некогда.

И вот Верочка сидит на своем любимом месте в «Кофемаксе» и выглядит при этом просто замечательно: легкий загар, сияющие голубые глаза, легкий мэйкап – лицо светится, как у хорошо отдохнувшего человека.

– Вера, дорогая, что случилось? – я подсаживаюсь за ее столик. – Тебе удалось вырваться в отпуск? Ты выглядишь просто великолепно!

– Все просто, Андрюша, – и многозначительно улыбающаяся Верочка чуть приподнимает чашку с кофе, будто тост произносит, – я снова на рынке, снова в поиске.

Новостью я ошарашен настолько, что даже не решаюсь спросить, чем, а вернее, почему закончился ее счастливый брак с Игорем. И куда, собственно, этот ее Игорь подевался? У них так все хорошо было, ребенок… В общем, красивую фразу о том, что Верочка снова на рынке, я на всякий случай оставил без внимания.

– Над чем это вы так потешаетесь? – когда я вошел, Верочка что-то явно очень веселое рассказывала своей соседке.

– Ой, это я Лене тут рассказывала, познакомься, кстати, наш новый редактор. Ты расскажи, расскажи ему, как тебя на работу взяли!

– Вы представляете, Андрей? – щебечет милейшая Лена. – Пришли люди на работу устраиваться, сидят – ждут собеседования, и тут к ним выходит дядя и говорит: «Вы тут все такие хорошие, что даже не знаю… Вот кто скажет нам отчество Германа Грефа, тот это место и получит! Представляете?

Представляю. Нормальный вопрос. Надо своим задать.

– А я, – продолжает Верочка, – рассказывала Лене свой сон. Ну так вот…

День Идеального телевидения /Сон Верочки

И снится Верочке сон, будто приходит она на работу, а у входа в телецентр проверяет пропуска Влад Листьев. Она очень удивляется и спрашивает: «Что вы здесь делаете?» А он и отвечает: «У нас сегодня очень необычный день – День Идеального телевидения. В этот день я сам всех встречаю, и поэтому не нужно никаких пропусков. Сегодня войти в телецентр могут только хорошие люди. Ты, Верочка, хорошая, заходи!»

Входит Верочка в «Кофемакс», но это оказывается не «Кофемакс», а его предшественник – знаменитый кафетерий на первом этаже телецентра. Заходит она и видит Валентину Леонтьеву с еще отличным зрением, которая пьет кофе рядом со своим сыном, еще не бросившим ее в провинциальной глуши. Дикторы Центрального телевидения обслуживаются в кафетерии без очереди, На некоторых столиках лежат беленькие коробочки – рассыпчатые безе, упакованные, чтобы взять с собой. Добрые тетушки-продавщицы знают всех по имени и с радостью торгуют любимыми Верочкиными курами-гриль за 3 рубля и делают турецкий кофе.

Но кто это так приветливо машет ей рукой? Это за свой столик ее приглашает Юра Николаев. Польщенная Верочка вежливо спрашивает мэтра: «А что вы сейчас делаете? Еще танцуете?» На что Юра отвечает: «Нет. Мы сейчас делаем специальную новогоднюю программу, благодаря которой телевидение может сэкономить миллионы! Раньше эти миллионы распылялись по каналам, чтобы каждый канал сделал свое новогоднее шоу. И они делали! Клонировали одних и тех же артистов, и все. Вы же, Верочка, умный человек, вы же понимаете, что нам грозит? При таком подходе третьего января телевидение кончится, ведь все деньги угроханы в эти три с половиной часа! Вот мы и делаем одно новогоднее шоу на все каналы». Верочка потрясена. «А вы?» – спрашивает она. «А я буду ведущим».

И тут захотелось Верочке в туалет. Идет она по телецентру и видит: кругом – красота. Ничего общего с тем телецентром, который так разительно был похож на муниципальную городскую больницу, медленно разрушающуюся в бесполезном ожидании госдотаций. Все этажи отремонтированы. Подвесные потолки со встроенными светильниками. Дубовые стеновые панели. Мраморная плитка на полу. Пальмы в кадках. Туалеты блестят. И ей даже во сне не стыдно за эти туалеты!

( – Ты помнишь, – прерывает Вера свой рассказ, – как к нам пришла жена, тогда любовница, Депардье?

Мне ли не помнить, как бедолаге-Верочке пришлось вести в наш туалет лицо Chanel Кароль Буке?

– Я думала, со стыда умру! А здесь захожу в туалет и вижу – все современное такое…)

Все современное такое, везде цветы, а перед огромным, от пола до потолка, зеркалом Сергей Зверев причесывает Елену Миронову, бывшую ведущую «Доброго утра».

«Лена, – спрашивает Верочка, – вы что, теперь вместе поете с Сергеем Зверевым?»

«Ну что ты, – отвечает Лена, – Сережа просто так ярко выступил в «Большой стирке», что его пригласили вести программу «Время», а он заодно решил причесать меня, по старой доброй памяти.

– И тут я проснулась.


Я потрясен… Неужели развод или что там еще у нее с мужем произошло мог включить столь бурные сновидения? Однозначно Верочка могла бы стать героиней нашей программы «Жизнь есть сон» и составить компанию Светлане Петровне, которая утверждала, что в прошлой жизни была Екатериной II и ей постоянно снятся сны про славную эпоху ее царствования. Вот это был эфир!

– Однажды, – «царица» переходит на заговорщицкий шепот, – я проснулась, а в руке у меня – пуговица графа Орлова…

С которым, разумеется, она всю ночь напролет занималась любовью. И она настолько явно это видит, настолько сильно ощущает себя царицей, что боится засыпать.

Зрители потрясены, и только один мальчик тянет руку вверх. В предвкушении яркой реплики я даю ему слово и:

– Мне очень надо в туалет, – украшает мальчик своей непосредственностью прямой эфир.

После рекламной паузы вместо откровений царствующей во сне императрицы в студии уже ругались муж с женой, которая увидела «вещий» сон, что супруг изменяет ей со своей секретаршей. Чтобы несколько разрядить обстановку – страсти кипели нешуточные, я вспомнил об этом мальчике:

– А где же наш юный уринист? Он уже вернулся?

Вот что значит захотеть в туалет в нужное время и в нужном месте – мальчик заработал бурные аплодисменты…

После этого эфира секретарше Юлечке раз пять звонила разгневанная соседка царицы и говорила, что Светлану Петровну буквально на днях выпустили из психиатрической клиники Кащенко.

– Что? Что эта сумасшедшая, от которой весь дом стонет, делает у вас в передаче? – возмущалась соседка ночной императрицы.

– Раз ее выпустили, – в который раз равнодушно поясняла Юля, – значит, она не больна.

И каждый в этом мире имеет право на свои 15 минут славы.


За 20 минут до прямого эфира я получил sms-сообщение, смысл которого понял не сразу. «Хаятт. № 922. 22.00». Да-а… Наверное, так сутенеры из агентств распределяют жриц любви, подумалось мне в ту секунду. Чуть позже, в студии, на теме «Самые необычные объявления» две представительницы первой древнейшей рассказывают, что, когда они разместили лаконичную рекламу «Дочь + мама = для гурмана!», их фирма стала получать гораздо больше заказов.

– Разве это пиар эскорт-услуг?! – кричит со второго ряда выкрашенная огненной хной дама. – Это лучший слоган для совметстных концертов Аллы Пугачевой и Кристины Орбакайте!!!

Поднимаясь в стеклянном лифте пятизвездочной гостиницы на назначенную встречу, я пытаюсь придумать свой вариант объявления в раздел «Знакомства». После каторжного рабочего дня ничего… кроме «Прямой эфир у вас дома», мозг выдавать не хочет.

Открыв номер электронной карточкой, полученной на входе, я погружаюсь в полумрак… Огромное окно со сказочным видом на засыпающую Москву подсвечено сотней свечей. На кровати в шелковом белье с бриллиантовым крестом возлежит падший ангел Марина. Секунда на раздумье, и я нахожу свое место в кадре – сажусь на ковер рядом с кроватью.

– Что случилось? – говорю еле слышно, чтобы не нарушить камерность обстановки. – Тебя выгнали из твоего элитного поселка за плохое поведение? И ты, как Коко Шанель, проведешь жизнь в гостинице?

– Фу, Пуся! – и она слегка треплет меня за ухо. – Как ты нехорошо обо мне думаешь!

Посмотри скорее… – молниеносно, словно кошка, она соскакивает с кровати и протягивает мне свежий номер журнала Vogue.

Подробная фотосессия с приглашением западных стилистов и фотографа – реальное отражение того, что теперь она настоящая светская львица, покорившая главный глянцевый Эверест издательского мира России – журнал Алены Долецкой! Ни связи, ни деньги и даже индекс популярности не влияли на утонченный вкус этой гранд-редактрисы моды. Единственное, что я мог предположить, – Марина добилась такой благосклонности, спасая из-под колес Рея – любимую собаку Долецкой.

– Ну что ты молчишь? – Она стоит с бокалом в руке и смотрит на меня, разглядывающего журнал. – Нечего сказать?! – еще один глоток розового шампанского Piper.

– Нет, все просто великолепно! – Я кладу журнал в сторону и начинаю любоваться живой героиней. – Это безусловно круче, чем Юля Тимошенко на обложке польского Playboy!

Шутка королеве не нравится:

– Только не она! – Марина поднимает с пола журнал и садится рядом со мной на пол. —У нее же фальшивая коса! И почему ты смотришь телевизор?!

На экране с отключенным звуком показывают планы зимнего Крещатика, откуда CNN уже пару дней ведет прямую трансляцию «оранжевой революции». Настоящее реалити-шоу с рейтингами, сравнимыми разве что с нашим первым сезоном! Шеф московского корпункта CNN Джил Дороти (интересно, какие у нее суточные за такую горячую точку?) оживленно беседует с Юлией Тимошенко. А ведь мы в архиве «Большой стирки» могли бы иметь интервью с этой украинской Жанной д'Арк, если бы умерили свои аппетиты и двумя годами ранее согласились на телемост с участием Юлии в программе «Женщины в тюрьме». Но тогда в эйфории успеха Генриетта требовала всех гостей только «живьем», а Тимошенко ехать в Москву боялась. Эксклюзив с ней мы заменили на первое после отсидки интервью Кати Огонек, а в качестве бонуса к тюремной действительности пригласили Филиппа Киркорова с мюзиклом «Чикаго».

– Хочешь, я расскажу тебе один секрет? – Марина смотрит на Тимошенко через бокал с шампанским, прикрыв один глаз. Как снайпер, – Я училась с ней в одном классе в Днепропетровске в школе № 75. Даже вроде как дружили… Уроки, конечно, вместе не делали, а вот в кино, на дискотеки… Ну и тряпками, конечно, менялись, – Марина, не отрывая глаз от своей школьной подруги, делает глоток шампанского и слегка улыбается. – Она, кстати, всегда была консерватором. Ты же знаешь, что она сейчас одевается только от Louis Vuitton? He знаю, любовь к одной марке – это либо человек скучный, либо он не доверяет своему вкусу…

– Представляю вас двоих, зажигающих на дискотеке, – мечтаю я.

– Да… На дискотеке – это был выпускной вечер – она и увела у меня парня. Наговорила ему про меня чего-то, а он, дурачок, и поверил… – Она делает еще один глоток шампанского. – С тех пор мы не разговариваем. И вообще, – Марина щелкает пультом, и ее конкурентка тает, – хватит на нее смотреть! Неужели телевизор не надоел тебе на работе?

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать реальную героиню вечера, и чувствую, как что-то обжигающе холодное скатывается по моей спине. Лед!

– Ах вот ты как?! Хулиганка!

Все еще не знаю, готов ли я сложить для моей Снежной королевы слово «Вечность» из кубиков льда, поэтому просто зачерпываю эти кубики из ведерка с шампанским и…


– Так, девочки, мой экземпляр?! О чем мы сегодня? – Наш директор, как всегда, открыл сценарий через минуту после начала шоу. – Все герои готовы? А эти люди что здесь делают?! Зачем они? Что? По сценарию?! Нет, это сумасшедший дом!!! Где Лена?

Сан Саныч постоянно кого-то искал за кулисами студии и, как правило, не находил, А еще он все безнадежно путал. Тем не менее он, выпускник Московского авиационного института, был уверен, что испытатели ракетно-космической техники, а именно эта профессия была указана у него в дипломе, в результате и спасут наше телевидение…

– Сан Саныч! Там милиция ансамбль не пропускает!

– Лариса, все потом! А вы кто? Руководитель студии? Где ваш, ну, этот, мальчик с лентами?

– У нас не мальчик, у нас девочки с мячами!

– И что? Сумасшедший дом!

Что касается мальчиков, то у самого Сан Саныча такой мальчик был, но видел он его только два часа в неделю. Наш директор был первоклассным отцом и, конечно, мечтал, чтобы сын оставался с ним подольше. Но мама ребенка не понимала и не принимала Сан Саныча, тот, в свою очередь, не понимал и не принимал ее, а пятилетний мальчик перед сном обычно успокаивал своего плюшевого мишку:

– Вернется к тебе твой папа, и будут они с мамой жить дружно-предружно.


Темное шелковое платье от Ann Demeulemeester лежало на дубовом полу в спальне и в лучах утреннего солнца было похоже на лужу. Миша никогда не мог отличить платье из коллекции прошлого сезона от новых поступлений, тем более назвать марку и артикул женской одежды (если только лейбл не кричит крупным Лого). Просто накануне вечером в «Турандрот» она успела ему рассказать, что носит только бельгийских дизайнеров, потому что их вещи вне времени. И потом в ночном клубе она и правда была хороша в этом наряде цвета антрацит…

А может, все дело в том, что в первый раз он сразу обратил внимание на ее роскошные белые волосы, на ее улыбку и облегающее, почти аскетичное платье? И она чем-то неуловимым напоминала ему его первую школьную любовь – Олю Петрову, которая училась в 1 «Б» классе, была отличницей и всегда ходила в черном платье и белом фартуке?

По контрасту Мише снова вспомнился вчерашний танец на дискотеке. Понятно, что девушки, отдыхающие в ночных клубах вечером в пятницу и субботу, меньше всего хотят показаться пуританками, ведь у них есть всего 5-6 часов, чтобы найти своего прЫнца из золотой сотни Forbes. Поэтому их скрытое оружие должно действовать сразу и наверняка: кружевные чулки, бескомпромиссные мини, боевой раскрас, высокие каблуки (ну а если они подготовились заранее, немного силикона в губы и в бюст). Но чаще всего это сражает наповал и раздражает только конкуренток по танцполу. И только они понимают, какие инвестиции были вложены во всю эту красоту и какие магазины выполнили месячный план за их счет…

Один Мишин знакомый, работающий в оч-чень-оч-чень модном бутике, рассказывал историю о том, как некоторые московские девушки, покупая вещи из новой коллекции, давали ему взятки только за то, чтобы он не продавал аналогичные вещи Свете Бондарчук и Ксении Собчак. По логике богатых, но малоизвестных модниц, такие звездные девушки должны были умереть от зависти, увидев знаковые вещи на сопернице!

Впрочем, Миша прекрасно знал, что спящая сегодня в его кровати богиня утренней зари, героиня его вчерашнего собеседования, не из тех, кто не пропустит ни одного модного показа. Когда она сидела в редакции на диване Клиппан, названном в честь деревни, в которой родился создатель ИКЕА (по слухам, этот миллионер просто помешался на экономии – он экономит на спичках, еде, бензине, даже летает эконом-классом), и внимательно смотрела на него. Он спросил, почему стекла ее машины не затемнены. Наверняка ей надоели назойливые взгляды мужчин (рабочее название темы готовящегося эфира звучало как «Женщина за рулем»). На что она, усмехнувшись, ответила, что хотя к ней и пристают больше, чем приставали когда-то к Елене Кондулайнен, возглавившей партию любви и разъезжавшей по Москве с голой грудью, тем не менее тонировать стекла она не собирается. Зачем же, и тут она снова усмехнулась, прятать такую красоту? Реплика шеф-редактора потрясла. Миша никак не ожидал, что такая красота может оказаться утром в его кровати. Но он понимал, что все должно закончиться прямо сегодня, когда она проснется. Он уже видел 29 звонков без ответа на ее Vertu. Миша встал и пошел кормить своих рыбок.


Наконец выходные. Мы с Мариной летим в Милан, отель Four Seasons. Отель этот хорошо знаком модницам, регулярно опустошающим прилавки итальянских бутиков. Он расположился в двух шагах от известной улицы Монтенаполеоне, сплошь усеянной модными магазинами. И все местные продавцы с радостью доставят ваши покупки прямо в номер.

Ожидая, пока консьерж выдаст нам ключи от номера, я задаю ему вполне невинный, на мой взгляд, вопрос о часах работы музея, Марина заметно напрягается:

– Пуся, никуда не денется твоя «Тайная вечеря»! А вот коллекции в Милане меняются два раза в год!

Марина сейчас явно похожа на человека, который вот-вот получит ожидаемую дозу наркотика. В эту минуту любой, кто попытался бы остановить ее от немедленной встречи с последними творениями Dolce & Gabbana, был бы расстрелян на месте.

Уже через 30 минут, когда Доменико Дольче лично подкалывал ей новую юбку (в мире их только две(!), вторая уже летела в Лондон для Виктории Бэкхем), все продавцы, а также главный стилист Стефано были готовы объявить этот день национальным праздником. После выбора Марины только комиссионные с продаж в этот вторник составляли в бутике годовой бюджет Ивановской области.

Почему-то мне показалось, что на этом день покупок должен закончиться.

– Ну подумай сам, есть женщины, которые тратят деньги в казино, и это – пагубная зависимость. Есть наркоманки, алкоголички… Тебе было бы приятней выносить меня из бара «30/7» пьяную в хлам, где я прокатала свой платиновый American Express? – философствовала Марина, примеряя сто шестьдесят первые туфли.

Я утешаю себя тем, что моей подруге далеко до британского миллионера Скотта Александра, который ежемесячно тратит на оздоровительные и омолаживающие процедуры 100 тысяч фунтов, а недавно приобрел в Болгарии целый город, присвоив ему собственное имя. Но после трехчасового мелькания разных брендов меня пошатывает, и когда в бутике Cartier Марина кидается выбирать в подарок своему парикмахеру золотые часы, я не выдерживаю и говорю, что голоден.

Пока мы сидим в ожидании заказанных блюд, а Марина без умолку трещит о покупках, я смотрю на нее и не понимаю… Нет, конечно, я могу понять женщин в салонах красоты, которые увлекаются мускулистыми массажистами, иногда готовыми предложить не только усилия волшебных рук. Я радовался за приятельницу Нину, влюбившуюся в красавца стоматолога за его безукоризненные пальцы как раз в ту секунду, когда он объявил, что у нее «третий нижний кариес». Я даже переживал за героиню программы «Нарушители интимного пространства» Светлану Евгеньевну из Нижнего Новгорода, которая потеряла голову от гинеколога и писала ему стихи, а он, потеряв не только голову, но и ее содержимое, неровно дышал к малолетней дочери свежеиспеченной поэтессы. И я очень расстроился, когда узнал, что после пяти лет совместной жизни шведская принцесса Виктория и ее массажист Даниель расстались, причем по инициативе массажиста, успевшего к этому сроку построить лучший в Стокгольме спортклуб.

Но в данном случае я знал, что именинник, к которому стоит в очереди вся Москва, нетрадиционной ориентации. И главное, чем он занимается при встречах с моей подругой, – это пролистывание глянцевых журналов. Чем он заслужил подарок за 12 тысяч долларов?

– У меня есть тост! За тебя! За твои покупки и за твоего стилиста! – я пытаюсь иронизировать.

Марина тоже поднимает бокал;

– Нет, дорогой, за меня. Этот подарок я купила себе. Я не могу видеть руку, которая колдует над моей головой в дешевых часах.

– Как жалко, – отвечаю я, – что мне нужно завтра возвращаться на работу. Я бы с радостью еще походил с тобой по магазинам, и мы бы купили твоей домработнице какое-нибудь колье…

– Да? – Марина хитро улыбается. – А сколько стоит освободить ведущего от работы?

Правда, был в моей жизни человек, который Марину в широте души переплюнул, сняв свой золотой Rolex и подарив его абсолютно незнакомому человеку.

– Напоминаю, что наша тема – «Дерзкие, красивые и талантливые». И сейчас в нашей студии появится незаурядный человек, Встречайте! Самый необычный государственный политик Дмитрий Аяцков!

Аплодисменты!

Помимо написания книг о кормлении птиц, конюшни, тезисов о легальной проституции, народной музыки, предложения пересадить всех чиновников на велосипеды и верблюда, губернатор Саратовской области Дмитрий Аяцков отличался большим интересом к часовому делу. Мало того, Дмитрий Федорович стремился привить вкус к хорошим часам людям труда. Так, пролетая над одним сельхозкооперативом, губернатор приказал;

– Посадить машину! – и вышел общаться с работающим в поле народом.

Комбайнер из деревни Алексеевки Владимир Жестков Дмитрию Федоровичу приглянулся особо:

– Хороший ты мужик! Это тебе за доблестный труд на благо нашей Родины! – И, расчувствовавшись, губернатор протянул крестьянину свой золотой Rolex.

Злые языки, правда, утверждали, что летал Аяцков тогда вместе с Ельциным и это он решил что-то подарить комбайнеру. Часы губернатора пришлись как нельзя кстати.


Третий месяц Лариса плела сети вокруг известной всему миру модели Светланы Пес-чановой. На все уговоры приехать на эфир Светлана не отвечала ни «да», ни «нет»: то «перезвоните вечером, я сейчас не могу говорить», то «у меня сегодня съемки», а то вдруг «простыла, представьте себе…». В общем, вполне очевидный для профессионала, каковым Лариса, без сомнения, являлась, футбол. Но Ларисе не хотелось отступать, она давно была очарована красотой этой модели – такой нежной, такой трогательной, такой беззащитной – почти девочки! Неудивительно, что модные дома и рекламодатели заключали с г-жой Песчановой многомиллионные контракты.

Третий месяц Лариса расплачивалась за общение с г-жой Песчановой пусть не миллионами, но вполне ощутимыми для семейного бюджета суммами за междугородние переговоры – знаменитая модель проживала, разумеется, в Лондоне. И, судя по всему, никакого желания выступить для телезрителей исторической родины не испытывала: за трогательной беззащитностью и широко распахнутыми глазами скрывался жесткий пиар. Любовь и восхищение Ларисы постепенно угасали, а затем и вовсе испарились.

– Да кто она такая? – кипятилась Лариса. – Приехала из Сибири Москву покорять, восемь классов в багаже!..

План мести созрел не сразу. Камышеву осенило в тот момент, когда после бурных споров и бесконечных Генриеттиных «нет, я не вижу эфира!» наконец была утверждена тема «Бабушки и дедушки знаменитостей», Говорят, когда-нибудь дети будут выглядеть, как их родители… Но можно же пойти дальше и посмотреть, на кого будут похожи внуки и внучки! Лариса знала точно: в этой жизни ничего страшнее бабушки и дедушки Светланы Песчановой просто не может быть. Знала, потому что, собирая информацию о своей теперь уже бывшей кумирше, нашла в интернете фотографию ее «бабушки рядышком с дедушкой», опубликованную в местной прессе. Это были явные герои для фильма «Парк Юрского периода-5», И для шоу – самое оно. Знаменитая модель должна заплатить за часы и рубли, потраченные Ларисой на переговоры, за испорченное воскресенье, впустую проведенное в Питере, куда эта моделька приехала на один день позировать для Glamour, за поруганную любовь, в конце концов!

С тем же упорством, с каким когда-то вызванивалась Света, Камышева открыла сезон охоты на ее бабушку с дедушкой. Найти их оказалось несложно: услужливый интернет на все лады воспевал щедрость знаменитой внучки, купившей старикам однокомнатную квартиру со всеми удобствами в районном центре (ранее престарелая чета проживала в обычном деревянном доме). Заставку Ларисиного ноутбука украшал один из лучших кадров фотосессии, целиком опубликованной в сибирской газете «Березняковский рабочий»: сухонькая семидесятилетняя старушка кокетливо сидит на краешке ванны и помахивает босой ножкой. Когда Лариса увидела это впервые, то просто оцепенела от восторга – если «корни» Светы Песчановой согласятся на участие в программе, то будут убиты сразу два зайца: во-первых, будет утолена ее жажда мести, а во-вторых, рейтинг передачи просто зашкалит!

Все складывалось просто великолепно. Не в пример внучке, бабушка буквально жаждала пропиариться.

– А? Что?! «Большая стирка»?! – вопила она в трубку. – Да это же моя любимая передача!

Далее выяснилось, что бабушка не пропускает ни одного выпуска, что дед ехать не может по причине старческой немощи и полной глухоты, но вот лично она уже бежит на вокзал покупать билет до Москвы. К слову сказать, бабушка оказалась менее притязательна, чем ее внучка: она согласилась ехать в купе на верхней полке (проезд оплачивает редакция).

Накануне приезда вожделенной старухи Лариса, вспоминая, сколько времени было потрачено на эту модельку (с глупым лицом!), мстительно ликовала и, желая приблизить час расплаты, решила встречать бабулю лично. (Для непосвященных: со стороны редактора программы это был более чем широкий жест. Выезд редактора навстречу гостям сравним только с правительственной миссией, когда встречу высокопоставленных гостей в аэропорту возглавляет не Матвиенко, а лично президент.)

Раннее московское утро застало Ларису, вооруженную скромным букетиком, на вокзале. Этим утром бабушка Светланы Песчановой должна была быть доставлена в студию, как драгоценная ваза из Гусь-Хрустального, которую когда-то привезли в редакцию в качестве подарка благодарные телезрители. Лариса уже истомилась ждать, но вот наконец объявлено прибытие поезда с бабушкой. Лариса машет букетиком и бежит навстречу старушке. Старушка машет рукой и ковыляет навстречу Ларисе. На этом идиллия закончилась. Оказалось, что бабушку встречает не только редактор программы «Большая стирка» – вскользь замеченные Ларисой на перроне «люди в черном» ждут ту же самую бабушку. Она еще подумала, кого это может встречать эта парочка амбалов в костюмах цвета непроглядной ночи и солнцезащитных очках.

Предыстория безобразной сцены, разыгравшейся впоследствии на вокзале, была такова. Сразу после разговора с Ларисой бабушка на радостях позвонила внучке в Лондон. Но та не разделила ее восторгов по поводу предстоящего участия в любимой передаче.

– Сумасшедшая! – почем зря ругалась красавица внучка. – Куда ты едешь? Там из тебя бифштекс сделают!

Поскольку бабка продолжала ликовать по поводу предстоящего теледебюта, Светлана незамедлительно позвонила в Москву своему богатому покровителю и, не вдаваясь особо в подробности, попросила организовать «встречу» горячо любимой немного спятившей grandmother.

Лариса, на глазах которой бритоголовые амбалы с квадратными плечами умыкали ее мечту, бросилась в бой.

– Вы что, – кричала она, пытаясь отбить старуху, – вы с ума сошли! Это же эфир! Она уже должна сидеть в студии! Это провокация!

Бабка тоже орала что есть мочи:

– Я приехала выступать! Пустите меня!

Ловко оттесняя Ларису могучими плечами, амбалы тащили брыкающуюся бабульку к огромному джипу с тонированными стеклами. Ругаясь, Лариса бежала за ними следом, смело размахивая сумочкой.

– Отпустите меня! – кричала бабушка, когда ее запихивали в машину.

– Отпустите ее! – кричала Лариса, видя что дверь машины вот-вот захлопнется.

И та и другая понимали, что еще чуть-чуть – и их шансы на счастье будут равны нулю.

Лариса никогда не была поклонницей спортивного стиля одежды, но в эту минуту она поняла, что сейчас ближе всего ей стиль фирмы Nike. Just do it! Просто делай! И Лариса бросилась к машине.


Жизнь современных электронных средств массовой информации зависит от многих факторов. Но в целом, за исключением глобальных катастроф (таких, например, как похищение героини передачи или пожар на Останкинской телебашне), подчинена она исключительно рейтингам – таким большим бумажным простыням с цифрами, где каждый час отмечается процент включенных по всей стране телевизоров и то, какие в процентном соотношении каналы смотрят зрители. Эти усеянные цифрами простыни появляются в телецентре к 11 часам утра, и уже минутой позже Генриетта вызывает к себе Мишу и подчеркнуто вежливо спрашивает, почему это цифры опять оказались ниже ожидаемых. И только потом выражает недовольство всем остальным.

Вчера, например, Генриетте не понравился будущий сценарий с рабочим названием «Сестрички», главное место в котором, по плану Миши, занимали сестры Зайцевы.

– Нет, я не вижу, я не вижу программы, – твердила она, откидываясь на спинку кресла и прижимая пальчики к вискам. – Все очень сыро… Где настоящие Истории, где Трагедии? Все линейно.

– Ну как же где? – тряс стопочкой листов А4 Миша. – Как же, когда вот – две сестры. Сначала замуж выходит одна, а другая все не может никого встретить…

– Если бы они выходили замуж друг за друга, – Генриетта хлопнула ладошкой по столу, – вот это бы был скандал. А что здесь такого шокирующего?

– Да, но полюбившие друг друга сестры были в прошлом месяце, – перечил продюсеру Миша. – Вы что, не помните – «Жизнь в розовом цвете»?

Но все его усилия были напрасны: женские типажи а-ля сестры Зайцевы всегда вызывали в Генриетте безотчетное раздражение. Они не нравились ей почти так же сильно, как Маша Распутина и Ирина Мирошниченко. Тогда Миша как следует порылся в памяти и вытащил оттуда сестер, не попадающих в разряд блондинок с крупными чертами лица и откровенными формами:

– Тогда, может быть, сестры Кутеповы?

– Миша, но вы же понимаете, что это – не для массового зрителя, – в голосе Генриетты появились покровительственные нотки. – Кто их знает, кроме Петра Фоменко и двух десятков зрителей, которые сидят на досках в его театре!

На это возразить Мише действительно было нечего: известный на всю Россию театр, куда билетов было не достать на три месяца вперед, вряд ли мог удержать интерес многомиллионной аудитории.

– Ну, может быть, тогда ….

– Вот когда ты мне привезешь сестру Даны Борисовой, с которой они на эфире будут ругаться и выяснять отношения, вот тогда эта тема может претендовать на существование.

– Да, но, насколько я знаю, – в Мише все еще не угасал азарт поспорить с упорствующей Геттой, – у них прекрасные отношения, несмотря на то, что одна – теледива, а другая – всего лишь стюардесса в «Аэрофлоте»…

– Неважно! – Генриетта хлопнула ладошкой по столу, закрыв тем самым обсуждение. – Когда они поругаются, тогда эфир и состоится.

«Да, – подумал Миша, – у каждого бывают свои критические дни». И все-таки сделал еще одну попытку:

– Гетта, вы-же понимаете, что девчонки и так уже три месяца без выходных работают.

– А мне плевать, – с видимым удовольствием произносит наш продюсер. – Нужно харкнуть кровью – значит, нужно.

Миша с нескрываемым интересом смотрит на Генриетту. «Что называется, раскрылась», – думает он.

– Я не собираюсь краснеть перед начальством из-за низких цифр, – продолжала она тем временем, – не для этого я столько лет шла к этому месту, чтобы из-за каких-то… – и Гетта делает неопределенный жест кистью руки. – Не нравится – пусть уходят. Найдем новых.


Новый редактор – стройная брюнетка с васильковыми глазами и трогательным именем Инна Цветкова – появилась в редакции всего три дня назад. Потому что всего неделю назад вернулась из Японии, где долгое время была прикреплена к папе-дипломату. То ли из-за того, что Инна была новичком, а то ли потому, что пять лет прожила в стране, граждане которой знают толк в корпоративном этикете, но все эти три дня она приходила на работу согласно штатному расписанию, то есть первая. Редакция «Большой стирки» имела обыкновение собираться на своем рабочем месте после десяти, но до одиннадцати. За исключением, разумеется, Стасика, у которого был свой собственный, не поддающийся никакой логике график.

Но в это утро Инна не была одинока. Едва переступив порог кабинета, она услышала звуки, которые ни с чем не перепутаешь – так хлюпают носом только хорошо поплакавшие дети и женщины. Редактор по гостям Лариса Камышева хлюпала и слегка подвывала, прячась за журнал «Итоги». Тот самый понедельничный номер с телевизионными рейтингами. Инна, хотя проработала в редакции без году неделя, уже прекрасно ориентировалась в происходящем. В частности, она знала про главное – про рейтинги. И этот номер «Итогов» уже успела изучить по дороге на работу.

– Что же вы, Лариса, ой, здравствуйте, плачете? – поспешила Инна утешить коллегу. – Мы же опять в пятерке лучших!

В ответ на это Лариса завыла в голос и, отняв журнал от лица, продемонстрировала Инне потоки слез вперемешку с тушью, разбитую губу и опухший глаз. Инна сразу поняла, что если не принять меры, то эта опухоль к завтрашнему дню непременно превратится в роскошный черно-синий переливающийся бланш.

– Лариса! Что случилось, дорогая?! Кто это сделал – муж?!! (Инна еще не успела познакомиться с подробностями семейной жизни сотрудников и не могла знать, что последний год совместной жизни, то есть до ялтинских соглашений, муж Ларисы не то что руку – глаз на нее не поднимал, так как, придя домой с работы, тут же утыкался в компьютер, крепко держась за мышь.)

Лариса отчаянно замотала головой.

– Бабушки! – хлюп носом. – И дедушки! – снова хлюп. – Эфира… не бу-у-у-удет! – и завыла в голос.

Пока Лариса, сбиваясь на всхлипывания, рассказывала о горячей встрече на вокзале, Инна притащила откуда-то лед и, завернув его в беленький носовой платочек, велела Ларисе приложить влажный холодный кулек к глазу. Потом ею же был пойман курьер и послан в аптеку за бодягой, И пока он пропадал невесть где («Как это, где я был, я три аптеки обежал!»), Инна успела проявить и чисто профессиональную инициативу:

– Ларисочка, вы знаете, в Японии так популярна группа «t.AT.u»… Почему бы нам не разыскать их бабушек и дедушек?

Слезы на Ларисиных глазах высохли. Рейтинг программы должен выстоять при любом катаклизме. А группа «t.A.T.u» – это рейтинг. И поэтому, пока Инна Цветкова колдовала с бодягой, Лариса прошерстила свои записные книжки, сделала несколько звонков, и уже через 15 минут ее неподбитый глаз сиял, Вместо похищенной старушки были найдены бабушка одной татушки (рыжей) и дедушка другой (не рыжей), то есть две кандидатуры по цене одной. При этом новые герои не сидели на шее у внучек, а жили полноценной жизнью: бабушка оказалась художницей, а дедушка ремонтировал обувь.

– И мы устроим, – ликовала Лариса, – аукцион ее картин!

Инна Цветкова была счастлива. Она прожила в Стране восходящего солнца достаточно долго, и ей всегда хотелось пойти на курсы гейш, но мизерные посольские зарплаты не позволяли ее отцу эти курсы оплатить. И только в это утро она смогла реализовать свои тайные мечты и выступить в роли настоящей гейши, которая умеет не только фонтанировать идеями, делать массаж горячими камнями, рассказывать невероятные истории о жизни борцов сумо, готовить мисо-суп, встречать моряков, наворовавших рыбу в российской зоне, отстаивать два острова Большой Курильской гряды, но еще и прикладывать компресс к глазу своей коллеги и, может быть, будущей подруги…


– 5, 4, 3, 2, 1! В кадре!

– Добрый день! Добрый день! Добрый день! С вами «Большая стирка»! Последние три дня страна с замиранием сердца следит за трагедией в семье Аллы Перфильевой, всем известной как Валерия. Популярная певица, мать троих детей, не выдержала постоянного домашнего насилия со стороны мужа Александра Шульгина. Что происходит в жизни этой хрупкой красавицы? Обо всех подробностях вы узнаете в течение ближайшего часа. Тема программы – «Руки прочь от Валерии!».

…За 32 часа до этого момента вся редакция была почти на осадном положении. Зная, что история с Валерией уже заявлена нале-тучке «Принципа Домино», а Владимир Молчанов требует Аллу Перфильеву на ближайшие дни, Генриетта в кои-то веки согласилась с мнением большинства сотрудников и объявила мобилизацию.

Миша в экстренном порядке вылетел на один день на родину певицы в город Аткарск. Бойко обзванивала клубы женщин, мужья которых распускали руки, а Пятницкая знакомилась с теми представительницами слабого пола, которым нравилось терпеть боль. Версию, что певица была тайным членом общества мазохистов («А что, скажите на милость, столько лет удерживало ее с таким мужем?!» – вслух подозревала Валерию Пятницкая), исключать было нельзя.

– Я бы на месте Валерии ни за что не ушла! – слепой метод печатания, который Пятницкая освоила в юности на курсах машинописи, позволял ей почти не смотреть на клавиатуру компьютера. – Пять квартир в Москве, загородный дом… – вместо клавиатуры Лена рассматривала интернет-подробности частной жизни певицы. – Неужели потерпеть нельзя?

– Тебя, значит, по морде, а ты терпи? – возмутилась Наташа. – Что за дикость, Лена? Мы что, в каменном веке живем?

– Не в каменном веке, а в каменных джунглях, – глубокомысленно вздыхает Пятницкая, продолжая молотить по клавиатуре. – Вот последний муж Лайзы Минелли потерпел – и молодец!

– Ага! – усмехнулась Бойко. – Так терпел, бедный, что еле ноги унес.

– Зато сейчас миллионы получает! – Пятницкая сегодня далека от романтики. – А я квартиру, наверное, уже никогда не куплю.

(10 миллионов долларов – в такую сумму в качестве отступного оценил продюсер Дэвид Гэст систематические побои, которые в течение полутора лет совместной жизни наносила ему Лайза Минелли. Но Лена Пятницкая еще не знала, что Манхэттенский верховный суд сильно умерил финансовые претензии четвертого мужа знаменитой актрисы и певицы.)

– Лен! Ты что, охренела? – Бойко покрутила пальцем у виска. – Ни одна квартира того не стоит!

– Да? – вызывающе парирует Лена. – Зато у Валерии теперь будет все! Ведь голая, босая к Шульгину пришла!

– Да Валерия и сама не бедная, – вдруг сняла с себя обет молчания Юля.

Вплоть до этого высказывания она была так расстроена тем, что из-за срочной работы у нее откладывается свидание, что, придя в редакцию, целых 17(!) минут не произнесла ни звука.

– Думаете, че, она мало заработала на рекламе йогуртов с как их там. – она морщит лоб, вспоминая название, и наконец с облегчением выдает, – с бифидобактериями, вот!

Все думают. А Юля тем временем продолжает:

– Слушайте… А они правда живые?

– Кто-о? – одновременно тянут Лена и Наташа.

– Бактерии. Это ж, если подумать, есть страшно! Вдруг они внутри что сделают?

Редакторы явно застигнуты врасплох этим заявлением.

– А ее реклама шубок в журналах? – продолжает тараторить Юля.

Эту рекламу меха ни Пятницкая, ни Бойко не помнили. Но шубная история из уст Ульяны Ц. впечаталась в их сознание навсегда.

И тут в кабинет вошла Лариса:

– Да это торгаши ее фотки украли и наживались.

– Ой, Лариск! – всплескивает руками Наташа и начинает причитать: – Кто ж тебя так отделал, милая моя?

– Твой новый, да? – необычно оживляется Юля и даже приоткрывает рот.

Лариса смущается и инстинктивно дотрагивается до лилового синяка:

– Да что вы, девочки! Это охранник Песчановой. Нечаянно…

В редакции в подробности встречи родственников топ-модели вникать не стали и тут же объединили Ларису и певицу Валерию в подруги по несчастью. Больше, разумеется, жалея Ларису.


Единственным человеком в редакции, которого не волновали официальные рейтинги, был Стасик. Потому что у него на все были свои оценки:

– Ой, это интересно!

Или проще:

– Нет, ну что за г..но!

Правда, в комментариях Стасика никто особо не нуждался, потому что, во-первых, есть официальные рейтинги и вышестоящее начальство, а во-вторых, потому что стилист категории «А» появлялся в редакции, как правило, к шапочному разбору, то есть после кипящих страстями летучек, когда судьба эфира уже решена. И все, что оставалось Стасику, – наводить глянец на эту «ну невозможную безвкусицу» и выдавать комментарии:

– Госпади, да кому это нужно? Стасик искренне не понимал логику выбора многих тем для эфира:

– Кому, ну кому, скажи, нужны эти старухи?! – подчеркнуто громко выговаривал он в телефонную трубку, подходя к дверям студии. – Прям белены они, что ль, объелись? Ну все, давай, я перезвоню.

Стасик вошел в студию и остолбенел.

– Обалдеть! – восхищается он, разглядывая синяк Ларисы. – Вы что, подрались на этой вашей летучке?

Губы Ларисы предательски задрожали.

Стасик просто не выносил женских слез. Ему просто дурно становилось, когда при нем плакали!

– Ларис, ты не переживай, – утешает он Камышеву и вдруг совершенно неожиданно для себя предлагает: – Давай я тебя подстригу?

– Вот это номер! – Лена Пятницкая аж плюшкой подавилась. – Можно подумать, нужно получить фингал под глаз, чтобы в Стасике проснулось что-то человеческое, А меня когда подстрижешь? Когда мне ноги ампутируют?

Стасик кидает на нее орлиный взгляд и снова оборачивается к Ларисе:

– Я тебя сделаю сейчас просто суперкрасавицей! Ты только не переживай.

Все то время, пока Стасик священнодействовал над головой Ларисы, практически весь женский состав редакции и примкнувший к ним Миша суетились около стилиста категории «А», понимая, что возник прецедент: теперь можно будет смело обращаться к Стасику с просьбой «сделать что-нибудь с этими волосами». Стасик же делает вид, что ему фиолетово до всей этой ажитации, хотя на самом деле польщен.

– Ларис, ну ты мне скажи, – не забывает он критиковать работу редакции, – ну кому нужны эти старухи?

– Так я не старушку хотела, – оправдывалась Лариса, – я же саму Песчанову хотела!

– А зачем, зачем вам все эти модели – наглые, безмозглые… Не верти головой… Это ж не подиум, в эфире говорить надо!

– Ну а кого, Стасик, кого? У нас и так уже по десятому кругу скоро персонажи пойдут.

– А почему никогда еще не приглашали трансвеститов? Они такие прикольные, такие веселые!

Лариса замерла, почувствовав вкусную тему:

– Ну, я даже не знаю, у меня никогда не было никаких знакомых трансвеститов…

– Да нет проблем! Подожди, я сейчас Зазе позвоню. Алло! Заза? – И Стасик – в одной руке трубка, в другой – расческа – унесся куда-то в коридоры.

Лариса тем временем судорожно вспоминала, что Зазу Наполи она видела только в рекламе известной косметической фирмы, У которой Новый год продолжался 365 дней в году, и сообщавшая об этом жизнерадостная женщина (или мужчина?!) ей хорошо запомнилась. И тут представилась уникальная возможность увидеть ее (или его?). Лариса прекрасно понимала, что если персонаж интересен ей, значит, интересно будет всем. И побежала за Стасиком в коридор.

– Зазочка, – разливался тем временем Стасик, – ну так ты не хочешь к нам подъехать?

– Ты что, ты что? – страшным шепотом ругалась Лариса. – Надо же сначала у Генриетты все утвердить!

– Да-да, – отмахнувшись от нее рукой, продолжал переговоры Стасик. – Я все понял, передаю трубочку нашему редактору, – и, не обращая внимания на протестующие жесты Ларисы, сунул ей трубку в руки.

Ларисе ничего не оставалось делать, как, поздоровавшись, представиться:

– Лариса Камышева, редактор «Большой стирки».

– Очень приятно, Лариса, – ответил знакомый по рекламе голос. – Я выступаю сегодня в «Красной Шапочке», и вы можете приехать и посмотреть шоу. А после мы все обсудим.

…Лариса с печалью посмотрела на Стасика:

– Ты хоть понимаешь, что ты наделал? Как же я пойду – с фингалом?

– Лариса, я тебя умоляю – наденешь темные очки!

– Я тебе свои дам! – подключилась к диалогу подслушивающая секретные переговоры Бойко. – У меня есть то, что надо, – в пол-лица!

Речь шла о тех самых очках от Armani, которые Бойко приобрела на сэкономленные от непохода в «Галерею» деньги. Она была очень, очень ими довольна. Совершенно очевидно, они придавали ей сходство с Шерон Стоун.

– А может, все-таки пусть Заза с подружками к нам приедут? – продолжала поднывать Лариса.

– Не приедут. – Стасик даже вздохнул («До чего же люди странные. Им все придумываешь, организовываешь, а они…»). – Не приедут, потому что жар-птицы стаями не летают.

И тут Лариса вспомнила, что когда-то она уже слышала эту фразу от Сергея Зверева, и снова расстроилась, потому что лично себя она жар-птицей не чувствовала. Скорее, подбитой членами подмосковного охотничьего хозяйства перепелкой в день открытия весенней охоты.


Лариса – короткий плащ, каблуки, легкий шарф, темные очки и потрясающая укладка – смотрелась у дверей знаменитого стрип-клуба почти как рекламная акция. Она, как всегда, пришла первая. Чуть позже к ней присоединилась Инна Цветкова, которую после всего случившегося просто грех было не взять с собой, и почти одновременно с ней подошла Наташа.

– Я мужу и говорить даже не стала, куда иду! – Бойко с видом шпиона надвинула на глаза ковбойскую шляпу. Костюм а-ля техасский рейнджер – коричневая замшевая куртка с макаронной бахромой-нарезкой под рукавами, коричневые обтягивающие брюки-капри и светлые сапожки с носами и бахромой – прятался в ее гардеробе уже два года. Ждал своего часа.

– А Лена? – Инна во все глаза смотрела на Бойко и думала о том, как она в своем сером трикотажном костюме будет смотреться рядом с Наташей.

– А Ленка уже едет – она на метро поперлась. В такое место, говорит, и не пить?!

– Да-а, – захихикала Лариса, – как она тогда в «Галерее» мучилась, бедняжка. Даже, по-моему, не устояла пару раз…

– Слушай, Ларис, «Галерея», «Шапочка» – так еще чуть-чуть, и мы на страницы светской хроники попадем – как модные гламурные персонажи. Вместе с Дашей Жуковой. Та-ак… Ты смотри, кто идет!

К ним приближалась активная правозащитница и известная феминистка. Девушки молча смотрели, как она заходит в клуб, и думали, что вот на их глазах борьба за женские права достигла своего апогея, потому что каждая женщина на свой день рождения или какой-нибудь другой праздник, или даже не праздник, а просто – переживая кризис супружеской жизни, может взять, да и прийти сюда. И может быть, мужские стрип-клубы и есть одно из самых выдающихся достижений демократии этого города…

– А вот и я! – прервала их высокие коллективные размышления Пятницкая, от которой шел пар. – Бежала от метро, представляете?


У Инны Цветковой похолодели руки. Только-только серый трикотажный костюм, в который она была одета; совместился в ее голове с костюмом техасского рейнджера, так нате вам… Роскошные телеса Пятницкой (синий пиджак под мышкой) самым пикантным образом были упакованы в светло-бирюзовую футболку, на которой вдоль по широкой Лениной груди стразами от Swarovski буква к букве было выложено: «How diffikalt to be princes XXXL». «Три ошибки…» – мысленно отметила Инна, но вслух ничего не сказала.

– А Стасик где? – Лена никак не могла достать из сумки сигареты. – Подержи же, – и попыталась сунуть в руки Бойко пиджак.

– Какой Стасик, какой Стасик! – била копытом Бойко. – Он сказал, чтобы его не ждали, он нас там найдет. Тут все только тебя ждут, принцесса!

И они вошли. И на них обрушился праздник, на котором они не были чужими. Для них был забронирован лучший столик около сцены, а руководство клуба встречало их чуть ли не караваем. Такое гостеприимство было связано не только с пониманием, что такое эфир на Первом канале. Работники клуба неоднократно принимали участие в программе и теперь были счастливы, что редакция «Большой стирки» наконец-то откликнулась на их многочисленные приглашения.

Стасик чувствовал себя главным распорядителем праздника – объяснял, что к чему и почем, и все время куда-то убегал. Инна Цветкова продолжала успешно вливаться в коллектив и учила всех пить саке. Пятницкая первые пять минут после начала шоу безмолвствовала, а потом окончательно поняла, что мечты на самом деле сбываются – вы только посмотрите: не надо никого никуда возить, потому что все собрались здесь.

Целое стадо мужиков попалось в ее капкан! От восторга Пятницкая немедленно напилась в зюзю. И не она одна. Тренировки с саке ни для кого не обошлись даром, и к концу вечера прилежные ученицы поочередно танцевали у шеста, а обессилевшая от смеха учительница не могла встать со стула, Что же касается знаменитой певицы Ларисы Камышевой, то она, забыв про свой синяк (и потеряв предварительно очки Бойко), стояла на сцене и пела вместе с Зазой «Оранжевое небо».

Можно себе представить, как обрадовалась шайка-лейка, когда все еще меткий глаз Бойко запеленговал в толпе знакомое лицо:

– Марина! Девчонки – это же Марина!!! – и понеслась галопом в глубь клуба.

Не разобрав толком, какая такая Марина, Пятницкая бросила шест и ринулась за Бойко. Лариса тоже вскочила, но побежала почему-то в другую сторону – опять на сцену. За столом остались только Инна (продолжая стонать от смеха, она попыталась, но так и не смогла встать со стула) и почему-то немного растерянный Стасик.

– Марина, дорогая! Ну-ка, молодой человек, – и Наташа как следует потеснила официанта, который протягивал счет Марине, одетой сегодня очень демократично: джинсы и джемпер.

– Это же я, Наташа! Первый канал! Помните, вы с Андрюшей пришли после ТЭФИ, а мы вас – оп-па – уже ждем на лестнице!

Легкое недоумение в глазах Марины растаяло, и она, положив зажженную сигарету в пепельницу, встала из-за стола. На фоне Бойко и Пятницкой она выглядела как хрупкий эльф, но тем не менее умудрялась смотреть на них сверху вниз.

– Приве-ет, девочки! – пропела она, еле сдерживая смех. – Как отдыхается?

– Да мы тут связи налаживаем, – продолжая пританцовывать, подмигнула Марине Пятницкая. – А вы что здесь делаете?

– Фу, Ленка! – дернула ее за рукав Бойко. – Отдыхает человек, как и мы!

Марина широко улыбнулась:

– У меня иностранные гости, – и она махнула сумочкой от Yves Saint Laurent куда-то по направлению к выходу, – которым я показываю Москву. А что это за мальчик с вами за столиком? Лицо как будто знакомое…

– Да Стасик это! У нас тут программа намечается…

Показа столиком Марины кипела светская беседа, Лариса вернулась со сцены и очень удивилась, обнаружив только обессилевшую от смеха Инну и задумчивого Стасика:

– А девчонки где?

– Да они там встретили кого-то… Во-он там, смотри… – и Стасик кивнул головой. – Ты не знаешь, кто эта блондинка?

– Да ты что! – ахнула Лариса. – Это же Марина! Андрюшина пассия! – И Лариса со всех ног понеслась к ее столику.

А Стасик остался. Перед его глазами всплыла сцена драки из-за джемпера в Третьяковском проезде. Того самого, в который сейчас была одета та самая блондинка. И ему тут же захотелось домой.

А девчонки тем временем изо всех сил продолжали коммуникатировать.

– Как жизнь? – атаковала Марину подбежавшая Лариса. – Почему не заходите? (Куда должна была заходить Марина, никому не было понятно.)

– Да как-то все некогда, – заливалась смехом неприлично трезвая по сравнению с девушками Марина. – Лучше вы к нам!

– Андрюшка, – перестав приплясывать, вдруг громко начала секретничать Пятницкая, – такой влюбленный, такой влюбленный…

– Ленка, прекрати! – дергала ее за рукав Бойко, но Пятницкая не унималась, спеша поделиться с лучшей подругой Маришкой сокровенным:

– Он же не говорит ничего, но мы ж все видим, – и она уже почти собралась всплакнуть на плече Марины, но ее излияния прервал официант, которому порядком надоело стоять со счетом:

– Ваш счет, пожалуйста. Как всегда, с вашей персональной скидкой.

И пока Марина расплачивалась, Бойко думала о том, что Марине приходилось показывать Москву иностранцам довольно часто.


– Потрясающе! Просто супер! Голливуд! – разливается соловьем Стасик, смывая с меня грим после эфира. – Такая находка – пригласить самых известных трансвеститов с их мамами!

Стасик был просто счастлив. Еще бы – ведь эфир состоялся благодаря исключительно его персоне. Ну что бы они без него делали?

– Гениально! – не скупился на похвалу стилист категории «А». – Я уже вижу эти цифры! Этого вашего рейтинга. И ты, Андрей, ну просто в ударе сегодня был. Молодец! Только, знаешь, не надо было давать слово той сумасшедшей старухе…

После настоящего разговора двух профессионалов, то есть после большой похвалы и небольшой критики, можно было переходить к личным вопросам:

– Вот видишь, я познакомил вас со своими друзьями, а ты… – Стасик выдержал небольшую паузу, размазывая тоник на лице, но я на провокацию не велся. – Ну, ты же мне ничего не рассказываешь. А я тут с Мариной познакомился…

Я молчу в замешательстве. Как это они познакомились? Где?

– Да. – В голосе Стасика слышится легкая обида. – И это была не первая моя встреча с ней.

И он в красках поведал мне о случае в Третьяковском проезде:

– И вот ты представляешь, что я чувствую, когда вижу эту кофточку в стрип-клубе!

– Когда? – не выдерживаю я игры в молчанку.

– Как когда? Я же говорю, когда у нас была выездная акция в «Красную Шапочку». Позавчера.

Странно… Марина же сказала, что вернется только через неделю. Наверное, Стасик что-то путает. Но Стасик видит мое недоверие и обижается:

– Не веришь? Ну так спроси у Бойко, – и заорал невесть откуда взявшимся командирским голосом: – Где Бойко? Почему, когда она нужна, ее никогда нет на месте?

С перекура прибежала веселая Наташа.

– Это правда, что вы встретили Марину? – спрашиваю я ее очень спокойно, хотя внутри у меня все кипит («друзья называются!»).

«Испепеляющая взглядом» – это про Наташу и про то, как она посмотрела на Стасика.

– Ну да, встретили, – Наташа делает очень честные глаза. – А что тут такого? У нее там были какие-то иностранцы. По работе. Может, она им Москву показывала?

– – А почему я узнаю обо всем последним? – изображать равнодушие мне все сложнее.

– Ой, да мне и в голову не пришло. Мало ли, что могло ее туда занести. Может, эти ее иностранцы туда пойти захотели?

– Занести? – возмутился наконец и без того долго молчавший Стасик. – Иностранцы? Ты же сама мне говорила про ее персональную скидку. А ты знаешь, что такое персональная скидка в этом клубе? Она дается только тем, кто потратил там больше, чем 50 тысяч долларов!

Наташа как следует наступает Стасику на ногу и изо всех сил пытается перевести разговор в другое русло:

– Ой, да там все так чудно! Андрюш, представляешь, там можно даже выкупить официанта на вечер. В меню даже есть такая графа: «Освободить официанта от работы»! Представляешь?!

Да, представляю. Где-то это я уже слышал. Но точно не от Сергея Зверева.


Несколько параноидальных предложений, и наконец «вкусной» признается тема «Я работаю без одежды». Девчонки в восторге:

– Супер! Мы должны позвать сюда тех, кто работает в стриптизе!

– Надеюсь, все понимают, что замыкаться на стриптизе нельзя, что эту тему нужно давать шире? – сам того не желая, я выступаю в роли все еще отсутствующей Генриетты, правда, я не прикладываю пальцы к вискам и не говорю, что не вижу эфира.

– Но как же без стриптиза! – возмущается Пятницкая. – Это же непрофессионально!

– Да! – вторит ей Бойко. – Мы должны пойти в ночной клуб, чтобы посмотреть, то есть найти героя…

– У меня такое ощущение, – намекаю я про фурор (не сказать дебош) в «Красной Шапочке», – что вы там были совсем недавно.

– Ну что ты, Андрей! Нам же нужны еще герои.

– Да, мне кажется, нам нужно их поискать. Чтобы мы не превратилась в «Секс с Анфисой Чеховой», нужно же обсуждать разные истории.

Так список потенциальных героев эфира «Я работаю без одежды» помимо стриптизерш и стриптизеров пополнили натурщицы Строгановского училища, актрисы, которые снимались в эротических сценах, и самое главное – некая припасенная Ларисой на черный день героиня, которая развлекается тем, что ночью любит ходить в «Седьмой континент», раздеваться, гулять голой между прилавков и наблюдать реакцию людей. Все в восторге.

– Нужно поставить туда скрытые камеры!

– Ларис, а она полностью голая или не полностью?

– По-моему, она просто топлес.

– А если мы ее попросим, она согласится СОВСЕМ?

– А может, не надо совсем?

– Но формы? Достойны показа?

– Ну что вы, мы все там закрасим, и все будет пристойно.

– А мы сможем камеры установить? У нас нет проблем с «Седьмым континентом»? Может, позвонить Володе Груздеву?

– Да нет. Это им какая реклама – у них тетка гуляет в отделе молока в чем мать родила.


Прошло уже 17 (включая ночь) часов после окончания программы «Все про постель», но телефон в редакции продолжал нещадно надрываться. Казалось, что от перевозбуждения он уже не гудит, а хрипит.

– Я больше не могу, не могу! – Бойко трясущимися руками достала сигарету.

– Дался им этот старичок! – недоумевала Лариса. – Как будто все с ума сошли!

Миша, заменив бьющуюся в истерике секретаршу (сейчас она пила воду из чашки, и звук ее клацающих зубов сопровождался телефонным трезвоном), уже отчаялся услышать от абонентов что-либо вразумительное, и решил, что пора присоединяться к Юле. Но где-то на сотом звонке он с шумом выдохнул, промокнул вспотевшее лицо носовым платком и сменил тактику общения, отвечая всем звонящим одно и то же:

– Спасибо за звонок, мы обязательно примем к сведению!

Сначала мы решили, что такое яростное зрительское негодование было вызвано началом программы.

Представьте себе огромную кровать, ведущего, лежащего под белым атласным одеялом, а справа и слева от него – роскошную блондинку и немыслимой красоты брюнетку. Обе, разумеется, в неглиже.

(Роли моих «партнерш по сну» исполнили Надя и Лена – танцовщицы певца Димы Маликова.)

Но после часа непрестанных криков и потока ругани стало ясно, что мое подражание Людовику XIV тут ни при чем. Фривольное даже по сегодняшним меркам поведение «короля-солнце», который часто развлекался подобным образом, иногда вместо фрейлин вставляя своих фаворитов, наших зрителей не возмущало.

Через три часа мы обнаружили, что звонят нам почему-то одни женщины и почему-то все пенсионного возраста. Конечно, джентльмены называют такой возраст дам «элегантным». Но в данном случае ни о какой элегантности звонивших говорить не приходилось.

– Мерзость! Гнусность! Чудовищно!

– Как вы могли такое показать?

– Это беспредел!

Вот самые мягкие слова, которые раздавались в трубке. Адресованы они были единственному человеку.

Участник Отечественной войны, капитан запаса, житель Краснодара Николай Андреевич Корнюхов во всех смыслах был положительным человеком. В свои 74 года он оставался в строю и преподавал в местном техникуме трудовое обучение. Был трижды женат, разведен, имел взрослых детей и сейчас был занят поисками новой подруги жизни. К подруге этой у Николая Андреевича было только два требования. Ей должно было исполниться не больше двадцати, и она обязательно должна была родить ему наследника.

– Пять лет назад, – заявил он в студии, – я понял, что должен встречаться только с молодыми. А женщины в возрасте – это зло и балласт для нашей страны.

Примером такого балласта была для ветерана и его собственная сорокапятилетняя(!) дочь, которая была против матримониальных планов родителя, считая его обычным распутником.

– Женское тело возбуждает мужчину, только когда ядреное! – философствовал в студии Николай Андреевич. – Если бабе под сорок, все, поезд ушел! Пусть занимается внуками и огородом!

У самого ветерана имелся частный дом и 15 соток земли, и он не исключал, что окучивание огорода должно вменяться в обязанности его будущей молодой супруги.

Когда поздним вечером совершенно обессилевший Миша не выдержал и после накатанного «Спасибо за звонок, мы обязательно примем к сведению», заорал в трубку: «Да пошли вы к чертовой матери!» – Лариса испугалась и, перехватив телефон, вежливо поинтересовалась:

– Простите великодушно! Но почему вы называете Николая Андреевича старым пердуном?! По-моему, для своих лет он очень прилично выглядит!

– Прилично?! – женщина на том конце провода захлебнулась от негодования. – Высохших, облезлых старперов вообще нельзя показывать нормальным людям! Вы что, ослепли! Не видите, как у него вставная челюсть вываливается?!

Только поздним вечером следующего дня телефон начал чуть остывать. Бойко спустилась в аптечный киоск за валидолом для себя и валерьянкой для Миши, но, когда вернулась, он уже спал, уткнувшись лицом в колени Ларисы.

– Значит, если бы на месте этого дядечки, – гладя Мишу по волосам, спрашивала ее Лариса, – был молодой красавец и он заявил бы в студии, что слит и видит себя с опытной дамой лет пятидесяти пяти, все эти зрительницы завалили бы нас благодарственными письмами и телеграммами?


До Нового года остается всего две недели. Город охвачен подготовительно-покупательной лихорадкой. Выбираются подарки, составляются списки гостей, заготавливаются продукты, шьются костюмы зайчиков и снежинок, покупаются билеты на новогодние елки… Только редакторам «Большой стирки» не до этого – они готовят новогоднюю программу. Такую, чтобы поразила миллионы телезрителей, заставив их остаться на нашем канале 31 декабря. В последние часы уходящего года, когда миллионы домохозяек будут нарезать салаты, редакторы должны сделать все для того, чтобы никому не захотелось взять в руки пульт дистанционного управления.

Эксклюзивный спецпроект – так и никак иначе называется запланированный на эти часы бенефис Людмилы Марковны Гурченко.

– Миша! Я на вас надеюсь! Чтобы никаких разносолов – берегите программные деньги! – Генриетта бросает подозрительный взгляд на неохватные формы Пятницкой и вдруг спрашивает:

– Лена! Что у нас со звонками в Харьков?! Бывшим соседям Гурченко дозвонились? – В ее голосе звучат нотки, которые девушки с Метео-ТВ обозначили бы как «заморозки на полях Черноземья».

Пятницкая не уловила изменений в настроении начальницы. Да и, по правде сказать, она не страшилась ни диезов, ни бемолей в голосе продюсера. В этой жизни Пятницкая боялась только двух вещей – акул (этим она была схожа с Владимиром Познером) и болезни дочери.

– Я думала это сделать после ужина с Людмилой Марковной…

– Нет! Займитесь сейчас соседями, а в «Пушкин» с Мишей пойдет… – Она окинула взглядом кабинет, в котором, кроме Миши и Лены, никого не было.

– …твою мать!!! – вдруг раздался громкий голос Бойко. – Какая сука тут веник оставила? Я новые колготки затянула!

Влетев в редакторскую, Наташа собиралась продолжить ругаться, но, увидев вытянувшееся лицо Генриетты, тут же превратилась в ангела:

– Ой! Добрый день, Генриетта Николаевна! Как вы сегодня хорошо выглядите!

Фальшивый комплимент в адрес шефини остался без комментариев.

– Миша! Берите Бойко и отправляйтесь! Не забывайте, история с Гурченко – это эксклюзивный спецпроект! Нам нужны нормальные рейтинги! – И, почувствовав, что Миша собирается вступить с ней в дискуссию, выясняя, что в этот раз подразумевать под словом «нормальные», Генриетта решительно закрыла за собой дверь.

– Видели Лялю?! – не выдержал Миша. – Совсем того! Девять и семь рейтинг у «Всей правды о силиконе» во вторник – это ненормально?!

– Сука! – согласилась с ним Пятницкая, – А я так хотела пойти в «Пушкин».

– Да брось ты, Ленка! Что бы ты там заказала, если нам выдали всего 100 баксов? – спустил ее с небес на землю Миша.

Наташа, все еще не веря свалившемуся на нее бонусу, подхватила Мишу под руку:

– Пошли быстрее. В центре сейчас такие пробки – вдруг опоздаем!


Ресторан «Пушкин» воплощал собой коммерческое торжество точно продуманного бренда. В этой гастрономической Мекке в центре Москвы одинаково уютно чувствовали себя как иностранные, так и российские олигархи, приправленные многочисленными культурными знаменитостями. Справедливости ради заметим, что рядовому представителю малого российского бизнеса и просто интеллигентному человеку со средствами здесь тоже всегда рады.

– Если заказать воды и порцию пельменей, то потом должно хватить на любое пожелание Людмилы Марковны, – размышлял Миша вслух, листая меню в кожаном переплете.

– Судя по сохранившейся фигуре, – выразила надежду Бойко, – она вряд ли много ест.

Наташа с интересом разглядывала интерьер. И первой увидела подходящего к их столику директора заведения Александра Зайцева. Сыскать человека более колоритного, более профессионального и светского, чем Саша, в девятимиллионной Москве трудно. На теме «Мы делаем ночь яркой» он приготовил и поджег в студии настоящее мороженое, уверяя, что таким образом московская знать развлекалась еще в XVIII веке. Наташа давно думала, что с Сашей нужно подружиться, потому что если и есть в этом городе человек, который абсолютно наверняка знает обо всех все, то это Саша. Но увы, она так же прекрасно понимала: на должности директора г-н Зайцев находится так долго именно потому, что умеет держать язык за зубами.

До прихода Примадонны оставалось еще полчаса. Шеф-редактор в новой рубашке от Prada, разомлев в атмосфере «Пушкина» (классический квартет прекрасных музыкантш как раз начинал его любимую моцартовскую «Ночную серенаду»), принялся рассказывать Наташе о развитии своего романа.

Вот уже два месяца он мучился и наконец решился поговорить о наболевшем.

– Я не знаю, Наташ, что делать. Такой облом! Оказалось, что Рита замужем!

– Если есть дети, можно просто встречаться – какие проблемы! Здоровый перепихон еще никому не навредил! – подбодрила коллегу Наташа.

– Что значит просто встречаться? – Миша не желал, чтобы его тонкие душевные переживания превращались в фарс.

– Господи, Паронин! Ну так отбей девушку и сам на ней женись. Люди вон и с детьми отбивают. Я тут в «Известиях» читала у Вожены Рынска о жизни олигархов на Лазурном Берегу. Так там один с четырьмя детьми бабу взял!

– Я тоже читал эту статью, – Миша подпер кулаком голову и с любопытством смотрел на Бойко, – Муж оставил ей такое состояние, что детей можно и не заметить… Да и когда отбивать-то с этой работой! – вдруг разозлился Миша. – Приходим в 10, уходим в 10…

Наташа странно задумалась и вдруг сорвалась с места.

– Мамочки мои! Это же он! Точно! Миха, жди здесь – я мигом!

За «правильным» столиком у окна, выходящего на Тверской бульвар и украшенного новогодними елками, сидел тезка ресторана – красавец тренер Александр, тот самый, чьи руки были сильные, как двойной эспрессо, и нежные, как голос певца Юлиана.

– Сашуль! Лапуль! – на восторженные крики Бойко повернулось полресторана – подобная демонстрация чувств здесь была не принята.

– Привет, Натали! – встал из-за стола шикарный Саша. – Не ори так, моя принцесса оглохнет!

Наташа завертела головой и, не обнаружив вокруг тренера ни одной дамы, решила, что его спутница отлучилась в туалет.

– Да я на минуточку! – и она плюхнулась на стул рядом с Сашей, но тут же испуганно вскочила.

Резкий жалобный писк, и последующие громкие Сашины причитания заглушили на время ансамбль музыкантш.

– Моя принцесса! – Саша прижимал к себе, покрывая поцелуями, крошечного йоркширского терьера. – Какая же ты свинья! Чуть не раздавила мое сокровище!

Сокровище блестело черными глазками, с любопытством разглядывая Наташу.

– Прости! Я ее не заметила! – в голосе Наташи было столько искренней скорби, что Саша смягчился.

– Ладно, садись, поболтаем. Что поделываешь, Натали? – светски поинтересовался Саша.

– Нет, это ты мне скажи, куда ты пропал? Я тут захотела тебя навестить, прихожу в спортклуб, а мне говорят: уволился…

– Да, Натали, Саша довольно улыбнулся. – У меня теперь другая жизнь. Другая квартира, другая машина. Ухты, моя красотулечка, – он опять стал тискать затихшую было собачонку. – Теперь я могу купить абонемент в любой спортклуб и сам брать персональные тренировки! Представляешь?!

– Ты выиграл в казино? – на вопрос, как получить все перечисленные Сашей блага разом, ее фантазия выдавала только один вариант ответа.

– Я познакомился с очень богатой женщиной! – горделиво сообщил Саша. – Она хозяйка охранного агентства. Представляешь? – в голосе Саши звучала до сих пор не утихшая радость от постигшей его удачи. – Это почти что олигарх-лайт!

Редактор по публике не знала, что такое олигарх-лайт, но то, что Саша мог теперь предстать главным героем темы «Брак по расчету», было для нее очевидно. А еще Наташа, к своему ужасу, осознала, что тело Саши, которое можно было сравнить только со статуей Давида (она очень хорошо запомнила эту скульптуру, когда ездила с дочкиным классом в Пушкинский музей), теперь уходит от нее безвозвратно.

– Знаешь, что ей особенно во мне нравится? – Саша выразительно посмотрел, иначе расценив затянувшееся молчание.

– Что? – поперхнулась Бойко.

– Икры! – бывший персональный тренер довольно засмеялся. – Да! Она просто торчит от моего голеностопа! Говорит, это античное совершенство! – Саша просто светился от радости. – Но, Натали, только тебе – как другу. Ты же могила? – Он придвинул свой стул и вплотную приблизился к уху застывшей от напряжения Наташи. – У меня там… – эффектная пауза, недовольным смехом, – имплантаты!

– Где? – осипшим голосом выдавила из себя Наташа…

– В икрах! – продолжал ликовать Саша. – Я поставил себе силиконовые пластинки! А ты тоже думала, что это я на тренировках накачал? Хочешь – пощупай!

Волна какого-то необыкновенного мужского парфюма накрыла Наташу, и ей вдруг страшно захотелось прикоснуться пусть и к искусственным мышцам своего бывшего персонального тренера. Но в зал входила Людмила Марковна Гурченко, и Наташа быстро ретировалась за столик к Мише.


– А-але? – после обеда Юля расслабляется и не так орет в трубку. – Нет!

На нее любо-дорого смотреть: трубка плотно прижата плечом к уху, перед глазами на столе – какой-то глянец. Гороскопы изучены с утра, фэшн – во время обеда, наступило время для светской хроники.

– Сразу предупреждаю, – лениво общается она с кем-то, разглядывая платье Юлии Визгалиной в Harper's Bazaar, – на пятницу у нас билетов нет.

Похожее платье Юля видела в эти выходные на Черемушкинском рынке.

– А? Нет, говорю, на пятницу билетов. У нас в гостях «Фабрика звезд»… Вы что, не понимаете, что это такое? – Юля перекладывает трубку к другому уху. – Я вас умоляю… билеты есть только через две недели. Даже не думайте!

Ее внимание привлекают две неопознанные девицы в вечерних нарядах. «Страшные какие», – думает Юля. Потом она качает головой – новый цвет волос Ирины Понаровской наводит ее на мысль, что меняться так часто не стоит, даже если ты внутренне готова к переменам. Та-ак, а это кто?!

– Ларис! – кричит она и спохватывается. – Это я не вам. Что? В четверг? В четверг у нас тема «Мой мех – мой грех». – Юля машет рукой Ларисе, чтобы та подошла, и прикрывает трубку одной рукой. Пальцем другой она тычет в чью-то фотографию. – Смотри! Эту даже по имени стали подписывать…

– Среда? – она снова на трубке. – Сейчас посмотрю… Тема «Я готова на это!» про пластические операции… Интересно… Это я не вам!

Наша Барби внутренне не была готова на пластическую операцию, но сейчас, разглядывая героинь светской хроники, она вдруг подумала, что сама бы лично разослала им всем пригласительные. Вот кто по-настоящему украсил бы массовку в 14-й студии на эфире, посвященном жертвам пластической хирургии…

– Вы меня слышите? 200 посадочных мест, 350 билетов разослано!

Изучение светской хроники продолжается. Сергей Зверев – на каждой странице. «Наверное, – догадывается Юля, – у него открылось второе дыхание. И все после нашей программы. Он был такой смешной!» Этот эфир Юле хорошо запомнился, потому что она получила комплимент от рыцаря ножниц: маэстро сказал, что у нее очень сексуальная кофточка. Приятно.

– Вторник, вторник… Нет. Во вторник у нас Лолита собирается замуж. Ее избранник Саша Зарубин делает у нас на эфире предложение – там ваще ажиотаж!

Пытливый взгляд Юли замечает, что вот уже вторая вечеринка с Шахри Амирхановой проходит без Бориса Ельцина-младшего. Юля внимательно следила за судьбой этой семьи вообще и этого отпрыска в частности. Однажды на свой день рождения она даже испекла любимый торт Наины Иосифовны «Поцелуй негра» и притащила его в редакцию. Миша тогда сказал, что такое название неполиткорректно.

– Понедельник… Понедельник, – Юля делает вид, что размышляет. Она действительно размышляет, но о другом: ее взгляд упал на актрису, которая участвовала в передаче «Я работаю без одежды». «Надо же, – восхищается Юля, – бывшая стриптизерша, которая сидела у нас в зале, теперь – звезда модного сериала… Надо же, как растут люди!»

– Понедельник… Сиамские близнецы Зита и Гита, а потом у нас тема «Пять мужей и больше»… Але! Я ж вам русским языком говорю, женщина…

– Юля!!!

Иногда Генриетта появляется так неожиданно, что может ошеломить самого Бэтмена, и орет так пронзительно, что способна заглушить Марию Шарапову. Юля ойкает и бросает трубку.

– Это что такое! Вы что, на рынке? Нет! Ну так вы там скоро окажетесь!!!

Юля сидит ни жива ни мертва: изученные с утра гороскопы никаких репрессий со стороны начальства не предвещали.


Выжатый как лимон возвращаюсь с работы. Поднимаюсь по лестнице и вижу Анну Ивановну, мою соседку с нижнего этажа. Приятная пожилая женщина, одинокая пенсионерка. Иногда я заношу ей кое-какие продукты.

– Ой, я вас так хотела сегодня застать, – у нее тихий приятный голос. – У вас такая замечательная программа была.

Днем был эфир про сиамских близнецов Зиту и Гиту. В студии они встретились со своими родителями, а потом няня знаменитых в советские времена близнецов Кривошляповых рассказывала о том, как тяжело умирали ее подопечные…

– Я так плакала, так плакала, – Анна Ивановна утирает слезы, – Андрюша, может, вы зайдете ко мне на чашку чая?

Дальше коридора в этой квартире я еще не был. Надо же, я думал, что подобные интерьеры можно увидеть только в кино… Все очень чисто, очень аккуратно. Огромный дубовый буфет с вставками из цветных стекол, круглый столик с ажурной белой салфеткой посередине, этажерка с фигурками Ленинградского фарфорового завода, зеленая лампа, и почему-то на кровати лежит огромный механический будильник. Я даже не помню, когда видел последний раз такой…

– Сломался? – я киваю головой на этого монстра.

– Нет, – Анна Ивановна отрицательно качает головой. – Знаете, Андрюша, так одиноко… – Она садится на кровать и берет в руки часы. – Муж умер много лет назад, и все это время я ложусь спать с будильником. Он тикает, а мне кажется – его сердце рядом со мною бьется… – Анна Ивановна достает из кармана вязаной кофты платок и вытирает повлажневшие голубые глаза. – Если бы не телевизор и не ваша программа…

У нее очень добрая улыбка.

– Вот вы мне скажите, Андрей, – она прячет будильник под подушку и ведет меня на кухню пить чай. – Откуда вы берете этих героев? Где вы их выискиваете?

– Ну как же, Анна Ивановна, – я сижу на ветхозаветной табуретке и глаз не могу оторвать от полки с жестяными баночками, на которых написано «мука», «пшено», «сахар»… – Люди звонят, приезжают…

– Как можно звонить, ну вы скажите, – она смотрит на меня осуждающе, – как можно звонить? Я видела эту женщину, которая стоит на голове. Ну пусть она стоит у себя дома. Зачем же приезжать на телевидение и стоять на голове, когда смотрит вся страна? – Не дождавшись от меня ответа, Анна Ивановна продолжает: – А та женщина, которая сделала себе вместе с дочкой… Как это называется, когда булавки везде, – пирсинг? – Я киваю головой. – У нее голова на плечах есть?

Анна Ивановна угощает меня чаем с баранками и лимонными дольками.

– Вам, Андрюша, конечно, лучше бриться, – от всей души советует она мне. – Вы такой интеллигентный. И что они вам с волосами делают? Почему они гладкие? Не нужно вам это совсем…

Слышал бы Стасик эти комментарии… Что касается меня, то я давно привык, что иногда, потратив сотни часов на переговоры с будущими героями, потеряв море крови и нервов, ты выходишь в эфир, но все, что запомнят о тебе зрители, – это милая прическа, симпатичный свитер и очередная сплетня в интернете. Для Анны Ивановны, в частности, было важно, побрился я сегодня или нет. Но по сравнению со многими «замечаниями» критика в устах этой пожилой женщины звучала почти как похвала – так искренне, желая только лучшего, общаются с детьми матери и хорошие учительницы начальных классов.

– А у меня тоже будет большая стирка! – мы прощаемся около двери, и она, улыбаясь, смотрит на меня снизу вверх. – Нам, пенсионерам, выделили деньги на покупку стиральной машины, – глаза Анны Ивановны начинают сиять. – Вот. Скоро должны привезти устанавливать.

На ее двери два замка и цепочка. Она долго это все отпирает и говорит:

– Как-то вы устало выглядите, Андрюша. Все-таки странная у вас профессия. Вот хорошо актерам – снялся один раз, и всю жизнь тебя помнят. А вы живете, пока вас показывают. – И лицо моей соседки вдруг становится очень печальным. – Вы должны обязательно помнить, что есть еще жизнь, помимо всего этого… Вы же не хотите в старости засыпать с будильником?

Мы проезжаем мимо казино в Марбелье.

– Скажи, – Марина нежится в лучах заходящего солнца, – вот если бы ты выиграл миллион, что бы ты с ним сделал?

В Испанию мы прилетели вчера. Но о том, что мы летим не просто в Испанию, а в гости, я узнал только в Шереметьево-2, когда заинтересовался содержимым двух Марининых чемоданов.

– Дорогая, мы же вроде на пару дней собирались…

– Это для Муси. Там платья, всякие штучки, туфельки, – она счастливо улыбается. – Вот посмотришь на ней, какая красота. Я так долго ждала этих последних коллекций!

Я растерян:

– Муся?

– Ну да! – она вызывающе смотрит на меня. – Ты же сам просил познакомить тебя с моей дочкой. Забыл?

– Но я же не знал, что она в Испании!

– Ну, так и что бы ты сделал с миллионом?

Дочка Муся вместе с игрушечным щенком, умеющим ходить, скулить и гавкать, которого я успел купить при пересадке в Гамбурге, благополучно уложена спать, ее чудесные новые платья с любовью развешаны на плечики, няня получила знатный нагоняй за какую-то провинность, а мы едем в ресторан.

– Ты знаешь, наверное, купил бы тебе кольцо, как у голливудских звезд, с бриллиантом, – я надеваю воображаемое кольцо ей на палец и целую руку, Марина смеется. – С очень большим бриллиантом, – и я с видом оценщика начинаю любоваться на мираж камня. – Потом дал бы деньги на строительство церкви у себя в городе и, может быть, свозил бы куда-нибудь своих редакторов отдохнуть. Они давно нигде не были. А ты?

– Ну, за кольцо спасибо, но зачем же давать деньги на монастырь? – Она требовательно заглядывает мне в глаза. – Сегодня же не пишут в газетах и не снимают программы о хороших делах. А вот мое новое платье от Dior будет во всех светских хрониках. – И она пристально смотрит куда-то вдаль, вероятно, на воображаемую себя в новом платье. – Или можно устроить конкурс красоты среди стриптизеров! Точно! – оживляется она. – Если бы у меня был свободный миллион, я бы организовала конкурс, и ты бы оказался на первых страницах. Или нет! Лучше организовать вечеринку, где все будут только в нижнем белье. Надо позвонить Андрею Фомину – только он сможет реализовать мою мечту!

– А если серьезно? – спрашиваю я.

– Почему тебе все надо серьезно? – вздыхает она и треплет рукой мои волосы. – Не знаю… Мне нужно было бы долго думать, на что бы я потратила эти деньги. Женщинам, которые зарабатывают больше, чем мужчины, сложно о чем-то мечтать… Хотя, – чуть прищурясь, она смотрит куда-то вдаль, – не обязательно иметь миллион, чтобы сделать человеку приятное. Мне бы хотелось, – она поворачивается ко мне лицом, и я вижу мечтательную прозрачность ее голубых глаз, – чтобы у меня был такой же покровитель, как Павел I… Мне рассказывали, когда он строил замок в Петербурге, чтобы доказать свою любовь к Аннушке Гагариной, приказал выкрасить его стены в цвет ее любимых перчаток. Терракотовый…


Миша нервничал. В минувшую субботу он пригласил Риту в клуб First (я отдал ему свое приглашение). Сначала все – за исключением суммы, которую он заплатил за парковку, и подозрительных взглядов охранников – было хорошо. А потом они вышли из клуба и решили, что на этот раз поедут к ней, как вдруг шеф-редактор с ужасом обнаружил три машины сопровождения.

Три дня терзаний, и Миша не выдержал – вызвал Бойко на первый этаж телецентра, в «Кофемакс».

– Обалдеть! – Наташа звенит ложечкой, гоняя остатки кофе по чашке. – И кто она?

– Не знаю! – Мишин кофе уже остыл. – Она мне так и не сказала.

– А ты спрашивал? – Бойко подозревает бледного шеф-редактора в трусости.

– Да! – и Миша чуть не опрокидывает чашку себе на колени. – И знаешь, что она мне ответила?

– Что? – нетерпеливо шепчет Наташа.

– Много будешь знать, скоро состаришься…

– Лучше не стареть, – и Наташа закурила, кидая на Паронина многозначительные взгляды.


Утром я встал пораньше – мне очень хотелось перед отлетом в Москву искупаться в море. Марина наотрез отказалась подниматься в такую рань ради столь сомнительного удовольствия.

Судя по всему, с ней согласно все население Марбельи – я на пляже один. И мягкие лучи утреннего солнца, и крики чаек, и потрясающая прозрачность воды – все это для меня одного. Я лениво плаваю не очень далеко от берега. Опустив лицо в воду, разглядываю красивые камешки, проплывающую стайку рыбок – выдох-вдо-о-ох – и снова красивые камешки, колышущийся куст водорослей, рыбки – выдох-вдо-о-ох– медуза, что-то блестящее… Очень блестящее. Ныряю и…

Я сижу на берегу и держу в руках кольцо с немыслимо огромным бриллиантом. Камень уже высох, но все равно блеск от него просто феерический. Я наспех вытираюсь, одеваюсь и бегу, чтобы успеть к пробуждению Марины.

– Доброе утро, – целую я уже не спящую красавицу. – У меня для тебя две новости.

– Фу, какой соленый, – зевает она. – Ты что, даже соль не смыл?

– Ну, так с какой начать? – тормошу я ее.

– Разумеется, с плохой…

– Ты немного подгорела на солнце, поэтому тебе лучше намазаться кремом.

– А хорошая? – Она снова зевает.

– Хорошая – вот, – я разжал кулак, выпустив на волю ослепительные бриллиантовые брызги.

– Боже мой, – Марина моментально проснулась, ее рука на долю секунды зависла над кольцом, как бы колдуя, а потом она взяла его и принялась вертеть во все стороны. – Где ты его взял? Где ты взял это кольцо? Это же 7 карат, не меньше…

Как человек, владеющий алмазными рудниками в ЮАР, Марина вряд ли ошибалась.

– Видишь, мечты сбываются, – и я надеваю его ей на палец. – Я ходил в плавание и в местечке под названием «Золотая миля» поймал для тебя эту бриллиантовую рыбку.

– Бог ты мой! Только никому не рассказывай, – Марина все не может оторвать глаз от моего улова, – никому в мире! Пусть это будет нашей тайной.

– Пусть, – соглашаюсь я.


За полчаса до начала ток-шоу («Добрый день! Добрый день! Добрый день! С вами «Большая стирка»!») в студии для подзарядки публики устраивался танцевальный конкурс. Уговаривать никого не приходилось – желающих продемонстрировать себя было предостаточно. Сегодня две юные девушки под наш основной хит – песню Маши Распутиной «Дождь сумасшедший» зажигали в студийной дискотеке так, что вместо обещанной пачки спагетти «Макфа» (призы победителям перепадали от разных программных спонсоров) получили целую коробку этих мучных изделий.

Абсолютно довольные танцовщицы залезли на лестницу съемочного павильона и просидели там весь эфир в обнимку со своим трофеем.

Впоследствии оказалось, что счастливые обладательницы коробки макарон были дочками ОЧЕНЬ высокопоставленного кремлевского чиновника.

Служба безопасности сообщила об их приходе на программу, и Генриетта, опоздав к началу, все время пыталась выяснить, где же они сидят.

– Третья камера, покажи-ка мне блондинок в четвертом ряду! Нет. Этим уже хорошо за 30… Что делать? Где они? Меня же уволят!

Она не могла успокоить себя, как гоголевский поручик Пирогов, бутербродами, – вечером ей предстоял ужин в «Пушкине».

– Наташа! Вы в своем уме?! Неужели нельзя было направить их на лучшие места?! – показательная порка в рацию редактора по гостям предназначалась для всех.

– Когда в студии 350 человек, остальных можно подвесить только к потолку! – отчаянно защищалась Наташа.

– Это потеря квалификации! Вы должны были почувствовать, что это не простые девушки! – наседала продюсер.

Наташа понимала, что переубедить Генриетту так же невозможно, как и называть имя убийцы в начале романа Агаты Кристи. Но даже с Наташиным опытом разобрать социальный статус зрителей было невозможно. К нам приходили, приезжали, прилетали абсолютно разные люди…


Заполучить на съемки Пугачеву – нормальная мечта любого телевизионщика. Но сколько бы Бойко ни кричала в трубку: «Это Наташа – Первый канал!», сколько бы интеллигентная Лариса ни говорила проникновенно и даже с придыханием: «Здравствуйте… Алла Борисовна», Пугачева от участия в «Большой стирке» отказывалась. Было решено пойти на крайние меры – обратиться за помощью к Филиппу Киркорову. По секрету он рассказал, что в среду поздно вечером Пугачева будет ужинать в ресторане Cantinetta Antinori. Мы заняли круговую оборону, и – Филипп не обманул: Примадонна действительно входила в зал. Сделав глубокий вдох, я беру заранее заготовленный букет цветов, подхожу к ее столику и встаю перед ней на колени… Сердце Примадонны дрогнуло, и она…

Согласилась! Согласилась! – кричит Наташа в трубку Ларисе.

Невероятная удача: Алла Борисовна не просто согласилась прийти на эфир, а пообещала захватить с собой Кристину. И в нашем бесконечном кроссе с препятствиями, отодвинув все ранее запланированное, вперед вырывается тема: «Мой ребенок – са-мый-самый». Ну как так случилось, что накануне этих съемок в эфир вышла записанная ранее «Большая стирка» с участием Сергея Челобанова? Кто-то ведь должен был догадаться, что Пугачевой доложат о его откровениях…

Через 30 минут после эфира Примадонна позвонила в редакцию и заявила Юлечке:

– Так вот кто у вас герои? Ну так не надейтесь, что я к вам приду.

Оставалась последняя надежда «поймать» звезду. Как-то раз в один из капканов, умело расставленных Бойко на Аллу Борисовну, попался некий Дима – с виду ничем не примечательный мужик, работающий водителем при казино «Шангри Ла». Он рассказал ей удивительную историю: оказывается, его жена работает в этом же казино на ставке– лепит любимые пельмени Пугачевой.

– Ты представляешь, – Наташа облизывается, – КАКИЕ это пельмени, если ей регулярно платят зарплату за то, чтобы она, дай бог, раз в месяц их слепила!

В общем, эта Марья-искусница из любви к телеискусству внесла имена Бойко и Пятницкой в список гостей казино. Сборы были недолгими. Сходить в казино при первом удобном случае они пообещали себе, еще когда делали программу про игроманию. На передаче были жены, мужья которых проигрывали в казино целые состояния. Еще был человек, которому пришлось поменять внешность, чтобы спастись от долгов кредиторам. В общем, про казино они знали многое, вот только побывать им там не доводилось.

Теперь, получив свои гостевые фишки и крепко войдя в роль настоящих прожигательниц жизни, раскованно покуривая, Наташа с Леной дефилировали по залу. Цель была пока одна – понять принцип игры на загадочной рулетке.

– Слушай, Наташ, а при чем здесь тройка, семерка и туз?

– Не туз, а дама пик.

– Да какая разница!

– Это у Пушкина не в рулетку, а в очко играли, поняла?

Позависав немного за спинами играющих и не поняв ровным счетом ничего, они уже почти было решились отправиться на поиски игровых автоматов, как вдруг их окликнул мужской голос:

– Девчонки, а вы что здесь делаете?

Наташа с Леной страшно обрадовались – за одним из столов сидел Феликс Комаров и махал им рукой.

Бизнесмен Феликс Комаров был участником программы «Странные числа». Его история просто уникальна. Офис г-на Комарова располагался в Нью-Йорке, в одной из башен-близнецов на Манхэттене, и 11 сентября он не только сам не вышел на работу, но и дал выходной всему офису. История умалчивает о том, было ли это случайностью, главное, Феликс оказался нормальным веселым мужиком (в отличие от центрального героя той программы, давшего своему новорожденному сыну имя БОЧ рВФ 260602, что, по замыслу продвинутых родителей, должно расшифровываться как Биологический Объект Человек рода Ворониных-Фроловых, родился 26 июня 2002 года).

– Ой, привет, Феликс!

– Девчонки, так вы еще и играете? – радовался Комаров.

– Да мы так… не определились еще. Можно к тебе?

Они подсели к нему за столик, и Феликс вполне доходчиво объяснил им правила игры. Все оказалось на удивление просто. Оставалось только разработать тактику. Бойко с Пятницкой тут же, не сходя с места, провели летучку, в ходе которой было решено ставить все фишки на одно число.

– Так, – приступила к главному Наташа. – Ни тузов, ни дам пик тут нет. Значит, тройка или семерка.

– Давай на семь ставь, – скомандовала Пятницкая.

– А почему не на три?

– Потому что у нас в студии семь кресел для гостей, дура.

Феликс с интересом наблюдал за происходящим. Играл он давно и потому совсем не удивился, когда крупье объявил:

– Семь! Красное, нечетное.

В глазах Пятницкой загорелись страшные огоньки:

– Наташка… Давай, давай еще играть!

– Да ты с ума сошла! – и Бойко на всякий случай прикрыла выигрыш грудью.

– Наташка… Мне очень нужны деньги. Ты же знаешь – дочке нужно за секцию отдать, масло в машине поменять, сумку я себе новую присмотрела…

Но Бойко уже тащила ее через весь зал к выходу. Пятницкая вяло упиралась, продолжая перечислять какие-то предметы, которые ей необходимо купить.

– Нет, ну какая дура! – шипела ей в ухо Наташа. – Пойдем отсюда побыстрее и займемся собой.

Пробегая мимо гардероба, Бойко краем глаза заметила, как в казино входил еще один герой «Большой стирки» – режиссер Борис Краснов. Когда-то в программе «Тайные увлечения» он с восторгом рассказывал о своей огромной коллекции молочников, которые привозит со всего мира. «Вот интересно, – в отличие от Пятницкой, рассудок Бойко еще функционировал, – у Бори здесь встреча с кем-нибудь насчет молочника или он тогда умолчал о еще одной своей слабости?»

На выяснение времени не было. Господин Краснов еще не успел войти в зал, как хлопнули дверцы припаркованной у казино пятницкой «шестерки». Откуда-то звучала музыка, куда-то торопилась группа шумных подростков, припозднившийся голубь поуютнее устроился на голове Александра Сергеевича, а грешные огни казино щедро разбрызгивали вокруг разноцветные лучи. Некоторые из этих лучей с любопытством заглядывали в салон потрепанного «жигуленка», чтобы осветить ритмичными вспышками сосредоточенные лица двух женщин, делящих пополам грешные три тысячи долларов. Белый Mercedes Пугачевой со знаменитым номером 001 АА не заметил никто. Примадонне сегодня тоже везло по-крупному – редакторам «Большой стирки» было не до нее.


Моя личная жизнь не дает никому покоя. И не только тем, кто начинает свой день с бульварной газеты в московской подземке. Сегодня Генриетта со скрипом утвердила предложенную Мишей тему «Синдром Деми Мур». Ей очень долго пришлось объяснять, что Деми Мур и Брюс Уиллис давно разошлись и сорокалетняя (с хвостиком) Мур вышла замуж за молодого актера Эштона Катчера, которому только исполнилось двадцать пять. То есть программу посвятили, скажем так, зрелым женщинам, которые встречаются с мужчинами намного их моложе. И тут Пятницкая, которой тема очень понравилась (несмотря на то, что Анжела Ермакова туда не влезала по параметрам), вдруг заявляет:

– Андрей, ты не думай, мы тебя совсем не имели в виду!

И все хором стали заглядывать мне в глаза. Сначала я даже не понял, о чем это она, а потом… Господи, да это они про меня и Марину!

– Да я ничего такого и не думаю!

– Ну, Андрей, – Пятницкая поняла, что переборщила, и тут же с налету старалась исправить ситуацию, – ну ты же сам предлагал эту тему, помнишь? Ты же сам был в шоке от Надежды Бабкиной?

Точно. В шоке я был, но совсем от другого. Зимой, накануне съемок «Новогоднего огонька», в коридорах «Мосфильма» я столкнулся с Надеждой Бабкиной и замер… Даже забыл с ней поздороваться. Я, конечно, слышал раньше, что некоторые от любви худеют (благодаря публикациям в прессе все были прекрасно осведомлены о ее страстном романе с певцом Евгением Гором, которого она ласково называет Женька), но не до такой же степени! Зато время, пока я не видел Надежду Георгиевну, от нее осталась ровно половина. Это было похоже на фокус. Я навел справки и выяснил, что имя этого фокусника не Амаяк Акопян и даже не Дэвид Копперфильд. Кудесника, а точнее кудесницу, звали Маргарита Королева, знаменитый московский диетолог. Парадокс ситуации заключался в том, что я прекрасно знал Риту – она даже была у нас на эфире.

Я объясняю девчонкам, что, говоря о Надежде Бабкиной, я имел в виду совершенно другую тему и что Риту мы уже на эфир приглашали.

– Точно, – Бойко воодушевленно смотрит на Пятницкую, которая решила сменить имидж и весь день ходит в косынке. – Мы еще тогда слезами тут уливались, что не можем себе позволить такие дорогие процедуры. Помнишь, Ленка? А теперь…


В общем, уже через несколько минут я звонил на мобильный Королевой и пытался записаться на консультацию на ближайшее свободное время. Все, что мне могли предложить, – это встречу через три недели в 8.15 утра.

– Дорогой, не переживай, ты не в самой плохой форме, – шепнула мне в трубку Рита. И я стал ждать. Вместе со мной в ожидании томились Бойко и Пятницкая.

В назначенное время мы – я, Бойко и Пятницкая – сидели в кабинете гуру диетологии и сквозь утреннюю дрему внимали каждому ее слову. Самое большое впечатление производило число звезд на один квадратный метр клиники Королевой. Политики и бизнесмены, актрисы и певицы – все эти люди, чьи фотографии не сходили со страниц светской хроники, были здесь. Без косметики, грима, галстуков и лишнего пафоса. Они пили ромашковый чай, мило щебетали и делились своими победами и поражениями в борьбе с лишним весом. Все, что их разделяло, – тонкая ширма, за которой каждый получал свою порцию процедур. Девиз этого тайного клуба был прост: здесь все свои!

Приобщение к тайному диетическому сообществу стоило действительно дорогого. Лена с Наташей поняли это очень быстро: деньги, выигранные в казино, успешно таяли вместе с их килограммами. Уже через две недели после начала курса процедур они с радостью смотрели на себя в зеркало – никогда прежде они не добивались такого результата за столь короткий срок, причем без особых жертв. Самым трудным для обеих был даже не отказ от белого хлеба, колбасы и сахара. Самым страшным было сказать «прощай» волшебному хрусту тортика «Причуда», который был верным спутником всех собеседований и обсуждений, с успехом заменяя завтраки, обеды, ужины и десерты. (В день они могли с легкостью схрустеть штучки три.)

«Но и это еще не все!» универсальный клич «Магазина на диване» уместен и здесь: благодаря секретному клубу они знали все, что происходит в городе. Куда ехать отдыхать, что смотреть в театрах и даже ситуацию в политических кругах. Килограммы таяли, a VIPы, наоборот, прибывали: в клинике Королевой не только встретиться с известной персоной, но и получить ее согласие на участие в эфире было намного проще, чем часами и днями вызванить ее, правдами и неправдами заманивая на передачу. VIPы – тоже люди и в состоянии расслабленности соглашаются значительно легче.

Пятницкая лежит на кушетке. Слева за тонкой ширмой – Бойко, справа – Анита Цой.

– Так хочется сладкого, – стонет Бойко, познавая страшные тайны гидроколонотерапии.

– Замолчи сейчас же, – ругается Пятницкая, получающая, прикусив губу, свою долю лечебного массажа, – а то выйдем, и я не удержусь – либо торт куплю, либо тебя стукну!

– Не ссорьтесь, девочки, – протяжно откликается Анита (на неопознанных процедурах), – скоро будет легче, я уже второй день как о шоколаде думать перестала. Даже смотреть на сладкое не могу…

«Врет», – мысленно телепортирует Пятницкая Бойко.

«Конечно», – отвечает та.

И вдруг за ширмой раздается тихий страдальческий стон:

– Какой кошмар… Я больше не могу терпеть эти муки!

Редакторы «Большой стирки» тут же забывают про Аниту Цой, потому что узнают золотой голос России – голос Николая Баскова.

– Коля? День добрый, это Наташа – Первый канал! Я вам звонила…

– О боже… – в золотом голосе России появляется какая-то неблагородная примесь. – Только не это.

Что именно «это» – неясно: то ли Наташа, то ли очередная процедура.

– Но вы же взрослый человек, вы же понимаете, что тема «Хочу ребенка от знаменитости» без Баскова просто невозможна!

За тонкой перегородкой – нервное покашливание…

Бойко понимает, что время назначенных процедур на исходе, и «кует железо»:

– Коля, ну пожалуйста… Не заставляйте меня давать эксклюзивное интервью газете «Комсомольская правда», нет, что это я! Газете «Жизнь» – о том, где и, главное, КАК вы потеряли эти десять «кэгэ»…

Через пятнадцать секунд согласие Баскова было получено, и девушки поняли: деньги, так счастливо выигранные у фортуны, второй раз были ими поставлены на правильное число.


– Предлагаю тему! – сегодня стартует Пятницкая. – «Скрученный спидометр».

– Ленка, где это тебя так занесло на дороге?

– Полегче на поворотах! Не на дороге, а в возрасте. Женщины ведь часто переделывают паспорт, платят деньги, чтобы все думали, что она моложе на десятку.

– О-о-о-о… У кого чего болит? Не подумываешь ли и ты об этом…

– Ага, а потом подтяжку с липосакцией…

– Юля, – срочно прерываю я их беседу, потому как еще чуть-чуть и опять про похудение начнут, – а что у нас по звонкам?

Юля тут же начинает тараторить:

– Значит, так: у нас 27 звонков на тему «Мне 75, а я люблю носить мини-юбки», 326 – «Хочу ребенка от Баскова», 152 – «Я беременна от Баскова»…

– А у нас что, есть договоренность со Светой? – удивляюсь я. – Как жена будет реагировать на этих героинь? По-моему, все, что у нас есть, – это слабая надежда на то, что мы можем получить их первое интервью после рождения ребенка.

Бойко многозначительно ухмыляется.


– Вы смотрите «Большую стирку», и я напоминаю, что наша тема сегодня – «Домашние любимцы – кастрировать или нет»! И сейчас ветеринарный врач Ирина Леонидовна Красовских скажет все, что она думает о предыдущей истории!

Аплодисменты!

Ветеринарный врач, молодая, сильно накрашенная дама, обращаясь к Тамаре Иннокентьевне, очень худой пятидесятилетней женщине с химией на голове, начинает горланить с первых секунд появления в студии:

– Да что вы говорите такое! Что значит – обездолить животное и обречь его на моральные и нравственные муки?!! Вы что, серьезно верите, будто кастрированный кот в самом деле переживает, что теперь он не в состоянии родить сына, посадить дерево и построить дом?!

В ответ на этот вражеский выпад Тамара Иннокентьевна вытаскивает из корзинки пушистый комок и, высоко его подняв, с гордостью докладывает:

– Это сын великого Кузи! – Она потрясает пищащим котенком. – И этот род никогда не прервется!

На двенадцатой минуте сегодняшнего эфира Миша, если бы мог, кастрировал бы всех редакторов, но так как отрезать им было нечего, его голос в ручных рациях звучал пугающе:

– Лена! Можно попросить сексолога Палеева вспомнить, что он не на кабельном канале в Северном Бутове, когда он дает статистику о том, что каждая четвертая женщина, имеющая домашнее животное, сожительствует с ним!!! – Миша срывается на крик: – А в прямом эфире главного телеканала страны!

– Я уже подходила к нему во время рекламы! – в голосе Пятницкой Миша услышал полное отсутствие тургеневского лиризма.

Тем временем в студии супруг Тамары Иннокентьевны, Борис Константинович Ефремов, рассказывает о подвиге Кузи. Отправляясь в отпуск на юг, жители поселка Оленек супруги Ефремовы отвезли в Якутск к знакомым своего домашнего любимца – семилетнего кота Кузю. Через три недели отдохнувшее семейство вернулось за членом семьи, но расстроенные приятели объявили, что десять дней назад Кузя куда-то исчез. Поиски результата не дали, и убитые горем Ефремовы вернулись в свой поселок.

Спустя два месяца на пороге своего дома они обнаружили сильно потрепанного Кузю с абсолютно стертыми когтями. Через таежный лес, по холмам и перевалам, пересекая многочисленные реки и озера, возвращаясь из шумного города домой, кот преодолел 2 тысячи 150 километров.

– Уму непостижимо, как он это сделал, – заканчивает сагу о Кузе его хозяин Борис Константинович.

Аплодисменты!

В это же самое время за кулисами редакторам «Большой стирки» открывалась иная сторона кошачьей сущности. Говоря прямо, там был настоящий «кошачий концерт». До сих пор остается невыясненным, кто и зачем выпустил «погулять» перед выходом в эфир кошек Куклачева, не оставив руководства по правильному их собиранию. Исцарапанная Лариса плакала, не менее изодранная Бойко гнусно материлась, и только Инна Цветкова в очередной раз напомнила всем, что прожила некоторое время в Японии. Проявив истинно восточную сдержанность, то есть не бросившись на котов нахрапом, Инна сбегала за валерианкой в телевизионный медпункт. Вернувшись, она тут же вылила содержимое пузырька на пол.

В эфир кошки Куклачева в этот день так и не вышли. С маслеными глазами, топорща усы, они валялись вокруг коричневой валериановой лужи, стучали хвостами об пол, переворачивались с боку на бок, в общем – им было хорошо. Что им слава прямого эфира даже в самом популярном ток-шоу в сравнении с дивным запахом кошачьей версии «Агента-провокатора»?


– Где он?! – в нашу комнату врывается неожиданный гость – Верочка.

Она видит меня и с облегчением вздыхает:

– Фу-у, слава богу.

Даже и не спрашиваю, что случилось. Потому что с самого утра у нас гости – все хотят узнать из первых рук о том, как на меня с ножом напала сумасшедшей красоты поклонница. Газета «Жизнь» немного приукрасила действительность – чтобы жизнь скучной не казалась. На самом деле Насте (наша постоянная «клиентка», которой кажется, что ей не далеко за тридцать, а все еще тринадцать лет) вдруг надоели постоянные «не положено» и «женщина, отойдите, кому сказал», которые она вынуждена все время выслушивать от службы охраны, и, достав нож, она бросилась на охранника. Слава богу, все обошлось.

– Ты, я вижу, цел… – Верочка переводит взгляд на роскошный букет на моем столе.– А это тогда кому? Какие розы, просто очуметь! Это в честь чего? Сегодня ведь не твой день рождения, я точно помню…

– Ну, не все же такие сумасшедшие, как Настя, – я очень рад видеть Верочку. – Заходила бы к нам почаще, знала бы, что есть такая девушка Катя, у которой папа директор цветочного магазина, и она каждую неделю присылает мне букет роз.

– Ой, как у вас все запущено! – Верочка обводит глазами нашу комнату. – Поклонницы, ножи, цветы… А я, собственно, и так бы к тебе зашла. Или позвонила. Потому что я сегодня видела сон.

В ожидании доктора /Второй сон Верочки

Снится Верочке сон, будто работает она секретарем доктора Курпатова. Сидит она в приемной модного душеврачевателя, вдруг открывается дверь и заходит Сергей Лапин, бывший председатель Гостелерадио СССР. Верочке хорошо было известно о том, что когда-то власть этого человека была в прямом смысле слова безгранична. Ей рассказывали, что он самолично решал буквально все вопросы – начиная с того, кого пускать в телецентр, и заканчивая тем, какого цвета кофточку следует надеть ведущей программы «Время». В годы лапинского правления только безумец мог выйти на работу в шортах – исключительно костюм, рубашка, галстук. Любое отступление от жесточайшей дисциплины – и нарушителя тут же выгоняли с работы. В общем, неудивительно, что даже во сне Верочка немного испугалась.

Так вот заходит Лапин в приемную доктора Курпатова, а он занят. Верочка извиняется и просит уважаемого посетителя присесть и подождать;

– Буквально пару минут, уважаемый Сергей Георгиевич, пару минут!

– Не беспокойтесь, Верочка, – вежливо отвечает ей Лапин и садится в удобное кожаное кресло. – Да-а-а, Верочка… За все в этой жизни надо платить. Рано или поздно. Особенно большие счета получает человек, когда проходят его популярность и слава или когда уже не занимаешь высокое кресло. Вы помните пресс-конференцию ГКЧП?

Верочка во сне ничего не помнит, но головой кивает.

– Помните, когда один из гэкачепистов, сидящих на трибуне, говорит Сергею Ломакину, популярному тогда ведущему программы «Время»: «Да, Сережа, ваш вопрос»? Не помните? А зря, потому что карьера Сережи на этом и закончилась – вот так просто, в ту секунду. Все решили, что ведущий Ломакин – хороший знакомый путчистов. А знаком он им был только как человек, который каждый вечер приходит в дом без стука – с экрана телевизора.

Верочка вежливо покивала головой.

– А другой телекиллер? – продолжил Лапин и как-то, как показалось Верочке, многозначительно на нее посмотрел.

– Какой, уважаемый Сергей Георгиевич, телекиллер?

– Телеведущий одной вечерней аналитической программы. Неужели не помните, как он мочил бывшего министра иностранных дел?

– Какого именно, Сергей Георгиевич? – у Верочки и наяву с памятью на министров было неважно.

– Ну который самолет развернул?

– Ах да! – Верочка на всякий случай сделала вид, что вспомнила. – А как же он его мочил?

– Да показывал в прямом эфире, как ему операцию делали! Да-а-а. В эпоху славы этот телеведущий мог позволить себе практически все. Например, подъехав к телецентру и увидев, что на его месте припаркована какая-то машина, взять гвоздь и как следует нацарапать на ней: «Это место принадлежит телеведущему такому-то такому». А сейчас? Сейчас он, может, и хотел бы припарковаться даже в семистах метрах от телецентра, но кто же ему позволит?

Верочка снова вежливо покивала головой и очень учтиво предложила:

– Хотите, Сергей Георгиевич, я вам кофе с молоком сделаю?

И вот откуда ни возьмись у нее в руках белая чашка кофе – откуда-то ей было точно известно, что Лапин любит кофе именно с молоком, но без сахара. Смотрит она на него и думает: «Никогда ведь не знаешь, кто может уйти с телецентра, а кто вернуться… А что, как говорил мне Андрюша, самое главное в карьере? Правильно – знание вкусов и пристрастий тех, с кем приходится работать». (Когда-то я действительно рассказывал Верочке о том, что, будучи студентом на практике в программе «Время», я наизусть знал, кто какой кофе предпочитает. До сих пор помню, что Анна Шатилова любила с молоком и без сахара.)

– А вы, Верочка, – прервал ход ее мыслей Папин. – Что вы делаете для доктора Курпатова?

– Да я как на американском телевидении – пишу на карточках вопросы. Я пишу восемьдесят, а он потом, как Барбара Уолтере, выбирает десять и задает их в эфире.

– И с кем у вас сегодня интервью?.. И тут Верочка проснулась.


Скоро месяц, как наша редакционная Барби ходит сама не своя. Кажется, Юля решила выйти замуж по любви. Любовь по имени Денис пришла к ней с факультета журналистики, чтобы пройти практику в «Большой стирке». Едва переступив порог редакции, шустрый практикант тут же попытался наладить рабочие, как он это называл, отношения чуть ли не со всеми редакторшами и даже замахнулся на саму Генриетту, но именно в Юлином лице нашел самую благодарную и отзывчивую коллегу. Бедный мальчик! Он и не догадывался, что его голубые глаза и роскошный молодой торс, закованный в тесный джемпер, оставили глубокий след в душе продюсера.

В жизни Генриетты все лежало на определенных полочках. Муж – дома, сын – в Англии, любовник – на работе. В общем, пора и о душе подумать.

Между тем Юля, даже не подозревающая, какая угроза нависла над ее матримониальными планами, уже не мыслила себя в какой-то другой категории, кроме как «мы с Денисом». «Нам с Денисом фильм не понравился», «Мы с Денисом об этом думаем» и даже «У нас с Денисом на это аллергия». В последнем пункте Юля жестоко ошибалась; у Дениса никогда и ни на что аллергии не было: секс с Юлей отнюдь не мешал любвеобильному практиканту активно продолжать поиск новых наставниц.


Генриетта всегда считала себя человеком весьма продвинутым в вопросах современного искусства. Тем не менее она признавала, что лучшего специалиста в этой области, чем ее подруга Лера, в Москве не найти. Начиная с маленького зала в художественном магазине, Лера превратилась в успешную московскую галерейщицу и запросто общалась со всемирно знаменитыми дизайнерами, художниками и прочими представителями богемы. Поэтому Гетта охотно откликнулась на приглашение Леры встретиться на недавно открытой, но уже нашумевшей выставке.

На фоне Леры Генриетта, одетая в очередной костюмчик, символизирующий стиль бизнес-леди, выглядела несколько чопорно. Но она уже привыкла. Когда-то после каждой встречи с подругой детства Гетта предпринимала попытку как-то изменить привычный стиль своей одежды, но ей хватало ума и вкуса понять, что рядом с экстравагантной Лерой она все равно будет проигрывать. Именно поэтому она так редко виделась с любимой подругой.

– Лерочка!

– Гетточка!

Звонкое целование воздуха где-то в районе румян и пятисекундное оценочное разглядывание друг друга.

– Ты такая молодец, что пришла, – искренне радуется Лера, – мы уже сто лет не виделись!

– Тебя не поймаешь, – Генриетта несколько шокирована зелеными туфлями подруги. – То ты в Париже, то в Италии…

Светски чирикая, дамы перемещаются от экспоната к экспонату, не забывая выцеплять глазами богемных персонажей, светских фотографов и подносы с Piper-Heidsieck Brut.

– Слушай, это Кулик вон там? – оживляется Генриетта.

– Да, это Олежка, – и Лера машет рукой. – Сейчас мы до него доберемся и как следует поздороваемся.

– Он же устраивал в прошлом году в Венеции подобное что-то? – блещет познаниями Генриетта.

– Да, я его просто обожаю! Ты представляешь, – и Лера хлопает в ладошки, – там был огромный зад коровы, и каждый мог заглянуть внутрь!

– Какая прелесть, – и Генриетта замолкает на некоторое время. Она смотрит на урбанистический пейзаж и пытается представить, что такого можно видеть внутри коровы. Не представляется. – Ну, а у тебя как дела? – приходит она в себя. – Ты-то в своей галерее ремонт закончила?

– Как не стыдно! – ахает Лера. – Еще лучшая подруга! Конечно, закончила, еще в прошлом месяце! Я же тебя на открытие приглашала! Филипп Старк прилетал!

– Старк? – обалдевает Генриетта, но быстро берет себя в руки. – Ну, ты молодец!

Дамы еще немного дефилируют по выставке и уже совсем было решаются уходить, чтобы попить где-нибудь кофеек да поболтать как следует, как вдруг Лера толкает подругу локтем в бок:

– Ах ты, боже мой… Гетик, глянь – вот это экспонат!

Генриетта столбенеет: в зал входит Денис. Сияя улыбкой, он останавливается рядом с входом и вертит головой налево-направо, налево-направо, стоп – и практикант бодро шагает по направлению к дамам.

– Генриетта Николаевна, – улыбка становится просто нестерпимой, – здравствуйте!

– Вот уж не думала, Денис, – продюсер изо всех сил пытается завуалировать неуместные сейчас начальственные нотки в голосе, – что вы интересуетесь искусством!

– Так я тут с оператором! – продолжает радоваться встрече Денис. – Андрей сказал сюжет о художниках снять.

Денису жилось на этом свете очень легко – он никогда и ни с кем не выбирал тактику общения. И с секретаршами, и с продюсерами он всегда был одинаков: открытая улыбка и немой восторг в глазах. Но сейчас, когда он перевел глаза на Леру… Лера реакцию оценила.

– Этот милый юноша, – игриво спрашивает она Генриетту, – твой… сотрудник?

– Этого милого юношу, – сухо отвечает та, – зовут Денис, и он пытается пройти у нас практику.

– Генриетта Николаевна, – прорывает наконец Дениса, – у вас такая красивая подруга!

Генриетта привычно тянет пальчики к вискам, а Лера смеется и протягивает Денису визитку.

– Надеюсь, – обнадеживающе улыбается она ему, – в этой галерее вы заинтересуетесь и другими объектами…

Еще в детстве, мотаясь с отцом по разным гарнизонам, Лера научилась попадать в любую цель. Как-то раз на охоте она» 15-летняя девочка, раздосадованная «меткостью» проверяющих генералов из Москвы, приезжавших в основном за коньячной клизмой, одним выстрелом уложила зайца. После чего получила рюмку с 50 «боевыми», как сказали генералы, и кличку «Лера-холера». Отец коньяк выпить не разрешил, но своей бойкой большеглазой девочкой очень гордился.


Когда Петя говорил своему Пончику, что ему ничуть не нравятся худышки, он не лукавил. И если бы он встретился один на один с этой Ритой Королевой, на которую его жена молится, он бы ей сказал пару ласковых. Это же надо! Чтобы человек за свои же бабки голодал! Одно приятно: Пончик просто светиться начинает, когда на весы становится. А он в это время подкрадывается сзади и… И, как правило, Наташка находит любой повод, чтобы отбояриться. Что за жизнь?

Сегодня Петя проснулся, посмотрел на часы и обалдел – 10 утра!

– Наташ!!! Ты что меня не разбудила?!!

На его крик откликнулась только дочь:

– Как десять? С ума сойти… Ну так я сегодня вообще никуда не пойду. – И, судя по последовавшей тишине, Ленка опять завалилась спать.

– Ну дает, ну дает! – прыгал Петя, надевая брюки.

И тут зазвонил телефон.

– Алло! Петька, ну наконец-то! Я уже второй час звоню, вас бужу! Я тебе там оставила на тумбочке билет. Только попробуй не приди!

Петя рта не успел раскрыть, как раздались гудки. Он подумал – злиться или нет, решил не злиться и, продолжая бороться с брючиной, попрыгал к тумбочке. Там одиноко пестрел пригласительный на бой суперпрофессионалов в тяжелом весе. Сначала он растерялся, а потом у него просто крылья выросли. Он вспомнил, как когда-то давно, когда Ленки еще и в планах не было (в планах, вообще-то, ее никогда не было – был классический «залет»), они с Наташкой – ух! – ходили на футбол, злотом пили пиво, а потом…


Последний раз весь коллектив собирался вместе у Миши на смотрины нового аквариума. Узнав о том, что в Италии принят закон, запрещающий держать рыбок в круглых аквариумах (потому что от этого у них портится зрение), страстный рыбовладелец Михаил Паронин посчитал это хорошим поводом для покупки нового стеклянного домика для своих гуппи – почти в два раза больше предыдущего. На этой вечеринке, кстати, все единогласно решили, что в следующей жизни они с удовольствием стали бы не редакторами на телевидении, а итальянскими аквариумными рыбками: совершенно очевидно, что им, по сравнению с ними, перепадало гораздо больше заботы и любви. В этой жизни и в этой профессии они работали золотыми рыбками, исполняя желания начальства, но, как и в сказке Пушкина, «старуха» им попалась неблагодарная.

Сегодня наши золотые рыбки собрались вместе благодаря Наташе, снабдившей пригласительными билетами на бокс почти всю редакцию. Муж Бойко ничего странного в этом не увидел, решив, что его «активистка» возглавила на работе культмассовый сектор.

Набитый до отказа зал комплекса «Арбат» гудел в нетерпении. Через 10 минут здесь должны были начаться самые зрелищные боксерские поединки – бои тяжеловесов.

– Не могу понять, где Наташка? – уже пятый раз повторял Петя, с беспокойством вглядываясь. На отправленные супруге 5 эсэмэсок в ответ ему пришли 3 шаблона «Скоро буду!».

Муж Бойко был единственным человеком, вносившим диссонанс в группу сотрудников нашей программы, которые в ожидании поединка удобно расположились на одной из центральных трибун.

Секретарша Юлечка, несмотря на то, что терзающий Петя минуту назад наступил ей на ногу, все-таки решила ему посочувствовать.

– Я вас так понимаю, – с милой улыбкой вздыхает она, – Денис тоже опаздывает!

– Какой Денис? – тут же насторожился Петя и с вопросом в глазах повернулся к директору программы Сан Санычу.

Тот взглядом попытался образумить «утешительницу», но понял, что это бесполезно. «Заразившись» от Пети, теперь и Юля вертела головой, высматривая Дениса.

– Да он наш практикант. В институте учится, – хрустя чипсами, объяснила Лена и протянула Пете огромную пачку. – Угощайтесь!

Петя отрицательно помотал головой:

– А на работе-то Наташка сегодня была?

– Конечно, была! – Пятницкая с удвоенной силой захрустела чипсами. – Она так нас уговаривала прийти на этот бокс! – говорила Лена, даже не глядя на него, потому что вокруг сновали бритые крупные мужчины. – Меня лично уговаривать не нужно, – отслеживала объекты Пятницкая. – Я Виталика просто обожаю, не мужчина, а сказка!

(Еще Пятницкая просто обожала журналиста Петра Толстого и актера Жерара Депардье.)

– Красивый? – отвлеклась от разглядывания зала Инна Цветкова.

Будучи в Японии, Инна была покорена обаянием борцов сумо и теперь хорошо представляла себя и фанаткой бокса. Она с интересом поглядывала вокруг, признавая, что длинные трусы от Everlast, в которых красовались спортсмены, были куда эффектнее маваси – набедренной повязки, закрывающей причинные места сумоистов.

– Страшный красавец! – и Лена хлопнула по пустому пакету.

Миша с недоумением посмотрел на Лену:

– Ты о Виталии Кличко говоришь? А разве он… сегодня дерется?

– Думаю, нет. Но он ведь тоже супертяжеловес? – и Пятницкая достала из своей бездонной сумки еще один пакет чипсов.

Против такой логики что-то возразить было сложно, и все замолчали.

– Ваша жена просто молодец, что нас вытащила! – похлопал Петю по плечу Сан Саныч.

– А я бокс только по телевизору чуть-чуть видела, – Лариса в отличие от Лены и Инны смотрела на активно жестикулирующих болельщиков с опаской. – Да еще разговаривала с супругой Кости Дзю по телефону – очень милая девушка. Но вообще-то, честно говоря, я боюсь крови.

– Ой, Ларис, я тебя умоляю! Это в боях без правил кровь, – и поклонница Виталия Кличко заглянула в пакет с чипсами – хватит ли до начала поединка? Сегодня свой бой с лишним весом она уже проиграла.

– Не могу понять, где Наташка? – в очередной раз повторил несчастный Петя. – Вечно она опаздывает! Уже начинается!

Бодрый мужской баритон стал представлять рефери на ринге, судей в зале. Информация о количестве боев, проведенных сегодняшними соперниками, вызвала в зале свист – как одобрительный, так и презрительный. Но когда комментатор заговорил о былых победах участников, раздался такой рев и шквал аплодисментов, что стены «Арбата» сотряслись.

Лариса болезненно съежилась.

– Нам бы так, – позавидовал Сан Саныч. – Такой настрой публики и без всякого разогрева Бойко!

«Интересно, – слушая крики толпы, подумала Инна, – когда Геракл совершал свои подвиги, древние греки тоже так орали?» А вслух добавила:

– Что же будет, когда появятся сами боксеры?

– И особенное приветствие для наших героев и всех любителей бокса сегодня, – продолжал заливаться комментатор, – от прекрасных девушек из группы черлидинга «Ассоль»!

К рингу по проходам в зрительном зале стали быстрыми ручейками стекаться девушки в ярких гимнастических купальниках, весело размахивая шуршащими разноцветными мочалками.

– Группа «Ассоль», господа и дамы! И их новая очаровательная солистка… – Эффектная пауза, и комментатор громко тянет: – Натали-и-и!!!

В центре спортсменок появляется крупная светловолосая девушка в золотой короткой юбочке. Она лучезарно улыбается, высоко поднимает стройную ногу и на секунду замирает в глубоком реверансе. Показавшаяся при этом полоска красных блестящих трусиков на миг вспыхнула и осветила разгоряченные лица фанатов бокса.

– Наташа! Наташа! Давай! Давай! – громко скандировал пришедший в себя зал. Солистка послала всем долгий воздушный поцелуй и, повернувшись к нашей трибуне, опять начала задирать ноги…

Ошалевшие Сан Саныч, Юля, Лариса, Лена, Инна и Миша, с двух сторон поддерживая обмякшего Петю, во все глаза смотрели на ослепительные трусики солистки группы «Ассоль» Натали Бойко…


А в это время практикант «Большой стирки» Денис, которого секретарь Юлечка так ждала на боксе, пробирался совсем на другой поединок. Подруга Генриетты Валерии распалившая в нем страсть не только к современному искусству, наконец назначила ему свидание. Денис надеялся, что уж сегодня она не ограничится обычным при их коротких встречах поцелуем в щеку.

Тем более что Лера сама прислала ему по электронной почте план, где собиралась его ждать.

«Изнемогаю от желания», – с бьющимся сердцем прочитал Денис. Единственное, чего он не понял, зачем она настаивала, чтобы он захватил на свидание паспорт.

– Это сюрприз, малыш, – ответила Лера. И Денис на всякий случай положил в карман еще один паспорт – заграничный. Вдруг эта феерическая женщина задумала отвезти его на остров, где они будут вместе наблюдать, как море, впитав энергию солнца, укротит под вечер светило, и на фоне алого заката он ей покажет, какой он любовник.

Сверяясь со схемой, присланной Лерой, Денис уверенно шагал от метро «Арбатская».

Запутавшись в московских переулках, Денис шел навстречу счастью. Разыскивая указанное в схеме здание без вывесок и без каких-либо других опознавательных знаков, Денис чувствовал себя новым членом то ли масонского общества, то ли каббалы или даже общества сайентологии, из-за которого Тома Круза чуть не попросили с голливудских киностудий.

– Так, теперь по улице прямо. Потом поворот направо. Мимо стройки… А сейчас – точно, вот он, тихий двор.

То, что место для любовных утех было выбрано Валерией в таком странном месте, Дениса только окрыляло, он понял, что всегда обожал эксцентричных женщин. Жалко, что до Леры его донжуанский список был таким серым.

– Грудь, конечно, у Юльки ничего, но дура… – разговаривал он сам с собой, поднимаясь по какой-то полутемной лестнице. Подойдя к окну, он посмотрел на план, остановился на площадке второго этажа, и, привыкая к темноте, повернул в обозначенный на Лериной схеме коридор.

– Так, первую и вторую комнату пропускаем. Валери! Ты где? Я пришел!

Спотыкаясь, Денис распахнул третью дверь и зажмурил глаза от яркого света… Прямо перед ним стоял застеленный красной скатертью длинный стол, за которым сидел человек в генеральских погонах.

– Заходите, заходите смелее, Денис Григорьевич! Очень хорошо, что пришли! – подбодрил его генерал, – Выполнить свой гражданский долг – святая обязанность гражданина!

Больше всего на свете Денис боялся попасть в армию, поэтому с неуловимостью Джеймса Бонда успешно обошел уже три призыва. И вот теперь ошарашенный свежеиспеченный призывник, в руках которого трепетала повестка, одиноко вытянулся перед начальником объединенного военкомата.

За не такой большой срок практики на «Большой стирке» Дениса уже мало что могло удивить: он видел девочек, которые переодевались мальчиками, чтобы идти в армию, как героиня Ларисы Голубкиной; в студии были солдаты, которые от нечего делать отжимались от пола 684 раза. Еще ему запомнился один 70-летний генерал, который в свое время дошел до Берлина, а сейчас поставил перед собой цель обрюхатить всю свою деревню. В общем, всякое было, но сюжет, героем которого он только что стал, явно был достоин отдельной темы ток-шоу. Да, Денис прекрасно помнил, как Валери, смеясь, говорила, что иногда помогает своему героическому папе в его работе, но то, что ее отец – начальник объединенного военкомата и Денис добровольно там окажется… От такого не смог бы опомниться даже Фридрих Шиллер.


Утро этого воскресенья началось для Стасика в чужой ванной комнате. Вообще-то, он очень не любил даже заглядывать в чужие ванные – слишком многое о своих хозяевах рассказывали пузырьки и флаконы на полочках перед зеркалом. Но эта ему нравилась. Ничего лишнего, плюс – приятные мелочи: электрическая зубная щетка с новыми запасными насадками, махровые белые полотенца от Frette без всяких цветных загогулин и… о-ля-ля – машинка для стрижки волос в носу и ушах! Даже фен профессиональный. А самое главное – вот он, тот самый аромат, который вчера в клубе…

Стасик всегда испытывал дискомфорт на дискотеках. Жизнь – такая сложная штука! Те, кого он находил интересными, никогда не отвечали ему взаимностью, а те, кто, напротив, интересовался им, категорически не входили в круг его интересов. Се ля ви. Но вчера… Вчера между ним и Артемом пробежало какое-то электричество. Как-то сразу они нашли общий язык и как-то сразу почувствовали себя родственными душами.

Стасик аккуратно повесил белое полотенце и с удовольствием надел висевший рядом свежайший банный халат. Потом он пошел на кухню, чтобы приготовить настоящий кофе, а не какую-то там бурду, которую пьет каждый первый. Надо же – и кофе у Артема очень даже приличный, и чай зеленый настоящий и весьма, кстати, недешевый… Стасик снял турку с плиты, и словно по команде из комнаты тут же раздались звуки включенного телевизора – Тема проснулся.

Воскресенье – лучший день на свете! Они пили кофе, щелкали пультом телевизора и ровным счетом никуда не спешили. Правда, в воскресенье утром смотреть по телевизору особенно нечего, но это же ерунда, главное – компания. Вот мультики доисторические кукольные, вот «Улица Сезам».

– Ты знаешь, – Артем еле шевелит губами, потому что наложил на лицо очищающую глиняную маску, – мне рассказывали, что у этого большого Зелибобы актер внутри держит в одной руке палку, на которой голова этого чудовища. Вот жизнь!

Попрыгали еще по каналам и нашли на «Ретро-ТВ» повтор «Пока все дома» с Инной Ульяновой.

– Оставь! Я так ее люблю, – улыбается Стасик, – хотя, по-моему, это уже раз десятый показывают…

– А ты знаешь, – кричит Артем из ванной, – что все эти, кто вокруг нее, совсем ей не родственники, – он с зубной щеткой и пастой уже стоит в дверях комнаты и смотрит на сидящих рядом с Ульяновой людей. – Да-да, конечно, брат, сестра… Это ее соседи, и вот эта тетка, – он ткнул тюбиком с зубной пастой в сторону экрана, – за ней ухаживала. А когда она умерла, – кричал он уже из ванны, жужжа щеткой, – и три дня мертвая в квартире пролежала, никто даже не спохватился. Зато потом, – зубная щетка выключилась, и послышался плеск воды, – родственники всплыли. И уж как они бились за эту квартиру!

Стасик молчал. Он смотрел на экран и думал, что ему не очень-то нравится телеосведомленность Артема. Наверное, это плохо… Но он же не по карманам шарит? И не в сумке роется? В общем, рука Стасика не дрогнула, когда с прикроватного столика он взял маленькую книжечку, которая оказалась удостоверением сотрудника канала «Россия» на имя ассистента режиссера Егорова Артема…

У Стасика были свои представления о профессиональной этике. Стасик не любил конкурентов. Очень не любил! Самые волнительные дни в его жизни, стоившие ему очередного герпеса на губе, были днями обсуждения перевода канала ОРТ на вторую кнопку. В день, когда наш канал был переименован в Первый, Стасик, не дожидаясь распродажи, купил себе знаменитую майку Дениса Семачева с изображением президента в розах. А кнопка второго канала на его домашнем пульте дистанционного управления отныне была выломана и заклеена скотчем. И уж как ему ни хотелось увидеть Анастасию Заворотнюк в программе «Танцы со звездами», он сдержался и не позволил себе такой слабости, чтобы не повышать рейтинга конкурента.

И вот теперь получается, что вчера в клубе он познакомился с ассистентом режиссера Второго канала, который еще, судя по вкладышу в удостоверении, подрабатывал в «Культурной революции»?! Это невозможно. Чтобы он, стилист звезд только категории «А», встречался с работником враждебного канала?

Артем еще что-то кричал из ванной, но Стасик уже шагал по утренней воскресной Москве. В его глазах застыли слезы.


Пятницкая проснулась в пять утра, повертелась с боку на бок, но не смогла снова уснуть. Поставила чайник, посмотрела на спящую дочку, выкурила две сигареты, а потом оделась и вышла на улицу. Накрапывал мелкий дождик. Лена села в машину, и ей как-то сразу стало спокойно. Она ездила по вымершим улицам (как-то особенно дико и неприкаянно смотрелись в пустом мокром городе работающие светофоры) и представляла, как еще часа два-три, и вот здесь будет пробка, а здесь каждая вторая машина будет обдавать пешеходов грязными брызгами, а на этой парковке… А это кто по мою душу? На дороге голосовала одинокая серая фигурка. Пассажир, не торгуясь, сел в машину и сразу достал сигареты.

– Что же это вы, даже разрешения не спросили – можно или нельзя курить?

– Да вы же сами курите – вся машина пропахла – вот и не спросил.

– А-а-а… Ну курите.

Что-то в интонациях пассажира показалось ей знакомым…

– А вы, простите, где работаете?

– А я работаю на радио.

– М-м-м, на радио. Понятно, – она попыталась вспомнить, на какой именно радиоволне она могла слышать его голос, но так и не вспомнила. – Значит, почти коллеги. Пассажир молча курил и не спрашивал, где же работает Лена.

– Никогда не могла представить себя работающей на радио, – и Пятницкая лихо обогнала какой-то джип. – По-моему, скучно, нет динамики…

Лена еще немного подождала. Пассажир аккуратно затушил сигарету, достал из кармана трубочку с какими-то леденцами, бросил себе в рот одну конфетку и протянул Лене:

– Будешь?

Пятницкая изобразила полную занятость рук в данный момент.

– Ой, мне кажется, что среди радийщиков очень мало незакомплексованных людей. Побольше надо таких, как Бачинский и Стиллавин. Ну, таких, которые могут вести себя так развязно.

Пассажир молча смотрел на Ленин профиль.

– А вы что не на машине? Не зарабатываете?

– В сервисе со вчерашнего.

– А-а-а.

Лене почему-то сразу расхотелось разговаривать.

– Ну, так и где же вы работаете? – опросил мужчина.

– На телевидении, – ответила Пятницкая и подумала: «Вот пристал». – Первый канал.

А на каком вы радио?

– На «Русском радио».

– Да, знаю. Там Довлатова у вас. Смешная…

Лене очень нравилась всегда позитивная Довлатова. Ей даже казалось, что ни с ней чем-то похожи – внутренней динамикой, что ли. А если бы случилось чудо и ей удалось похудеть килограмм на пятьдесят, то они бы и внешне были похожи! Настроение Лены чуть-чуть улучшилось.

– А у вас тоже рейтинги? – снова попыталась продолжить разговор она.

– Ну да – замеры: кто слушает, кто не слушает…

Лена протянула руку за пачкой сигарет, но она оказалась пустой.

– Вы мне сумку мою не передадите? – попросила она пассажира. – А лучше пачку новую оттуда достаньте.

Пассажир долго копался в объемной сумке Пятницкой, набитой до отказа самыми удивительными вещами. Мешочек с бусинками для дочки (это Лариса принесла), открывалка, пустой газовый баллончик, два кошелька, и вот наконец он вынимает пачку, и на пол падает маленький листок бумаги в клеточку. Он поднял его с пола и прочитал:

– «Мама, пАстирай мне трусы», – и засмеялся, но как-то хорошо, по-доброму. – Дочка? – Пятницкая, закусив губу, кивнула. – Да, с грамотностью не очень, зато чистоплотная. Сколько ей?

– Семь исполнилось, – к ее горлу подкатывали совершенно непрошеные, ненужные сейчас слезы.

– И отца, разумеется, нет. – И он вынул зажигалку.

Закурили.

– Ну, – Лена глубоко затянулась и «включила» очень бодрый голос, загоняющий слезы обратно, в глубину души. – А я радио практически не слушаю. В редком случае в машине. Некогда, некогда.

Еще она могла бы рассказать случайному пассажиру о том, что «Большая стирка» всегда получает билеты на «Серебряную галошу», что совсем недавно она видела Наташку Синдееву, которая так похудела, и что именo, она притащила на эфир с «Европы плюс» бабу-загадку Женю Шаден. Могла, но не сталa. И к тому же они приехали.

– А вы что здесь делаете? – спросил мужчина, готовясь выходить.

Пятницкая вспомнила, что ей еще надо успеть обратно домой, разбудить дочку в школу и снова ехать через весь город на работу – но уже по пробкам. Вспомнила и сникла:

– Да просто катаюсь, ищу вдохновение.

Пассажир зачем-то включил ее старенькую магнитолу, настроил какую-то радиоволну и спросил:

– А вас как зовут?

– Лена…

– Лена, пока не переключайте.

И вышел.

Под какую-то рекламу Пятницкая доехала до светофора и вдруг:

– Доброе утро! «Подсолнухи» скоро начнут свою работу. Довлатовой еще нет, но я, Андрей Чижов, уже с вами. И сейчас для девушки Лены, которая едет на своей машине по утренней Москве и у которой сегодня плохое настроение, песня в исполнении Филиппа Киркорова. Лена, все будет хорошо…

Дождик уже кончился, но Пятницкая включила дворники, которые стали раскачиваться в такт мелодии – «Я буду твоим плащом». Она ехала по начинающему просыпаться городу и думала о том, что в салоне своего автомобиля она научилась узнавать о мужчинах пусть не все, но… О многих интимных деталях она и не догадывалась раньше – кто-то носил трусы Calvin Klein, кто-то брил волосы на лобке, кто-то даже с пирсингом был… Но она никак не могла ожидать, что мужчина, с которым и не было-то ничего, может так отреагировать… Она думала о женщинах, которым их богатые мужья или поклонники признавались в любви при помощи наружной рекламы, о том, что некоторым красавицам предлагают 200 тысяч долларов за ночь, но ей казалось, что лучше звучащей сейчас песни, которая исполнялась только для нее, ничего нет…


«Полетели сквозь звезды» пел Киркоров, и Лена вдруг горячо его пожалела. Любила человека вся страна, носила на руках, а потом – раз, и все. В одну секунду после сюжета о знаменитой пресс-конференции в новостях НТВ от него все отвернулись. «Вот она, сила современного телевидения, – размышляла Лена, – годы труда и три минуты новостей о розовой кофточке. И человек сломлен!»

– Вам куда? – печально спрашивает Пятницкая подвыпившего мужчину, который секунду назад практически бросился на капот ее «шестерки».

– Да с такой женщиной, – и он грузно полез в машину, – куда угодно! – и, развалившись как следует, попытался Лену обнять. Пятницкая рывком сбросила с плеча его руку и включила радио погромче.

– Я не понял, зая, – обиженно засопел толстяк, – мы радио слушать будем или как? – И он опять полез обниматься. – Штуку плачу!

– А ну пошел отсюда к чертовой матери! – рявкнула Пятницкая, и мужик с неожиданной для его комплекции прытью выскочил из машины, громко хлопнув дверью.

Пятницкая, как большинство автовладельцев, ненавидела, когда двери машины так безжалостно закрывали. И в другой раз обязательно поставила бы наглеца на место, но вместо этого она вдруг расплакалась.

Никогда в жизни она не слышала признания в любви. Ни в детском саду, ни в школе, где она из-за насмешек одноклассников всегда сидела одна на задней парте. И даже в университете, куда поступила через рабфак после трех лет работы на машиностроительном заводе, никто и никогда не сказал ей таких простых и важных слов. (Господи! Как она переживала, подкарауливая у библиотеки этого красавца Каретникова с истфака!)

А сейчас Филипп Киркоров вместе с Андреем Чижовым произнесли то, чего Лена так долго ждала. И это был самый необычный поступок, который ради нее совершили мужчины.


Все любимые улицы Марины (улицы бутиков) начинаются на букву «М». Виа Монте-наполеоне – в Милане, Мэдисон-авеню – в Нью-Йорке, авеню Монтень в Париже. Вполне понятное пристрастие, ведь центр ее вселенной составляли такие созвездия, как Gucci, Dior, Dolce & Gabbana… Серьезную часть нынешнего уик-энда Марина хочет посвятить парижской «М».

Отель Plaza Athenee – тот самый, где снималась финальная сцена «Секса в большом городе». Из любви к искусству Марина желает поселиться в том же номере, в котором останавливались герои Сары Джессики Паркер и Михаила Барышникова. В списке прочих преимуществ отеля – самые вкусные на планете ром-бабы, которые здесь подают на завтрак. Специально для Марины шеф-повар Алан Дюкас пропитывает их так, что они просто сочатся ромом.

Но главная цель нашего визита в столицу Франции не ромовые бабы и даже не бутики. В Париж мы приехали к американскому медиуму.

Доктор Вайс покажет вам прошлое

Доктор Вайс живет и работает в собственной клинике в Майами, но слава о нем давно перелетела через океан, потому что доктор научился с помощью гипноза отправлять своих пациентов в прошлое. Став пациентом доктора Вайса, вы с удивлением можете обнаружить, что когда-то были совершенно другого пола или у вас был совсем иной цвет кожи, а ваша мама была вашей женой.

Идеология такой терапии заключается в следующем: люди, которые окружают тебя в этой жизни, были рядом с тобой в прошлом, и ошибки, которые ты тогда совершил… Короче, все повторяется. Соответственно, узнав о своем прошлом, можно тут же начать работу над ошибками. Говорят, что эта терапия очень продуктивна для совсем маленьких детей, которых мучают кошмары или они безотчетно чего-то боятся. Например, если ваш малыш боится плавать, то, вполне вероятно, что в прошлой жизни он утонул. Или он боится огня, потому что когда-то в Средние века он видел страшный пожар. Узнав под гипнозом о причине своих страхов, утверждает доктор Вайс, дети перестают бояться и благополучно начинают жить и развиваться дальше.


К медиуму я идти отказался.

– Ну почему, почему? – Марина стоит в дверях и смотрит на меня чуть растерянно. – Я же и тебя записала! Он в Европе только три дня!

– Не хочу, – я лениво растянулся на кровати, и мне совершенно не хочется вставать и куда-то идти. – Ну что я могу там увидеть? Что в своей прошлой жизни я зачитывал царские указы, объявляя государевы «гнев» и «милость» на Лобном месте? Или комментировал бои гладиаторов?

– А может, – подбоченилась Марина, – ты был гладиатором?

– Да? – сквозь сон отвечаю я. – И толпа кричала: «Распни, распни!»? Не хочу…

Марина уходит, а я без всякого гипноза проваливаюсь в сон часа на два. Просыпаюсь и с нежностью думаю о кровати, подарившей такой роскошный отдых моему телу. Кажется, Джулия Роберте в интервью Опре Уинфри призналась, что если бы она и мечтала о чем-нибудь в своей жизни, то только о кровати из пятизвездочной гостиницы Four Seasons. Да… Наверное, и об этом тоже я мечтал когда-то, приехав в Москву провинциальным мальчиком и проспав семь лет на матрасе в комнате № 608 в ДАСе на улице Шверника. Вечерами, стоя на кухне общежития и пытаясь сварить суп из пакета, ты смотришь на огоньки соседних домов и отдаешь себе полный отчет в том, что в этом тринадцатимиллионном городе ты никому не нужен и тебя совершенно никто не ждет. Да, наверное, только мечта о покорении телевизионного Олимпа, только цель, которую ты поставил перед собой, помогала тогда заснуть на матрасе в комнате, где спят еще восемь человек, отведав перед сном этого супа…

Марина вот-вот должна вернуться. Лежу на роскошном ложе с пультом в руке и болтаюсь по французским каналам, смотрю, что делают западные коллеги. Как интересно… Оказывается, Франсуа Миттеран двоеженец. Как же ему удалось, занимая такой пост, столько времени все скрывать? Хлопает дверь – это Марина.

– Ну как? – Я наконец заставляю себя слезть с кровати. – Ваше величество нашло подтверждение своему величию в прошлом?

Марина молча садится на кровать, снимает туфли и выключает телевизор.

– Все это ерунда, – она смотрит в пустой экран. – Чушь собачья. Вот. Ничего такого со мной случиться не может – уж я об этом позабочусь.

Никогда раньше не видел ее в таком состоянии.

– Тебя что-то расстроило в твоем прошлом?

– Нет! – она наклоняется (неужели, чтобы скрыть слезы?!) и поднимает с пола туфлю. – В настоящем! – ее глаза действительно блестят. – Мои новые Gucci! Вот, смотри – стелька отклеилась!

С этого момента барометр ее настроения резко переходит от «слегка расстроена» до «очень рассержена». Она решительно снимает телефонную трубку, звонит на ресепшн и требует немедленно принести ей в номер самый сильный клей. Через 15 минут в номер стучится мужчина в униформе строителя. Он протягивает Марине очень яркий тюбик.

– Давай я, – тихо предлагаю я свою помощь обувщика.

– Нет! – она даже не смотрит на меня. – Я сама! – и тут же проливает клей.

Звонок консьержа опоздал на тридцать секунд.

– Предупредите мадам, – слышу я в трубке, – это очень сильный клей. Аккуратнее!

…Такой несчастной, такой беззащитной, такой трогательной я не то, что никогда ее не видел – даже представить себе не мог.

– Да что же это такое, – тихо плакала она, пытаясь разлепить намертво склеенные у основания пальцы.

– Не плачь, мы сейчас что-нибудь придумаем, – я пытаюсь взять ее руки в свои, но она их отнимает. – А завтра, – продолжаю я, пытаясь справиться с этой субстанцией, превратившей ладони Марины в некое подобие перчаток для аквааэробики – с перепонками. Завтра мы пойдем и купим тебе перчатки, как у Аннушки Гагариной, терракотового цвета…

Всю ночь я отдирал клей с ее рук, говорил что-то нежное и думал о том, что, к сожалению, нет на свете такого клея, который мог бы так крепко, навсегда соединять судьбы людей. Например, семью Франсуа Миттерана. Или нас с Мариной.


В душе каждого человека живут ангелы и демоны. Иногда, не дожидаясь полуночи, демоны просыпаются в нас солнечным утром на воскресной службе в церкви, а ангелы порой могут разбудить нашу совесть в самый хмурый день. Иногда сложно найти объяснение нашим поступкам. Чего было больше в сегодняшнем шаге Генриетты?

Оставив машину за несколько домов до военкомата, она уже оттуда слышала звуки гармошки. «Представляю себе эти проводы… Иду, как последняя дура!» – ругала себя Генриетта, вытаскивая из салона авто пакет с апельсинами и теплым шарфом с лейблом D&G. «А почему, собственно, дура? – тут же спрашивает она себя. – Я руководитель, он в какой-то степени мой сотрудник… Мальчика нужно поддержать. Не понимаю, как он умудрился загреметь в армию?» – диалог, который Генриетта вела сама с собой, ответа на вопросы не давал.

«Он не сотрудник, а всего лишь практикант, – опять завел беседу ее внутренний голос, – а их в редакции всегда пруд пруди. При чем здесь это?.. Не обманывай себя, он тебе нравится! У него отличное мускулистое тело, синие глаза и длинные ресницы… Ты же хочешь этого парня – признайся?»

Но признаваться себе даже в маленьких слабостях Генриетта не любила.

Когда побледневший Денис пришел в редакцию и рассказал, что его через неделю забирают в армию, это сообщение серьезно расстроило трех человек. Самого Дениса, секретаря Юлечку и продюсера. Юлечка вскрикнула и выбежала в туалет, где, закрывшись в кабинке, с упоением прорыдала аж 10 минут. Реакция на это сообщение обычно сдержанной Генриетты удивила даже видавшего виды директора программы Сан Саныча (мать его сына часто устраивала истерики по любым поводам). Но он решил, что продюсер таким образом беспокоится о предстоящей судьбе собственного отпрыска.

– Не расстраивайтесь, Генриетта Николаевна. Послужит – вернется.

– Как вы не понимаете? Надо что-то делать! – продолжала расстраиваться Генриетта, нервно расхаживая из угла в угол. – Господи! – вдруг продюсер застыла как вкопанная, и ее глаза просияли. – Я совсем забыла! У Леры отец начальник объединенного военкомата! – и она схватила телефон. – Он все быстро уладит!

Но набрать номер Леры ей не дали. Раздался тихий, но требовательный голос Дениса:

– Не надо никого просить, Генриетта Николаевна. Армия – мой сознательный выбор.

– Молодец, настоящий мужчина, – констатировал Сан Саныч.

– Но, Денис… как же? Зачем это геройство? – несчастная Гетта стояла с телефоном на изготовку и смотрела на патриота-практиканта широко раскрытыми глазами. – Я сейчас позвоню, и вы забудете все, как дурной сон! – в голосе продюсера звенело непритворное отчаяние.

– Звонить не надо! – отрезал Денис и про себя подумал: «Какая эта Лера все-таки сука! Вряд ли она когда-нибудь расскажет Генриетте о своем макиавеллиевском коварстве, Змея! Сволочь! Ненавижу!»

Но в глубине души он знал: первое письмо, которое напишет из части, будет адресовано ей…


Все пространство перед входом в военкомат было заполнено людьми. Тут и там можно было увидеть утирающих слезы мамаш в возрасте или классических бабушек в платочках. Их успокаивали мужчины и женщины помоложе. Кто-то принес магнитофон, и группа подростков – все в необъятных, сползших до предела джинсах (за счет чего они держались на худых телах – просто загадка), встав в кружок, смотрели, как выдают класс два брейкдансера.

Хозяин гармошки – видимо, ее звуки раздавались, когда она подходила сюда, – с усталой полупьяной улыбкой смотрел на Генриетту.

– Ну что, мать, теперь послужат наши сынки?! – и к полному ужасу Генриетты хлопнул ее по заду. Та отскочила как ошпаренная. – Давай за них по чекушке?!

– Вы это ко мне? – ошарашенную Генриетту категорически не устраивало обращение «мать». – Какая я вам мать?!!

– Неужель внука провожала? – ахнул мужик, но, поймав вспыхнувший яростью взгляд Генриетты, опять разулыбался: – Да не… Для внука ты молодая ишшо.

– Федь! Хорош к людям приставать, – к ним подошла симпатичная полная женщина в длинном цветастом платье. Она легко зажала гармонь под мышку и подхватила под руку гармониста. – Пошли уже домой, горе мое…

– Я не горе, – пытался вырваться от нее мужик. – Не горе! Я теперь того – отец воина!

Обменявшись с женщиной понимающими улыбками, Генриетта решилась спросить:

– Простите, а вы не скажете, где здесь призывники?

– С полчаса как увели уже всех за КПП, Родителям туда не разрешают, – объяснила женщина.

Генриетта застыла:

– Как увели? Кто?

– Геттик, солнышко! Мы здесь, – очень знакомый голос заставил ее обернуться. Лера, правой рукой обнимавшая какую-то рыдающую девушку, левой приветственно махала Генриетте. Ее ярко-красный облегающий костюм от Valentino на фоне белого наряда девушки смотрелся просто потрясающе.

При ближайшем рассмотрении заплаканная девица оказалась секретаршей Юлечкой. Приняв приоткрытый от изумления рот начальницы за выражение сочувствия, Юля зарыдала с новой силой.

– Ох, Генриетта Николаевна! – выдавливала она сквозь всхлипы. – Как же я его люблю!

И, к полному ужасу Генриетты, привалившись к ее плечу, принялась орошать слезами грудь продюсера, кокетливо приоткрытую совсем для другой встречи.

– Ну, девочка, перестань! – позвякивая браслетами, гладила ее Пера. – По-моему, он был очень рад, когда тебя увидел! Что ты убиваешься?

Но она знала, что если кому-то и были адресованы сумасшедшие прыжки и гортанные «вау!» Дениса, которые все наблюдали, пока тот не скрылся за дверью контрольно-пропускного пункта, то этим кем-то была совсем не секретарша нашей редакции.


Миша устал уже с утра. Поэтому непривычная тишина в кабинете его только обрадовала. В комнате за компьютером сидела одинокая Пятницкая и, уставившись в монитор, что-то ела из огромного пластикового стакана. Миша принюхался – слава богу, не капуста.

– Ростки пшеницы будешь? – предложила ему Лена, даже не обернувшись.

– Очередная фаза борьбы за стройность?– усмехнулся Миша.

– Ты знаешь, – и Лена отправила в рот солидную порцию зерновых. – Иришке в школе какой-то придурок сказал, что я похожа на бегемота. Это правда?

– Бегемот в переводе означает «земноводная речная лошадь», – выдавая краткое досье на обитателя Африки, Миша пытался подражать голосу Дроздова. – Это одно из самых выносливых животных на земле. А когда он бежит, то способен развить гигантскую скорость.

– А весит сколько? – заинтересовалась Лена.

– Думаю, тонны три, не меньше.

– Ну, я тогда в полном порядке. – И, запрокинув голову, Пятницкая вытрясла оставшиеся на дне ростки из стакана прямо в рот.

Мише внезапно надоело общаться:

– А вообще, чего ты у меня спрашиваешь? Ты же у компа сидишь – вот и посмотри в интернете.

– Та-ак, – вдохновенно замычала Пятницкая, – говоришь, лошадь речная? – и полезла в поисковые системы.

Редакция постепенно заполнялась. Все уже успели выпить чаю, а Пятницкая все еще сидела у монитора.

– Ленка! – закричала вошедшая Бойко. – А ну-ка брысь оттуда! Мне нужно кое-что уточнить!

Потягиваясь, Пятницкая неохотно встала со стула и уже практически вышла из кабинета, как была остановлена – Наташа обнаружила пластиковый стакан:

– А ведро за собой кто будет… Господи… Кто это?!

Вместо обычных уиндоузских облачков рабочий стол монитора, за которым сидела Пятницкая, теперь украшала фотография какой-то непостижимо массивной темнокожей женщины.

– Пятницкая, – присвистнул Миша, – ты же бегемота искала, а это что за баба?

– Где баба, какая баба? – пищит Юля и тоже подтягивается к монитору. – Пятницкая, где это ты так загорела? В «Сан и Сити»?

Дружественный редакции г-н Виннер завалил наших девушек энным количеством бесплатных абонементов.

– Дураки! – огрызается Пятницкая. – Это великая женщина! Это же Винни!

– Пух? – брякает Миша, и все начинают трястись от смеха.

– Идиот! – крутит Пятницкая пальцем у виска. – Это Винни Мандела.

История Винни Мадикизела-Манделы /Почерпнута Пятницкой из интернета

В клубе жен экс-борца против апартеида в ЮАР глыбообразная Винни стояла особняком. Хотя прежние четыре благоверные в сексуальном плане на Нельсона Манделу никогда не жаловались, новую жену он как мужчина перестал устраивать уже в медовый месяц. Став полноправной «пятой леди», Винни, осознав свои отныне неограниченные возможности, и вовсе развернулась беспредельно. Молоденькие мальчики целыми деревнями доставлялись в ее покои. А если с работой утешителей они справлялись плохо, ненасытная мадам приказывала забить их в покрышки от грузовиков, а перед тем как столкнуть с горы, еще и поджечь.

Круг любимиц Лены расширился. К незабвенной Анжеле Ермаковой отныне и навсегда добавился новый объект поклонения – Винни Мадикизела-Мандела.


– Добрый день! Добрый день! Добрый день! В эфире «Большая стирка». Тема программы – «Мужское достоинство». Как мы понимает его сегодня.

Исторически сложилось, что в нашей стране День защитника Отечества считается праздником под буквой «М» вне зависимости оттого, были ли, участвовали ли, состояли ли мужчины на службе в Вооруженных силах. Поэтому 23 февраля мы решили поговорить о самой главной характеристике сильной половины человечества. К счастью, когда Лариса предложила такое блестящее название темы, Генриетты на летучке не было. На один день она улетела в Лондон к своему «гаденышу» (данное определение в адрес ее сына было самым мягким). Для программы же низкая успеваемость мальчика обернулась всплеском творческих идей, превратив этот «день непослушания» в коллективный праздник.

– Допустим, Ларис, допустим. – Миша утверждал с редакторами список гостей на тему «Мужское достоинство». – Александр Невзоров и русский агент 007 – это супер!

– Да! – хлопает в ладоши Лариса. – Супер! Настоящий агент КГБ, человек, высланный из Англии как персона «нон грата»!

– А чемпион Олимпийских игр, мира и Европы по фехтованию Поздняков и старший брат главного миллионера страны Максима Галкина? Это тебе не круто? – ревниво кипятится Бойко.

Тем временем Пятницкая, глотнув в отсутствие продюсера воздуха свободы, продвигает на эфир свой новый объект для поклонения;

–Дрянная девчонка, журналистка из «КП»! Вот уж кто знает все о мужиках!

Пятницкая сегодня просто ослепительна. Стасик вытянул ей волосы специальными утюжками.

– Я и не спорю, – соглашается Миша. – Дарья Асламова – это действительно персонаж. Но этот твой врач из Петербурга, он кто?

– Да ты не понимаешь! Князькин – это бомба! Он привезет на программу та-ко-о-о-е! – Пятницкая так громко интригует, что даже Юля, не дослушав телефонного собеседника, кричит через всю комнату:

– Что? Что, Лен, он привезет?!

– Юля! – одергивает ее Миша. – Успокойся, пожалуйста, и не бросай трубку! Не надо пугать зрителей! У нас пока еще не филиал больницы для буйнопомешанных! – и Миша укоризненно смотрит на секретаршу, почти как главный врач такого филиала, после чего приступает к Пятницкой: – Лена! Кончай темнить! Давай рассказывай, что притащит с собой этот Князькин?

Пятницкая медленно обводит всех взглядом, зрачки ее увеличиваются вдвое, поэтому блеск глаз кажется просто нереальным.

– Игорь Князькин, – в медленном темпе русской сказительницы начала она, – руководитель Центра простатологии…

– Пятницкая! – прерывает ее Наташа. – Здесь многие знают, что такое простата! Короче, чем хорош твой Игорь?!

– Руководитель Центра простатологии, – упорно изображает сказительницу Лена, – коллекционер Игорь Князькин привезет к нам в студию… – не обращая внимания на глубокие вздохи редакторов, Лена выдерживает «мхатовскую» паузу и торжествующе выпаливает: – Член Распутина, вот!

– Оп-па! – трубка, выроненная Юлей, с грохотом ударяется об пол и, жалобно погудев, замолкает навсегда.

– Да-а, – Наташа нервически сжимает руку сидящей рядом с ней Ларисы.

– Ой! – суставы Ларисы хрустнули. – Ты что, больно!

– Да-а, Пятницкая, – в Мишином взгляде светится неподдельное восхищение. – Я, конечно, предполагал, что ты гигант, но я тебя явно недооценивал.

Пятницкая с удовольствием изображает из себя королеву-мать:

– Даже если этот питерский авантюрист и привезет муляж, – говорит она с ложной скромностью в голосе, – тему мужского достоинства мы им закроем конгениально!

Лариса уже перестала тереть сжатые Наташей пальцы и радостно улыбается подруге:

– И без чуткого руководства продюсера рейтинги могут подскочить до небес!

«Так жить нельзя!»/Из гостевой книги на сайте «МК»

«…Демократия и гражданские свободы? Только в духе телепередачи «Большая стирка» по Первому телеканалу, в которой в дни празднования 300-летия Санкт-Петербурга демонстрировали для носталогирующей и декадентствующей гнилой российской интеллигенции, боровшейся последние десять лет за идеалы демократии, большой половой член, заспиртованный в стеклянной банке. Малахов вместе с человеком явно ненормального поведения и патриархом гражданских свобод на ТВ репортером Невзоровым живо обсуждали перед собравшимися на передачу подростками и экзальтированно-полусумасшедшими старухами, принадлежит ли этот член Григорию Распутину, чем вызывали у последних неописуемый восторг. Естественно, надо понимать, что половой член предназначался той части российской интеллигенции, которая исступленно мстительно вопила «Так жить нельзя!» и рушила СССР и советскую власть, а как жить можно, так и не поняла…»


Сидящая перед Мишей пенсионерка Елизавета Васильевна, не стесняясь происходящей вокруг суеты, вытирала слезы.

– Сынок, – она смотрит на шеф-редактора бездонными выцветшими глазами. – Да! Да! Я подделала возраст в паспорте!

Даже входящая в кабинет Инна Цветкова, у которой были серьезные проблемы с готовящимся параллельно эфиром, с изумлением посмотрела на будущую героиню ток-шоу. Елизавете Васильевне, судя по морщинам на лице, лет было не меньше, чем серий в бразильской мыльной опере «Клон», о которой Цветкова с недавних пор знала практически все. Если Миша готовил эфир на тему «Скрученный спидометр», то Инне досталась тема «Сериалы – моя страсть». «Стирка» с мылом была приуроченной к показу последней серии этой теленовеллы, которой вот уже много недель подряд с волнением ждали все женщины России, чтобы узнать наконец, чем же закончатся отношения Жади и Лукаса.

Сегодня Инна проснулась ровно в 7.40 утра, как в детстве, когда по Всесоюзному радио начиналась «Пионерская зорька» с репортажами о достижениях пионеров и музыкальным оптимизмом в исполнении Центрального детского хора в финале. Девочка Инна давно выросла, и ее нынешняя зорька была совсем не оптимистична: в 7.40 ее разбудили для того, чтобы сообщить пренеприятнейшую новость – пропал сигнал из Рио-де-Жанейро. Инна была близка к панике – как же актриса, исполняющая роль Жади, будет сегодня выходить на связь?

Миша о проблемах со спутником ничего не знал, и ему казалось, что самая главная проблема сидит напротив него.

– И что же вас толкнуло на это? – вежливо спрашивает Миша, думая, что Елизавета Васильевна вряд ли встретила в своей жизни Эштона Катчера, как Деми Мур. – На сколько вы изменили возраст?

– На 5 лет, – Елизавета Васильевна шумно вздыхает и довольно фальшиво изображает угрызения совести.

– То есть вам пятьдесят, а в паспорте сорок пять? – Миша еще раз как следует просканировал разветвленную сеть морщин на лице героини.

– Нет! – удивилась собеседница. – Мне 50, а в паспорте 55!

– А-а… О-о… – тянет Миша. – Так вы увеличили?

– Ну да! Чтобы быстрее получить пенсию!– Елизавета Васильевна опять шумно вздыхает и с места в карьер начинает бурно и слезно жаловаться: – Я устала работать! Я болею! Я…

Она детально перечисляет все постигшие ее беды, а наши девушки напряженно молчат. И Пятницкая, и Бойко, и Камышева, и даже Юля прекрасно умеют играючи скрывать свой истинный возраст, но эта игра в минус не принесла еще никому из них никаких дивидендов. В отличие от сидящей в комнате пенсионерки, играющей в плюс.

– Еще пара лет работы в таком режиме, – шепчет Ларисе Инна, – и мы повторим подвиг этой досрочной пенсионерки.

– Да я хоть сейчас… – вступает Бойко, но ее прерывает крик вошедшей Генриетты:

– Кто писал этот бред?!

Каждое появление Генриетты в кабинете – это низко летающие ласточки перед дождем, А сегодня, похоже, быть грозе. В костюме цвета активированного угля продюсер выглядела даже более демонично, чем Маша Киселева в программе «Слабое звено».

– Верка Сердючка ведущая?! – и Генриетта брезгливо трясет перед собой какими-то бумагами.

Мы дружно молчим, понимая, что в ее руках – наши предложения о будущем праздничном концерте «Большой стирки» в Кремле. Не дождавшись признательных показаний, Генриетта приступает к порке:

– Кому, я спрашиваю, пора пойти поработать у Комиссарова в «Моей семье»? Кто У нас слабое звено?

Народ безмолвствует.

– Верка Сердючка? – вдруг «включилась» позабытая всеми Елизавета Васильевна. – У вас сегодня? Здесь?! – она прижала руки к груди. – Я ее так люблю, так люблю!

Генриетта, которая, войдя в кабинет, даже внимания на такую мелочь, как пенсионерка, не обратила, от неожиданности застывает, как будто ей осиновый кол в сердце вбили. Придя в себя через пару секунд, она попыталась испепелить взглядом поддельщицу документов, на что та, приосанившись, тут же выдала:

– А я майская роза, я только с мороза!

Глаза Генриетты сузились, и лицо пошло красными пятнами. Тут Миша понял, что Елизавету Васильевну пора спасать.

– Говорят, сам Абрамович хочет позвать ее на свой день рождения в Лондон, – шеф-редактор пустил в ход тяжелую артиллерию.

– Я просила, – красные пятна на лице Генриетты уступают первенство белым пятнам, – не упоминать всуе это имя!

Она прикрыла на секунду глаза и еще раз отчаянно пожалела, что не выбрала профессию стюардессы. Самый богатый русский по списку журнала Forbs нашел свое счастье на борту самолета, и теперь его супруга, бывшая стюардесса Ирина Маландина, не зарабатывает себе варикозное расширение вен, прохаживаясь по салону и разливая соки пассажирам бизнес-класса, а пользуется лучшими спа-центрами Великобритании. Мало того, журнал Tatler назвал ее в десятке самых влиятельных блондинок Великобритании! А у бедняжки Генриетты, в отличие от Иры, которую устроила на международные авиалинии тетя, не было в целом мире никого, кто бы мог составить ей протекцию в «Аэрофлот».

– Мои решения, – она добавляет стали в глаза и голос, – здесь не обсуждаются. Мало того, что вы воспользовались моей занятостью и выдали в эфир Данилко со Слиской… – Генриетта снова на секунду прикрывает глаза. – У нас с Любовью Константиновной один мастер! Как я буду смотреть ей в глаза?

Миша хотел было промолчать, но пепел Клааса стучал в его сердце.

– Это же было первое появление Сердючки на национальном телевидении! – шеф-редактор принял огонь на себя. – А теперь концерт – это будет здорово!

И тут разразилась гроза – гром, молнии, град:

– Хватит! Хватит с меня ваших премьер! Я до сих пор в себя не могу прийти от вашего сексолога! От вашего Князькина! – она орет, топает ногой и рвет в макароны предложения о праздничном концерте. – Меня никто не предупреждал, что он привезет с собой член Распутина из кунсткамеры! Если вы полагаете, что вместе с вашим ведущим можете делать все, что вздумается, вам пора подумать о бирже труда! – И, хлопнув дверью, она вышла.

Все, включая досрочную пенсионерку, переводят дыхание. Некурящий Миша грустно провожает взглядом направляющуюся в туалет делегацию молчаливых курильщиков и смотрит на маленький календарик, прикрепленный к монитору компьютера. Едва заметно обведенные карандашом три дня календаря – 18, 19 и 20 – наступят только к концу недели. Похоже, критические дни у шефини начались в этом месяце несколько раньше. Или? Или эти дни уже не наступят?!! «Если это так, – пронеслось в голове шеф-редактора, – надо бегом увольняться».

А некурящая Инна Цветкова подумала, что такого накала страстей между Жади и Лукасом сегодня, увы, не будет. Она уже видела трансляцию на Сахалин и Дальний Восток финальной серии «Клона» по орбите 5 и, честно сказать, была немного разочарована развязкой.


В Лондон на концерт Мадонны мы прилетели всего на один день. У меня завтра эфир, у Марины – бизнес-встреча где-то в Европе… Перед концертом к нам «подтянулся» Андрюха Бреннер. Во-первых, он просто обожал Мадонну, а во-вторых, мне уже давно следовало познакомить своего лучшего друга с Мариной. После концерта мы хотели немного прогуляться – до отлета Андрюхи на родину Шиллера оставался час, но дождь нарушил все наши планы…

Это была ненастная лондонская ночь, когда ветер ломает старые ветки на деревьях в Гайд-парке и струи дождя смывают всю пыль, которая редко, но все же появляется на окнах в отеле Four Seasons (в любимом Мариной Sanderson свободных номеров не оказалось). Завершали картину всполохи молнии, похожие на короткие фрагменты кардиограммы. Два яблочных водка-мартини, которые с профессиональной быстротой были приготовлены из ингредиентов, любезно оставленных в номере руководством отеля, сделали свое дело, Марина тихо подошла к окну и посмотрела в темную бездну парка. Где-то далеко раздался странный гул.

– Представь, что это воет собака Баскервилей! Если я попрошу, ты поймал бы ее для меня? – глаза Марины блестят, как хрусталики Swarovski. Это внутреннее свечение я наблюдал у нее только в двух случаях: после розового шампанского Piper, покупки новой вещи или в момент созерцания своего фото в светской хронике журнала Harper's Bazaar.

– Ты же знаешь, что ради тебя я готов на все. Даже стать Шерлоком Холмсом… Хотя… вряд ли сотрудник Скотленд-Ярда может заинтересовать такую женщину, как ты. Слишком мелко… Может, служба MI-5? Джеймс Бонд? А ты будешь его девушкой! – Я подошел к ней сзади и прижал к стеклу, расстрелянному каплями дождя.

–А у Джеймса Бонда есть наручники, чтобы приковать меня к батарее? – она чуть прикусила нижнюю губу и сильно потянула меня за волосы.

Алкоголь помог ей с легкостью перевоплотиться в спутницу агента 007. В этой роли в номере 815 Марина была не хуже Ингеборге Дапкунайте, которая в эту минуту наверняка смывала грим после «Монологов вагины» в Лондонском Посольском театре в двух кварталах от нашей гостиницы.

В считаные доли секунды промелькнула мысль, что нужно написать благодарность руководству отеля за то, что в номере в качестве комплимента они оставляют не фрукты, не конфеты и даже не минеральную воду, а все необходимое для хорошего коктейля. Но боль от того, что из моей головы Марина сооружала декорацию для сказки про репку, стала невыносимой, и я снова вернулся к блеску ее глаз.

– Тебе нравится делать мне больно?

– Мне НЕ нравится, когда ты думаешь о посторонних вещах рядом со мной, – в голосе послышались властные нотки.

– Если ты не отпустишь еще несколько секунд, я останусь без волос и буду похож на Федю Бондарчука. Ты этого хочешь? – моя ладонь коснулась ее губ, и она укусила ее.

В этот момент, отпустив в себе все животные инстинкты, левой рукой я ударил ее по щеке, задев переносицу. Кровь не заставила себя ждать, и три крупные капли оказались на стекле. Марина застонала. В дверь номера позвонили.

– Явка провалена. За нами пришли… – Она обреченно наклонила голову. – Помни! Что бы со мной ни случилось – не верь!!!

И мы продолжили эту домашнюю антрепризу…


С утра за окном висит мокрая и серая московская печаль. Не самое радужное настроение, помноженное на невозможные дорожные пробки, и в результате до входа в Oстанкино добирается далеко не лучшая часть меня. Днем – тяжелый эфир, во время которого опять подрались два депутата Госдумы. Что они себе позволяют? Можно подумать, они у себя – заседают на Охотном Ряду, дом 1.

В общем, к вечеру моя утренняя хандра не только не развеялась, но и переросла в небольшой психоз. Как мне надоели эти бесконечные авралы, эти проблемы с гостями! Включаю телефон, и на меня тут же обрушивается шквал звонков. Самое потешное – предложение принять участие в какой-то фотосессии, причем немедленно. Я кричу, и мне не стыдно. Сажусь в кресло, и Стасик начинает смывать с меня грим.

– Слушай, а может, тебе в депутаты податься? – пытается меня развеселить Стасик. – Смотри, как здорово; отметелил коллегу на заседании и сбросил негатив. И тебе за это слава и почет…

Я прекрасно понимаю, что Стасик пытается меня разболтать, и ценю это. Но куда-куда, а в депутаты мне явно не хочется:

– Скажи на милость, зачем мне депутатство? Прически не хуже, чем у Слиски, ты мне и так делаешь…

– Что значит не хуже?!

Боже, опять начинается. Сейчас он заведется.

– Зато с мигалками будешь ездить, – мечтает Пятницкая. – И все гаишники будут махать тебе вслед белыми платочками…

– А по-моему, Андрей, тебе там самое место, – подключается к «разблокированию» моей особы Лариса. – Эфиров у тебя было больше, чем у Жириновского, и каждый зритель – в копилку электората…

– Со зрителей, – я все еще неприступен, но помаленьку сдаюсь, – подписи не соберешь.

– А здесь, в студии? Как ты думаешь, сколько народу у нас здесь побывало?

Все озадачены, то есть пытаются решить эту задачу. Если в день в студии находится: 250 зрителей, 10 участников программы, итого 260 умножить на 20 передач в месяц. Это 5200 человек. Умножаем их на 11 месяцев (три недели отдыха плюс праздничные дни)…

Все путаются и уличают другдруга в незнании таблицы умножения. Потом Юля берет в руки калькулятор и выводит «Итого»: получается, все мы видели около 275 000 человек в год. А так как шоу в эфире уже три года, то практически в студии побывало население среднего города России.

После завершения сеанса высшей математики вдруг громко ойкает Бойко:

– Надо же Айзеншпису поднабрать, напомнить, что послезавтра эфир, – и выносится в коридор.

– Алло! – слышим мы ее удаляющийся голос. – Юрий Шмильевич? Это Наташа, Первый канал!


Честно говоря, мое плохое настроение связано не только с погодой, не только с авралом и, разумеется, не с депутатами. Со вчерашнего дня я не могу дозвониться до Марины. Прошел только один звонок – в день моего возвращения в Москву.

– Приве-ет, – лениво тянет она. – Не могу сейчас говорить, я во Франции на переговорах… Перезвоню.

Во Франции? А у меня определяется лондонский оператор…

И тогда я звоню лучшему другу. Кроме него, мне сейчас никто помочь не сможет…

Мой звонок застает Андрюху в процессе освещения очередного раунда германо-российских межправительственных консультаций, которые проходили где-то на севере Германии.

– Мне нужна твоя помощь, – начинаю я с места в карьер, безо всяких там прелюдий.

– Я сейчас не могу, – страшным шепотом шипит Андрюха, – я сейчас беру интервью у министра экономики.

Господи, и здесь эти… депутаты.

– Списание долгов России перед Парижским клубом кредиторов, – пытаюсь я вразумить Андрюху, – это ничто по сравнению с той травмой, которая намечается в моей личной жизни!

И Андрюха уже в который раз подтверждает свое звание надежного друга. Можете себе представить лицо министра экономики, когда у него перед носом исчезает микрофон немецкой волны?

– Ну давай, вываливай, что там у тебя за травма…

Спасай, – и я вываливаю Андрюхе все как на духу. – Не могу дозвониться до Марины. Английский оператор говорит, что она вне зоны доступа. При этом она должна сейчас быть во Франции! Андрей! У меня такое ощущение, что она из Лондона не уезжала!

– А я-то как могу помочь? – Андрюха явно обескуражен.

Как бы сказать ему поделикатнее? А-а-а, чего уж:

– Смотай в Лондон, а?

В трубке слышно, как лучший друг сопит, раздумывая над моим предложением.

– В отличие от меня, – беру я быка за рога, – профсоюз на твоей радиостанции обеспечивает тебе право в любую секунду взять заработанные в праздники отгулы. Или за свой счет взять и не быть уволенным.

– Ты хочешь сказать, что тебя могут уволить? – к Андрюхе вернулась способность соображать. – Ты что, не можешь поставить в эфир какую-нибудь записанную программу?

– В том-то и дело, что не могу!– кричу я, потому что это чистая правда. – Завтра у нас суперэксклюзив. Секретарша одного строительного магната в прямом эфире будет рассказывать, как ее начальник над ней издевался за то, что она купила ему билет на самолет, вылет которого задержали из-за нелетной погоды на 5 часов!

– А как, – в голосе друга слышен профессиональный интерес, – как он над ней издевался?

– Она должна была 17 тысяч раз написать: «Я, Иванова Александра Степановна, обещаю впредь никогда не покупать билеты на рейс такой-то и считаю себя не правой в том, что я так поступила».

– Обалдеть! – восхищен Андрюха. – Просто суперистория… Ну ладно. Хорошо. Тогда пусть доктор Ватсон остается в Москве, а Шерлок Холмс летит в Лондон.


– Юрий Шмильевич, – ворковала тем временем Бойко, идя в сторону туалета по коридору, похожему на оставшуюся без дотаций провинциальную больницу. – Как у нас дела? Звоню напомнить, что послезавтра у нас эфир «Загар – моя навязчивая идея». Сын Ирины Виннер вместе с девушками из модельного агентства уже собираются.

На другом конце радиоволны раздался очень тихий голос Айзеншписа:

– Наташа… по-моему, все! Я умираю…

– Ну, бросьте, что вы, все будет хорошо, давайте… – громко начала сочувствовать Наташа, но поскольку ей никто не отвечал, она на всякий случай сказала в тишину:

– Давайте я вам перезвоню…

И побежала в редакцию.

«Восемнадцать лет за решеткой, – думала она, – могут сломить кого угодно, но только не человека с фамилией Айзеншпис (она читала где-то, что его фамилия переводится как «железный стержень»).

– Представляете, звоню Айзеншпису, а он говорит, что умирает! Может, врача ему туда вызвать? Сейчас я его спрошу, – и тут же принялась звонить: – Алло! Алло! Юрий Шмильевич?

– Юрий Шмильевич только что умер, – ответил ей незнакомый голос, и телефон отключился.

– Как умер?

В редакции повисает тишина. Все смотрят на Наташу.

Наташа молча взяла сигарету, вышла из кабинета и снова пошла по длинному коридору в туалет. Прикурила и встала у окна. «Оказывается, даже у железных продюсеров есть сердце, – думала она, – и оно может остановиться в любую минуту…»

Хотела закурить еще одну сигарету, но пачка осталась в кабинете. «Ничего не меняется, – подумала Наташа, глядя на щербатый унитаз, деревянный стульчак и сливной бачок с ржавой цепочкой. – Особенно у нас, на восьмом».

Действительно, за последние десять лет на восьмом этаже Останкино ничего не менялось, особенно в туалетах. Журналист Гордон, помнится, даже собирал подписи у работников телецентра, чтобы наконец кто-то отремонтировал уборные. Но туалеты отремонтировали только на этажах, где расположены студии, да и то после того, как кто-то из правительства чуть не сломал ногу в одном из них. «Ничего не меняется», – снова повторила про себя Наташа и, бросив окурок в унитаз, с силой дернула за цепочку. Бычок закружило в водовороте, и звук струящейся воды подействовал на нее успокаивающе. И тогда она дернула за цепочку еще пять раз. Это было единственное, что она могла позволить себе в качестве снятия стресса, кроме сигарет, в стенах телецентра.

Она шла обратно по коридору и думала, что в ее многочисленных записных книжках есть номера телефонов, по которым уже никто не ответит. Уже нет в живых танцора Исымбаева, который впервые на людях снял свою знаменитую папаху именно в «Большой стирке» (в ней он даже на паспорт фотографировался). Нет Спартака Мишулина, который встретился на передаче со своей первой школьной любовью. Нет Натальи Медведевой, которая вместе с Любой Успенской обсуждала в студии общего мужчину их жизни…

«Ничего не меняется, – думала Наташа. – Люди уходят, а шоу продолжается». Она вздохнула и вошла в кабинет, чтобы найти очередного гостя, который мог бы заменить умершего Айзеншписа.


Из пункта А (город Кельн) в пункт Б (город Лондон) Андрюха вылетел ближайшим рейсом. В такси по дороге из аэропорта к отелю Sanderson (если Марина и осталась в Лондоне, то только здесь) Андрюха чувствовал себя немного неуютно, но, оказавшись в отеле, тут же вошел во вкус: следуя классическим инструкциям, отложенным в головах у каждого, кто прочел или просмотрел больше пяти детективов Дарьи Донцовой, начал он с консьержа. За небольшое вознаграждение тот рассказал ему ВСЕ. «Даже обидно, – усмехнулся про себя Андрюха, – я же должен был пройти по всему списку: бармен, официант, горничная…»

Согласно показаниям скорее болтливого, чем алчного консьержа, очаровательный и очень щедрый на чаевые объект остановился в отеле не один, а в сопровождении молодого, атлетического сложения брюнета. И вот уже третий день они практически никуда из отеля не выходят. В данный момент интересующие г-на персоны пребывают в спа-зале.

Сколько людей – столько и представлений о том, как именно должен выглядеть спа-салон. Спа-версия устроителей отеля Sanderson – это огромная комната отдыха с пятиметровыми потолками, завешанными легчайшим белым тюлем. Благодаря легкому кондиционированию тюль этот развевается, создавая эффект струящейся сверху благодати. Никакого особого криминала сыщик здесь не увидел – объекты сидели рядышком в шезлонгах, как голубки, и всего лишь обнимались.

С возможностями своего мобильного телефона Андрюха был знаком плохо, но абсолютно точно знал, что он умеет фотографировать. И Андрей снова отправился к консьержу. Благодаря полученной у него консультации он сменил плащ детектива на фрак шпиона, вооруженного до зубов последними техническими новинками, с помощью которых и была успешно запечатлена серия спа-объятий (поставленные бок о бок шезлонги легли в кадр просто великолепно).

Утром следующего дня память мобильного телефона пополнилась кадрами с завтрака: интимное поглаживание по щеке, прикорм брюнета булочкой, рука нежно треплет волосы на затылке и т. д.

Что же дальше? Андрюха зашел в тупик. Что делать с фотографиями? Отошлешь – травма, не отошлешь – тоже травма. Мой друг был уверен только в одном: пусть детектив, пусть шпион, но в роли черного вестника лично он выступать не намерен. Тогда он зашел в интернет-кафе и отослал все снимки по электронной почте. Кому? Он знал только один адрес, на который можно было отправить эти фотографии, – info@zhizn.ru. Там, думал он, поймут, как лучше ими распорядиться. И уже через 24 часа на столе главного редактора газеты «Жизнь» лежали отпечатанные копии, полученные от анонимного источника.


Раннее осеннее утро. Вчера был дождь, а сегодня город снова залит все еще горячим солнцем. В такие дни особенно жалко уходящего лета, особенно грустно от предвкушения зимы. Уже желтеющие листья еще крепко держатся на деревьях, но чуть более сильный порыв ветра – и ш-шух, маленькой стайкой они несутся вдоль бульвара. Мне снова вспоминается тетя Шура, снова я будто наяву глазами мамы вижу, как желтые листья превращаются в черно-белые фотографии. Наверное, мамина память будет возвращаться ко мне каждую осень…

Я иду по бульвару на рандеву с моим персональным библиографом – киоскершей Марией Степановной. Уже почти три года я стараюсь покупать газеты и журналы только здесь – в киоске на Чистых прудах. Зная все мои предпочтения, Мария Степановна – как в хорошей библиотеке – откладывает все, что я обычно покупаю, разбавляя это «прэс-сой» (так она это произносит), где написано что-то про меня или «Большую стирку».

Мария Степановна уже давно заметила меня и проявляет какое-то неподобающее ее возрасту нетерпение: высовывает голову из своей будки, как птица из дупла, и даже – да что это с ней сегодня? – машет мне какой-то газетой. Чем она меня сегодня порадует? Судя по ее возбуждению, либо меня на Пугачевой женили, либо во внебрачные сыновья Жириновского записали. А может, война?!!

– Здравствуйте, Мария Степановна, что случилось? – и я беру у нее газету, которой она мне так отчаянно махала.

– Андрей, – голос киоскерши просто дребезжит от возмущения, – что же это такое?!

Я беру в руки газету и… Первая полоса газеты «Жизнь» снайперски выстреливает мне в сердце, разбив мою личную жизнь на мелкие осколки.

«Сенсационное расследование! Подруга Малахова изменяет ему со стриптизером!» Я стою и глаз не могу оторвать от черно-белых кадров: Марина и какой-то доморощенный мачо за секунду до поцелуя.

– Андрей! – Мария Степановна трясет меня за рукав. – Это вообще! Ты видел? Как она может!

В полном шоке под аккомпанемент гневных лозунгов Марии Степановны, уверенной, что она выступает от имени женщин России, я во всех подробностях знакомлюсь с проанонсированной на первой полосе сенсационной статьей, а точнее, развернутыми комментариями к целой серии снимков Марины и этого… мачо.

«Сразу после полученных от анонимного источника фотографий…»

– Не расстраивайся, Андрей! – она продолжает дергать меня за рукав и мешает читать.

«…редакция газеты «Жизнь» провела независимое расследование, в ходе которого обнаружилось…»

– Да любая другая на ее месте! – мой рукав испытывает серьезный тест на прочность.

«…Девушка известного телеведущего, с которой он впервые появился на церемонии награждения ТЭФИ, о чем мы подробно рассказывали некоторое время тому назад, встречается с другим!»

– Просто нет слов! – ругается Мария Степановна. – Какова нахалка! – и что есть сил хлопает руками по пачке «прэссы».

Рукав спасен.

Так… «Бывший стриптизер «Красной Шапочки» по имени Костя сейчас работает барменом. Вместе они провели четыре, судя по фотографиям, незабываемых дня в лондонской гостинице Sanderson, Далее шли расценки на номера в этой гостинице, потом какая-то полная чушь про меня и в заключение: «В то время как Малахов выходит в прямые эфиры, его подруга выходит в эфиры совсем другого рода».

– Андрей, вы только скажите, и все вас поддержат! – пока я читал, Мария Степановна дошла до высших степеней, возглавив померещившуюся ей в гневе коалицию верных женщин России.

Ни я, ни она не видели, кто украл мой мобильный телефон, который я положил на прилавок… Конечно, мой «любимый номер» я помнил наизусть, но с этой минуты он был для меня вне зоны доступа.

Хлынул дождь. Первые крупные капли глухо хлопают по газете, расползаясь, впитываются в бумагу, искажая, уродуя улыбающееся лицо Марины. Под гневные сентенции работающей пенсионерки Марии Степановны осенний дождь оплакивает вместе со мной мою любовь.


Телефонный номер Марины оказался вне зоны доступа не только для меня, но и вообще для всех. Потому что Марина пропала – словно и не было ее вовсе. Сейчас я уже могу восстановить картину того, что произошло. Первыми спохватились ее сотрудники. Не сумев найти начальницу своими силами, они вынуждены были обратиться в милицию.

Благодаря «жизненным» фотографиям одним из главных подозреваемых стал Костя. Но внятного рассказа о происшедшем добиться от него не удалось.

Костя проснулся в номере Sanderson и даже вскрикнул от ужаса: белоснежная, как и гостиничный номер, кровать была вся в крови. Но уже через секунду понял, что это оптический обман… Только сейчас он вспомнил, что накануне Марина купила красные розы и засыпала лепестками кровать.

Ее отсутствие Костя объяснил тем, что Марина совершает свою регулярную утреннюю пробежку, но потом обнаружил записку: «Милый, лети один. В аэропорту тебя встретят – передай им конверт».

В Шереметьево, когда Костя шел через забронированный VIP-зал, он вдруг подумал; а что, если в его жизни не будет ее? Всегда трудно пересаживаться из СВ в плацкарт… Потом к нему подошли какие-то люди в темных костюмах и забрали конверт, оставленный Мариной.

Костя был человеком далеким от политических событий, но даже он слышал, что люди как пропадали, так и находились. Историю с Иваном Рыбкиным, который исчез в Киеве на три дня, обсуждали даже в его баре. Но Марина ему так и не позвонила.

Все подробности о ходе расследования мне регулярно сообщала Мария Степановна. После каждой такой подробности (за несколько часов до ареста Косте кто-то позвонил и сказал, что если он не вернет ВСЕ бумаги, то ему конец) я содрогался, думая, какое счастье, какая удача – ведь на месте этого несчастного бармена-стриптизера мог быть я…

Настоящая жизнь и настоящие страсти! Не переключайте!


На каком-то канале увидел повтор ток-шоу Познера – того самого первого в истории отечественного телевидения ток-шоу между Россией и Америкой, которое запомнилось миллионам зрителей фразой «У нас в стране секса нет». Эти слова до сих пор цитируют все, кому не лень, но что же пыталась сказать ее автор на самом деле? Что же осталось за кадром благодаря правке КГБ?

Вот уже третий день мои девушки обзванивают всех, кто бы мог помочь нам найти эту женщину, автора знаменитой фразы. Это очень трудно – прошло много лет, и сейчас проблематично отыскать не только героев, но и редакторов, готовивших тот эфир. Что же – тем интереснее будет охота…

На седьмой день в силки наших охотниц попалась Людмила Иванова, широко известная в узких кругах как Люда-Бантик. В 8.15 утра она позвонила Ларисе из Северной Венеции (так она нежно назвала аэропорт Пулково) сказать, что вылетает.

До эфира оставалось 3 часа, и Пятницкая, заручившись обещанием Бойко, что если надо – ее прикроют, поехала к диетологу Королевой. После приснопамятного боя супертяжеловесов Лена начала наконец худеть. Как только в ее руках оказывалась пачка чипсов или еще какой-нибудь калорийной грызни, перед глазами вспыхивали блестящие красные трусы солистки группы черлидинга Натали Бойко. Лена снова переживала тот волнительный момент и откладывала чипсы в сторону. На этом фоне курс специальных массажей, назначенных Ритой, действовал волшебно – Пятницкая похудела за три недели на восемь килограммов! И вдруг процесс похудения остановился. Она подождала недельку-другую, но вес упорно стоял на месте, и вчера Лена клятвенно пообещала себе заскочить к Рите до работы, чтобы пройти очередной весовой ТО.

– Мой пухлый шмель! – радостно приветствовала ее Рита. – Ну, как наши дела, почему не появлялась давно?

– Ритуся, дорогая! – с обожанием заглядывает ей в глаза Лена. – Я все делаю, как ты сказала, – честно-честно! И ничего…

– Сейчас, матрешка моя, сейчас посмотрим, – воркует Рита и просит Лену подождать минут пятнадцать. – У меня там один клиент (она шепчет ей на ухо такое имя, что редакторское сердце замирает от восторга)…

Пятницкая понимающе кивает головой и хищно озирается по сторонам в поисках других лакомых клиентов.

– А вот и Владимир Натанович! – радуется она и идет навстречу явно постройневшему Винокуру. – Здравствуйте! Ба-а! Да вы не один, а с дочкой! Какая красавица!!! – Пятницкая прекрасно знает, на каких струнах души Владимира Натановича можно отменно сыграть. Приглашение Винокура на эфир вместе с дочерью было действеннее любого шантажа.

Пока Лена договаривалась о дне встречи с Винокуром, вернулась Рита, и они прошли в святая святых.

– Ну-ка, ну-ка, давай посмотрим, как у нас дела… Что-то ты, кукла моя, отекла немножко… Диету соблюдаем?

– Да, – душевно шепчет Лена и заглядывает Рите в глаза.

– Чаи не гоняем на ночь?

– Нет…

Рита, чуть нахмурив лоб и сосредоточенно глядя куда-то в сторону, прощупывает бескрайний живот своей пациентки, а потом выносит вердикт:

– Значит, так. Прежде всего мы должны исключить опухоль, – и серьезно смотрит на Лену. – Так что, девочка моя, неплохо бы тебе на УЗИ сходить.

Пятницкая чуть-чуть пугается, но без всякой паники – она уверена, что ничего страшного с ней быть просто не может. Хотя, конечно, ТО своего организма она не делала очень давно. Лена клятвенно обещает Рите, что, конечно, не сегодня – сегодня же эфир, а вот завтра… Хотя нет, завтра у нее тоже эфир и встреча с Винокуром, но уж послезавтра совершенно точно пойдет на УЗИ.


Лена спешила. Конечно, Наташка обещала ее прикрыть, но мало ли что… Генриетта последнее время как с цепи сорвалась! И кроме того, ей очень хотелось послушать рассказ Людмилы Ивановой. В общем, Лена, оставившая вчера свою машину в сервисе (в отличие от себя, ТО своей птички она делала регулярно), что было сил неслась к метро. Профессиональный нюх на Настоящие Истории Пятницкую никогда не подводил. (Между прочим, именно она, а не «Комсомольская правда» первой заметила обручальное кольцо на руке Олега Меньшикова, но сообщить об этом всей стране, как это сделала газета, она не могла – Меньшиков на ток-шоу не ходит). А в студии действительно было что послушать. Даже операторы в своих огромных наушниках напрочь забыли, зачем они здесь, – вместе со всеми они боялись пропустить хотя бы слово из того, о чем рассказывала сегодняшняя ретрогероиня «Большой стирки».

Прежде всего Людмила Иванова рассказала, что на эфир к Познеру ее пригласили потому, что она была (и является по сей день) руководителем одного из женских клубов Питера. Далее она подтвердила, что знаменитая фраза «у нас в стране секса нет» была выдернута из контекста и на самом деле говорила она совсем не об этом. Потом героиня рассказала, что у нее есть муж и у нее с ним все в полном порядке – было и есть. Затем ее спросили, почему ее зовут Люда-Бантик, и она совершенно неожиданно раскрыла тайну, которую хранила много лет.

Тайна Люды-Бантика

В XX веке Людмила Иванова работала администратором гостиницы «Ленинградская». В тот самый день, когда в Северную столицу прибыла Алла Пугачева, она была на дежурстве. Любимой гостиницей Пугачевой, которую тогда еще никто не называл Примадонной, была «Прибалтийская». Там и разразился скандал, о котором с восторгом поведала всему миру одна уважаемая столичная газета. Дело было так. В гостиницу Алла прибыла чуть навеселе и в графе гостиничной анкеты «Цель визита в город» написала емко и искренне – «Кайф». После чего закатила истерику, потому что ее любимый номер оказался занят какими-то торговцами арбузами.

– Как же так, – громко удивлялась она, – это же мой номер! – и требовала переселения торговцев вместе с их… арбузами. Доложили директору «Прибалтийской». Тот вышел из себя. Причем его возмутили совсем не попытки дискриминировать арбузопродавцев, а варварское обращение с анкетой его гостиницы. Слово «кайф» он воспринял как личное оскорбление. Указав Пугачевой на дверь, директор не поленился и в ночи сел обзванивать все питерские гостиницы, объявляя штормовое предупреждение и настаивая на том, что Пугачеву надо проучить, то есть «не пущать» разместиться.

Единственным человеком, который не смог отказать любимой певице, оказалась администратор гостиницы «Ленинградская» Людмила Иванова. Без ведома руководства она широко распахнула перед звездой двери номера люкс, и звезда наконец получила приют и заслуженный «кайф». Вместе с Людой они всю ночь за приятными разговорами пили коньяк, а наутро Пугачева сняла с головы вошедший у нее тогда в моду большой искусственный цветок (он же бантик) и торжественно воткнула его в Людины волосы. Этот «орден» уже много лет Люда носит, практически не снимая.


В студии «Большой стирки» Людмила Иванова только приступила к своему рассказу, когда Пятницкая, врезаясь в толпу, как ледокол «Ленин», неслась под землей в переходе между станциями метро «Чистые пруды» и «Тургеневская». Как вдруг– «стоп-машина»!

В метро Лена не спускалась очень давно, поэтому плакат «Начни с УЗИ» справа по курсу с указателем-стрелкой произвел на нее самое сильное впечатление. Даже больше: увидев его, Лена тут же расценила это как знак свыше. «Зачем, – размышляла она, глядя на три буквы, на которые ее только что посылала Рита, – зачем я буду ходить два дня и трястись от страха, опухоль это или нет?» Лена уверенно свернула с курса и пошла на таран толпы в другом направлении, расчищая дорогу к заветной двери.

– Добрый день! Проходите, пожалуйста!

Как ни странно, глубоко под землей скрывался самый настоящий медкабинет с крошечной женщиной в белом халате («Не выше моей Иришки, – отметила Пятницкая, – может, карлик?») и аппаратом ультразвукового исследования. В другое время Лена непременно пообщалась бы с этой врачихой, чтобы, если что, пригласить ее на эфир про каких-нибудь карликов или про врачей, отлученных от больниц, но сейчас она очень спешила на Люду-Бантика и сразу плюхнулась на кушетку.

– Вот, – предъявила она врачу свой живот, который всего полчаса тому назад с тревогой прощупывала Рита.

Никуда не торопясь, врач (с предварительным диагнозом «карлик») щедро выдавила на Ленины телеса неприятно холодный гель, что-то там у себя включила и начала утюжить Лену своим аппаратом.

– Так… Так, – врач смотрит на монитор и улыбается. Завидев эту улыбку, у Пятницкой гора падает с плеч, и она тоже начинает улыбаться.

– Ну и что? – ласково разговаривает врач с монитором. – Ну и что ты прячешься, хулиган?

Эта шифрограмма Лене очень и очень не понравилась – безумная женщина-карлик, выдающая себя за врача в переходе метро?! Это было слишком даже для нее. Лена почувствовала себя слабой, беззащитной и обманутой и полезла с кушетки.

– Что, уже на спине лежать тяжело? – спрашивает загадочная врачиха и протягивает Лене салфетку. – Вытирайте гель.

Пятницкая садится и, вытираясь, с опаской смотрит на врача.

– А вы что, девочку хотели? – видит ее растерянность врач.

Лена на всякий случай неопределенно мотает головой, а потом не выдерживает и почти плачет:

– Доктор! Что со мной?!!

– Господи… – маленькая врачиха в шоке. – Вы что, не знали? – и она стягивает с головы белую шапочку. По ее плечам рассыпаются красивые светлые волосы, и сразу становится понятно, что она никакой не карлик, а просто совсем молоденькая хрупкая девушка. – Вы беременны, – говорит она. – Мальчик у вас – шестой месяц уже…


Листки календаря на стене в редакции облетают, как золотые листья на Воробьевых горах. О том, чтобы перевести дыхание, у нас на телевизионной фабрике не было и речи. Утром Ocтанкино засасывает тебя со свежими силами, а вечером выплевывает, как потерявшую вкус жевательную резинку. День за днем – эфиры, гости, эфиры, гости и Генриетта, продолжающая требовать невозможного. Ей нравилось сидеть по понедельничным летучкам там – на десятом этаже в своем новом костюме от Escada и всем своим видом показывать: я – самый успешный продюсер, у меня самое лучшее шоу, у меня самые высокие рейтинги!

Но какой кровью давалось все это на восьмом…

– Добрый день! Добрый день! Добрый день! В эфире – самое горячее ток-шоу Первого канала «Большая стирка»! И сегодня у нас в гостях женщина, у которой невероятное количество поклонников, женщина, которую любят не только в России, женщина, которую Британская энциклопедия назвала величайшей актрисой XX века. Встречайте! У нас в студии Нонна Мордюкова!

Аплодисменты! Аплодисменты! Аплодисменты!

Более чем заслуженные аплодисменты. На протяжении уже многих лет любимейшая и знаменитейшая Нонна Викторовна живет отшельницей: старается лишний раз не выходить из дома, практически не снимается, не дает интервью и уж тем более не участвует в ток-шоу. Представляете, чего стоило Инне Цветковой вытащить ее на «Большую стирку»? Не представляете.

Первый этап – этап уговоров – прошел успешно, хотя и длился немыслимо долго. А потом – началось. В назначенный день Нонна Викторовна отказалась приехать на запись, потому что в прогнозе погоды значилась магнитная буря. Инна хоть и расстроилась, но с пониманием отнеслась к опасениям уже немолодой актрисы. Запись перенесли на следующий день, но магнитные бури снова разыгрались не на шутку. Запись снова перенесли. И снова грянула буря. Причем не только магнитная, но и продюсерская. Тогда Инна собрала волю в кулак и запросила у Гидрометеобюро прогноз геомагнитной обстановки на неделю, выбрала безопасный день и сумела «дожать» Мордюкову. Прогноз не подкачал – никаких погодных катаклизмов в день съемок не было. Нонне Викторовне был преподнесен другой сюрприз.

Генриетта наотрез не давала добро на эфир без скандала:

– Ну и что, что Мордюкова? Или мы ей дипнеприкосновенность обещали?

Так и получилось, что в благоприятный день геомагнитной обстановки Нонна Викторовна встретилась в прямом эфире со своей невесткой и внуком, которых не видела 13лет…

– Вы смотрите «Большую стирку»! Мы вернемся сразу после рекламы, и вы услышите сенсационные откровения этой сильной и талантливой женщины. Не переключайтесь!

«Вот и все, – думала Инна, идя домой. Никуда не торопясь, она шла по бульвару и вспоминала то, как Нонна Мордюкова спокойно рассказывала трагическую историю своей семьи. – Вот и все». Ветер срывал с деревьев одежду и бросал ей под ноги, на ее шпильках уже было насажено достаточное количество шашлыка из кленовых листьев, но Инна не торопилась от них избавляться. Потом, когда идти стало уже тяжеловато, она села на лавочку и сказала банде воробьев:

– С меня хватит. Больше не могу.

Воробьи внимательно ее выслушали и, не дождавшись кормежки, ускакали к соседней лавочке, где сердобольная бабушка с внуком щедро крошили булку алчной стае голубей.

Инна смотрела на птичью суету вокруг крошек и думала, что ни одна гейша не смогла бы выдержать этого. Только канувшие в Лету передовики производства, такие как Паша Ангелина, или Мария Демченко, или… Инна как следует порылась в памяти, но больше никаких славных имен тех лет не вспомнила. «Если бы мы работали в то время, – размышляла она, снимая с туфель грязные листья, – то какой-нибудь пионерский отряд наверняка носил бы имя Наташи Бойко или Лены Пятницкой…»

Избавившись от кленового шашлыка и вытерев руки белоснежным носовым платком, Инна бодро зашагала к метро. Мир в ее душе был восстановлен. Она решила, что ей не нужно, чтобы какой-нибудь пионерский отряд носил ее имя, и она не хочет превратиться в живую мумию в стенах телецентра, посвящая двадцать четыре часа в сутки работе.

На следующий день девушка с васильковыми глазами и трогательным именем Инна Цветкова подала заявление об уходе.


Генриетта шла по коридорам Останкино и снисходительно чуть кивала головой знакомым. Отныне никто, никто не может испортить ей настроения. Она шла, цокала каблуками, и ей, как в детстве, мерещилось, что за ее спиной восторженно перешептываются: «Смотри – вот она идет!» Тогда, в школе, она мечтала стать артисткой. Глупая девчонка! Разве это сравнится с ее грядущей известностью?

Она слегка улыбнулась этим своим мыслям.

Вчера на самом верху ей сообщили, что в связи с фантастическими рейтингами «Большой стирки» решено делать новый проект. И руководство канала хочет доверить ей быть ведущей этого шоу.

Генриетта подошла к центральному лифту на первом этаже и нажала на кнопку вызова. За 30 секунд ожидания она успела подумать о многом, в том числе о том, что у Московского правительства есть квота на перетяжки через всю Тверскую и на Рублевке у них есть свои биллборды… Нужно обязательно дать рекламу по городу, озаботилась она предстоящими хлопотами.

Двери лифта открылись, и Генриетта вошла в него, как в тронный зал, Рядом с ней буднично стояли невысокий рабочий со стремянкой и бывший режиссер, постаревший на выездных съемках. На долю секунды она задержала на них взгляд и снова пристально вгляделась в будущее, в котором по городу проезжали троллейбусы, а на них – она в легкой шубке от Елены Ярмак. Она эротично лежит и держит свою знаменитую роговую оправу. И рядом такой лозунг – «Женский взгляд на вещи со зрением плюс 0, 75». (Гетта носила очки не столько для коррекции зрения, сколько для солидности.) Хотя нет, вдруг опомнилась будущая ведущая, абсолютно очевидно, что новое шоу должно носить ее имя! Да! И перед глазами вновь проехал троллейбус с ее изображением на борту и с надписью: «Новое ток-шоу «Генриетта+0, 75».

Двери лифта открылись, и Генриетта услышала сумасшедшие детские визги: «Смотрите! Смотрите! Это же ведущая программы «Здоровье»!» И прямо напротив открытых дверей лифта Елена Малышева стала раздавать автографы группе детей, пришедших на экскурсию по телецентру.

Ничего, встряхнула головой Генриетта, еще каких-нибудь пару месяцев, и… Она снова заглянула в теперь уже недалекое будущее. Вот она раздает автографы у телецентра, фотографируется с поклонниками, которые затем присылают ей букеты в студию… А вот она ищет в своем ежедневнике свободный вечер для интервью. Увы, она вынуждена огорчить редактора Hello! – на ближайший месяц все ужины расписаны…

Хотя нет! Планы Генриетты неожиданно меняются. Ведь теперь, когда она станет телеведущей и – какое счастливое совпадение! – пара губернаторов без пяти минут свободны… У нее даже дыхание перехватило, и она усилием воли отогнала от себя соблазнительные видения – впереди еще целый рабочий день.

Лифт остановился на восьмом. Цокая каблучками, Генриетта шла по коридору, нехотя прощаясь с мыслями о блистательном будущем. Что делать, с легкой грустью обратилась она к своему альтер-эго, это мой долг, ведь я все еще продюсер этого шоу. Хотя совершенно очевидно, что проект себя изжил и его нужно закрывать.

Чем ближе подходила Генриетта к своему кабинету, тем тяжелее становились ее мысли. Все разболтались самым неприличным образом. Редакция уже давно вышла из-под контроля, все распоясались. И вообще… Генриетта посуровела лицом. Об этом – разговор особый, но тем не менее придется доложить там, наверху… Совершенно очевидно, нет, нет – просто наверняка эти дрянные девчонки стали брать деньги с гостей, готовых платить за участие в таком рейтинговом шоу. Все эти сумки, которые они меняют, как перчатки, эти очки ведущих марок, которые они постоянно носили этим летом… И еще она слышала краем уха, что кто-то из этих даже ходит к диетологу Королевой. Нет, решительно подумала она, я этого не допущу.

Генриетта вошла в свой кабинет и сразу же увидела белеющий посередине ее стола лист бумаги. Вероятно, секретарь оставила. Будущая звезда загадочно улыбается самой себе – она знает, что на нем отпечатано.


– Бойко! – кричит Юля. – Беги, тебя Генриетта вызывает.

– Господи, – вздыхает Наташа, – прямо с утра… Что-то она последнее время как с цепи сорвалась.

– Иди скорее, – Юля делает страшные глаза. – Она опять стонет, как Шарапова…

Но Бойко не бросилась бегом к продюсеру, а сначала зашла в туалет выкурить сигаретку. Она смотрела в окно и убеждала себя в том, что сейчас непременно должна вынести очередную истерику Генриетты и не сорваться. Ничего другого делать не оставалось, потому что они с Ленкой влезли в кредиты. Она взяла ипотеку – ну сколько можно жить в двухкомнатной «хрущевке»? Дочка уже выросла… Но главное, что теперь будет делать Ленка? Взяла кредит на машину, а теперь еще беременна и наотрез отказывается сообщать об этом Грачеву.

Окурок зашипел в унитазе. «Анжела Ермакова, – подумала Бойко, – такой бы ее шаг не одобрила». Наташа торжественно дернула за веревку спуска и пошла получать нагоняй. Но полученное превзошло все ее ожидания.

– Все! – вопила Генриетта. – Допрыгались! С меня хватит!

Наташа, засунув руки в объемные карманы вязаного жакета (на днях очень похолодало), с изумлением смотрела на начальство.

– Что вы на меня так смотрите? – продолжала буйствовать Генриетта, потрясая каким-то листом бумаги. – Хотите вслед за своей подругой отправиться, за этой Цветковой?

«Ах вот оно что, – догадалась Бойко, – это же Инкино заявление об уходе».

– Это я буду решать, кто уходит, а кто приходит!

– Да вы успокойтесь, – вдруг нагло улыбнулась Наташа, – что ж себя так изводить. Еще охрипнете.

Генриетта замерла, с изумлением посмотрела на Наташу и вдруг как-то сразу успокоилась:

– Все, все. Все – вы тоже уволены, – она включила компьютер и стала ждать, когда он загрузится. – И Пятницкой вашей передайте, что она тоже уволена. Все. Идите и сдавайте дела.

Наташа чуть подумала, но все-таки сказала;

– Меня-то – ладно, а вот с Пятницкой не получится. По КЗОТу. Она беременна.

Генриетту опять заколотило:

– Ах вот как! И этот ваш ведущий еще говорит, что вам спать некогда – все вы работаете и работаете?!– совершенно забывшись, продюсер стучала компьютерной мышкой по столу. – Вот теперь посмотрим, как он прореагирует на ваше увольнение.

Бойко развернулась и пошла к дверям. Вслед ей неслось:

–Тоже мне, его любимые блондинки! Самые главные женщины в его жизни! Теперь посмотрите, как он себя поведет!


Не сразу понял, что меня разбудило. Смотрю на часы – семь утра! Я спал всего четыре часа. На телефоне – семь неотвеченных вызовов, и ни один не определен… Определенно что-то случилось.

Включаю телевизор, внутренне содрогаясь от мысли, что сейчас увижу «Лебединое озеро»… Слава богу, нет. Тогда послушаем радио. В эфире – бодрый голос красавицы блондинки Довлатовой – ведущей шоу «Подсолнухи».

Позвонившему из Ярославля Никите Алла предлагает из короткого списка телеведущих выбрать того, с кем он мог бы отпустить свою девушку на дискотеку.

– Запоминайте, Никита, – смеется Довлатова. – Это очень серьезно! Первый вариант – Леонид Парфенов, второй – Александр Масляков, третий – Владимир Молчанов.

– А Павла Волю из Comedy Club нельзя? – интересуется он.

Раздавшийся телефонный звонок не дает мне дослушать, с кем же подружка Никиты отправится зажигать на танцполе. Зачем только включил звук, недовольно подумал я, все-таки нажимая на клавишу приема.

– Андрюша! – Верочка, как всегда, говорит очень громко. – Где ты ходишь? Я набираю уже восьмой раз!

Если бы не настоящее волнение в ее голосе, я бы, конечно, напомнил ей про правила приличия…

– Я такое увидела во сне! Это что-то! Я от ужаса до сих пор трясусь! – и она тут же начинает рассказывать…

1706 ступенек вниз /Третий сон Верочки

И снится Верочке сон, будто попала она в ад для телевизионщиков. Когда-то в институте она читала Данте, правда, в сокращенном варианте, и теперь, во сне, понимала, что все очень похоже. Даже надпись перед входом: «Оставь-ка пульты всяк сюда входящий!»

Вместо Вергилия навстречу Верочке вышел ведущий программы «Час суда» адвокат Павел Астахов. Вышел он из сумрака в такой странной, короткой мантии и говорит:

– Здравствуйте, Вера, прошу следовать за мной!

– Какая у вас мантия необычная… Кто модельер? – интересуется Верочка.

– Это, – многозначительно ухмыляется Астахов, – не мантия, а пелерина от Miuccia Prada, последняя коллекция. Наш босс только у нее одевается. И нам велел в обязательном порядке. Хотя, скажу вам по секрету, Верочка, – и знаменитый адвокат дотронулся до ее руки. – Мне, если честно, Dolce & Gabbana больше нравится, но… Prada значит Prada. Говорят, у босса с ней бессрочный договор…

(«Прикоснулся он ко мне, – страшным шепотом пугает меня Верочка, – а у самого пальцы холодные, прямо лед! И вперед подталкивает, мол, попалась, дорогая? Я, конечно, пробую наладить контакт, все-таки он интеллигентный человек – вдруг отпустит?»)

– А у вас, – как бы непринужденно щебечет Верочка, – в телевизионном аду так же, как в «Божественной комедии», все устроено?

– Шеф, – Павел произносит это слово с большим почтением, – хоть и не большой поклонник Алигьери, но гениальность поэта признает. Поэтому ничего менять не стал, все девять кругов на месте, – обнадежив Верочку, ее проводник снова нехорошо ухмыльнулся.

И вот подводит ее Павел Алексеевич к гигантской дыре-воронке. Заглядывает в нее Верочка и видит, что вниз в эту черную глубину ведет бесконечная узкая лестница.

– 1706 ступенек и только вниз, – вкрадчиво шепчет ей на ухо Астахов, – это наше «ноу-хау», ровно как в Останкинской башне! – и он придирчиво смотрит на свою спутницу, которая явно замешкалась перед входом. – Lac'y's first! – прогремел он и снова коснулся ее холодной рукой, добавив (для непонятливых):

– Добро пожаловать в ад!

Тут поднялся сильный ветер и перенес Верочку на лестницу.

– Осторожно! Не оступитесь, – проявляет заботу любезнейший Павел Алексеевич, – сейчас будет очень крутая ступенька, ..

Верочка оглянулась на него, чтобы сказать спасибо, и осеклась: глаза ее провожатого горели красным огнем.

– В круге первом, – и экскурсовод в пелерине от Prada плавно махнул рукой в сторону, – томятся у нас гримеры, осветители, операторы и уборщицы.

Ошеломленная Верочка внимательнее пригляделась к толпе несчастных и увидела среди них и бабу Зою («Помнишь, – кричит она, – у нас в 14-й студии полы мыла?»), и стилистов наших, и Диму– оператора-постановщика, и еще многих-многих…

– А почему они все вместе-то? – спрашивает Верочка, набравшись храбрости.

– Эти грешники старались делать телевизионную картинку чище, светлее, привлекательнее и ярче, чем на самом деле, поэтому объединены в одну группу.

Верочка хоть и вздрогнула, но подумала, что это вполне… разумное размещение. И тут же Павел к ней наклонился и прошептал:

– Уж в чем в чем, Верочка, а в отсутствии разума нас обвинить нельзя.

Спускаются ниже. Жарко так, что пот градом, а Астахову хоть бы хны.

– Во втором круге, Верочка, – и он снова делает щедрый жест рукой, – у нас телевизионные режиссеры. Кое-кто из них, – и Павел начинает тяжело смеяться, – особенно с канала «Культура», нам сначала даже забастовку устроили. Мол, почему это их, творцов, снимавших высокодуховные спектакли и программы, теперь вместе с бездуховными режиссерами клипов и сериалов держат? Пришлось пригрозить, что, если будут выступать, отправим на круглосуточные съемки по книге «Дyxless».

– Беспредел! – возмущена Верочка. – Так нельзя поступать даже с отстойными режиссерами!

– Зато, – строго так отвечает ей Астахов, – как услышали про Минаева, сразу присмирели.

Они спустились по лестнице еще пару сотен ступеней, и вдруг повеяло таким страшным холодом, что Верочка затряслась.

– Что случилось? У вас тоже перебои с электричеством? И почему эти девушки в третьем круге совсем голые, они же посинели?

– Да нет, – Павел Алексеевич залюбовался на синих девушек. – Мы здесь специально такой температурный режим поддерживаем. А девушки эти с «Метео-ТВ». Они рассказывали на разных каналах о погоде. Мой шеф среди них особенно ведущих «Голой правды» жалует. Даже отпускает их раз в год на Пасху погреться. Помните, была такая программа, когда дамы, рассказывая про температуру и осадки, постепенно донага раздевались?

– Разве такое забудешь, – вздохнула Верочка, а про себя подумала, что ее бывшего мужа в часы «Голой правды» даже под страхом лишения ужина нельзя было оттащить от телевизора.

– Бывшего супруга, – вдруг прищуривается Астахов, – вы, Верочка, здесь не увидите. Ему у нас отказали в месте. Зацепок никаких нет, да и к личному делу не подкопаешься.

Верочка вздрогнула («Он же все мои мысли читает!») и вопросительно на Астахова уставилась.

– Муж ваш сейчас в раю, в мастерской по ремонту металлоизделий пребывает. Иногда даже апостолу Павлу ключи от рая вытачивает.

Сообщение о бывшем муже выводит Верочку из равновесия.

– – Да, недаром вы, Павел Алексеевич, в Высшей школе КГБ учились, все знаете и насквозь видите.

– Тс-с-с! – проводник театрально приставил к губам палец и заозирался по сторонам. – Какая вы, Верочка, просвещенная… Об этом моменте моей биографии я здесь не распространяюсь. А то этот, – он пренебрежительно сплюнул, – эфирный планктон в четвертом круге сразу начнет меня высмеивать.

– Эфирный планктон? – не поняла Верочка.

– Зрители. В четвертом круге ада у нас только они.

– Что, все-все телезрители собраны? – ужаснулась Верочка.

– Нет, – успокаивает ее Астахов. – Столько народу даже нам не осилить. Только те, кто по Останкинским студиям с утра до вечера шатался, в разных программах жизнь просиживал и «вау!» орал.

Верочка пристально вгляделась в бешено аплодирующую толпу на четвертом круге, и вдруг…

– А что там делает Владимир Соловьев? Он же мой любимый ведущий?!

– По логике, да, шоумены у нас в шестом круге. Но у Соловьева четверо детей! Как не пожалеть многодетного отца? Мы же не звери, подняли повыше, – Павел вздохнул. – Он здесь за рубильник отвечает вместе с Сашей Мельманом из «МК». Телекритиков тоже сюда приписали, у них отдельная трибуна.

– За какой рубильник? – томимая недобрыми предчувствиями, спрашивает Верочка.

– Если четвертый круг аплодирует без энтузиазма, мы по трибунам ток пускаем. Что-что, а публику мы умеем разогревать лучше всех.

И они проследовали дальше.

– «Круг пятый. Виджеи и Маша Малиновская», – прочитала Верочка табличку. – А почему вы Марию так выделили?

– Начальник к ней неравнодушен. Ее сначала за вранье хотели в восьмой оформить, к Комиссарову. Представляете, стала шефу на собеседовании вкручивать, что у нее бюст натуральный! А потом расплакалась, силикон вытащила и еще добровольно рассказала, как от ЛДПР на Хренгородчине в депутаты баллотировалась. Мы ее тогда среди коллег виджеев и оставили.

– Скажите, а Андрей Малахов, он где? (Трубка уже нагрелась так, что обжигала мне ухо. Я включил на телефоне кнопку «динамик» и положил его рядом.

– Еще подруга называешься! Раньше не могла моей судьбой поинтересоваться?! – мне наконец-то удалось вставить хоть слово.

– Андрюш! – оправдывается Верочка. —Tы в шестом круге, в хорошей компании, с ведущими развлекательных программ!

– Да уж, коллективчик еще тот! Как пауки в банке! Слушай, а почему Валеру Комиссарова в восьмой круг отправили, а не с нами?

– Ой, Павел Алексеевич сказал, что как только шеф Комиссарова увидел, так за «Окна», депутатство, Думу, лоббирование там законов о морали и нравственности, в общем – сразу, что называется, по совокупности заслуг, в предпоследний Валеру и опустил. Он там круглосуточно пьет сок «Чертова семейка» из пакетов и смотрит «Дом-2»! Ну ты слушай дальше!)

Вдруг Верочка ощутила такое зловоние, что оно перебило даже острый запах серы. Вокруг стеллажей седьмого круга, плотно заставленных банками с какой-то желтой жидкостью и подозрительно пухлыми спичечными коробками, суетились ведущие новостей и аналитических программ.

– Да, амбре впечатляет, – Павел Астахов, вынув из кармана своей пелеринки марлевую повязку, протянул ее Верочке. – Сами еле терпим. Но здесь у нас режимный объект – лаборатория «Бремя». Каждое утро, день, вечер репортеры со всего ада анализы собирают, ведущие сортируют, а комментаторы анализируют. Молодцы, стараются, все быстренько, в режиме новостей. Пока сбоев не было, недаром их там в дирекциях информации дрессировали и натаскивали.

( – Вера! – не выдерживаю я. – Восемь утра – не томи! Кто в последнем, девятом, круге?

– Знаешь, уже так жарко было, везде языки пламени. И такой жутью повеяло, что я глаза закрыла. Слышала только, как очень жалобно там кричали: «Рейтинг, доля! Доля, рейтинг!» До сих пор сердце разрывается.)

Перешли Верочка с Павлом Алексеевичем девятый круг. Верочка вся в испарине, волосы от жары так высохли, что колом стоят. Присела она на кучу угля под 1706-й ступенькой, охает и смотрит на Астахова, мол, назад-то как возвращаться? А Павел Алексеевич опять кривенько так улыбнулся и… исчез, а прямо из воздуха появился скоростной лифт, такой, как в телебашне, и стоит открытый, как будто ждет ее…

И тут Верочка проснулась.


Я сижу в баре отеля Savoy, который помнит шарфы Айседоры Дункан и голос Есенина. За столиком напротив меня пьет кофе Мария Ремизова из «Комсомольской правды» – первый корреспондент, с которым я согласился пообщаться после исчезновения Марины (под прессом пресс-службы Первого канала). За последнюю неделю я очень устал – на работе все кувырком, все эти звонки с просьбой прокомментировать слухи, Верочка с этим ужасным сном…

– Можно включать? – рука Марии ныряет в сумочку.

– Да.

Кнопка гес на ее диктофоне нажата. Поехали.

– Андрей, интернет гудит, все только и говорят о том, что со дня на день популярный телепроект прекратит свое существование, а вы из-за увольнения двух редакторов тоже подаете заявление об уходе. Это правда?

– Да что вы! – я с удивлением смотрю на Машу. – У нас все замечательно! Просто не понимаю, откуда берутся эти слухи? Вы видели рейтинги последних программ? По данным «Гэллопа», мы на пятом месте в стране!

Мария несколько секунд смотрит на меня с видом гипнотизера, а затем вкрадчиво спрашивает;

– Но у вас же серьезный конфликт с продюсером…

– Что вы, Маша! – я делаю честные глаза, потому что не имею никакого права разочаровывать наших зрителей. – У нас с продюсером прекрасные отношения и полное взаимопонимание. Генриетта Николаевна – чудесный человек, добрый, отзывчивый. Мы так тепло сотрудничаем, всегда находим общий язык. Она настоящий профессионал! Просто сейчас мы решили взять небольшой тайм-аут, чтобы подумать, понять, куда двигаться дальше, как развиваться. Ведь сейчас появилось столько клонов «Большой стирки», программ, которые не гнушаются подставными историями, дискредитируя тем самым и наше детище…

Мария принимает правила игры и быстро переключается на другую тему – не менее, а скорее всего, более «вкусную», как сказала бы Гетта, для читателей.

– А это правда, что одна из ваших, как вы говорите, любимых блондинок, то есть одна из ваших редакторов, беременна, причем до шести месяцев она даже об этом не подозревала? – в глазах Маши горит неподдельный интерес. – Как вообще ей это удалось?

– Мой папа, – я подпираю рукой щеку (надо бы побриться) и заглядываю Маше в глаза, – мой папа мечтал, чтобы я был гинекологом. (Если «КП» не использует это в заголовке интервью, я их не пойму.) Поэтому готов объяснить вам хрестоматийные вещи. У женщин с избыточным весом довольно часто нарушается цикл. Вот почему для нашей Леночки вторая беременность стала полной неожиданностью, но она счастлива!

– Так кто отец ребенка? – Маша тоже подпирает рукой щеку и смотрит на меня. – Ходили слухи, что это звезда футбола…

– Честное слово! – и я с восторгом хлопаю рукой по столу. – Просто непонятно, откуда это пошло?.. Все это домыслы, ведь Лена с ним даже не знакома! Вот уже год, как она встречается с мужчиной своей мечты, и они ждут не дождутся своего первенца. Кстати, они ждут мальчика.

Мы говорим уже достаточно долго, а Мария все еще не задала мне главного вопроса – про Марину. Я же понимаю, что главная цель нашей беседы – не волнения вокруг «Большой стирки», которая все еще стоит в сетке телепередач.

И вот наконец это прозвучало.

– Андрей, – как бы невзначай интересуется Мария, – ну раз у нас такой откровенный разговор… Так что все-таки случилось с вашей подругой – самой любимой вашей блондинкой Мариной? Скажите нам правду.

Я держу мхатовскую паузу и говорю:

– Она утонула.

На смех Марии обернулись сразу несколько человек. Цитата из знаменитого интервью Ларри Кинга поставила точку на нашем разговоре, и рука Маши тянется к кнопке stop на диктофоне. Я ее останавливаю.

– Марина исчезла. Когда-то я уже говорил, что вся моя жизнь состоит из безусловных фантазий. Может быть, это прозвучит наивно и я похож сейчас на мать нашего последнего императора Марию Федоровну, которая до конца своих дней отказывалась ставить свечки за упокой своей семьи – верила, что все они живы… Я тоже верю, что Марина жива, здорова и счастлива. Не знаю, где она сейчас, но если бы вы спросили меня о моих фантазиях, я бы нарисовал такую картину. Представьте: Бразилия, традиционные съемки с вертолета статуи святого Христофора, Рио-де-Жанейро, бескрайний пляж Копа-кабана и Марина в сногсшибательном купальнике и темных очках вальяжно растянулась в шезлонге. Она пьет каперинью и улыбается проходящему мимо спасателю на пляже.

Да! Чуть не забыл. Хочется верить, что перед тем, как утопить свой мобильный телефон Vertu в унитазе Sanderson, она собиралась набрать мой номер.


Над моей головой кружит вертолет. Но статуя святого Христофора очень далеко отсюда. Я оставил этот безумный, безумный, безумный телемир ради другой святыни.

Миллионы игл колышутся на сосновых ветках, и румяное вечернее солнце пробивается через колеблющуюся сетку этих душистых стрел. Небо на востоке еще дневное, синее, а на западе уже сверкает огромный огненный веер заката. Здесь, на затерянном острове среди ладожского простора, ты отрезан от всех жизненных волнений. Даже не верится, что была в твоей биографии «Большая стирка», толпы гостей, рейтинги, автографы, бесконечные интервью…

Валаам. Я пробыл здесь всего три дня, но моей душе уже не так больно. Я сижу на пологом склоне недалеко от скита святого Александра Свирского. Когда-то толпы паломников заставили этого святого человека бежать с Валаама. А ведь, наверное, и ему казалось, что он нашел свое место на земле, место, где тебе по-настоящему хорошо…

В моем кармане назойливо вибрирует опрометчиво захваченный с собой кусочек из того мира, Я достаю телефон не сразу.


Не может быть… У меня заколотилось сердце. На экране высветился международный оператор. Неужели она?!!

Не успеваю расстроиться, потому что рад слышать девчонок.

– Анталия на связи! – орут они в трубку нестройным хором. – За последний час съели уже 20 мороженых!

– Андрей! – звенит Ларискин голос. – Спасибо тебе за путевки, дети просто счастливы. И мы тоже… Даже не представляю, сколько ты заплатил за весь этот ультра-олинклюзив…

– – Лариса, – обрываю я ее, – мы же договорились не говорить об этом!

– Хорошо, хорошо!

Слышна откровенная драка из-за телефона, побеждает Бойко:

– На фиг все диеты, на фиг телевидение, на фиг Гетту! Мы – самые счастливые девки на свете!

Трубкой завладевает голос Пятницкой:

– Все! Мы тут остаемся. Тут паленые сумки дешевле, чем нам приносят в офис, представляешь? Турция – наша страна! Все, Наташка дерется!

– Андрей! – это опять Бойко. – Мы тут самые заводные, во всех конкурсах выигрываем, нас даже приглашают аниматорами работать! Представляешь, Ленка – у нее, кстати, живота все еще не видно – полпляжа увела на платную экскурсию. Да, чуть не забыла, привет тебе от Мишки – он сейчас у мамы в Воронеже. Ой, тут опять Лариска трубку рвет…

– Андрюша, нас всех называют Наташами, и Бойко орет, что это в ее честь. А еще мы нашли трех мужиков, которые исполняют танец живота, а Пятницкая уже звонила в офис Таркана, и он обещал приехать на съемку…

Я сижу на пологом склоне, смотрю на румяное вечернее солнце и на миллионы игл, которые колышутся на сосновых ветках, и слушаю радость моих любимых блондинок. Мне хорошо и спокойно. Единственное, что меня смущает, – это сообщение о будущих гостях ток-шоу. Хочу ли я быть его ведущим?


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13