Золотое рандеву

Я снова посмотрел на часы. Без пятнадцати семь. «Кампари» уже превратился в смутное пятнышко на проясняющемся горизонте. До него было, пожалуй, около шести-семи миль на восток. Приличная дистанция, но далеко не достаточная.

Со второго гроба слетела крышка. Я снял одеяла, нашел часовой механизм и два тоненьких проводка к взрывателю и осторожно перерезал их ножом, сперва один, потом другой. Для перестраховки вынул и часовой механизм, и взрыватель и выбросил их за борт. Спустя две минуты аналогичным образом обезвредил адскую машину в третьем гробу и оглядел палубу. Имей окружающие меня люди хоть каплю здравого смысла, вокруг меня должно было бы быть так же пусто, как в конторе спустя минуту после окончания рабочего дня. Но никто из них даже не тронулся с места.

— Мистер Картер, — сурово изрек Буллен и замолчал, разглядывая меня. — Я считаю, что вы, возможно, должны дать нам некоторые объяснения. Это дело с доктором Кэролайном, эти гробы, превращения, наконец. Искомое я выдал ему в весьма сжатом виде, окруженный толпой жадно внимающих слушателей. Когда закончил, он подытожил:

— И, кроме того, я считаю, что, возможно, должен вам принести некоторые извинения. — С раскаянием он явно не перебарщивал. — Но я никак не могу выбросить из головы мысль о «Твистере», о «Твистере» и о «Кампари».

Это был хороший корабль, мистер. Знаю, черт возьми, что Каррерас чудовище, негодяй, окруженный шайкой головорезов. Но действительно ли это был для вас единственный выход? Приговорить их всех к смерти? Сорок жизней на вашей совести.

— Это все же лучше, чем сто пятьдесят жизней на том, что заменяет совесть Каррерасу, — угрюмо сказал Джулиус Бересфорд. — А так бы и случилось, если бы не вмешался наш друг. — Ничего нельзя было сделать, — объяснил я Буллену. — «Твистер» поставлен на боевой взвод. Разрядить его можно только ключом. Ключ у Каррераса. Единственный способ обезвредить бомбу — попросить Каррераса отключить механизм. Если бы это ему сказали до того, как он перебрался на «Кампари», он, естественно, разрядил бы бомбу. А затем он убил бы всех, кто остался на «Тикондероге». Могу поспорить на что угодно — последняя инструкция хунты звучала примерно так: живых свидетелей остаться не должно.

— Но и сейчас еще не поздно, — настаивал Буллен. На Каррераса ему было глубоко наплевать, но «Кампари» он любил. — Теперь, когда мы легли на курс, он уже не сможет взять нас на абордаж и перестрелять, даже если предположить, что он станет нас догонять. Управляемый опытным моряком корабль всегда может уклониться от снарядов этих бандитов. — Минутку, сэр, — прервал его я. — А как мы его предупредим?

— По радио, мистер, по радио! Осталось еще шесть минут. Передайте радиограмму.

— Передатчики «Тикондероги» вам не помогут, — устало объяснил я. — Их разбили так, что не починишь.

— Что? — капитан Брейс схватил меня за руку. — Как разбили? А вы откуда знаете?

— Думайте головой, — раздраженно предложил я. — Вашим подставным радистам, конечно, был отдан приказ испортить перед уходом передатчики. Неужели вы думаете, что Каррерас мог допустить, чтобы вы начали отстукивать 805, как только отвалите от «Кампари»?

— Мне это и в голову не пришло, — Брейс озадаченно покачал головой и обратился к молодому офицеру: — К телефону. Вы слышали? Проверить! Проверка отняла не больше полминуты. Молодой человек вернулся хмурый. — Он прав, сэр. Совершенно разбиты.

— Наш друг Каррерас, — пробормотал я, — сам подписал себе приговор.

Через две секунды, на пять минут раньше расписания, «Кампари» перестал существовать. Он был от нас по меньшей мере в тринадцати милях, совсем уже скрылся за горизонтом, между нами лежала высокая корма «Тикондероги», и все же ослепительная бело-голубая вспышка больно ударила нам по глазам с силой десяти полуденных солнц, залив на мгновение «Тикондерогу» ярким белым светом и придав по контрасту теням неправдоподобно густой черный цвет, как будто кто-то включил в нескольких метрах от нас исполинский прожектор. Это убийственное сияние длилось какие-то доли секунды, но и погаснув, надолго отпечаталось в глазах его невольных зрителей. На смену ему пришла прямая вертикальная полоса красного, сверкающего огня, вонзившаяся в тучу, прорезавшая небо на горизонте. Вслед за ней поднялся белый столб кипящей воды и пара. Он медленно возносился над поверхностью моря, неправдоподобно, до жути медленно добрался почти до тучи и так же медленно начал опадать. То немногое, что осталось от развеянного по ветру «Кампари», крутилось где-то внутри этого гигантского смерча. От «Кампари» и от Каррераса.

От зарождения до угасания смерча прошло не меньше минуты, и только спустя несколько секунд после того, как он исчез, и горизонт на востоке прояснился, до нас долетел первый оглушительный раскат грома, а за ним грозный рев взрыва. Затем снова наступила тишина, глубокая и нерушимая. — Что ж, доктор Кэролайн, — попытался я завязать разговор, — по крайней мере, вы должны быть удовлетворены, что ваша чертова перечница все-таки работает. Он не поддержал моей инициативы. Да и никто не проронил ни слова. Все ждали волну, но никакой особо выдающейся волны так и не появилось. Спустя минуту или две на нас накатился с востока несущийся с огромной скоростью длинный и пологой вал, прошел под «Тикондерогой» и промчался дальше, качнув корабль с кормы на нос раза три-четыре. Первым из всей компании обрел голос капитан Брейс.

— Вот и все, капитан Буллен. Остался один дым. От вашего корабля и от моих ста пятидесяти миллионов долларов золотом.

— Только от корабля, капитан Брейс, — поправил его я, — только от корабля. Что же касается двадцати обращенных в дым генераторов, то я полагаю, что правительство Соединенных Штатов охотно возместит убытки электротехнической компании «Хармсворт и Холден».

Он горько улыбнулся. Настроение у него было совсем не веселое.

— В этих контейнерах были не генераторы, мистер Картер. Золото для Форт-Нокса. Откуда только этот дьявол Каррерас...

— Вы уверены, что в этих контейнерах было золото? — вмешался я.

— Конечно. Вернее, я просто знал, что оно у нас на борту. Но с маркировкой контейнеров произошла ошибка. Все эта проклятая секретность — одна рука не знает, что делает другая. По моему манифесту с золотом были передние двадцать контейнеров на верхней палубе, но вчера Адмиралтейство радиограммой уведомило меня об ошибке. Точнее говоря, оно уведомило этих негодяев-радистов. Они, конечно, мне ничего не показали. А Каррерасу тут же сообщили и первым делом, как он взял нас на абордаж, принесли ему бланк радиограммы в качестве доказательства. Он отдал его мне на память, — с горечью добавил он, протягивая мне листок бумаги. — Хотите посмотреть?

— Нет необходимости. Я и так могу слово в слово сказать, что там написано: "СРОЧНАЯ ВНЕОЧЕРЕДНАЯ ОСОБОЙ ВАЖНОСТИ. ПОЛУЧЕНИЕ НЕМЕДЛЕННО СООБЩИТЬ КАПИТАНУ ТИКОНДЕРОГИ: СЕРЬЕЗНАЯ ОШИБКА В ГРУЗОВОМ МАНИФЕСТЕ: СПЕЦГРУЗ НАХОДИТСЯ НЕ В ДВАДЦАТИ ПЕРЕДНИХ КОНТЕЙНЕРАХ НА НОСОВОЙ ПАЛУБЕ С МАРКИРОВКОЙ «ТУРБИНА НЭШВИЛЛ ТЕННЕССИ», А В ДВАДЦАТИ ПЕРЕДНИХ КОНТЕЙНЕРАХ НА КОРМОВОЙ ПАЛУБЕ С МАРКИРОВКОЙ «ГЕНЕРАТОРЫ ОАК РИДЖ ТЕННЕССИ»: В СЛУЧАЕ ВСТРЕЧИ С УРАГАНОМ ГРУЗ НА КОРМОВОЙ ПАЛУБЕ СПАСАТЬ В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ: ОТ МИНИСТЕРСТВА ТРАНСПОРТА ВИЦЕ-АДМИРАЛ РИЧАРД ХОДСОН НАЧАЛЬНИК ОТДЕЛА МОРСКИХ ПЕРЕВОЗОК”

Брейс в недоумении уставился на меня.

— Откуда, черт возьми...

— У Мигеля Каррераса в каюте тоже был манифест, — объяснил я. — Помеченный, причем совершенно правильно, точно так же, как и ваш. Я его видел. Эта радиограмма пришла не из Лондона. Она пришла от меня. Я послал ее из радиорубки «Кампари» сегодня в два часа ночи.

Воцарилась тишина и довольно надолго. Как и следовало ожидать, нарушила ее в конце концов Сьюзен Бересфорд. Она подошла к носилкам Буллена, посмотрела на него сверху вниз и торжественно заявила:

— Капитан Буллен, мне кажется, что мы оба должны принести мистеру Картеру самые глубокие извинения.

— Мне тоже так кажется, мисс Бересфорд. Действительно придется. — Он попытался откашляться, но у него ничего не вышло. — Но вспомните, что он велел мне заткнуться. Мне, своему капитану! Вы это слышали?

— Это ерунда, — успокоила его она. — Вы всего лишь его капитан. Он и мне велел заткнуться, а я его невеста. В будущем месяце у нас свадьба.

— Его невеста? В будущем месяце свадьба? — невзирая на боль, капитан Буллен приподнялся на локте, недоумевающе оглядел нас по очереди и снова тяжело откинулся на носилки. — Будь я проклят! Первый раз об этом слышу. — Мистер Картер тоже до сих пор об этом не слышал, — призналась она.

— Но сейчас-то он все-таки услышал.