Золотая библиотека фантастики - Звездный оракул (Слияние - 3)

      - Чего ты боишься? - спросил Пандарас.
      - Мы живем своим умом, - не поворачивая головы, ответил Азуф. - Покажи, что ты чего-то стоишь, и ты - наш, а мы - твои.
      - А тот тип все еще меня ищет, ведь так? А он человек опасный, уж я-то знаю.
      - Может, нам следует выдать тебя? Как тебе это понравится?
      - Значит, денег он не предлагает, иначе вы бы давно уже это сделали.
      - Он угрожает, а мы этого не любим. Рано или поздно Пирра его найдет и разберется с ним. - Азуф обернулся и стал бесцеремонно разглядывать Пандараса. - Кто ты?
      - Верный слуга.
      Азуф кивнул.
      - Мы хотим знать, откуда у тебя иеродул, почему тебя так настойчиво ищут и где твой хозяин.
      - Я его потерял.
      Азуф усмехнулся.
      - Не печалься. Для такого, как ты, хозяин быстро найдется.
      Позже, когда Азуф уходил, Пандарас ему сказал:
      - Передай Пирре, что я много чего знаю.
      Гангстеры зашлись дребезжащим смехом, а Азуф набычил голову:
      - Не изображай из себя важную птицу, и все будет нормально.
      Сидя на балконе и глядя на шумящую внизу улицу, Пандарас думал о том, что услышал. Может, он и невелика птица, не более, чем был до встречи с Йамой. Простой трактирный слуга, умеющий, правда, рассказывать легенды и попадать во всяческие переплеты. Может, сейчас он вляпался в какой-то из своих рассказов? Однако он умудрился выжить в таких приключениях, которые не по плечу обычному человеку. Пусть он отправился в дорогу простым мальчишкой, незаметным представителем своей расы, теперь все не так, ведь с ним произошли невероятные вещи. И вот за ним охотится префект Корин, который, пожалуй, вообще какой-то сверхчеловек, раз выжил в кораблекрушении, когда Йама вызвал из глубин реки гигантских полипов, и они потопили корабль префекта. Пандарас содрогнулся, вспомнив, как один из полипов, слегка взмахнув щупальцами, разодрал пополам бедного Пантина.
      Юноша коснулся амулета, потом керамической монетки и пообещал своему господину, что он не подведет.
      - Я попал в переделку, - прошептал Пандарас, - но я сумею выбраться. И я найду тебя и спасу, что бы тебе ни грозило. Моя жизнь коротка и никому, кроме меня, не нужна, но я клянусь ею, так и будет.
      Пандарас не мог уснуть, думая, что ему предстоит сделать и чего может от него потребовать Азуф. Он листал Пураны, вглядываясь в картинки с новым интересом, и обнаружил, что чем дольше он на них смотрит, тем больше в них смысла.
      Эти картины были насыщены смыслом, и только теперь он начинал полностью понимать историю, которую они хотели поведать.
      Женщина Древней Расы, покинувшая свой корабль, пролетела по всему миру и остановилась в скромном городке, там, где Великая Река переливается через край мира. Живший там народ еще не прошел преображения, и она смогла захватить над ним власть, несмотря на усилия городского комиссара и архивиста. Ей удалось что-то узнать в оракуле у падения Великой Реки, а потому она сумела ускорить работу крохотных машин в мозгу некоторых жителей города. Их личности подверглись преобразованию и полностью изменились. А потом, в самый разгар гражданской войны между преображенными и непреображенными, прибыл корабль Древней Расы, добравшийся сюда от места своего приземления в Изе.
      Женщина попыталась уничтожить своих товарищей, ко они ее убили. Однако ее идеи остались жить. Архивисту города Сенша удалось покинуть корабль Древних. Он был первым из еретиков, которые и сейчас еще пытаются перевернуть мир, созданный Хранителями.
      У Пандараса возникла мысль, что еретики могут быть правы - или по крайней мере быть правы в чем-то важном. Казалось, в голове у Пандараса зазвучал чей-то голос, разбуженный книгой или, может быть, зароненный ею. Мир свернул с пути, предназначенного ему Хранителями. Его одолевает статичность и расслоенность. Душат ритуалы и обычаи.
      Никто не свободен в выборе своего пути.
      Пандараса передернуло. Дрожь, короткая, как чих, сотрясла тело. Мать сказала бы: это вампир обнюхивает твою могилу. Да, книга драгоценна для Йамы, но она очень опасна. Пандарас решил, что ему не следует туда больше заглядывать, однако крошечный уголок его души, может быть, тот самый нашептывающий голос, знал, что он обязательно туда заглянет.
      Было далеко за полночь. Око Хранителей начинало скрываться за крышами и вершинами деревьев. Неоновое сияние города приглушило слабый свет красной спирали, но зрачок в самом центре был виден очень отчетливо - булавочная головка абсолютной пустоты, начисто выметенная черной Дырой, в которую канули Хранители и откуда они не вернутся До самого конца времен. Хватит ли у еретиков дерзости и туда перенести войну, если они покорят мир, оставленный Хранителями?
      Пандарас снова содрогнулся.
      - Я не предам тебя, господин! - прошептал он.
      На следующие утро Азуф и два гангстера не принесли Пандарасу завтрак. Вместо этого Азуф сказал:
      - Пошли с нами. Нет, вещи оставь, ничего с ними не случится.
      - Ты отведешь меня к Пирре?
      Гангстеры дробно рассмеялись, а Азуф ответил":
      - Может быть, позже. Сначала ты должен себя показать.
      Азуф свистнул рикше, они сели и долго ехали по бурлящим толпами улицам. Бандиты впились взглядом в Пандараса, ни на мгновение не отводя от него своих подвижных глаз, а тот вертел головой и задавал Азуфу множество вопросов об окружающей местности. Они сошли с повозки на узкой улочке где-то в районе доков. Целый лес мачт дырявил синее небо над плоскими крышами складов. Проходя мимо торговой лавки, Азуф ущипнул Пандараса и велел запомнить место, потому что именно здесь надо будет устроить взрыв.
      - Зачем?
      - Затем, что ты будешь делать, что тебе скажут, - рявкнул один из бандитов.
      - Так приказала Пирра, - отрезал Азуф, но потом добавил:
      - Это нужно для дела.
      На пыльном перекрестке в конце улицы какой-то мальчишка продавал спиртовое горючее. Азуф бросил ему монету и велел убираться. Парнишка поймал монету, коснулся костяшками пальцев своего лба и заканючил, что хотел бы посмотреть представление.
      - Тогда налей две бутылки своей горючки, - распорядился Азуф. - Скажешь кому-нибудь хоть слово, и я отрежу тебе язык и выколю глаза. Понял? Ты чего улыбаешься?
      - Здесь такая скукота, никогда ничего не происходит, - пожаловался мальчишка. Он все еще улыбался, но руки у него дрожали, и, наполняя бутылки, он разлил алую жидкость на тротуар.
      Один из бандитов вытащил тряпку, разорвал ее на длинные полосы, скрутил их и всунул концы в горлышки бутылок.
      - Наклонишь бутылку, чтобы фитиль намок, - скомандовал Пандарасу Азуф. - Подожжешь самый кончик, а когда будешь бросать, держи бутылки прямо. Бросай посильнее и во что-нибудь твердое, чтобы они точно разбились. Обязательно попади в дверь.
      - Да знаю я, как делать, - отмахнулся Пандарас. Он не боялся, но в животе возникла странная пустота. Такое чувство появлялось у него всякий раз, когда должно было произойти что-нибудь страшное, дикое, разрушительное. Он взял бутылки. От тряпичных фитилей сильно несло сладким спиртом.
      У одного из гангстеров была зажигалка. Решив подразнить Пандараса, он стал водить ее маленьким огоньком у него перед носом, и Пандарас в ужасе отшатнулся, прижав к груди бутылки с их промокшими фитилями.
      - Прекрати, - резко бросил Азуф и вытянул руку. Бандит вложил в нее зажигалку, Азуф пару раз щелкнул ею, чтобы показать, как она работает, и сунул ее в карман рубашки Пандараса. - Действуй и быстро возвращайся, подтолкнул он Пандараса.
      Несмотря на раннее утро, на улицах было довольно много людей. На Пандараса вроде бы никто не обращал внимания, но пока он шел к лавке, прижимая к груди бутылки и чувствуя, как запах спирта жжет ноздри, ему казалось, что за каждым его движением наблюдают тысячи глаз. Ставни в лавке были наполовину прикрыты, внутри кто-то ходил, насвистывая веселую мелодию. Пандарас остановился на другой стороне улицы и с колотящимся сердцем запалил фитиль. Убрав зажигалку, он подхватил бутылку и швырнул ее на тротуар перед дверями лавки. Когда раздался звон стекла и появилось пламя, он схватил вторую бутылку и бросился наутек.
      Не к Азуфу и гангстерам. В другую сторону. Прохожие расступались, пропуская его. Пандарас проскочил перед повозкой (запряженный в нее нильгау испугался и встал на дыбы, замолотив передними копытами по воздуху), налетел на солдата, ускользнул от его рук, нырнул в извилистый проход между двумя складами, три раза свернул за угол, все еще прижимая к себе бутылку и слыша бешеный стук сердца и свое оглушительное дыхание.
      Резкий свист, тревожный звон колокола в отдалении и перекрывающий все звуки неумолчный и яркий городской шум. Пандарас не успел еще отдышаться, как услышал приближающиеся к нему шаги. Он пригнулся и выглянул из-за угла, потом снова спрятался и зажег фитиль в горлышке бутылки, трясясь от страха, что щелчок зажигалки может его выдать. Затем набрался храбрости и вышел из убежища.
      Два гангстера остановились и переглянулись. Азуфа с ними не было. Губы бандитов затряслись в дребезжащем смехе, но тут они увидели бутылку. Один из них поднял пистолет. Мелькнула вспышка, и пистолет вылетел у убийцы из рук не сработал. Пандарас мгновение подумал и изо всей силы швырнул пылающую бутыль. Она разлетелась у самых ног бандитов, и в то же мгновение они оказались в центре высокого столба голубоватого пламени. Охваченные огнем, они визжали и извивались; в проходе появились люди, стали поливать несчастных водой, но те уже были мертвы, а Пандарас стремительно уносился прочь.
      ***
      Пандарасу потребовался целый день, чтобы через весь город добраться до дома, где его держали. Все это время он продолжал спорить сам с собой, убеждая себя, что он просто дурак, что Азуф непременно его там поджидает, что, конечно, Тибор был прав - им следовало давным-давно убраться из города. Лучше питаться гусеницами и листьями, чем попасть в плен к такой шайке гангстеров, как у Пирры.
      На самом деле он оказался в плену у города, не у Пирры.
      Таких, как Пирра, в Офире немало, он легко смог бы найти с ними общий язык, если только позволить себе соблазниться этой зовущей песней большого города. Как хорошо он знал эту песню и все, что она обещает! Как страстно она звучала в его крови, песня, соблазнительная для каждого, кто родился в городе или кто привык к его жизни.
      Прав был Азуф. Город заставил Пандараса верить, что он - нечто большее, чем есть. Пандарас решил, что он сумеет вырвать у него сокровища и, совершив подвиг, спасти своего господина. За эту ошибку ему едва не пришлось заплатить всем, что у него есть. Но он не может позволить себе потерять книгу. Он не вправе ею распоряжаться, не может ни продать ее, ни потерять.
      Добравшись до площади, он долго стоял среди стволов гигантского бамбука. Окна комнаты, где его держали, были темны, но это ничего не означало. Пандарас был страшно голоден (днем он пытался утащить с лотка гроздь бананов, но торговец его заметил и отогнал), а кроме того, был взвинчен.
      Он обогнул квартал, вышел на площадь с другой стороны, потом проделал это еще раз. Ему показалось, что он заметил двух человек, наблюдающих за зданием. Один отирался возле забегаловки на углу, а второй стоял у придорожного оракула, вдыхая дым палочки благовоний и по временам зорко поглядывая на толпы прохожих.
      В конце концов Пандарас зашел в соседнее здание, взобрался по лестнице на крышу, где оказался в настоящей чащобе маленьких ветряных генераторов. Среди них лежал на спине пьяный или накурившийся старик, болтая в воздухе руками и ногами, как таракан. Еще двое, укутанные в серые развивающиеся лохмотья, повернули выпуклые глаза в сторону Пандараса, но это были всего лишь пьяницы, распивающие на двоих пластиковую бутылку маслянистого белого пойла.
      Пандарас посмотрел, куда ему надо попасть, сделал короткий разбег и перелетел через пропасть между двумя здания и. Он прошелся по краю крыши, заметил балкон своей комнаты, достал кинжал, отодрал покрытие, добрался до дранки и пластикового потолка под ней.
      На этой крыше тоже были ветряные генераторы. Пандарас взял одну из тяжелых батарей и швырнул ее в приготовленное отверстие, а следом бросился сам, визжа, как сумасшедший, и держа кинжал высоко над головой. Он свалился на кучу щебенки и пыли. В комнате находились три человека" но сначала Пандарас заметил только двоих. Один был мертв, он лежал посреди комнаты без каких-либо признаков насилия. Вторым был Азуф. Он сидел у окна на полу, на коленях у него лежали Пураны, и мягкий свет от картинок играл призрачным зайчиком у него на шее. Оранжевые очки валялись на полу. Немигающими глазами Азуф смотрел на книгу у себя на коленях и не шевельнулся даже, когда Пандарас рискнул сделать к нему шажок.
      - Когда я сюда пришел, он уже был такой, - произнес чей-то голос.
      Пандарас тотчас узнал этот мягкий тембр. Именно этот голос допрашивал его после падения Департамента Прорицаний во Дворце Человеческой Памяти. Не оборачиваясь, Пандарас спросил:
      - А второй?
      - Боюсь, что утонул. В тазу с водой, так кстати оставленном посреди комнаты. Как легко в этом мире найти смерть!
      Брось свой ножик, парень, иначе свою ты найдешь прямо сейчас.
      Пандарас уронив кинжал к ногам.
      - Одних смерть находит легче, чем других, - спокойно сказал он. - Всех вод Великой Реки не хватило, чтобы утопить тебя.
      - Где он?
      Было так трудно не обернуться.
      - Не здесь. Думаю, что в низовьях.
      - Ну-ну. Ты расскажешь мне все, что знаешь. Не трудись возражать. Сам знаешь, что расскажешь. Но не сейчас и не здесь. У меня нет времени, чтобы уничтожать всех гангстеров этого города. Закрой книгу, парень. Мы возьмем ее с собой.
      - Что случилось с Азуфом? - не двинулся с места Пандарас.
      - Значит, его имя Азуф? Оно ему больше не понадобится. Видишь ли, парень, книга опасна. Ее изменили. Если по неосторожности в нее заглянуть, она вытянет из человека душу.
      - Мою не вытянула. - Пандарас вынул книгу из обмякших пальцев Азуфа. Тот продолжал смотреть на свои пустые руки. На смуглой коже подбородка блестела слюна.
      - Кто знает, может, и вытянула, - отозвался префект Корин. - Это мы еще проверим. - Он вышел из тени за дверью, и белая полоса на его левой щеке заиграла бликами света от книги, которую Пандарас специально повернул в его сторону. - Не трудись, на меня это не действует. Насколько я знаю, у тебя есть амулет человека, которого я ищу.
      Пандарас не мог пошевелиться. Книга выскользнула из его онемевших пальцев и упала к ногам. Каждый волосок на его теле встал дыбом, мышцы свело мучительной судорогой.
      Префект Корин так объяснил его состояние:
      - Я знаю, у тебя есть музыкальный талант, это свойственно твоей расе, а потому тебе может показаться забавным, что я удерживаю тебя при помощи жестко сфокусированного звукового луча. Это нота, высотой превосходящая диапазон твоего или моего слуха, но твои мышцы ее слышат.
      Тремя шагами он пересек комнату, залез Пандарасу под рубашку и вынул керамическую монету. Резким движением он сорвал двойную кожаную бечевку с шеи Пандараса, вперил взгляд в маленький диск, долго-долго смотрел на него, а потом припечатал его ко лбу Пандараса.
      Пандарас почувствовал сильное жжение. Префект Корин глубоко вздохнул, снова надел бечевку Пандарасу на шею и вытянул руку в сторону Азуфа. Мелькнула вспышка синего Цвета, голова Азуфа взорвалась розовым туманом, тело мальчишки накренилось вперед, из зияющей на шее раны выплеснулась тугая струя густой алой крови, конечности пару раз Дернулись - и все было кончено.
      - Йамаманама многое узнал, - как ни в чем не бывало, продолжал префект Корин, - а может, у него хорошие советчики. Монета сама настроилась на него, а он сумел перенастроить ее на тебя. Пользуясь ею, ты можешь его найти, или он - тебя. Больше никто. Вот и прекрасно.
      Внезапно к Пандарасу вновь вернулась способность двигаться. Он рухнул на колени, и его вырвало.
      Префект Корин махнул рукой:
      - Пошли! Ты будешь жить, парень. А теперь иди. Вместе со мной. Боюсь, у нас впереди длинная дорога.
      6. ТЕНЬ
      Когда Йама проснулся, доктор Дисмас, как всегда, был рядом, и почти тотчас в комнату вошли Агнитус и Энобарбус в сопровождении целой свиты офицеров и охраны. Вождь еретиков заговорил о новостях с театра военных действий, о еще одной значительной победе, но Йама был так переполнен радостью, что сначала не обратил на его слова никакого внимания. Наконец-то он отыскал Пандараса, успел спасти его от опасности и снова потерял; и все это за несколько лихорадочно коротких секунд! Пандарас был жив, правда, он попал в серьезную переделку, однако Йама теперь знал: он его ищет, ведь у Пандараса на руке браслет Онкуса.
      - На всем фронте идет большое наступление, - говорил тем временем Энобарбус. - За несколько дней Йамаманама сумел занять больше территории, чем мы за весь Прошлый год.
      Йама размышлял, догадался ли Пандарас, что это он направил машину, которая выбила пистолет из рук бандита в аллее. Через несколько мгновений Йама потерял контакт с этой машиной, потому что Тень отключилась от управления мириадами машин вдоль линии фронта, но это уже не имело значения: он нашел Пандараса один раз, найдет и снова.
      - Не совсем Йамаманама, - возразил Энобарбусу доктор Дисмас.
      - Но разве без него мы смогли бы такого достичь?
      - Не в том дело, мой дорогой Энобарбус.
      Эти двое стояли по обе стороны большой неубранной кровати Йамы. Сам Йама не мог и пальцем пошевелить, но внезапно у него в голове возникло видение своего парализованного тела, как если бы он смотрел на него сверху: Тень управляла одной из крохотных машин, которые крутились в воздухе, и теперь Йама получал информацию с ее оптического выхода.
      Позади Энобарбуса стояла пятерка офицеров, их красные плащи ниспадали поверх боевых доспехов. Один из офицеров писал на пластиковой дощечке. Движения пера создавали причудливый узор на фоне ее зеленоватого свечения. Офицеров окружали охранники, с головы до ног облаченные в черный пластик, будто огромные жуки. Карабины они держали на изготовку. Стражники были здесь не для того, чтобы защитить Йаму, они охраняли своего командира на случай, если вдруг Йама - или Тень - впадет в буйство и попытается его убить. Врач Энобарбуса, седой, скрытый под черной мантией Агнитус, терпеливо и неподвижно, словно гриф-стервятник, стоял поодаль. В комнате находились и слуги, молодые мужчины и женщины в туниках и великолепных шелковых камзолах или же в фантастической военной форме: красные кожаные килты, золотые кирасы, отделанные изысканным орнаментом из черного жемчуга, шлемы с огромными, почти в человеческий рост, плюмажами. Бердыши и алебарды с искусной чеканкой грозно упирались в пол у их ног. И солдаты, и слуги были из аборигенов: рыбари с лягушачьими челюстями, долговязые, тощие скотоводы и среди них единственный пигмей, ростом в одну треть остальных, с черной, будто намазанной маслом, кожей. Все они были подопытными экземплярами доктора Дисмаса. Их шеи сковывали металлические ошейники, а бритые черепа были изуродованы страшными шрамами и порезами, кое-как прихваченными черными нитками. У одного был снят свод черепа, а вместо него помещен диск из прозрачного пластика. Кубы, пирамиды и шары перемежались у него в черепе с тем, что осталось от мозга. Он все время дрожал, по подбородку его стекала слюна, пачкая красную шелковую тогу.
      И в этой толпе офицеров, стражников, слуг стоял кто-то (или что-то?) бестелесный, призрачно-колеблющийся, едва ощутимый - тень тени. И это нечто наполняло душу Йамы невыразимым ужасом. Он не мог прямо взглянуть на него, но догадывался, что это - новая пытка, изобретенная Тенью. С каждым днем она становилась сильнее, с каждым днем слабел Йама, но сегодня по крайней мере возродилась надежда. Если ему еще раз удастся отыскать Пандараса и сообщить, где его держат в плену, он сможет начать планировать побег.
      Йама был парализован инъекцией, которую доктор Дисмас сделал ему несколько часов назад. Повинуясь невидимому сигналу, трое служителей выступили вперед, осторожно подняли Йамус кровати и отнесли его к трону под балдахином, где усадили среди шелковых подушек. Доктор Дисмас перевернул голую руку Йамы внутренней стороной, помассировал вену на сгибе локтя, пока она не стала отчетливо видна - река голубоватой крови под бледной вялой кожей, - потом сделал неуловимое движение кистью, и шприц попал в цель. На мгновение у Йамы потемнело в глазах, но он тут же пришел в сознание, сонный, подавленный, с чувством тошноты и головной болью.
      Один из слуг держал его голову, пока Йаму рвало в желтое пластиковое ведро, а доктор Дисмас вытер ему подбородок, ловко и нежно, как мать, ухаживающая за сыном. Йама молча все выдержал и позволил холодным пальцам Агнитуса себя ощупать.
      - Все как всегда. Лихорадка и большая потеря жидкости. В остальном без изменений, тонус мышц хороший, жизненно важные показатели в норме. - Агнитус в упор посмотрел на доктора Дисмаса:
      - Ты слишком усердствуешь. При таком состоянии он может не дотянуть до конца кампании.
      Доктор Дисмас выдержал огненный взгляд Агнитуса:
      - От него требуется так много. Я делаю что могу.
      К Агнитусу приблизился Энобарбус. Вид у вождя еретиков был измотанный и усталый, но глаза сияли энергией, и, склонившись к Йаме, он широко улыбнулся.
      - Знай, я тобой очень доволен, - радостно провозгласил он. - Ты совершил великое дело. Я только что вернулся с передовых рубежей за низменностью Утерянных Вод. Позиции, которые наши враги удерживали более года, начинают трещать под твоими ударами. Их машины поворачивают против своих хозяев, а потому армия очень ослаблена. Скоро мы нанесем удар, который выведет нас прямо к Офиру. Клянусь, я войду в его ворота не более чем через двадцать дней.
      - Ты говоришь не с тем, с кем надо, - с раздражением вмешался доктор Дисмас. - Скоро в нем не будет нужды.
      Надо лишь, чтобы дитя моей возлюбленной полностью сформировалось.
      Взгляд Йамы, минуя воина и врача, устремился в самую гущу офицеров, слуг и стражников, пытаясь разглядеть призрак, скрывающийся между ними. Какое-то пятно в форме человеческой фигуры постепенно фокусировалось в воздухе, становясь все ярче и ярче. Такое знакомое, терпеливое, состарившееся от забот лицо в обрамлении пушистого облака седых волос, руки с длинными пальцами привычно сложены под подбородком. Призрак умершего. Призрак любимого отца Йамы, эдила Эолиса.
      Йама хотел убежать, но снова оказался парализован, на сей раз волевым импульсом Тени. Призрак заговорил. Его слова пробегали сквозь сознание Йамы, как бегут искры по головешке в умирающем пламени костра.
      Я доволен тобой, сын мой. Не слушай доктора. Я не позволю тебе до конца угаснуть. Частица тебя навсегда останется со мной.
      Призрак мигнул и растаял. И тут Йама с ужасом почувствовал, как его челюсти и язык начали двигаться. Некто проговорил хриплым, полузадушенным голосом:
      - Доктор, мне он все еще нужен. Даже когда закончится формирование псевдомозга, останется еще много неизвестного, потому что он сам о себе многого не знает.
      Доктор Дисмас склонился к Йаме, протер губкой его растрескавшиеся губы и влил ему в рот несколько капель воды.
      - Ну-ну, - пробормотал он, протирая щеки Йамы и массируя жесткими пальцами пластины под его кожей, - Это хлипкий и неблагодарный сосуд, но ради тебя я буду о нем заботиться. Буду охранять его ценой собственной жизни.
      Призрак умершего отца вновь возник перед Йамой, еще более реальный, чем прежде.
      Он считает, что он - наш отец, - злорадно проговорил он. - Он еще заплатит за свою ошибку. Не сразу. Он столько времени растратил на свои эксперименты и дурацкие заговоры, а мог бы привести тебя ко мне еще много лет назад.
      Йама заметил, что снова может двигаться, и сказал:
      - Да, конечно, ты предпочел бы забрать меня, пока я ничего о себе не знал. Не знал, кто я и на что способен.
      Потому что ты вовсе не так силен, как хочешь мне показать.
      - А, Йамаманама! - воскликнул доктор Дисмас. - Ты все еще здесь!
      Я расту, расту с каждым днем, а ты с каждым днем уменьшаешься.
      - Я не уйду!
      - Брось, дорогое Дитя Реки, - снова вмешался доктор Дисмас, - ты мой.
      Вместе мы сможем многое сделать. Дитя Реки. Зачем сопротивляться? Для начала мы могли бы стать правителями этого мира, но только для начала. Битвы, которые я выигрываю, завершат войну, длившуюся десять тысяч лет, но они - ничто по сравнению со сражениями, предстоящими мне в пространстве оракулов, когда я справлюсь с силами, сохранившими верность Хранителям. А после этой победы та, что сейчас является нашим союзником, попытается меня уничтожить. Разумеется, у нее ничего не получится. Если ты мне поможешь, ты многое узнаешь о нашем мире и о других мирах. У нее есть свои планы относительно Слияния, и скоро я ими овладею, как овладел тобой. Спроси доктора Дисмаса о машинах глубинных слоев. Спроси его о сердце мира. Призрак усмехнулся. Резкая, коварная, хищная ухмылка, ничуть не похожая на мягкую улыбку приемного отца Йамы. Фантом продолжал:
      - Спроси его, почему мелеет Великая Река.
      После смерти эдила Йама нашел среди его бумаг страницы с заметками о падении уровня Великой Реки. Эдил проводил измерения каждую декаду в течение многих лет. Он сумел рассчитать вероятную дату начала обмеления реки. Большинство жителей верили, что оно началось, когда люди Древней Расы проникли в пространство оракулов и уничтожили аватар, уцелевших после войн Эпохи Мятежа. Однако расчеты эдила показывали, что обмеление началось много позже, в тот год, когда старый констебль Тау нашел Йаму, младенца, на груди мертвой женщины в белой лодке, дрейфующей по течению Великой Реки.
      Йама не мог сказать, действительно ли призрак знает, что связывает эти два события, или просто мучает его обрывками украденных знаний. Тем не менее Тень коснулась его самого потаенного страха. Вдруг он вовсе не спаситель мира, как думали многие? Вдруг он - его слепая Немезида? Йама протянул руку и схватил клешнеобразную кисть доктора Дисмаса:
      - Доктор, вместе мы можем многое сделать! Но прежде всего надо остановить войну.
      - Обязательно, Йамаманама, обязательно. - Доктор Дисмас улыбнулся, попытался высвободить руку, не смог и тогда крикнул Агнитусу:
      - Помогите же мне, черт возьми!
      Помоги мне, - прошептал фантом. - Спроси его. Обещаю, от этого будет масса хлопот. Я на твоей стороне, Йамаманама. Как же иначе? Моя жизнь и моя сила зависят от тебя. В каком-то смысле я становлюсь тобой. На скоро положение изменится, и ты будешь зависеть от меня. Нам надо прийти к соглашению, иначе скоро ты совсем растаешь. Ты хочешь сотрудничать со мною как равная часть единого организма или предпочитаешь превратиться в нечто, еще более ничтожное, чем подопытные создания нашего доброго доктора ? Я могу упрятать тебя так глубоко, что весь свет и вся слава мира покажутся тебе слабой искоркой, тусклой, как самая дальняя звезда. Я могу подвергнуть тебя пыткам, каких и наш добрый доктор не сумеет придумать. Бесконечным пыткам. Выбирай.
      - Он на твоем попечении, - ответил доктору Дисмасу Агнитус. - Ты сам имел удовольствие нам это сообщить.
      - Ты утверждал, что полностью над ним властен, - поддержал врача Энобарбус. - Хотелось бы мне знать, насколько это правда. Надо обсудить этот вопрос.
      - Им управляет дитя моей возлюбленной, - пояснил доктор Дисмас, все еще пытаясь высвободить руку из пальцев Йамы, - а оно пока еще только растет.
      Давным-давно, будто в другой жизни, Йама и его приемный брат Тельмон любили послушать, как сержант Роден рассказывает о битвах в серединной точке мира. Происходило это в гимнастическом зале замка. На утоптанной глине пола старый солдат вычерчивал позиции атакующих и обороняющихся армий кончиком древнего меча. Он учил Тельмона и Йаму, что лучшие военачальники побеждают противника не только силой, но и мудростью. Более того, покорить противника без битвы всегда предпочтительней, прибегать к сражению следует лишь в крайнем случае. А потому знать врага - это первейшая необходимость войны.
      Не только силу и вооружение противоборствующей армии, но состояние духа и боевой подготовки рядовых и офицеров, степень суровости наказаний для провинившихся, положение дел в тылах, природные условия на занятой территории, отношение покоренных народов к завоевателям, настоящую и прогнозируемую погоду. Лучшая политика - это понять стратегию противника, а потом попытаться ей помешать, перехватывать инициативу, демонстрировать гибкую тактику, нападать там, где враг чувствует себя неуязвимым, и таким образом переломить ход событий. Сержант Роден показывал своим ученикам, что даже меньшая сила может одолеть мощную армию, если воспользуется случаем, нанесет удар точно и с превосходящим напором.
      Теперь более чем когда-либо Йама понимал, как важны уроки старого доброго солдата. Он был в плену, в самой середине империи еретиков, в окружении слуг и машин доктора Дисмаса, солдат Энобарбуса; тысячи лиг отделяют его от еще не покоренных районов в верховьях реки, а в сердце лишь одна искра надежды - бывший трактирный мальчишка, который единственный может прийти к нему на помощь. Хуже того, он был пленником в собственном теле, боролся с Тенью, которую доктор Дисмас в него вселил. Однако сейчас он понял, что, вступив в союз с наиболее непосредственным противником, он может использовать разногласия тех, кто держит его в плену.
      - Подземные камеры, - проговорил Йама. - Расскажи мне, как функционирует наш мир.
      Ты мой! - Призрак запрокинул голову и взвыл, превращая мягкое лицо отца Йамы в страшную волчью морду. Глаза ее горели злобным красноватым огнем, как будто в черепе разожгли костер. Но слуги и солдаты, разумеется, никак не реагировали.
      - Мальчишка бредит, - заявил доктор Дисмас и сумел наконец вырвать из пальцев Йамы свою руку. Массируя правой рукой левую, клешнеобразную кисть, он улыбнулся Энобарбусу и Агнитусу:
      - Уверяю вас, господа, я полностью им владею.
      - Я никому не принадлежу, - прошептал Йама. - Расскажи о подземных камерах. Расскажи про машины - там, внизу. Правда, что я могу ими управлять? Ты ведь этого от меня хочешь, когда закончится война?