Детектив с клубничкой - Дурдом на выезде

– Ах, лучше не надо, а то разревусь!

– Даже так…

Он смотрел уже не участливо, он смотрел на Асю влюбленно…

Так Александра узнала, что любовь с первого взгляда не миф и не вымысел.

Да, любовь с первого взгляда – реальность!

И вот чем это закончилось: он ее приручил и предал. И теперь обнаружилось, что благодаря этой его любви она превратилась в беспомощность. Игорь – первый мужчина, который сказал, что Ася невероятно красива. Она всегда знала что внешность ее на любителя, но Игорю сразу поверила. И от этого старалась быть рядом с ним постоянно: только с Игорем ей было тепло. Только с ним она ощущала уверенность в своей женской красе. И расслабилась, почила на лаврах, на других чары пробовать и не пыталась, превратилась в домохозяйку.

А теперь что же выходит? Он нашел точную копию Александры, только значительно образованней, а жена уже побоку? А жена уже не красавица – все лучшее осталось в дождливом том дне…

Вернулась в действительность Ася уже в самолете. Когда взвыли турбины, и лайнер стремительно покатился, решительно набирая скорость, она испугалась. Только что рядом был Игорь – молодой, надежный, красивый танцевал под ее зонтом, и вот уже разведенка она, неудачница и холостячка.

А у Стерляди всего и потерь, что плавок и лифчиков чемодан.

И никак ей нельзя отомстить!

Тоскливо уставившись в иллюминатор, Ася, паникуя, подумала: «Господи, куда я лечу, домохозяйка? Не знаю английского, в Лондоне никогда не была, плохо воспитана, громко смеюсь, набиваю щеки едой и не умею пользоваться китайскими палочками».

Сдерживая слезы, она сунула руку в сумочку в поисках носового платка – пальцы нащупали пачку купюр. Мгновенно вспомнились и кредитки, и в голове появились мысли повеселее.

«Ха, куда я лечу! – злорадно усмехнулась она. – Тратить стерлинги Стерляди! И, между прочим, делать это буду не в джунглях! Как-нибудь не пропаду!»

Однако, как Александра ни хорохорилась, обиды дня погрузили ее в юдоль скорби-печали. Она хоронила счастливые времена. Перед глазами стояли губы Игоря, его щеки, руки (и кое-что поинтимней), а в голове созревал иезуитский вопрос: «Неужели он всем этим своим добром к телу Стерляди прикасается?»

В общем, тягот полета за горькими мыслями об измене Ася совсем не заметила – почти четыре часа пронеслись, словно минута. Из Шереметьево в Хитроу самолет прибыл точно по расписанию. Александра легко миновала таможенный и пограничный контроль и получила свободу: иди куда хочешь.

«Только вот куда мне теперь идти?» – подумала Ася, растерянно замирая.

Остановившись посередине зала, она бестолково завертела головой, соображая в каком направлении выход. Приятный мужской голос прозвучал в ухе, будто гром небесный, и ужасно ее напугал, хоть ничего плохого не сообщил.

– Здравствуйте, Александра Ивановна, – услышала Ася на ломаном русском.

Оглянулась и обмерла: улыбаясь, словно старой подруге, к ней с объятиями спешил одетый с иголочки джентльмен, усатый, седовласый, белозубый, бодрый, свежий, пахучий.

От него так и веяло оптимизмом – чего у Аси в данный момент был большой дефицит.

Глава 6

От незнакомца веяло оптимизмом – чего у Аси в данный момент был большой дефицит.

– С приездом, Александра Ивановна, рад вас видеть, – красивым густым баритоном сообщил джентльмен и… полез целоваться.

Ася позволила тискать себя, но ответить ничем не могла. Она лишь ошеломленно молчала, судорожно соображая как надлежит ей себя вести в этой патовой ситуации. А действо не стояло на месте – перед Александрой возник молодой джентльмен: конопатый и рыжеволосый.

– Майкл Стоун – новый ваш переводчик, – представил его седовласый и отошел, давая Асе возможность обменяться с рыжим приветствиями.

– Свидетельствую свое почтение, госпожа Ушакова, – церемонно поклонился Майкл, с мужским любопытством поглядывая на Александру.

«Вот с этим мужу и изменю», – подумала она (весьма, кстати, храбро), но развить в нечто конкретное «полезную» мысль не успела: седовласый ее перебил.

Дружески похлопывая Майкла Стоуна по плечу, он радостно сообщил:

– Александра Ивановна, доверяю вас опеке этого бравого парня, а сам, извините уж, на английский перехожу. Не хочу терзать ваш утонченный слух ужасным произношением.

Схватив Асю под руку, он радостно увлек ее за собой. По ходу он энергично рассказывал ей нечто веселое, поглядывая на Майкла, но не оставляя паузы на перевод. На середине речи Стоун не выдержал и остановил его словесный поток, обращаясь к своей подопечной:

– Александра Ивановна, сэр Генри…

– Сыр Генри? – удивилась она.

– Да, сэр Генри вам сообщает, что розовый куст, который вы посадили в его саду, взорвался буйством цветов. Сэр Генри с удовольствием насчитал в один раз двадцать цветков и шестнадцать бутонов.

Переводчик толком не успел и фразы закончить, как седовласый радостно (Ася уже поняла, что этот человек все делает радостно) продолжил и так припустил, что Майкл вынужден был, останавливая его, неоднократно грубо хватать за рукав.

– А теперь сэр Генри спрашивает, – торопливо перевел Стоун, – как поживает ваш куст, тот, который он вам подарил? Сэра Генри особенно интересует оттенок цветов. К чему больше он изменился под воздействием русской почвы, к оранжевому или к розовому? А может быть остался коричневато-желтым, как в саду сэра Генри?

Отвечать на такой вопрос Ася совсем не была готова, а потому растерянно брякнула:

– Простите, а разве мы с этим сыром знакомы?

– С сэром, госпожа Ушакова, с сэром, – мягко поправил ее переводчик.

– Да, с сэром, – промямлила Ася.

И ужаснулась: «Что я наделала? Я же разоблачила себя, чертова домохозяйка! Кто эта Стерлядь? Чем занимается? Зачем прикатила в Лондон? Ишь как ее встречают. Представился случай о любовнице мужа все разузнать, а я прокололась как последняя дура. Будь я умней, подыграла бы этому Сыру, он бы и думал, что я Стерлядь его образованная. А мне был бы шанс ее опозорить и опорочить. Разве не сам Господь посылает мне случай Стерляди отомстить?»

Между тем, переводчик, удивленно тараща глаза, воскликнул:

– Александра Ивановна, это же Генри Бредфорд четвертый, баронет.

Ася как бы начала прозревать.

– Ах да, Генри Бредфорд, кажется, припоминаю, – задумчиво пролепетала она.

Стоун фыркнул:

– Еще бы, припоминаете! Генри Бредфорд старый ваш друг. Вы и сэр Генри связаны нежной любовью.

– Даже так?! – поразилась Ася.

Она совсем другими глазами посмотрела на седовласого, рассчитывая уже на него, а не на Стоуна, в своих мстительных планах. Вот с кем изменит она Игорьку! Ха! Сыр и Стерлядь связаны нежной любовью! Ну надо же! Как это трогательно!

«Наконец-то моя очередь наступила водрузить на голову Стерляди оленьи рога! – торжествовала мысленно Ася. – Отобью у Стерляди Сыра!»

Однако, переводчик ее осадил.

– Я не понимаю, что значит ваш возглас? – спросил он изумленно. – Что вы имели в виду, восклицая «даже так»? Вы с вашим мужем неоднократно бывали гостями в доме Бредфордов. Вы дружите семьями.

Ася вскрикнула:

– Семьями?! С мужем?!

Она не упала лишь потому, что старый друг, этот радостный Сыр, крепко держал ее под руку.

«Ах, мерзавец, – мысленно возмутилась она, имея в виду супруга. – Он свою Стерлядь мной представлял. Возил ее к баронетам, а меня заставлял торчать у плиты. Пока я драила его унитаз, Стерлядь у Генри розы сажала!»

– Где это было? – строго спросила она у переводчика, опасно зверея.

Тот растерялся:

– Было что?

– Где эта Стерлядь сажала розы?

Стоун окончательно отупел.

– Стерлядь? Какая стерлядь? – оторопело спросил он сначала по-русски, а потом по-английски, ища помощи у баронета.

Тот величественно пояснил:

– Стерлядь, это русская рыба. В клубе «Пинг-понг» отличнейше ее подают в орехово-уксусном соусе. Хотя, я сторонник раздельной еды. Мясо так мясо, трава так трава. Все должно быть здоровым и натуральным, – заключил он и приказал: – Майкл, это немедленно переведи.

Майкл перевел Асе про стерлядь, соус и здоровую пищу, а следом спросил:

– Александра Ивановна, а вы что имели ввиду?

– Я имела ввиду дом в котором сажала розы. Где он находится?

– Там же, где он и был: на прежнем месте в Южном Кенсингтоне, – сказал переводчик, думая что до полного знания русского ему еще далеко.

«Надо же, стерлядь», – крутилось в голове Майкла Стоуна. Он впервые такое слыхал.

Однако от внимания сэра Генри не скрылось, что его не узнали. Не то, чтобы джентльмен унизился до обид, но взволновался уж точно по поводу здоровья своей горячо любимой подруги.

На этот раз Александра не сплоховала – отличную байку сплела, чем повергла старого друга в ужас и суету.

– Знаете ли, у меня появились проблемы с памятью, – весьма артистично закатывая глаза, призналась она и, поочередно хватаясь за представляемые полушария, пояснила: – Тут помню, а тут уже нет. А потом наоборот: тут не помню совсем, а вот тут до мельчайших подробностей. Порой, даже то, чего не бывало.

Сэр Генри остановился, как вкопанный, и наконец Александра узнала, что его холеная физиономия может быть и не радостной.

– Горе какое! – проревел он по-русски. – Как же случилось с вами несчастье?

– После автомобильной аварии, – капнув слезой, сообщила Ася и, подражая опереточным героиням, заверила: – Но вас, мой незабвенный сыр Генри, я почти сразу вспомнила. Очень рада видеть опять своего дорогого мистера Бредфорда!

– Сэра, – уточнил переводчик.

– Да-да, сыра, – поправилась Ася, мысленно отмечая, что пока, вроде, выкрутилась.

Однако, дальнейшее показало, что не выкрутилась, а запуталась окончательно.

– Постойте, но как же быть с вашей памятью? – суетливо забеспокоился Бредфорд.

Он забегал вокруг Александры и переводчика, о чем-то усиленно размышляя. Потом вдруг остановился, изучающе осмотрел лицо своей старой подруги и строго спросил:

– А почему вы мне об аварии не сообщили во время последнего нашего разговора?

Не моргнув глазом, Ася солгала:

– Не хотела расстраивать.

– Ну да, ну да, – рассеянно кивнул Бредфорд и с чувством воскликнул: – Однако, как это неприятно!

– И невовремя, – подсказал переводчик.

Пока Ася пребывала в раздумьях что означает «невовремя», Бредфорд вдруг ошалел.

– О! И это еще! – хватаясь за сердце, взвыл он. – Вот беда! А ведь я, моя дорогая, неоднократно предупреждал вас: лихачество не доведет до добра, – напустился вдруг он на Александру. – Разве можно гонять в центре города?

Ася немедленно согласилась:

– Конечно нельзя.

Бредфорд удовлетворенно кивнул:

– Наконец-то вы поняли. Хоть такой ценой.

Она его успокоила:

– Я теперь совсем за руль не сажусь.

– Почему?

– Водить разучилась. Когда очнулась после аварии, даже не знала, что умею водить. Я так удивилась, когда мне права мои показали.

– Но почему? – поразился Бредфорд.

– Абсолютно была уверена, что в автомобиль садилась лишь пассажиром.

Этим сообщением Александра окончательно повергла «сыра» Генри в уныние. Глядя на его кислую физиономию, теперь трудно было даже представить, что он когда-то умел улыбаться.

– Ой, как все неудачно, – растерянно заскулил баронет. – Александра Ивановна, если с памятью вашей так плохо, то как же дела обстоят с вашей речью?

Оживляясь, Ася воскликнула:

– О-о, с речью у меня все прекрасно! Через три часа после удара речь восстановилась в прежнем объеме. Как видите, здесь я в полном порядке.

Сэр Генри нетерпеливо всплеснул руками:

– Да я не о той речи вам говорю! Как быть с вашей речью, которую вы должны заготовить? Где ваша речь? Вы ее написали?

– Что-о?!

Глава 7

– Где ваша речь? Вы ее написали? – воскликнул сэр Генри, нетерпеливо всплеснув руками.

– Что-о?!

– Речь! – повторил он.

Александра запаниковала:

– Речь? О какой речи вы говорите? Что я должна была написать?

Переводчик учтиво ей подсказал:

– Все с нетерпением ждут вашу блестящую речь. Вы известный оратор.

– Я известный оратор? – изумилась она и подумала: «В общем да, на мужа порой неплохо ору, но без свидетелей, все как учат в женских журналах. Но кто эти „все“? Почему они ждут мою речь? И, главное, где?»

– Простите, а где я должна эту речь произнести? – осторожно спросила Ася.

Бредфорд окаменел, а переводчик учтиво ответил:

– На конгрессе все будут ждать с нетерпением вашу блестящую речь.

– На каком, простите, конгрессе? – цепенея, воскликнула Ася.

На сэра Генри было страшно смотреть. Он побледнел и, схватившись за голову, взвыл:

– О-о, как все плохо! О-о, как вы пострадали! О-о, как и мы пострадаем теперь!

– А программа визита насыщена, – подлил масла в огонь переводчик.

– Какая программа? – брякнула Ася, после чего сэр Генри зажмурил глаза и понесся вперед, будто конь ослепленный.

Переводчик за ним поспешил, Ася – за переводчиком. Таким образом все понеслись. Асе понравилась эта компания. Она решила вписаться в нее любым способом – надо же Стерляди навредить.

– Успокойтесь, сыр Генри, – причитала она, старательно его нагоняя. – Это временное затмение. Так бывало не раз, но память все возвращала. Если вы подробно расскажете, что я делать должна, то, клянусь, память вернется. Я произнесу вашу речь!

Бредфорд резко затормозил – переводчик налетел на него – Ася – на переводчика: таким образом все остановились.

– Я произнесу вашу речь, – повторила обещание Александра, с трудом переводя дыхание.

– Ваша форма ни к черту, – констатировал Бредфорд и посоветовал: – Пора вам на тренажеры. Запыхались с двух шагов.

– Да-да, – кивнула она и опять повторила: – Я произнесу вашу речь.

Сэр Генри озадачено хмыкнул и поправил ее:

– Вашу речь, милочка, вашу.

Она согласилась:

– Мою речь, мою, только вы поподробней введите меня в курс проблем.

– А что, это выход, – сказал переводчик.

Бредфорд с надеждой воскликнул:

– И вы действительно справитесь?

– Ну да, – подтвердила она.

– Вы осилите важную речь? – не очень поверил Бредфорд. – И ничего не забудете?

– С речью у женщин вообще нет проблем, – заверила Ася. – Справлялась пока. Игорь даже меня журит, что рот мой не закрывается.

– Да-да, вы отличный оратор, – согласился сэр Генри и с тревогой спросил: – А что говорят ваши врачи?

– Хороших врачей я не нашла, а плохие сказали, что болезнь излечима, – ответила Ася, подумав, что озвучила слишком скудную мысль.

Однако сэра Генри она окрылила. Радость вернулась к нему, он с пафосом заявил:

– Тогда мы прибегнем к услугам лучших специалистов. Надеюсь, к церемонии открытия вы вернетесь в отличную форму.

Деловито Ася осведомилась:

– К какой церемонии?

– Нет! Я не могу! – взвыл бедный Бредфорд и, подхватив Александру под локоть, потащил ее к выходу так, словно собирался брать над ней опекунство.

– Нет, вы неправильно поняли, – запротестовала она. – Я абсолютно нормальная.

– Вижу, – коротко бросил Бредфорд.

– Но это после полета болезнь немного вернулась. На самом деле я в полном порядке.

Сэр Генри остановился и, сохраняя тревожное выражение, попросил:

– Дорогая, Александра Ивановна, умоляю вас, в случае любых происшествий и по любым проблемам обращайтесь лично ко мне. И предупреждайте! – повысил он голос. – Предупреждайте, не опасаясь меня расстроить! Вы слышите? Впредь, предупреждать! Спасибо, что не приехали на конгресс вообще без головы.

При виде такого гнева, Ася, робея, промямлила:

– Простите, но мне действительно было неловко вас пустяками тревожить.

– Во-первых, это не пустяки, – запротестовал Генри Бредфорд. – А во-вторых, это ничем вас не обяжет. С сегодняшнего дня я постоянный распорядитель нашего общества и заведую всей технической частью конгресса.

Его сообщение Асю совсем напугало. Промямлив «я справлюсь, я справлюсь», она побледнела. Сэр Генри тяжко вздохнул и согласился:

– Справитесь, душечка, справитесь, а пока вам необходимы покой и отдых, я полагаю. Позвольте препроводить вас в апартаменты. Мой автомобиль к вашим услугам.

В дороге сэр Генри был очень задумчив. В конце концов он спросил:

– Александра Ивановна, а где ваш супруг?

Ася не растерялась.

– Мой супруг приехать не смог, – отрапортовала она и добавила: – Уж это я точно помню.

– Ваш супруг приглашен везде, как и вы, – вздохнул сэр Генри, – очень странно, что он не приехал.

– Мне странно самой, – согласилась с ним Ася и, не выдержав, раздраженно воскликнула: – Я с ним развелась!

– Как плохо! – отшатнулся сэр Генри.

– Гораздо хуже то, что он мне изменил. Это явилось причиной развода.

– Весомый повод, – вставил Майкл Стоун, с тройным интересом взглянув на Асю.

Бредфорд, похоже, так не считал. Вялым кивком он дал Асе понять, что слышал ее и понял, но думает о другом: о том, что сейчас гораздо важней и серьезней.

– Сэр Генри, что вас не устраивает? – почувствовав его настроение, спросила она.

Он сердито откликнулся:

– Ваш развод, разумеется. Если юридически он оформлен, это может поставить вас в очень неловкое положение. Сами понимаете…

Александра не понимала. Ей казалось, что Стерлядь, чье место она заняла, находилась при Игоре, теперь же выходит, что Игорь при Стерляди.

– Нет, юридически развод еще не оформлен, – сообщила она и подумала: «Так кто же при ком? Хоть бери и звони домой мужу. Он-то, надеюсь, сможет мне объяснить».

– Ваш развод юридически не оформлен? – Бредфорд облегченно вздохнул.

Не выдержав, Ася спросила:

– Скажите мне честно, кто вам важней: мой муж или я?

И Стоун, и Бредфорд изумленно воскликнули:

– Конечно же вы, Александра Ивановна!

«Выходит, Игорь при Стерляди!» – испугалась она.

Тем временем «Бентли» подрулил к дорогому отелю. Генри Бредфорд четвертый церемонно распрощался и отбыл, оставив Асе рыжего переводчика.

Впрочем, переводчик совсем не понадобился: с ней все говорили по-русски. Портье, сверкая пуговицами и галунами, улыбнулся Александре с поклоном, как старой знакомой.

– В те же апартаменты, леди? – спросил он и, не дожидаясь ответа, отдал горничной распоряжение: – Элиза, в номер госпожи Ушаковой как обычно три пуховых подушки.

«Зачем три подушки? – удивилась она и, поймав на себе игривый взгляд Стоуна, твердо решила: – Спать я буду одна! Зря таракан этот скалится».

Целомудренно так решила, забыв об измене супруга и о своих недавних намерениях ему отомстить.

Переводчик проводил Александру в апартаменты.

– Гостиная, спальня, гардеробная, кухня, если вздумается вам самим что-нибудь приготовить, здесь кабинет, там ванна и сауна, – пояснял он, открывая поочередно двери. – Все очень скромно.

– Это мой номер? – поразилась она пышности обстановки.

– Ну да, как обычно, – поразился и Стоун.

«Вот как, оказывается, Стерлядь живет», – с осуждением подумала Ася, несмотря на то, что именно так мечтала жить и сама.

Горничная по-русски ей доложила, что ванна набрана и через полчаса она, как обычно, зайдет. Пока Александра раздумывала не глупо ли будет спросить зачем та зайдет, горничная выплыла в дверь.

– Зачем эта девица зайдет? – Ася воззрилась на Стоуна.

Переводчик пожал плечами, промямлив:

– Я думал, вы знаете.

– Я знаю, но память…

Она схватилась за голову и, вспомнив про речь, спросила:

– Кстати, вы забыли меня просветить какова тема доклада.

– Не доклада, – поправил, нахмурившись, Стоун, – а, скорее, вступительного слова. Вам выпала честь первой выступить на конгрессе.

Услышав это, Ася с трудом на ногах устояла и, слабея, воскликнула:

– Первой выступить на конгрессе?!

Глава 8

– Первой выступить на конгрессе?! – слабея, воскликнула Александра.

Стоун чопорно сообщил:

– Да, все ждут, что вы скажете о современном влиянии домохозяек на экономику мира. Сам лорд Август желает послушать ваше ценное мнение. Ему заказано место в первом ряду.

– А рядов у вас сколько? – едва не лишаясь чувств, промямлила Ася.

– Согласно количеству запланированных мест. Я точно не знаю, но шестьсот человек, как и заявлено, в зале поместится, – заверил Майкл Стоун.

После этого Александра рухнула в кресло и попросила:

– Умоляю вас, я хотела бы остаться одна. Мне надо подумать.

Переводчик боднул рыжим чубом пространство:

– Как вам угодно. По любому поводу вы легко найдете меня. Я здесь рядом. Моя дверь напротив вашей, а номер моего телефона в кабинете на письменном столе.

Едва Стоун вышел, Александра катапультировалась из кресла и нервно заметалась по комнате. Грандиозность задачи разрывала бедняжку на части. Одной своей частью Александра хотела отомстить подлой Стерляди, другая часть гнала ее обратно на Родину, подальше от всех проблем и поближе к привычной кухне. Там, у плиты, в родном доме, все так очевидно, уютно, знакомо…

«Но у меня уже нет плиты, – в который раз осознала вдруг Александра. – Стерлядь украла и мой дом, и плиту, и мужа. Куда мне бежать?».

Она решила мстить! Мстить до победного конца. Тем более, что сама судьба посылает ей шанс для мести.

«Дай бог только сил мне выступить на конгрессе, – думала Александра, – в остальном образуется. Сыра Генри я обвела вокруг пальца, значит и всех остальных обдурю. С конгрессом бы сладить. Вот где страшно. Вот где по-настоящему жутко!»

В самом деле, шутка ль сказать: аудитория в шестьсот человек. Не считая, какого-то лорда. Тут у любого затрясутся поджилки.

«А может это и к лучшему, что я так боюсь, – прикинула Александра. – Ну да. Мне это на руку. Зачем мне кого-то играть? Моя цель проста: выставить Стерлядь дурой из дур. Примерно такой, какой зачастую бываю сама, если муж меня не обманывает. Значит, чем хуже я выступлю, тем лучше справлюсь с задачей».

В том, что речь ее обречена на освистание, Ася не сомневалась. Если еще получится у нее эта речь, если язык от страха к зубам не прилипнет или вообще не отнимется. Вот когда будет позор!

«Но это не мой позор, – злорадно подумала Ася. – Это Стерлядь перед толпой облажается! Вот когда умрет от стыда она и ее Игорек!»

Как только мысль уперлась в супруга, мгновенно возник вопрос: чей теперь Игорек? Стерлядь вроде как его себе забрала, но Александра-то мужа не отдавала. Следовательно, сама собой актуализировалась исконно женская проблема: мой муж подлец – верните мужа!

Александра решала эту проблему в традиционном ключе: быстро подсчитала в уме прегрешения Игоря, помножила их на достоинства Стерляди, разделила все на свои обиды и согласно женской логике (самой правильной в мире) вынесла идеальный вердикт: «Такой негодяй, как мой Игорь, должен достаться мне, а образованной Стерляди он – слишком жирно».

Далее шли вариации на эту же тему – без них, все вы знаете, абсолютно нельзя.

– Этот подлец унизил родную жену, – бегая по комнате, Александра мазохистки сыпала соль на рану, – превратил меня в домохозяйку, заставил драить плиты и унитазы, а сам, знай, в Лондон Стерлядь таскает».

Казалось бы, чем плохо, если теперь от всех этих «благ» вкусит и Стерлядь? Очевидно же: как только она станет женой домостроевца Игорька, так сразу же с Лондоном и распрощается, потому что проследует к плитам и унитазам. Чем плоха эта месть?

Но Александру такая месть не устраивала. Ей хотелось какой-то другой. И сразу нашлись аргументы подстать желаниям.

«Игорь Стерлядь свою развлекает! – ужаснулась она. – Стесняется глупой жены! Не хочет брать меня в Лондон!

А Стерлядь! Если хорошенько подумать, чем она лучше? Даром, что образованная, дурней меня все равно. С чем она собиралась выступать на конгрессе? О чем взялась рассуждать? О роли домохозяек? Что бы в этом она понимала?!»

Ася в бешенстве остановилась и прошипела, сжав кулаки:

– Ах, она сучка! Пристроилась к простачку Игорьку, прикинулась домохозяйкой, ездит с мужем моим, на конгрессах речи толкает, будто я эту роль сыграть не могу! А Игорь! Балда! Как он мог познакомить с важными сэрами какую-то Стерлядь?! Будто нет у него для этого приличной родной жены!

И вот тут-то до Александры дошло окончательно, что не Стерлядь пристроилась к Игорю, а наоборот: он сам пристроился к Стерляди. Да-да, Сыр Генри ясно сказал, что без него обойтись вполне можно, а вот без нее (то бишь без Стерляди) совершенно нельзя – все ждут гениальной речи!

Александра прозрела горестно и бесповоротно: «Выходит, муж мой альфонс! Вот почему он мне изменяет! Без Стерляди он не может меня прокормить!»

Прозрение не перечеркнуло решимости вернуть Игорька. Как мы уже знаем, нет силы, способной эту решимость перечеркнуть. Обманутая жена должна вернуть мужа в лоно семьи, а уж как дальше с ним поступить – это вопрос сто десятый.

На первый взгляд, лозунг странный, не правда ли. Но в хаосе женских мыслей есть стройный порядок, который униженных и обманутых только к победе ведет. Этот хаос-порядок безошибочно все устремляет в единственно правильный курс.

«Бедная Стерлядь! – загоревала вдруг Александра. – Этот кобель обманывал и ее! Несчастная женщина, небось, и не знала, что тащит на себе и Игорька, и его жену! Пока я у плиты прохлаждалась, Стерлядь пахала на нас, не покладая рук и языка не жалея. Слыханное ли дело, первой выступить на целом конгрессе!»

Асю продрал мороз.

«Возможно, и последняя шубка моя куплена на деньги все той же трудяги Стерляди, – предположила она и ужаснулась: – И я же еще хочу ее погубить, свою благодетельницу! Нет, я должна…»

Стук в дверь оборвал эту небесполезную мысль. На пороге выросла горничная и удивленно спросила:

– Госпожа Ушакова, вы еще не в кровати?

«С чего я должна оказаться в кровати среди белого дня?» – подумала Александра, переходя в спальню и послушно укладываясь на кровать.

И тут ее осенило: «А может быть наша Стерлядь больна? Как бы об этом спросить?»

Горничная тем временем вручила Александре три подушки: большие, пуховые.

– И что я должна с этим делать? – растерянно осведомилась она.

– Как «что»? Одну подушку под голову, две – под ноги, – удивленно ответила горничная и, удаляясь, наконец пояснила: – Чтобы ступни от каблуков отдыхали.

«Слава богу, наша Стерлядь здорова», – успокоилась Ася и торопливо воскликнула:

– Послушайте, я хочу вас спросить…

– О чем?

– О конгрессе.

У горничной любезная улыбка мгновенно сползла, а брови взметнулись к челке.

– О конгрессе? – поразилась она.

– Да.

– Вы?! Меня?!

Изумление горничной было таким, словно Александра позволила себе выйти за рамки неприличий.

«Так таращит, зараза, глаза, будто я матюкнулась», – сердито подумала Ася и промычала:

– Ну-у… Э-э… Не-ет, вижу, вы что-то не то подумали. Э-э, как бы вам так сказать, чтобы вы меня правильно поняли…

– Я правильно вас пойму, как бы вы ни сказали, – любезно заверила горничная.

– В таком случае, мне бы хотелось знать, что будет, если я откажусь от конгресса? – воскликнула Ася и от страха перестала дышать.

Горничная, бестолково захлопав глазами, спросила:

– Как откажетесь?

– Наотрез!

– Но я ведь уже отпросилась с работы, чтобы послушать вас, – промямлила горничная. – И как же будут без вас открывать? Вы член Совета конгресса.

«Хорошо, что лежу, – подумала Ася, – иначе, упала бы. Замертво».

– Что-то мне нехорошо, – призналась она. – Можно глоток воды?

– Конечно-конечно, пожалуйста.

Горничная суетливо метнулась к графину и, наполнив стакан минеральной водой, заботливо поднесла его Асе со словами, полными горечи:

– Вы уж, душа наша, не болейте, пожалуйста. Жизнь у женщин такая плохая, что одна надежда на вас. Вы уж откройте конгресс, как положено, и скажите уж вашу чудесную речь. Всем так хочется вас послушать. Всем женщинам хочется знать как надо действовать против этих грязных скотов.

– Против кого? – простонала в ответ Александра.

– Против мужчин.

– Ах, да.

Горничная, сложив руки на сердце, опять попросила:

– Вы уж откройте конгресс.

Александра, сделав глоток из стакана, откинулась на подушку без сил.

– Хорошо, я приду, – пообещала она и устало спросила: – А когда этот конгресс открывается?

– Ну и дела! Вы не знаете? – изумленно воскликнула горничная и сообщила: – Завтра! Завтра конгресс!

Глава 9

«Завтра! Завтра конгресс!»

Александра вскочила с кровати и заметалась по комнате, приговаривая:

– О, боже! Завтра! Завтра конгресс, а я абсолютно не в курсе!

Горничная удивленно промямлила:

– Уж вы-то знаете все. Вам ли не знать.

– Нет, положение мое таково, что я должна знать гораздо больше!

– Да что же еще вы хотите знать?

– Все! Все о конгрессе! Что пишут? Что о нем говорят?

– Ах, это, – успокоилась горничная, кивая на телевизор. – Включите канал новостей. Нынче и пишут и говорят только о вас.

Александра призналась:

– Я английского не понимаю.

– Понятное дело, а электронный переводчик здесь для чего? Только наденьте наушники…

Горничная взяла в руки пульт, включила нужный канал и, бросив «смотрите», вышла из номера.

Александра надела наушники и прилипла к экрану. В «Новостях» действительно много говорилось о предстоящем конгрессе. Электронный переводчик переводил бестолково, но главное было ясно: современное общество волнует это событие. Одних оно всего лишь смешит, другие (их правда меньше) серьезно к нему относятся. Но все без исключения ждут выступления председателя Совета конгресса, широко разрекламированного прессой и телевидением как будущая сенсация.

«Боже мой, – заныло у Аси под ложечкой, – кто же там председатель? Если я член Совета, то должна бы близко знать того господина. Хотя бы в лицо. Не вышло бы хуже, чем с Сыром Генри».