Современная серия (№5) - Само совершенство. Том 1

– По-моему, они в своей спальне. Обсуждают какие-то насущные проблемы, – сказал Тед, не отрывая восторженного взгляда от плаката. – Мы с Карлом собираемся завтра на новый фильм Бенедикта. Жаль, что мама не разрешает взять тебя. Говорит, что там слишком много насилия. – Оторвав взгляд от своего кумира, Тед наконец заметил мрачное лицо Джулии, но истолковал это по-своему:

– Эй, малыш, не надо так расстраиваться. Мы возьмем тебя на первый же фильм, который…

Дверь с спальню родителей открылась, и оттуда вышли Джеймс и Мэри Мэтисон. Выражения их лиц не предвещали ничего хорошего.

– Мне показалось, что я услышала твой голос, Джулия, – сказала Мэри, – хочешь немного перекусить, прежде чем приняться за домашнее задание?

Преподобный Мэтисон внимательно посмотрел на напряженное, измученное личико Джулии.

– Я думаю. Мэри, что Джулия сейчас слишком расстроена для того, чтобы сосредоточиться на домашнем задании, – сказал он и, обращаясь к Джулии, добавил:

– Когда ты предпочтешь поговорить о том, что тебя беспокоит – сейчас или после обеда?

– Сейчас, – еле слышно прошептала Джулия. Карл и Тед обменялись озадаченными, обеспокоенными взглядами и направились к двери, но Джулия жестом показала, чтобы они остались. Она решила не растягивать эту мучительную процедуру, а покончить со всем сейчас, раз и навсегда, в присутствии всех членов семьи. Старшие Мэтисоны присели на кровать Карла, и Джулия, чей голос дрожал помимо ее воли, начала.

– У нас в школе произошла кража. Украли обеденные деньги.

– Мы уже знаем об этом, – бесстрастно произнес преподобный Мэтисон, – ваш директор позвонил нам. Судя по всему, мистер Дункан, так же как и твоя учительница, считает, что деньги взяла ты.

Еще по дороге из школы Джулия решила, что какие бы жестокие и несправедливые вещи ей ни говорили, она не станет унижаться и умолять поверить ей. Единственное, чего она не рассчитала, – это невыносимую муку, которую вызывала мысль о том, что сейчас ей придется навсегда расстаться со своей новой семьей. Бессознательным движением Джулия засунула руки в задние карманы джинсов, но даже эта привычная поза вызова всем и вся на сей раз совершенно не помогла. К ее великому ужасу, плечи начали содрогаться от рыданий, а по лицу заструились слезы – те самые, которые она всегда презирала.

– Ты взяла эти деньги, Джулия?

– Нет! – отчаянно выкрикнула она, выплескивая в этом коротком слове всю ту душевную боль, которую испытывала.

– Ну что ж, очень хорошо, – преподобный Мэтисон и его жена встали, и Джулия, решившая, что они теперь считают ее не только воровкой, но и лгуньей, совершенно забыла о своем твердом намерении ни в коем случае не просить и не унижаться.

– Я клянусь, что не притрагивалась к этим деньгам, – рыдала она, судорожно дергая низ свитера, – я в-ведь п-по-обещала, чт-то никогда не буду больше лгать и воровать, я п-пообещала! Пожалуйста! Пожалуйста, поверьте мне – Мы верим тебе, Джулия.

– Я ведь действительно изменилась, правда, и я… – Внезапно до Джулии дошел смысл слов Джеймса Мэтисона, и она осеклась, будучи не в силах поверить услышанному. – Вы… что?

– Джулия, – сказал приемный отец, погладив ее по щеке, – когда ты впервые вошла в наш дом, то дала нам слово, что больше не будешь лгать и воровать. Ты дала нам слово, мы тебе – наше доверие, помнишь?

Джулия кивнула, потому что каждая секунда того разговора в гостиной три месяца назад отпечаталась в ее памяти с удивительной четкостью. Потом она подняла глаза и, увидев такую знакомую улыбку на лице Мэри Мэтисон, бросилась в ее объятия. Теплые руки, пахнущие гвоздикой, сомкнулись вокруг нее, обещая впереди долгую и счастливую жизнь, полную веселого смеха и поцелуев перед сном.

Ничем не сдерживаемые слезы теперь текли ручьями.

– Ну хватит, хватит, так можно и заболеть, – успокаивал ее Джеймс Мэтисон, улыбаясь жене над склоненной темнокудрой головкой. – Дай маме возможность позаботиться об обеде, а Господь позаботится об этой истории с украденными деньгами.

При упоминании Господа Джулия внезапно рванулась к выходу из комнаты, крикнув через плечо, что скоро вернется и поможет накрыть стол к обеду.

Бегство Джулии было настолько неожиданным, что все не на шутку встревожились, а Джеймс Мэтисон обеспокоенно сказал;

– Ее никуда нельзя отпускать в таком состоянии, по крайней мере одну. Она еще не совсем пришла в себя, а через несколько минут уже стемнеет. Карл, – обратился он к старшему сыну, – иди за ней и проследи, чтобы она не наделала глупостей.

– Я тоже пойду, – крикнул Тед, на ходу надевая куртку.

А в это время в двух кварталах от дома Джулия изо всех сил тянула на себя тяжелую дверь церкви, в которой служил ее приемный отец. Наконец дверь открылась, и она пошла по центральному проходу, залитому бледным зимним сумеречным светом, льющимся сквозь высокие окна. Дойдя до алтаря, Джулия остановилась в нерешительности, подняла кверху сияющие глаза и, обращаясь к деревянному распятию, заговорила – очень тихо и нерешительно:

– Благодарю тебя за то, что Ты сделал так, что Мэтисоны поверили мне. Я знаю, что это сделал Ты, потому что это – самое настоящее чудо. Ты никогда не пожалеешь о том, что помог мне, я постараюсь стать такой, чтобы Ты и все остальные смогли гордиться мной. Я обязательно достигну совершенства, Джулия замолчала и после небольшой паузы добавила:

– И если можешь, то сделай, пожалуйста, так, чтобы мистер Дункан обязательно нашел настоящего вора. Потому что иначе меня все равно будут подозревать, а это несправедливо.

Этим вечером, после ужина, Джулия сверхтщательно убрала свою и без того безупречно чистую комнату, а принимая ванну, дважды вымыла уши. Она настолько решительно настроилась на самосовершенствование, что когда Тед и Карл предложили ей перед сном поиграть в скрэббл (это очень помогало быстрее осваивать чтение и письмо), Джулия ни разу не пыталась подглядывать, чтобы выбрать себе буквы полегче.

А в понедельник на следующей неделе дежурный застал под трибуной школьного стадиона группу школьников, распивающих пиво, которым их щедро угощал семиклассник Билли Несбит. Внутри пустого картонного ящика нашли желтовато-коричневый конверт с надписью:» Деньги на обед. Класс мисс Эббот «.

Перед Джулией извинились. Мисс Эббот – публично, в присутствии всего класса. Мистер Дункан – в частной беседе и гораздо менее охотно.

В этот день Джулия вышла из школьного автобуса возле церкви, пробыла там пятнадцать минут, а потом заторопилась домой – ей не терпелось поскорее поделиться новостями, окончательно доказать свою полную невиновность. Раскрасневшись от мороза, она побежала прямо на кухню, где Мэри Мэтисон готовила обед.

– Я теперь могу доказать, что не брала обеденные деньги, – задыхаясь от возбуждения, выпалила она.

Ее глаза поочередно останавливались то на матери, то на братьях, как будто она ожидала от них каких-то вопросов.

Мэри Мэтисон удивленно посмотрела на дочь, ласково улыбнулась и вернулась к чистке моркови. Карл был настолько поглощен проектом, который делал для конкурса Будущих архитекторов Америки, что вообще никак не отреагировал на ее слова, а Теда ничто не могло отвлечь от очередного киношного журнала с Заком Бенедиктом на обложке. Джулия вообще засомневалась, слышал ли он то, что она сказала.

– Мы знаем, что ты не брала этих денег, дорогая, – наконец заговорила миссис Мэтисон, – ты же сама сказала нам, что не делала этого.

– Да, точно, – подхватил Тед, продолжая листать журнал, – помнишь, мы тебя спросили, и ты сказала…

– Да, но… но теперь я могу доказать это! – воскликнула Джулия, переводя непонимающий взгляд с одного лица на другое.

Миссис Мэтисон отложила морковь и начала расстегивать курточку дочери.

– Но ты давно уже это доказала, дорогая, – ласково улыбнулась она. – Ты же дала нам слово, помнишь?

– Да, но мое слово еще не доказательство. А я говорю о настоящем доказательстве!

– Джулия, – мягко, но твердо сказала миссис Мэтисон, глядя прямо в глаза девочки, – запомни, пожалуйста, что твое слово и есть самое лучшее доказательство. – Сняв с дочери стеганую курточку, она добавила:

– А если ты будешь со всеми так же честна, как с нами, то скоро твое слово станет достаточным доказательством для любого человека.

– Билли Несбит украл деньги, чтобы купить пиво для своих друзей, – упрямо продолжала Джулия, будучи не в силах остановиться, – и откуда вы можете знать, что я всегда буду говорить правду? Что я никогда не попытаюсь ничего украсть?

– Мы знаем это, потому что знаем тебя, – голос Мэри Мэтисон звучал ласково, но твердо и даже немного торжественно, – мы знаем тебя, доверяем тебе и любим тебя.

– Да, малышка, точно, – широко улыбнувшись, вставил Тед.

– Ага, – охотно согласился Карл. По такому поводу он даже на несколько секунд оторвался от своего проекта.

Джулия почувствовала, как ее глаза снова наполняются слезами, и, чтобы скрыть это, поспешно отвернулась в сторону. Но позднее она поняла, что именно этот день стал поворотным в ее жизни. Мэтисоны дали ей не только место в своем доме. Они подарили Джулии свою любовь, свое доверие. Эта удивительная, чудесная семья стала навсегда ее. Они знали о ней все и несмотря на это любили ее.

В согретой любовью атмосфере дома Мэтисонов Джулия расцвела, как бутон, открывающий свои лепестки навстречу солнечному свету. Каждый день дарил ей новые знания и впечатления. С головой уйдя в учебу, Джулия поражалась, насколько легко давались ей все предметы. Когда наступили каникулы, она попросила отправить ее в летнюю школу, чтобы окончательно наверстать упущенное по школьной программе.

А зимой, в день ее рождения, Джулию позвали в гостиную, и сияющие домочадцы вручили ей первые в ее жизни подарки. Когда же последняя обертка упала на пол, Джулию ожидало нечто лучшее, чем любой, самый дорогой подарок.

Это нечто находилось в большом, невзрачном коричневом конверте. На продолговатом кусочке бумаги было написано:

« ПРОШЕНИЕ ОБ УДОЧЕРЕНИИ «.

Прижав заветный конверт к груди, Джулия почти не могла говорить из-за душивших ее рыданий. – Меня? – только и успела выдохнуть она. Тед и Карл, не правильно истолковав причину ее слез, начали говорить одновременно, взволнованно перебивая друг Друга:

– Джулия, мы просто хотели, чтобы все было оформлено по закону. Чтобы твоя фамилия тоже была Мэтисон, как у нас. Конечно, если ты считаешь, что этого делать не стоит, то…

На этом месте они вынуждены были замолчать, потому что Джулия налетела на них как вихрь, едва не сбив с ног.

– Стоит! Стоит! Стоит! – возбужденно повторяла она. Джулия была так счастлива, что ей доставляли радость даже те вещи, к которым обычно она относилась совершенно спокойно и равнодушно. Поэтому, когда братья позвали ее в кино на очередной фильм своего кумира Зака Бенедикта, она тотчас же согласилась, хотя и не разделяла их восторгов. Зато как замечательно было сидеть в третьем ряду кинотеатра» Бижу»и знать, что рядом сидят твои братья, чувствовать прикосновение их локтей и испытывать ощущение полной безопасности и защищенности. Ради этого стоило в течение двух часов смотреть на высокого темноволосого парня, который весь фильм ездил на мотоциклах, дрался и казался скучающим, разочарованным и… холодным.

– Ну как тебе? – спросил Тед, когда они выходили из кинотеатра в компании других подростков. – На Бенедикта всегда смотришь не отрываясь, правда?

Джулии очень хотелось во всем согласиться со своими замечательными братьями, но твердая решимость всегда говорить только чистую правду победила.

– Да, конечно, он… Он только кажется немного… старым, – нерешительно сказала она, ища поддержки у трех девочек, которые смотрели фильм вместе с ними.

Теда слова сестры потрясли.

– Старый?! Ему всего двадцать один год, но сколько он уже успел пережить! Я читал в одном из журналов, что когда ему было всего шесть лет, он остался совсем один и зарабатывал себе на жизнь, работая на ранчо. Он объезжал лошадей, участвовал в родео. Потом некоторое время он был членом банды мотоциклистов. Объездил всю страну. Зак Бенедикт, – задумчиво закончил Тед, – это тот идеал, к которому может только стремиться любой мужчина.

– Может быть, но он кажется… холодным, – попыталась возразить Джулия, – холодным и недобрым.

Девочки, от которых она ожидала поддержки, дружно расхохотались. Они явно не разделяли ее мнения.

– Джулия, – хихикая, сказала Лори Паулсон, – Захарий Бенедикт – совершенно потрясающий и невероятно сексуальный мужчина. Все так считают.

Джулия, которая знала, что Карл неравнодушен к Лори, упрямо настаивала на своем:

– Кроме меня. Мне не нравятся его глаза. Они карие и очень недобрые.

– Во-первых, его глаза не карие, а золотые. И очень чувственные. Спроси у кого угодно!

– Джулия вряд ли может быть экспертом в таких делах, – вмешался Карл, отворачиваясь от своей тайной любви и подходя к Теду. – Она еще слишком молода.

– Но не настолько молода, чтобы не понимать, что Зак Бенедикт и наполовину не так красив, как вы! – парировала Джулия, становясь между братьями и беря их под руки.

Польщенный Карл бросил через плечо торжествующий взгляд на Лори Паулсон и уточнил:

– Правда, Джулия очень взрослая для своих лет. Тед все еще был полностью поглощен мыслями о своем кумире.

– Вы только представьте себе – в шесть лет остаться совсем одиноким, работать на ранчо, объезжать лошадей, ловить арканом быков…

Глава 4

1988

– Уведите отсюда этих проклятых быков! От такой вони может задохнуться даже труп!

Захарий Бенедикт сидел на раскладном полотняном стуле с надписью «РЕЖИССЕР» на спинке и делал пометки в сценарии. Быки, о которых шла речь, находились в небольшом временном загоне, сооруженном рядом с огромным приземистым зданием, изображающим дом владельца ранчо. Вообще это шикарное поместье, находящееся в сорока милях от Далласа, с его дорогими конюшнями, подъездной аллеей, на которой могли спокойно разъехаться три машины, и полями, испещренными нефтяными скважинами, было арендовано у одного техасского миллиардера для съемок фильма под названием «Судьба». Фильму прочили большой успех, а Захарию Бенедикту – очередного «Оскара». Точнее, даже двух – «За лучшую мужскую роль»и «За режиссуру». Если, конечно, ему удастся завершить эту проклятую картину, над которой с самого первого дня тяготел злой рок.

На сегодняшний день все складывалось настолько плохо, что, казалось, хуже уже быть не может. Первоначальная смета фильма составляла 45 миллионов долларов, и его предполагалось снять за четыре месяца. Теперь они уже превысили смету на семь миллионов, и скоро пойдет шестой месяц с момента начала съемок. Но ведь никто не мог предвидеть такого безумного количества накладок и несчастных случаев, которые буквально преследовали съемочную группу И вот наконец наступил долгожданный момент. После долгих месяцев отсрочек и бедствий оставалось снять только две сцены. Но вместо долгожданного облегчения Зак испытывал лишь глухую злость, которая становилась тем сильнее, чем больше он думал об изменениях, которые необходимо было внести в сценарий По правую руку от него возились операторы в поисках лучшей точки для съемки панорамы кроваво-красного заката со смутными очертаниями Далласа на горизонте. Сквозь открытую дверь конюшни Зак видел, как рабочие заканчивали монтировать декорации. Среди разбросанного сена сновали осветители со своими приборами. Два каскадера подгоняли к дверям конюшни машины с надписями «Техасский дорожный патруль», которые понадобятся завтра в сцене погони. По периметру лужайки, под сенью дубов большим полукругом располагались трейлеры актеров основного состава. Во всех были опущены жалюзи и на полную мощность работали кондиционеры, борясь с безжалостной июльской жарой Измученные официанты обносили прохладительными напитками изнывающих от жары членов съемочной группы.

Но и съемочная группа, и актеры были закаленными профессионалами, привычными к многочасовому ожиданию при любой погоде ради нескольких минут съемки. Обычно, несмотря на все трудности, на съемочной площадке царила веселая атмосфера, становившаяся особенно оживленной накануне последнего съемочного дня. При любых других обстоятельствах, люди, которые сейчас слонялись вокруг трейлеров, были бы рядом с ним, весело подшучивая над всеми испытаниями, через которые они вместе прошли, и живо обсуждая вечеринку, предстоящую по поводу окончания съемок Но после того, что произошло вчера вечером, никто не разговаривал с ним без крайней необходимости и никто не ожидал прощальной вечеринки.

Сегодня все тридцать восемь членов съемочной группы обходили его стороной и со страхом ожидали окончания съемок Эта общая напряженность неизбежно сказывалась на качестве работы. Те, что по своему положению должны были руководить, давали указания раздраженно и нетерпеливо. А те, кто должен был их распоряжения выполнять, делали это с, пожалуй, излишним рвением и крайне неаккуратно, как люди, торопящиеся поскорее завершить какое-то неприятное дело.

Зак физически ощущал эмоции, исходящие от окружающих людей, – сочувствие друзей, злорадство врагов либо друзей жены; и, наконец, равнодушное любопытство тех, кому и он, и она были абсолютно безразличны.

С запозданием сообразив, что никто не слышал его распоряжения убрать животных, Зак оглянулся в поисках помощника режиссера. Тот стоял посередине лужайки и, запрокинув голову, наблюдал за взлетом вертолета, направляющегося в Даллас. Там находилась лаборатория, куда они ежедневно отправляли для обработки отснятый за день материал. Поднятый лопастями горячий ветер принес с собой песок и все усиливающийся запах свежего коровьего навоза.

– Томми! – раздраженно окликнул своего помощника Зак.

Томми Ньютон отвлекся от вертолета и направился к режиссеру, на ходу счищая грязь с брюк. Помощник режиссера был невзрачным тридцатипятилетним, уже начинающим лысеть мужчиной с невыразительными светло-карими глазами, спрятанными за очками в тонкой металлической оправе. Однако эта внешность прилежного клерка была обманчива. За ней скрывались исключительное чувство юмора и неуемная энергия. Но сегодня даже в голосе Томми чувствовалась напряженность. Приготовив блокнот для записей, он спросил:

– Ты меня звал?

Даже не удосужившись поднять голову, Зак коротко и резко приказал:

– Пускай кто-нибудь уведет этих проклятых быков туда, где они не будут так вонять.

– Хорошо, Зак, обязательно. – С этими словами Томми поднес ко рту переговорное устройство и вызвал Дуга Ферлоу, руководившего монтировкой декорации.

– Да? – отозвался тот. . – Скажи рабочим, которые заняты в загоне, чтобы они перегнали быков на южное пастбище.

– Но я думал, что они нужны Заку для следующего эпизода.

– Он передумал.

– Хорошо, сейчас распоряжусь. Томми, спроси у Зака, начинать ли нам разбирать декорации в доме или отложить на потом.

Томми заколебался, глядя на Зака, но все же решил повторить вопрос.

– Пусть вообще не трогают их, – рявкнул Зак, – по крайней мере до тех пор, пока я не посмотрю отснятый материал. Если его придется переснимать, то я не хочу угробить несколько часов на повторную установку декораций.

Передав ответ Зака Дугу Ферлоу, Томми повернулся, чтобы уйти, но остановился и, немного поколебавшись, произнес:

– Зак, я понимаю, что, может быть, сейчас не время об этом говорить, но мне просто может не представиться другой возможности.

Зак попытался изобразить вежливый интерес, и Томми, запинаясь, продолжал:

– За эту картину ты заслуживаешь как минимум двух «Оскаров». Ты не только замечательно сыграл сам, но даже сумел добиться того же от Рейчел и Тони. Некоторые эпизоды просто гениальны. И это не преувеличение.

Но Томми не учел, что даже простого упоминания имени жены, особенно в сочетании с именем Тони Остина, было достаточно для того, чтобы Зак утратил остатки самообладания. Сжимая в руке сценарий, он резко поднялся со стула и, из последних сил сдерживая бушевавшую в нем ярость, заговорил сухим, деловым тоном:

– Мы еще успеем снять одну сцену до того, как стемнеет. Когда в конюшне будет все готово, объявишь обеденный перерыв и предупредишь меня. Я хочу сам осмотреть готовые декорации. А пока пойду выпью чего-нибудь холодного в уединенном месте, где можно будет хоть ненадолго сосредоточиться. – Кивнув в сторону небольшой дубовой рощи, он добавил:

– Если я тебе понадоблюсь, то ищи меня там.

Дверь трейлера Рейчел распахнулась, и Зак, проходивший мимо, нос к носу столкнулся со своей женой. Разговоры смолкли, и в воздухе повисла напряженная тишина. Все как будто чего-то ждали. Но Зак, помедлив лишь мгновение, спокойно пошел дальше, на ходу обменявшись несколькими шутками с двумя каскадерами и отдав какое-то указание второму помощнику режиссера. Если он за что-то и заслуживал «Оскара», так это за ту роль, которую играл сейчас. Ее исполнение требовало от него почти невыносимого напряжения. Ведь стоило ему подумать о Рейчел, как перед глазами вставала одна и та же омерзительная сцена, которую он застал вчера вечером, неожиданно вернувшись в их номер в «Кресчент отеле»…

Все началось с того, что Зак назначил позднее совещание с операторской группой и помрежами и потому собирался остаться ночевать в трейлере, не возвращаясь в Даллас. Но когда все собрались, он обнаружил, что оставил свои записи в гостинице, и, решив не тратить времени на то, чтобы посылать за ними кого-нибудь, предложил перенести совещание в свой номер в «Кресченте». Пребывая в прекрасном настроении по поводу близкого окончания съемок, шестеро мужчин, перешучиваясь, вошли в темную комнату, и Зак включил свет.

– Зак! – раздался истерический вопль Рейчел, которая, скатившись с лежавшего на диване обнаженного мужчины, судорожно шарила в поисках пеньюара. Тони Остин, игравший вместе в Заком и Рейчел одну из главных ролей в «Судьбе», сел, резко подтянув колени к подбородку.

– Послушай, Зак, не надо волноваться… – начал было он, но, увидев выражение лица Бенедикта, вскочил и стремительно метнулся за диван.

– Только не трогай лицо! – истерически выкрикнул он, с ужасом глядя на неумолимо приближающуюся высокую фигуру, – я занят еще в двух сценах и…

Понадобились усилия пятерых здоровых мужчин, чтобы оттащить Зака.

– Не сходи с ума! – пытался утихомирить его главный осветитель.

– Если ты изуродуешь ему лицо, то мы никогда не закончим этот проклятый фильм! – подхватил Дуг Ферлоу, тяжело дыша – удерживать Зака было не так просто.

Разбросав всех в стороны, тот действовал быстро, расчетливо и методично. Прежде чем его снова успели скрутить, он несколькими точными и мощными ударами сломал Тони два ребра. Тяжело дыша, скорее от ярости, чем от напряжения, Зак наблюдал, как обнаженного, спотыкающегося Остина выводят из комнаты. В коридоре уже толпилось с полдюжины зевак – жильцов гостиницы, привлеченных, очевидно, воплями Рейчел.

Захлопнув дверь, Зак повернулся к жене. Вид этой женщины, уже успевшей накинуть атласный, персикового цвета пеньюар, был ему настолько омерзителен, что он с трудом подавил желание ее ударить.

– Убирайся! – прорычал он. – Причем побыстрее, потому что иначе я за себя не отвечаю!

– Не смей угрожать мне! Слышишь, ты, самонадеянный сукин сын! – Зак, ожидавший чего угодно, но не этого презрительного торжества, которое звучало в голосе Рейчел, был настолько ошарашен, что утратил дар речи. – Если ты тронешь меня хоть пальцем, то мои адвокаты вряд ли удовлетворятся половиной того, что ты имеешь. Они будут требовать всего, и они это все получат! Ты понял, что я сказала? Я развожусь с тобой. Мои адвокаты в Лос-Анджелесе уже подготовили все необходимые документы и завтра подадут их в суд. Мы с Тони собираемся пожениться!

Зака взбесило не столько то, что его жена и Тони спали друг с другом, судя по всему, уже давно, сколько то, что эта милая парочка планировала строить свою счастливую семейную жизнь на его деньги, которые достались ему отнюдь не легко. Как бы то ни было, но слова Рейчел окончательно вывели его из себя.

– Послушай, ты, – , выкрикнул он, схватив ее за руки и сильно толкнув в сторону двери, – я скорее убью тебя, чем позволю тебе и твоему любовнику жить на мои деньги!

Рейчел, потерявшая равновесие от неожиданного толчка, снова поднялась на ноги и, гордо выпрямившись, заговорила, вкладывая в свои слова всю ненависть и отвращение, накопившиеся в ней по отношению к бывшему мужу:

– И если ты думаешь, что сумеешь отстранить Тонн или меня от завтрашних съемок, то лучше не пытайся. Ты – всего лишь режиссер, а компания слишком много вложила в этот фильм. Если ты попытаешься выкобениваться, то они смешают тебя с дерьмом, но заставят закончить фильм. Так что, – злобно улыбнувшись, добавила она, – ты проиграешь в любом случае. Если ты не закончишь картину, то будешь разорен. А если закончишь, то я все равно получу половину того, что ты на ней заработаешь! – С этими словами Рейчел, вполне довольная собой, вышла из номера, изо всех сил хлопнув дверью.

Но самое обидное было то, что в некотором роде она говорила истинную правду. По крайней мере, в том, что касалось «Судьбы». Даже в своем нынешнем, разъяренном состоянии Зак понимал это. Оставалось снять всего две сцены, и в одной из них были заняты Тони и Рейчел. У Зака не было никакого выбора – хочет он того или нет, но ему придется терпеть свою бывшую жену вместе с ее любовником до окончания съемок. Он налил себе неразбавленного виски, выпил, налил еще, а потом, с бокалом в руке, подошел к окну и стоял, глядя на мерцающие в темноте огни Далласа до тех пор, пока боль и ярость, сжигавшие его изнутри, не начали утихать.

Теперь, вновь обретя способность мыслить здраво, он решил, что утром позвонит своим адвокатам, обрисует ситуацию, и тогда переговоры о разводе будут проходить на его условиях. Кроме того, хотя он немало зарабатывал как актер, большая часть его состояния была сделана благодаря удачным вложениям, которые были так надежно защищены целой системой всевозможных доверенностей, займов и кредитов, что Рейчел будет совсем не просто до них добраться. Теперь Зак снова полностью контролировал свои эмоции. Он точно знал, что сможет пережить происшедшее. Знал, потому что много лет назад, когда ему было всего восемнадцать, он столкнулся с гораздо более страшным и мучительным предательством. Еще тогда, будучи совсем молодым, он понял, что обладает достаточной силой духа для того, чтобы просто уйти от предавших его людей и никогда, ни при каких обстоятельствах, не оглядываться назад.

Отойдя от окна, Зак пошел в спальню, достал из стенного шкафа чемоданы Рейчел и запихнул в них все ее вещи. После этого он позвонил на коммутатор и попросил прислать носильщика, а через пять минут уже отдавал распоряжения человеку, одетому в униформу гостиницы:

– Отнесите, пожалуйста, это, – он показал на гору чемоданов со свисающими из них вещами, – в номер мистера Остина.

Теперь, даже если бы Рейчел вернулась и умоляла его простить ее, даже если бы она смогла доказать, что была под действием наркотиков и ничего не соображала, даже если бы он поверил ей, все равно было бы слишком поздно.

Эта женщина для него умерла.

Как в свое время умерла его бабка, которую он очень любил. Как умерли его брат и сестра. Ему было очень нелегко вычеркнуть их из своего сердца, но он все-таки сумел это сделать.

Глава 5

Зак отогнал от себя мучительные мысли и устроился поудобнее. Вся лужайка была перед ним как на ладони, в то время как его самого никто не смог бы увидеть. Обхватив руками колени, он задумчиво наблюдал за тем, как Рейчел вошла в трейлер Тони. В утренних новостях уже раструбили о вчерашней сцене в президентском номере «Кресчент отеля», а также о последовавшей за ней драке с массой грязных подробностей, которые наверняка охотно сообщили зеваки-постояльцы. И теперь журналисты буквально штурмовали съемочную группу. Правда, службе безопасности пока удавалось удерживать их у ворот обещаниями того, что для прессы будет сделано специальное заявление. В отличие от Зака, который и не собирался этого делать, Рейчел и Тони свои заявления уже сделали. Зака даже удивляло собственное безразличие как к тому, что за ним охотятся с полсотни журналистов, так и к тому, что, судя по последним сообщениям, адвокаты уже подали на развод. Единственное, что действительно беспокоило и мучило его, – это то, что предстоит снимать еще одну сцену между Тони и Рейчел. Причем сцену очень специфическую – бурную, неистовую и насквозь эротичную. Зак боялся, что не сможет этого выдержать. Боялся сорваться в присутствии всей группы.

Хотя если ему удастся пройти через это, то тогда окончательно вычеркнуть Рейчел из своей жизни вообще не составит никакого труда, потому что, если быть до конца честным, те чувства, которые он испытывал к ней, когда они поженились три года назад, умерли вскоре после свадьбы. И с тех пор их уже ничто не связывало, кроме секса и светских условностей. Предательство Рейчел не может сделать его жизнь более пустой и бессмысленной, чем она была в течение последних десяти лет.

Крохотная букашка ползла по травинке, упорно пытаясь взобраться на его ногу. Зак нахмурился. Почему его собственная жизнь так часто казалась лишенной всякого смысла, почему любые достижения и успехи не приносили желанного удовлетворения? Хотя… так было не всегда…

Когда он впервые приехал в Лос-Анджелес на фургоне Чарли Мердока, у него была единственная цель – выжить. А потому работа грузчика, которую он получил в «Эмпайр студиос», казалась тогда огромным счастьем, настоящим триумфом. А месяц спустя один режиссер, снимавший на задворках студии дешевый фильм о банде головорезов, терроризирующих местную школу, решил, что для эпизодов ему не помешают несколько свежих лиц в массовке, и нанял Зака. Все, что от него требовалось, – стоять, опершись на кирпичную стену и стараться выглядеть крутым. За те съемки Зак получил копейки, но тогда они показались ему целым состоянием. Когда же через несколько дней его позвали к режиссеру, он не знал, что и думать.