Обретенный рай

Она начала медленно выбираться из-под тела Брейдера, нависшего над ней.

Но его объятия мгновенно сжались.

— Куда это ты, интересно, собралась?

Не оправившись от растерянности и испуга, Джулия усилием воли заставила себя посмотреть мужу в глаза.

— Пора вставать. А то среди слуг пойдут разговоры.

Глаза Брейдера округлились от удивления, затем он от души расхохотался.

Джулия нахмурилась.

В ответ на ее молчаливое осуждение он пояснил:

— Джулия, слуги, очевидно, уже давно сплетничают о нас, так как до сих пор не заставали меня в твоей постели. — Он склонил голову и, слегка покусывая чувствительную кожу на шее, напомнил ей о том, чем они занимались, когда им помешали.

Голос Брейдера звучал нетерпеливо и томно, подобно переливающемуся теплому меду.

— Как их хозяева мы просто обязаны дать им хороший повод для пересудов.

Ее сопротивление и настороженность, ослабевая, таяли. Она прошептала в упоении его имя, но он заглушил голос девушки страстным, обволакивающим поцелуем. Его руки снова заскользили по ее телу. Джулия снова открылась ему навстречу, готовая принять его.

Брейдер нашел ее руку и обвил ее пальцы вокруг упругой плоти. На этот раз Джулия, не дожидаясь уговоров, начала в такт его движениям ласкать его.

Поцелуи мужа становились с каждым мгновением все глубже и все требовательнее. Она с удивлением прислушивалась к очередной волне новых ощущений, которые он пробуждал в ней. Джулия всем телом прильнула к нему, впитывая в себя биение его сердца, вбирая головокружительный запах его кожи. Легким, игривым толчком языка Брейдер оторвался от губ жены и, перевернувшись, застыл над ней, оперевшись на сильные, мускулистые руки. Нижняя часть его тела удобно расположилась между ног Джулии. Согнув руки в локтях, он склонился над ней и, прикасаясь лбом к ее лбу, нежно произнес:

— Думаю, мне это понравится.

— Уверена, мне тоже, — выдохнула Джулия. Ее слова превратились в стон, когда искушенные пальцы мужа затронули самые чувствительные точки ее тела. В ответ на утонченное удовольствие ее рука, по-прежнему обвивающая символ его мужественности, слегка сжалась.

— Направляй меня, Джулия. Помоги мне познать твое тело. Позволь мне любить тебя, — умоляюще простонал Брейдер.

Она притянула его к себе, страстно желая ощутить его всем телом. Страх после ночи в кабинете бесследно исчез. Сейчас она желала Брейдера. Огонь желания сжигал ее. Его пальцы проникли в разрез ее сорочки.

— Ты можешь… снять с меня… одежду, — тяжело дыша, сказала девушка.

Не видя его лица, она по голосу почувствовала, что он улыбнулся, когда прошептал в ответ:

— Это так волнующе!

Джулия не была уверена, подходило ли слово «волнующе»; в голове мелькнули другие сравнения, более подходящие: удивительно, восхитительно, неповторимо.

Но слова мгновенно исчезли, мысли начали путаться, как только его восставшая плоть прикоснулась к ее обнаженному телу.

— О, Джулия, любимая! — Его слова прозвучали, как молитва.

И она откликнулась на эту молитву, изогнувшись всем телом ему навстречу…

Громкий стук в дверь заставил Джулию подпрыгнуть на месте. Брейдеру не оставалось ничего другого, как подскочить вместе с ней. При этом он испустил странный звук: полукрик, полустон.

— Брейдер! Брейдер, у вас сегодня встреча с военным министром и Персивалем. — Хард-велл снова постучал. — Приношу свои искренние извинения, но я ищу вас уже два часа. Нам необходимо немедленно отправляться в дорогу.

Брейдер, уткнувшись лицом в шею Джулии, проворчал:

— Я же говорил тебе, что никто не ожидал застать меня в твоей постели. — Настойчивый стук в дверь не прекращался.

— Черт бы тебя побрал, Вильям! Я слышу! Убирайся! — проревел Вульф.

Но от Хардвелла не так легко было избавиться. Он заколотил в дверь еще сильнее.

— Брейдер, речь идет о премьер-министре. Даже если мы отправимся немедленно, вы заставите его ждать около часа.

— Проклятье, я и сам знаю, кто он. — Брейдер перевернулся на спину и посмотрел на потолок. При каждом вдохе его грудь тяжело вздымалась.

Джулия, затаив дыхание, наблюдала, как муж пытается подавить свои чувства и вернуть самообладание.

Он повернулся на бок, темные глаза пристально посмотрели на жену. Его губы медленно растянулись в улыбке, от которой сердце Джулии замерло в трепетном ожидании. Ее губы невольно разомкнулись, словно приглашая его. В конце концов какое ей дело до премьер-министра!

Брейдер приподнялся, облокотившись на одну руку, и категорично тряхнул головой.

— Только не сейчас, любимая. — Склонившись к ней, он утешил ее поцелуем, от которого голова у Джулии пошла кругом. Но неугомонный Хардвелл продолжал настойчиво стучать в дверь. — Я скоро вернусь. И когда я вернусь, мы закончим начатое, как положено.

Джулия недовольно сдвинула брови:

— Не уходи.

— Я должен. Ты же слышала слова Вильяма? У меня назначена встреча с военным министром и с премьер-министром.

Порывистым движением Брейдер поднялся с постели.

— Брейдер! — протестующе окликнула она мужа.

— Я должен идти, любовь моя. Кто-то ведь обязан попытаться воззвать к здравому смыслу Персиваля. Наполеоновская блокада губит британский экспорт. Но наши дела пойдут гораздо хуже в случае, если Персиваль решит ввязать Англию в войну с Америкой. — Он окинул Джулию взглядом и тяжело вздохнул. — Ты — мечта моряка. Ты созрела для любви. Кто бы мог подумать, что леди Джулия… — Он не закончил, вместо продолжения поднял одеяло и накрыл Джулию до шеи. — Если я сейчас не остановлюсь, то, боюсь, прикажу Вильяму передать премьер-министру, чтобы тот пошел к черту или повесился.

Широко открытыми глазами Джулия, не скрывая восхищения, смотрела на сильное тело мужа, который нехотя натягивал брюки. Горячее желание, которое пробудили прикосновения Брейдера, утонули в горечи разочарования. Она чувствовала себя неудовлетворенной и обманутой… и сходила с ума от тоски по чему-то, пока неведомому для нее.

— Брейдер?

Он бросил нетерпеливый взгляд на дверь, в которую с отчаянием безумца все еще колотил Хардвелл, затем повернулся к ней. Она застала его врасплох, когда высвободила руки из под одеяла, обвила шею мужа и поцеловала его. Она горела желанием вернуть его, поэтому вложила все, что не могла сказать и понять, в один долгий, страстный поцелуй.

Хардвелл стучал в дверь!

Брейдер прижал ее спиной к постели и, убрав руки Джулии со своей шеи, осторожно опустил их на подушку возле ее головы.

— Я вернусь, — пообещал он. В его напряженном взгляде светилась та же неудовлетворенная страсть, которая томила и Джулию. — И когда я вернусь, миссис Вульф, — он отчетливо выговаривал каждое слово, наполняя его тайным смыслом, — мы обязательно закончим это.

Джулия одарила его ослепительной улыбкой.

— Правда? Ты уверен? А если твоей аудиенции попросит Наполеон или Король…

Брейдер прервал ее лукавое красноречие горячим поцелуем.

Когда он, наконец, отстранился, у Джулии хватило сил лишь спросить:

— Когда ты вернешься?

Он усмехнулся.

— Уже лучше. Завтра к ужину я буду дома. — Он игриво укусил ее в шею. — И мы сразу же начнем отсюда.

Она захихикала от удовольствия. Брейдер встал, натянул на нее одеяло, направился к двери и распахнул ее, резко оборвав стук Хардвелла.

Секретарь, глянув на лицо хозяина и заметив Джулию в постели, покрылся красными пятнами. Теряясь от смущения, он невнятно забормотал извинения, но очередной взгляд на лицо Брейдера подсказал сообразительному помощнику, что его слова неуместны. Он закрыл рот, почтительно склонил голову и быстро зашагал по коридору.

Оглянувшись, муж таинственно подмигнул Джулии. Она, чувствуя прилив сил, очаровательно улыбнулась в ответ.

— Брейдер, — ее мягкий, воркующий голос задержал его на пороге комнаты. — Не забудь сказать Хардвеллу, чтобы он включил в твой распорядок дня уроки верховой езды.

Вульф удивленно поднял брови.

— Уроки верховой езды?

Она кивнула головой.

Его глаза радостно оживились, тело, расслабившись, прислонилось к дверному косяку.

— Ах, Джулия, проказница, — с притворной озабоченностью вздохнул он. — Ты настоящая маленькая сладкоголосая сирена.

Он хитро покосился на нее.

— Не волнуйся. Я позабочусь о том, чтобы получить обещанные уроки верховой езды. — Брейдер вышел из спальни, закрыв за собой дверь.

Комната мгновенно опустела. Казалось, солнечный свет и тепло ушли вместе с мужем.

Джулия тяжело вздохнула.

Через несколько мгновений раздался робкий стук.

На этот раз, прежде чем повернуть дверную ручку, Бетти терпеливо подождала, пока хозяйка отзовется и позволит войти.

Стыдливо потупив взор, служанка присела в низком поклоне и начала извиняться.

— Простите меня, мэм. Я знаю, что вы хотели пойти на собрание вместе с женой викария. И подумала, что…

— Нет, нет, Бетти, ничего страшного, ты не виновата! Который час? Я совсем забыла о собрании Женской Лиги. — Джулия резко села в постели, сосредоточенно размышляя о последствиях, которые могло иметь ее неучтивое отсутствие на первом заседании.

— Слава богу, мэм, вы уже наполовину одеты. Кроме того, сейчас только девять часов. Вы говорили, что собрание назначено на десять. Уверена, вы успеете.

Окинув себя взглядом и обнаружив, что она по-прежнему одета в панталоны и сорочку, Джулия с шумом упала на постель. При воспоминании о руках Брейдера и о том, что она была одета все время, пока он прикасался к интимным местам, щеки ее залились румянцем.

— Желтый!

Бетти остановилась.

— Извините, мэм, не поняла?

Джулия вскинула голову и объявила:

— Желтый. Я хочу надеть что-нибудь желтого цвета.

— Но, мэм, никто не носит желтое в ноябре. Такой цвет надевают обычно на Пасху.

— Да! — согласилась Джулия, поддавшись вдруг безудержному веселью. — Именно это мне и нужно: желтый цвет, напоминающий о нарциссах и весне.

Она резко выскочила из постели и бросилась к шкафу.

— А если нет ничего желтого, то подойдет розовый, лиловый или цвет молодой весенней травы.

— Мэм, боюсь, что таких цветов в вашем гардеробе нет, — огорчилась Бетти.

Джулия рассмеялась в ответ. В ее голосе зазвучали те же теплые и мягкие звуки, как и в смехе Брейдера.

— Но к концу дня они у меня будут непременно, Бетти. Отправь срочное распоряжение модистке, а пока помоги мне выбрать что-нибудь особенное для собрания миссис Дженкинс.

Джулия осталась довольна первым заседанием Женской Лиги. Благодаря стараниям миссис Дженкинс, она быстро почувствовала себя активным членом организации. Помогло и то, что дела, которыми занималась Лига, благотворительная деятельность в местной школе и сбор средств в фонд помощи семьям бедных прихожан, были близки и понятны Джулии.

Она вежливо отклонила радушное приглашение миссис Дженкинс остаться на обед, так как ей не терпелось скорее вернуться домой.

У дверей дома Фишер сообщил ей, что встреча с деревенской портнихой назначена на два часа дня.

В благодарность за приятное известие Джулия одарила дворецкого улыбкой, с удивлением заметив, как щеки обычно степенного и беспристрастного слуги покрылись румянцем. Фишер, видимо, изменил свое прохладное отношение к хозяйке.

День выдался на редкость замечательный. В великолепном настроении Джулия легко взбежала вверх по лестнице и направилась в комнату свекрови.

Нэн выглядела бледной и хрупкой. Она лежала с закрытыми глазами на муслиновых простынях. Джулия поцеловала женщину в щеку и села на маленькую скамеечку у кровати.

Нэн, очнувшись, повернула голову к невестке.

— Я скучаю по залитой солнцем террасе, — слабым голосом пожаловалась она.

Джулия легко пожала руку свекрови, подбадривая ее.

— Возможно, Брейдер по возвращении отведет вас вниз.

— Он отправился на встречу с премьер-министром. Ты можешь представить? Мой сын встречается с самим премьер-министром… — приступ удушливого кашля прервал ее слова.

Джулия бросила встревоженный взгляд на сиделку, но та лишь печально покачала головой. Озабоченная состоянием здоровья Нэн, девушка проронила виновато:

— Нам не следовало выходить из дома в воскресенье.

Нэн негодующе махнула рукой.

— Ты не смогла бы остановить меня. — Затем она сменила тему разговора. — Ты ходила на собрание с женой пастора?

— Да, и мне очень понравилось.

Рука Нэн нежно погладила руку невестки.

— Вот и хорошо, — прошептала она.

Джулию поразило великодушие Нэн, которая, даже находясь при смерти, пыталась поддержать другого человека.

Последующие пятнадцать минут девушка подробно рассказывала все, что услышала и запомнила на собрании. В конце, тяжело вздохнув, добавила:

— И еще мы решили заплатить за гроб для мертворожденного ребенка Тернеров. — При мысли о несчастном ребенке на ее глаза каждый раз наворачивались слезы, которые она с трудом отгоняла.

Нэн с удивительной для ее состояния силой сжала руку Джулии.

— Брейдер рассказал мне. Он сообщил мне сначала, что роженице потребовался доктор. А теперь уже нужен гроб.

Она несколько мгновений помолчала, затем продолжила:

— Когда-то и мне довелось пережить подобное. И у меня родился мертвый ребенок. Хотя у малютки не было шанса выжить, я долго оплакивала его горькую участь. Даже сейчас боль утраты детей по-прежнему жива во мне. На моих руках они испустили последний вздох.

Джулия ниже склонилась к свекрови.

— Как же вы сумели перенести потерю ребенка?

Нэн судорожно сжала пальцами руку Джулии.

— Дорогая моя, ты должна понять и поверить. Любовь не исчезает с приходом смерти. Мои дети, мой Томас… их нет рядом со мной, но… — она положила другую руку на сердце, — …но они всегда рядом. Они здесь. — Ее пальцы разжались, свидетельствуя о том, что силы с каждой минутой покидают ее. — Я знаю твои страхи, Джулия. Но не бойся любить. Доверяй жизни.

Доверять жизни. Эти простые слова весь остаток дня не давали Джулии покоя.

Несколько раньше, по дороге домой с заседания, Джулия нанесла визит Молли Тернер, чтобы передать женщине решение Лиги. Молли скорбила по потерянному ребенку, но каждый раз, когда ее взгляд встречался со взглядом мужа, Джулия чувствовала, что общее горе сблизило их еще больше.

И сейчас, уже находясь в середине спальни, девушка не замечала суетившейся вокруг нее портнихи, которая снимала мерки. Она была полностью поглощена мыслями о силе любви, которую Нэн пронесла сквозь годы, и… о смерти. Смерть ребенка ведь не сломила любви Тернеров.

Она сравнивала эти наблюдения с теми, которые накопились за годы, проведенные рядом с родителями и родственниками. Она вспоминала свое былое представление о браке и семейной жизни и представление, существовавшее в высшем свете.

Джулия стояла на небольшой скамеечке, возвышаясь посреди комнаты, и не обращала внимания на портниху и ее помощницу, которые хлопотали, прикрепляя булавками материю для будущего платья. Она настолько ушла в себя, что Бетти пришлось несколько раз провести букетом роз перед лицом хозяйки, прежде чем та уловила благоухание цветов и очнулась.

— Где эти… — Появление лакея, подавшего на серебряном подносе конверт, заставило Джулию замолчать.

Пропустив мимо ушей восторженные возгласы портнихи и ее маленькой помощницы по поводу роз в ноябре, девушка распечатала конверт и достала из него записку. Порывистый почерк Брейдера, . который она безошибочно узнала, бросился ей в глаза, вызвав те же ощущения, какие порождало физическое присутствие мужа.

Джулия спрыгнула со скамейки на пол, невзирая на торчащие из материи иголки. Ее губы беззвучно шевелились, когда она читала записку. Никогда раньше она не испытывала такой искренней и горячей благодарности к Честеру за то, что он научил ее читать.

Нарушая принятые каноны эпистолярного жанра, Брейдер опустил вступление.

«Мне надоело то и дело пересекать коридор, выходя из своей спальни, чтобы зайти в твою. Выбери любую комнату и перенеси в нее наши вещи. Посоветуйся с декораторами и измени обстановку на свой вкус. До завтра.

Брейдер.»

Внизу страницы стоял постскриптум: «Передай Вильяму мое указание отменить все назначенные встречи.»

Записка была написана в традиционном — сухом и кратком — стиле Брейдера.

Принимая из рук маленькой служанки благоухающие розы, Джулия почувствовала, как сердце помимо ее воли учащенно забилось. Брейдер впустил ее в свою жизнь… Или все это означало нечто большее?

Во времена царствования «Несравненной» Джулии она привыкла к помпезным знакам внимания со стороны поклонников. Но тогда ее сердце оставалось равнодушным. Сейчас же она была тронута до глубины души короткой просьбой мужа об отмене деловых встреч.

Не будь глупой, нашептывал ей практичный внутренний голос, его влечет к тебе лишь физически. Как для любого мужчины, проявление внимания для него лишь является неизменным атрибутом охоты за своей добычей! Помни, у него есть любовницы, шептал голос.

Джулия глубоко вздохнула, чтобы успокоить нервы. Мечтательный, доверчивый голос возражал практичному: неужели Брейдер согласился бы делить комнату с женщиной, к которой был совершенно безразличен?

После недолгих сомнений и колебаний она, наконец, приняла решение.

— Бетти, скажи Фишеру, что я хочу его видеть.

Попросив портниху сделать перерыв, Джулия накинула халат и зашагала по комнате в ожидании дворецкого. К ее удивлению, спустя несколько минут Бетти вернулась в сопровождении слуги.

— Фишер, ты не знаешь, пользовался ли господин Вульф услугами декоратора?

— Да, мэм. Он приказывал мистеру Хардвеллу обратиться в одну из лондонских фирм.

— В таком случае отправь посыльного в фирму с просьбой прислать представителя на этой неделе в Кимбервуд. Желательно завтра. Бетти, перенеси мой гардероб в комнату мужа. К вечеру.

Фишер и бровью не повел, услышав последнее распоряжение хозяйки. Но Джулии все же показалось, что она заметила тень улыбки на лице дворецкого. Ее руки отчаянно сжимали такое дорогое ее сердцу послание Брейдера. Инстинкт подсказывал ей, что если она переберется в комнату мужа, то ему будет очень трудно избавиться от нее, когда она ему надоест.

Эта мысль причиняла ей неимоверные страдания.

Джулии хотелось верить в то, что Брейдер никогда не устанет от нее. Ее гордость не выдержит, если снова придется переносить вещи по коридору обратно в свою комнату. Надо было, подумала она, приказать перенести вещи Брейдера в ее комнату. Но отступать было поздно: все находящиеся рядом слышали ее распоряжение.

Собравшись с духом, девушка приветливо улыбнулась измученной, но терпеливой портнихе.

— Приношу извинения, миссис Смит, за вмешательство. Вы уже сняли все необходимые мерки или мне придется снова подняться на скамейку?

Миссис Смит не проронила ни слова в ответ, ее взгляд был прикован к Фишеру, почтительно застывшему за спиной Джулии.

Девушка повернулась к дворецкому.

— В чем дело, Фишер? Ты хотел сказать что-то еще?

— К вам прибыли посетители.

— Но я никого не ждала. У них есть визитная карточка?

Дворецкий смущенно прокашлялся и тихо произнес:

— Говорят, что они ваши братья.

Джулию пронзила вспышка негодования. Вероятно, снова заявился Лайонел или Гарри, чтобы просить денег, решила она. Девушка подняла голову и сухо заметила:

— Я спущусь к ним, как только закончу примерку.

Пусть потомятся в гостиной и поразмыслят о своей бестактности! Они даже не сочли нужным известить о своем визите!

Подавив раздражение, она одарила миссис Смит милейшей улыбкой.

— Давайте продолжим.

Спустя час Джулия величественно ступила на порог гостиной. В дверях она остановилась, властно подперев бока руками. Юбки обкрутились вокруг ее коленей. Это мог быть только Гарри, решила она. Лайонел уже приходил за деньгами. Ее дородный братец, погруженный в созерцание донышка бутылки из-под вишневого ликера, не почувствовал присутствия сестры.

— Здравствуй, Гарри, — она знала, что ее глаза выдавали враждебность.

— Послушай, Джулия, в этом доме имеется что-нибудь, кроме ликера? — жалобно промычал он.

— Нет, — солгала Джулия. — И раз тебе не по душе содержимое нашего винного погреба, я прикажу Фишеру немедленно принести твою шляпу.

— Но, Джулия, я только что приехал…

— И ты уже можешь уезжать. — Она предостерегающе подняла руку. — Ни слова больше. И ни одного шиллинга. Прощай.

Но Гарри не смутили слова сестры. Он насмешливо поднял монокль и заявил:

— Мне не нужны деньги. Мне немного повезло на скачках. Правда, я бы не отказался от скромной помощи, но вижу, что ты сегодня не в настроении проявлять щедрость.

Он усадил свое громоздкое тело в чиппендейльское[17] кресло.

— Вот у Лайонела, действительно, дела плохи. И насколько я понимаю, матери с отцом тоже нечему порадоваться. Но, честно говоря, я избегаю встреч с ними. Терпеть не могу отказывать давать деньги в долг, глядя им в лицо. Советую тебе делать то же самое, — подмигнув, сказал брат.

— Гарри, меня не волнуют…

— Ты хорошо знаешь Джеймса. Он всегда находится на дне бокала. Если дать ему деньги, он их обязательно пропьет. Мне кажется, не так давно отец с Лайонелом застали его навеселе и дали неплохую взбучку.

Джулия стиснула зубы и процедила:

— Гарри, меня все это не волнует. Я уже говорила Лайонелу, что мы в расчете. По итогам бала в Лондоне моя семья дала понять, что я для нее не существую. Прекрасно. Меня это как нельзя лучше устраивает. Я для вас умерла. А теперь уходи.

Гарри не шелохнулся и не произнес ни слова.

За него ответил голос, прозвучавший из темного угла гостиной за спиной Джулии. Голос, который, казалось, вернулся из ее ночных кошмаров.

— А я-то рассчитывал на радушный прием. Лелеял надежду на новый, более удачный союз. Ты даже не спросила Гарри обо мне. Но ты же не могла забыть меня, правда, голубка?

Джулии показалось, что жизнь покинула ее. От этого жуткого голоса мурашки побежали по телу девушки и повеяло могильным холодом. Она медленно повернулась лицом к говорящему и безжизненно отозвалась:

— Я думала, что ты в тюрьме, Джеффри.

Глава XV

— Я там был, но уже вышел, — объяснил Джеффри. Он распростер руки, открыв ладони, словно фокусник, демонстрировавший свою честность и почтительность перед публикой. — И вот я здесь с визитом вежливости.

Но Джулия слишком хорошо знала брата, чтобы поверить в его слова.

— Ты никогда не наносил визитов вежливости, Джеффри. Понятия вежливости и уважения чужды тебе. Что ты хочешь?

Его губы хищно скривились. С обиженным видом он произнес:

— Ну почему ты всегда подозреваешь в моих поступках корыстные мотивы, голубка? — Он мрачно рассмеялся. — О, Джулия, мы с тобой так похожи друг на друга.

— Не вижу сходства, — возразила она дрожащим голосом. В глубине души ей хотелось, чтобы голос был более тверд и уверен. Джулия запомнила на всю оставшуюся жизнь, что Джеффри способен был уловить даже едва заметный признак слабости у своей жертвы. — Я должна пожелать тебе счастья?

Джеффри порывистым движением поднялся из кресла. Джулия заметила, что со времени их последней встречи брат похудел и постарел. Сейчас он выглядел значительно старше своих тридцати пяти лет. Очевидно, за прошедшие три года судьба не очень баловала его милостями.

Джеффри пропустил вопрос сестры мимо ушей.

— А Гарри, пожалуй, прав, голубка. Перед ужином мне не повредит взбодриться и принять глоток хорошего вина.

На этот раз Джулия, не задумываясь, позвонила в колокольчик, чтобы позвать Фишера. Оба брата заказали виски. Джеффри не преминул напомнить ей, чтобы она дала распоряжение накрыть на стол два дополнительных прибора.

Как только братья сделали несколько глотков виски, Джулия повторила вопрос:

— Я должна пожелать тебе счастья?

— Да, черт побери, — ответил наконец Джеффри. Его голубые глаза, так похожие на глаза матери, ярко вспыхнули. — Женитьба была единственной возможностью выбраться из этой проклятой богом дыры.

— И где сейчас находится твоя жена? — девушка поинтересовалась осторожно.

— В Греции, — заявил он и с кривой усмешкой добавил. — Надеюсь.

Гарри ехидно захихикал.

Джулия начала терять терпение.

— Она ждет ребенка?

Джеффри вульгарно прополоскал горло очередным глотком виски.

— Но мне пока не нужны наследники. Клятва, данная по принуждению, ничем не связывает настоящего англичанина. Кроме того, — он небрежно передернул плечами, — об этом случайном событии в моей жизни не знает ни одна душа, за исключением членов нашей семьи.

Брат добавил в бокал еще виски и, с блаженством растянувшись в кресле, тихо произнес: — Ах, да, чуть не забыл. Еще знает мой новоявленный зять, Брейдер Вульф. Похоже, он организовал свадьбу. И именно его вино мы пили за свадебным столом.

Джеффри поднял бокал и усмехнулся.

— Я должен его благодарить, не так ли?

Наученная горьким опытом общения со старшим братом, Джулия затаила дыхание, охваченная мрачным предчувствием. Так как, судя по всему, ужин обещал превратиться в битву умов и стремлений, мысли о еде вызвали у девушки приступ тошноты.

Ей захотелось закричать, чтобы они убирались вон из дома. Чтобы они ушли из ее жизни, но слова застряли в горле. Она беспомощно стояла перед Джеффри, ощущая, как прошлое сдавливает шею, подобно петле, затягиваемой палачом. Прежние радость и оживление померкли. Ей нужно было время, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию, чтобы разобраться в беспорядочном клубке мыслей и чувств.

— Надеюсь, вы извините меня. Но у меня разболелась голова, — сказала девушка, с облегчением подумав, что на этот раз не было нужды лгать.

Гарри нахмурился.

— О, Джулия!

— Гарри, ты же не хочешь сказать, что без меня не сможешь воспользоваться гостеприимством этого дома? — недовольно отозвалась она, стараясь как можно дальше отойти от Джеффри.

Джеффри неторопливо встал.

— Она права, Гарри. Мы обойдемся и без нее. — Передразнивая сестру, он добавил: — Я в состоянии выразить благодарность и глубочайшее уважение своему зятю и без ее помощи. Джулия резко повернулась к Джеффри, встревоженная угрожающими нотками, прозвучавшими в его голосе. Она старалась вести себя предельно корректно.

— Какая жалость! — холодно заметила она. — Но Брейдера сейчас нет в Кимбервуде.

— И как долго он будет отсутствовать? — вежливо осведомился Джеффри.

— Думаю… он… вернется завтра к ужину.

— Надеюсь, мы можем рассчитывать на твое гостеприимство до этого времени? — Джулия перехватила его двусмысленную улыбку.

— Конечно, — ответила она. Не выказав своих страхов, ей удалось одержать первую маленькую победу. Развернувшись на каблуках, девушка почти бегом добралась до своей спальни, в которой нашла убежище.

Ей оставалось лишь молиться за то, чтобы Джеффри уехал до возвращения Брейдера. Но она хорошо понимала, сколь призрачна и мала была надежда. Только бог знал, что могло произойти при встрече Джеффри и Брейдера.

На следующий день Джулия с головой окунулась в планы по преображению внутреннего убранства Кимбервуда. Она заперлась с лондонским декоратором в кабинете и избежала нежелательной встречи с братьями.

Джулия не сомневалась, что всю ночь напролет они пропьянствовали. И понимала, что их поведение вызвало неодобрение у Фишера, из чего следовало, что и она потеряла в его глазах часть с таким трудом завоеванного уважения. Девушка пыталась убедить себя, что ей безразлично мнение дворецкого. Но знала, что это далеко не так.

К счастью, Нэн не покидала свою комнату и поэтому была лишена сомнительной чести встретиться и познакомиться с братьями невестки. Гарри проспал почти до полудня. Что касается Джеффри, то он, едва проснувшись, сразу же отправился на прогулку верхом. Очевидно, чтобы осмотреть и оценить владения Брейдера, решила Джулия.

Помня страшный урок, преподанный ей старшим братом, девушка понимала, что за его неожиданным появлением в Кимбервуде крылись тайные замыслы. В противном случае он бы даже не вспомнил о существовании сестры. Возможно, ему нужны деньги. Но, вполне вероятно, не только деньги. Не все поступки Джеффри объяснялись стремлением заполучить деньги. Много раз на протяжении прошедших трех лет Джулия задавала себе один и тот же вопрос: какую цель преследовал Джеффри, толкнув ее на самоубийство? Но так и не получила ответа.

Нет, его далеко не всегда интересовали только деньги, решила она.

Вечером Джулия задержалась в гостиной, ожидая возвращения мужа. Он ворвался в дом, не успев стряхнуть дорожную пыль с одежды. От него веяло морозным ноябрьским ветром. Улыбка Брейдера ошеломила ее, когда он пересек комнату и с распростертыми объятиями бросился к ней.

Джулия перехватила его руки прежде, чем они заключили ее в объятия. Безмолвно тряхнув головой, она отстранилась от него и, изогнувшись всем телом, посмотрела обеспоко-енно через его плечо на распахнутую дверь.

Брейдер нахмурился. Не успел он открыть рта, как с порога раздался голос.

— Надеюсь, я не опоздал к ужину?

На лице Джулии появилась вымученная улыбка, когда она спросила:

— Ты помнишь моего брата Гарри?

Она заметила, как радость встречи с ней мгновенно умерла в глазах Брейдера. Его мысли и чувства исчезли, скрывшись за холодной, непроницаемой маской. Он повернулся к Гарри:

— Рад снова видеть тебя, Гарри.

— Сомневаюсь в искренности твоих слов, — небрежно проронил Гарри. — Ты уже знаком с нашим старшим братом Джеффри? — Он шагнул с порога в сторону, впуская брата в комнату.

— Мы не помешали? — вежливо осведомился Джеффри, не отрывая изучающего взгляда от Брейдера.

Между обоими мужчинами вспыхнула враждебность, которая, заполнив гостиную, повисла в воздухе.