Женщина - праздник

      Никита будто читал мои мысли:
      – Мы с ней договорились: она о моем звонке промолчит, чтобы я мог сделать тебе сюрприз.
      – Считай, он состоялся. Только приехал ты зря.
      Скорее бы кончилась эта мука! Видеть его было невыносимо. Мне не хотелось ругаться с ним, наоборот, меня неудержимо тянуло прижаться к нему, так я соскучилась! От злости на себя слезы на глаза наворачивались. Еще немного, и я разревусь. Воображаю, какое это доставит ему удовольствие!
      – А вот и не зря, – тем временем продолжал он. – Во-первых, я хочу попросить у тебя прощения за то, что повел себя как последняя сволочь, идиот и хам. Понимаешь, моя семья – мое больное место.
      – Оставь. Теперь уже я не хочу обсуждать твою семью.
      – Глаша, дай мне договорить. Хотя ладно. Про семью потом, сейчас это уже не важно. Потому что, во-вторых, я приехал сделать тебе предложение.
      – Но ты ведь женат.
      – Сама не захотела выслушать про семью. Дело в том, что я развожусь. Уже заявление подали.
      – Ты же говорил...
      – Глупости, глупости я говорил...
      – Но я не хочу...
      – А я жить без тебя не могу! Попробовал – не получилось. Вот и приехал.
      – Никита, получается, что я свое счастье построю на несчастье других...
      – Никакого несчастья! – в который раз перебил он меня. – В тех отношениях давно уже разруха и пустыня. С сыном мы все равно не каждый день видимся. Он уже привык. Будет к нам приходить. Кстати, они с твоей Маврой почти ровесники. Он только на год младше. И хорошо. Будет им командовать. Она мне, кстати, понравилась. Энергичная барышня. И вовсе не такой цербер, как ты рассказывала.
      – Ох, молодец! Ох, хитер! – воскликнула я. – Не смог меня очаровать, так очаровал мое семейство.
      – Да. И Саша у тебя тоже замечательная.
      – Как быстро ты поменял приоритеты, – еще не до конца оттаяла я.
      – Умоляю, не напоминай мне больше про тот ужасный разговор! Понимаешь, сорвался. Рефлексы сработали. Не представляешь, сколько дам на меня охотилось.
      – Решил заодно похвастаться, какое ты сокровище?
      – Нет, это они считали, что у меня сундуки сокровищ. Уверяю, именно это их интересовало. И когда я услышал про медовый месяц, вдруг на мгновение испугался, будто и ты одна из них. Глупо. Ужасно глупо! Как я потом себя корил! Ведь ты абсолютно права! Мы не можем продолжать так, как было. Это в первую очередь нечестно по отношению к тебе. А ты мне слишком дорога. Я чуть с ума не сошел за последние дни. До того без тебя все стало пусто и бессмысленно.
      – Только не пытайся меня разжалобить.
      – И не думаю. Просто уверен: ты такая замечательная, ты сможешь понять и простить.
      – С чего это ты так уверен?
      – С того, что ты меня любишь, я знаю! А я тебя. И никакие ошибки и глупости не смогут убить нашу любовь. Ну, согласна?
      – С чем согласна? Или на что?
      – Конечно же, выйти за меня замуж. Отвечай быстро.
      – Быстро не могу. Придется тебе подождать до Москвы. Я обещала...
      – Кому? – На лице его воцарился такой испуг, что жалкие крохи обиды, которые у меня еще оставались, моментально исчезли. – Ты тут с кем-нибудь познакомилась?
      – Глупый, я Сашке обещала, что если кто-то попросит моей руки, прежде чем дать согласие, я познакомлю с ней этого человека.
      Он с шумом выдохнул. И правда боялся, что придется выдержать сражение с соперником. Вот смешной!
      – Тогда без проблем. С Сашкой мы уже знакомы. И с Маврой тоже. Чувствую, я им понравился. Сашке уж точно, иначе бы твой адрес не дала. В общем, решай.
      – Ладно.
      Он крепко обнял меня.
      – Скажи как следует.
      – Согласна.
      – Аминь! – громко прошептал он и впился мне в губы.
      За спиной у меня демонстративно закашляли. Видимо, англичане не привыкли к столь демонстративным выражениям чувств, особенно в школе.
      – Сорри, – хором извинились мы и отправились сообщить Мавре о радостном известии.
      По пути я спохватилась:
      – Ой, поздравляю тебя с пятидесятилетием! Как юбилей-то прошел?
      – Никак. Я его отменил. Полагаю, мы с тобой лучше свадьбу устроим.
      – А что в «Фиесте» сказали?
      – Я заплатил им штрафные санкции и привел вместо себя двух новых клиентов. Твой шеф очень доволен.
      Мавра восприняла ошеломляющую новость абсолютно как должное.
      – Мама, я за тебя рада. А то боялась, что ты за Лебедева выйдешь. Он, конечно, тоже хороший, но какой-то замшелый.
      – Кто такой Лебедев? – напрягся Никита.
      – Да художник один, – я поспешила его успокоить. – От Алки посылку ему передавала.
      – У них ничего не было. Они только познакомились. Я свидетель, – серьезно подтвердила Мавра.
      – Поверю на слово, – сказал Никита и, погрозив мне пальцем, добавил. – Только учти: больше никаких художников!
      Наши билеты он поменял. В Москву мы летели вместе. Одной семьей.