Легкая нажива

Поверх денег он бросил старую рубашку. После нескольких репетиций у него получилось, что ему нужно было буквально несколько секунд, чтобы войти в чулан, сунуть руку под рубашку, взять на ощупь от одной до четырех пачек и переложить их себе в карман. В одиннадцать Хью пошел в свой кабинет с остальными деньгами, которые положил в портфель.

В кабинете место для тайника было логичным и очевидным. У него было отделение в сейфе, где он держал бумаги личного характера, письма, удостоверения, налоговые бланки, конфиденциальные сведения. К этому отделению существовал только один ключ. Сейф стоял в углу сразу за столом Хью, и его отделение было нижним. Хью положил деньги в сейф и запер его.

Только сев за стол, Хью почувствовал, что челюсти у него так плотно сжаты, что даже устали мускулы. Теперь все сомнения были позади. Сомнения ушли, но ушла и надежда. Смерть — это сильный ветер, который так захлопывает дверь, что ее никогда больше не открыть.

«Хейнс и Аллен, Марта и Чарм. Макс, Гидж, Эл и Гарри. Готовы вы или не готовы — я иду».

* * *

В отеле нет мест, недоступных управляющему. Крупный и мелкий ремонт, замена мебели — всем этим занимается управляющий. А когда он обходит отель, ничто не мешает ему проверить, как выполняются его указания.

На протяжении недели были начаты три дела. В квартире Эла Марта начался косметический ремонт. Подруга Эла на текущий момент, артистка из шоу, помогла ему определиться в выборе цвета для помещений. Были начаты работы и в комнате Гиджа Аллена.

На второй день Хью Даррен пришел посмотреть, как идут дела. Спросил как бы между прочим бригадира маляров:

— А чулан делали?

— Да. Нормально, я смотрел, мне понравилось.

Даррен шагнул в большой чулан. Он увидел пальто Гиджа Аллена, висевшее почти в самой глубине чулана. Хью достал шесть пачек купюр и быстро опустил их в глубокие карманы пальто. Потом вышел из чулана и сказал:

— Вполне нормально, Хэнк. Ладно, до другого раза.

Стояло лето, и город в пустыне жарился под белым факелом солнца. Пройдут месяцы, прежде чем Гидж Аллен дотронется до своего пальто.

В номере, где жил Гарри Чарм, и трех следующих заменялось плиточное покрытие полов, местами истершееся или побитое. Когда Хью Даррен покидал комнату Гарри после самого разобычного проверочного посещения, он оставил две пачки в боковом кармане тяжелой черно-красной куртки.

Когда пробивали стену в люксе Макса Хейнса, Даррену удалось спокойно и быстро положить восемь упаковок в черное пальто с меховым воротником, поделив деньги на два кармана.

После того как Хью таким путем разместил шестнадцать упаковок, их осталось шесть, пять из которых находились в его сейфе.

* * *

К удовлетворению Хью и по иронии судьбы решающая встреча с Элом Марта была назначена на понедельник, двенадцатый понедельник после убийства Бетти.

Было шесть часов. Эл приготовил две порции виски, запер дверь своего маленького кабинета и произнес:

— Ты хотел сугубо личной встречи — и ты ее имеешь, малыш. Здесь нет никаких «жуков», так что можешь не бояться, что нас подслушают. Давай, что у тебя там в голове, раз ты затеял такой спектакль.

— Ты был очень добр ко мне, Эл.

— Ты что, собираешься увольняться?

— Я... боюсь оказаться в серьезной неприятности, Эл.

— Говори, в чем дело, разберемся.

— Я себя-то не могу убедить, что умно поступаю, собираясь рассказать тебе это.

— Я тут веселился, малыш, а ты у меня отнимаешь время. Выкладывай, что там у тебя.

— Понимаешь, я хочу сделать это так, чтобы со мной не случилось, как с Бобром.

Хью показалось, что у Эла Марта на миг остановилось дыхание. Челюсть у него отвисла.

— А что ты знаешь о Бобре?

— Немного знаю и немного догадываюсь.

— Мне что, кого-нибудь позвать, чтобы вытаскивать из тебя слова?

Хью достал из бокового внутреннего кармана пиджака пачку купюр и положил ее на стол.

— Теперь ты кое-что поймешь.

Эл Марта взял в руки деньги и внезапно с силой бросил их об стол.

— О, проклятие, не-ет! Не может быть! Это у Макса протечка. Ну-ка, давай говори, Даррен.

— Я тут совсем ни при чем, Эл. Я сам пришел к тебе. Я уже некоторое время ношу в себе важную информацию и хотел бы заключить сделку.

— Дальше говори.

— Мне нужна защита. Я не хочу быть втянутым в это дело. Скажу тебе все, что знаю, а ты на основе этого сделаешь, наверное, более правильные выводы, чем я. Я хочу продолжать управление отелем, мне нужна зарплата и должность управляющего. В обмен на это я ни одной душе не расскажу того, что собираюсь рассказать тебе.

— Если рассказ стоит того, сделка состоится, Даррен.

— Думаю, что стоит. Тебе предстоит быть судьей. Так вот, за три дня до своего исчезновения Бобер пришел в мой номер в четыре утра. Он пришел с чем-то важным, но никак не мог дойти до главного. Он был хоть и взвинченный, но довольно уверен в себе. Говорил, будто понял, что мне можно доверять. Сказал, что попал в историю. Что связано это с кассовой комнатой. Я сказал ему, что казино — не по моей части. А он сказал, что поэтому ко мне и пришел. Сейчас я постараюсь рассказать все его словами. «Мы с Гарри узнали об этом случайно некоторое время назад, и двое ребят, которые вертели этим делом, вынуждены были взять нас с Гарри в долю, но мне дали меньше, чем Гарри. И я завязываю. Гарри говорит, что я не прав. А я говорю им, что или как все, или иду к Элу. Чего я хочу от тебя, это чтобы ты припрятал этот сверток в надежном месте и не открывал его. Это моя защита. Если со мной что случится, отдай это Элу, потому что это доказательство, и скажи Элу, что Макс и Гидж накалывают его. Скажи ему, чтоб он тихонько пошарил у них, и он найдет, что они взяли, в их одежде, где-нибудь в чуланах. Только надо не дать им успеть переправить это в надежное место. Скажи ему, что Гарри с ними. И еще скажи, что они уже вынесли целое состояние из кассовой комнаты».

— Он исчез... одиннадцать дней назад. Где ты был все это время?

— Думал. Я открыл пакет, там были деньги. Я бы сказал — доказательства, о которых он говорил.

— Это уж точно!

— Я не хотел влезать в такие дела. Но я не мог понять, почему Бобер не дал другим знать, что если с ним плохо обойдутся, то его человек сообщит тебе обо всем.

— Ну и почему, ты думаешь?

— Думаю, он собрался сказать, но не успел.

— Почему нет?

— Может, они прижали его до того, как он успел сказать что-нибудь. А ты же знаешь, что у него плохое сердце?

— Плохое сердце?

— Да, ему советовали завязывать с выпивкой и оставить в покое женщин. Забыл, кто говорил...

— Не могу поверить, что Гидж может...

— Так уж...

— Ты принес мне самую плохую весть за десять лет, малыш.

— Я не знаю, что он говорил, кому, как, но, думаю, кто-то подозревает, что я кое-что знаю. — Хью посмотрел на дверь. — А не могут слышать?..

— Эта комната звуконепроницаема. В интересах бизнеса.

— Хорошо. Кто-то сегодня утром открывал мою комнату, наверное, отмычкой. Взломан замок единственного запирающегося ящика письменного стола, в других ящиках все перекопано. Может, искали эти деньги. Или письмо Бобра. Не знаю. Но мне это не нравится. Мне нужна защита, Эл.

— Если б ты не запаниковал, ты взял бы себе эти пять тысяч, верно я говорю? Не потому ли ты столько тянул, что думал оставить себе эти денежки?

— Я и так мог их оставить.

— Как это?

— Мог дать тебе другую упаковку. Ремонтники делают сейчас новые полы у Гарри Чарма. У меня была возможность проверить его чулан. Он был заперт, но у меня есть ключ, который открывает такого типа замки во всех номерах. У него там десять тысяч, мне кажется. Две пачки вроде этой, в старой черно-красной куртке.

— У Гарри Чарма десять тысяч?

— Я не хотел рисковать и проверять чулан Гиджа или Макса. Я не герой, Эл. Мне и этого по горло. Жалею, что приехал сюда. Жалею, что Бобер выбрал меня...

— Он выбрал что надо, — тихо произнес Эл. — Он выбрал что надо.

— А сделка остается в силе, Эл?

— Что?.. А, черт, да... Ну-ка, побудь тут.

Эл вышел и закрыл дверь. Хью стал рассматривать фотографии актрис с проникновенными словами в адрес Эла Марта. Эл появился через целых десять минут, хлопнул дверью и выгреб из карманов и швырнул на стол шесть упаковок.

— Я дал Гиджу поручение и послал в город. Сейчас думал, что бы такое сделать ему. Я был уверен, что Гидж меня не обманет. Макс — ладно, может быть. Но Гидж! Мы столько с ним и повеселились, и дел переделали, столько было баб и бутылок! — Эл повернулся, подняв руки, как в мольбе, лицо у него дергалось, как у ребенка, который вот-вот разревется. — Но ведь надо же было посмотреть, как же! Я должен был убедиться, что Гидж о'кей, правда?

Хью молчал, понимая, что Эл и не ждет ответа. Эл взял одну пачку и бросил ее снова.

— Все это взято в последние десять дней, — сказал он с оттенком удивления. — Я любил этого парня. Я верил этому парню. За что он мне такое сделал, мне-то за что?!

— Может, он... надоело все, устал... — осторожно вставил Хью.

— У меня доброе сердце. Я ко всем хорошо отношусь, поэтому меня зовут «добрый старый Эл». М-м, нашли себе куклу. Смеются вместе со мной, а еще и надо мной. Господи, они принимают меня за болвана, у которого под носом можно делать все что угодно! А этот настолько уверен, что даже не снял упаковку и не спрятал получше. Им, конечно, начхать, что будет со мной, когда это выплывет.

— Я думаю, они не ожидали, что ты узнаешь, Эл.

Эл на целую минуту затерялся где-то в своих мыслях. Потом вздохнул:

— Ладно, хватит обманывать себя, другого выхода нет, такие дела решаются однозначно.

— А что ты хочешь?..

Эл безрадостно улыбнулся.

— Попал ты в историю, малыш. Ладно, эта история нас обоих утомила. — Эл взглянул на часы. — Надо отдохнуть. Нажми на все рычаги, но достань на сегодня на вечер-ночь пару билетов в разных направлениях. Мне на Эль-Пасо, и сделай, чтобы я улетел до полуночи, первый класс, туда и обратно. Обратно зарезервируй, та-ак, на... воскресенье. Лучше два билета, возьму женщину. У меня там друзья, давно не виделись. Ты сам выбери, куда тебе лететь, малыш, но до воскресенья не возвращайся. Если у тебя есть друзья, побудь с ними, так лучше. Позвони мне, как будут билеты.

— О'кей.

— Мне нравится, что ты не задаешь вопросов, иногда чисто импульсивно спрашивают. Так, у меня нет времени ни с кем прощаться, даже со старыми друзьями, ни с одним из них.

— Но ты не убедился, что Макс...

— Он не может не быть. Проверим. У них было все, Даррен... Я очень справедливый мужик. У меня доброе сердце. И старым друзьям я сделаю маленькое одолжение. Попрошу, чтобы им было не больно.

Эл Марта сгреб деньги в ящик стола. Подумав мгновение, бросил одну пачку Хью на колени.

— Куда в ни поехал, погуляй как следует, малыш.

— Спасибо. Может, я могу чем?..

Эл сел в кресло:

— Можешь идти. Спасибо за все. Я человек, который любит движение. Я люблю многих людей, люблю повеселиться, посмеяться. Но сейчас мне некоторое время надо посидеть одному.

Закрывая дверь при выходе из кабинета, Хью увидел нечто невероятное: на густых черных ресницах Эла Марта блестели слезы.

* * *

Газеты, телевидение, радио, а позже и журналы подали историю с этим случаем сразу на полную, как будто журналисты понимали, что продолжения не будет и растягивать на долгое время тут нечего, ничего нового можно не ждать.

А случилось то, что ранним утром пятнадцатого июля, в пятницу, на дороге, идущей рядом с главной автострадой, в двенадцати милях от Феникса, штат Аризона, сезонный рабочий увидел серый седан. Номера были калифорнийские. Выяснилось, что автомобиль был угнан в Лос-Анджелесе в четверг, во второй половине дня. Он стоял за полосой посадки близ обочины.

На заднее сиденье были втиснуты три человека. Руки и ноги у них были связаны широкой хирургической лентой, ею же были завязаны и рты. Головы были опущены, и на лбу каждого, почти точно по центру, виднелось единственное темное пятно со следами пороха вокруг.

Поначалу имена троих были неизвестны, все поверхности седана, где могли быть отпечатки пальцев, оказались чисто вымытыми.

При вскрытии в развороченной ткани мозга каждого нашли бесформенную пулю калибра 0,32. Помимо смертельной раны, на телах не было обнаружено никаких следов насилия. Вскрытие обнаружило наличие в организме каждого алкоголя и большого количества барбитуратов, из чего можно было сделать вывод, что в момент смерти все трое находились скорее всего в бессознательном состоянии.

Проверка отпечатков пальцев по центральной картотеке ФБР показала, что тела принадлежат Максуэллу Хейнсу, Гарольду Чарму и Дилларду Гиджу Аллену.

У всех троих было богатое криминальное прошлое, и скоро выяснилось, что все так или иначе были связаны с отелем «Камерун» в Лас-Вегасе. Когда репортеры разыскали Эла Марта и спросили его, что он может сказать по этому поводу, тот ответил, что знает только следующее: все трое вместе выехали из Лас-Вегаса в Лос-Анджелес в ночь со вторника на среду, чтобы лично изучить предложение об инвестициях, в которых были, по-видимому, заинтересованы. Марта сказал еще, что инвестиции, очевидно, оказались неудачными. Репортеры посмеялись.

Глава 14

Был конец сентября. По техасской равнине расползались голубоватые вечерние тени.

Гомер Гэллоуэлл сидел на побитой ветрами веранде, располагавшейся вдоль западной стороны старого ранчо. Черную шляпу он надвинул на глаза, пряча их от заходящего солнца. На нем были шерстяная рубашка и запятнанные рабочие брюки, каблуки ботинок для верховой езды упирались в верхний край ограждения веранды, кресло было рискованно завалено назад.

— А как шла твоя работа?

Хью Даррен сидел на ограждении, прислонившись спиной к опорной стойке, и медленно потягивал виски.

— Не знаю, что мне так дался этот отель, но я вложил в него много времени и мыслей, собрал хороший персонал. И когда наше с вами дело закончилось, то я подумал, что надо побыть еще как минимум месяц, поработать с новыми людьми, которые пришли. Думал, успею.

— И не смог?

— Нет. Черт возьми, пришлось все снова ставить на место. Мои гестаповские методы нанесли большой ущерб, Гомер. Пришлось выпалывать то, что посеял. Я установил мир со своими помощниками. Ладори, Трэйб, Уэлч, Сандерсон, Райс не могли понять, что со мной случилось. Порядочные, умные люди. Может быть, мое последнее усилие было долгом перед ними. Месяца не хватило. Когда я уехал, три дня назад, все работало как часы — обслуживание, еда, питье, доходы были как никогда с момента постройки отеля.

— И куда ты направляешься отсюда, сынок?

— Не могу сказать, Гомер. Все, что я имею, находится в двух чемоданах, если не считать вон той машины. Денег у меня больше, чем когда бы то ни было, я их собирал для одной цели, но эта маленькая мечта, похоже, умерла.

— На какую мечту ты собирал?

Хью объяснил все, а потом сказал:

— Без нее ничего хорошего уже не будет, мне кажется. Может, долгое время, может, навсегда. В данный момент меня тошнит от людей, тошнит от отелей. От безделья я бы рехнулся, и мне кажется, что я должен поработать руками. Ваша империя может предложить мне какую-нибудь тяжелую работу, Гомер?

— Тебе, парень, действительно нужно что-то совсем другое, если ты хочешь резкой перемены в жизни. Иди на буровую в Заливе, парень. Хорошие деньги, и тебя это или укрепит, или убьет.

Хью подумал.

— Вроде неплохо, если вы серьезно.

— Я давно не говорю несерьезно. Утром свяжусь с Галфпортом, все устрою.

— Спасибо.

— Когда наешься этого, приезжай сюда, и мы потолкуем насчет твоего Перцового рифа. Лучше всего, думаю, через год в это время.

— Может быть. Сейчас я ничего не знаю.

Оба продолжительное время сидели в молчании, глядя на фиолетовое буйство заката.

— А с этим мы хорошо справились, — прервал молчание Гомер. — Добротная комбинация. Миз Бетти от этого легче не стало там, в Сан-Франциско, рядом с мамочкой и ее стариком, но я улыбаюсь от этого хорошей змеиной улыбкой.

— Благодаря вашей идее — вставить смерть Бобра в эту историю, которую я рассказал Элу, — заработал весь план.

— Всю жизнь я хорошо придумывал истории, а люди с удовольствием их слушали. Но это ты заставил звучать нашу историю убедительно, иначе был бы давно мертв. Одно плохо во всем этом деле. Как будто не хватает лучшей его части. Я не сильно расстроен, что те трое друзей не знали, за что лишаются жизни, что это мы с тобой состряпали им за миз Бетти. Но чего я точно хотел — чтобы их шеф, этот Эл Марта, знал об этом.

— Я думаю, он знал, Гомер.

— Откуда ему к черту знать?

— Потому что у него было время поразмыслить, что произошедшее с ним было вариацией того, что случилось с теми. Он получил пулю в спину, значит, умирал долго, может, дольше, чем они хотели. У него было время связать меня со всем этим. Он помнил, что позволил мне узнать имя человека, которому докладывал, человека, который отвечал за операции на Западном побережье.

— А что ты написал в письме, которое послал тому человеку?

— Я написал один вариант, потом переписывал и переписывал до тех пор, пока письмо не зазвучало правдоподобно, затем написал его печатными буквами по трафарету. Написал примерно так: «Эл убил моего парня, Бобра, и других, чтобы они замолчали, потому что он и сам был в этом замешан. До своей гибели Бобер сказал мне, что Эл на случай бегства держит деньги в сейфе аэропорта. Ключ от сейфа приклеен лентой ко дну среднего ящика его стола. Это грязный вор и убийца, он убил моего Бобра...» И так далее. В общем, от лица женщины, жаждущей мести.

— Хорошо сработало, сынок.

— Уверенности у меня не было. Я боялся, что Эл заговорит очень быстро, многое успеет сказать и ему могут поверить. Но теперь, мне думается, я знаю пару причин, почему это сработало. Когда они проверили и обнаружили деньги в сейфе, это их ошарашило. Тридцать тысяч, Гомер. Я туда добавил и те пять, которые получил в награду за выдачу первых троих. Но предположим, что это не подействовало бы на них, как хотелось, и они не заглотили бы нашу историю. Предположим, что они приняли бы все за фальшивку. Сыграло бы это свою роль? Эл потерял контроль за операциями. Они знали, что люди из его ближайшего окружения пошли против него. В той среде высоко ценится своего рода дружба и преданность, но там не существует такого понятия, как увольнение высокого руководителя. Отделаться от него есть только один способ. Решение было принято, и его надо было выполнять так что никто и не дал Элу времени для переговоров в верхах.

— Я читал, как его нашли в канаве, — сказал Гэллоуэлл.

— У него было время подумать, Гомер. Они бросили его в глубокую канаву недалеко от Риверсайда, в Калифорнии. Когда тело нашли, было видно, что он изо всех сил карабкался, старался выбраться наверх, чтобы попасть в свет фар какого-нибудь автомобиля.

Двое мужчин помолчали в тишине вечера под убывающим светом вечерней зари.

Хью думал: «И в ту ночь, когда умирал Эл, и сегодня там все то же самое. Такси привозят клиентов из аэропорта Маккаррен-филд, чтобы заполнить пустующие места в отелях. Во всех лучших отелях — „Эль-Ранчо“, „Сахаре“, „Мозамбике“, „Звездной пыли“, „Ривьере“, „Приюте пустыни“, „Песках“, „Фламинго“, „Тропикане“, „Дюнах“, „Камеруне“, „Буревестнике“, „Гасиенде“, „Новом рубеже“ — вовсю работают денежные машины. Дым, полумрак, разноцветье, пот, музыка, открытые плечи красивых женщин, торжество дурных вкусов и привычек — и этот нескончаемый, неописуемый грохот денежной машины. Я никогда больше этого не увижу, но всегда буду знать, что это продолжается — беспрерывно, безжалостно, каждый день и каждую ночь моей жизни».

Старик вздохнул и сказал:

— Скоро, что ль, эта чертова баба позвонит на ужин?

И снова вздохнул, и тут же они услышали удары в металлический треугольник — всех сзывали к столу. Солнце скрылось. Земля стала пурпурно-темной. Мужчины встали и вошли в старый дом, где улыбающаяся мексиканка ждала их. Они оказались в оранжевом свете комнаты. Дверь за ними шумно захлопнулась.

Примечания

1

Банни — ласковое название кролика.

2

Крэпс— игра в кости.

3

Купюра в 50 долларов.

4

Игра близких по написанию слов: angeis (ангелы) и angles (своекорыстные, темные цели). «Город ангелов» — так часто называют Лос-Анджелес (от исп. «лос анхелос»).