Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Тревис Макги (№4) - Шустрая рыжая лисица

ModernLib.Net / Детективы / Макдональд Джон Д. / Шустрая рыжая лисица - Чтение (стр. 8)
Автор: Макдональд Джон Д.
Жанр: Детективы
Серия: Тревис Макги

 

 


Дэна сжала мою руку. В свете уличных фонарей ее глаза поблескивали.

– Мягкая, как масло, – проговорила она.

– Рука?

– Господи, да ваша рука как кусок красного дерева! Я о девичьей душе... Мне приятно... что вы оставили ей так много.

– Интересно только, надолго ли она сможет сохранить эти иллюзии?

– Что вы имеете в виду?

– Кто-то же его убил. Если убийцу отыщут, он, возможно выложит истинные причины своего деяния. Пожалуй, мне стоит потолковать с каким-нибудь копом.

– Зачем, милый? – порывисто спросила она.

– Милый!?

– Ах, бросьте! Просто... машинально вырвалось.

– За сегодняшний день у вас это уже второй раз вырывается.

– Так все-таки зачем вы хотите обращаться в полицию?

– Потому что, вполне возможно, им известно чуть-чуть побольше, чем думает мисс Айвз. А мы сейчас подобрались к самой сути этой истории, Дэна. Куда же могли подеваться снимки Д.С. Айвза?

Моим собеседником оказался сержант Старр. Билл Старр. Небольшой такой субчик, лет сорока, очень бойкий и самодовольный. Двадцать процентов его тела занимал нос, который выглядел так, словно по нему били во всех возможных направлениях хотя бы по разу. Пониже носа застыл резкий изгиб любезной улыбочки. Он разыгрывал из себя этакого рубаху-парня. Казалось, он хочет понравиться. В нем было так много носа, что существовала опасность неправильно истолковать выражение его глаз – маленьких, желтых, как у кошки, и жестких, как поперечные сечения медного прута.

В его опрятном сереньком кабинетике стоял специальный стеллаж для кубков, полученных за всевозможные достижения. Некоторые из них использовались для хранения пистолета. Он подпрыгнул, примостился на углу своего письменного стола и, лучезарно улыбаясь, сказал:

– Слушай, парень, а зачем я буду участвовать в чьих-то играх? Что мне за это обломится? Или всего-навсего я помогу кому-то сократить его расходы? Может, заодно продать и свой источник информации? Пожалуй, мне проще припарковать твою натруженную задницу в лужу и продержать тебя в этом положении, пока не изъявишь страстного желания расколоться.

Я жизнерадостно ухмыльнулся и сказал:

– Мой друг, которому я оказываю услугу, будет этим ужасно огорчен. У него здесь нет никаких влиятельных знакомых. Адвокатов-то, конечно, можно накупить целые взводы, да что толку. Официальных полномочий у меня нет, сержант. Но легкомысленные люди время от времени просят меня помочь им в разных делах. Угрожать мне не стоит – я тертый калач. А расколоться я готов прямо сейчас. И от вас жду того же.

Он подобрал со своего стола разбросанные визитные карточки и лицензии и протянул их мне.

– Макги, вы мне тут насовали уйму удостоверений личности, кроме настоящего.

– Неужели, чтобы оказать приятелю услугу, требуются визитные карточки?

– Еще раз уточняю: если у вас есть официальный статус, тогда вы, возможно, имеете право защищать своего клиента. Но у вас же ничего нет! Так что сообщить, кто вас нанял, вам придется!

– Если все пойдет хорошо, мы, возможно, к этому еще вернемся. Кроме того, меня никто не нанимал. Просто...

– О Боже, ну конечно. Просто дружеская услуга! – Он потянулся за шляпой. – Пойдемте кофейку попьем.

Сержант Старр вывел машину со стоянки и, проехав несколько кварталов, мы остановились у открытого кафе. Хорошенькая официантка была с ним знакома и принесла нам кофе и пончики.

– Итак, Д.С. Айвз, – сказал я. – Иногда только после смерти человека окружающие получают представление о его проделках.

– Проделках! Как мило! Продолжайте в том же духе. Человеку совсем не обязательно иметь счет в банке, но у того, кто владеет домом за сорок тысяч долларов, он почти всегда есть. Легальная выручка Айвза составляла долларов пятьдесят – шестьдесят в неделю, а расходы на жизнь превышали тысячу в месяц. Так что либо он когда-нибудь однажды сорвал крупный куш, либо постоянно пользовался уловами поменьше.

– Он урывал понемножку.

– Премного благодарен. Я и без вас пришел к этому выводу.

– И сообразили, как ему это удавалось?

– Макги, теперь снова ваша очередь.

– У Айвза в доме были студия и лаборатория, но, похоже, где-нибудь в районе Верано-стрит у него имелась и еще одна, маленькая такая лаборатория: 35-миллиметровый увеличитель и все необходимое для изготовления отпечатков восемь на десять, безо всякой там множительной техники – в общем то, что требуется умелому любителю, работающему в одиночку.

– Для чего же?

– А разве не ваш черед, сержант?

– О'кей. Возможно, он выполнял там работу, которую не хотел делать дома, в присутствии дочери. Приходя из школы, она помогала ему в домашней мастерской. Он много разъезжал, называл свои недолгие поездки командировками. Не думаю, что он держал магазинчик, торговавший скабрезными картинками. Спрос и расценки на них – довольно низкие. Так чем же, по-вашему, он занимался, Макги?

– Тщательно продуманным, осторожным шантажом. Не исключен и промышленный шпионаж. Вдобавок, возможно, делал снимочки разных людей во время всяких там неподходящих встреч – руководитель фирмы беседует с конкурентами, банкир – с осведомителем. Мотался со своим удлиненным объективом по всему Тихоокеанскому побережью. Кто обеспечивал его работой? Иногда, может быть, вполне легальные агентства. А порой – всякая шваль. Располагая первоклассными негативами, он мог вымогать кучу денег у важных особ.

– А в конце концов у него вышла осечка, и ему размозжили башку.

– Весьма вероятно.

– Макги, если вы, оказывая своему другу услугу, пытаетесь раздобыть снимки или негативы, забудьте об этой затее.

– Они исчезли?

– Если бы он умер сразу, мы, возможно, побыстрей бы шевелились. Его нора была в углу того самого склада, с отдельным входом. Не сразу и нашли-то. У него там был тайник, но он оказался совершенно пуст, а замок взломан. Хотя дверь открыли и заперли с помощью ключа. Замочек там ничего себе... В тайнике еще стояла жестяная копилка – ее тоже обчистили.

– Вы чего-то недоговариваете, Старр.

– Кто? Я?!

– Ну, хорошо. Я вижу, сейчас моя очередь. Мой друг – больная, несчастная девушка. Сейчас она в пансионате под названием «Остров надежды» на Бэстьон-Ки во Флориде. Ее зовут Нэнси Эббот. Она алкоголичка. В этом пансионате она находится уже много месяцев. Ее богатый папочка-архитектор при смерти, а возможно, уже умер в Сан-Франциско. Полтора года назад Айвз украдкой наснимал ее в непристойном виде. А теперь договаривайте.

– Все это я ведь могу проверить, Макги. Ну да ладно. Так вот, я выяснил, что лабораторию Айвза обчистили, несомненно, уже после того, как он получил по башке, но ключ оказался у него в кармане. У Айвза был наемный работник. Некто Сэмюэль Боген, сорока шести лет, явно чокнутый. Двадцать лет назад у него были неприятности с законом. Появлялся на людях в непристойном виде, где-то за кем-то подглядывал, ну, и получал за это по три месяца раза четыре. В промежутках перебивался кое-как. Насколько мне известно, Айвз использовал его на черной работе – мытье лотков, высушивание готовых отпечатков и все такое, и платил ему за это доллар в час. К тому времени, когда мы добыли о нем сведения, Боген уже словно сквозь землю провалился. Возможно, он просто струхнул и смылся. А может, он и пришил своего босса. Есть сведения, что он вроде бы садился в автобус, идущий на Лос-Анджелес. С тех пор наши люди везде настороже, на него разослана ориентировка: среднего роста, среднего телосложения, носит очки, зубы гнилые, волосы каштановые с проседью, без особых примет. Семьи у него нет. В меблированной комнатке, которую он снимал в трех кварталах от Верано-стрит, не осталось никаких зацепок. К тому же есть одно обстоятельство, убавляющее мой интерес к этому типу: примерно в то время, о котором идет речь, с места преступления на большой скорости скрылся автомобиль. Совершенно очевидно, что у Богена никогда не было машины и он не умеет ее водить.

Я не рискнул дальше развивать тему Богена, боясь, что мой маленький, но опасный противник, покопавшись в этом деле, может дорыться до имени Лайзы Дин.

– Так кто же запечатлен на снимках с этой девицей Эббот? – поинтересовался Старр.

К этому вопросу я был готов.

– Занюханный гонщик по имени Сонни Кэттон. Он погиб в прошлом году – налетел на стену.

– А где фотографии были сняты?

– Где-то в районе мыса Сур – думаю, в каком-то частном доме.

– Полтора года назад, говорите? И какая же нужда сейчас все это ворошить?

– Она переживает, не шантажировал ли он этими снимками ее умирающего отца.

– И каким образом вы вышли на Айвза?

– Сержант, это очень длинная история. Позвольте вас вот о чем еще спросить. Предположим, кое-кто хотел предложить Айвзу работенку. И этот кто-то не смог с ним связаться. Позвонив Мендесу из фирмы «Гэллахер, Розен и Мендес», этот человек узнал от него, что Айвз мертв. Вас это наводит на какие-нибудь мысли?

– Меня этот вопрос тоже интересовал. Чарли Мендес чист. Оказывает небольшие услуги за скромную плату: например, занимается доставкой сюда почты.

– И к какому же выводу вы пришли в конце концов, сержант?

– Я? О'кей. Айвз был ловок, хитер, изворотлив и осторожен. Но в одну прекрасную ночь он забыл об осторожности, и одна из его жертв до него добралась. Когда Боген узнал, что его босс при смерти, он зашел в лабораторию, воспользовавшись своим ключом, забрал компрометирующие снимки, деньги и сбежал.

– Ну, значит, мне здесь уже нечего делать...

– Вы в этом уверены?

– Я ведь всего лишь хотел помочь другу.

Глава 11

Мы выехали рано утром в четверг. День выдался жаркий. Путь наш лежал к дому Лайзы Дин, расположенному неподалеку от города, в узком ущелье, и отделенному от остального мира розовой стеноп впечатляющей высоты, которая огораживала территорию примерно в один акр. Дом был построен по проекту какого-то мексиканского архитектора для Лайзы и ее третьего мужа. Из всего обслуживающего персонала там оставалась лишь чета корейцев – горничная и садовник. Последний, узнав Дэну, заулыбался и бросился отпирать большие чугунные ворота.

Прежде всего Дэна провела меня по дому и окружавшему его саду, где буйствовали великолепные экзотические растения. Бродя в тишине, разглядывая вычурные белые коврики, стены, обшитые темными деревянными панелями, я насчитал целых пять написанных маслом портретов владелицы дома в полный рост – и ни одного изображения ее бывших мужей.

Дэна захотела переодеться. Она показала мне и свои апартаменты: несколько небольших комнат напротив служебных помещений, никаких архитектурных излишеств. Довольно унылая спальня, просторная и роскошная ванная комната, небольшой аккуратный кабинет с вереницей вместительных серых шкафов и письменным столом чуть поменьше поля для гольфа. В спальне висела фотография – Дэна, молодая, оживленная, счастливая, держит на руках новорожденного, а рядом, обнимая ее и склонившись над ребенком, стоит молодой человек с простым, приятным лицом.

Она заметила, что я смотрю на фотографию, и сказала, возможно, чуть резковато:

– Пожалуйста, подождите меня в кабинете. Я быстро.

В кабинете на одной из полок я узрел сценарии фильмов Лайзы Дин – в переплетах, с тисненными золотом названиями. И среди прочих «Ветер удачи». Взял его и открыл наугад. Персонажи, как мне показалось, изъяснялись неправдоподобно вычурно.

Поставив сценарий обратно на полку, я стал прохаживаться по комнате, размышляя о том, что вернуть Лайзе Дин деньги, уплаченные ею Д.С. Айвзу, мне не удастся.

Совершенно очевидно, что в это дело вмешался Боген. Записка к Лайзе была вполне в его стиле, если верить описанию Старра. Должно быть, он научился у Айвза каким-то простейшим приемам обработки пленок. Видно, у меня маловато шансов изловить его, раз полиция ищет его уже целых три месяца. Тогда что я могу сделать для мисс Дин? Конечно, хорошо бы полететь на восток и застать Лайзу в Нью-Йорке. Подав прошение в полицию по обычным инстанциям, мы бы ознакомились со всеми материалами, имеющимися на Богена. Тогда телохранители кинозвезды хотя бы будут знать, кого следует опасаться, что не так уж и мало. Если же Лайза станет настаивать на поимке Богена, мы, возможно, изыщем способ сделать это, используя ее в качестве приманки. А сейчас я, пожалуй, сделал все, что мог, благодаря малой толике смекалки и большой доле везения.

Однако интересно, куда мог скрыться Боген с приличной суммой денег и кучей похабных снимков. Скорее всего, он где-то затаился... ну, например, в Лос-Анджелесе. Предугадать его действия будет трудновато: он и был-то с придурью, а работа у Айвза с такими снимочками его едва ли подлечила. Маловероятно, что он располагал каким-нибудь аккуратным списочком с именами и фамилиями жертв шантажа. Если бы Боген захотел действовать наверняка, ему пришлось бы ограничиться теми людьми, чьи лица он узнал на фотографиях. Не исключено, что, помимо Лайзы, на снимках Айвза были и другие знаменитости. Исчез он... да, исчез он шестого декабря. В начале января, через месяц после исчезновения из Санта-Роситы, он объявился в Лас-Вегасе и оставил у портье в «Песках» сверточек для Лайзы Дин. Отыскать ее было просто: в газетных колонках светской хроники ее имя мелькало постоянно. Никаких дальнейших попыток вступить в контакт в течение последующих двух месяцев он не предпринимал. Был ли он занят отслеживанием других знаменитостей, попавших на крючок к подлецу Айвзу? Или же просто ждал, когда Лайза Дин вернется в Лос-Анджелес? Ответов на эти вопросы у меня не было.

Но я понимал, что Лайза будет чувствовать себя увереннее, получив представление, что за тип ее преследует, зная его имя и располагая описанием его внешности. Пусть решит, сколько стоят эти сведения. Откровенно говоря, денег, полученных от нее на текущие расходы, у меня изрядно поубавилось.

Искать убийцу Айвза – не мое дело. Фотографа мог прикончить кто угодно – список желающих был бы длиной с мою руку.

Честно говоря, особого удовлетворения от результатов наших поисков я не испытывал. И похоже, Лайза Дин тоже вряд ли придет в восторг.

Дэна вышла из спальни в премиленьком зеленом костюме. В руках – заново уложенный чемодан. Преувеличенно бодро спросила:

– Ну как, мы готовы?

Несмотря на свои старания казаться спокойной и естественной, выглядела очень напряженной. Я подошел и взял у нее чемодан. Дрожащим голосом она произнесла:

– Сегодня мне здесь все действует на нервы. Раньше такого никогда не было. Не знаю почему. И у меня такое чувство, что я едва знакома с той Дэной Хольтцер, которая здесь жила. Или даже кажется, что она может вот-вот войти и спросить, кто я, черт возьми, такая.

– Остерегайтесь ее – очень неприветливая особа.

Дэна остановилась в дверях и повернулась ко мне, лицо ее сразу стало каким-то и беззащитным, и настороженным одновременно.

– Тревис...

– Да, моя радость?

– Не надо так... пожалуйста, не надо. Я не могу так быстро перемениться. Знаете, хрупкие вещи легко ломаются...

– Вы мне нравитесь. Вот и все.

Она кивнула:

– Все это время мы слишком много смеялись. Вы понимаете?

– Понимаю. И теперь вы решили опять застегнуться на все пуговицы. И сегодняшний вечер снова проведете за привычной работой.

– Эта фотография, которую вы там видели... Она вам что-нибудь объяснила?

– Еще не видев ее, я нечто в таком духе и представлял. И вам ничего не надо мне объяснять. Да к черту все это! Как бы нам с вами на самолет не опоздать! – Я взял Дэну за подбородок, чуть приподнял ее лицо и поцеловал в уголок рта, как можно ближе к неровно растущему зубу. Поцеловал легко, по-братски. Она улыбнулась, но по ее щеке скатилась слезинка.

...И вот уже ее каблучки застучали по террасе, а я поспешил следом. Зеленая юбка развевалась по ветру, чуть обнажая икры сильных, стройных ног. Держалась Дэна очень прямо, высоко подняв голову.

До объявления нашего рейса оставалось двадцать минут. Багаж уже был на борту авиалайнера. Я купил газету и бегло ее просматривал. Вдруг меня словно подбросило: в небольшой заметке сообщалось, что прошлой ночью ударом дубинки по голове на пороге жилого автоприцепа была убита служащая казино Патриция Дэвис. Упоминалось также, что когда-то она была супругой известного спортсмена Вэнса Макгрудера.

Ни слова не говоря, я передал газету Дэне, указав на заметку. Прочитав написанное, она глянула на меня встревоженными глазами.

– Я не могу этого так оставить, – сказал я. – Возможно, тут поработал Сэм ми.

– Но... ведь наш багаж...

– Дэна, вы отправляйтесь в Нью-Йорк, там и позаботитесь о моих вещах. А я разберусь с этим делом и приеду.

– Но ведь я обязана все время быть с вами.

Я взял ее за запястье и слегка сжал их.

– Вам надо лететь в Нью-Йорк. Вы ведь умница, вам не нужно ничего объяснять. Мы с вами и так... много времени потеряли.

Она поймала мой взгляд и беззвучно повторила последнее слово. Черты ее лица смягчались, она сразу стала выглядеть моложе.

– Благодарю вас, – торжественно произнесла она. – Премного вам благодарна, Тревис, за то, что просветили меня насчет потери времени.

Желая показать ей, что разговор закончен, я отвернулся со словами:

– Ваша шефиня ждет вас. Так что давайте – вперед.

Она пробормотала, что ей надо сдать мой билет, и мгновенно исчезла в толпе. Я проводил ее глазами, и вдруг вспомнил, как тарпон,[4]набирая скорость для последнего, головокружительного прыжка, взвивается вверх и, достигнув неимоверной для себя высоты, в последний раз щелкает челюстями, от чего у тебя душа уходит в пятки. Эта неожиданная ассоциация неприятно поразила меня. При чем тут Дэна? Надо просто попрощаться, и пусть все идет своим чередом.

Я ждал уже довольно долго. Объявили посадку на ее рейс. Я направился к турникету, но Дэны нигде не было видно. Подошел к регистрационному окошку, попросил проверить список пассажиров. Господи, как же медленно они это делают! И вот наконец слышу: «Сэр, но мисс Хольтцер сдала свой билет прямо перед объявлением посадки». Меня обуяли тревога и гнев. Зря я пустил это дело на самотек.

Словно во сне, метался я в поисках моей девушки в зеленом. Наконец сквозь стеклянную витрину магазина мужской одежды я увидел, как она что-то покупает. Я буквально влетел туда. С ней занимался клерк. Она поглядела на меня как-то испуганно и виновато, но тут же, взяв себя в руки, непринужденно произнесла:

– Дорогой, говорила же я, что забуду твой размер рубашки! Сколько неудобств причиняет потеря багажа! Такие тебе подойдут? Они из немнущейся ткани; двух нам, пожалуй, хватит, как ты считаешь? Но какой у тебя размер, милый?

– Сорок третий, – покорно отозвался я.

– Дайте, пожалуйста, две сорок третьего размера. Ты не возражаешь, если мы еще купим тебе вот эти эластичные носки? И шорты, ладно? Нет-нет, заворачивать не надо, я прямо так все положу. – С этими словами она взгромоздила на прилавок небольшой дешевенький чемоданчик. Пока она укладывала покупки, я мельком заметил лежащие там предметы женского туалета и кое-какую косметику. Она заперла чемоданчик и, стоя в ожидании сдачи, сообщила мне:

– Наш рейс минут через двадцать пять.

Взяв чемоданчик, я отнес его в зал ожидания; отыскав укромное местечко, поставил на пол и повернулся к ней со словами:

– Ты что – рехнулась?

Она вцепилась в мое запястье сильными и совершенно ледяными пальцами, подняла глаза и проговорила:

– Все в порядке. Нет, правда. Все в порядке.

– Но...

– Получить обратно багаж я не смогла – он был уже на борту. О нем позаботятся в Нью-Йорке. Послушай, Трев... Я взрослая женщина.

– Но ведь...

– Помолчи, дорогой. Ради Бога, помолчи. Ты что, хочешь, чтобы я сама бросилась тебе на шею? И не смотри на меня как парализованная мышь. Скажи, что ты рад. Ну скажи хоть что-нибудь!

Кончиками пальцев я провел по ее щеке, погладил черную как смоль бровь.

– О'кей. Что-нибудь скажу.

– О Боже! – Она закрыла глаза и вздрогнула. – Я же ни на что не претендую, Трев. Ничего такого. Как бы то ни было...

– Как бы то ни было...

– Ты только не смейся.

– Ты же сама все прекрасно понимаешь.

Я уловил выражение испуга на ее лице.

– Трев, может, я совсем не то, что тебе... Может, ты никогда всерьез... Просто был со мной любезен, а сейчас...

– Ты все прекрасно понимаешь. Помолчи, моя хорошая.

– Я послала в Нью-Йорк телеграмму.

– В которой мило извинилась за задержку?

– Ах, да к черту все это! Мы с тобой ведь никогда по-настоящему не целовались. И у меня колени дрожат. Дорогой мой, прошу тебя, отведи меня куда-нибудь – мне просто необходимо выпить.

* * *

Во время полета, несмотря на чарующую близость Дэны, несмотря, на то что я ощущал аромат ее тела, утопал в ее темных, бездонных глаза и был полон предвкушений, от которых перехватывало дыхание, – несмотря на все это, в какой-то части моего мозга по-прежнему прокручивалась и перемалывалась вся эта грязная история. Потрудились мы немало и смогли сбросить со счетов одного за другим почти всех из той веселой компании. Карл Абель, гроза гор, не более опасный, чем падение на задницу на лыжне для начинающих. Заживо сгоревший в шипении октана Сонни Кэттон. Нэнси Эббот, тоже неотвратимо сгорающая, только на более медленном огне. Нет смысла проверять Харви и Ричи, ребят из Корнелла. Им бы просто никто не поверил, похвастайся они этим приключением. Кэзуэлл Эдгарс не был с этим связан. Впрочем, он уже не был связан почти ни с чем в этом мире. Айвз умер, причем не своей смертью. Как и Пэтти Макгрудер. Если удача хоть немного улыбнулась старому Эбботу, то и он уже встретил свою кончину – не столь ужасную, быть может? Хотя смерть – есть смерть.

Осталось трое подозреваемых: яхтсмен и бездумный прожигатель жизни Вэнс Макгрудер, официантка по прозвищу Уиппи, полоумный мужичонка – Боген. Ей-богу, расследовать это дело – все равно что бродить по опустевшему дому и открывать подряд все шкафы, проверяя их содержимое. Похоже, дело оказалось более сложным, чем я мог вообразить. Или я взялся за него не с того конца? С таким трудом найденные ниточки поминутно ускользали из рук. И я не мог отделаться от ощущения, что Лайзе Дин угрожает опасность, а возможно, и мне – хотя и не представлял, от кого исходит эта угроза и в чем она заключается. Наверняка я знал только две вещи. Во-первых, осмотр шкафов подходит к концу, а, во-вторых, я был несказанно рад, что судьба уберегла меня от вечеринок на солнечных террасах. И покрепче сжав руку сидящей рядом со мной девушки, я сказал себе, что жизнь прекрасна, и отогнал прочь мрачные мысли.

Мы приземлились вскоре после полудня. Что-то нереальное было в сочетании голубых прудов и зеленых судоходных каналов с бесконечной коричневой пустыней, напоминавшей потрескавшуюся шкурку старой ящерицы. С нами вместе прилетела группа паломников. Одетые с иголочки, они изо всех сил старались не показать, какой интерес у них вызывают турникеты в аэропорту, стремительный полет, объявления по радио и прочие чудеса цивилизации. Все они бережно сохраняли в себе ощущения страданий и стремились как можно скорее припасть к той самой нужной им плите в том самом определенном месте, где они уж воистину приобщатся к мукам, выпавшим когда-то на долю Христа. Когда наша группа проходила через пропускной пункт, я заметил парочку наблюдателей; прислонившись к стене, они стреляли глазами направо и налево – такие убаюкивающе-бдительные. Паломников они окинули быстрыми и цепкими взглядами из-под темных очков. У этих ребят в памяти существует нечто вроде картотеки на все десять тысяч неблагонадежных лиц, проживающих в Слотсвилле, да к тому же они обладают безошибочным нюхом на приближающуюся опасность.

Моя дама на сей раз не занималась никакими транзитными услугами. А я все еще испытывал какое-то приятное и необычное ощущение от нашего полета: он прошел в полном молчании, рука Дэны крепко сжимала мою руку, темные глаза были полузакрыты. Вот и сейчас она стояла, все еще неподвижная и покорная, терпеливая и чувственная, пока я, поскольку нам не надо было заниматься багажом, подыскивал машину напрокат. Повинуясь некоему ироническому импульсу, я остановил свой выбор на типичнейшем для центров игорного бизнеса лимузине – большом блестящем голубовато-зеленом авто с кондиционерами, откидным верхом и белыми кожаными сиденьями.

Я знал неподалеку одно приятное местечко: совершенно уединенный, а следовательно, дорогой жилой фургончик со всеми удобствами под названием «Обитель апачей». Советоваться с Дэной я не стал: едва ли ей знакомы эти места. В конторе сообщил, что бывал здесь раньше и хотел бы снять домик на двоих у пруда, вручил швейцару доллар, чтобы он позволил мне взять ключ и самостоятельно отправиться туда.

Большая, вытянутая в длину комната в золотисто-зеленых тонах с двумя огромными кроватями ярко освещалась солнцем. Пожалуй, даже слишком ярко. Я потянул за шнуры – тяжелые желтые портьеры со скрипом задвинулись, и мы сразу окунулись в призрачный золотистый полумрак. Еле слышно работал кондиционер, наполняя комнату приятным прохладным воздухом. Мне почудилось, что мы находимся в неком оазисе, от вчерашнего дня нас отделяет тысячелетие, а завтрашний наступит еще через десять тысяч лет...

Дэна, видимо, нервничала, временами глубоко вздыхала, а потом чуть задерживала дыхание – как будто хотела избавиться от икоты. Я обнял ее. Она словно одеревенела, и я, честно говоря, не знал, как мне быть дальше. И вдруг она порывисто вздохнула, прижалась ко мне, подставляя губы для поцелуя, и я ощутил ее сразу всю – такую страстную, нежную, сильную...

Я всегда знал, что, пока не окажешься с женщиной в постели, нельзя понять, насколько вы физически подходите друг другу. Иногда страсть бывает беспощадная, ненасытная, приводящая в конце концов к полной апатии. А иногда, сколько бы вы ни бились, полного удовлетворения достичь не удается. И то, и другое означает, что вы недостаточно совместимы и останетесь чужими, испытывая тем не менее потребность в бесконечных любовных клятвах.

У нас с Дэной оказалась исключительно редкая, до взаиморастворения друг в друге совместимость, благодаря которой волны страсти, достигнув кульминации, вновь и вновь захлестывали нас, затопляя нежностью промежутки, и с каждой волной мы становились все ближе, все лучше узнавали друг друга, и время пролетало совершенно незаметно. Когда такой шквал страсти наконец утихает, вдруг с изумлением обнаруживаешь, что снова жаждешь близости. Еще, еще... но вот – все. Безусловно, на сегодня все, и она, совершенно изнемогая, буквально умирает от усталости – такая сонная и любящая...

...Я изо всех сил боролся со сном. Буквально за шиворот вытащил себя из постели. Укрыв Дэну одеялом, сходил в душ, оделся. Включил в комнате тусклый свет, присел на кровать и, откинув с ее затылка темные локоны, поцеловал в шею, пахнущую мускусом. Она повернулась и сонно уставилась на меня, лицо ее было таким нежным, отрешенным, молодым.

– И уже оделся! – с упреком пробормотала она.

– Я ненадолго уйду. А ты спи, моя хорошая.

Она попыталась нахмуриться.

– Милый, ты поосторожнее там.

– Люблю тебя, – сказал я. В сущности, ничего не выражающие слова. Ничего не выражающие, когда действительно любишь. Я поцеловал ее в мягкие, улыбающиеся губы и еще не успел подняться на ноги, как она, по-моему, уже снова заснула. Оставив тусклую лампочку включенной, я вышел.

Меня обуревали все те противоречивые чувства, которые свойственны самцу-победителю: индюшачье самодовольство, легкая грусть, умеренно-приятное ощущение неопределенной вины, гордость оловянного солдатика, упивающегося собственной значительностью.

Но и не только это. С Дэной я испытывал нечто большее – чувство единения. Мы с ней словно слились в одно целое, неделимое. Наши отношения не были омрачены никаким обманом. Поэтому, отдаваясь страсти, я все время знал, что рядом со мной близкое существо – моя Дэна – такая сильная, полная жизни. Только в самом начале, в процессе узнавания друг друга, правда, возникло некое физическое ощущение, очень недолгое, того, что рядом с тобой чужое тело. А потом она вся стала вдруг такой знакомой, с головы до пят, такой родной. Словно мы вновь встретились после очень долгой разлуки...

А потом было все более глубокое постижение друг друга, которое не описать словами.

Меня заливало ощущение огромного, неизмеримого счастья. А ведь мы могли и не встретиться. Поистине все в жизни решает случай.

А сейчас я был голоден как волк и не намерен был это терпеть. Пока поджаривали мой бифштекс, я проглотил два коктейля. И лишь разделавшись с кофе, я наконец перестал пестовать свои ощущения и, раздобыв местную газету, изучил более подробное сообщение об убийстве Пэтти Макгрудер.

Потом поехал в деловую часть города, оставил машину на стоянке и стал не спеша бродить среди этого нелепого нагромождения дешевых магазинчиков, часовенок, открытых казино, залитых ослепительным неоновым светом. В толпе туристов опытный глаз мог заметить усталых цэрэушников; копы тоже были на стреме. Пожилые дамы с размаху налегали на рычаги и высыпали из бумажных стаканчиков десятицентовые монетки. Музыка оглушительно ревела в сухом ночном воздухе, а в шумных палатках можно было купить все, что угодно – от сонника до изящно упакованного птичьего помета.

Заведение «Четыре тройки» представляло собой длинный, ярко освещенный притон с игральными автоматами. Где ты, старый добрый игральный автомат с прорезью для монетки? Теперь вы можете, потянув за две ручки, побыть в шкуре астронавта, поучаствовать в звездных войнах и получить выигрыш, равный полутора банкам. Бездна удовольствий... Девушки, занятые разменом денег, сидели за перегородкой, открывали бумажные цилиндры с серебряными монетами и насыпали их посетителям в бумажные стаканчики. Время от времени раздавался звон брошенной в автомат монетки и слышались радостные возгласы.

Мне хотелось пока лишь взглянуть на это место – и ничего больше. Так что вскоре я уже снова мчался в роскошном автомобиле сквозь расцвеченную неоновыми огнями ночь.

Глава 12

Трейлер-парк – место стоянки жилых фургончиков – носил название «Врата в пустыню». Чтобы попасть туда, мне пришлось проехать через весь город. В начале одиннадцатого я был у цели. Вход в трейлер-парк знаменовала алюминиевая арка, высокая и, казалось, слишком хлипкая для громоздящегося на ней розового прожектора.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12