Обретенный рай

Джулия почувствовала, как искорка за искоркой в ней разгорается неудержимое пламя гнева. Тоном, который мог бы ввергнуть в панику саму королеву, девушка произнесла: — Если ты хочешь поговорить со мной, держись в рамках приличий и не используй слуг в качестве оправдания.

Я поступаю правильно, подумала Джулия, но результат тот же самый: гнева в нем лишь добавилось. На этот раз Нэн не сможет оправдать сына, услышав беспричинную ярость в его голове, решила она.

Но ответ Нэн поразил и Джулию, и Брейдера. — Вижу, вы оба хотите остаться и поговорить наедине. Миссис Браун, миссис Эллиот, где вы? Помогите мне, пожалуйста, дойти до моей комнаты.

Миссис Браун быстро вынырнула из-за спины хозяина и предложила Нэн руку. Под подошвами ее туфель захрустели стекла, выбитые из распахнутых Вульфом настежь дверей.

— Надеюсь, ты не совсем сломал двери, Брейдер. Приятного вечера, дети. — С этими словами Нэн покинула террасу.

Как только звук ее шагов стал едва различим, Брейдер закрыл то, что оставалось от двери, вошел в комнату и, словно борец на ринге, с воинственным видом обошел вокруг девушки.

Джулия тщательно контролировала себя.

— Я не ожидала, что ты вернешься сегодня вечером, — вежливо сказала она.

— Миссис Эллиот сообщила мне, что мама была очень расстроена.

— Да, была, но в ее слезах не было моей вины.

На лице Брейдера снова появилось недоверчивое выражение.

В глубине души Джулия все же чувствовала укол совести, но не желала в этом признаваться.

— Я уже устала от твоих обвинений. Каждый раз, когда происходит что-то, виноватой оказываюсь я. Знаю, что ты считаешь меня дьяволом во плоти. Но я уверена, что, если ты постараешься, мы сможем привыкнуть друг к другу.

Брейдер проигнорировал ее дипломатичное предложение.

— О чем ты говорила наедине с моей матерью?

— Это касается только меня и Нэн.

— Джулия, предупреждаю, если ты будешь продолжать огорчать ее… — Он не закончил. В этом не было необходимости. Его огромные руки, то сжимаясь в кулаки, то разжимаясь, говорили красноречивее всех слов.

Гнев Джулии готов был в любую секунду вырваться наружу. Но она не могла допустить, чтобы разговор вылился в угрозы и обвинения. Она подняла голову и спросила:

— Нэн умирает, да?

Хмурое выражение на его лице мгновенно сменилось удивлением.

— Она сама сказала тебе об этом?

Джулия отрицательно покачала головой.

Гнев отпустил Брейдера, его плечи расслабились. В глазах мелькнуло невольное уважение.

— Не подавай вида, что ты знаешь. Независимо от того, считаю я ваши дружеские отношения разумными или нет, ты понравилась ей. Я не видел ее такой оживленной с тех самых пор, когда отправился в море.

— Ты был моряком?

— Нет, простым матросом.

— Не может быть! — недоверчиво воскликнула Джулия.

— Может, — насмешливо подтвердил Брей-дер. — И сражался против французов. — Он цинично приподнял бровь. — Вы, леди Джулия, уже раскаиваетесь в выборе мужа? С каждой минутой я кажусь вам все хуже и хуже, не так ли? Стоит ли говорить, что я не выбирал море. Я был силой захвачен группой вербовщиков в армию по дороге домой, когда выполнял поручение моего хозяина.

— Вербовщики?!

— Да. Меня до беспамятства избили на улице Лондона, а когда пришел в сознание, оказался в море на корабле. И только через два года у меня появилась возможность послать весточку семье и сообщить о произошедшем со мной.

Джулия почувствовала вдруг горячее сострадание к Нэн.

— Не могу представить, что случилось бы со мной, если бы пропал мой ребенок. Боль…

У губ Брейдера пролегла жесткая, суровая складка.

— Мое исчезновение привело к смерти Джона и Мэри. Я кормил и содержал семью. Без меня они оказались во власти лондонских улиц. Джон пытался работать, но у него и у Мэри было слишком слабое здоровье. — Его глаза сузились. — Мама говорила тебе, что когда-то жила в Кимбервуде?

Джулия кивнула головой.

— Да, говорила. И еще рассказала о том, что ее первый муж похоронен здесь.

— Первый и единственный муж, Джулия.

Застигнутая врасплох, Джулия не знала, что сказать. Конечно! Нэн носила фамилию Эшфорд, а не Вульф! Брейдер пристально смотрел на девушку, ожидая ее реакции на его незаконнорожденность.

Заметив напряженный взгляд мужа, Джулия подумала, что Нэн, пожалуй, кое в чем права: Брейдер не был равнодушен к ней, хотя нельзя сказать, что он был без памяти влюблен. Интуиция подсказывала девушке, что ему далеко не безразлично ее хорошее мнение о нем.

Она сразу же вспомнила слова лорда Бархема о безмерной гордости Брейдера. Лорд был прав. Джулия ясно видела проявление гордости в дерзком размахе широких плеч Брейдера, в его манере входить в комнату, бросая вызов любому, кто препятствует его решениям и желаниям.

Может быть, он на самом деле чувствует влечение к ней, подумала Джулия. И возможно, как и предполагала Нэн, не только физическое. От этой мысли сердце Джулии лихорадочно забилось.

Тщательно подбирая слова, Джулия поспешила сказать:

— Брейдер, если ты пытаешься шокировать меня, тебе придется приложить больше усилий. У меня за плечами есть уже свой скандал. К тому же, у семьи Маркхемов в шкафу накопилось больше скелетов, чем у всей династии Тюдоров.

На минуту Брейдер широко улыбнулся. В уголках его губ появились мягкие ямочки.

— Твои брат и сестра тоже похоронены здесь? — не задумываясь, продолжала Джулия.

Свет в его глазах померк.

— Ты хочешь узнать все до конца, верно? — Брейдер отошел от жены, пересек комнату и приблизился к окну. Он застыл, всматриваясь во мрак ночи и бушующий дождь. — Они похоронены в Лондоне, на кладбище, где хоронят нищих.

Пораженная, Джулия прошептала в ответ:

— Это ужасно. Извини.

— К тому времени, когда я освободился от «милости» Его Величества, было слишком поздно. Джон и Мэри умерли, а мама жила на скудную помощь друзей. Тогда она еще немного видела. Я водил ее ко всем врачам, каких только мог найти. Но ничего не помогло. Один шарлатан сказал, что это Бог забрал ее зрение.

С горечью в голосе Брейдер продолжил:

— Бедность отняла у матери зрение и убила Джона и Мэри. Мир делится на тех, кто имеет и кто не имеет. Мои брат с сестрой были бы сегодня живы, если бы твой дед не выгнал семью непокорного викария на улицу.

Джулию как громом поразила страшная догадка.

— Ты винишь в своих несчастьях меня! Так вот где кроется причина твоего гнева? — Она сделала шаг к нему. — Брейдер, мой дед был эгоистичным и жестоким человеком. Я согласна с тем, что он не должен был выгонять из дома семью — вдову с детьми. Но я не могу отвечать за его поступки.

— Нет! Ты из той же семьи, в тебе та же порочная кровь!

Джулии захотелось рыдать, в отчаянии она сжала зубы.

— Даже слепая, твоя мать, увидела больше, чем видишь ты! Один раз ты обвинил меня в грехах моей семьи, но больше я не позволю. Я не мечтательная юная дева, вокруг которой восторженно хлопочет вся семья. Я хочу отвечать только за свои грехи!

На долю секунды она почувствовала, что его внимание всецело приковано к ней. В душе девушки затеплился огонек надежды.

— Брейдер, разве ты не видишь, что мы можем выяснить наши разногласия, которые мешают нам понять друг друга? Возможно, мы не вполне соответствуем идеалам, которые нарисовали себе. Но мы можем жить вместе!

На одно мгновение выражение его глаз пообещало Джулии надежду. Затем так же быстро его взгляд приобрел прежнюю суровость и непреклонность.

— Что ты хочешь? Почему ты преследуешь меня?

— Почему ты уверен, что я преследую корыстную цель?

— Потому что уже понял, как ты мыслишь, дорогая леди. Мы не влюбленная парочка, которая просто ссорится. Ты согласилась на брак ради денег. Когда ты узнала, что я внебрачный ребенок, ты — снова из-за денег — смирилась с этим.

— Неужели настолько легко и просто проникнуть в мои мысли? — Ее слова источали сарказм.

— Да. Эти огромные прекрасные глаза, как зеркало, отражают каждую мысль, которая появляется в твоей хорошенькой, но глупой головке.

Ее тело окаменело от возмущения.

— К твоему сведению, обстоятельства твоего рождения волнуют меня даже в меньшей степени, чем тебя. И, во-вторых, не смей называть меня глупой.

Брейдер громко засмеялся.

Джулия с трудом подавила порыв подскочить к нему и бить, бить, бить, пока он не захочет понять ее.

— Тебе нравится унижать меня, не так ли? Насмехаясь надо мной, издеваясь, ты, очевидно, чувствуешь себя отомщенным. Но это не так, Брейдер. Разве важно, отомстил ты или нет, если прошлого все равно не вернуть? Время нельзя повернуть вспять, и прошлое нельзя изменить. Я хорошо запомнила это.

Джулия стояла с горделиво расправленными плечами и высоко поднятой головой.

— И все это, — она обвела рукой террасу, — особняки, деньги, власть, никогда не вернут ни тебе, ни твоей матери прошлого. Есть только будущее, Брейдер. Только будущее.

Брейдер не отрывал от Джулии глаз; его лицо, его тело застыли так неподвижно, словно он был высечен из скалы.

Он продолжал молчать. Джулия сердито бросила мужу в лицо.

— Прекрасно! Прячься за своим цинизмом. Желаю счастья. Я ухожу! — Она вихрем повернулась, раздавив каблуками разбросанные по полу стекляшки.

У двери ее настиг мягкий, звучный баритон:

— Смелые слова, Джулия Маркхем. Но хватит ли у тебя мужества воплотить их в жизнь?

Джулия безмолвно продолжала свой путь, горя желанием громко хлопнуть дверью.

Глава VIII

Из зеркала на Джулию с улыбкой смотрела дама в элегантном темно-голубого бархата платье. Скромный высокий вырез более соответствовал ее вкусу, чем знаменитое декольте мадам Жаклин, а тяжелые складки юбки позволяли чувствовать себя более женственной. Бетти, служанка, аккуратно собрала волосы сзади и просто уложила их на макушке, подчеркнув грациозную линию шеи и очаровательный овал лица Джулии.

— Вы выглядите сегодня просто великолепно, миссис Вульф, если я смею высказать свое мнение, мэм, — восхищенно заметила маленькая служанка.

Джулия тепло улыбнулась девушке.

— Благодарю, Бетти. Я искренне ценю твои слова.

Таинственно кивнув головой, Джулия вышла из спальни и направилась в холл. Толстый ковер заглушал звук ее шагов. В доме царила тишина. Непривычная тишина, подумала девушка. Внезапно она заметила Фишера и лакеев.

— Добрый вечер, Фишер.

— Добрый вечер, мадам, — как обычно подчеркнуто вежливым тоном ответил дворецкий. Интересно, станет ли он когда-нибудь немного дружелюбнее? В той же степени, в какой Бетти была предана Джулии, Фишер был предан Брейдеру. Когда-нибудь, мысленно подумала Джулия, я завоюю всеобщую преданность и уважение в этом доме.

Улыбка Джулии была само очарование.

— Я опоздала на несколько минут, Фишер. Все уже собрались к ужину?

— Да, мадам, — дворецкий почтительно поклонился и предложил ей пройти в гостиную.

Едва ступив на порог комнаты, она застыла как вкопанная. В комнате горела, по меньшей мере, сотня свечей, играя бликами на сверкающих хрустальных канделябрах. Лакеи стояли, вытянувшись в струнку. На дальнем конце стола, поражающего ослепительной чистотой, блистал один-единственный прибор.

Джулия недоумевающе посмотрела на Фишера. — Что это значит? Я буду ужинать в одиночестве?

— Миссис Эшфорд всегда ужинает в своих апартаментах.

Джулия шагнула к слуге, ее глаза метали молнии. Фишер одним прыжком отскочил назад, мгновенно сбросив с лица привычное благодушное выражение.

Она скорее отправится в преисподнюю, чем согласится терпеть дерзость слуги! Джулия не повышала голоса, но ответила таким тоном, что адмирал на флоте не смог бы вложить больше значения в каждый слог, чем она.

— Я прекрасно знаю, где моя свекровь обычно принимает пищу. Но неужели я должна спрашивать тебя, Фишер, о местонахождении моего мужа?

Дворецкий смутился, вытаращил глаза и, запинаясь, как безусый гардемарин, ответил:

— Он вместе с мистером Хардвеллом в кабинете. Им подали ужин на подносах.

Она одарила Фишера улыбкой, которая, однако, не смягчила воинственного блеска ее глаз.

— Благодарю за информацию. Приготовьте поднос для меня и принесите его в кабинет. — Джулия направилась вдоль холла.

Дворецкий, все больше впадая в панику, отчаянно пытался остановить хозяйку.

— Миссис Вульф, миссис Вульф, мэм! Я не уверен, что хозяину это понравится. Хозяин обычно, когда занимается с мистером Хардвел-лом делами, не любит, чтобы его беспокоили.

Джулия резко повернулась и вопросительно подняла бровь, ясно давая слуге понять, что ее не волнует, что хозяину нравится, а что не нравится. Затем решительно повернула дверную ручку и толкнула дверь кабинета.

Комната почти не изменилась со времен ее деда, отметила про себя девушка. Брейдер, сидящий за массивным столом из красного дерева, украшенным искусной резьбой, производил впечатление человека, находящегося на своем месте. Однако, когда он увидел Джулию, его рука с бокалом застыла у губ. Он смотрел на девушку так, словно видел ее первый раз.

Хардвелл суетливо вскочил на ноги, едва не перевернув на пол поднос, и с трудом пытался не уронить тяжелую бухгалтерскую книгу, которую держал на коленях.

— Леди Джу… ой, миссис Вульф! — Секретарь нервно переводил взгляд с Джулии на Брейдера, затем снова на Джулию. — Добрый вечер, мэм, — выговорил он в конце концов.

Лицо Джулии осветила ослепительная улыбка, та самая улыбка, которая покорила маркиза, двух графов и герцога. Улыбка, которая способна была расплавить даже каменное сердце.

— Рада видеть вас снова, мистер Хардвелл. Надеюсь вы, джентльмены, не будете возражать, если я присоединюсь к вашей трапезе.

Брейдер, наконец, опустил руку с бокалом.

— Честно говоря…

— Знаю, что ты не будешь против, дорогой, — перебила его Джулия, усаживаясь в кресло, разделяющее мужчин.

— Джулия, — начал Брейдер, — насколько я помню, Фишер накрыл стол для тебя в гост…

— В гостиной? — Джулия взяла роль кроткой и застенчивой жены. Ее голос плавно перешел на доверительный, почти интимный шепот. — Но мне там так одиноко! Пожалуйста, разреши мне остаться. — Она просительно посмотрела на мужа сквозь опущенные длинные ресницы.

Но она скорее превратится в камень, прежде чем Брейдер упадет к ее ногам! В ответ на льстивое замечание и кокетливый взгляд она заслужила лишь циничный изгиб губ Брейдера. И все же Джулия добилась успеха: Брейдер не приказал ей покинуть кабинет.

— Хорошо, оставайся. Но только не мешай, — согласился он.

С притворным удивлением девушка захлопала ресницами, выражая негодование тем, что он дерзнул даже предположить подобную бестактность с ее стороны. Затем взмахнула рукой и произнесла:

— Прошу вас, продолжайте ужин и не обращайте на меня внимания. Мой ужин подадут с минуты на минуту, и тогда вы снова сможете погрузиться в свои мужские дела.

Брейдер не ответил, переключив внимание на Хардвелла. Тот по-прежнему стоял в растерянности.

— Вильям, садись, — хмуро сказал Вульф.

Молодой секретарь покрылся румянцем и смущенно опустился в кресло. Ему потребовалось несколько минут, чтобы разобраться в бумагах и вспомнить тему делового разговора.

— Итак, Вильям, мы обсуждали проценты…

Стук в дверь прервал его. На пороге появился Фишер и лакей с ужином для Джулии и маленьким переносным столиком.

Когда дверь за напуганным и взволнованным дворецким закрылась, Брейдер прокашлялся и начал снова:

— Мы говорили о процентах…

— Извини, что снова беспокою, Брейдер. Передай, пожалуйста, солонку. — Джулия одарила Брейдера одной из своих знаменитых обезоруживающих улыбок. Но, к ее великому огорчению, улыбка не произвела на мужа должного магического впечатления.

Она с подчеркнутой благодарностью приняла соль из его рук, размышляя, стоит ли предпринимать еще одну попытку привлечь к себе внимание.

Брейдер снова кашлянул и произнес:

— Проценты основаны на…

Безусловно, стоит, решила Джулия.

— Я нахожу дискуссию о бизнесе не очень интересной и совершенно неуместной за столом, вернее за подносом, — тоном, не терпящим возражений, заявила Джулия.

Если бы она даже выплеснула содержимое бокала в лицо Брейдеру, он не выглядел бы таким рассвирепевшим, как в настоящий момент. Хардвелл, пораженный, застыл, готовый к надвигающейся буре.

— Брейдер? — удивленно спросила Джулия, всем своим видом изображая святую наивность. — Разве я сказала то, что может рассердить тебя?

Но Брейдер вдруг широко улыбнулся, заигравшие на щеках ямочки сделали суровый облик мужа как никогда привлекательным. Засмеявшись, он, казалось, одобрил удачную шутку. Затем он поприветствовал Джулию поднятым бокалом, отдавая должное ее женской ловкости и хитрости.

— Прекрасный ход, мадам. Вы не перестаете удивлять меня. — Брейдер хлопнул свободной рукой по столу, звучный удар эхом пошел гулять по кабинету. — Хорошо, Джулия, оставайся здесь. Наслаждайся ужином в нашей компании, если хочешь. Но свои маленькие уловки оставь при себе. У нас с Вильямом очень много работы. И у нас сейчас совершенно нет времени на твои игры. — Он выделял слова ударением так, словно говорил с ребенком.

— В этом суть твоей жизни? В работе? — язвительно уточнила Джулия.

— Да, — отрезал Брейдер и отвернулся к секретарю. — Итак, как мы выяснили, процент прибыли от ценных бумаг оказался несколько ниже, чем значилось в последнем отчете. Как это может повлиять на мои планы относительно фабрики в Южной Америке?

Джулия молча приступила к ужину, предоставив Брейдеру необходимую тишину. Очарованная невероятным размахом его деловой активности, она обнаружила, что большинство тем и вопросов, которые обсуждали хозяин и его помощник, далеко выходили за рамки ее компетенции. Она пыталась сосредоточиться и вникнуть в суть деловых связей, но вынуждена была примириться с непониманием, так как ни Брейдер, ни Хардвелл не проявили желания ответить на ее вопросы.

Поужинав, Джулия поднялась, чтобы размять ноги. Она прошла по комнате, внимательно рассматривая книги, расставленные рядами на полках и лежащие стопками на креслах и столе. Книги отражали невероятно широкий круг тем: от жизни птиц в Амазонии и трактатов по торговому праву Индии до поэзии и творений Генри Филдинга. И каждая книга, без сомнений, была прочитана. Джулия бросила заинтересованный взгляд на мужа, на его мускулистые руки и бедра, словно хотела убедиться, что он действительно был библиофилом.

Брейдер подчеркнуто игнорировал ее передвижения по кабинету. Джулия загадочно улыбнулась, принимая брошенный вызов.

Делая вид, что изучает комнату, Джулия потихоньку подходила все ближе и ближе к мужу. Наконец, она оказалась прямо за спиной. Через плечо она с любопытством разглядывала бухгалтерские книги, разложенные формуляры и рукописные отчеты, находящиеся на столе перед ним. Брейдер по-прежнему не обращал на нее никакого внимания.

Джулия тяжело вздохнула и навалилась на спинку кресла, словно случайно толкнув Вульфа в плечо. На долю секунды Брейдер замолчал, наклонился вперед, но так и не повернулся к девушке.

С тщательно продуманной небрежностью Джулия повернулась спиной к Хардвеллу и уселась на подлокотник кресла Брейдера. Ее бедро плотно прижалось к руке мужа. Каждая клеточка ее существа была сосредоточена на соприкосновении их тел. На мгновение девушка опешила от собственной дерзости. Но заметив, что внимание Брейдера уже не приковано к монотонному голосу Хардвелла, который зачитывал отчет, ощутила волну триумфа. Его щеки загорелись слабым румянцем. Брейдер склонил голову и искоса посмотрел на обтянутое синим бархатом бедро Джулии, которое упиралось в его руку.

Когда он поднял голову и его темные глаза встретились с ее глазами, у девушки перехватило дыхание. Джулия первая отвела глаза, прислушиваясь к новым непривычным эмоциям, которые пробудил в ней его обжигающий взгляд.

Сегодня ночью, захотелось Джулии прошептать ему на ухо. Сегодня ночью Брейдер по-настоящему станет ее мужем, решила она.

Затем девушка поднялась на ноги и сделала шаг в сторону, снова обретя способность дышать.

— Брейдер, надеюсь вы с мистером Хардвеллом извините меня. Сегодня был тяжелый день.

Хардвелл быстро и неуклюже вскочил на ноги, пытаясь удержать раскрытые бухгалтерские книги, лежащие у него на коленях. На этот раз вслед за ним встал и Брейдер.

— Думаю, ты очень устала от этого длинного дня, — заметил он. Его глаза были спокойны и сдержанны, но в голосе чувствовалось скрытое глубокое возбуждение.

Если бы Джулия была кошкой, она непременно замурлыкала бы от удовольствия, услышав взволнованные нотки в голосе мужа.

— Я покидаю вас, джентльмены. Желаю насладиться вашими счетами и отчетами. — Закрыв за собой дверь, Джулия, с трудом сдерживая ликование, с достоинством прошествовала мимо лакеев, величаво поднялась вверх по лестнице. Но едва переступив порог своей комнаты, она не удержалась и пустилась выплясывать джигу.

Женщина обладает властью над мужчиной! Сегодня ночью Джулия собиралась воспользоваться этой властью. Сегодня ночью она планировала заполучить, наконец, желанного ребенка. Ей нравилась игра в кошки-мышки, когда Брейдер играл роль мышки!

Джулия принялась за подготовку. Так, ванна! Бетти уже нагрела на кухне воду, а через некоторое время два лакея принесли в комнату украшенную богатым орнаментом ванну, наполнили ее теплой водой. Джулия размешала в воде свое любимое розовое масло и добавила немного жидкости с запахом миндаля. Что-то напевая, она вся светилась.

— Сегодня вы выглядите очень счастливой, — заметила Бетти, расстегивая крючки на бархатном платье хозяйки.

Джулия, пританцовывая, повернулась к служанке.

— Я действительно счастлива. Я только что научилась приручать дикого зверя.

Бетти широко распахнула глаза.

— Зверя?

Джулия рассмеялась.

— Да, Бетти. Я говорю о моем муже.

— О, Боже, мэм. Пожалуйста, будьте очень осторожны с господином Вульфом. Фишер нас предупреждал не один раз, что хозяин страшен во гневе. Особенно, если ему переходят дорогу.

Джулия давилась от смеха. Она шутливо постучала пальцем по носу маленькой служанки.

— Я тоже так думала. Но сегодня я обнаружила, что его грозные речи намного острее, чем клыки.

— Судя по вашим словам, мэм, выходит, что господин Вульф — это дикий зверь, рыщущий по холмам, — Бетти не скрывала суеверного страха.

— Так оно и есть, Бетти, — убежденно подтвердила Джулия. — И если мне повезет, сегодня вечером он будет укрощен.

Бетти издала испуганный возглас. Это еще больше рассмешило Джулию. Она залилась смехом. Как замечательно быть счастливой!

Отпустив служанку, она тщательно расчесала волосы, пока они не высохли и не заблестели, затем изящно уложила их, закрепив шпильками, на макушке, спустив на плечо один длинный локон. На мгновение она застыла, придирчиво изучая отражение своего обнаженного тела в зеркале. Никогда раньше она не смотрела на себя так, как смотрела сейчас.

Как посмотрит на нее Брейдер? Понравится ли она ему больше, чем его любовницы?

У нее мелькнула забавная мысль о том, что неплохо было бы очутиться в его комнате до его прихода. Но она тут же отвергла ее как совершенно абсурдную. Девушка нервничала, хотя и помнила наставления Эммы, которая советовала сохранять спокойствие.

Она прикрыла наготу тонким шелковым халатом золотисто-желтого цвета и туго затянула на талии пояс. Скользящий по обнаженной плоти холодный шелк заставил девушку почувствовать себя язычницей, которую жрецы приносят в жертву Богу.

Эмма говорила, что соблазнить мужчину для женщины не составляет труда, сама природа помогает ей в этом, тем более если искра взаимного влечения уже существует. Вспоминая пламя, разгоревшееся в ее теле от малейшего прикосновения Брейдера, и свои жаркие ответные поцелуи, Джулия убедилась в том, что ее влечение уже готово было из искры превратиться в бушующий костер. Она не сомневалась и в том, что Брейдер не прогонит ее. Ему удалось это прошлой ночью. Но сегодня победит она!

Девушка напряженно вслушивалась в шорохи ночного дома. Из холла на нижнем этаже донесся бой часов. Часы пробили девять раз. Она ждала.

Джулия испуганно очнулась от сна. Растерянной, ей потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Брейдер! Она заснула! Неужели он прошел в свою комнату, а она не заметила?

Джулия запахнула полы халата, взяла свечу и решительно повернула ручку двери. Коридор был пуст, свечи, догорая, коптили. Она подкралась к комнате мужа и тихонько постучала в дверь.

Постучав еще раз и снова не получив ответа, она собралась с духом и открыла дверь. Тусклое пламя свечи осветило нетронутую застеленную постель. Часы в холле пробили час ночи.

Брейдера в комнате не было. Но где же он мог быть? Неужели он снова уехал в Лондон? Джулия пыталась отогнать подступающую панику. Только не сегодня, думала она, сегодня он не мог уехать. Она почти побежала вниз по лестнице.

Темноту ночи разрывал лишь одиноко мерцающий огонек ее свечи. Приступ горького разочарования сковал душу девушки. Она отрешенно продолжала спускаться вниз по ступенькам. Как он посмел покинуть ее сегодня, именно сегодня? Не сказав ни слова!

Окруженная тьмой, со свечой в руке, она остановилась посреди огромного холла и с тос кой посмотрела на парадную дверь. Там, за дверью, бушевал ветер и шел проливной дождь. Порывы сильного ветра ударялись о дверь, сотрясая ее. Джулия подумала, что человек в здравом уме ни за что на свете не отправился бы в дорогу в такую ужасную погоду. Словно в подтверждение ее мыслей за окном ослепительно сверкнула молния, залив холл мертвенно-белым светом. Раздался оглушительный раскат грома.

Ее плечи безвольно опустились, признавая поражение. Брейдеру Вульфу снова удалось ускользнуть! Боже всемогущий, я прошу только дать мне ребенка, умоляла Джулия. Неужели я не имею права желать того, что способно наполнить мою жизнь смыслом, сделать меня нужной кому-то, любимой?

Что ж, придется вернуться обратно в спальню. Она повернулась, чтобы подняться по лестнице, и неожиданно заметила тонкую полоску света, струящуюся из-под двери в кабинет.

Сердце девушки замерло. Брейдер там! Кто еще, кроме него, мог оказаться в кабинете в такой поздний час?

Она задула свечу и поставила подсвечник на небольшой столик. Из кабинета не доносилось ни звука, но Джулии не хотелось, чтобы ее увидел Хардвелл, который мог работать в комнате вместе с Брейдером.

Ее босые ноги бесшумно ступали по мягкому ковру навстречу свету. Приблизившись к кабинету, она прислонилась лбом к холодному дереву и осторожно надавила на дверь ладонью.

Брейдер, сняв пиджак, склонился над ворохом бумаг, освещенных светом лампы. В стороне, дожидаясь своей очереди, еще лежали не просмотренные книги, счета, документы. Галстук был небрежно развязан. Запустив руку в волосы, Вульф теребил темные кудри. Он был полностью погружен в работу. Джулия открыла дверь и вошла в комнату. Только тогда Брейдер почувствовал ее присутствие.

Стекла, вставленные в тонкую золоченую оправу его очков, отражали свет лампы и отблески огня, горящего в камине. Джулия, как ни старалась, не смогла разглядеть выражение глаз мужа. Но губы Брейдера сурово сжались.

— Джулия?

Вместо ответа девушка сделала еще шаг, ступив на край освещенного лампой круга. Она молчала. Она вдруг осознала всю безрассудность своего поступка. Ей захотелось броситься сломя голову прочь, но было слишком поздно отступать. Поэтому девушка усилием воли осталась на месте.

— Джулия, я думал, ты устала и пошла спать еще несколько часов тому назад.

Она боялась, что дрожащий голос выдаст ее волнение и страх, и не знала, что сказать. Она мгновенно вспомнила слова Брейдера о том, что ее глаза отражают все ее мысли. Оставалось лишь надеяться на то, что сейчас глаза скрывали все мрачные предчувствия. Она заставила себя сделать еще шаг и выйти в центр освещенного круга.

За окном грохотал гром, но его отдаленный звук не нарушал спокойствия и умиротворенности кабинета. Здесь Джулия чувствовала себя в полной безопасности. Правда, когда сверкнула молния, вырывая из мрака мир за окном, девушка, испуганно вздрогнув, отпрыгнула в сторону, но не ушла.

Брейдер снял очки и облокотился на спинку кресла.

— Да на тебе лица нет. Похоже, ты ни жива ни мертва от страха. Что тебя напугало?

Ага, наступил подходящий момент! Через секунду мужество, возможно, покинет ее. Склонив голову, боясь увидеть выражение его лица, Джулия расслабила на талии халат, приподняла плечи и позволила золотистому переливающемуся шелку чуть плавно соскользнуть с плеч. За окном, на этот раз совсем близко от дома, снова сверкнула молния. Джулия смущенно подняла глаза и встретилась взглядом с мужем.

Брейдер сидел неподвижно, словно оцепенев.

Джулия горделиво вздернула подбородок вверх. Она предлагала ему себя, но не унижалась, прося о милости!

Но ей и не нужно было умолять.

Медленно Брейдер поднялся на ноги. Глаза его горели, отраженный свет лампы плясал в их бездонных глубинах. Но в суровом изгибе губ сквозила непреклонность. Он размеренными шагами, словно изо всех сил сопротивляясь силе, влекущей к Джулии, приблизился к ней и замер перед девушкой.

Широко открыв глаза, она запрокинула голову, чтобы увидеть полуночную тьму его глаз. Брейдер поднял руку и кончиком пальца провел по шее и изгибу плеча жены, оставляя дорожку гусиной кожи. Джулия затаила дыхание, чувствуя, как шелк опускается все ниже и ниже, достигая вздымающейся груди.

— Джулия! — Он выдохнул ее имя с благоговейным трепетом. Затем он наклонился и нежно прижался губами к ямочке, где линия шеи плавно переходила в изгиб плеча. Ощутив обжигающее кожу дыхание, девушка закрыла глаза и изогнула шею, покорно отдаваясь во власть мужского желания. Шелк сползал все ниже, пока обнаженная грудь Джулии не прижалась к мягкой рубашке Брейдера.

Он легонько покусывал, лаская, ее шею и щекотал бакенбардами нежную кожу. Ее тело забыло о предусмотрительности, на смену которой пришло новое ощущение томления. И пробудить это чувство, казалось, мог только Брейдер. Когда его язык прикоснулся к обнаженной коже, оставляя волнующий влажный след от шеи до мочки уха, Джулия тихо застонала от удовольствия.