Забытые королевства: Аватары (№4) - Принц Лжи

Он был весь опутан цепями и окружен целой дюжиной мускулистых воинов. Росту в нем было не более десяти футов – от тупого рыльца до кончика хвоста, а крылья ему подрезали, чтобы зверь не улетел. Во время движения дракон все время дергал за цепи, подтаскивая то одного, то другого охранника поближе к своим челюстям, скованным стальными намордником. Каждый раз, когда дракон начинах, упираться, зентилар с факелом в руке прижигал ему хвост, и тогда зверь, протестующе взвыв, делал еще несколько шагов.

Вакк изумленно уставился на приближающегося дракона – его поразило, что зентилары выжгли на боку зверя два клейма в виде священного символа Кайрика и герба Зентильской Твердыни. Хотя в целом белые драконы, в отличие от своих прочих собратьев, не отличались умом, они всегда жестоко карали тех, кто вредил их сородичам. Теперь, если драконы из стаи этого детеныша узнают о клеймах, для них не будет другое го дела, как уничтожать караваны; держащие путь в Твердыню и из нее.

– Если священники не боятся драконов, – во всеуслышание объявил туповатый торговец, – значит, их Церковь действительно всесильна, как они утверждают.

После этих слов нависла напряженная тишина, знак несогласия не менее ясный, чем громкие возгласы протеста. В Твердыне не много нашлось бы дураков, готовых в открытую сомневаться в могуществе или авторитете Церкви, тем более, когда в любой момент мог появиться инквизитор и успокоить строптивца. Таким образом, молчание стало излюбленным способом выражать недовольство Кайриком и его прислужниками. Но будь у Зено Миррормейна и его фанатиков возможность, то и за это молчаливое сопротивление вскоре стали бы наказывать смертью.

Тем не менее, зентильцы признали власть патриарха. Когда на рыночную площадь выкатила его карета, послышались не очень громкие приветствия, лишенные особого энтузиазма. Даже торговцы, недовольные парадом из-за попусту потраченного времени, нехотя выразили свою поддержку главному священнослужителю. Несколько особенно елейных разносчиков предложили бесплатное угощение свите зентиларов, окружавших роскошный экипаж верховного жреца. Как можно было ожидать, суровые воины молча отказались от даров, но торговцы знали, что видимость поддержки Зено и его воинов позже может сослужить им хорошую службу.

– Слушайте его святейшество! – прокричал глашатай, пристроившись на задке кареты. – Все граждане Зентильской Твердыни, все истинные последователи великого бога Кайрика, подходите ближе и выслушайте слова его самого благословенного слуги!

В этот день глава Церкви объезжал все людные места города с одним и тем же заявлением, и сейчас он тоже, наверное, уже в десятый раз, поднялся с сиденья. Глядя на рыночную толпу прищуренным довольным взглядом, седовласый нечесаный старец прокаркал:

– Лорд Кайрик решил даровать Зентильской Твердыне статус своей резиденции в царстве смертных. Это великая честь, а потому сегодняшний день объявлен святым праздником. Все граждане освобождаются от налогов до захода солнца.

Толпа взорвалась искренним ликованием, длившимся почти столько же, сколько парад животных, проковылявших по площади.

Наконец Зено раскинул руки в стороны, словно пытаясь обнять толпу.

– Знайте же, что мы в знак благодарности объявляем Церковь Кайрика единственным духовным центром города. Ни один другой бог-самозванец не будет пользоваться поклонением в наших домах и храмах, и все их священные символы и изображения отныне будут считаться запретными. Наличие этих предметов после сегодняшнего захода солнца будет считаться ересью и соответственно наказываться, как предписано законом. Все имущество вышеназванных еретических церквей отныне переходит в собственность города-государства.

В карете Зено ехал недавно назначенный новый правитель Твердыни, который теперь с трудом пытался подняться. Из капюшона, отороченного мехом, выглядывало худенькое болезненное личико.

– То, что говорит д-добрый п-патриарх, п-правда, – произнес заика, размахивая над головами простолюдинов игрушечным солдатиком. – Пусть весь мой г-город знает, что лорд Кайрик самолично объявил, что наше дело п-правое!

– Благодарю тебя, Игвэй, – сказал Зено, грубым рывком усадив юношу на место. – А теперь посиди спокойно. Мы ведь не хотим, чтобы ты утомился.

В ответ молодой человек глупо заулыбался и съежился в комочек. Он занялся остальными. солдатиками своей игрушечной армии, возобновив битву на подушках сиденья.

Толпа на площади почти совсем притихла, и только изредка слышалось, как на булыжники, падают выброшенные священные символы. Большинство городских жителей пережило уничтожение всех символов Бэйна в Твердыне после Времени Бедствий, но то, что происходило сейчас, было совсем иного рода. Когда-то Кайрик сменил Бэйна и сам стал богом Раздора. Те же боги, которых сейчас объявили еретиками и самозванцами, все еще обитали на небесах и имели власть над Царствами смертных.

Вакк, оказавшийся в самой гуще перепуганной людской толпы, внимательно рассматривал патриарха и слабоумного аристократишку рядом с ним. После того как десять дней назад исчез лорд Чесс, Церковь захватила городскую власть, поставив во главе Зентильской Твердыни Игвэя Миррормейна. Молва гласила, что в роду Миррормейнов нередки случаи безумия. Понаблюдав сейчас за Зено и его слюнявым дергающимся племянником, Вакк убедился, что эти слухи не беспочвенны.

– Знайте также, – продолжал свою речь Зено, – что любой выезд из города можно совершить только с разрешения Церкви и городских властей. Эти ограничения будут действовать до тех пор, пока лорд Кайрик не объявит конец инквизиции.

С этими словами патриарх дал знак кучеру, и карета покатила было вперед, но уже через секунду снова остановилась – впереди лежала куча навоза, и пришлось подождать, пока ее уберут. Вакк покачал головой: жрецам даже не хватило сообразительности поставить слонов в конец процессии.

Завершал парад целый рой церковных послушников с татуировкой на лбах в виде священного символа Кайриковой Церкви. Они наводнили площадь, собирая выброшенные святые символы, а также любой товар, который мог быть украшен образами, ставшими теперь запретными. Прочие жрецы расклеивали прокламации Зено и рыскали в толпе в поисках особо расстроенных последними новостями. Такая неуместная скорбь могла поразить только еретиков.

Вакк почти не обращал внимания на церковников и продолжал патрулировать небольшую площадь. Здесь торговали разнообразными товарами. Лоточники громко расхваливали все что угодно, от сушеного мяса до шерстяных одеял. Это был не самый большой рынок в городе, и торговали здесь обыденными товарами – именно по этой причине для рыночного патрулирования отрядили генерала-орка. Для столь известного воина с таким высоким званием, как у него, подобное дело было все равно, что подметать улицы.

– Эй, свиное рыло, – раздалось за спиной генерала чье-то рычание, и грубая рука схватила Вакка за плащ. – Да ты еще и глухой, уродина? Я же сказал тебе, помоги мне с этой еретичкой.

Орк медленно обернулся. Властный тон юноши говорил о том, что это жрец. И действительно, Вакк увидел перед собой темную рясу и кислое ханжеское лицо.

– Зовите меня генерал, – буркнул Вакк, указав на нагрудный знак. – Или сэр.

– Ни один из жрецов Кайрика никогда не назовет орка сэром, – отрезал молодой человек. – И ни один орк не должен ходить в генералах в таком святом городе, как Зентильская Твердыня. – Он толкнул к Вакку женщину, дернув ее за волосы. – Возьми ее под стражу.

Женщина упала на колени, ее темные волосы закрыли лицо с оливковой кожей. По виду она была не зентилькой, а скорее жительницей южных земель. Она отчаянно сжимала худыми руками какой-то предмет, стараясь уберечь его от жреца.

– Патриарх сказал, – начала она со слезами в голосе, – что у нас есть время до захода солнца, чтобы уничтожить все священные символы. Прощу вас, я уезжаю сегодня с караваном к себе домой в Алагон. У меня есть пропуск, подписанный Церковью и городскими властями. Мой бог не поймет, если я оскверню его образ без всякой причины.

– Она права. – Вакк поднял женщину толстой серо-зеленой лапой. – Миррормейн так и говорить. Я не глух, я все слышать.

Жрец сунул прямо под пятачок орка большой лист пергамента.

– В прокламации говорится, что все символы, не имеющие отношения к Церкви Кайрика, должны быть уничтожены.

Тут Вакк понял, что с этим жрецом не так-то легко справиться, а потому прибегнул к привычной маске придурковатости. Он чуть приоткрыл пасть, так что показались два желтых клыка и черный язык между ними. С нижней губы потекла тонкая струйка слюны.

– Я не читать по-зентильски, – солгал он, устремив на жреца пустой взгляд красных глаз-бусинок. – Делать то, что говорит Миррормейн, а он велит оставить их в покое до захода солнца.

Торговка поняла намек и незаметно скользнула в толпу, пока молодой жрец обрушивал свой гнев на орка-зентилара.

– Почему тебе позволяют носить форму? – высокомерно вопрошал церковник. – Я думал, все твое племя отрядили на работы по ремонту мостов.

Он был прав, большинству орков и даже полуорков было поручено бесславное дело – трудиться на восстановлении мостов-близнецов через реку Теш. Однако Вакк был героем, и его преданная служба лорду Чессу заслужила освобождение от оскорбительной работы – несмотря даже на то, что Церковь настаивала на исключении из зентильской армии всех инородцев.

– Меня слишком глуп, чтобы работать на мостах, – пробормотал Вакк, поворачиваясь спиной к разгневанному жрецу. – Сейчас должен идти проверять разрешения на торговлю.

Воин-орк пытался изо всех сил подавить свой гнев, но он клокотал у него в горле, как кипящая смола. Когда-то Вакк был отличным солдатом, неутомимым защитником Твердыни и Церкви Кайрика. Однако души орков не представляли для Принца Лжи никакой ценности, а потому его приспешники делали все, что могли, лишь бы выдворить орков из города.

Занимаясь ненавистным делом – проверкой лицензий гильдии и разрешений на торговлю, – Вакк к своему удивлению вдруг понял, что рычит не меньше тех жрецов, что прочесывают торговые ряды в поисках запрещенных предметов, то есть рычал, пока не обнаружил с краю площади старика, устанавливавшего шаткий помост для кукольного представления.

– Вот, пожалуйста, мой добрый приятель, – нараспев произнес худой старик, вручая Вакку разрешение.

– Представление проверено жрецами? – буркнул Вакк.

Кукольник низко поклонился, размахивая широкополой шляпой и грязным плащом.

– В прошлый раз, когда я посетил этот славный город, – прощебетал он. – На обратной стороне разрешения стоит штамп. Он немного потерся, но тут ничего не поделаешь. Я ведь весь год провел в дороге, знаешь ли.

Вакк отдал старику истрепанный кусок пергамента и повернулся, чтобы уйти.

– Если ты работаешь в паре с каким-нибудь карманником, то лучше ему состоять в воровской гильдии, в противном случае он лишится обеих рук.

Старик пришел в ужас от подобного предположения, хотя нанимать воришку на время представления, чтобы тот орудовал в толпе, было весьма распространенной практикой.

– Отто Марвелиус ни разу в жизни никого не надул ни на один медный грош. Я предлагаю только хорошее развлечение. Спектакль, который вызовет улыбку даже у Кайриковых жрецов… – Он придвинулся поближе и подмигнул с видом заговорщика. – А мы оба знаем, какая это непробиваемая публика.

Кукольник приступил к работе, насвистывая непристойную песенку, популярную в портовых кабаках вдоль Побережья Мечей. Полосатые кулисы и яркий тент, развернутый над сценой, напоминающей ящик, привлекли как ребятишек, так и взрослых, словно те были заколдованы. Вакк бродил вокруг растущей толпы уличных мальчишек и простолюдинов, наблюдая за почти неизбежными мелкими воришками, пришедшими сюда поживиться.

– Добрые граждане Зентильской Твердыни, – начал Марвелиус, стоя перед сценой, – в этот праздничный день я пришел в ваш великий город показать пьесу поучительную и одновременно развлекательную. Я давал это представление, известное во всем цивилизованном мире как «Спасение Камней Судьбы, или Кайрик одерживает победу», перед коронованными особами Кормира и императорами легендарного Шу-Ланга.

Он театрально развернул огромный свиток, покрытый печатями и затейливо выполненными подписями.

– Это свидетельство, данное такими известными личностями, как Бренор Боевой Топор из Мифрил-Халла, Тристан Кендрик из Муншеза и король Азун IV из Кормира, и удостоверяющее, что моя история захватывает даже самую непросвещенную публику.

На пергаменте могла стоять чья угодно подпись и утверждать он мог что угодно, так как большинство людей, собравшихся перед сценой, не умело читать. Вакк с удовольствием ухмыльнулся, глядя на лица, охваченные благоговейным трепетом: может быть, Марвелиус и не нанимал карманника, зато он сам был отличным мошенником.

Кукольник повесил свиток сбоку сцены, затем ваял в руки другой пергамент, не такой внушительный.

– Мне также выпала возможность дать это представление в каждой из многочисленных долин, пролегающих к югу от вашего города.

Ожидания старика оправдались – по толпе пробежал шепот. Марвелиус поднял руку, призывая к тишине, и развернул второй пергамент, весь в пятнах, кляксах и огромных толстых крестах.

– Тамошняя публика старалась изо всех сил тоже подписать свое свидетельство, но это все, на что они были способны. – Он подождал, пока немного стихнут смешки, и добавил: – Хорошо хоть Эльминстер научил лорда Мурнгрима и прочих воинов Долины Теней, как ставить кресты вместо подписи, иначе свиток был бы совсем пустой… Кстати, если уж речь зашла о марионетках, давайте начнем представление, хорошо?

Публика гоготала и хлопала, пока Марвелиус занимал свое место за сценой. К этому времени Вакк как зачарованный следил за стариком, овладевшим умами зрителей. Зентильцы страстно ненавидели жителей долины, особенно Мурнгрима и обитателей Долины Теней. Отпуская оскорбительные шуточки в адрес известного аристократа и его наставника, старого мага, Марвелиус наверняка мог завоевать симпатии публики и заработать благодаря этому несколько лишних медяков, когда после представления его помощница прошлась бы по рядам с коробкой.

На сцене появилась марионетка, изображающая женщину с черной, как вороново, крыло шевелюрой, белейшей кожей и странными алыми глазами. В этой кукле в небесно-голубой мантии и с самодельной волшебной палочкой в руке зрители легко узнали Миднайт, земную аватару Мистры.

– Что за напасть! – проговорила она. – Куда подевались Камни Судьбы? Вы знаете, где они спрятаны? – Писклявый голосок невидимой помощницы Марвелиуса заставил многих ребят закрыть уши руками.

Миднайт наклонилась к зрителям:

– Что ж, если никто из вас не знает, то, наверное, я смогу догадаться, у кого эти Камни сейчас. Келемвар! Где мой храбрый рыцарь?

Марионетка, изображающая Келемвара, тоже, как и Мистра, была хорошо узнаваема: громоздкое тело увенчивала голова, разделенная пополам. Одна половинка была человеческая – грубые черты лица, колючая борода и обвисший ус. А вторая половинка была кошачьей – морда леопарда с острыми белыми зубами. Ребятишки восторженно заверещали, когда за спиной Миднайт возник Келемвар, обращенный к публике звериной половиной лица. Но стоило Миднайт обернуться, как Келемвар поменял лица.

– Вот и я, моя любовь, – проговорил он пьяным голосом, еле ворочая языком.

– У тебя Камни? – спросила Миднайт. – Мы должны доставить их в Глубоководье, возвратить Владыке Эо.

– А зачем нам это нужно? – тупо спросил Келемвар, почесывая в затылке. Он на секунду исчез со сцены, а когда вернулся, то держал в руках два ничем не примечательных квадрата, которые должны были изображать священные Камни. – Из них получатся неплохие столики или даже пара стульев. – Он попытался присесть на Камни.

Миднайт сильно ударила его волшебной палочкой:

– Болван. Когда мы вернем их Владыке Эо, он сделает нас богами. – Марионетки замолкли и задрожали от предвкушения, давая возможность публике выпустить пар: одни кричали, а другие на них шикали. – А тогда мы сможем подарить всем людям, которые нам нравятся, огромную силу.

– Например, зентильцам? – глупо уточнил Келемвар.

Толпа радостно завопила, но Миднайт быстро заставила их замолчать:

– Разумеется, нет. Нам ведь нравятся жители долины, и особенно их предводитель, красавчик лорд Мурнгрим. Если мы первые доберемся до горы, то станем богами и поможем именно им завоевать весь мир!

Разочарованные вопли утихли при появлении красивой марионетки с орлиным носом – Кайрика.

– Этот номер у них не пройдет! – прокричал он публике, размахивая красным мечом над головами ребятишек, придвинувшихся совсем близко к ящику.

Пока Миднайт и Келемвар держали путь в Глубоководье, Кайрик потихонечку следовал за ними, оставаясь у края сцены. Путники время от времени останавливались и принимались бить друг друга или обниматься как сумасшедшие. Тогда Кайрик подбирался к ним поближе, намереваясь выкрасть Камни Судьбы. Каждый раз его ловили, и каждый раз ему удавалось объегорить туповатую пару, и те отпускали его.

– А старый мошенник знает свое дело. Этого у него не отнять, – прошептал кто-то Вакку на ухо.

– Ступай прочь, – буркнул орк, даже не оборачиваясь, чтобы взглянуть на Ивлизара.

Кладбищенский воришка хрюкнул в притворном гневе.

– Хорошо же ты обращаешься с приятелем. Только из-за того, что я не давал о себе знать в течение десяти дней… Ладно, чего уж там, все равно ничего не исправить. Обстоятельства выше нас и все такое прочее.

Вакк попытался напустить на себя небрежный вид, обходя толпу сзади, но эльф прилип к нему намертво. Орк не смотрел на Ивлизара, он и без того знал, что эльф напился: с каждым словом, произнесенным трупных дел мастером, до орка доносился аромат дешевого джина.

– Я тебя искал несколько дней.

– Ну и зря потратил время, – буркнул Вакк.

– Я хочу уехать из города.

– А я тут при чем?

Ивлизар преградил путь орку, расправив плечи по-военному. Его худенькое тельце пряталось под тремя пальто и серой накидкой, наброшенной на плечи. Двигался он неуклюже, вроде тех марионеток, что вели сейчас на сцене яростный бой, хотя лицо его было не таким неподвижным, а наоборот, ежесекундно гримасничало то ли от страха, то ли от злобы.

– Неужели тебе наплевать на мои связи? – спросил эльф, вспыхивая до кончиков острых ушей. – Я тебе нужен, ты сам знаешь.

Вакк нервно оглядел толпу. Жрецов поблизости не было, однако тот послушник, что оскорбил его, внимательно следил за представлением, стоя почти у сцены.

– Мы найдем другого торгаша. Прощай.

– Этот город перестал быть безопасным для карликов и эльфов, – пожаловался Ивлизар. – Вспомни хотя бы беднягу Ходура. К тому же Церковь не питает любви к оркам. Лично я готов побиться об заклад, что скоро будет считаться ересью, если ты рожден не человеком, а кем-то еще. Опять же эти инквизиторы… Я буквально слышу, как Кайрик учит их читать мысли. – Эльф потерял над собой контроль и, подстегиваемый страхом, заговорил гораздо громче, чем позволяла осторожность. – Тогда даже не придется ничего говорить против Церкви. Только и нужно будет…

Орк шлепнул Ивлизара по тонким губам и прошипел:

– Заткнись!

Зрители, стоявшие сзади, начали оглядываться на эльфа, привлеченные его громким разглагольствованием.

– Безмозглый пьяница, – закричал Вакк, швыряя эльфа на булыжники. – Ступай, проспись.

– Ересь! – раздался чей-то крик.

Вакк поднял глаза, готовясь увидеть лес рук указывающих перстами на него, но оказалось, что гнев последователя Кайрика вызвал вовсе не Ивлизар.

– На самом деле все было не так, – кричал послушник с кислой миной, глядя на сцену. – Кайрику не нужно было красть Камни Судьбы! Ты изображаешь нашего бога обыкновенным вором!

Старик-кукольник выглянул из-за сцены вместе с помогавшей ему женщиной.

– Н-но церковь… – залепетал Марвелиус. – В прошлом году патриарх одобрил представление. Он сказал, что история развивалась именно так. Послушайте, я буду рад изменить…

Но извиняться или признавать ошибки было слишком поздно. Появились три инквизитора, по одному с каждой стороны сцены и один позади нее. Рыцари Кайрика в золотых доспехах разнесли в щепки шаткую деревянную конструкцию и порвали в клочья яркие кулисы и тент. Тогда толпа бросилась врассыпную с криками, и Вакк едва их сдерживал, чтобы они не начали топтать друг друга и окружавшие их торговые ряды. Если бы родители не поспешили увести детей при первом же упоминании ереси, то давка была бы еще больше.

Отто Марвелиус не вышел из роли до самого конца, изо всех сил стараясь не выдать страха.

– Это простое недоразумение. Незнание местных обычаев. Не более. Мы готовы возместить любой причиненный ущерб и пожертвовать существенную сумму Церкви для… для… оплаты достойных представлений. Их можно устроить прямо на этой площади…

Кукольник все еще пытался как-то исправить положение, когда один из инквизиторов проломил насквозь его грудную клетку ударом кулака.

Помощница Марвелиуса восприняла происходящее с меньшей силой духа. Она заверещала и сжалась в комок, наверное, надеялась проснуться и увидеть, что весь этот кошмар не более чем дурной сон. Но все оказалось явью: два закованных в латы борца с ересью в один миг разорвали женщину пополам. Затем, растоптав три куклы-марионетки в мелкую крошку, инквизиторы исчезли.

Ивлизар в панике вцепился в Вакка:

– Прошу тебя, я хочу покинуть город.

– Мне все равно! – прокричал орк, пытаясь отцепить эльфа от лапы и одновременно сдерживая обезумевшую толпу.

– Достань мне пропуск.

Вакк перестал бороться, а просто неподвижно замер посреди мятущейся толпы. Люди наталкивались на его мускулистое тело, и им казалось, что он врос в площадь, как тысячелетний дуб. Дважды Ивлизара оттаскивали на несколько шагов, но оба раза эльф пробирался назад, не спуская с серо-зеленого лица орка умоляющих глаз.

Когда толпа схлынула, эти двое остались на площади лицом к лицу.

– Мне нужен пропуск, – повторил Ивлизар. – Но у меня нет легальной торговли, поэтому власти ни за что мне его не выдадут. Ты должен это сделать для меня. Возможно, Физул сумеет помочь…

– Никогда не произноси его имени вслух.

– А я скажу даже больше. – Ивлизар нервно запустил длинные пальцы под подкладку своей накидки.

– Не нужно, – просто предупредил его Вакк.

– Если ты не раздобудешь мне пропуск.

Эльф так и не докончил угрозы. Вакк глубоко вонзил меч в его грудь. Не самое чистое убийство в его жизни, но зато самое быстрое.

– Интересно, что это ты делаешь? – крикнул послушник, подходя к Вакку, который как раз вытирал о труп эльфа свой меч.

– Он ругать церковь, поэтому я убить его, – буркнул орк. – Зато золотым рыцарям теперь не нужно возвращаться.

– А что он такого сказал?

В голове Вакка промелькнули тысячи славных оскорблений, но кровь, разлившаяся на вымощенной булыжником площади, связала ему язык. Какую бы провинность он ни приписал мертвому, она все равно станет его собственной ересью.

Орк зажал одну ноздрю шишковатым пальцем и шумно высморкался через вторую.

– Э-это самое, не помню.

– Ты ничем не лучше животного, – с отвращением заметил послушник и, указав на обломки сцены, рявкнул: – Пусть все это уберут и займутся трупами.

– Теперь, как я слышал, у нас осталось не так много перевозчиков трупов, – мрачно пошутил Вакк.

Он собрал растопку на костер, в котором сжег обломки сцены, кукол, а потом и трупы, хотя понимал, что торговцам не понравится запах, когда они завтра вернутся на свои места.

«Подожди, пока закончат „Истинное жизнеописание», – напомнил самому себе Вакк, оглядываясь на послушника. – Тогда придет наш черед выбирать, какие марионетки пойдут в костер…»

ЦЕНА ПОБЕДЫ

Глава, в которой богиня Магии доказывает, что может отдать должное искусной работе, однако не многие из Совета Высших Сил остались довольны ее действиями.

Гвидион не помнил, сколько людей уничтожил, сколько крови пролил именем Кайрика. Какая-то частица в его душе каждый раз мучительно кричала, когда он смыкал свои железные ладони вокруг чьего-то горла, но этот слабый крик был не способен заглушить громогласный приказ бога Смерти убивать всех еретиков. Гвидион понимал, что у него нет выбора, как только подчиняться сумасшедшим приказам Кайрика. Однако для него это не имело значения. Все равно чувство вины его не покидало.

Разноголосица, доносящаяся из Твердыни, немного поутихла за то время, что он носил доспехи. А может быть, он просто привык к постоянному гулу, в котором смешались мольбы и молитвы, обращенные к Принцу Лжи. Как бы там ни было, результат был один: зависнув в нижнем измерении, где-то между Городом Раздоров и забытыми Королевствами, Гвидион наслаждался мгновением почти полной тишины.

Девять инквизиторов хорошо справлялись со своей работой. Теперь только изредка какой-нибудь еретик выпаливал свою околесицу, отрицая могущество Кайрика или опровергая его право властвовать на небесах. Если бы Повелитель Мертвых не поручил своему патриарху переделать определение ереси, то рыцари Гадеса бездельничали бы целыми днями. Теперь же Гвидион был занят тем, что отбирал противников каждого нового церковного указа. Еретики, перед которыми он представал, чаще всего оказывались мелкими оппонентами Зено Миррормейна, так что перечить патриарху стало так же опасно, как и оскорблять его бога.

Что касается остальных восьми рыцарей, то их разослали в другие города Фаэруна, где Кайрик считал необходимым насаждать свой культ. В Мулмастере, Тешуэйве и Юлаше инквизиторы начали новые войны с ересью. В Даркхолде и Цитадели Ворона, крепостях, известных как центры интриг Зентарима, также побывали рыцари в золотых доспехах. Они действовали точно так же, как в Зентильской Твердыне, – нападали неожиданно и расправлялись жестоко с любым, кто произносил хоть слово против Принца Лжи и его Церкви. Сопротивлялись в этих местах сильнее, но, тем не менее, столь же безрезультатно.

А как только эти города склонились под гневом Кайрика, на очереди ждали другие, чтобы испробовать силу бога Смерти…

– Кайрик трус. Иначе этого бога не назовешь, раз он использует заводных головорезов, чтобы наблюдать за смертными!

Услышанное оскорбление прервало отдых Гвидиона. После десяти дней едва уловимых, тихих угроз в адрес мелких священников или пьяных бранных слов, порочащих все силы и судьбы – включая Властелина Праха, – ясно и четко произнесенный вызов пронесся в мозгу инквизитора как огненный залп, выпущенный во время салюта.

Гвидион перешел в царство смертных и оказался посреди моста. Под длинным каменным пролетом лениво протекала скованная льдом Теш, над головой кружили чайки. Прямо перед инквизитором на низких перилах моста сидела согбенная старушка. Она была такой хрупкой, такой худенькой, что казалось, будто холодный зимний ветер сейчас утянет ее в сумерки, сгущавшиеся над Твердыней.

– А вот и ты, – прокудахтала старуха и с трудом разогнулась. С ее плеч соскользнула бело-голубая шаль и опустилась на мост этаким огромным листом.

Гвидион быстро сделал два шага к еретичке, но тут же остановился. Перед ним была не смертная. За внешностью старухи скрывалась сила божества. Каждое ее движение сопровождалось треском молний, а от каждого шага вздрагивал мост. Инквизитор увидел, что от тела женщины отходят миллионы тонких нитей света, связывая ее с магической материей, окружающей мир. Это могла быть не кто иная, как сама Мистра, Властительница Тайн.

– Богиня, – прохрипел инквизитор. В его устах это слово прозвучало как злобное проклятие. – Еретичка.

– Что ж, – произнесла старуха с явным удивлением, – либо я тебя недооценила, либо мое волшебство уже не так действенно. – Образ старухи исчез, буквально стек с нее, как вода, и перед Гвидионом оказалась молодая черноволосая женщина, обычная аватара Мистры в царствах смертных.

Гвидион снова пошел в атаку, но сброшенная шаль опутала его ноги. Сначала она потерлась о него, как домашняя кошка, а затем тоже преобразилась. Мистра щелкнула пальцами, и волшебная ткань скользнула под подошвы инквизитора, затем натянулась, пытаясь завязать гиганта в узел, но тут же безвольно опала.

Гвидион провел по мерцающему квадрату носком сапога, и спрятанное в нем лезвие разорвало волшебную ткань на бело-голубые полоски, которые тут же рассеялись в воздухе.

У обоих концов моста раздались встревоженные крики. Орки из команды зентиларов чинили южный пролет моста далеко от поединка. Они прекратили замену опорных балок и принялись глазеть на странных противников, отпуская по их адресу насмешки. А на противоположном берегу с городской стены прозвучал боевой рог. Тут же на сторожевых башнях появились лучники, а другие солдаты поспешили закрыть огромные ворота.

Мистра быстро бросила взгляд по обе стороны моста, удостоверившись, что никто из смертных не собирается вступить в битву. Гвидион воспользовался этой секундой, чтобы нанести удар. Когда Властительница Тайн снова повернулась к инквизитору, он навис над ней, занеся кулаки. Мистра едва успела уклониться от двойного удара, который пришелся на мост. Огромные куски каменной кладки полетели прямо в реку.

Страх засел в той части Гвидиона, что осталась свободной от металлической оболочки, сработанной Гондом. И это понятно, он нападал на богиню! Страх приказывал ему бежать, уклониться от битвы, но настырный приказ Кайрика заглушил остальные мысли. Мистра – еретичка. Ее следовало уничтожить.

Инквизитор снова предпринял атаку – сделал обманный выпад вправо, а потом метнулся влево. Он поймал руку богини, когда она попыталась уклониться от молниеносного удара. Локоть аватары треснул в железных пальцах Гвидиона. Крючки на его перчатке впились в руку Мистры и вырвали из нее длинные полосы плоти, когда она отпрянула.

Богиня даже виду не подала, что ей больно или что она боится Гвидиона. Она сделала несколько ловких пассов над изувеченной рукой, и раны тут же затянулись.