Завтра опять неизвестность

      - Не знаю, не знаю, - беспомощно буркнул Ингрэм. - Но я просто вынужден так сделать, док. - Страх в глазах девушки и ярость в глазах отца секли его, как кнутами. - Я должен помочь другу. Я никогда в жизни не делал ничего плохого. А сейчас угодил в беду. Пусть для вас я не человек, но Богом клянусь, что ни вы, ни ваша дочь не пострадаете. Вы поможете моему другу, и я немедленно отвезу вас домой. Клянусь в этом. Клянусь. Вам совершенно нечего бояться.
      - Я не боюсь, папа, - тихим мягким голосом сказала девушка. - В самом деле, я не боюсь. Пожалуйста, обо мне не беспокойся. - Она была маленькой и изящной, почти ребенок в розовом вечернем платье и серебряных бальных туфельках, но смотрела твердым понимающим взглядом. - Он не причинит нам вреда. - Я ему верю, папа.
      - Вы не пострадаете, - заверил Ингрэм с неожиданным теплом в голосе. Я же вам поклялся, разве не так? Ладно, поехали...
      Глава шестнадцатая
      Дорожка, ведущая к ферме, затвердела от мороза; Машина прыгала на корнях и ухабах, Ингрэм вынужден был сражаться с рулем, а свет от фар как безумный прыгал по каменным стенам старого дома. На обратном пути он сделал крюк, с полдюжины ненужных остановок и поворотов; предосторожность совершенно необходимая, но отнявшая уйму времени.
      Наконец Ингрэм выбрался из машины и вздрогнул, так ветер пронизал все тело. Вокруг простиралась бесконечная, темная и молчащая пустота, только ветер выл, словно пойманный в кронах голых деревьев. Доктор с девушкой выбрались из машины, негр подвел их к крыльцу. За время поездки они почти не разговаривали, но завязав пленникам глаза, Ингрэм почувствовал, как напряженно они прислушиваются к информации остальных своих чувств: отдаленному гулу самолета, тяжелому запаху мокрой земли, смене бетонной автострады на проселочную дорогу. Они впитывали все это, пытаясь представить, куда их везут. Теперь, когда они стояли на крыльце и рука доктора коснулась перил, его пальцы оценивающе ощупывали выветренные камни старых стен.
      - Почему бы вам немного не расслабиться, - спокойно заметил Ингрэм. Мы не стоим того, чтобы из-за нас так беспокоились. Пойдемте, осторожнее, здесь ступенька...
      Эрл оказался в лучшем состоянии, чем перед отъездом Ингрэма. Он опирался о спинку дивана, рядом - бутылка виски, щеки горели неестественным румянцем и глаза смотрели твердо, хотя устало.
      - Кто она такая? - спросил он, взглянув на девушку. - Зачем ты её привез?
      - Его дочь. Вернулась с вечеринки, пришлось прихватить с собой. Как ты себя чувствуешь?
      - Почти хорошо. Только знобит.
      Ингрэм снял плащ и набросил его на колени Эрла. Затем быстро осмотрел комнату; подруга Эрла неплохо поработала. Старика не было видно, фотографии исчезли с каминной доски, и вся комната, кроме того места, где сидел Эрл, погрузилась во тьму. Доктор мог понять, что находится в старом доме где-то в сельской местности - и ничего больше.
      Ингрэм подвел девушку к креслу, затем снял повязку с глаз доктора. Тот поморгал и огляделся в поисках дочери. Она сидела, сложив руки на коленях, стиснув губы в узкую твердую линию, неуместно милая и невинная в этой холодной мрачной комнате, розовая юбка расправлена на коленях, и слабые отблески играли на носках её серебряных бальных туфелек.
      - Я постараюсь сделать все как можно скорее, милая, - обратился к ней врач. - Ни о чем не беспокойся.
      - Я не беспокоюсь, папочка.
      - Давайте, док, - поторопил Эрл.
      Тот в первый раз взглянул на него чисто профессионально. В лице его не было никакой жалости и весьма мало интереса. При виде бутылки виски он спросил:
      - Много успели выпить?
      - Три - четыре глотка. А почему вы спрашиваете? Разве это плохо?
      - Скорее всего, не повредит. - Доктор наклонился и несколько секунд всматривался в глаза Эрла. Потом, не поворачиваясь, бросил: - Нужен кипяток и стол или пара стульев.
      - Я все принесу, - сказал Ингрэм.
      Врач достал из чемоданчика ножницы и расстегнул рубашку Эрла, чтобы разрезать и снять окровавленную одежду. Ингрэм невольно вздрогнул, увидев рану; она была похожа на пурпурный глаз, зажатый буграми вспухших обесцвеченных мышц.
      - Сначала я намерен сделать местное обезболивание, - сказал доктор, поставив свой чемоданчик на стул, придвинутый Ингрэмом к дивану. - Затем дам вам что-нибудь успокаивающее. После этого я очищу поверхность вокруг раны и посмотрим, с чем нам придется иметь дело.
      - И как это выглядит? Плохо?
      - Не знаю. Я смогу что-то сказать после того, как проверю у вас кровяное давление. Вы харкали кровью?
      - Нет.
      - Может быть, вам повезло. Пуля попала в грудную мышцу, но, видимо, миновала легкое. - Говоря все это, он наполнил шприц для подкожных инъекций и, нахмурившись, проверил уровень жидкости. - Хорошо, дайте мне руку.
      - Долго все это продлится?
      - От получаса до часа, в зависимости от того, что я обнаружу. - Врач немного замялся и взглянул на Ингрэма. - Я сделаю все, что от меня зависит, но ничего не могу обещать в таких условиях. Нужна стерильная операционная и стерильные инструменты. Существует опасность занести инфекции в рану, не считая шока от разрывающего действия пули и повреждений, причиненных мышцам и кости, капиллярам и артериям. Я буду стараться изо всех сил - это все, что я могу обещать.
      Эрл сунул в рот сигарету и, кривясь, покосился на доктора.
      - Вы хороший хирург?
      - Я считаю, неплохой.
      - Ну, тогда не беспокойтесь. Я - парень крепкий. Однажды я брал город в Германии с пулей в ноге. Немцы уже готовили мне кофе, когда показалась остальная часть взвода. Так что можете резать.
      Доктор ослабил резиновый жгут на руке Эрла.
      - У вас приличное кровяное давление, - хмыкнул он. - Просто фантастика.
      Эрл усмехнулся.
      - Я же вам говорил, доктор.
      Врач работал быстро и четко. Он ввел иглу для для внутривенного вливания, очистил поверхность раны и засыпал её порошком сульфидина.
      - Пуля отклонилась вниз и вперед, - бормотал он. - Видимо, задела ребро, но не расщепила его. Повернитесь немного влево. Вот так. - с профессиональным интересом врач прощупал бок Эрла кончиками пальцев. - Вот она, - наконец сказал он. - Мне будет легче её вырезать, чем прослеживать весь её путь.
      - А как насчет того, чтобы я немного выпил?
      - Ну... - Доктор пожал плечами и кивнул Ингрэму. - Дайте ему виски и добавьте туда немного воды. Если он сможет проглотить, то хорошо.
      Ингрэм переступил с ноги на ногу, когда врач извлек скальпель из кастрюльки с кипятком, которую Ингрэм принес из кухни. Лицо Эрла было мокрым от пота, мышцы на шее страшно напряглись, но он не издал ни звука, а лишь цедил виски и без всякого выражения следил за напряженным лицом врача.
      Удалив пулю, тот занялся раной на груди, обработал её порошками и мазями, затем закрепил повязку широкими лентами пластыря.
      - Как себя чувствуете? - спросил он Эрла.
      - Немного устал.
      - Никакой боли?
      - Нет, я чувствую себя превосходно.
      - Доктор, когда он сможет двигаться? - спросил Ингрэм.
      - Из больницы его бы не выпустили с неделю. Ему нужен покой.
      - Чепуха, - фыркнул Эрл. - В армии я был дважды ранен и это не слишком меня задерживало.
      - Тогда вы были гораздо моложе.
      - Что вы имеете в виду под словом моложе? Мне и сейчас всего тридцать пять.
      - Это гораздо больше двадцати.
      - Да ерунда, - возразил Эрл. - Посмотрите на Теда Вильямса! Если вам понадобится кого-нибудь вздуть, к кому вы обратитесь? К Вильямсу или к какому-нибудь двадцатилетнему парнишке?
      - Думаю, что к Вильямсу, - доктор пожал плечами. - Но не тогда, когда у него в плече будет сидеть пуля.
      Он ещё три - четыре минуты продолжал торопливо работать, зашивая и перевязывая рану на боку Эрла, наконец вытер тыльной стороной ладони лоб и сказал:
      - Ну, все готово. Я зарядил вас пенициллином, растворенным в пчелином воске. Это позволит вам выдержать двадцать четыре часа. Потом он понадобится еще. И нужно будет сменить повязки. Я сделал все, что смог.
      - Вы - хороший доктор, - сказал Эрл. - Чертовски хороший доктор.
      - А вы - крепкий парень, - ответил доктор, укладывая чемоданчик. - Я говорю совершенно искренне. - Он выпрямился и взглянул в сторону дочери. Все в порядке, милая. Сейчас поедем.
      - Я должен завязать вам глаза, док, - сказал Ингрэм. - Тогда мы можем ехать.
      - Задержитесь на секунду, - мягко вмешался Эрл. - Они никуда не поедут, Самбо.
      - Ты что? - опешил Ингрэм, - Я обещал их отвезти домой.
      - Как только он окажется у телефона, тут же начнет звонить в полицию. Об этом ты подумал?
      - И что он сможет им сказать? Только что его отвезли куда-то в сельскую местность. Они с девушкой всю дорогу ехали с завязанными глазами. И точно так же поедут обратно.
      - Нет, - Эрл медленно покачал головой. - Они останутся здесь, пока мы не уедем. Решение окончательное. - Он чувствовал себя очень уверенно и был готов на все. "- Как в армии, - подумал он, где все идет гладко, когда один принимает решения, а все остальные щелкают каблуками и выполняют."
      Доктор посмотрел на Эрла без всякой опаски или злости, только какой-то упрямый желвак заиграл на челюсти.
      - А теперь послушайте меня, - медленно произнес он. - Мы едем домой. Я залатал вас так, как смог. А теперь я намерен отправиться домой и забрать с собой дочь. Вбейте это себе в башку.
      Эрл снова покачал головой.
      - Вы останетесь, доктор. До тех пор, пока мы не уедем.
      - Они к нам очень хорошо отнеслись, - горячо вмешался Ингрэм. - Ты же знаешь, что он спас тебе жизнь. Мы заключили сделку, и он свою работу выполнил. Теперь я должен выполнить уговор.
      Эрл рассмеялся. Он великолепно себя чувствовал, а в легкой голове бродил хмель. Пистолет был у него под рукой; именно это позволяло ему смеяться. Ингрэм оставил оружие в плаще, который бросил ему на колени.
      - Ты не высовывайся, Самбо, - бросил он, - я же сказал, что сам буду командовать парадом. - Эрл сел на диване и вытащил пистолет из кармана плаща. - Небрежно обращаешься с оружием, Самбо. В армии ты бы за это угодил под трибунал.
      - Какого черта, что с тобой произошло? - сердито спросил Ингрэм. Перестань болтать про армии. Ты не в своей поганой казарме.
      Девушка неуверенно встала, на губах её застыл крик ужаса.
      - Папа? Папа, где ты?
      Врач крепко обнял дочь за плечи.
      - Мы поедем домой, милая, - сказал он. - Я тебе обещаю.
      - Сейчас вы не сможете этого сделать, док, - Эрл, лениво покачивал пистолет в руке. Он чувствовал себя гигантом; сочетание таблеток и алкоголя привело к тому, что самоуверенность все шире растекалась по его артериям. Я вынужден задержать вас здесь. Вы же разумный человек и все понимаете.
      - Теперь послушайте, - напряженным голосом сказал доктор. - Если мы быстро не вернемся домой, моя жена позвонит в полицию штата. Вы этого хотите?
      - Ну, мы не можем помешать ей, - задумчиво протянул Эрл и кивнул врачу. - Вы все продумываете наперед, не так ли?
      - Я просто стараюсь рассуждать разумно. Вы ничего не выиграете, если будете удерживать нас здесь.
      - Да, это верно, - согласился Эрл. - Задерживать обоих не имеет смысла. Поэтому мы оставим девушку. Пожалуй, так будет лучше, верно, Самбо?
      - Ты порешь чушь.
      - А что я скажу жене? - устало спросил врач. - Об этом вы подумали?
      - Можете сказать, что она осталась на ночь у кого-нибудь из друзей.
      - Мать сразу догадается, что я лгу.
      - Тогда скажите правду, - предложил Эрл. - Так будет разумно, верно? Просто скажите правду и сделайте вид, что все идет нормально. Позвоните в школу, что она заболела или что-нибудь в этом роде. Мы задержим её до тех пор, пока не будем готовы уехать. Тогда вы не решитесь бежать в полицию, не так ли, доктор?
      - Моя жена не очень хорошо себя чувствует, - сказал доктор. - Я не смогу сказать ей правду. Такой удар может её убить.
      - Это ваши проблемы, - резко оборвал Эрл; гнев нарастал в нем и искал выхода. - Она ваша жена, а не моя. Скажите ей что угодно, что захотите. Важно, чтобы она вела себя тихо. Иначе не видать вам своей маленькой миленькой девочки.
      - Ты мерзкий вонючий подонок, - с тихой яростью бросил врач. - В тебе нет ничего, кроме грязи - ни грамма порядочности. Ты крепкий парень, это верно, кровяное давление у тебя продержалось четыре часа после ранения. Такую реакцию действительно можно встретить только у животных. И вся твоя храбрость только в том, что у тебя в руках пистолет. Без него ты бы сейчас просто ползал в грязи.
      - Заткнись! - рявкнул Эрл. - Еще слово, и я проделаю дырку у тебя в голове. Думаешь, я шучу?
      Он заставил себя встать на ноги, покачиваясь, как боксер, получивший нокдаун; по всему телу неожиданно разлилась страшная слабость.
      - Ты думаешь, что я шучу, да? Хочешь умереть на глазах своей маленькой девочки?
      - Нет... я тебе верю. - Губы доктора словно окаменели. Он отступил на шаг, продолжая крепко обнимать дочь. - Тебе нужно успокоиться. Ты же болен.
      Ингрэм поспешно загородил его.
      - Послушай, белый, если ты хочешь в кого-нибудь выстрелить, стреляй в меня, - сказал он тихим, слегка дрогнувшим голосом. - Давай. Ты же у нас герой со всеми своими медалями. Здесь тебе представляется шанс заработать ещё одну. Застрели меня, а потом доктора, который спас тебе жизнь, а потом эту маленькую девочку. За это ты получишь большую медаль. Но потом ты останешься один. Запомни это, белый.
      - Прочь с дороги, - взревел Эрл. - Прочь с дороги.
      - Я отвезу их домой. Я обещал. Отступайте к двери, док. Если он в кого-то выстрелит, то пусть в меня.
      - Самбо! - яростно выкрикнул Эрл. - Что с тобой?
      - Я отвезу их домой. Для начала.
      - Ну, ладно, черт тебя подери, - покачиваясь, выдавил Эрл. - Этого следовало ожидать. - Пистолет безвольно опустился вниз, дулом в пол. - Ты собираешься сбежать.
      Слова, которые произносил Эрл, казались ему словно ватными. Он снова опустился на диван, при этом тело двигалось медленно и осторожно, мышцы и нервы, казалось, сжались от какого-то безумной боли, пронизавшей все тело.
      - Хорошо, отвези их домой, - прохрипел он, тяжело дыша. - Отвези их домой, слышишь? Всех отвези по домам. Все, у кого есть дом, должны в него вернуться.
      Ингрэм быстро пересек комнату и забрал пистолет из его безвольно поникшей руки.
      - Я вернусь, - заверил он, коснувшись плеча Эрла. - Не беспокойся.
      Он облизал губы, стараясь придумать, что бы ещё сказать; вся его ярость куда-то исчезла.
      - Я вернусь, - повторил он. - Тебе нужно отдохнуть.
      Эрл откинулся на спинку дивана, тяжело дыша широко раскрытым ртом. Он посмотрел на Ингрэма больными мутными глазами и слабым голосом сказал:
      - Я буду ждать тебя, Самбо. Больше мне ничего не остается.
      Глава семнадцатая
      В три часа утра Кроссроуд ещё спал в тусклом лунном свете. Блестели мостовые совершенно пустых улиц, и только порывы ветра время от времени яростно хлопали парусиной тентов над темными витринами.
      В этой мрачной тишине исключениями были круглосуточная аптека и бензоколонка на въезде с федерального шоссе; они как обычно работали и их яркие огни бросали дерзкий вызов ночи.
      В управлении полиции, помещавшемся в здании муниципалитета, у стола шерифа сидел Келли с дымившейся сигаретой и пачкой заметок в руках. Морган закончил дежурство, а шериф и несколько человек из команды Келли работали с полицейскими, дежурившими на постах, окружавших Кроссроуд.
      Келли повернулся и взглянул на карту округа, висевшую на стене, сосредоточив все внимание на окружности, обведенной шерифом вокруг района к юго-западу от Кроссроуда.
      "- Слишком велика петля, - подумал он, - слишком..."
      Они все равно попадутся: посты на дорогах надежно перекрыли все выезды. Но в их распоряжении все же оставалась обширная территория для передвижений, и кто-нибудь мог пострадать прежде, чем петля туго затянется на их шеях. Нужно было поймать их как можно быстрее. Только это могло стать эффективным завершением дела.
      В Вашингтоне словно поработали. Там сумели установить личность убитого налетчика. Им оказался Барк, бывший полицейский из Детройта, выгнанный из полиции за то, что превратил свое удостоверение в символ частного агенства по сбору денег.
      "- Для него все кончено, - подумал Келли. - Попытался сорвать банк, но промахнулся."
      Теперь Вашингтон разыскивал человека по фамилии Новак, который последние несколько месяцев водился с Барком. Может быть, Новак и не принимал участия в ограблении, но в этом стоило убедиться. Сейчас его разыскивали десятки агентов, включая управления полиции в каждом штате. И у Новака, кем бы он ни был, шансов практически не осталось.
      В ловушке оказался ещё один человек. Некто Джон Ингрэм, негр. Полиция Филадельфии тщательно его проверила. Ранее он не был замешан в каких-либо противоправных действиях. Спокойный, отличавшийся приличным поведением парень, занимался игорным бизнесом и был одним из четырех братьев, имевших хорошие характеристики и внушающую доверие работу. Ингрэм несколько удивил Келли, слишком он не вписывался в общую картину. Все грабители банков делятся на несколько категорий. Обычно они импульсивны и безрассудны, не обращают внимания на риск и опасность. Их трудно остановить, кажется, банки своим существованием бросают вызов их преступному темпераменту, но легко поймать; они начинали тратить краденые деньги, проводя время в пьянках и скандалах, что неизбежно привлекает внимание правосудия.
      Да, и ещё один белый. Они пока не знали, кто он. Только описание шерифа: крупный и мускулистый, с жестким мрачным взглядом. Тут все соответствовало. Мрачный, беспокойный, завистливый.
      Дверь открылась и Келли отвернулся от карты, ожидая увидеть шерифа Бернса, но пришла его дочь, Ненси, одетая в плащ с капюшоном, с большим термосом в руках. Она как-то неловко бросила: - Привет! - и поставила термос на стойку. - Я думала, папа здесь.
      - Он поехал на один из постов, - Келли взглянул на часы. - Скоро должен вернуться.
      - Кофе не хотите? - Она положила свой плащ на стул и нервно провела рукой по длинным русым волосам. - Я не могла уснуть, и вдруг решила, что вам с папой может захотеться чего-нибудь горячего.
      - Прекрасная идея, - кивнул Келли, перегнулся через стол и стал смотреть, как дочь шерифа наливает парящий кофе в металлическую крышку термоса. Во всех её движениях чувствовалась какая-то суета, словно она торопилась поскорее покончить с этим делом. Он обнаружил, что не может её представить за работой в небрежной, неторопливой манере.
      "- Напор и натиск", - подумал Келли.
      Девушка его удивляла; в её манерах было что-то противоречивое, но что - понять он не мог. Она казалась теплой и холодной, задумчивой и твердой, печальной и безразличной - и все в одно и тоже время. Картина складывалась раздражающе нелогичная. Он много думал о ней после ужина - не просто как о молодой и привлекательной женщине, но и из-за противоречий в поведении, вызвавших у него профессиональный интерес и ставивших его в тупик.
      Какое-то время они сидели молча. Келли уселся на стол, она внимательно разглядывала блик света, падавший на кончик туфли. В комнате было тепло и тихо, она давала благоухающее кофе убежище от ночного мрака, ломившегося в запотевшие окна. Но воцарившее молчание не было ни уютным, ни приятным, Келли это понимал; казалось, по какой-то причине она чувствует себя неловко и напряженно.
      Но в чем же дело?
      Изучая изящный профиль, он решил, что девушка довольно мила. Быть может, несколько скованна и застенчива, но в остальном все в порядке: красивые белокурые волосы, свежая чистая кожа, умный взгляд и нежный рот. Никаких явных изъянов. На ней был мягкий бежевый свитер и ловко сидевшая юбка из твида, подчеркнувшие плавные линии бюста и бедер, когда она повернулась на стуле и перекинула ногу на ногу.
      "- Так почему же она не замужем?" - подумал он.
      - Вы говорили, сегодня ночью трудно было заснуть? - вежливо поинтересовался он.
      - Да... Сама не знаю, почему.
      - И часто у вас проблемы со сном?
      На щеках её выступил легкий румянец.
      - Боюсь, что да.
      - Я сплю великолепно, - похвастался он. - Будь сон таким же спортом как, скажем, бейсбол, я занимал бы в лиге место Ди Маджио.
      - А в чем секрет? Физические нагрузки, широко открытые окна и так далее?
      - Да, истинный секрет заключается в настежь открытом окне, - кивнул он.
      - А ваша жена не сердится, что в спальне холодно?
      - Я не женат, - усмехнулся Келли. - Но думаю, что моя будущая жена бродит где-то поблизости и надеюсь, что она не станет возражать.
      - Интересный взгляд на вещи. - Она весело рассмеялась.
      - Не знаю. Мужчины обычно влюблены без взаимности в своих бывших жен. Что же плохого в том, что я влюблен таким образом в свою будущую жену? - Он улыбнулся. - А разве вы не мечтаете о парне, за которого выйдете замуж?
      - Думаю, должна бы. Пожалуй, это делает каждый. - Она встала и быстрым изящным движением разгладила юбку. - Хотите ещё кофе?
      - Да, спасибо.
      Наблюдая за девушкой, Келли стал понимать, в чем состоит связанное с ней противоречие; казалось, она не осознает своей привлекательности - нет в ней той уверенности в себе, которая обычно составляет часть очарования привлекательной женщины. Это его тоже очень удивило. Неужели ей никто не говорил, что она привлекательна, или восхитительна, или просто симпатична? Маловероятно. Может быть, кто-то перестал ей это говорить - иногда этот приводит к такому результату?
      "- Она должна выйти замуж, - в конце концов решил Келли. Это поможет ей справиться с бессонницей."
      Келли не был бесчувственным человеком, но его мозг работал просто и прямолинейно. Очевидные вещи редко ускользали от его внимания, зато всякие неясности заставляли звонить у него в голове тревожный колокольчик; такого человека нелегко одурачить.
      Прервав неловкое молчание, зазвонил телефон, он извинился и поднял трубку.
      - Шериф Бернс? - спросил женский голос, высокий и дрожащий. - Говорит жена доктора Тейлора.
      - Шериф вышел. Могу я вам чем-то помочь?
      - Что-то случилось с моей дочерью. Что-то ужасное... я в этом уверена. - Голос женщины срывался в истерику.
      Келли как можно участливее сказал:
      - Успокойтесь, пожалуйста. Расскажите мне, что случилось и что вас беспокоит. - Прикрыв трубку рукой, он вопросительно взглянул на Ненси. Жена доктора Тейлора?
      - Лаура Тейлор - они живут в Эвондейле, миль десять отсюда.
      - Миссис Тейлор,.. - сказал Келли.
      - Я стараюсь быть спокойной. Моя дочь отправилась нынче вечером на вечеринку с танцами. И давно должна была быть дома. Но её нет.
      - С кем она пошла?
      - С мальчиком из семьи Меткалфов. Я им уже звонила. Он уже в постели говорит, что отвез её домой около часу ночи.
      - Он видел, как она вошла в дом?
      - Да, да... Он проводил её до дверей.
      - Вы внимательно проверили дом? Она могла заснуть где-нибудь на диване...
      - Говорю вам, что её здесь нет. Я обшарила все от подвала до чердака.
      - Могла она уйти к кому-нибудь из друзей?
      - Нет... Случилось что-то ужасное. Я уверена.
      - А доктор Тейлор дома?
      - Он уехал по вызову. Какой-то несчастный случай на федеральном шоссе. Дома я одна.
      Келли покосился на радиоприемник. Он был уверен, что на федеральном шоссе никаких несчастных случаев не было; у приемника он просидел всю ночь.
      - Миссис Тейлор, я немедленно выезжаю, - сказал он. - Пожалуйста, успокойтесь. Буду у вас через десять минут.
      - Пожалуйста, пожалуйста, поскорее.
      Келли потянулся за дождевиком. Один из людей, которых они разыскивали, был ранен, и если врача вызвали в связи с несуществующим несчастным случаем - это могло означать только одно...
      - Я хочу подъехать к вашему отцу, - сказал он девушке. - Вас подбросить по дороге?
      - Нет, пожалуйста, не беспокойтесь.
      - Почему вы решили, что для меня это беспокойство? Поехали...
      Глава восемнадцатая
      Ингрэм стоял у окна гостиной, глядя как первые тусклые лучи рассвета разгоняют мрак, скрывавший окрестности. Ехать было уже поздно; пока они соберутся, взойдет солнце. Он взглянул на Эрла, который спал, откинув голову на спинку дивана, положив здоровую руку на раненое плечо, словно защищая его. В слабом свете лампы его лицо казалось маской слабости и боли; мешки под глазами походили на багровые синяки, а усы превратились в мохнатое черное пятно на серой, словно закопченной, коже.
      "- Ну и паршиво он выглядит", - подумал Ингрэм.
      Покосившись в ту сторону, где спала подруга Эрла, он решил, что сегодня придется просидеть здесь, не высовываясь. Лорен устроила себе постель из подушек с заднего сидения машины и спрятала ноги под старым шерстяным пледом, найденным в шкафу наверху. Ингрэму мерещилось что-то зловещее в том, как она спала, - как отдыхает боксер в последнюю минуту перед выходом на ринг. Дыхание женщины было глубоким и спокойным, тело, казалось, словно готовило себя к суровым испытаниям. Предельно собранная женщина: туфли аккуратно стояли рядом, постель заправлена по всем правилам, и даже длинные черные волосы перевязаны ленточкой. Он видел бледное пятно её лица и ритмично поднимавшийся в холодном воздухе парок дыхания.
      Ингрэм понимал, что она - сильная женщина, жесткая и эгоистичная. И думает она только об Эрле и о себе - и ни о ком больше.
      "- Может быть, это и правильно", - подумал он, ощутив внезапный приступ одиночества. - Для женщины главное - оберегать свою жизнь с мужчиной."
      Он стал испытывать жалость к самому себе, болезненное одиночество." Ребенок, выросший без матери", - подумал он, стараясь шуткой разогнать свое дурное настроение. "- Порой я чувствую себя, словно ребенок, выросший без матери, давно ушедший из дому..." - Он тряхнул головой, устало посмеиваясь над жалобными словами блюза. - "А все потому, что волосы мои курчавы, все потому, что зубы мои белы, как жемчуг..." 1 0Насколько же можно быть законопослушным и покорным?
      Эрл зашевелился и открыл глаза. Ингрэм спросил:
      - Как ты себя чувствуешь?
      - Думаю, неплохо, - Эрл посмотрел на окна. - Светает. Пожалуй, нам лучше уехать, верно?
      - Слишком поздно. - Ингрэм неторопливо опустился на стул и повернулся к Эрлу. - По-моему, стоит дождаться темноты. Днем мы не сможем миновать посты. Они заметят, что ты ранен. Вечером - совсем другое дело.
      Лорен пошевелилась, и Эрл понизил голос.
      - И мы здесь просто просидим весь день?
      - Я не вижу другого выхода, - спокойно кивнул Ингрэм. - Думаю, все обойдется. Старики не станут нам мешать, а полиция не знает, где мы прячемся. Нужно только не попадаться им на глаза, и все.
      - Может быть, - протянул Эрл, пошевелив здоровой рукой.
      Боль в плече, тупая и ноющая, оказалась гораздо слабее, чем он ожидал, зато настроение совсем упало; мысли с вялым безразличием крутились вокруг того затруднительного положения, в которое они попали. Он достал сигарету из лежавшей рядом пачки и подался вперед, чтобы прикурить от спички, которую зажег Ингрэм. Глубоко затянувшись, Эрл уставился на тонкие синеватые струйки дыма, поднимающиеся к потолку.
      - А как насчет доктора? - наконец спросил он. - Думаешь, он не приведет сюда полицейских?
      - Вряд ли он сумеет. Странно, но, судя по его поведению, он не слишком рвется это делать. Даже поблагодарил меня - ну, за то, как все повернулось.
      - Да, странно, - сухо сказал Эрл.
      - Но ведь он не знает ничего, что могло бы помочь полицейским. У него все время были завязаны глаза. И у дочери тоже. Я ехал кругами, чтобы их ещё больше запутать. Вот на что я рассчитываю: тут никто не знает о твоей приятельнице и её машине. Так что когда стемнеет, мы сможем поехать прямо через посты. Я сумею поместиться в багажнике, а ты просто будешь сидеть вместе с ней. Почему они должны нас остановить?
      - Вроде с виду все правильно, - протянул Эрл, помолчал, глубоко затянувшись сигаретой, потом с любопытством взглянул на Ингрэма. - А как ты вляпался в это дело?
      - Просто оказался дураком, вот и все, - Ингрэм устало пожал плечами. Я оказался в трудном положении и пришел к Новаку. Он сказал, что, разумеется, поможет - при условии, что пойду с вами. - Он вздохнул. Кажется, все было миллион лет тому назад.
      - Что за трудности тебя заставили?
      - Я был должен человеку, который не хотел ждать.
      - Да? И много?
      - Шесть тысяч долларов.
      Эрл присвистнул.
      - Как ты умудрился задолжать такую прорву денег?
      - Да все карты. Точнее, просто глупость. - Ингрэм закашлялся и прижал ладони к заболевшей груди. - Связался я с одним другом по имени Билли Турк. Дурь, конечно, но мне было совершенно наплевать. Ты же знаешь, как это бывает. Когда все идет не так и думать не хочется, что будет дальше.
      - Да, я понимаю, что ты имеешь в виду, - кивнул Эрл, с интересом рассматривая Ингрэма, словно видел того в первый раз. - И твой друг не захотел ждать, когда ты отдашь долги. Так?
      - Нет, с Билли Турком все было в порядке. Но он сделал одну вещь, которая поставила меня в затруднительное положение. Продал мои бумаги со скидкой парням, которые работают на большую шишку по фамилии Тензел. Ты о нем слышал?
      - Думаю, что нет.
      - Ну, а Тензел не стал ждать. Он хотел получить наличные. И то, что мистер Тензел хочет, он всегда получает.
      Эрл раздраженно отмахнулся от дыма, повисшего между ними - ему хотелось ясно видеть лицо Ингрэма. До сих пор он даже не смог бы описать его внешность, разве что сказать, что - цветной, и все. Удивленный собственным интересом, Эрл внимательно разглядывал Ингрэма. Он увидел, что тот небольшого роста и хорошо сложен, у него шелковистые черные волосы и странные глаза - немного детские, словно видит он что-то такое, отчего вот-вот рассмеется.
      - Не понял, - сказал он. - Что ты имеешь в виду, говоря, что приятель продал твои бумаги со скидкой?
      Ингрэм улыбнулся.
      - Очень просто. Я дал Билли Турку долговую расписку без даты на шесть тысяч долларов. Эту сумму я по-дурацки продул за двадцать минут. Обычно я так глупо не играю. Но в тот вечер совершенно потерял бдительность. Незадолго до того умерла моя мать и я чувствовал... я не знаю... просто как-то глупо себя чувствовал. Я обещал Турку, что заплачу в течение месяца. Он знал, что я всегда держу свое слово. Но в тот же вечер он напился и продал мою расписку людям Тензела. А на следующее утро я узнал, что Тензел хочет меня видеть.