Миг – и нет меня

      Выйдя из бакалейной лавки, я снова направился к мосту, гадая на ходу, как мне попасть в зеленую рощицу, которой я так часто любовался из окон своей квартиры. Полагаясь на свое умение ориентироваться, я несколько раз свернул и вскоре заметил небольшой указатель, на котором было написано «Пэлисейдс-парк». Похоже, это было именно то, что я искал. Из моих окон поросшие зеленью гранитные скалы, живописно спускавшиеся к самой воде, выглядели весьма привлекательно, почти красиво, но сейчас, когда деревья облетали, парк наверняка утратил большую часть своего очарования. И все же я не повернул назад, надеясь, что мне там понравится. Не спеша шагая по дороге, которая, петляя, шла вниз к парку, я сам не заметил, как оказался в какой-то глуши под мостом – совсем как в сказке о трех козлятах и злом тролле.
      Двое мужчин следили за мной от самой бакалейной лавки, а возможно – от самого Манхэттена. Сначала они ехали в синем «форде», но сейчас они оставили машину где-то на дороге и двигались пешком. Держались они на порядочном расстоянии от меня, но я был уверен, что их именно двое и оба – крупные и сильные ребята. По всей видимости, они сели мне на хвост, как только я вышел из подъезда, и больше не выпускали из виду. Ехать по мосту со скоростью пешехода они не могли из-за плотного движения, поэтому им, вероятно, пришлось обогнать меня и поджидать где-нибудь в укромном уголке в надежде, что я не поверну с полпути обратно. Если бы дело происходило в час пик, мне было бы легче затеряться, но им повезло, и сейчас они шли за мной по дороге. К счастью, они были достаточно далеко, так что речь пока не шла о жизни и смерти.
      Но только пока…
      Не все в их поведении было мне понятно. Если они знали, где я живу, то почему не поднялись ко мне в квартиру еще утром, чтобы без труда расправиться со мной? Правда, в здании существовала кое-какая система безопасности, но справиться с ней профессионалу было раз плюнуть. Дверь моей квартиры тоже не могла служить серьезным препятствием – вскрыть ее ничего не стоило. А сейчас их вряд ли интересовало, куда я направляюсь, потому что дорога в Пэлисейдс-парк заканчивалась тупиком и вернуться назад я мог только тем путем, которым пришел. В подобном случае любая пара соглядатаев поступила бы одинаковым образом: один шпик остался бы у машины, а второй попытался бы тайно проследить за мной, чтобы увидеть, что я делаю в парке: встречаюсь с кем-нибудь, достаю из тайника контейнер с инструкциями и т. д. и т. п. Но они поступили иначе. Бросив машину, они отправились за мной оба. Это было странно, поскольку, если бы я повернул и двинулся им навстречу, им тоже пришлось бы разворачиваться и, пропустив меня вперед, начинать все сначала, а это было бы слишком грубо и очевидно. Другое дело, если бы они разделились… Если за объектом отправляется только один из пары, то в случае, подобном описанному выше, он продолжает идти в прежнем направлении, а его напарник, не возбуждая подозрений, «ведет» объект из машины. Но эти парни поступили не так, а между тем я не сомневался, что в синем «форде» сидело только двое шпиков. Вряд ли они успели каким-то образом добраться до телефона и вызвать вторую машину, а раз так, то оставалось только одно объяснение: эта парочка спускалась по холму, чтобы перехватить меня внизу и убить. Скорее всего – убить. Все остальные предположения были лишены здравого смысла, и я их отбросил.
      Придя к этому малоутешительному выводу, я снова спросил себя, почему все-таки они не попытались прикончить меня утром сонного в моей квартире. Не исключено, подумалось мне, что они наблюдали за несколькими домами одновременно. Они не знали точно, где я живу, и следили за определенным участком улицы. Может быть, зная, что меня видели где-то в этом районе, они курсировали по Бродвею и им повезло – они заметили меня. В этом случае логично было бы застрелить меня на месте, но что, если они увидели меня не сразу, а, скажем, где-то на подходе к мосту Вашингтона? В том районе почти всегда дежурит дорожная полиция, а даже на Вашингтон-Хайтс нельзя застрелить человека на глазах у дюжины полицейских и надеяться, что это сойдет тебе с рук.
      Должно быть, эта охота казалась им увлекательным занятием. Вот они медленно едут вдоль тротуара, а в их ушах звучит голос Лучика: «Мне доложили, что он живет в районе 180-х рядом с Бродвеем. Покатайтесь по тем местам, мальчики, и если увидите его – стреляйте, а вопросы задавать будете потом. Только смотрите не наделайте глупостей». И вот один из них замечает меня… Ага, вот он. Ну-ка, посмотрим поближе… Взгляни, похож? Он самый! Точно, он! Правда, у него борода, да и волосы длиннее, ну и что? Дай-ка сюда ту старую фотографию из профсоюзной карточки… Ну точно, одно лицо. Интересно, куда это он направляется? Черт, пошел через мост… Ничего, ничего, не переживай, никуда он не денется. Дуй через мост, подождем его с той стороны…
      Да, я представлял себе, как они возбуждены, как горят нетерпением. Вот они переезжают через мост, останавливаются, проверяют оружие и ждут, пока им представится подходящая возможность. А вот и «объект», который, как по заказу, сам спускается под мост, в глухомань, где нет ни единой живой души. Надо же случиться такому: как раз в это время по мосту над нами проезжает и проходит, наверное, добрая половина населения Нью-Джерси, но здесь, внизу, тихо и безлюдно. И никаких свидетелей.
      На мгновение я почувствовал, как во мне нарастает злость. Двое убийц шагали как на параде; неужели они думали, что я их не услышу? Потом я подумал, что, может быть, я ошибся и за мной следила не одна машина, а больше. Может быть, они все-таки вызвали подкрепление. Справиться с четырьмя профессионалами будет трудновато, особенно если они решат побеседовать со мной, прежде чем всадить мне пулю в затылок.
      Что ж, придется как следует поработать головой, тем более что шпики, конечно, вооружены, а я, как назло, не успел попросить у Рамона новый ствол.
      Мне оставалось только одно: соображать, думать, вспоминать… Хорошо еще, что у меня был кое-какой опыт и знания. Я побывал в мясорубке в Белфасте, в мясорубке в Мексике, а кроме того – быть может, самое главное, – в армии я прошел два весьма полезных курса подготовки: разведывательный курс на Святой Елене (когда я избил того парня и в результате с треском вылетел оттуда) и курсы подготовки младшего командного состава в Блайти, которые я так и не сумел закончить, чего, впрочем, почти не стыдился. Я объясню, в чем тут дело: в последнее время приходится много слышать о высоких требованиях, предъявляемых к американским военнослужащим. В каждом вербовочном пункте вам скажут, что американские армейские части специального назначения – это войска элитные, а вот о том, что при приеме на курсы базовой подготовки у них почти нет отсева, здесь предпочитают помалкивать. Как помалкивают и о том, что даже «Морские львы» ВМС США испытывают настолько острую нехватку личного состава, что берут на службу больше половины желающих. Честно. Иными словами, служба службе рознь. Я учился на капральских курсах в Западной Шотландии и не справился, но ведь недаром курсы подготовки младшего командного состава британской армии считаются самыми трудными в мире. Все дело в принципах комплектования. Британцы считают капралов и сержантов становым хребтом своих вооруженных сил. Именно младшие командиры у нас отвечают за все, поэтому, естественно, они должны быть блестяще подготовлены и многократно испытаны. Не удивительно, что учеба в капральской школе – это тебе не баран чихнул. За какие-нибудь четыре-пять дней в тебя вдалбливают дистиллированный и процеженный опыт нескольких поколений военнослужащих. Этакий британский И-Цин…
      Одной из дисциплин, которую я изучал на курсах, была «пешая разведка лесистой местности дозорной группой в темное время суток». Практическая отработка этого навыка заключалась в том, что две дозорные группы разыскивали друг друга в лесу и «уничтожали». Должен сказать честно: в разведывательном дозоре, даже учебном, бывает страшновато, и, скрытно приближаясь к макету деревни, будущий капрал невольно учится не торопиться самому и не торопить своих людей, наблюдать, слушать, делать выводы. В наши дни большинство людей разучилось слушать, но кое-кто это еще умеет.
      И сейчас, стоя на склоне холма в Нью-Джерси, я в одно мгновение вспомнил этот свой опыт и впервые попытался исполнить все, что говорили мне тогда: «Слушай, ты, ирландский тупица. Вытряхни дерьмо из ушей и слушай. Напрягись. Ну, давай же!»
      Опустившись на корточки, я приставил к ушам согнутые ковшиком ладони. Потом убрал руки и сел поудобнее. Сначала я ничего не услышал, но так всегда бывает. Стоило мне сосредоточиться, разобраться в какофонии звуков, отсечь пение птиц, шум движения на мосту и буксиров на реке, и я начал различать шорох их шагов. Вскоре мне стали очевидны три вещи: во-первых, мои преследователи не бежали, а шли обычным шагом; во-вторых, ритм их шагов был неравномерным; в-третьих, они старались ступать осторожно, чтобы производить как меньше шума. Они были уверены, но не самонадеянны. Из этого я сделал два важных вывода. Первое: шпики достаточно глупы, раз думают, что я их не услышу (старушка Хелен Келлер услышала бы их за милю с плеером на голове). И второе: никакой подмоги они, скорее всего, вызвать не успели. Их было только двое, вот они и старались не шуметь, хотя это и получалось у них довольно хреново. Итак, двое против меня одного…
      Я выпрямился во весь рост и спустился по тропинке, шедшей параллельно засыпанной листьями дороге вниз, почти к самой реке. Здесь было еще красивее. Меня окружили огромные, голые деревья со скрюченными, узловатыми ветками; под ногами шуршал золотой ковер из листьев, между стволами просвечивал Гудзон, а за ним маячил гигантский призрачный город, который, казалось, балансировал на своем острове у самой кромки воды.
      Следующий виток тропы вывел меня на самый берег, вдоль которого тянулась полоска травы, переходившая в каменистый пляж. Напасть на своих преследователей я мог либо на этом витке, либо на предыдущем. Предыдущий поворот был удобнее, так как там было проще спрятаться, и я ринулся назад и присел за кустом у тропы. Я поплотнее закутался в плащ и стал ждать, радуясь, что оделся в темное. Преследователи теперь прибавили шагу; они по-прежнему старались соблюдать осторожность, но в их походке чувствовалось возбуждение: видно, парни предвкушали решительный момент.
      Если бы у меня были целы обе ноги, мне следовало бы пропустить обоих мимо, потом прыгнуть на них сзади и повалить одного из них ударом в спину и в голову (обеими ногами разом). Пока бы он падал, я мог нанести удар и второму противнику, который, несомненно, будет ошеломлен внезапностью нападения. Но коль скоро на свою левую ногу я полагаться не мог, от этого плана мне пришлось отказаться. Я решил, что брошусь на того из врагов, что покрупнее, и постараюсь толкнуть его на напарника, а там видно будет.
      Дожидаясь своих преследователей, я глубоко дышал и старался сохранять спокойствие, но мне было трудно не думать о том, что на самом деле я не проучился на курсах капралов и трех дней. Господи Иисусе, кого я хотел обмануть?! Дистиллированный, процеженный опыт, как же! И-Цин, твою мать. Я напился, и меня вышвырнули – вот как было дело! И теперь любой новобранец американской армии, прослуживший хотя бы пару недель, был, наверное, раз в десять лучше меня…
      Я все еще предавался самобичеванию, когда они появились на тропе. Один из них был высоким и жирным, второй – высоким и худым. Оба курили, что было с их стороны крайне неосторожно: я мог бы учуять запах дыма издалека. Правда, сейчас я почему-то ничего не чувствовал, но я знал, что мне это вполне по силам. В высоком и жирном шпике я узнал Бориса Карлоффа, который следил за Бриджит. Второго я видел впервые. Бледный, наголо бритый, он вполне мог оказаться еще одним гастарбайтером из родной моей Эрин. Интересно, заставлял ли его Темный петь «Дэнни-бой», чтобы узнать, годится ли он для дела?
      Толстый и тощий шли довольно быстро, причем оба уже вынули оружие, что меня вполне устраивало.
      Тропа была довольно узкой. Тощий шел с ближайшей ко мне стороны, так что волей-неволей я должен был обрушиться на него первого. Мне было ясно, что я должен проделать все максимально быстро и жестко. Малейшее промедление означало для меня смертный приговор. Я задержал дыхание, напрягся, изготовился и, когда оба шпика миновали меня, прыгнул, оттолкнувшись здоровой ногой.
      Я приземлился Тощему точно на спину, ударил коленом в позвоночник и разом вышиб из него весь дух. Правой рукой я обхватил его шею и запрокинул ему голову. Тощий покачнулся и, падая, врезался в Карлоффа. Воспользовавшись моментом, я силой вывернул ему голову, и прежде чем мы трое распростерлись на земле, Тощий был мертв.
      Свернув врагу шею, я поспешил подобрать его оружие – небольшой шестизарядный револьвер неизвестного калибра. Карлофф все еще шарил в листве, разыскивая свой пистолет. Он сидел на земле, и его ноги были придавлены телом товарища. Я перевел дух и, направив на него револьвер, взвел курок.
      – Не надо, – сказал я.
      Карлофф на мгновение замер, потом поднял руки.
      – Ключи от машины, – приказал я.
      – У н-него в кармане, – ответил Карлофф грустным, старческим голосом. Похоже, ему было уже под семьдесят. Какого черта его послали на дело, требующее быстрой реакции, крепких мускулов и железных нервов? Говорил Карлофф с легким акцентом, который отдаленно напоминал ирландский, но был уже сильно смягчен многими годами, прожитыми в Америке или, точнее, в Бостоне (его выговор показался мне похожим на бостонский).
      Я сунул руку в карман брюк Тощего и вытащил ключи и бумажник, в который я, впрочем, не заглянул.
      – Почему вы не пришили меня в квартире? – спросил я Карлоффа, продолжая целиться из револьвера ему в лицо.
      – М-мы не знали, где ты живешь. Искали тебя по всему району, но заметили, только когда ты подошел к мосту.
      – Значит, вам повезло?
      – Д-да.
      – Вы сообщили кому-нибудь, что засекли меня?
      – Н-нет, у нас в машине нет ни р-рации, ни радиотелефона. Ничего такого…
      – Кто вас послал? Лучик?
      Карлофф кивнул.
      – Где он живет? У тебя есть его адрес?
      Карлофф странно улыбнулся, и мне стало не по себе. Что такого смешного он увидел в моем вопросе?
      Подавшись вперед, Карлофф сказал шепотом (как будто нас кто-то мог подслушать):
      – Лучик всегда встречался с нами только в «Четырех провинциях», но я знаю, где он живет. Джеки Мак однажды выследил его – хотел посмотреть, уж не приударяет ли он за малолетками.
      Теперь я тоже улыбнулся. Странно, как я сам не подумал о такой элементарной вещи. Я знал, что Лучик никакой не извращенец, но выследить его было бы делом нелишним. Так же просто было бы выяснить и адрес Темного, так что мне оставалось только удивляться самому себе, вернее – своему умению создавать трудности на пустом месте. Причиной, должно быть, была обычная лень.
      – О'кей, приятель, давай адрес.
      Карлофф продиктовал мне адрес, но у меня в карманах не нашлось ни ручки, ни карандаша, и мне пришлось его просто запомнить. Потом я обыскал Бориса и, не найдя ничего интересного, забрал его семнадцатизарядный полуавтоматический пистолет «глок» – действительно прекрасное оружие, которое с этого дня стало моим любимым.
      Покончив с этим, я велел Карлоффу встать. Мы вместе подняли его мертвого напарника (он за ноги, я за плечи) и оттащили с дороги подальше в лес. Там я приказал Карлоффу забросать труп листьями. Когда он закончил, я выстрелил ему в голову, проделав это ловко и без излишнего драматизма. Я действительно не имел ничего против него лично. Упавшего я, как мог, забросал ветками и листвой, а потом проверил, не попали ли брызги крови мне на одежду, но все было в порядке.
      Машину они оставили в полумиле выше по дороге. Это был уже знакомый мне старенький синий «форд» с ручным переключением передач, и мне потребовалось довольно много времени, прежде чем я сумел завести его и сдвинуть с места. Я уже говорил, что никогда не умел водить машину как следует, а с протезом это стало еще труднее, и я порядком измучился и изматерился, прежде чем мне удалось проехать мост и вернуться в Нью-Йорк. Впрочем, все на свете относительно, и хотя я точно заработал пару лишних мозолей на своей культяпке, я бы не хотел поменяться местами с Лучиком – человеком, которому при удачном (для меня) стечении обстоятельств теперь предстояло не дожить до вечера.
      Мне понадобилось меньше десяти минут, чтобы понять, что за синим «фордом» следят. Старый черный «линкольн» я заметил, когда, преодолев трудности и опасности пути по мосту Вашингтона, собирался свернуть, чтобы через Верхний Манхэттен попасть в Квинс. В Квинсе тоже существовала ирландская колония, но это была не наша территория, и мне еще не приходилось там бывать. Во всем Квинсе я знал как следует только район аэропорта и Рокэвей-бич.
      «Линкольн» следовал за мной, держась от меня на расстоянии четырех-пяти машин. В салоне я разглядел двоих мужчин, одетых в темные костюмы и плащи. Возможно, впрочем, что они следили не за мной, а за синим «фордом», полагая, что за рулем по-прежнему сидит либо Карлофф, либо второй шпик. Когда именно они сели мне на хвост, я точно не знал. Ясно было одно: если они видели, как я пришил Карлоффа и его напарника, мое дело труба. Полная труба, если точнее, потому что это были легавые. Все говорило за то, что я не ошибся: они и машину-то вели в своей легавой манере, и вид у них был легавый, и разило от них – легавыми.
      Почему они следили за парнями из шайки Темного, догадаться тоже было нетрудно. Темный вел отнюдь не безгрешную жизнь, поэтому, несмотря на все таланты Лучика, рано или поздно его деятельность должна была привлечь внимание законников. Смерть Боба на Лонг-Айленде тут тоже могла сыграть свою роль. Похоже, Отдел по борьбе с организованной преступностью Нью-Йоркского полицейского управления решил наконец вплотную заняться махинациями Темного.
      Я понимал, что стряхнуть копов будет делом нелегким. Я никогда не ездил по Манхэттену и плохо представлял себе, на каких улицах движение одностороннее и где там объезды. Единственной улицей, которую я знал по-настоящему хорошо, была 125-я, и я чуть мозги себе не вывихнул, гадая, как было бы мне сподручнее бросить машину и удрать.
      Первым делом я постарался не показать копам, что знаю о слежке. Ехал я не спеша, без рывков и внезапных ускорений. О своем намерении попасть в Квинс я уже забыл – теперь я просто тащился по направлению к центру города в плотном потоке других машин. Наконец я свернул на Бродвей, и где-то в районе 130-х улиц у меня созрел план. Я вспомнил, что в кафе «Кентукки фрайд чикен» на углу Бродвея и 125-й было два выхода. Если я остановлюсь у «Макдональдса» на южной стороне 125-й, перейду через улицу и войду в «Чикен» (у этого входа как раз не было стоянки), то самым разумным для легавых будет припарковаться рядом с моей машиной и ждать, пока я перекушу и вернусь. В конце концов, они же копы, поэтому им и в голову не придет, что я мог их заметить и бросить машину.
      Сказано – сделано. Я продолжал ехать все так же неторопливо и вскоре затормозил у «Макдональдса» напротив «Кентукки фрайд чикен». Припарковав машину, я тщательно ее запер и стал терпеливо дожидаться сигнала светофора, чтобы спокойно перейти улицу, которая здесь весьма широка и небезопасна (особенно в это время дня). Стараясь выглядеть как можно непринужденнее, я подошел ко входу в кафе. Дверь мне придержал какой-то бродяга, надеявшийся, что на обратном пути я отдам ему сдачу. Я был голоден, а в кармане у меня было несколько долларов, поэтому я заказал сандвич с цыпленком и кофе. Сандвич я съел быстро, но кофе оказался чересчур горячим, а у меня не было времени ждать, пока он остынет. К сожалению, окна кафе запотели и были сплошь залеплены объявлениями и рекламными постерами, поэтому я не видел, на месте ли полицейские или нет. Впрочем, я думал, что на месте.
      Выйдя через вторую дверь, которая вела на Бродвей, я первым делом огляделся по сторонам, ища взглядом черный «линкольн», но, как я и рассчитывал, он остался на стоянке возле «Макдональдса» за углом. Тогда я пробежал один квартал до станции подземки. Возле эскалатора я остановился и оглянулся, чтобы посмотреть, не преследуют ли меня легавые. Они не преследовали – несомненно, они все еще ждали, пока я закончу завтракать и вернусь к своему «форду» на 125-ю. Верно говорят: легавого могила исправит.
      Сверившись с планом подземки, я выяснил, как лучше добраться до Вудсайда. Самый короткий путь предполагал две пересадки в самые оживленные утренние часы, но я решил, что ничего со мной не случится.
      В кассе я купил жетон и на обратный путь. Уже в вагоне я подобрал оставленную кем-то на сиденье «Дейли ньюс» и убедился, что выборы действительно прошли и что на них победил кандидат от Демократической партии Билли Клинтон из Арканзаса. Только сейчас я понял, что «Акэнсоу» это и есть штат Арканзас. Мне, правда, приходилось слышать, как говорят «Арканзас», но каждый раз я недоумевал, что это за место такое. Я был настолько взбудоражен своим маленьким открытием, что мне захотелось немедленно поделиться им с другими пассажирами, но в подземке разговаривают вслух только сумасшедшие, а мне необходимо было держаться как можно незаметнее.
      Когда на Вудсайде я поднялся наверх, выяснилось, что ирландская община занимает всего несколько кварталов, окруженных куда более обширной территорией, населенной поляками. Крошечный кусочек родины буквально кишел моими земляками, которые праздно болтались возле кафе, пабов, ирландских хлебных лавок и тому подобных очагов национальной культуры, и, по-видимому, были не прочь почесать языки. Я, впрочем, надеялся, что на такой небольшой площади отыскать жилище Лучика будет сравнительно легко. Купив в ларьке пакет чипсов с луком и сыром, я отправился разыскивать адрес, который под дулом пистолета назвал мне Карлофф.
      Лучик жил в трехэтажном деревянном доме, выкрашенном голубой краской. Выглядел дом не особенно шикарно: сада не было, краска кое-где облупилась, к тому же рядом проходила довольно оживленная улица. К железной ограде прибился ворох опавших листьев. С эстетической точки зрения дом ничего хорошего собой не представлял, но я был уверен, что благодаря удачному расположению стоит он очень недешево. В самом деле, до станции подземки было рукой подать; кроме того, в этом районе селились только белые, благодаря чему он считался престижным и сравнительно безопасным.
      Мне и в голову не приходило, что Борис Карлофф мог меня обмануть – для этого он был слишком… Как бы это сказать? Добропорядочен, что ли… При мысли о том, что мне пришлось его застрелить, меня как будто что-то кольнуло, но я постарался справиться с непрошеной жалостью. Я все равно не мог оставить его в живых: он мог сколько угодно клясться, что не проговорится, но я был уверен, что его бы заставили выложить всю правду. Кроме того, это Карлофф выслеживал Бриджит в тот день, это Карлофф передал информацию Темному, это он пустил в ход машину, которая перемолола уже стольких, включая меня. Неужели ему было так трудно сказать, что в то утро Бриджит ходила по магазинам? Ладно, хватит об этом.
      С первого же взгляда мне стало ясно, что в дом придется пробираться с черного хода. Болтаться перед крыльцом среди бела дня, на глазах у множества людей, было глупо и опасно.
      Открыв калитку, я обогнул дом и оказался на заднем дворе. Здесь я обнаружил крошечную лужайку и детский плавательный бассейн, залитый дождем, засыпанный опавшими листьями. Детский бассейн… Разве у Лучика есть дети? Ну, это вряд ли. А вот племянники наверняка есть. Он мог быть хорошим дядюшкой – умным, щедрым, заботливым…
      Сетчатой рамы на задней двери не оказалось. Замок был заперт. В замках я никогда не разбирался, поэтому мне оставалось только лезть в окно, но если Лучик дома, он, конечно, услышит мою возню, и я должен быть готов его встретить.
      Чтобы проникнуть в дом, я выбрал окно кухни. Высадив локтем нижнее стекло, я просунул в дыру руку, повернул запорную ручку, влез в кухню, достал «глок» и притаился за дверью. Я был уверен, что Лучик вот-вот ворвется в кухню с оружием на изготовку, но его все не было. Наскоро обыскав комнаты, я убедился, что в доме никого нет. Что ж, придется подождать…
      Из любопытства и от скуки я еще раз обошел комнаты, но нашел очень мало примечательного. Только в спальне, где стояла застеленная лиловым покрывалом кровать и висели подобранные в тон занавески, я обнаружил стенной сейф, но в цифровых кодах я тоже мало что понимал, поэтому содержимое сейфа так и осталось мне неизвестным.
      Книг у Лучика не было совсем, зато я обнаружил внушительное собрание видеокассет. Никак не меньше тысячи, а может быть, и больше. Похоже, Лучик пересмотрел все фильмы, которые выходили на экран в последние десять лет и пользовались сколько-нибудь значительным успехом. Насколько я мог судить, порнографии здесь не было, но большинство фильмов оказались полной ерундой. Я поставил пять кассет подряд, прежде чем нашел что-то более или менее сносное. Приглушив звук, я сел поближе к телевизору. Фильм был об андроидах, которые потом оказались хорошими парнями, и о плохом легавом, который гонялся за ними в Лос-Анджелесе не то в третьем, не то в пятом тысячелетии. Надо сказать, что в пятом тысячелетии в Лос-Анджелесе постоянно шел дождь – почти как в Белфасте в семидесятых.
      Когда фильм кончился, я некоторое время просто сидел, откинувшись на спинку кресла. Дом Лучика нагонял на меня тоску. Здесь не было ни картин на стенах, ни каких бы то ни было безделушек. Ничего личного, как в какой-нибудь долбаной гостинице. Я даже подумал, что это, возможно, только городская квартира, а постоянно Лучик живет где-нибудь в Уэстчестере, Нью-Джерси или на Лонг-Айленде. Может быть, он здесь вообще не бывает. Может быть, он сдал дом кому-то еще или вообще продал. Может быть, здесь живет его женщина… Устав гадать, я поставил еще одну кассету. На этот раз фильм оказался о вьетнамской войне, но и там тоже лило будь здоров.
      Я посмотрел меньше половины фильма, когда услышал, как открывается калитка. Мгновенно выключив телевизор, я сел в гостиной в самое большое кресло, держа «глок» наготове.
      Лучик вошел в дом, прижимая к груди большой бумажный пакет с продуктами. От порога он сразу направился в кухню, но увидел меня и выронил пакет. Я жестом пригласил его войти. Лучик чуть заметно подался назад, словно собираясь ринуться вон, но входную дверь он закрыл, к тому же я целился из пистолета прямо в него, и он передумал.
      Лучик был в кожаной куртке и синих джинсах. Я никогда не видел на нем подобной одежды (раньше Лучик всегда ходил в костюме и при галстуке), но в целом он почти не изменился; во всяком случае, он все так же зачесывал с затылка на лоб остатки волос, которые были теперь немного длиннее. Загорелый, благополучный, выглядел он очень неплохо, но я не сомневался, что мое появление напугало его чуть не до обморока. Шагнув в мою сторону, Лучик открыл было рот, чтобы заговорить, но я приложил палец к губам. Прижав ствол пистолета к его виску, я быстро обыскал его. Оружия у него не было, и я приказал ему встать на колени и положить руки на затылок. Лучик было запротестовал, но я велел ему заткнуться.
      Вырвав из подвернувшегося мне под руку блокнота чистый листок, я протянул его Лучику вместе с карандашом.
      – Напиши-ка адрес Темного, – сказал я.
      – Подожди, Майкл, ты не понимаешь…
      – Еще одно слово, Лучик, и мне придется отстрелить тебе башку, ясно?
      Он кивнул и, взяв у меня бумагу и карандаш, записал адрес.
      Я забрал листок и бросил на него быстрый взгляд. Темный жил в Пикскилле, ближнем пригороде.
      – Это ведь в северном направлении? – небрежно поинтересовался я.
      – Да. – Лучик кивнул. У него все еще был такой вид, словно он собирался проблеваться, но я видел, что он начинает понемногу приходить в себя.
      – Знаешь, Лучик, мне неохота слишком затягивать наш разговор. Скажи мне одну вещь: ты послал за мной двух парней…
      – Нет, нет, я никого не посылал, – перебил он. – Я вообще не знаю, о чем ты!
      – Брось, старина, не придуривайся. Итак, сколько человек ищет меня по всему городу?
      Лучик судорожно сглотнул и сделал попытку взять себя в руки. Он понял, что я видел его людей и что отпираться бесполезно.
      – Четверо.
      – Им известно, где я живу?
      – Только приблизительно.
      – Что это значит?
      – Мы нашли тебя, Майкл. Я нашел. Тебя видели в районе 190-х. Господи, ты мог бы быть у нас в руках уже сегодня вечером, в крайнем случае завтра или послезавтра. Одним словом – скоро. Нам не хватило одного-двух дней… Нет, не думай – мы не собирались тебя убивать. Поверь мне, Майкл!
      Я бы велел им доставить тебя ко мне. Ты всегда мне нравился, и я рад, что ты сумел вырваться на свободу. Ты, наверное, хочешь знать, что бы я с тобой сделал? Я бы дал тебе денег и помог исчезнуть из города – вот что я хотел сделать; видит бог – хотел! Мой план в том и состоял, чтобы перехватить тебя, привезти сюда и помочь… Темный ничего бы не узнал, к тому же сейчас его все равно нет. Ты смог бы уехать навсегда, скрыться, начать новую, нормальную жизнь. В конце концов, я твой должник, Майкл, я бы никогда не причинил тебе вреда.
      – На каких машинах они работают?
      – Кто?
      – Твои люди. Кто-нибудь из них ездит на черном «линкольне»?
      – Э-э… нет. Нет. Насколько я знаю, черного «линкольна» ни у кого из них нет.
      – Так на каких же машинах они ездят?
      – На «форде» и на «шевроле».
      – Ясно… Как ты сумел найти меня, Лучик?
      – До меня дошли слухи… примерно неделю назад.
      – Какие именно слухи? Ну-ка, поподробнее.
      – Когда ты застрелил Большого Боба, ты разбудил соседей. Один старик даже выглянул в окно и увидел отъезжающий «кадиллак». Он знает всех на своей улице, но ни у кого из них нет кремового «кадиллака». За рулем сидел молодой парень с бородой… Запоминающаяся деталь.
      – И это все?
      – Не совсем. Я просмотрел полицейские сводки и выяснил: в день, когда убили Боба, рядом с «Четырьмя провинциями» был угнан кремовый «кадиллак». Значит, кто-то украл машину, чтобы проследить за Бобом, понимаешь?