Женщина-цунами - Жена #5

Татьяна Луганцева
Жена №5

Глава 1

      Женщина, которую нельзя было не заметить, вошла в раздвижные стеклянные двери стоматологической поликлиники «Белоснежка» и тут же кинулась к стойке регистратуры, шурша пакетами.
      – Здравствуйте, девочки! Здравствуйте, дорогие мои!
      – Добрый день, Изольда Игоревна, очень рады вас видеть. Вы к Яне Карловне? – хором ответили ей две девушки с красивыми, располагающими к беседе и щедрой трате денег улыбками. Причем во рту одной из девушек красовались железные брекеты, но оно и понятно: ведь она работала в стоматологии и была просто обязана иметь красивые и ровные зубы.
      – К ней, родимые, к ней. – Полная, просто необъятных размеров дама в ярком плаще вытащила из пакетов мандарины, ветку винограда и яблоки, поясняя: – Все мытое, девочки!
      За фруктами последовали дорогие шоколадные конфеты и упаковка пышного зефира.
      – К чайку, Вика. – Дама для пущей убедительности постучала по стойке рукой с толстыми короткими пальцами и тыльной стороной ладони вытерла лоб.
      – Ой, балуете вы нас, Изольда Игоревна, но за это мы вас и любим, – заулыбалась голливудской улыбкой ухоженная брюнетка Вика, которая в свое время тоже носила «железки» на зубах.
      – А мне в радость, – ответила посетительница и вопросительно посмотрела на Вику: – Так я пройду? – Словно после такой вкусной взятки ее могли не пропустить к начальнице на прием.
      – Конечно! Яна, извините, Яна Карловна вас ждет, – с полным ртом шоколада ответила Вика.
      Эта женщина за последнее время четвертый раз посещала «Белоснежку», и каждый раз это происходило с особым размахом, так что девочки ее успели запомнить и знали, к кому она приходит.
 
      Яна Карловна Цветкова являлась хозяйкой «Белоснежки», и ее искренне и неподкупно любили все сотрудники. Это была женщина лет тридцати с небольшим, выглядевшая много моложе, очень высокая и очень худая, словно прозрачная, или просто, как в народе говорят, скелет. Проблема у Яны была одна, вернее, две. При ходьбе коленки стучали друг о друга костяшками, а что бы она ни покупала, ремень например, ей всегда надо было делать дополнительную дырочку из-за того, что одежда всегда была велика. Эта девушка-женщина, напоминавшая манекенщицу на заслуженном отдыхе, как она сама шутила, была слишком ярка, очень заметна в любой толпе или компании. Длинные, почти белые волосы, огромные голубые глаза, упрямо вздернутый нос и узкий подбородок, и в придачу темперамент, требующий отдельного рассмотрения. Яна была честна, прямолинейна, хотя некоторым могло показаться, что упряма, несговорчива и хамовата, но сама она так не считала, живя по своим законам, словно дитя природы, а скорее – дитя абсурда.
      – Да и что могло получиться, если мать всю жизнь работала актрисой в детском театре, а отец столяром-гробовщиком на кладбище? – часто задавала сама себе вопрос Яна.
      Вот в ней и уживались совершенно несовместимые черты плюс невероятная способность попадать в разные неприятные и запутанные истории. Они словно сами находили ее и затягивали в водоворот. Яна иногда была и не рада, но снова и снова была вынуждена или проходить свидетелем по какому-либо делу, или даже являться активным участником. Хотя, конечно, Яна лукавила, часто она сама не могла пройти мимо и совала свой длинный нос куда не следовало.
      Личная жизнь госпожи Цветковой тоже не отличалась размеренным течением. Она четыре раза выходила замуж, находя для себя маленькое оправдание, что дважды делала это с одним и тем же человеком, а следовательно, все не так уж и запущено.
      Ее отношения с бизнесменом Ричардом Тимуровичем Алисовым напоминали жизнь рядом с действующим вулканом. Но в результате этих отношений у Яны остался развод и сын Вова, одинаково любимый и мамой, и папой. Яна не переживала из-за развода, так как сама и ушла от бывшего мужа, влюбившись до беспамятства в другого мужчину. Она больше переживала за Ричарда, понимая, что причинила родному и близкому человеку боль. Но совладать со своими чувствами не могла, а жить в любовном треугольнике было не в ее характере, прикидываться при своей прямолинейности она вообще не умела. Поэтому и разрезала отношения по живому и чувствовала вину, а это ее очень раздражало.
      – Я непредсказуема и к тому же женщина, пусть делают на это скидку злые языки! – горячилась Яна.
      Правда, мужчина, ради которого госпожа Цветкова разрушила с трудом созданную семью, стоил того, чтобы о нем сказать несколько слов. Карл Штольберг, чех по национальности, являлся потомком древнего рода и носил титул князя. После смерти Штольберга-старшего, его отца, человека аристократического и интеллигентного до мозга костей, все заботы аристократа-наследника легли на его плечи. Проживал он в Чехии, соответственно в настоящем древнем замке, являющемся историческим и архитектурным памятником. Но вот добиться того, чтобы Яна переехала жить к нему, Карл за несколько недолгих лет так и не смог. Она каждый раз впадала в ступор, когда представляла себя в роли княгини. Такого подарка судьбы не выдерживала даже ее психика. Яна была о себе высокого мнения, но ей хватало здравого рассудка, чтобы понять, что она не сможет соответствовать общепринятому имиджу аристократической особы: как-то неприметно пользоваться косметикой, носить исключительно классическую одежду, унять свои высоченные шпильки, больше похожие на стилеты, а самое главное, запирать или оставлять дома свой острый язычок на светских мероприятиях, бесконечных приемах и презентациях. Медленно ходить, достойно держаться, лицемерно улыбаться, не закидывать ноги – все это было не про нее. Яна понимала, что ее характер сильнее ее желаний, он словно живет своей отдельной, полноценной жизнью, этакий эгоист в кубе, и меняться он не хочет, да и не сможет. Иначе она сломается, потухнет и не принесет радости тому же самому Карлу.
      – Большие девочки уже не меняются, поздно. Да и зачем себя ломать? – убеждала Яна своего возлюбленного.
      – А я могу создать с «большой девочкой» семью? Нормальную, традиционную семью, в которой предполагается совместное проживание, а не встречи наездами? – вопрошал Карл, которому отношения с его русской супругой больше напоминали игру в кошки-мышки.
      – И все-таки мы не будем ломать сложившиеся традиции, – упрямилась Яна.
      – Какие традиции? – спрашивал Карл.
      – У тебя свои, у меня свои, – отвечала Яна весьма витиевато.
      – Я надеюсь, что нас объединяет любовь, это и будет самой большой нашей традицией.
      – О! Это да! – горячо соглашалась Яна.
      Ни один из серьезных разговоров со Штольбергом не приводил ни к какому устраивающему его результату. Оборвать эти отношения он тоже не мог. Как выражалась Яна, «так как жизни без ее красоты и ума не мыслит».
      В разгар ссор, которые почти всегда затевались госпожой Цветковой, она даже имела наглость ему угрожать:
      – Смотри! Не зли меня! Вот разлюблю тебя, как Ричарда, будешь тогда страдать! Да, я такая роковая женщина! Поэтому довольствуйся теми редкими минутами счастья, что я тебе дарю, и не возникай!
      – Мне кажется, я влюбился в воинствующую феминистку, – вздыхал Карл.
 
      Этим все и заканчивалось. Мать Карла – вдовствующая княгиня Мария Элеонора Штольберг – очень красивая и умная женщина, как ни странно, Яну приняла сразу. Она, видимо, остро чувствовала своего сына и понимала, что только женщина, похожая на все стихии одновременно, могла задеть его сердце всерьез и надолго. Иногда, правда, подшучивала над сыном, что Яна – самая неординарная и независимая из всех, кого она встречала, – послана Карлу в расплату за всех женщин, которых он бросил за годы своей разгульной молодости. Она единственная оказалась ему нужна и оказалась на долгое время так недоступна. Она поняла бунтарскую сущность Яны, так как сама была, по сути, такой же, только Марии Элеоноре всю жизнь приходилось соответствовать строгим правилам этикета. В свое время ей пришлось сломать себя ради любви Штольберга-старшего. Она понимала, что решиться на такой шаг Яне – вполне состоявшейся женщине и матери – очень непросто. Да и характер у той был много сложнее, чем у княгини. А красавец Карл с атлетической фигурой, ростом сто девяносто, густыми светлыми кудрями, смуглой кожей, классическим правильным лицом и темно-карими глазами, конечно, пользовался успехом у противоположного пола. Князь даже при пытках бы не вспомнил, сколько их у него было и скольких он оставил с разбитыми надеждами и сердцами. Оправдывало Карла только то, что он никому ничего не обещал и всегда щедро одаривал своих любовниц, компенсируя им утрату хотя бы материально. Яна же Цветкова сразу расставила все на свои места, и впервые Карл Штольберг боялся потерять женщину сам. Причем ее искренне не прельщали ни его титул, ни его деньги.
      Такова предыстория непростой личной жизни Яны Цветковой, по образованию врача-стоматолога. В данный момент она занималась тем, что сидела за своим столом начальницы, водрузив ноги в ядовито-красных туфлях с головокружительной высоты каблуками на стол и забрасывая корзину с мусором в противоположном от нее углу скомканной бумагой. Половина комков валялась вокруг корзины, а другая половина попадала в цель, сопровождаемая довольным улюлюканием начальницы.
      Надеты на ней были маленький ядовито-синий топик, украшенный серебряными буквами, и совершенно короткие белые шорты с красным узором. Длинные красные ногти с блестками по краю, словно она макнула кончики в жидкое серебро, яркий макияж с акцентом на губы, длинный хвост, собранный в пучок на макушке, и обилие золотых украшений с брильянтами, которыми Карл просто забрасывал Яну. Да, девушка видная и стильная, и никто не мог остаться равнодушным к этой особе.
      Изольда Игоревна вплыла своими крупными телесами в кабинет Яны и сразу же попала в ее объятия.
      – Здравствуйте! Как же я рада вас видеть! – возликовала хозяйка, прекращая заниматься своим никчемным делом.
      Дело в том, что Изольда Игоревна была близкой подругой ее матери, актрисы театра юного зрителя. Они начинали свою артистическую карьеру вместе, сдружились и поддерживали друг друга. А потом в организме Изольды Игоревны что-то нарушилось, и она начала резко и необратимо набирать вес. Доктора говорили, что произошел непоправимый гормональный дисбаланс из-за нервной и эмоциональной нагрузки.
      Ни о каких главных ролях больше не могло идти и речи. А играть леших, бабок-ежек и прочую нечисть Изольда Игоревна не захотела и оставила свою профессию. Мама Яны очень переживала за подругу, но Изольда Игоревна не пропала. Она применила свои актерские таланты на другом поприще. Стала ясновидящей, магом, колдуньей, ведьмой, если так можно выразиться. Людей этой специальности называют по-разному. Прочла какие-то специальные книги, училась на соответствующих курсах и умела произвести впечатление на обратившихся к ней граждан. Изольда Игоревна по большому счету была очень хорошим психологом и всегда знала, что сказать страждущим. Ведь профессия актрисы подразумевает умение воздействовать на зрителей, внушать им какие-то состояния радости или печали, причем сам при этом можешь ничего не испытывать или испытывать совсем противоположные чувства. Как великие артисты выходили на сцену после известия о гибели родственника или близкого друга и могли играть комедию так, что никто из зрителей и не заподозрит, что у него самого в душе в данный момент разыгрывается настоящая трагедия?!
      – Ко мне ведь не обращаются нормальные люди. Я не имею в виду, что они психически больны, но все имеют какие-то проблемы. Главное, правильно сделать акцент на проблеме, заострить внимание на способе выхода из ситуации, правильно подать себя, говорить поставленным, уверенным голосом, и уже полдела сделано. А потом, так сказать, на дорожку, еще всучить какой-нибудь талисман – «камень любви», «символ удачи», «нескончаемый денежный мешочек» или еще черт знает чего, главное, правильно назвать, – поясняла Изольда Игоревна, подмигивая Яне. – За это еще и денежку хорошую платят. Так что не жалуюсь, устроилась я хорошо, и актерское мастерство пригодилось, да и интуиция на самом деле развилась, действительно могу дать ценный жизненный совет.
      Изольда Игоревна иногда навещала дочь своей подруги. Яна всегда была рада общению с умной и эксцентричной дамой. А с мамой отношения с магией не обсуждала – виделись они редко, да и о чем говорить: такие вещи обыкновенны.
      – Поболтать? Чай? Кофе? – засуетилась Яна.
      – От всего не откажусь, что ты, дочка, предложишь, но и дело у меня к тебе есть, – разместилась сразу на двух стульях Изольда Игоревна, удобно поджимая ноги.
      – Вика, всего и сразу! – нажала на кнопку селектора Яна и расплылась в улыбке. – Полечиться хотите? Конечно! Какие вопросы?
      – Какие вы все, врачи, одинаковые! Если человек обращается к вам с просьбой, сразу же думаете, что лечиться! – удивилась целительница.
      – Но с помощью магии от кариеса еще избавляться не научились, – смутилась Яна.
      – А у меня нет кариеса, ты уже давно мне все вылечила, и обращаюсь я к тебе с совсем другой просьбой. Я должна срочно уехать на некоторое время, а у меня дома Томми, ну, ты же знаешь.
      Яна кивнула в знак согласия. Томми был маленькой собачкой породы йоркширский терьер. Псина, надо отметить, вредная, злобная и прожорливая. Он успел два раза укусить Яну за пятку, так как выше не мог дотянуться, когда Яна приходила в гости к маминой подруге. Больше всего Томми не любил, когда ему грозили пальцем и за что-нибудь ругали. Сразу же мог пометить туфли или пожевать дорогую кожаную сумку, небрежно брошенную в коридоре.
      – С собой не могу я его взять, поэтому хочу попросить тебя присмотреть за моим любимцем, – продолжила Изольда Игоревна. – Кормить два раза в день, гулять два раза в день, и в принципе больше ничего. Он у меня неприхотливый, маленький и сладкий. Я не могу оставить Томми в каком-то приюте, он будет очень скучать по дому, и еще его заразят блохами, знаю я, как там за животными ухаживают! А тебе могу полностью довериться, да и Томми все-таки тебя знает.
      «Да уж, крови моей он попил, это точно...» – мелькнула мысль у Яны, которая была не в восторге от этой затеи, но виду старалась не подать.
      – А надолго вы уезжаете? – спросила Яна осторожно.
      – Девочка моя, буквально несколько дней, ну, может, неделю или от силы две-три, максимум – на месяц.
      У Яны даже волосы на голове зашевелились от открывающейся перспективы. Уж она-то знала артистическую натуру Изольды Игоревны и могла предположить, чем закончится ее просьба. В итоге этого Томми полностью повесят ей на шею.
      – Но если ты откажешься, я не обижусь, – добавила ясновидящая, украдкой глядя на Яну, – я понимаю, что ты деловая женщина, все время занята, маленький ребенок, и тебе, может быть, некогда... Ох, мой бедный Томми, что мне с тобой делать? Уехать я все равно должна, а моя маленькая бедная псинка останется с каким-нибудь чужим человеком и умрет с тоски...
      Яна узнала нотки своей матери-актрисы и поняла, что следующим моментом будет пускание слезы, истерика и сцена смерти с проклятием на весь ее род, и она решила предотвратить этот радостный момент.
      – Не переживайте, Изольда Игоревна, мой ребенок с домоправительницей в данный момент отдыхает в Подмосковье. К тому же Ричард ездит к ним чуть ли не каждый день, так что за Вову я не беспокоюсь. Я присмотрю за Томми, будьте спокойны, – пообещала Яна, от расстройства чувств метко забросив в корзину какой-то важный документ.
      – Ой, моя дорогая! Ой, спасла! Ой, уважила! – моментально поменялось настроение Изольды Игоревны. – Дочка, ты даже можешь жить у меня, чтобы тебе не пришлось мотаться по всей Москве!
      В довершение сказанного Изольда Игоревна брякнула на стол Яны увесистую связку ключей.
      Сама Яна восприняла это как камень, который обычно подвязывают к ногам человека, которого хотят утопить. Но что делать? Такой у нее был характер. Не могла она отказать просьбе страждущего.

Глава 2

      Яна знала, что Изольда Игоревна живет в элитном красивом доме фактически в центре Москвы. Это тоже говорило о ее высоком доходе. И вот наступил день, когда Яна въехала в подземный паркинг этого дома на своем уже стареньком, но очень любимом красном «Пежо». Ее тут же остановил охранник с самым серьезным видом, осматривая ее, машину и номера, словно готовясь немедленно уличить ее в угоне.
      – Дамочка...
      – Я вам не дамочка! – сразу же грубо ответила Яна, у которой, во-первых, с утра было испорчено настроение из-за предстоящей встречи с Томми. Во-вторых, она терпеть не могла охранников, которые в России составляют просто целую касту, клан людей, не много получающих, но злых и обладающих какими-то полномочиями. Это, по наблюдениям Яны, как правило, люди с амбициями, физически сильные, но с недостатком ума и образования. Почему-то часто это молодые люди со лбами шириной в два пальца, бритой головой и остановившимся от тоски взглядом. Им не хватило ума и профессиональной целеустремленности, чтобы приобрести хоть какую-то профессию, не говоря уже о том, чтобы стать начальником и получить в свое подчинение сотрудников. Их не хватило даже на то, чтобы окончить школу милиции и получить официальную власть над людьми. Зато им выдали форменный костюм и сказали, что все люди – потенциальные воры и правонарушители, и в обязанность охранника входит подозревать и проверять всех без разбора, иначе они сами понесут материальное наказание. Они просто светятся подозрительностью и важностью, с удовольствием испепеляя взглядом, полным негатива, любого человека и предлагая открыть сумку для проверки или сдать пакет в камеру хранения, на которой написано, что за сохранность вещей в этих железных ящиках никто ответственности не несет.
      Яна при общении с такими людьми сразу же вспыхивала ответным негативом. Дело в том, что она по натуре была человеком очень честным, как и большинство людей, и ее такое подозрительное отношение к своей персоне сразу же унижало. Она не понимала, почему должна сдавать свою сумку в какой-то хлипкий, металлический ящик, который никто не охраняет. То есть, например, магазин боится, что из него стащат пару йогуртов, а она за свои оставленные вещи опасаться не должна? И что случится, если она войдет в магазин с сумкой? Она набьет ее ворованными продуктами? Кто имеет право так оскорблять ее? Еще Яна часто бывала за границей и отдыхала там и душой, и телом. Никаких тебе охранников с бычьими лицами, никаких электронных ворот в большинстве сувенирных лавок. Огромное количество товара, один милый продавец и полное доверие, и человеческое отношение к тебе как к покупателю. Даже если и ведется какое-то наблюдение, оно абсолютно незаметно и не назойливо, и карманы тебе никто обшаривать на выходе не собирается, априори предполагая, что ты честный человек. У нас же все зависит от того, приглянешься ты охраннику в униформе или нет, а совершенно не от твоей честности. Из-за этого в некоторые магазины даже заходить не хочется.
      В общем, у Яны с охранниками сложились очень трудные отношения, поэтому малейший косой взгляд в ее сторону, а уж тем более пара неверно составленных предложений могли привести к большой катастрофе. Вот и теперь один только вид здорового камуфляжного мужика с перекошенным от злобы лицом выбил ее из колеи. Она спокойно проехала мимо него, подняв ворота электрическим брелком, которым снабдила ее Изольда Игоревна, и въехала в подземный гараж, все же удостоив охранника взглядом в боковое зеркало. Он бежал за ней, размахивая руками, чертыхаясь и свистя в какой-то свисток, что вообще выглядело очень нелепо. Сразу за ней въехал небесно-голубой «Ламборджини». Яна резко остановила «Пежо» на одном из отведенных мест для парковки и вышла из машины. Одета она была в ярко-красный комбинезон и черные лакированные туфли на высоких, но не тонких каблуках. Как всегда, с ней была огромная сумка, напоминающая не дамскую сумочку, а скорее мешок из-под картошки с ручками. В общем, Яна выглядела очень даже по-походному, словно собралась на дачу. Но она и не собиралась наряжаться для встречи с несносной собачкой.
      – Ты что это себе позволяешь?! – приближался к ней охранник, уже с одышкой и красным лицом.
      – А что это ты мне тыкаешь?! – возмутилась Яна.
      – Быстро предъявила пропуск!
      – Сейчас, разбежался! – Яна встала, широко расставив ноги и подбоченившись, словно готовясь отразить физический удар.
      Краем глаза она заметила, что шикарный автомобиль остановился на соседнем месте, и оттуда вышел, судя по росту и комплекции, мужчина.
      «Еще один зритель», – раздраженно подумала она.
      Охранник между тем надвигался на Яну, словно тяжелый танк на хлипкую осину.
      – Документы! – рычал он.
      – А с какой радости я должна давать тебе документы? Почему ты должен лапать своими руками мой паспорт с фотографией? Я бы не дала тебе даже пропуск в бассейн! У тебя нет таких полномочий!
      – Я сейчас покажу тебе полномочия, курва! Воровка! Да я даже оружие применить имею право! – затрясся охранник и вытащил из кобуры реальный пистолет, который просто трясся в его руках с бешеной амплитудой. Яна испугаться не успела, вся кровь ударила ей в голову.
      – Я – курва?! Ах ты скотина! Ну же, стреляй!! Стреляй, гад! Сгниешь в тюрьме! Я с того света вернусь, чтобы тебя пожизненно осудили за превышение полномочий!
      – Эй, прекратите! Вы что, с ума сошли?! – раздался приятный баритон. – Семен, опусти пистолет! – сказал мужчина таким голосом, что у Яны по коже пробежала стая мурашек.
      Ему не надо было вешать дубинку на пояс или одевать камуфляжную форму, чтобы производить устрашающее впечатление и чтобы его слушались. Весь вид этого мужчины внушал силу и уважение. Он встал на линии огня между ними, хотя прыгающий пистолет в руках Семена мог выстрелить вовсе и не по прямой.
      – Семен, убери пистолет! – повторил мужчина, приехавший на «Ламборджини».
      Яна в одну секунду оценила его внешность, роковую для большинства женщин в нашей стране. Высокий, спортивно-подтянутый, в нарочито незамысловатой одежде, но дорогой и качественной – джинсы и трикотажный пуловер. Темные густые волосы в красивой небрежной стрижке, лицо с высокими скулами и пронзительными черными глазами. Именно такими Яна в детстве, зачитываясь приключенческими романами, представляла свободолюбивых и романтичных индейцев племени апачи.
      – Она оскорбила меня! – злобно оскалился охранник, несколько сбрасывая пыл.
      – Семен, все хорошо, все под контролем, отдай пистолет... – пошел к нему мелкими шагами мужчина, рукой за спиной делая Яне какие-то знаки, не совсем понятные ей, так как она не знала язык глухонемых – и тайные знаки индейцев племени апачи, впрочем, тоже.
      «Доверять какому-то психу охрану, да еще и оружие!» – только и подумала она, чувствуя себя в безопасности благодаря широким плечам и весьма спокойному голосу незнакомца.
      – Я здесь для того, чтобы охранять эти гребаные дорогие машины, и я не позволю, чтобы всякая богатая сучка помыкала мной, – жаловался охранник «индейцу», все еще не приводя свой ярко-красный цвет лица в норму.
      – Жалкий тип! Никчемный идиот! Тебе только кладбище охранять! – орала Яна, несмотря на показываемый ей за спиной внушительный кулак. – У меня есть электронный пропуск именно сюда, а значит, я здесь не простой и не случайный человек.
      – Да ты воровка! Мошенница!
      – Семен, прекрати! – прервал его мужчина, уже почти приблизившийся к охраннику.
      – Я все понял! – отшатнулся от него Семен. – Она одна из дорогих проституток, которые частенько приезжают к вам, Максим Юрьевич! Только на этот раз вы сделали маленькую ошибочку, не предупредили меня!
      – Ах ты гад! – Больше Яна уже сдерживаться не могла, да и не хотела.
      Она кинулась на своего обидчика с решительностью добермана, взявшего след, размахивая сумкой, словно лассо перед броском.
      – Куда?! – ухватил ее за талию мужчина, которого, как она слышала, звали Максим Юрьевич. Она закружилась в его объятиях. – У него оружие! Успокойтесь, сумасшедшая...
      – Я сейчас точно ее подстрелю! – удовлетворенно протянул Семен, пытаясь прицелиться налившимися кровью глазами.
      – Не смей! – кричал хозяин «Ламборджини», пытаясь закрыть собой Яну.
      Но она была девушкой высокой и сейчас, размахивая длинными руками и ногами в руках супермена, больше напоминала мельницу.
      Поняв, что физические силы неравны и он ее не отпустит, а дотянуться до ненавистного охранника она не сможет, Яна что есть силы метнула в него свою огромную сумку с дамскими принадлежностями. В категорию последних в понятии Яны входили сменные туфли с подкованными металлическими каблуками, примерно килограмм декоративной косметики, чтобы «припудрить носик», крем для лица, крем для ног, крем для рук, пол-литровый шампунь профессиональной линии, так как Яна мыла голову иногда и на работе, не успевая это сделать дома, а ее длинные красивые волосы были очень капризны к другим шампуням. Еще она носила с собой пару томов Блока – почитать в пробке, пару толстых лощеных журналов о гламурной жизни, из которых она узнавала о косметических новинках. Телефон, зарядное устройство к нему. Тюбик с кремом для загара в солярии – она всегда носила его с собой, так как никогда заранее не знала, когда у нее появятся желание и возможность понежиться в ультрафиолетовых лучах. Две-три щетки, огромный кошелек с наличностью и кредитными карточками. Визитница, битком набитая визитками и скидочными карточками из различных бутиков и фирм-брендов, которые всегда давали Яне за большие покупки. Она постоянно сметала все с полок и набивала шкафы нужными и ненужными вещами. Круглогодично она носила с собой зонтик и еще очень много чего, чего и вспомнить не могла. А если учесть, что Яна ехала в квартиру Изольды Игоревны с ночевкой, то естественно, что дополнительно в ее сумочке лежали пижама, зубная щетка, диск с любимой музыкой и еще несколько дорогих сердцу сувениров и вещиц. И все это великолепное множество предметов вошло в соприкосновение с абсолютно пустой головой Семена. Сама Яна напомнила себе метательницу молота, у которой сила броска была прямо пропорциональна не мышечной массе, а чувству попранной справедливости и просто ярости. Семен как вошел в контакт с изящной дамской сумкой, так сразу же и успокоился, не успев ни выстрелить, ни вскрикнуть.
      – Отпусти меня! Маньяк обезврежен! – рявкнула Яна, извиваясь в руках Максима.
      Он наконец разжал свои тиски, больше похожие на объятия.
      – Да ты убила его! – изумился Максим, подбегая к Семену, распластавшемуся на асфальте с умиротворенным выражением лица.
      – Да так ему и надо! Я защищалась! – фыркнула Яна. – Назвать меня проституткой! Надо было такое придумать! Да еще твоей проституткой! – Она нервно стучала каблуком по асфальту, словно это было еще большим оскорблением, чем предыдущее.
      – Тебя больше напрягает, что проституткой или что моей? – поднял на Яну смеющиеся глаза Максим, у которого отлегло от сердца, когда он понял, что Семен жив, просто потерял сознание.
      – Я хоть временно и лишилась своего оружия, в смысле сумки, но у меня есть, например, каблуки или ногти, – задумчиво произнесла Яна, рассматривая склоненную голову с дорогой стрижкой.
      – Не сердись, ты действительно похожа на девицу легкого поведения. Этот костюм в облипку: конечно, тебе есть что показать, но...
      – А ты похож на нахального типа, который напрашивается на неприятности, – отрезала Яна и, смилостивившись, подошла к распластавшемуся охраннику, – отойди, я осмотрю его... Я врач.
      – Врач? – удивился Максим, уступая место Яне. – Патологоанатом, который получает премиальные за большее вскрытие тел?
      – Ха! Ха! Ха! Я стоматолог, – уточнила она, ощупывая голову Семена.
      – Ну и как? Кариеса нет? – засмеялся Максим.
      – Не знаю, но у кого-то точно скоро не будет передних зубов, – через плечо бросила она.
      – У меня они и так вставные, – ответил Максим, дыша ей в затылок.
      – Оно и заметно! Уже кто-то выбил? Жить этот Семен будет, и уж точно продолжит пить кровь бедным несчастным женщинам. Почему охранник может приставать только к слабым? Прямо с большим удовольствием! А вот к мужчине внушительного вида что-то они редко обращаются на предмет проверить документы или сумку!
      – Это ты-то бедная женщина? – искренне удивился Максим. – Да ты больше похожа на демона из преисподней.
      – Это всего лишь неверное первое впечатление, на самом деле я ангел во плоти, – заверила его Яна, спрашивая: – Есть что-то холодное, приложить к рогам, которые, надеюсь, ему наставляет жена?
      – Все-таки ты язва, – хмыкнул Максим, – сейчас посмотрю в машине.
      Яна стянула с Семена жилет и подложила его под голову, он уже начал приходить в себя, когда вернулся Максим с ящиком, охлаждающим дорогие бутылки мартини.
      – Ого! Спиртное с собой даже в дороге?
      – Бутылки не открыты, вез домой. Люблю пить холодное мартини, – пояснил Максим, доставая одну бутылку и прикладывая к распухающему на глазах красному лбу Семена. Тот застонал. – Тише-тише, лежи, не шевелись, – предостерег его Максим.
      – Эта сука еще здесь, Ведьмакин? – прохрипел охранник.
      – Ого! Дело хуже, чем я думала. У него не только сотрясение мозга, но и бред, – откликнулась Яна.
      – Нет, Сеня не бредит, – засмеялся Максим, – это моя фамилия Ведьмакин.
      – Ага! А значит, я сука! – откликнулась Яна, приторно улыбаясь.
      – О нет, – поморщился Семен, моргая глазами, – что со мной произошло? Эта ведьма применила гипноз?
      Максим рассмеялся, а Яна отметила:
      – Нет, точно тронулся! Кунг-фу я к тебе применила!
      – Что она здесь делает? – открыл один глаз Семен, разом потерявший всю свою спесь и ярость.
      – Кстати... где его оружие? Еще пальнет! – забеспокоилась Яна.
      – Пистолет уже давно у меня, к тому же он не заряжен, – ответил Максим, хлопая по своему карману.
      – Я хотел попугать, я стрелять не собирался, – жалобно пропищал Семен, все же несколько потерявший координацию в пространстве.
      – А я собиралась всего лишь на время поселиться в квартире номер двенадцать, – наконец-то сказала Яна то, что давно должна была сказать.
      – У Изольды Игоревны? – поднял темную бровь Максим.
      – У нее. Между прочим, она сама попросила! Я буду ухаживать за ее песиком, – ответила Яна, уже почти жалея Семена и коря себя за мягкотелость.
      «Всегда я так, сначала сделаю что-то плохое, а потом жалею. Отходчивая я, добрая и скромная. А фамилия Ведьмакин очень знакома мне, только не могу вспомнить, в связи с чем».
      – Песиком?! – взвизгнул Семен, дернувшись словно в конвульсиях. – Да это собака Баскервилей! Упырь!
      – Семен, ты преувеличиваешь, – сказал Максим.
      – Да этот мерзопакостный зверь гадит где ни попадя и два раза меня кусал! – ответил охранник.
      – Да, Томми такой! Он и меня кусал! У меня и так настроение было испорчено с утра, а тут еще вы со своими оскорблениями, – ответила Яна.
      – Какая хозяйка, такая и собака! – огрызнулся Семен. – Изольда Игоревна тоже штучка та еще! Великий маг! Сама с приветом, да и посетители к ней всегда шли тоже соответствующие, не от мира сего.
      – Я бы попросила...
      – А чего просить-то? Правду говорю! Вон у нас тут и банкиры живут, и актеры, и другие известные люди! Один только вот Максим Юрьевич чего стоит? Но так ни одной неприятности и плохого слова ни от кого, а как только эта магиня выйдет со своим Томми, так и начинаются жалобы! То она машину не на свое место поставит, якобы звезды ей сегодня сказали, что на свое место ставить нежелательно. То этот хорек нагадит прямо на входном коврике всеми уважаемой актрисы Нелли Молочной...
      – Она здесь живет?! – прервала его Яна, так как очень хорошо знала по кино эту молодую, современную и очень красивую актрису.
      – Конечно, здесь! – стал налаживать контакт с новой жилицей охранник. – И все идут с жалобами ко мне. А стоит мне подойти к Изольде Игоревне и намекнуть, что в этом доме она не одна живет, так она зыркнет на меня и еще гадость скажет: «Не лезь, мол, Сеня, не в свое дело, а то подсыплю тебе в чай корень сушеный, язык сломаешь, а и твой собственный корень функционировать перестанет!»
      Максим прыснул со смеха, а Яна удовлетворенно подумала:
      «Узнаю Изольду Игоревну! По всей видимости, ей тоже не нравился этот дебил. Как я ее понимаю!»
      – Чего смеетесь? Мне не до смеха! Ее здесь никто не любит. Пожалуй, только с Максимом Юрьевичем у нее хорошие отношения, потому что человек он такой. Его все любят. Кому нужна какая-нибудь помощь, все обращаются к Максиму Юрьевичу, он никогда не отказывал...
      – Легка на помине... – поднял глаза Максим на звук въезжающей машины.
      Элегантный серебристый «Мерседес» приветливо просигналил и остановился в непосредственной близости от них. Из машины выпорхнула изящная молодая блондинка с кукольным личиком и очень громко для ее комплекции рассмеялась.
      – Ну и видок у вас! Привет, Макс! Что вы издеваетесь над охранником? Зачем вы его насильно поите мартини? Или отмечаете место, куда будете бить?
      – Мы его не поим, а прикладываем холод к ушибу, – пояснил Максим, – а стукнуть его уже и так стукнули.
      Яна, которая очень хорошо чувствовала людей, сразу поняла, что между ним и Нелли Молочной, а это была именно она, что-то есть. Причем ее круглые голубые глазки смотрели на Максима восторженно-призывно, а вот он, похоже, особой радости от встречи не испытывал.
      – А кто эта долговязая девица? – вдруг спросила Нелли, и Яна оторопела от такой фамильярности.
      – Эта девушка будет жить в квартире Изольды Игоревны, – поспешно сказал Семен, присаживаясь на асфальте и убирая бутылку с головы, словно боясь, что новую обиду дылда снова выместит на нем, как на наиболее слабом звене.
      На лбу красовалась огромная красная шишка с уже синеющим центром.
      – А... новая прислуга! – утвердительно махнула наманикюренной ручкой владелица машины бизнес-класса.
      Яна все еще не могла поверить, что хамские выпады обращены именно к ней.
      – Нелли, видишь у дяди Семена на голове шишку? – вступился Максим, в глазах которого снова загорелись веселые чертики.
      – Конечно, вижу! Бедный Степа, вандалы! – манерно проговорила девушка.
      – Я не Степа, я – Семен, – прокашлялся охранник.
      – Думаешь, для меня в этом есть какая-то разница? – усмехнулась Нелли, презрительно осматривая длинные ноги Яны, хотя для последней в этом взгляде сквозил явно комплимент.
      – Так вот, эту шишку дяде Семену поставила именно эта девушка. – Максим разговаривал с ней, как с маленькой или с душевнобольной. – Это ее фирменный удар, а тебе надо беречь застрахованную внешность.
      В глазах Нелли явственно просквозил ужас.
      – Сломанный набок нос женщин не красит, – согласилась с Максимом Яна, кладя ему руку на широкое плечо и прищуриваясь, словно отмеряя расстояние удара ее длинной ноги до кукольного личика актрисы.
      – Ты перешел на дешевок? – вспыхнула Нелли, все-таки отодвигаясь от Яны на безопасное расстояние.
      – Не обращай на нее внимания, она со всеми так разговаривает, – шепнул Яне на ухо Максим.
      – К тому же она уже старая! – продолжала визжать Молочная.
      – А где живет эта Творожная? – спросила Яна у Максима, на своих высоких каблуках все равно уступая ему в росте. – Я когда пойду гулять с Томми, зайду к великой актрисе современности и попрошу автограф.
      Максим рассмеялся в голос. Яна не знала, вставные у него зубы или нет, но улыбка у него была очень открытая и красивая, хотя и несколько слащавая.
      – Квартира номер десять.
      – С розовым ковриком в виде сердечка? – уточнила Яна.
      – Ты ясновидящая? – продолжал улыбаться Максим.
      – Нет, просто другого и быть не может, – ответила Яна, поняв, что попала в точку, – девочка задержалась в возрасте Барби.
      – Хватит шептаться! – огрызнулась Нелли.
      – Господа, давайте не будем ссориться! – проговорил Семен. – Что-то здесь душно, пойдемте уже из этого гаража-подземелья. Дорогой друг, помогите мне! – протянул он руки к Максиму.
      – Фи! Ты всегда нянчился с прислугой, – скривила красивое личико Нелли и снова метнула молнию в сторону Яны, – вот и скатился на неподобающий уровень!
      – А ты, дорогая, поставь свою машину на место, а не посередине проезда. Из-за тебя никто не сможет выехать! – осадил актрису Максим, аккуратно поднимающий Семена на ноги. Тот стоял не очень крепко, пошатываясь и держась за Максима.
      – Отнеси сумку с мартини в багажник моей машины, я ее потом заберу, – обратился Максим к Яне, будучи не в состоянии даже нагнуться, но все же добавляя: – Пожалуйста.
      – А тебе не кажется, что мы как-то ненавязчиво и незаметно перешли на «ты»? – спросила Яна.
      – Мы на одной волне, – подмигнул ей Максим.
      – И все же? Может, представитесь?
      – Максим Юрьевич Ведьмакин.
      – Яна Карловна Цветкова, – ответила Яна.
      Нелли злобно хмыкнула, садясь в свой «Мерседес» и демонстративно громко хлопая дверцей.
      – Ладно... – вздохнула Яна и подняла сумку-холодильник с асфальта.
      В этот момент в помещении внезапно потемнело, и раздался резкий шум.
      – Что за черт? – забеспокоился Семен, который после удара по голове стал особо чувствителен к переменам погоды, техногенным катастрофам и прочим магнитным бурям.
 
      Яна посмотрела на шум, вернее, на то место, откуда он доносился. Увиденное ее поразило. Огромный бензовоз задом, то есть той частью, где была канистра-кузов, въехал в подземный гараж, сломав хлипкий автоматический шлагбаум с громким треском, который и привлек их внимание. Все остолбенели, так как акт вандализма произошел очень быстро. Следующее, что заметила Яна, а за ней и Максим, что из цистерны выливалась огромная струя в не такое уж и большое подземелье. Страшно было то, что машина полностью перекрыла вход-выход, погребая людей в каменной ловушке.
      – Быстро отходим все! – закричал Максим, выводя невольных зрителей из задумчивости.
      – Что?! – спросила Яна.
      – Быстро побежали все от бензина!! Сейчас полыхнет!
      Максим схватил и так висящего на нем Семена и первым побежал в дальний угол гаража. Яна наконец поняла всю опасность сложившейся ситуации и понеслась за мужчинами, мышцами спины и похолодевшим затылком ожидая взрыва.
      Нелли с дикими криками «Спасите! Помогите!» понеслась вслед за Яной, проворно выскочив из «Мерседеса».
      «Все будет хорошо! Все будет хорошо! Не может же не быть здесь запасного выхода», – думала Яна.
      Выход действительно был, но почему-то находился наверху. Максим уже поднимался по железной лестнице, таща за собой охранника, когда раздался оглушительный взрыв. Вообще-то Яна раньше думала, что именно так взрывается атомная бомба. Волна жара ударила ее в спину, перекинув на несколько метров вперед, швырнув ее тщедушное тело на железную решетку, словно тушку цыпленка на решетку-гриль. Зато сразу прошел холод в спине. Несмотря на то что Яна сильно ударилась, сознание она не потеряла.
      – Яна, лезь скорее наверх! Яна, слышишь! Немедленно поднимайся наверх, сейчас внизу везде будет огонь! – кричал сверху Максим, а она слушалась, подгоняемая его командным голосом.
      – Нелли! Скорее! – кричал Максим, изо всех сил пытающийся удержать готового вновь потерять сознание охранника. По угасающему взгляду Семена Яна ясно видела, что и в этом взрыве он обвинит именно ее: ведь она приехала в квартиру ведьмы.
      Яна оглянулась и увидела поражающую воображение картину. Горело буквально все. Особенно выход или вход, то есть то место, где продолжала стоять цистерна, только она была вся искорежена. Из металлического уродливого рта вырывались огонь и пламя, словно то были ворота в ад. Нелли, поскользнувшуюся на полу и отброшенную к стене, было не узнать. В ее милой внешности произошли разительные перемены. Она была жутко испугана, взлохмачена и уже измазана сажей. Слава богу, что она была жива и, вероятно, здорова и продолжала карабкаться вслед за Яной. Делала это актриса очень своевременно, так как к ним подбиралась огненная лава от «действующего вулкана». Нелли снова начала истошно кричать, что сейчас сгорит и что лестница очень горячая. В принципе, с последним Яна была согласна, их металлический насест нагревался катастрофически быстро. Она подняла слезящиеся глаза наверх и увидела, как Максим, с совершенно красным от натуги лицом, плечом пытается выбить металлическую решетку, оказавшуюся закрытой. Семен, вместо того чтобы помочь Максиму и удвоить усилия, безвольно болтался в его второй руке.
      «Вот они – охранники! И чем они только занимаются?! За мной несся ретиво, а когда реально угроза жизни возникла, толку, как с козла молока», – снова подумала Яна, не успокаиваясь и боясь за свою жизнь.
      – Макс! Макс! Я люблю тебя! Сделай что-нибудь! – истошно вопила Нелли.
      – Да, Макс, спаси нас! Хоть я тебя и не люблю, но жить хочется, – вторила ей Яна.
      Когда она уже представляла себя шашлыком на шампуре, Максим, еле сдерживая стон, все же выбил решетку, преградившую им путь к спасению. Но ее звон потерялся в ряде других хлопающих резких звуков. Яна сразу же поняла, что это лопаются шины сгорающих в огне машин.
      Из задумчивости и подсчетов урона имуществу жильцов ее за шкирку вытащил наверх Максим, а затем помог и Нелли. Снизу раздавались звуки посерьезнее: это начали взрываться бензобаки стоящих в гараже машин.
      – Вовремя, – выдохнул Максим, обливаясь потом и пытаясь успокоить плачущую у него на груди актрису.
      Яна только сейчас заметила, что все это время с ней была его сумка-холодильник с несколькими бутылками мартини. Теперь она поняла, почему ей было так тяжело подниматься: она спасла его имущество от пожара, словно алкоголик, вынося самое дорогое. Яна перехватила удивленный взгляд Максима.
      – Ну что? Выпьем? – предложил он, нервно смеясь.

Глава 3

      Первой реакцией следователя Василия Николаевича Лебедева, увидевшего среди пострадавших Яну Карловну Цветкову, было немедленно уехать, причем лучше даже из страны, и вернуться тогда, когда все позабудут о пожаре в элитном доме, а его давно проводят на вполне заслуженную пенсию. Он даже уже открыл рот, чтобы сказать в целях маскировки: «Пиццу заказывали?» – но милицейская форма не дала ему это сделать, к тому же госпожа Цветкова знала его в лицо и, как она выражалась, часто помогала ему расследовать «запутанные преступления».
      Василий Николаевич понял, что сон, где на него напали черные кошки вместе со змеями, был в руку, и смирился с судьбой. Дело в том, что он действительно уже на нескольких делах встречался с госпожой Цветковой, и везде она из свидетелей плавно перетекала в главное действующее лицо. Дела эти были очень странными и запутанными, а Цветкова своим не сказать чтобы длинным носом лезла во все не касающиеся ее вопросы. Ему иногда даже казалось, что она сама их и запутывала для интереса. Следователь однажды поискал на нее данные и был приятно удивлен, когда была обнаружена целая папка информации. Следственными органами у Цветковой были взяты отпечатки пальцев, на что она любезно согласилась. Имелось и заключение опытного психиатра, что она психически здорова, просто обладает незаурядным характером и темпераментом истинного холерика.
      – Это-то и пугает... – прошептал следователь.
      – О! – оживилась Яна. – Никак Василий Николаевич?! Знакомые все лица! Друзья, нам несказанно повезло!
      – А уж как мне повезло, – поежился Лебедев, вспоминая, что таки не оформил имущество в виде квартиры и дачи по завещанию.
      Яна же продолжала как ни в чем не бывало:
      – Дело о поджоге будет вести самый лучший на свете следователь. Знакомьтесь – фактически мой друг Лебедев Василий Николаевич. – Яна вскочила с кресла и фамильярно постучала милиционера по погонам, как будто представляя собравшимся диковинного зверя.
      – Да... весь вечер на арене, – слабо кивнул Василий Николаевич, жалея, что вовремя не ушел из органов по состоянию здоровья, а то ведь нервишки у него после знакомства с Цветковой давно требовали всестороннего лечения.
      – Боюсь, дорогой мой человек, вечера вам не хватит. Дело очень запутанное, – нахмурилась Яна, напуская на себя самый сосредоточенный вид.
      – Правда? – переспросил следователь. – Яна Карловна...
      – Да просто Яна! Что вы просто как не родной! – звякнула она золотыми браслетами.
      Следователь прокашлялся, чтобы скрыть улыбку и нервный тик.
      – Ну, родства между нами, слава богу, еще никто не устанавливал. И все же... Яна, вы разрешите мне задать несколько вопросов, все-таки я на работе... И я бы хотел, чтобы между нами не было особой фамильярности, чтобы меня не смогли уличить в предвзятости к кому-либо.
      – Это ко мне, что ли?! – возмутилась Яна. – Какие глупости! Конечно, Василек, валяй!
      Следователь прокуратуры покраснел, столкнувшись взглядом с красивым и весьма насмешливым мужчиной, поглядевшим на него оценивающе. У мужчины было перебинтовано плечо. Другие – пожилой дядька с устрашающей своим цветом шишкой на лбу и молоденькая, миленькая блондинка, казалось, никак не реагировали, они были слишком напуганы и, похоже, уже поняли, что из себя представляет Яна.
 
      Несколько часов в элитном доме в центре Москвы царили хаос и вакханалия. Горели разлитый бензин и машины. Пожару была присвоена высокая степень сложности, но, как ни странно, потушить удалось быстро, и этому было свое объяснение. Во-первых, пожарные приехали очень быстро, так как их расчет находился недалеко от места возгорания. Во-вторых, к дому был хороший подъезд и даже своя огороженная территория, что является редкостью даже для элитных домов в центре Москвы ввиду малого места для застройки. В-третьих, огонь изначально был изолирован бетонным мешком и грудами металла, то есть машинами, не деревом и не тканями, по которым он мог бы распространиться по всему дому. Фактически горел только бензин в изолированном месте. Что сделали профессионалы? По черному ходу, расположенному далеко от главного входа и въезда в гараж, были эвакуированы все жильцы, находящиеся в доме. Для них не было опасности быть сожженными заживо, но существовала реальная угроза задохнуться от едкого дыма, который распространялся по системе вентиляции. Здесь пожарным и спасателям не пришлось много трудиться. В доме было всего 4 этажа с высоченными потолками плюс мансарда. Отсчет квартир с первого высокого этажа начинался с квартиры номер пять, по четыре квартиры разной индивидуальной планировки располагалось на этаже. Многодетных и многочисленных семей в этом доме, где квадратный сантиметр площади шел на вес золота, не было. Две квартиры вообще пустовали, так как еще не нашли своих владельцев, некоторые хозяева отсутствовали, поскольку жили за городом в коттеджах, а в московских квартирах появлялись лишь наездами. Основные жильцы чуть не угорели в подземном гараже, а когда выбрались из пекла, эвакуировались сами. Пожарные подцепили бензовоз, искореженный взрывом, и оттащили его от въезда в гараж. И сразу же, чтобы не дать огню притока кислорода, залили подвал специальной пеной, гасящей горюче-смазочные материалы. Пена быстро сделала свое дело, и бедствие было прекращено. Когда дым рассеялся, жильцам было разрешено вернуться в квартиры. Естественно, что от противного запаха их быстро избавить никто не обещал.
      К работе приступили следственная бригада и страховые агенты, так как сам дом и все имущество в нем было застраховано. Несмотря на то что сильного ущерба огонь не причинил, все равно подземный гараж выглядел очень плачевно. Черные закопченные стены, потолок и пол, сгоревшая электропроводка и дорогие машины, которых здесь в каждой семье было по нескольку, превращенные в груду металлолома, причем сожженного. Сама же химическая пена уничтожила все живое вокруг дома в радиусе, намного превышающем даже территорию двора. От химии пожухла зеленая трава на газонах и любовно посаженные оформителем ландшафтов, нанятым самими жильцами, клумбы с цветами. Тяжелый запах гари распространялся по всему дому до мансарды, и было понятно, что этот запах будет преследовать жильцов еще длительное время, так как был очень въедливым и стойким. Приехавшие медики оказали медицинскую помощь нуждающимся прямо на месте. Одной женщине стало плохо на нервной почве, и ей сделали успокаивающий укол. Один пожарный получил легкий ожог кисти. Слегка вывихнутое и поцарапанное плечо Максима обработали зеленкой и туго перевязали, порекомендовав покой. А увидев рог Семена (по-другому эту шишку было не назвать), сразу сказали, чтобы он сделал рентген черепа, и, кстати, тоже порекомендовали покой. Медики не знали, что по соседству с Яной Цветковой покой может только сниться.
      В какое-то мгновение Яна подняла голову и посмотрела на дом, прищурившись, словно проверяя, не наклонился ли он в результате пожара набок, словно Пизанская башня. Ее глаза уловили в одном из окон едва заметное движение. Ей показалось, что в окне мелькнул силуэт мужчины, наблюдающего за ними из окна квартиры. Она было удивилась, так как пожарные сообщали несколькими минутами ранее, что эвакуировали всех поголовно жильцов. Яна моргнула, и темный силуэт исчез. А после она забыла об этом инциденте.
      Следователь решил поговорить сначала с людьми, которые, если бы не мощное плечо Максима, погибли бы в гараже. Они собрались в холле на втором этаже перед полностью стеклянной витражной стеной, расселись в мягких темно-бордовых бархатных креслах, стоявших в окружении больших живых цветов в горшках. Не хватало водопада или на крайний случай фонтанчика и неких райских поющих птиц. Все коридоры были выстланы красными ковровыми дорожками, которые пылесосили каждый день, стены были светлыми, потолки высокими с современным потайным светом, который сейчас не работал, отчего свет проникал только через большие окна во всю стену.
      – Вы заметили что-нибудь подозрительное? – спросил Василий Николаевич, обращаясь ко всем сразу.
      – И какой вы сейчас хотите услышать ответ? – за всех ответила Яна, мрачно глядя на следователя. – Нет, знаете, ничего подозрительного не было. Все как всегда! Подъехала цистерна, перекрыла выход, вылила бензин и подожгла его. Самое обычное дело! Так сказать, все как всегда! И заметьте, все это происходило у нас на глазах.
      – Не язви, Цветкова...
      – А я совершенно серьезно! И хватит меня называть язвой! Мне надоело! В конце концов, язвенная болезнь имеет тенденцию периодически обостряться.
      – Сначала вы скажите, что вы имеете в виду? – задал совершенно правильный вопрос Максим, обращаясь к сотруднику правоохранительных органов.
      – Вот! Сразу чувствуется, что мужчина зрит в корень, – почесал затылок следователь, бросая камень в огород Яны. – Дело в том, друзья мои, что это был поджог или покушение на убийство кого-то из вас.
      Воцарилась неприятная пауза, во время которой Яна хмыкнула, Нелли всхлипнула, а Семен перекрестился не той рукой и не с той стороны, да еще и излишне осторожно и медленно, дабы не зацепить пылающий рог.
      Следователь выдержал театральную паузу и пояснил:
      – Цистерна с бензином была угнана, бензин выливался из нее преднамеренно, вам выход перекрыли тоже преднамеренно, а за то, что вы все остались живы, скажите спасибо господину Ведьмакину. В пылу вы не заметили, что и запасной выход был закрыт железным мощным болтом, который Максим Юрьевич просто согнул и выбил своим плечом, что удивительно... Не должны вы были выйти оттуда, мышки мои: я имею в виду здоровыми и живыми.
      – Ага, мы должны были стать мертвыми и обуглившимися, – вторила ему Яна, – как не стыдно, Лебедев, здесь же находятся слабые женщины и больные люди, которые и так психически пострадали в огне.
      – А вот что касается тебя, Цветкова, я бы сильно не расстроился, если бы узнал, что ты сгорела, – зачем-то так невежливо сказал Лебедев.
      – Не дождетесь, – откликнулась Яна, совершенно не обижаясь, зная, что на самом деле следователь никому зла не желает, и думая: «И еще кто-то говорил о фамильярности... мышки... не должны были выйти... совсем распоясался...»
      – Эксперты уже предположили, что это все было сделано преднамеренно и направлено против кого-то из вас. У вас есть другие объяснения?
      – Это все – она! – вдруг неожиданным фальцетом закричал Семен, указывая на Яну. – Всегда все нормально было, а как только она здесь появилась, то сразу же за ней и приехала эта адская машина! Она... она... она... навела ее на наш дом! Спалить хотели эту выскочку, точно вам говорю! – заорал он таким голосом, что Яна всерьез испугалась за голосовые связки Семена.
      – Расслабьтесь, Сеня, – удивленно посмотрела на покрасневшего охранника Яна: вот и доверяй этим охранникам! Она-то уже думала, что конфликт позади.
      Василий Николаевич рассмеялся.
      – Конечно, госпожа Цветкова – заметная личность, но то, что она не убийца, я могу гарантировать. Ее проверяли много раз, да и в ловушке она оказалась вместе с вами.
      – Тогда ее хотят убить! – не сдавался Семен.
      – Вот в это я охотнее поверю, только все, кто не отказался бы ее убить, сидят в тюрьме, – продолжал глумиться следователь.
      – Да это тебя хотели убить! – взорвалась Яна, набрасываясь на Семена. – Так же довел какого-нибудь человека своей неуступчивостью, вот тебя и решили подпалить!
      – Успокойтесь, не кричите так, я сейчас оглохну. Эксперты работают, – похоже, пытался успокоить сам себя Василий Николаевич. – Мы здесь и собрались, чтобы рассмотреть все существующие версии. Были еще люди вместе с вами?!
      – Нет, нас было четверо, – ответил самый здравомыслящий из всех Максим.
      – У вас есть враги? – обратился к нему следователь.
      – Таких открытых нет, да и таких, которые хотели бы меня сжечь заживо, тоже, – не задумываясь, ответил Максим.
      – Извините, а чем вы занимаетесь? Ваши конкуренты по бизнесу? – задавал очень важные вопросы Василий Николаевич.
      – Мои конкуренты по бизнесу – милые женщины, обычно зрелого возраста, со скромной внешностью и часто несложившейся личной жизнью, – улыбаясь, ответил Максим, и Яна уже чуть было не сломала голову, думая о том, кем бы он мог работать. К ее стыду, ничего не шло в голову.
      – Я с недавних пор писатель женских любовных романов, – ответил Максим, видя ее замешательство.
      – Точно! – заорала она не своим голосом. – Максим Ведьмакин! Я вас и по телевизору видела, и книги ваши везде стоят. Вы же известный писатель!
      – Да? – поднял бровь следователь, с удивлением глядя на Максима. Видимо, он не очень разбирался в любовной прозе, но на слово Цветковой поверил.
      – У Макса огромные тиражи и соответствующие гонорары, – фыркнула Нелли, – а еще он пишет сценарии к фильмам. В этом доме могут жить только состоятельные люди!
      – Я это уже понял, – кивнул следователь, – вас-то я знаю, то есть видел... У вас точно есть злопыхатели.
      – Кто? – широко открыла глаза Нелли под смешок Яны.
      – Люди, желающие вам зла, – пояснил Василий Николаевич.
      – А... – глаза Нелли все еще ничего не выражали, а следователь решил схитрить: – Вы такая молодая, талантливая и красивая, и наверняка есть много женщин, ревнующих и завидующих вам?
      – Да! Таких много! – попалась на крючок Нелли.
      – Кто? Имена, адреса, место работы, – оживился следователь.
      – Берите телефонную книгу да смотрите, – пожала плечами актриса.
      – В смысле? – не понял Василий Николаевич.
      – Мне завидуют все, и все жены ревнуют к своим мужьям, – пояснила Нелли, поправляя вырез на аппетитной груди. – Особенно из-за эротических сцен, когда мужское внимание полностью переключается на меня.
      – А конкретнее никого не назовете? – расстроился следователь.
      – Все! – упрямо выпятила нижнюю губу актриса.
      – Поверим на слово и проверим, – пообещал Василий Николаевич, – а с домом вам повезло. Эксперты сказали, что не нарушился ни фундамент, ни несущие стены, так что проживать в нем вполне можно.
      – А то бы что? – испугалась Нелли.
      – А то бы выселили бы вас всех в гостиницу или другое место, а судьбу дома решали бы специальной комиссией, подлежит он сносу или восстановлению. Думаю, что вы можете быть свободны... пока. Но по вашим врагам и коллегам по работе все равно пройдет проработка, предупреждаю вас всех, кроме госпожи Цветковой.
      – Почему меня выделили? – обиделась Яна. – Пусть моих врагов тоже проверяют.
      – Боюсь, Цветкова, чтобы проверить всех ваших врагов и недоброжелателей, не хватит и нескольких лет. Гиблое это дело, Цветкова! Висяк! – вконец распоясался следователь, позволяя себе даже весьма наглую ухмылочку.
 
      Яна наконец-то очутилась рядом с квартирой Изольды Игоревны, на втором этаже, под номером 12. Она открыла дверь ключами с брелком в виде зеленой лягушки, крепко держащей стрелу, видимо, выпущенную Иван-царевичем. Квартира Изольды Игоревны выглядела очень стильно и красиво. Максимум открытого пространства, современные экологические материалы в отделке, современная система освещения на фотоэлементах – и едкий запах сгоревшего топлива, пропитавший все вокруг. Яна простучала каблуками по ламинированным полам, отделанным под простую доску, прошла в большую гостиную с огромным столом по центру, классическими стульями и красивой круглой люстрой, висящей над центром стола, и подошла к большому окну нестандартной арочной формы. Вскоре все окна в квартире были открыты настежь для проветривания. Яна прошла в одну из двух туалетных комнат в этой квартире и испугалась, заметив незнакомого человека.
      «Кто это? Что он тут делает? Меня никто не предупреждал, что в квартире живет негр», – за сотую долю секунды пронеслось в голове Яны, пока она не поняла, что видит собственное изображение в овальном обширном зеркале.
      – Черт побери! – в голос протянула она. – Что ж мне никто не сказал, что я так паршиво выгляжу? Еще Василий Николаевич меня узнал! Совесть бы поимел, как в этом чудище с растрепанными волосами и грязным лицом можно было бы узнать меня?
      Яна ощупала свои щеки, словно они ей не принадлежали, и сразу же полезла под душ, скинув одежду. Настоящая мраморная ванная темно-изумрудного цвета и роскошная итальянская сантехника с душем-массажером. Ей понравилось все, а мягкое большое полотенце тоже темно-зеленого цвета – еще больше. Яна щедро полила свои длинные волосы вкусно пахнущим гигиеническим составом и вышла из ванной. Теперь уже Яна спокойно смогла оценить обстановку в квартире подруги матери. В гостиной по стенам висели красивые картины, написанные акварелью и маслом, а в спальне хозяйки – фотографии ее самой в молодости и на театральных подмостках. В спальне была организована гардеробная для вещей, а еще у Изольды Игоревны был кабинет с рабочим столом и шкафом для книг. Две туалетные комнаты, кухня со стандартным набором функциональной мебели и дорогой техникой, кладовка с сухими, непортящимися продуктами и большим профессиональным холодильником. Лестница с кухни вела наверх на какой-то большой балкон с зимним садом. На открытом воздухе Яна быстро замерзла и спустилась вниз. Решив, что уже поздно, она преспокойненько направилась в спальню и рухнула плашмя на мягкую кровать.
      «Отдых, только полноценный отдых сможет восстановить мои силы», – решила Яна, закрывая глаза. Как ни странно, но после перенесенного стресса заснула она очень быстро, и ей даже снился какой-то беспокойный и яркий сон. В конце ее сновидений она упала прямо в сугроб, и все бы было ничего, если бы не холод, разрывающий ее тело. Ресницы Яны дрогнули, и она поняла, что проснулась. То, что она увидела, ей явно не понравилось. Прямо над ней нависла тень мужчины с каким-то предметом в руках. Мужчина склонился над ней и явно хотел причинить ей вред. Яна отреагировала мгновенно. Она скатилась с кровати и, схватив с журнального столика декоративную вазу в виде статуи вождя африканского племени, что есть силы стукнула ею по голове незнакомца, издав при этом победный клич. Мужчина вскрикнул и упал на кровать. Яна метнулась по комнате и включила свет. На кровати лежал, корчась от боли и держась за голову, Максим собственной персоной.
      – Ты?! – удивилась Яна. – Что ты здесь делаешь?! Какого черта?! – горячилась она, совсем позабыв, что стоит перед ним в одном белье. Но, похоже, Максиму тоже было не до рассматривания ее прелестей.
      – Ты всех своих гостей так встречаешь? – сел на кровати Максим, рассматривая свою ладонь – она была в крови.
      – Так то гостей! А ты тут что делаешь?! По-моему, я тебя не приглашала! Ночь на дворе! Напугал до смерти! – ругалась Яна, уже несколько переживая за Максима. – Больно?
      – Приятно, – передразнил он ее.
      – Пойдем в ванную, я посмотрю, – побежала Яна в ванную включить горячую воду, затем передумала и перевела кран в холодное положение. Максим плелся за ней, держась за голову. На его лбу на глазах надувалась красная шишка.
      – Давай под холодную воду, – суетилась Яна, намачивая край махрового полотенца и прикладывая к его голове.
      – Ты бы хоть оделась, – буркнул Максим.
      – А ты не разглядывай меня! – фыркнула она в ответ, но завернулась в самое большое полотенце, добавив: – Не я к тебе ворвалась, и ночью покоя нет. Ну спасибо Изольде Игоревне, подсуропила! Как только сюда попала, так и началось! Неприветливо встретил меня этот домик, плохая у него аура.
      – Что же твоя подруга ауру не почистит, раз уж прикидывается магом?
      – А это ты у нее и спрашивай, а меня в покое оставь, – быстро отреагировала Яна.
      – Со слов следователя я понял, что у тебя и раньше все время что-то начиналось, раз тебя уже знают.
      – Больно умный! Вот я тебе мозги-то немного и укоротила.
      – Спасибо большое, дорогая.
      – А где твой нож? Или что ты там нес, чтобы меня убить или покалечить? – спросила Яна у Максима в лоб.
      – Какой нож?! Ты с ума сошла? Я шел с фонариком. Хотел тебе позвонить или постучать, а у тебя дверь открыта нараспашку, я даже немного за тебя испугался в свете последних событий. Зашел, везде сквозняк и темень. Ты спишь, наклонился, чтобы проверить, все ли в порядке? А потом – искры из глаз!
      – Да, это означало, что со мной все в порядке, – самодовольно заявила Яна.
      – Кто-то говорил о любви к животным, – оторвал полотенце ото лба Максим.
      – Кто? – спросила Яна, честно глядя на него.
      Максим выдержал паузу.
      – Я? – догадалась Яна. – Я не помню, когда я тебе успела сообщить о своей любви к животным, но отрицать не буду... Я люблю животных: лошадей, коров, собак... – Яна замерла, почувствовав какой-то легкий дискомфорт, который увеличивался у нее в душе как снежный ком.
      – Вот и я о том же, – вздохнул Максим. – Вышел вечером на балкон покурить, слышу, кто-то плачет. Прислушался, не плачет, а скулит... Бедная собачка Томми на мансарде... Вот я и подумал, что это ты над ним издеваешься? Вроде въехала сюда с одной лишь благородной целью ухаживать за псиной, а сама почему-то закрыла его на мансарде.
      За время его речи вся кровь, что содержалась в организме Яны, хлынула ей в голову. Она с ужасом поняла, что ни разу за весь вечер даже не вспомнила о Томми, а была занята мыслями исключительно о своей персоне, и даже катаклизм ее не оправдывает.
      – Что? – поинтересовался Максим, заметив перемены в ее лице. – Не вспомнила даже?
      Яна вместо ответа рванула из ванной на кухню и вверх по лестнице, ведущей на мансарду. Она перепрыгивала сразу через две ступеньки, а щеколду с двери чуть не сорвала. Чуть ли не голая, в одном полотенце и белье Яна вылетела под стеклянную крышу мансарды. Несмотря на то что был конец мая, ночью на улице было очень даже прохладно. В народе в таких случаях говорили, что-то там цветет – не то сирень, не то черемуха, но какое это могло иметь отношение к городу Москве, где уже давно ничего не цветет?
      – Томми! Томми! Хорошая собачка! Ты где? Мама вернулась! Иди сюда! – засуетилась Яна, свистя и осматривая все вокруг. От ее взгляда не ускользнуло, что здесь было очень красиво. Такой интересной планировки последнего этажа Яна еще не видела. Потолок и стены были сплошь из стеклопакетов под дерево. Создавалось впечатление полного открытого пространства, и ночной вид центра Москвы стоил того, чтобы его увидеть. Светящиеся огнями дома выглядели инопланетными кораблями, а улицы с оживленным даже ночью движением напоминали волшебные реки, перетекающие одна в другую. При этом на мансарде была хорошая звукоизоляция и сохранялась тишина. Чтобы большая площадь не создавала ощущения пустоты, по всему периметру стеклянных стен стояли живые зеленые растения в горшках. Посередине крыши располагался бассейн с прозрачно-чистой изумрудной водой, а вокруг него стояли белые пластмассовые шезлонги и скамейки, словно на средиземноморском курорте.
      – Красота! – невольно вырвалось у Яны.
      – Это наше место отдыха, – пояснил пришедший за ней Максим.
      – Что значит – наше? – спросила Яна.
      – Всех жильцов дома. Кто живет сразу под мансардой, имеет свой собственный вход, а остальные – общий.
      – Здорово, – как завороженная смотрела Яна на бассейн. Она плохо плавала и не очень любила моря и океаны, но зато имела какую-то необъяснимую тягу к бассейнам различной конфигурации.
      – Эту площадь хотели разбить еще на квартиры и продать их, а мы – все жильцы – на равных долях выкупили этот кусочек неба и сделали себе здесь такую общую зону отдыха. Теперь платим зарплату специальному человеку, чистящему и следящему за бассейном, – с гордостью пояснял Максим.
      – Да, бассейн на крыше в центре Москвы – это круто! – согласилась Яна, встрепенувшись. – Ну, вот! Мы опять отвлеклись! Где же Томми?
      Они вдвоем принялись искать маленького терьера, заглядывая под каждый куст и скамейку. Собаки нигде не было. Яна впала просто в истерику.
      – Что же делать? Где Томми? Мне же его доверили, и чем я отплатила за доверие? Что, если он утонул?
      – В бассейне его нет, – быстро откликнулся Максим.
      – А если он упал с крыши? – продолжала нервничать Яна, и на этот раз Максим промолчал, потому что такое теоретически было вполне возможно, хотя он в это и не верил.
      – Где он, Макс?! – в отчаянье выкрикнула Цветкова, дрожавшая от холода и нервного возбуждения.
      – Я не знаю, – честно ответил Максим, – я точно слышал его лай. Куда собака делась, ума не приложу! Он такой маленький... Но здесь его точно нет!
      – Все! Я больше не могу! Я побежала искать Томми! – прокричала Яна и бросилась назад в свою квартиру, вернее, квартиру Изольды Игоревны, предположив, что они могли не заметить, как собачка забежала домой. Все с тем же Максимом в джинсах и чистой голубого цвета футболке, не очень гармонирующей с его красной шишкой на голове, Яна обыскала всю квартиру Изольды Игоревны, но собаку так и не нашла.
      – Может, скотинка где-то прячется? – с надеждой в голосе спросила Яна. – Может, он специально надо мной издевается?
      – Конечно, можно предположить в собаке такие умственные возможности, но я так не думаю. Томми нет ни на его месте, ни у его мисок с водой и кормом, – вполне здравомысляще ответил Максим.
      Он видел, что Яна переживает вполне искренне, и решил ее подбодрить:
      – Ладно, утро вечера мудренее, ложись спать, а утром еще раз поищем.
      – Нет, я буду искать сейчас, – упрямо заявила Яна и, скинув полотенце, натянула свой длинный трикотажный джемпер ярко-малинового цвета, который мог вполне сойти за мини-платье.
      Максим обреченно вздохнул. Он не мог оставить женщину одну в ночи и в печали. Они вместе обошли все этажи и закоулки дома, заглядывая и в техническое помещение, и в подвал, где располагалась прачечная, бильярдная. Отсек подземного гаража был опечатан. Собаку они не нашли, и Яна сдалась.
      – Ладно, пошли спать, завтра еще по квартирам пройдусь.
      – Умное решение, – согласился Максим.
      – Ну и видок у тебя, – отметила Яна, невольно любуясь проделанной работой в виде шишки на лбу.
      – Ты уже второму мужчине в этом доме набиваешь шишку. У тебя хобби такое? – лукаво спросил Максим.
      – Ладно язвить! Ты вот что! Известный писатель! Принеси мне пару своих рукотворных рукописей... я имею в виду книг. Хочется иметь представление о твоем творчестве, – попросила Яна, чтобы хоть как-то отвлечься.
      – А ты читаешь любовные романы? – спросил Максим Ведьмакин.
      – Честно? Нет.
      – Тогда тебе может не понравиться моя писанина, – несколько смущенно отметил Максим.
      – Тебе что? Жалко?
      – Конечно, принесу, – сдался он, проводя Яну до квартиры номер двенадцать.
      Яна махнула ему рукой и вошла в жилище Изольды Игоревны, которое уже не казалось ей чужим, хотя что она тут собиралась делать без собаки, она ума не могла приложить.
 
      Теперь она по-новому отнеслась к помещению и поняла, что ремонт, сделанный здесь Изольдой Игоревной, очень современно организовывал пространство, и уже по-другому оформление интерьера Яна и не представляла себе. Она устало прошла в спальню и ухнула лицом вниз на кровать в форме морской звезды. Сердце ее стучало слишком часто, мысли в голове проносились слишком быстро, а уши прислушивались, не раздастся ли по ламинатному полу стук маленьких лапок? Неизвестность не оставила ни одного шанса, чтобы заснуть. Яна села на кровати и приняла единственно правильное решение пойти искупаться в бассейне. Во-первых, она лелеяла мысль, что, возможно, Томми все-таки прячется на мансарде, и боялась думать, что он может свалиться в бассейн и ему никто не поможет. Во-вторых, увидев это великолепие с прозрачной водой на крыше, она вообще думать ни о чем больше не могла, да и, в-третьих, заснуть тоже не имела возможности. Яна решительным шагом направилась к лестнице, ведущей наверх, и снова оказалась на мансарде.
      «Какие несознательные жильцы... Никого... Имеют такой шикарный бассейн и не пользуются. Да я бы не вылезала отсюда... хотя тоже бы, наверное, надоело».
      – Томми, Томми! Глупая собака! Ну где же ты?! – Еще раз осмотрела все Яна и скинула свое малиновое платье.
      Она спустилась по ступенькам в воду и проплыла от бортика до бортика несколько раз, испытав истинное блаженство, и наконец замерла, не выходя из воды. Все происходящее внизу, бурная ночная жизнь Москвы, казалось ей чем-то нереальным и потусторонним. Это действительно был оазис, островок совсем другой жизни, тишины и покоя, гармонии. Яна, наверное, пребывала бы на высшей точке блаженства, если бы не исчезновение несносной псины. Ее влажного лица коснулось легкое дуновение, Яна открыла глаза и обомлела. Если бы она не держалась руками за бортик, то точно бы ушла под воду. На мансарду со стороны, противоположной той, откуда появилась она, вошел высокий худой парень, отбрасывающий на пол длинную тень.
      Он был достаточно молод, красив, у него были длинные шелковистые каштановые волосы, словно из рекламы шампуня, и какие-то грустные, большие, отрешенные глаза. Все бы было ничего, если бы не одна пикантная подробность: парень был абсолютно голым.
      «Еще один купающийся... вот ведь е-мое... Он, наверное, всегда ходит ночью сюда, а тут я. Но, с другой стороны, нечего разгуливать в таком виде по лестнице, совсем уже», – подумала Яна, наблюдая, как парень прошел мимо нее, открыл одну пластиковую створку окна и вылез за пределы стеклянного ограждения.
      «Что он делает?» – с ужасом подумала Яна.
      Парень между тем медленно двинулся по узкому краю вдоль стеклянной конструкции.
      «Да он – сумасшедший! Экстремал хренов! Сейчас свалится, а я буду виноватой!» – мелькнула мысль у Яны, и она вылезла из бассейна, мгновенно покрываясь гусиной кожей. Она приблизилась к приоткрытому окошку и тихонько позвала, выглядывая наружу:
      – Эй, парень! Слышишь меня? Ты чего? Немедленно вернись!
      Молодой человек не обращал на нее никакого внимания и продолжал свой путь. Его длинные волосы доходили ему почти до поясницы и красиво шевелились от небольшого ветерка на улице. Яну оскорбило его молчание.
      «Словно я – таракан какой-то», – она почувствовала, как внутри нее закипает волна негодования.
      – Эй, парень! Ты что думаешь себе?! Я что, не женщина для тебя?! Почему такое неуважение? Как ты смеешь ходить голым и еще делать вид, что меня не видишь? Немедленно возвращайся, мать твою! Будешь проделывать эти фокусы без меня!
      Яна вылезла вслед за ним и пошла за странным парнем, балансируя между жизнью и смертью.
      – Думаешь, я так не могу?! Да раз плюнуть! Сейчас я тебя догоню, и тебе не поздоровится! – пообещала она, пытаясь внушить себе, что огоньки внизу – не окна домов и фары машин, а всего лишь светлячки. И идет она не по узкому парапету, рискуя ежесекундно сорваться вниз, а по полю со светлячками в траве.
      Она поняла, что сделала, как всегда, что-то не то, когда прошла несколько шагов и поняла, что развернуться не сможет. Ее шатало от каждого дуновения ветра, а ноги дрожали с каждой секундой все интенсивнее. Глаза с ужасом улавливали любое движение внизу, и голова кружилась все больше и больше. Яна могла сорваться в любую секунду, и осознание этой правды очень пугало ее.
      – Эй, – позвала она, – слышишь, псих!! Помоги мне! Я сейчас сорвусь! Что ты замер, как истукан?! Сам делай что хочешь, я больше и пальцем не пошевелю, только помоги мне вернуться! Я больше и слова не скажу! Мне реально страшно! Ну что ты молчишь?! Помоги мне! Я сейчас разобьюсь, какого черта я за тобой полезла?! – сокрушалась Яна, положение которой усугублялось еще тем, что она была раздета и только что вылезла из прохладной воды, поэтому сильно замерзла. От холода, сковавшего ее мышцы, она абсолютно не чувствовала ног, и поэтому также могла сорваться вниз.
      Ее поражала реакция парня. Он стоял как вкопанный, не реагируя ни на один из раздражителей извне.
      – Ты ненормальный?! Хочешь покончить жизнь самоубийством? Валяй! Но я-то не хочу! Помоги сначала мне, а затем делай что хочешь! – все это было лишь гласом вопиющего в пустоте.
      Она с ужасом смотрела на широкую спину, изо всех сил пытаясь приблизиться. Порыв ветра откинул его волосы в сторону, и Яне предстала огромная татуировка какого-то то ли змея, то ли дракона по всему позвоночнику. Она на секунду потеряла равновесие и схватила его за плечо с диким криком: «Караул!» Парень вздрогнул, вернее, по его телу прошла судорога, он резко развернулся и посмотрел на Яну совсем ничего не понимающими глазами.
      – Ты кто?
      – Дед Пихто! – огрызнулась Яна.
      Внезапно парень посмотрел вниз и закричал как резаный:
      – Где я? А! Там так высоко! Что это?!
      Он резко развернулся и схватился за Яну холодными и влажными руками. Его огромные глаза со зрачком во всю радужную оболочку были последним, что Яна увидела, прежде чем они вместе сорвались с крыши и полетели вниз.
      «Так все нелепо...» – все же успела мелькнуть мысль.

Глава 4

      Есть сновидения, которые могут довести человека до учащенного сердцебиения, холодного пота и резкого пробуждения от ужаса. Такие сны бывают у каждого человека. Тогда хочется убежать и спрятаться от чего-то или кого-то злого, и человек в этой борьбе побеждает или проигрывает с переменным успехом. Так и случилось с Яной на этот раз. Какая-то огромная, черная, липкая масса пыталась поглотить ее с головой. Она судорожно глотнула воздуха и открыла глаза.
      Сознание в таких случаях возвращается не сразу, поэтому Яне потребовалось секунд тридцать, чтобы понять, что перед ней сидит Максим с внимательными глазами и легкой улыбкой на лице и держит ее за руку. Яна до конца боялась вспомнить то, что с ней произошло накануне, нутром чуя, что случилось что-то ужасное, и спросила:
      – Скажи, где я? – ее радовало уже то, что она легко вспомнила, кто перед ней находится, хотя этот человек даже не был ее хорошим знакомым.
      – Ты меня узнала? – обрадовался Максим.
      – А что? – несколько напряглась Яна. – Не должна была? Растеряла мозги?
      – Да нет, ничего... значит, ты в себе.
      – А я всегда в себе... такая у меня особенность организма, хоть Лебедев и не верит, что я вообще бываю когда-нибудь в себе. Где я? – повторила вопрос Яна.
      – Где и была, в своей квартире, то есть не в своей, а в квартире Изольды Игоревны, которая попросила тебя присмотреть за милым пекинесиком, то есть терьером, хотя для меня это один черт...
      – А... – наморщила лоб Яна. – А почему мне так больно?
      – Где? – испугался Максим, и Яну искренне тронуло его участие.
      – Как-то еще не поняла, вернее сказать, везде! – ответила Яна.
      – А ты помнишь, как ты оказалась на крыше дома? – осторожно спросил Максим Юрьевич Ведьмакин, явно нервничая.
      Яна задумалась, вспоминая и заодно концентрируясь на том, что же у нее все же болит. Как-то это все же напрягало ее.
      – Ты знаешь, помню, хотя вспоминать, конечно, не хотелось. Главное, что я помню, как я сорвалась с крыши, и рядом кто-то был и тоже упал, явно не манекен, а живой человек, парень, но очень и очень странненький: это я тоже точно помню, – поморгала глазами Яна.
      – Этот парень вполне реальный, – почему-то со вздохом ответил Максим, – зовут его Рустем, фамилия его Шаломенцев, ему двадцать восемь лет, и он жилец этого дома.
      – Сколько полезной информации сразу! Очень хорошо, значит, я не совсем еще сошла с ума. А то эти длинные волосы, какие-то драконы на спине – я думала, что мне это все приснилось. Все, что происходило, было очень необычно и не очень реально. Он молчал, он был голый, он ходил по грани, не реагировал на меня, а вот я на кой... полезла за ним! Вспомню – вздрогну! Постой! Максим! Мы же упали вниз! Я не умерла? Я же не умерла, раз разговариваю с тобой?! Ты же ведь не отправился в эту ночь на тот свет, чтобы мы с тобой там встретились? – разволновалась Яна.
      – Нет, нет, ты совершенно и абсолютно жива, – успокоил ее Максим.
      – Слава богу! – вздохнула Яна.
      – Вот Бог вам действительно помог, – согласился Максим, с тревогой рассматривая ее лицо.
      – А этот... как его: Рустем жив? – забеспокоилась Яна.
      – Жив, что с ним будет-то! – с некоторым раздражением в голосе ответил Максим и прокашлялся: – Я поясню...
      – Да уж, пожалуйста, – попросила Яна.
      – По отдельности вы разбились бы, а вот вместе спаслись, – сказал он, а Яна задумалась, не обманывают ли ее насчет того, что она не повредилась. Потому что она не совсем понимала, что он говорит. Точнее, не понимала ровным счетом ничего.
      – Я поясню, – тут же сказал Максим.
      – Да уж поясни...
      – Сцепившись вместе, вы полетели вниз, и тут произошло чудо, по-другому это не назовешь. Ваши длинные волосы перепутались в воздухе и зацепились за балку балкона.
      – Е-мое, – потрогала свою голову Яна, – я все поняла! У меня жутко болит голова! То есть волосы и как это... скальп! – даже обрадовалась Яна, что нашла объяснение своим болям неясной этиологии.
      – Е-то, может, и твое, – по-писательски изысканно ответил Максим, сразу было видно, что человек в ладах с грамматикой, – а вот, извините, как это называется, по-вашему, по-медицински? Энурез случился у одной женщины.
      – Что случилось? – переспросила Яна, отвлекаясь от своих мыслей.
      – Энурез! Неконтролируемое мочеиспускание, – охотно пояснил Максим. – Когда она услышала сначала дикий крик, а потом стук на балконе.
      – Кто «она»? – не поняла Яна.
      – Домработница того, с кем ты направилась в полет. Вы и прицепились к его же парапету, – охотно пояснил Максим.
      – Волосами?! – с ужасом спросила Яна. – И больше ничем? То есть я хочу уточнить...
      – Можешь не продолжать, я же уже сказал, что только волосами. От боли, наверное, и потеряли сознание, так и висели... хорошо еще, что под ногами оказался тент, натянутый на одном из балконов, он тоже обеспечил вам спасение, на одних-то волосах вы вряд ли бы продержались: не Мюнхгаузены все-таки. Домработница, выйдя на балкон, услышав непонятные звуки, чуть дара речи не лишилась, когда заметила своего хозяина абсолютно голым, а рядом неизвестную девушку, мокрую и в нижнем белье. Что называется, шок – это по-нашему! Женщина смогла сдержаться, чтобы не упасть в обморок, и вызвала подмогу, то есть меня и... прости, охранника Семена.
      – Боже мой! Еще и он меня созерцал в таком виде!
      – Не только созерцал, но и здорово помог мне. Пока я разматывал ваши волосы, Семен удерживал вас на весу. Сорваться вниз вы могли в любую минуту, а вызывать пожарных с батутами было некогда. Была опасность, что Семен разожмет руку, в которой болталась ты, но он сдержался. Прости меня, но пришлось отрезать несколько прядей у тебя и у Рустема тоже. Он, в отличие от тебя, не потерял сознания, держался сам и держал тебя, чем здорово помог тебе.
      – Ага! Помог! Если бы не этот идиот... Зачем он выперся на крышу в голом виде?!
      – А ты зачем полезла за ним? – вопросом на вопрос ответил Максим.
      – Как зачем?! Спасать! – ответила Яна.
      – Тоже мне – спасательница! Да он всю жизнь там ходит! И никогда не падал, пока тебя не встретил.
      – Так я еще и виновата, что с меня чуть скальп не слетел? – искренне удивилась Яна.
      – Рустем – лунатик, а ты разбудила его и испугала, он не ожидал увидеть себя в таком виде на крыше, сразу же потерял сознание, вот вы и свалились. Но если ты считаешь, что он виноват или что он тебя столкнул, то не вопрос... я сейчас же вызову милицию.
      – Вот этого не надо! – сразу же испугалась Яна.
      Воображение сразу же услужливо представило ей лицо следователя Лебедева, который занесет в свой протокол еще один позорный факт ее биографии. Висеть рядом с голым мужиком на балконе... ужас! У Яны даже голова на время перестала болеть.
      Она тут же погладила себя по волосам, словно приклеивая оторванный скальп, и вздохнула.
      – Вот и хорошо! Рустем тоже не хочет привлекать милицию, – вздохнул в ответ Максим.
      – Еще бы он хотел! Да ему лечиться надо! Ходит голый, видите ли, чуть не угробил меня! А ты чему улыбаешься? Милиция только что отъехала от вашего милого домика вместе с пожарными, а теперь бы ее вызвать вместе с медиками, а для этого психа – психиатра!
      – Вы обо мне? – раздался приятный баритон.
      Яна с Максимом синхронно повернули головы в сторону говорящего и увидели худого черноволосого парня, то есть Рустема. Выглядел он значительно лучше, чем когда Яна видела его в последний раз, хотя бы из-за того, что был одет, правда, одежда тоже была странноватая. Широкие черные брюки и черная трикотажная кофта, вся в каких-то красных иероглифах. Волосы собраны в некую кучку на затылке.
      – Сеньор Якимаси, – сощурила глаза Яна, – как вы себя чувствуете?
      – Врач сказал, что у нас обоих скальп прирастет обратно к голове, если мы не будем его больше смещать. Нельзя мыться, причесывать волосы, шевелить бровями и стоять на голове, – ответил парень вполне серьезным тоном.
      Яна снова схватилась руками за голову, а Максим прыснул со смеха.
      – Яна, он шутит!
      – Мою «зубную фею» зовут Яна? – спросил Рустем.
      – Ах, мы еще и шутники! – всплеснула руками Яна, поднимаясь с кровати, чувствуя легкое головокружение. – Откуда же это мы взялись такие экстранеординарные?
      – Блондинки знают такие слова?
      – То блондинки, а я – так просто поседела после таких полетов, – ответила Яна, с вызовом смотря в его дерзкие глаза.
      – Прости, что напугал, – улыбнулся Рустем, причем сразу же поразил Яну самой красивой и располагающей улыбкой на свете, которая не была ни слащавой, ни наглой.
      – Так это еще кто кого, – несколько смутилась она.
      – Ладно, ребята, брейк! – попытался остановить их перепалку Максим, обращаясь к Яне. – Может, чего-то принести?
      – Мартини со льдом, – ответила Яна, и он испарился, оставив их наедине.
      Яна с Рустемом снова схлестнулись взглядами. Почему-то она всей кожей и всеми нервами и чувствами сразу поняла, что перед ней очень сильный противник. Сильный психологически. У парня были очень умные глаза, смелый взгляд, как она сразу отметила, и мощнейшая аура.
      – Живу я здесь, – сразу пояснил Рустем, – в квартире номер пятнадцать.
      – Что-то я не видела тебя среди спасенных пожарными людей, когда всех выводили из дома, – сказала Яна.
      – А я и не выходил, – пожал плечами Рустем.
      В глазах Яны возник немой вопрос, она даже вспомнила в окне мелькнувший силуэт.
      – Я вообще не выхожу из дома, – ответил Рустем, – вот уже пять лет. Не спрашивай, почему, долгая история.
      – А по крыше гуляешь?
      – Не каждую ночь, но говорят, что часто, – улыбнулся Рустем, – и по этому и по многим другим поводам я посещал специалиста, то есть он посещал меня.
      – Психотерапевт? Психиатр то есть? Ты серьезно?
      – А как же! Не одна ты испугалась моего голого вида, пришлось проконсультироваться, – спокойно признался он.
      – И что? – тут же заинтересовалась она.
      – Таблетки, гипноз... и еще много разной фигни. Ничего не помогло, так что я продолжаю свои ночные путешествия, но ты первая и единственная, кто полез за мной вслед.
      – Почему ты решил, что мне вздумалось спасать тебя? Может, я тоже ненормальная? Увидела голого мужика и рванула в бой! – с вызовом в голосе сказала Яна.
      – А ты тоже шутница!
      – Ага! Юморесса, юморица, юмортесса, – кивнула Яна.
      – Почему-то я всегда думал, что со мной когда-то должно такое произойти.
      – Что?
      – Такая вот бредовая история. Но я зашел все-таки для того, чтобы сказать, что мне было бы не все равно, если бы из-за меня разбился человек. Извини.
      – Ладно, проехали! – хлопнула его по плечу Яна, отчего парень отшатнулся, как укушенный.
      – Чего ты дергаешься? – удивилась она.
      – Нервный я, – пояснил парень, покрываясь липким потом.
      «И правда, какой-то странный...» – мелькнула мысль, но виду Яна не подала. Теперь-то она уже видела, что находится в квартире Изольды Игоревны, и ее даже уложили на кровать в спальне хозяйки, что успокаивало.
      – Врач нас действительно осмотрел, – подал голос Рустем, хитро улыбаясь, – Макс за тебя сильно переживал.
      – Какой врач? – не поняла Яна.
      – Осмотрел, сделал тебе успокаивающий, вернее снотворный, укол и уехал, но обещал еще вернуться, словно Карлсон.
      – Как долго я спала? – спросила Яна.
      – Часов шесть, – предположил Рустем, распахивая шторы и впуская в комнату яркий дневной свет. – Уже день, а свой полет мы совершили глубокой ночью.
      Яна присвистнула, смотря на его красивый силуэт на фоне света.
      – То-то я чувствую, что мне хреново. Я всего лишь переспала.
      – С кем?
      – Это не смешно! Совсем в другом смысле! – фыркнула Яна.
      Она развернулась к Рустему и заметила, что он переместился в более темную часть комнаты, словно боясь солнечного света. Она также отметила, что он очень, если не сказать мертвецки, бледен.
      – Ну, господин загадка, и чего ради вы пять лет не выходите из дома?
      – Только дома чувствую себя в безопасности, – ответил Рустем.
      – Мистер «улитка»? – Яна подняла над собой руки, сложенные треугольником и крикнула: – Я в домике!

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.