Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Осенние визиты

ModernLib.Net / Научная фантастика / Лукьяненко Сергей Васильевич / Осенние визиты - Чтение (Ознакомительный отрывок) (стр. 4)
Автор: Лукьяненко Сергей Васильевич
Жанр: Научная фантастика

 

 


КАК БУДТО ПАДАЕШЬ В БЕЗДНУ…

– Что я могу, – губы шевельнулись сами. – Чем помочь…

– Ты можешь все. Поддержи меня, – девушка перевела взгляд на Шедченко. Парень спал… или был без сознания? – Он может уйти, Аня. Надо помочь ему… немного…

ХОЛОДНО… ПОЧЕМУ ХОЛОДНО, КОГДА ЕЕ ГЛАЗА – СВЕТ? ПУСТЬ, ОНА ОТДАСТ ВСЕ ТЕПЛО, ЕСЛИ ТАК НАДО…

Наверное, это был лишь короткий миг. Или короткий час. Анна подняла глаза, когда их руки разжались. В пальцах была боль и холод – но в глазах девушки по-прежнему теплел огонь. Возвращал силы.

Интересно, огню холодно – когда он горит?

– Алеша поправится, – сказала девушка.

На кармашке ее халата были вышиты буквы – «А. К.» Это был ее халат, Анны Корниловой.

И лицо девушки было ее лицом.

– Почему я? – прошептала Анна. – Я… недостойна…

Девушка покачала головой. Коснулась ладонью ее щеки – и Анна дернулась вслед быстро ускользающим пальцам, так тянется за человеческой рукой бездомный котенок.

– Ты чиста.

– Нет…

– Отныне и навсегда – ты чиста, Анна.

– Я думала, ты вновь придешь мужчиной, – ее голос сорвался, когда она поняла, что говорит, и о чем думает.

– Нет в этом разницы, Анна, – Онаон провел ладонью над ее лицом, снимая страх. – Теперь все будет хорошо.

– Все будет хорошо, – прошептала Анна.

14

Поезд шел на удивление быстро. То ли порядка на железной дороге стало больше (хотя с чего бы?) то ли просто везло.

Шедченко курил в темном холодном тамбуре. Лязгала вагонная сцепка, за запотевшим стеклом уплывали вдаль огоньки Коломны. Через три часа Рязань, еще через три – Сасово. К утру он доедет.

Смяв в пальцах окурок, Николай щелчком отправил его в заплеванное мятое ведро. Поколебавшись, потянул из пачки еще одну сигарету. И что с ним сегодня творится… весь на нервах. С вечера начала побаливать голова – напоминанием о тех мучительных приступах, что порой едва не валили его, здорового мужика, с ног. Потом вроде отпустило, но надолго ли…

Шедченко чиркнул зажигалкой. Так и всю ночь простоять недолго. Забывая потихоньку про начинающиеся через сутки учения, просчитывая, что ждет его в Сасово. А что… выйдет из поезда с красными глазами и помятым лицом неспавшего человека. Сразу видно – переживал всей душой.

Мысль была противной и циничной, он поморщился, отгоняя ее. Нечего загадывать худшее. Человек куда прочнее, чем можно представить. Сашка поправится и еще потреплет нервы и сестре, и ему – далекому украинскому дядюшке. Забрать бы их из этой глухомани, пристроить в Киеве, поближе к себе, парня определить в училище – быстро бы дурь вышла. Только поздно уже, раскололась страна, и все, кому не лень, находят отраду в патриотизме. Вот и сестра: «я – россиянка»… Россиянка, в хвост и гриву, мать украинкой была, папаша – вообще невесть кто. А все одно, поделили их, и немного же труда для этого потребовалось.

Шедченко прислонился лбом к холодному стеклу. Опять начинала болеть голова. Он стоял несколько минут, с ужасом чувствуя, как нарастает боль. Не хватало ему этой мигрени, дамской болезни, от которой ни один врач никогда не вылечит…

– Терпеть, – приказал он себе. – Тер-петь!

И боль словно послушалась, исчезла, всосалась куда-то в свое тайное логово. Только в висках слегка ломило, но это ерунда. Шедченко даже вздохнул, облегченно и растерянно. Все-таки надо поспать. Ничего он тут не выстоит, в этом грязном, пропитанном туалетными ароматами, тамбуре…

– Полковник…

Шедченко обернулся. Надо же, как прихватило минуту назад – даже не услышал, как кто-то вошел.

В паре шагов от него стоял рослый голый мужик.

Шедченко с трудом подавил гримасу. Ох, как не любил он таких вот юродивых, с мычанием слоняющихся по вагонам, описывающих свои невообразимые беды и болезни, сшибающих «штуки» с сердобольных пассажиров…

Но этот на попрошайку не походил. Слишком уж крепок, никто такому не подаст. Да и шататься голым по вагонам чревато неприятностями. Псих?

А хорошее, кстати, зрение у психа. Разобрать в темноте полковничьи погоны…

– Зажги огонек, – сказал мужчина. Не слишком напористо сказал, но Шедченко почему-то повиновался.

Язычок пламени затрепетал между ними.

– Б-блядь… – прошептал Николай.

Человек с его лицом ухмыльнулся.

– Полковник, дай шинель набросить. Простывать нам не след, верно?

– Ты кто такой? – Шедченко стал стягивать незастегнутую шинель, не понимая, почему повинуется этому… этому…

– Подожди… – мужчина торопливо надел шинель, аккуратно застегнулся.

– Нам сейчас только паники не хватало.

– Кто ты? – с нажимом повторил Шедченко. Первая оторопь уже проходила.

– Я – это ты.

Часть вторая. Версии

0

Карамазов проснулся разбитым и несчастным. Вчерашний бред лишил его сил… бред? Если бы. Он получил заказ от тьмы. Слуга превратился в хозяина, хозяин – в слугу.

Как все было просто раньше. Странные сны приходили, когда ему требовалось кого-то найти, превращались в легкое, спокойное знание. Он выполнял работу, не особо задумываясь, что помогает ему – интуиция, подсознание или какая-то сила. Мало ли тайн в мире – одни видят чужие болезни, другие предсказывают землетрясения… он находит клиентов.

Расплата?

Илья впервые осознал, что там, за гранью яви, в пророческих снах, выводящих его на жертву, было не только знание. Еще и воля… сломавшая его в доли секунды. Потребовавшая служения. Шесть клиентов…

Он видел их всех. Как на ладони – шесть фишек, которые надо убрать с игрового поля. Старый еврей… не им ли заняться первым? Москвич, и сопротивление минимально. Впрочем и мальчик абсолютно беззащитен…

Карамазов скривился. Убивать детей – ну и работка. Ему пришлось однажды убрать паренька, сына клиента – уж слишком цепко тот глянул в его лицо. Но тот паренек был постарше, и он напросился сам. Нельзя смотреть в лицо смерти. Запоминать широкие скулы и голубые глаза, поблескивающие от контактных линз.

А этого мальчика жалко. Хорошо – не девочка, а то ведь, увидев лицо, слишком нежное для пацана, он на мгновение испугался. Хоть этого тьма не потребовала… спасибо ей.

Карамазов вяло заправил кровать. Прошел на кухню, включил газ под чайником, глянул в окно, где под холодной моросью спешили к электричке прохожие.

Старик и мальчик. Легкая работа. Дальше?

Он вполголоса выругался.

Депутат. Да еще не из рядовых… один из самых активных и известных. Такого охраняют не лохи… и вся милиция встанет на дыбы, когда он получит пулю в затылок. Политика, Бог ты мой, зарекался с этим связываться…

Украинский вояка… неприятно, но по сравнению с депутатом – мелочь. Тем более он в России. В отпуске.

Писатель. Вообще странное дело. На таких заказов не бывает. Сказочник какой-то, или фантаст… Жюль Верн доморощенный. Сколько таких он повидал в коридорах редакции – самодовольных и неуверенных одновременно. Кому он мог помешать? То есть, кому – понятно, а вот чем…

И эта девушка, провинциальный врач. К ней, что ли, едет хохол? Чем-то они связаны, все шестеро, незнакомые друг с другом, но попавшие в один заказ.

И почему-то все шестеро – двоятся!

Карамазов вскочил, заметался по кухне, чувствуя, что сходит с ума. Заказ, заказ, заказ! Выполнить – и лечь на дно. Прожить спокойно год-другой где-нибудь в глуши. Забыть про тот миг, когда тьма поменяла их роли.

– Почему они двоятся? – закричал он.

Тихо запел чайник. Илья сдернул его с огня, словно забыв, что можно просто потушить газ. Постоял, озираясь, бухнул чайник в раковину.

Не хотелось ни чая, ни кофе. Он не чувствовал себя сонным.

Достав из холодильника пакет с апельсиновым соком, Илья жадно выпил стакан. Соки полезны, в них витамины. Умные люди пьют сок, не курят и не употребляют алкоголь. Это залог долгой и счастливой жизни.

– Я вас сделаю, – прошептал Илья.

И медлить не стоит. Если работать быстро, на пределе, то он уложится в два-три дня. Обидно лишь, что писатель далеко… где-то в Азии.

Впрочем, останется ли он там?

Илья кивнул своим мыслям.

Начать стоит со старика. Никаких угрызений совести – он свое отжил. Никакого риска. Четкая и непонятная для следствия работа.

Решено – сегодня он и начнет.

Надо лишь выбрать инструмент. Что лучше – проверенная дешевка, или приобретенная специально для акции экзотика?

Многие считают «ПМ» неудачной моделью пистолета. Одно из самых распространенных мнений: «оружие, из которого, если повезет, можно застрелиться».

Илья пользовался «ПМ» из чисто экономических соображений. Более дешевого и распространенного пистолета не существовало, а пристрелять оружие много труда не составляет. Когда каждая акция заканчивается уничтожением инструмента – это немаловажно. Сейчас он предпочел бы что-либо более точное. Хороший револьвер, например. Или «Стечкина»…

Но нестандартное оружие свяжет все шесть акций между собой.

Карамазов хмуро повертел «ПМ» в руках. Ладно, еще послужит. Хотя бы на две первые акции – где сопротивления не будет. Он вставил запасную обойму, старую опустил в карман. Закрыл глаза – и представил, четко и ясно, словно видел тысячу раз, старую «хрущобу». Хиленько живет профессор… он ведь профессор, верно? Деревянная дверь со слабыми замками, осторожные соседи. Даже домофона на подъезде нет.

Он глянул на часы – до электрички еще двенадцать минут. Умные люди не спешат, они просто выходят вовремя. Илья побрился, зажмурившись окатил себя «Плейбоем».

Теперь пора.

…Билет на электричку он, выходя на Ярославском, аккуратно отправил в карман. Транспортные расходы ему оплачивала редакция, где Карамазов числился редактором. Деньги для него смешные… однако надо поддерживать образ прижимистого, но любящего пофорсить человека.

1

Это не могло быть правдой. Только сном – непонятно лишь еще, страшным или нет. Кирилл молча смотрел на своего двойника, не делая даже попытки подняться с кровати. Визитер…

– Я оденусь, – сказал тот, открывая шкаф. Кирилл отвел глаза. – Мама когда придет?

Кирилла обдало холодом.

Так оно и происходит? Ты сидишь дома, и появляется кто-то, неотличимый от тебя как две капли воды. Появляется, чтобы занять твое место.

Не умненький робот-двойник из детской книжки. Не монстр-оборотень из американского ужастика. Просто двойник – такой же мальчишка, ежащийся от холода и торопливо натягивающий твой старый свитер. Визитер…

Мальчишка шагнул к нему, присел на корточки возле кровати. Заглянул в глаза.

– Кирилл, мне не нужна твоя жизнь… и твоя мама.

– Кто ты? – прошептал Кирилл.

– Больше чем ты. Я – Визитер.

Он не улыбался. Не пытался говорить понятнее. Кирилл вдруг понял, что Визитер добивается лишь одного – чтобы ему поверили. Перестали путать со сном.

И он уже добился своего.

– Что тебе надо?

Мальчишка поднялся. Посмотрел в окно – в дождливую ночь. Сквозь нее… выше ночи…

– Мне нужна Земля, – сказал Визитер.

Они вновь смотрели друг на друга. Кирилл понял.

– Ты… оттуда?

Визитер кивнул. Протянул руку, касаясь плеча Кирилла, легонько притягивая к себе.

– Миллионы миров. Мы ищем их. Мы выбираем Путь.

– Кто – «мы»?

– Визитеры.

– Ты не один?

Визитер словно вслушался во что-то, безмерно далекое.

– Не один. Нас… – он замолчал, мучительно морщась, словно пытаясь найти слова – которых не было. – Нет, не так… Я объясню по другому. Ты умеешь уводить словами?

Кирилл не ответил, но этого и не требовалось.

– Сквозь темноту небытия, – сказал Визитер. – Сквозь столетия. Мы осознали свою цель, и мы ищем других – чтобы помочь.

…Огонек звезды. Ослепительный шарик, окруженный черной роящейся мошкарой. Космические корабли? Или… живые?

Иглы-кристаллы, скользящие во тьму, прочь от тепла. Неторопливые и неудержимые. Ни размеров, ни скорости, они могли быть больше планеты или меньше песчинки, мчаться или ползти, этого не понять. Нет ориентиров.

Жизнь осознает себя и ищет цель. Тысячелетия ложных идеалов, напрасных усилий. Миры, рожденные чтобы умереть, живут. Миры, рожденные чтобы жить, погибают.

Так просто помочь им – для тех, кто осознал свою цель.

…Над планетой, раскрашенной белым и голубым, летела черная игла.

Не так уж и много целей было у этого мира. Простейшие варианты. Ему легко помочь.

Он сам выберет свое будущее.

Осознавшие Цель ничего не навязывали силой.

Взгляд, или что-то большее чем взгляд, скользнул по планете, отыскивая тех, кто сделает выбор. Вобрал их в себя – на короткий миг, показавшийся людям бесконечным днем. Преломил в черных плоскостях кристалла.

И отбросил отражения обратно.

Выбор Пути начался…

…Кирилл выдохнул, оседая на кровать. Визитер стоял рядом, все еще держа его за плечо.

– Я пришел помочь вам, – сказал он. – Дать цель существованию. Твой смысл жизни – для всех людей. Ты ведь рад?

Смысл? Кирилл вздрогнул.

А какой смысл в его жизни, в тринадцати прожитых годах? Каждый ведь считает себя центром мира. Каждый верит в свою исключительность. Его приятель Максим, учительница литературы, прочитавшая меньше книжек, чем Кирилл, вечно пьяный сосед с седьмого этажа, режиссер с телевидения, решивший заткнуть пустую графу «детские программы» юным поэтом… Они задумываются над тем, для чего живут?

Может быть и к ним пришли Визитеры?

– Остальные? – спросил он, путанно, но Виз понял.

– Они тоже хотят дать смысл, – терпеливо объяснил тот. – Но они ошибаются. Я знаю, ведь я – это ты, и даже больше.

– И чего я хочу?

Визитер молчал. Когда Кирилл поднял взгляд, он отвел глаза.

– Многого. Ты можешь стать кем угодно, ты еще не решил. Поэтому победим мы.

Кирилл осторожно снял его руку со своего плеча. Инопланетянин… Тощий пацан, его собственное отражение.

– Я человек, – сказал Визитер. – У меня зуб болит, потому что ты боялся идти к врачу.

– Я не боялся!

Виз только улыбнулся.

– Еще я хочу есть. Как и ты.

Кирилл быстро взглянул на часы. Надо поесть, прежде чем придут с работы родители. Не показывать же им Кирилла-два…

– Ты сумеешь спрятаться? – на всякий случай спросил он. – Чтобы тебя никто не увидел.

– Я могу только то, что можешь ты.

Ужас. Пришелец со звезд, у которого даже штанов собственных не было. Которого придется прятать (где? под кроватью?), украдкой кормить, поражая маму удвоившимся аппетитом… и как долго все это?

– Как ты… мы… должны победить?

– Последний оставшийся из Визитеров является наиболее соответствующим данному миру, – скучным голосом сказал Виз. – Соответственно, его жизненные цели должны доминировать. Просто, правда?

Соответствующий миру? Чем соответствует он, мальчик, когда-то умевший писать стихи? Не умеющий драться, не имеющий родителей-миллионеров?

– Они не смогут меня уничтожить, – продолжил Виз. – Человеческая мораль осуждает убийство ребенка, значит…

Кирилл засмеялся, глядя в собственное отражение. Виз не только не умел ничего, что должен уметь любой пришелец со звезд.

Он еще и ничего не понимал.

2

Ирония судьбы – чудо случилось с человеком, не верящим в чудеса. Ярослав смотрел, как его двойник разливает кофе, безошибочно выбрав из четырех пачек самое лучшее – «Маэстро Лоренце». Да, наверное и он также морщится, подхватывая джезву с огня…

– Приходите вы на пляж, а там станки, станки… – задумчиво сказал Слава. – Человеку, который всю жизнь придумывает невозможное, трудно в него поверить.

– Допустим, я верю. Кто ты?

Его двойник вздохнул.

– Ты хочешь правды? Или этикетки?

– Правды. А этикетку прилепи себе на задницу, – Ярослав посмотрел на оттянутый карман халата. – Пистолет ты у меня забрал, теперь можешь спокойно говорить.

– Я вот и думаю, – двойник сел напротив. – Ты же ни во что не веришь, Ярик. Что я могу сказать?

– Правду.

– Ладно. Начнем, – он сделал маленький глоточек. – Во-первых – не ты один сейчас сидишь перед двойником. Пришло несколько человек. Старичок-ученый, депутат, мальчик, врач… тенденцию замечаешь?

Ярослав кивнул.

– Разные социальные группы.

– Молодец. Не совсем социальные, но в общем ты прав. Были отобраны самые разные люди.

– Кем отобраны? – с нажимом спросил Ярослав.

– А вот здесь правда кончится. Ты веришь в инопланетный разум? Или в потусторонний мир?

Ярослав улыбнулся.

– Во-во, – Слава развел руками. – И я о том же. Каждый из твоих «коллег» получил свое объяснение. Мальчик…

– Про инопланетян.

– Конечно. Дедок-профессор – о новом законе природы. Девочка…

– Какая девочка?

– Врач… она считает, что начинается апокалипсис, – Слава засмеялся, сморщив лицо. – Поверхностная религиозность, знаешь ли, до добра не доводит.

– Интересно, что сказали депутату…

– Ничего. Его уже нет, Ярик.

Они переглянулись через стол: двое мужчин, один из которых был не совсем человеком.

– Визитеру не обязательно сохранять жизнь оригиналу, – мягко сказал Слава.

– Выходит, мне повезло? – Ярослав надеялся, что слова прозвучат убедительнее, чем он сумел их сказать.

– Скорее, не повезло вашему политику. Удивительно, насколько моральны оказались все отобранные.

– При чем здесь мы?

– Этика Визитеров отражает этику прототипов.

– Кто вы?

– Я же говорю – для тебя нет приемлемого ответа. Ты привык оперировать самыми разными вариантами. Убеждать других в их реальности – не веря сам. Теперь расплачивайся.

– Но ты – не человек.

– Не совсем человек. Мне нужно есть и пить, Ярик. Меня можно убить… так же просто, как и тебя. Но я появился на свет полчаса назад. Считай меня просто ходячим символом, этикеткой, на которой написана «творчество».

– Знаешь, меня не покидает ощущение сна.

– Тогда считай его кошмаром, от которого не проснуться.

– Почему же кошмаром? Беседа за кофе – не самое страшное происшествие.

– Ярик…

– Прекрати меня так звать.

– Ярослав, у нас, пришедших, есть маленькие разногласия. Каждый из нас считает, что люди живут неправильно.

– А кто на Земле считает иначе?

– Да, но только у нас есть возможность доказать свое мнение. Очень простым образом – тот, кто продержится дольше, считается правым.

Он понял сразу. Жизнь переломилась надвое с этим непрошеным чудом, с этим скрипом двери в пустой квартире. А чудеса добрыми не бывают.

Ярослав поймал взгляд Визитера. Сочувственный? Как бы не так. Он сам никогда не умел сочувствовать. Это редкость – человек, понимающий чужую боль.

– Вы собираетесь убивать друг друга?

Тот лишь пожал плечами.

– Очевидно. Я против такого метода, но остальные выберут его. Понимаешь, ведь все, все допускают убийство – хотя бы во имя высоких целей. Защитить себя, Родину, друзей – это искупает вину. Так ведь? А здесь цель выше… дать счастье миру.

– Сделай еще кофе, – попросил Ярослав. На мгновение он удивился своему тону – так говорят старым друзьям.

Впрочем, Визитер был им самим.

– Ты начинаешь верить, – добродушно сказал тот.

– Кем ты себя воспринимаешь?

– Хороший вопрос, – вытрясая молотые зерна в джезву, отозвался Визитер. – Писателем Ярославом Заровым. Популярным поставщиком читабельной массы.

– А еще?

Визитер косо глянул на него.

– А еще я знаю, что являюсь лишь его копией. Порождением непонятной силы, решившей… э… упорядочить человеческую жизнь.

– Ты и вправду не знаешь, как возник?

Визитер молчал так долго, что он перестал ждать ответа.

– Хотел бы я ответить, Ярик, – во взгляде Визитера вдруг пробилась тоска. – Хочешь знать, как это было? Я засыпал. Проехала машина, я приоткрыл глаза. Посмотрел в потолок. Понял, что не усну. Решил встать, и сесть за компьютер.

Он резко выдохнул, словно отсекая воспоминания.

– И оказался в коридоре. Голый и босой. И знающий, что теперь я – двойник. А ты – настоящий… лежишь в постели. Открыл дверь в ванную, одел халат, прошел на кухню и включил свет.

– Значит я поступил бы так?

– Ты так и поступил… – Визитер резко обернулся, подхватывая закипающий кофе. – У меня не спросили разрешения, и ничего не потрудились объяснить. Я просто знаю – нас шестеро. У всех, кроме меня, есть объяснения произошедшему, но что в них правда, а что ложь – я не знаю.

На короткий миг Ярослав представил себя там, у плиты, в накинутом халате, осознающим что он – лишь копия. И отпрянул, словно схватившись за раскаленный металл.

– Извини, – прошептал он.

– Ты ни при чем. Пойми, мы уже разные. С каждой секундой нас разводит все дальше и дальше. Через несколько лет мы станем… ну, как близнецы, долго жившие вместе. Если, конечно, у нас будут эти годы.

– Что ты знаешь про остальных?

Визитер пожал плечами.

– Я их чувствую. Где они, и что могут сейчас делать. Это не телепатия, больше похоже на догадку. Ты так чувствуешь Галину.

Это был словно удар поддых.

– Я не знаю, где она, – прошептал Ярослав.

– Брось. Ты представляешь. Она дома, в этой квартирке в микрорайонах. Одна. И тоже не спит, читает своего любимого Дюрренматта.

– Чушь.

Визитер удивленно смотрел на него.

– Так ты не можешь ощутить других людей? Что они делают, о чем думают? Даже свою бывшую жену, которую до сих пор любишь?

– Нет.

Молча налив кофе, Визитер снова сел напротив. Глянул на Ярослава – не то с иронией, не то с жалостью.

– Эй, мужик… А как же ты книжки пишешь?

– Я вру.

3

Неужели именно так он выглядит? Аркадий Львович со смешанным чувством жалости и брезгливости смотрел на старика в кресле. Не то, чтобы дряхлый, и без малейшего намека на лысину. Зато одутловатый, с нездоровым серым лицом и перевитыми синими шнурами вен запястьями. Слегка полуоткрытый рот, сточенные серые зубы. Профессор. Академик. До сих пор известный и уважаемый в узких кругах.

– Порой мне кажется, что в ларце Пандоры хранилось и зеркало, – сказал старик. – Люди не должны знать свой облик, это жестоко в большинстве случаев.

– Это похуже зеркала, – прошептал Аркадий Львович.

– Да, да, – старик согласно закивал. – А чего ты ждал от семидесятилетнего онкологического больного?

Слово прозвучало, убийственно-равнодушное, и сердце болезненно сжалось.

– Я полагаю, что имею право на откровенность и некоторый цинизм, – продолжал старик. – В конце-концов я в ничем не лучшем положении. Понимаешь?

– Кто ты?

– Твое отражение, – старик выбрался из кресла, подошел к нему. – Аркаша, полагаю, мы не станем обсуждать версию, что я – лишь галлюцинация? В связи с полной ее бесплодностью.

Аркадий Львович кивнул.

– Прекрасно, – старик оживился. – Идею с нашедшимся на старости лет сумасшедшим братом-близнецом оставим для дешевых комедий. Перейдем к делу?

Он снова послушно кивнул.

– Ты помнишь, как перестал верить в Бога?

– Сила такого масштаба не может быть бездеятельной, – кашлянув, произнес Аркадий Львович. – То, что она не проявляется реальными фактами, показатель ее отсутствия.

– А в законы природы ты веришь?

Доктор философии Зальцман слегка улыбнулся.

– Не в таком проявлении.

– Прежним первооткрывателям данного закона не удалось о нем поведать.

– Хорошо. Говори.

– Человеческое общество не является простой суммой индивидуумов. Оно обладает некоторой… э… силой. И определенной свободой воли.

– Достаточной, чтобы создать копию старого грустного еврея?

– Например. И не только его.

Аркадий Львович картинно обернулся.

– Не здесь. К счастью – остальные не здесь.

– А какова цель такого божественного акта?

– Выбор. Человечество несет в себе самые различные тенденции развития. Назовем их векторами. Вектор силы, вектор творчества, вектор власти, вектор гуманизма, вектор развития, вектор знания…

– Последнее, очевидно, ко мне.

– Да.

– А развитие?

– Все тенденции, но в подавленном, латентном состоянии. Джокер в колоде.

Зальцман кивнул.

– Ребенок?

– Да. Он нас не волнует. Эту карту побьют первой.

– Объясни.

– Мы – Посланцы. Мы не обладаем… почти… возможностями, выходящими за рамки обычных человеческих сил. Мы вынуждены подстраиваться под общество, жить по его законам – неписаным законам. Тот, кто наиболее приспособлен к обществу, наиболее важен и адаптирован, проживет дольше других. Он победит – и тот вектор, который воплощен в нем, станет доминировать на долгое, очень долгое время.

– Ты же знаешь – я умираю.

– Знание умирает. Ты думаешь – выбраны лучшие? Нет, типичные. Автор массового чтива – на роль творца, разочаровавшийся в профессии военный – на роль посланца силы, продажный политик – на роль посланца власти…

– Я не доживу до весны! – почти срываясь на крик, сказал Аркадий Львович. Закашлялся – и острая боль услужливо подтвердила его слова.

– Нам помогут не дожить и до зимы.

– Даже так?

– Конечно. Насколько терпимо общество к убийствам?

Аркадий Львович не ответил.

– Полагаю, почти все Посланцы придут к этому выводу. Кроме девушки и мальчика, вероятно.

– Это безумие…

– Да, но оно рождено существующим миром. Ты хочешь, чтобы все вокруг стало твоим? Не принадлежащим тебе, а просто отвечающим твоим представлениям о правильном обществе?

– Дурацкий вопрос.

– Так вот, и все остальные Посланцы хотят того же. Остается решить маленькую проблему – заслуживают ли физического уничтожения представители иной точки зрения?

– Нет, – резко сказал Аркадий Львович.

– Ты действительно считаешь так? Ладно, оставим в стороне мальчишку, который не является никем и ничем. Забудем про девушку, с ее сумбурной религиозностью и тягой к всепрощению. Возьмем для примера писателя. Добрый человек. Сторонник великих империй, создающихся любой ценой. Хоть на крови и костях, хоть на ядерных бомбах и напалме. Хороший человек. Четко решивший для себя – цель оправдывает средства. И если для светлого будущего надо уничтожить половину человечества – это оправдано.

– Ты называешь его добрым человеком?

– В жизни. Но если его копия, Посланец творчества, останется последним…

– Полагаю, Сила и Власть еще более неприятны?

– В общем – да. Эта троица, кто бы из нее не победил, утопит мир в крови. Во имя каких целей – не так уж и важно. Ответь – они не заслуживают уничтожения? Твое мнение решает многое.

– Апробативная этика.

– Да. Если ты против такого будущего – то вынужден признать этичность их уничтожения. Если признаешь необходимость этого, то мальчик и девушка станут просто неизбежным довеском.

– Они что, могут прийти к власти? В России, во всем мире?

– Зачем же. Просто та тенденция, которую они выражают, победит. Их мечты может осуществить и кто-то другой – уже не важно.

– Я не собираюсь никого убивать. И ты этого не сделаешь.

– Да? Может быть, – старик усмехнулся, – ты скажешь мне, что никогда и никого не убивал?

4

Илья не имел проблем с милицией. Возможно, это тоже было частью игры с Тьмой – как и нюх на клиента. Эти затянутые в форму тени, слоняющиеся по станциям метро и тем улицам, что поосвещеннее, словно не замечали его. Порой Карамазову казалось, что если он достанет на улице пистолет, то шарахнутся только прохожие. А стражи порядка будут все так же смотреть сквозь него – бдительно и неподкупно…

Он подумал об этом, когда втягивающаяся на эскалатор толпа на мгновение прижала его к молодому лейтенантику, прижала крайне неудачно, так, что пистолет во внутреннем кармане плаща уперся ему в спину.

Лейтенант не обернулся.

Карамазов выскользнул из толпы на выходе, остановился у заваленного газетами и журналами столика. Молча протянул деньги, указав на свежий номер «Скандалов». Без особой надежды – времена, когда эта газета устраивала фотовернисажи обнаженных девочек, давно прошли. Все же он продолжал покупать бульварную газетку – с легким чувством ностальгии. Интересно, какой процент читателей испытывал то же самое?

Илья полагал, что немалый.

Он опустил газету в карман, двинулся, не особо размышляя, куда несут его ноги. Тьма выведет его к цели, так бывало всегда. А дальше он сам вступит в игру.

Старик свое отжил…

К обеду слегка развиднелось. Кончился дождь, или, скорее, приутих на время. Илья дважды сворачивал, каждый раз ощущая, что приближается к клиенту. Не напрямую, скорее по спирали, но это неважно… Обнесенная крепким забором церквушка, реставрируемая уже с полгода. Гастроном, до перерыва – семь минут. Илья зашел, прогулялся вдоль прилавков и, ничего не купив, вышел с последними покупателями. Дальше… Крепкий кирпичный двенадцатиэтажник. А вот три старых пятиэтажки, невесть как уцелевшие в этом районе. Неотличимые с виду.

Илья замедлил шаг.

Быстрота и аккуратность. Никакого планирования – это просто не нужно. Звонок, щелканье замка, выстрел. Он похлопал себя по карману – тоненькая стопка предвыборных листовок какой-то партии была при нем. Нормальный повод для визита. А цепочки, наивно используемые для таких случаев, редко выдерживают удар плеча. Впрочем, старик может и не накинуть цепочку…

Он вошел в подъезд, помедлил секунду. Третий этаж. Направо.

Глубоко вздохнув, Илья начал подниматься по лестнице. Не крадучись, но достаточно тихо, чтобы самая бдительная пенсионерка не дернулась к глазку. В продуктовых магазинах рядом перерыв – тоже меньше шансов, что кто-то покинет квартиру. А в круглосуточные супермаркеты жильцы таких домов не ходят.

На последних шагах он переложил пистолет в правый карман плаща, сдвинул предохранитель. Достал стопку листовок, мельком глянув на текст.

«Партия работников электростанций и тепловых сетей. Мы – за Свет и Тепло!».

Бывает…

Он позвонил.

Тишина. Давай, просыпайся, дедушка. Отложи свои умные книжки или недочитанную «Правду». Всунь ноги в теплые шлепанцы. Илья принес тебе тепло и свет – последний свет в твоей жизни.

Тишина. Илья позвонил еще раз, чуть длиннее.

Ни звука, ни шороха в ответ. В глазке – тусклый свет, профильтрованный шторами.

Клиент ушел? Или сам откинул копыта?

Он растерялся. Такого не случалось… никогда. Он вышел к цели, вышел в нужный момент. Клиент должен быть здесь. Илья прикрыл глаза, вглядываясь в то, что было в нем. Но тьма молчала.

Карамазов легонько постучал по двери. Совсем тихо. И дверь, словно ожидая его прикосновения, качнулась, отворяясь. Это было так неожиданно и странно, что он отшатнулся на шаг. Ловушка? Случайность?


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5