Расчет вслепую

— Так что, это... носило характер... одной ночи? Выгодно или невыгодно, но я потерял терпение.

— Если вы способны только на то, чтобы сидеть здесь и делать оскорбительные предположения, вам лучше убраться отсюда к черту.

Он не сделал ни малейшей попытки подняться или оскорбиться, лишь погладил свои маленькие усики и несколько смутился.

— Да. Ну, вы были весьма откровенны, мистер Эгаттер. Мы бы хотели взглянуть на эту лодку, когда ее поднимут. Возможно, тогда появятся новые факты.

— Извините, но у меня есть более важные дела, чем...

— Помогать полиции в расследовании? Да, парусный спорт — это жестокий спорт, не так ли? Случаются аварии. Но ведь стоит только сказать кому-то, что у вас был роман с миссис Эгаттер до смерти вашего брата, сразу возникнет предположение, что у вас мог быть мотив для... ну, чтобы вызвать аварию. — Он поднял маленькие мягкие руки, когда я поднялся со своего места. — Нет-нет. Не расстраивайтесь, мистер Эгаттер. Но вы ведь понимаете, что мы должны все расследовать? Потому что сначала это выглядело как несчастный случай, а теперь может оказаться убийством.

— Послушайте! — Я терял терпение. — Я только что пережил на своей яхте аварию в Ирландии, точно такую же, какая произошла с моим братом в Англии. Вы полагаете, что я и себя хотел убить? На вашем месте, вместо того чтобы приходить сюда с нелепыми предположениями, я бы занялся выяснением того, кто же пытается погубить мою карьеру, разорить меня, совершая диверсии на моих лодках и пытаясь повесить на меня убийство. Дошло это до вашей башки?

— Не нужно выражаться, — сказал Неллиган мягко. — Вы сказали «диверсия». У вас есть доказательства?

— Нет. Но я их получу. — У меня звенело в ушах от негодования.

— Ну ладно. Я буду ждать их, мистер Эгаттер. А пока не исчезайте, хорошо?

Он весьма сосредоточенно погасил свою сигарету и вышел навстречу ветру, который не переставал дуть с той самой черной ночи, когда потерпел аварию «Эстет».

Глава 13

Я отправился в офис и засел за проект моторной лодки для «Пэдмора и Бейлиса». Но я был настолько встревожен, что не мог сосредоточиться. Надо предпринимать конкретные шаги, чтобы попасть в отборочные соревнования на Кубок Капитана, а работа для «Пэдмора» была сейчас потерей времени.

Спустя полчаса я бросил это дело. В голову ничего не лезло. Только соревнования. Как на них пробиться? Я позвонил в отель «Шэмрок» и, разыскав нашего во всем осведомленного дежурного, поинтересовался, были ли посетители у миссис Чарлтон вечером в субботу. Дежурный сказал, что нет, по крайней мере, он не видел. Она уезжала на обед и вернулась одна. Ну ладно, она могла пообедать с Подлитом. Но что это доказывало? Это было слишком — надеяться, что позднее возвращение Подлита к Просероу связано со следами сапог Эми на вершине утеса. Если это вообще были ее следы.

Мой следующий звонок был к Спирмену. Я застал Невилла. Он, казалось, был еще более мрачно настроен, чем обычно.

— Я о лодке Алека Брина, — сказал я.

— Да. — Насторожен он был всегда. На этот раз он был откровенно подозрителен.

— Должно быть, она занимает много места.

— Да, чертовски много, — согласился он. — Ты хочешь сказать, чтобы я продолжил работу? У меня очередь на строительство.

— Мне бы хотелось, чтобы вы ее закончили.

— Хорошая мысль. — Я знал, что за этим последует. Последовала долгая пауза, во время которой я мог представить, как он морщит лицо и потирает рукой окруженные темными кругами глаза. — Мы знакомы друг с другом чертовски давно, и конечно, я восхищаюсь твоей работой и все такое, но кто будет платить?

Это был самый щекотливый вопрос.

— Невилл, — сказал я, — как ты заметил, мы знаем друг друга около тридцати лет. И спасибо за теплые слова. Но не согласишься ли ты сделать эту работу с некоторым риском? Брин в конце концов изменит свое решение. Если нет, мы продадим ее кому-нибудь.

Я слушал, как он дышит в трубку. Наконец он заговорил:

— Чарли, позволь изложить тебе факты, как они есть. Первое, ты не успеешь получить готовую лодку к отборочным соревнованиям на Кубок Капитана. Второе, в этом нет ничего личного с моей стороны, но твое имя сейчас стало прямо-таки зловещим, звучит как вызов. Заканчивать эту лодку без определенного заказа — значит выбросить деньги, так как ее нельзя будет продать. Даже если это будет хорошая лодка, ты опоздал. Я сделаю тебе одолжение. Пусть она остается на верфи еще неделю. Но после этого я выброшу ее на свалку. Ладно?

— Неделя, — согласился я.

— Счастливо, — простился Невилл и повесил трубку.

Я составил список возможных покупателей и, глядя на него, старался раскачать себя, чтобы начать действовать. Чувствовал я себя, как будто стою босиком на Везувии. К тому же Невилл был прав. Мой поезд ушел.

Я опять потянулся к телефону, когда Эрни, чертежник, просунул голову в дверь и сказал:

— Звонила Салли. Сказала, что встретится с тобой на коктейле сегодня вечером. С ней будет мистер Бейс.

Было приятно получить весточку от Салли, но несколько огорчило, что на коктейль сопровождать ее будет Бейс. Воспоминание о том моменте близости в Кинсейле часто всплывало предо мной в последнее время. Конечно, это могло ни к чему не привести. В настоящий момент, может быть, нам обоим лучше держаться старых друзей вроде Эда.

Тем не менее, я не отказал себе в том, чтобы выругаться. Если требовалось какое-нибудь мерзкое завершение для этого отвратительного дня, то для этой цели очень годился коктейль. Этот официальный прием означал открытие сезона парусных гонок в Пултни. Проходил он в белом деревянном здании клуба с террасой, выходящей на гавань, и для серьезных претендентов появление там было совершенно обязательным. Мне следовало сделать вид, что я серьезный претендент, даже если у меня не было лодки.

* * *

Я провел день, безуспешно пытаясь организовать продажу яхты. В шесть я напялил блейзер и галстук члена Королевского клуба океанских гонок, глубоко вздохнули пошел в яхт-клуб.

Выпивохи помоложе делали вид, что им нипочем ветер, треплющий флаги на мачте, стоявшей на балконе. Более солидные просоленные яхтсмены уже подбирались к бару. Несколько пар глаз остановились на мне дольше положенного, затем были выразительно отведены. Я вышел на балкон, оперся на перила и стал рассматривать «Наутилус», зеленый и блестящий. Кажется, ветер начинал стихать. Я похлебывал виски и думал о себе, «Наутилусе» и Хьюго. Все мы были созданы для гонок, и никто из нас не будет больше участвовать в них.

Мне не хотелось думать о Хьюго здесь. Я еще раз отхлебнул из стакана, и, к моему удивлению, он оказался пустым. Следовало быть осторожным, чтобы не напиться.

Когда я вернулся, бар был заполнен уже на три четверти. Опять я ощутил, как по мне скользили взгляды. Арчер удостоил меня ухмылки и кивка, прежде чем вернуться к беседе с советником по связям с общественностью. Джонни Форсайт заговорщически подмигнул, затем ответил кому-то, кто окликнул его с другого конца бара. Форсайт болтается без работы, подумал я. Как все, у кого нет постоянного места, он всегда настороже. Я огляделся вокруг, ища дружественное лицо.

Салли не было. Зато я увидел искусственный загар и сверкающие зубы приближающегося ко мне Гектора Подлита.

— Привет, — сказал Поллит с широкой неискренней улыбкой. — Оправились от того дня? — Я кивнул. — Да, не повезло. Как вы оцениваете теперь свои шансы попасть в гонки на Кубок Капитана?

Я почувствовал, как весь ощетиниваюсь. Затем подумал: должно быть, он уже значительно принял, раз сказал нечто подобное. Может, удастся заставить его разговориться.

— Ну как провели вечер у Просероу? — спросил я.

Поллит посмотрел на меня слегка покрасневшими глазами.

— Я приехал довольно поздно, — сказал он. — Дела, знаете ли, многих надо было повидать.

— Готовили материал, не так ли?

Он засмеялся.

— Можно и так сказать.

— Не вас ли я видел в «Шэмроке»?

Он был не настолько пьян.

— Не знаю, — удивился он. — Разве? Нет, я там не был. — Он опять засмеялся.

— О Боже, это ты! — послышался рядом женский голос. Эми — в платье с высоким воротом, черным, вероятно из-за траура, подчеркивающим выпуклости ее острых грудок и резкость агрессивного подбородка. Рот представлял собой некрасивую красную линию, и глаза сужены от злости. — Я удивлена, что у тебя хватило смелости показать здесь свою физиономию.

Гектор засмеялся. Я произнес:

— Привет, Эми, — так любезно, как только смог.

— Нечего меня приветствовать, — сказала Эми высоким, пронзительным голосом. — Даже тут чертова полиция сует нос и задает всякие вопросы. Я сказала, что им следует говорить с тобой.

Гектор нервно приглаживал блестящие темные волосы ухоженной рукой.

Теперь в баре наступила тишина. Множество богачей из Нового Пултни с любопытством смотрели в нашу сторону или опускали глаза в пол. Там, где предположительно размещался мой желудок, образовалась большая пустота. Затем я почувствовал запах духов и услышал голос Салли:

— Ради Бога, Эми, заткнись, не делай из себя дуру.

Глаза Эми превратились в щелки, и она резко повернулась к Салли:

— А что касается тебя, шлюха, то как ты смеешь стоять здесь рядом со своим дружком и... толкать меня!

Я схватил ее в охапку и выволок из бара. Эд Бейс находился в зале. Он поднял брови, усмехнулся и сказал:

— Разумно ли это, Чарли?

Слишком разозленный, чтобы отвечать, я протащил ее через зал и вывел на набережную. Она колотила меня кулаками и визжала. Когда мы оказались на воздухе, она наконец заткнулась, утихомирилась, и я поставил ее на ноги. Небольшая толпа последовала за нами со стаканами в руках, чтобы поглазеть. Макияж у Эми смазался, лицо исказилось от ярости.

Сердце у меня неприятно колотилось.

— Скажи мне одну вещь, — спросил я, — это ты разгуливала на утесе около Кинсейла в субботу вечером?

На мгновение ее лицо разгладилось.

— Каким образом...

— А Гектор? — продолжал я, используя свое преимущество. — Он тоже был с тобой? Небольшая пробежка по берегу вниз к Кросхевену?

Ее глаза стали совсем черными и быстро перебегали, как «дворники» на ветровом стекле, от меня к стоящему невдалеке Гектору и обратно. Удивление на ее лице несколько ослабло, а гневное напряжение и расчетливость вернулись. Она засмеялась высоким некрасивым смехом, который эхом отразился от каменных сооружений гавани, и сказала:

— Это ты можешь выяснить и не учиняя мне допроса.

— Как все-таки относительно Гектора?

Сверкнув зубами, он развел руки и ответил:

— Она уже все сказала, старина.

— Пошли, — дернула его Эми. — Мне это общество не нравится.

Я вернулся в клуб и тотчас нарвался на Франка Миллстоуна.

— Эгаттер, — сказал он, — в этом клубе не любят парней, которые занимаются рукоприкладством по отношению к леди. Может, тебе лучше отправиться домой и подумать об этом?

Я посмотрел на его веселое лицо с холодными глазами, в которых светилось удовлетворение, пожал плечами, вышел из клуба и пошел по набережной, опустив голову. Яхт-клуб вобрал в себя все, что воняло в Новом Пултни.

Голос около меня сказал:

— Не расстраивайся, Чарли.

Я поднял голову. Это был Джонни Форсайт, его шея была непривычно туго зажата белым воротничком и галстуком яхт-клуба.

— Я бы на твоем месте держался подальше. Со мной опасно знаться.

— Не слишком приятно быть в зависимости от них? Мне-то это хорошо известно.

— Да, — сказал я, щуря глаза от блеска вечернего солнца над гаванью.

— Посмотри, как живем мы. Некоторые сезоны удачные, другие — нет. В этом году у жены в ресторане дела неплохи. А у меня работы немного, и если Фрэнк найдет лодку для гонок на Кубок Капитана, я буду разрабатывать для нее тактику. О Боже, извини, Чарли, я вовсе не хотел растравлять твои раны.

— Я понимаю, — кивнул я. — Спасибо тебе.

— Я просто хотел, чтобы ты знал.

— Благодарю, — сказал я. — Послушай, тебе лучше вернуться на вечеринку. — И я потащился по Кей-стрит.

* * *

Я органически не способен примириться с поражением. В таких случаях я всегда испытываю сильнейшее негодование. Но когда я, задевая ветки жимолости, остановился перед воротами своего дома, я уже знал, что следует делать, чтобы попасть на гонки. Я вытащил бутылку «Феймоуз Граус» и отхлебнул порядочную порцию виски. Мой проект требовал известного хмельного мужества. Затем я услышал скрежет шин по мостовой и скрип ворот: по дорожке шли Салли и Эд Бейс.

— Эми — сука, — сказала Салли. — Ты в порядке, Чарли?

— Я чувствую себя совершенным идиотом. Не надо было ее трогать.

— Тебе надо было швырнуть ее через парапет, — возразил Эд.

— Это мило с твоей стороны... защитить мою честь, — произнесла Салли, отводя глаза. — Эта шлюха...

— Шлюха?

— Она доставляла Генри немало хлопот. Однажды даже Хьюго пыталась довольно гнусно соблазнить. — Салли держалась спокойно и как бы просто сообщала факты, но я видел, что она очень зла. — У нее просто зуд, у этой особы. Ну, ты понимаешь.

— Не использует ли она и Гектора Поллита для утоления этого зуда? Как по-твоему?

Салли удивилась:

— Гектора? Вполне возможно.

— В субботу вечером в Ирландии они были вместе. На вершине утеса я нашел следы, которые по виду могли принадлежать ей. Во всяком случае, во время диверсии, когда происходила подмена болтов, она была рядом, под рукой.

— Диверсия? — удивился Эд. — О чем ты?

— Потом расскажу, — сказал я. — И если она помогла покрыть эту диверсию, не сделала ли она то же самое и в отношении «Эстета», чтобы избавиться от Генри?

— Очень ненадежный способ, — заметил Эд.

— Достать хотят именно тебя, — размышляла Салли. — Зачем Эми-то тебя губить?

— Одному Богу известно, — ответил я. — Но пока что она великолепно с этим справляется.

— Не очень-то здорово не поладить с Миллстоуном, — сказала Салли. — Что ты собираешься делать в связи с этим?

— Загнать его под воду на гонках и забыть о нем.

— Но у него нет лодки, — возразила Салли. — И у тебя тоже.

— У меня будет, — сказал я. — Меня осенило, когда я шел сейчас домой. И Миллстоун тоже собирается достать лодку. Так, по крайней мере, сказал Джонни Форсайт. Знаешь что-нибудь об этом, Эд?

Эд смотрел на свой стакан с виски.

— Да, он действительно ищет лодку, — подтвердил Эд, не поднимая глаз. — Не знаю, что накатило на этот город. Я жду со дня на день, что Миллстоун предложит мне продать «Кристалл».

— Продашь?

— О, не знаю, — сказал Эд и пристально посмотрел на меня, широко улыбаясь. Этот взгляд был мне знаком со времен наших подростковых регат в Пултни. — И каковы же твои планы?

— О, не знаю пока точно, — в тон ему ответил я и тоже посмотрел Эду прямо в глаза. В эти игры мы играли уже двадцать лет, и оба точно знали, что собираемся делать.

Эд допил виски и встал.

— Мне надо еще кое-что сделать, — сказал он. — Салли?

— Можешь подбросить меня домой?

Она положила свою руку на мою. Пальцы были теплыми и сухими.

— Будь осторожен, Чарли.

Не стоило скрывать от самого себя: мне это понравилось.

Они ушли. Было только восемь. Я позвонил Билли Хегарти в Ирландию.

Линии были в их обычном безумном состоянии, и когда я наконец пробился, мне пришлось гоняться за Билли от его дома через две пивных в отель «Жюри» в Корке. Казалось, он слегка пьян, позади слышался веселый шум.

— Чарли, — сказал он. — Вот те на! Я ищу тебя весь день!

— В чем дело?

— Ну, после того как ты уехал, я вызвал ветеринара, чтобы проверить кровь у собаки. Ты был прав, зверюгу угостили сонными таблетками.

Я почувствовал, что улыбаюсь, и скверное ощущение от приема с коктейлем немного притупилось.

— Ты хороший человек, Хегарти, — сказал я. — Теперь послушай меня. Я хочу, чтобы ты рассказал всю эту историю одному человеку. Он владелец яхты, рвется на соревнования, и единственный для него способ выиграть — это если он ни единой душе ничего не скажет об услышанном от тебя. — Билли издал какие-то выражающие сомнение звуки. — И, Билли, — продолжал я, — постарайся выяснить, не случилось ли чего-нибудь необычного в тот день, когда Просероу проверял руль? Какие-либо посторонние на верфи, спящие собаки?

— Что с тобой поделаешь? Придется.

Окончив разговор, я начал искать Брина.

Нелегкая задача. Во-первых, я позвонил в его офис, там никого не было. Затем домой, и кто-то, возможно дворецкий, ответил, что мистер Брин, насколько ему известно, на приеме, но трудно сказать, где именно. Затем слуга начал проявлять необычную осмотрительность и прервал разговор, когда я попросил его заглянуть в ежедневник своего хозяина, чтобы определить, где сэр Брин.

Вдруг меня осенило: примерно полгода назад, когда мы начали готовить чертежи яхты Брина, он как-то дал мне номер телефона своей машины. Я побежал в офис и просмотрел записи за ноябрь. Вот он, этот телефон!

Я весь взмок, пока ожидал ответа. Это был последний шаг, отделяющий Эгаттера от полного краха. Гудок прозвучал дважды, затем кто-то поднял трубку и сказал:

— Алло. — Это был не Брин.

— Алло, — сказал я, — это Джек Дэнфорс. Вы не станете возражать, если я попрошу вас приехать на полчаса позже? В девять часов я еще буду занят.

— Что? — удивились на другом конце. — Э... мистер Дэнфорс... в девять когда? — Похоже, это был шофер.

— Сегодня, конечно, — сказал я более уверенно. — Черт побери, старина, не мог же он забыть.

— Забыть? — сказал шофер, явно нервничая.

— Ну, так пусть он постарается, — сказал я. — Мы будем в Ноттингеме только сегодня. Сможет он заскочить?

— Ноттингем? — спросил шофер. — Это очень далеко. Вряд ли сумеет. Мы в Лимингтоне, в Хэмпшире.

— Я прекрасно это знаю. Не у старины Гарри Фостера?

— У мистера Бэркета. Тут танцевальный вечер, — сказал шофер.

— А, ну ладно. Ну что же делать? Всего доброго.

Оказалось до смешного просто. Я только беспокоился, чтобы Брин ничего не узнал, иначе его шофер может лишиться работы.

После этого я должен был всего лишь позвонить своему приятелю Гарри Чансу в Лимингтон. Гарри знал всех, кого стоило знать, и специализировался по видным персонам. Он сообщил, что Септимиус Бэркет дает благотворительный бал в пользу, кого-то из американских претендентов на участие в гонках и что он живет в Рейнолдс-Стоун-Холле, в трех милях от города.

Мне оставалось только отправиться домой, напялить смокинг и поглубже вздохнуть для придания себе храбрости. Вскоре я уже был по пути в Лимингтон.

Глава 14

Через два часа я поставил «БМВ» под деревьями, расположенными сбоку от лесной дороги. Я поправил галстук-"бабочку", глядясь в водительское зеркальце. Должен признать, что лицо у меня было осунувшееся. Я вылез, прошел мимо высоких столбов у ворот к подъездной аллее.

Аллея была из гравия, хорошо утрамбованная, обсаженная рододендронами. Она вела к большому белому дому, построенному в духе современной подделки под григорианский стиль; дом прятался под сенью «Нью Форест», как кукушонок в гнезде королька. Пока я огибал площадку, тоже из гравия, где стояло около полусотни роскошных машин, вечерний воздух освежил мне лицо. Из сада, расположенного по другую сторону дома, доносились звуки бас-гитары и неясный шум голосов. Я обошел вокруг. Лужайка, окруженная высокими черными деревьями, казалась в лунном свете серой. У выходящей в сад стены дома был раскинут большой шатер, изнутри освещенный желтым светом. Я прошел по дорожке между двумя клумбами, откинул полог и заглянул внутрь.

Там было жарко и стоял оглушающий шум. В дальнем конце шатра играл оркестр. Мужчины выглядели лощеными, а на многих женщинах были надеты тиары. Собралась довольно значительная часть Нового Пултни — те, кого Хьюго назвал бы публикой с Королевской яхты.

На какой-то момент я остановился, у меня вспотели ладони. Мне всего лишь нужно было найти Брина. И я нырнул в огромную, словно море, толпу.

Будь я террористом, я мог бы сейчас запросто уничтожить хорошую порцию здешнего «королевского семейства». Но я был всего лишь проектировщиком яхт, который в течение пяти минут ходил от одной группы роскошных мужчин и женщин к другой, разыскивая безо всякого успеха нужного человека. Неожиданно я заметил знакомые квадратные плечи, над которыми возвышалась голова с коротко подстриженными темными волосами и загорелой шеей. Он сидел за столом с четырьмя молодыми женщинами, все они смеялись. Чувствовалось, что от него струится очарование, так же как от электрического обогревателя струится тепло. Арчер.

Я подошел и тронул его за плечо. Он оглянулся, раскрасневшийся и улыбающийся, голубые глаза сверкали, и я вспомнил, что говорила мне Джорджия о слабости Арчера к женщинам. Улыбка стала несколько напряженной, когда он узнал меня.

— Арчер, — сказал я, — на одно слово.

— Конечно, — сказал он, вставая.

Мы отошли в угол.

— Что ты здесь делаешь?

— Я приехал увидеться с Брином.

— С Брином? — Арчер спросил так, будто не знал, кто это такой. — Послушай, Чарли, старик Септимиус Бэркет может вышвырнуть тебя, если увидит. Миллстоун здесь. И множество людей, которые присутствовали на коктейле. Он тут распространялся о тебе. Извини, что я это говорю, но ты вел себя как последний дурак сегодня вечером.

— Возможно, — сказал я. В своем взвинченном состоянии я старался слышать и воспринимать то, что мне было нужно. — Где Брин?

— Некоторое время назад был в доме, — сказал Арчер. — Обедал. Ради Бога, Чарли. Ты знаешь, я всегда готов помочь тебе. Но сегодня... ты не в порядке, приятель.

— Все, что я делаю, я делаю не для себя, а для «Пэдмора и Бейлиса», — сказал я с улыбкой, уродливость которой была мне неприятна. Арчер поднял руки: да падет это на твою голову, говорил его жест. Затем он повернулся и отправился назад к своему столу с красотками — целая пинта сексуального пламени.

Я быстро двинулся к зелено-белому полосатому проходу, который вел от шатра к дому. Толпа мужчин и женщин шла через него в другом направлении. Мужчины курили сигары. Брина среди них не было. Я прошел дальше, заглядывая в разные двери. Первая вела в гостиную. Очень старый человек разговаривал у камина с двумя женщинами среднего возраста.

— Извините, не видели ли вы Алека? — спросил я у него.

— Моет руки, — ответил старик.

— Извините, — сказал я и вернулся в коридор.

В этот момент Брин вышел из двери под лестницей, пухлый и хорошо вымытый. Я заметил, как он стрельнул глазами в мою сторону и затем отвел их. Я быстро подошел.

— Мы должны поговорить.

Он сунул в рот сигару и начал сосать ее.

— Мне нечего вам сказать, — буркнул он. И двинулся по коридору. — Извините меня.

Я стоял у полуоткрытой двери маленькой комнаты, возможно библиотеки, с книгами на полках, с креслом и письменным столом, на котором стоял телефон.

Когда Брин проходил мимо меня, я схватил его за запястья, приподнял и толкнул внутрь комнаты. На вид он был плотным, но упал на пол с удивительной легкостью, потянув следом и меня. Я поднялся и захлопнул дверь. Брин смотрел на меня с выражением застывшего изумления и гнева.

— Извините, что я вынужден был сделать это, — сказал я. — Надеюсь, вы не будете возражать против того, чтобы присесть?

Он встал, отряхнул пыль с колен вечернего костюма и поднял сигару с бухарского ковра. Затем приказал:

— Выпустите меня отсюда, Эгаттер. — Его глаза более, чем когда-либо, напоминали дуло пистолета. Никто из известных мне людей не смог бы прийти в себя и оказаться в выигрышной позиции через двадцать секунд после того, как, внезапно напав, его бросили на ковер. Но у Брина это получилось.

— Нет, не выпущу, — ответил я. В двери торчал ключ. Я повернул его и положил себе в карман. — Пока мы немного не поговорим.

— Грубой силой со мной ничего не сделать, — заверил Брин.

— Будьте разумны, — сказал я. — В свое время вы творили кое-что и похуже. А я хочу всего лишь, чтобы вы выслушали по телефону одного человека. После этого можете сдать меня полиции или делать все, что вам угодно.

Брин минуту размышлял. Он вынул другую сигару, обрезал ее и зажег. Когда она разгорелась в достаточной степени, он глубоко вздохнул и заорал:

— На помощь!

Неожиданно получилось довольно громко. Я не предполагал, что он станет кричать. Струйки пота потекли у меня по спине.

— На помощь! — второй раз крикнул Брин, еще шире раскрывая рот. Я вытащил носовой платок и засунул ему в рот. У занавесок висели украшенные кистями шнуры. Я привязал Брина к креслу с помощью одного из них, а другой обмотал вокруг его лица, чтобы кляп держался крепче. Брин сопротивлялся, но он был человеком, привыкшим работать за письменным столом, и сила его заключалась не в теле, а в крепкой воле.

Когда он был туго привязан, я поднял трубку и набрал номер Билли Хегарти в Ирландии. Пока телефон молчал, кто-то постучал в дверь.

— Вы там в порядке? — Дверная ручка дернулась. — Дверь заперта, — произнес тот же голос.

— Этого не должно быть, — сказал другой. — Я пойду поищу ключ.

Наконец Билли ответил.

— Билли, это Чарли Эгаттер. Я хочу, чтобы ты рассказал все, что тебе известно, о происшедшем на верфи. Дальше это никуда не пойдет. — Глаза Брина холодно смотрели на меня.

Я приложил трубку к его уху, в то время как Билли выполнял мою просьбу. Когда он кончил, я сказал:

— До свидания и спасибо.

Голоса вновь послышались у двери. Я сказал:

— У нас все прекрасно, — и вставил ключ в скважину, слегка повернув его, чтобы они не могли всунуть свой. Затем я повернулся к Брину: — Билли Хегарти управляет верфью в Кросхевене. Кто-то пробрался туда и совершил диверсию с рулем «Аэ», заменив титановые болты алюминиевыми. Затем после аварии неизвестные вновь прошли на верфь, усыпили сторожевую собаку и поставили опять титановые болты, предварительно их сломав. Именно это и обнаружил во время проверки страховой инспектор из компании «Ллойд». Билли сказал вам достаточно, чтобы загубить репутацию своей верфи, считающейся вполне надежной, а мне можно теперь предъявить обвинение в тайном проникновении на верфь. Подумайте о том, что вы собираетесь сделать, прежде чем я выну кляп.

За дверью кричали:

— Охрана! Откройте!

Я отвязал Брина от кресла, вынул кляп, налил ему стакан виски и сказал:

— Лучше откройте дверь сами, а то они ее сломают.

Брин поднял маленькое плотное тело с кресла, провел рукой по своим серо-стального цвета волосам, повернул ключ и открыл дверь. Двое крупных мужчин в смокингах стояли на пороге.

— Почему вы заперли дверь? Мы из охраны.

— У нас здесь важная встреча, — сказал Брин. Рубашка моя прилипла к телу, и сердце стучало. — Можем мы спокойно поговорить?

Перевес сил опять был на стороне Брина. Охрана испарилась. Брин выпил виски с содовой и сел за письменный стол. Затем он наклонился вперед и прошипел:

— Я уничтожал людей за куда меньшее. — Он вернулся в прежнее положение, лицо налилось кровью. Затем он расслабился. — Так вот, теперь мне кажется, что история ваша еще более странная, чем тот способ, который вы выбрали, чтобы рассказать ее. Лучше объясните все.

Во рту у меня пересохло, я едва мог говорить.

— Нечего объяснять, — сказал я, дрожащей рукой доставая бутылку, чтобы налить себе. — Какой-то ублюдок пытается уничтожить мое дело и не пустить меня в гонки на Кубок Капитана.

— Получается, смерть вашего брата не была несчастным случаем?

— По-видимому, нет. Но наверняка мы узнаем, когда поднимем «Эстета».

— Так что, может быть, здесь дело идет об убийстве?

— Да.

— Должно быть, вы здорово разгневаны.

— Действительно. — Но я почувствовал, что начинаю приходить в себя. Впервые Брин разговаривал со мной как с человеком, а не как с машиной, которой платят за полученные результаты.

Он откинулся в кресле. Дым сигары окутал его, как облака окружают вершину горы. Наконец он сказал:

— Я когда-то строил мотоциклы с коляской. Собственными руками. — Он поднял свои руки. Они были маленькими и толстыми. — У меня была мастерская в Ковентри. Я арендовал ее у типа по имени Пердью. Ну так вот, я придумал нового типа подвеску и знал, что Пердью хочет ее заполучить. Он проведал, что у меня трудности с банком, и вчетверо поднял арендную плату за помещение. Думал, что он разорит меня как основной кредитор. Но я разозлился и сумел выкрутиться. Я занял денег, выкупил мастерскую и вышвырнул Пердью на улицу. — Он вынул сигару изо рта, злобно вытаращил глаза. — Именно то, что я разозлился, помогло мне выиграть, — сказал он, — иначе я не смог бы. — Он помолчал. — Но гнев надо научиться сдерживать. Полагаю, сегодня вы сумели это.

Я промолчал. Опыт общения с клиентами способствовал выработке шестого чувства, оно говорило мне, что мы подбираемся к существу дела. Я знал, наступил поворотный момент в моих отношениях с Брином.

— Вашим врагом может быть любой из находящихся там людей, — сказал Брин, махнув рукой в сторону доносившихся голосов. — Включая Миллстоуна. Вы знаете, что он стремится попасть в команду?

— Да, — ответил я, — но у него нет лодки.

— Он достанет ее, — сказал Брин. — Он сейчас этим занят. Решительный человек Фрэнк Миллстоун.

Минуту Брин сосал сигару. Из сада доносились звуки танцевальной музыки. Наконец он произнес:

— Я не буду завершать строительство новой лодки. Мы потеряли неделю, сейчас слишком поздно. Кроме того, я только на девяносто восемь процентов уверен, что вы на уровне. — Мое сердце упало. — Держитесь, — сказал он.

Он набрал номер. Я смешал себе еще порцию выпивки, пока он говорил, понизив голос. Через пять минут он положил трубку.

— Ну вот, — сказал он, — вы можете от моего имени участвовать в соревнованиях на Кубок Капитана на «Колдуне».

— "Колдуне"?

— Я только что купил его, — объяснил он. — Согласны?

«Колдун» был быстроходной яхтой, которую я построил два года тому назад для одного владельца, который затем погиб во время аварии вертолета. Это была несколько староватая лодка по стандартам соревнований на Кубок Капитана, но она была неплоха. Это было хорошее предложение.