Забытые королевства: Аватары (№4) - Принц Лжи

ИНКВИЗИТОР

Глава, в которой Гвидион Быстроход примеряем выкованные богом латы дьявольского рыцаря Гадеса, а Принц Лжи насаждает инквизицию в царствах смертных, что имеет страшные оследствия для Ринды и прочих заговорщиков Зентильской Твердыни.

Гвидион давно перестал ощущать боль сразу после того как механики содрали с его спины все мускулы. К тому времени, когда они вколотили ему в позвоночник металлические пружинные заменители, агония достигла таких размеров, что тень воина переступила порог чувствительности. Теперь его разум отделился от нетленной оболочки, и Гвидион наблюдал с высоты, зависнув над длинными грязными козлами, как механические кузнецы терзают его тело. А вокруг свободно парящего сознания воина горели, не сгорая, тела писарей, подвешенных к стенам вместо светильников. Мерцающий свет от горящих мучеников отбрасывал странные скользящие тени на происходящую внизу операцию.

Над телом Гвидиона склонился бронзовый заводной голем, отполированный до блеска. Механический кузнец просунул щипцы в ободранное плечо, сомкнул их на последней косточке и рывком ее вытянул. Голем поменьше, сработанный из серебра вместо бронзы, взял у него окровавленную кость и швырнул в кучку таких же трофеев.

– Это последняя из основных деталей, – пробормотал грузный мастер со спутанной бородой. Он внимательно рассматривал золотой брусок в своих руках, ласково поглаживая его мозолистыми грязными пальцами. – После этого останутся мелочи – выровнять конечности, навесить внешние пластины…

Старший кузнец вогнал металлический стержень на место удаленной кости и укрепил ее болтами. Покончив с этим, он вынул из кармана изношенного фартука какой-то тонкий инструмент, которым осторожно отрегулировал движения локтей и запястий. Наконец мастер отступил, жестом приказав своим механическим помощникам прикрепить последние пружинные мускулы и закрыть разрез.

– Наверное, следует считать, что мне оказана большая честь, – произнес здоровяк глухим металлическим голосом, звучащим, как из стальной бочки. – Я слышал, что ты давно уже не приглашаешь в свой тронный зал других богов.

Кайрик изобразил перед Гондом протестующую улыбку, уверенный, что бог Ремесел не заметит притворства. Чудодей очень походил на своих последователей – у него был избыток сил и изобретательности, когда дело касалось механизмов, но ему явно недоставало хитрой мудрости, которой обладал бог Смерти.

– Я подумал, что только ты должен собрать доспехи, – отвечал Принц Лжи. – Ни один из моих вассалов не справился бы с этой задачей так хорошо.

Что-то буркнув, Гонд занялся хитро устроенным рогатым шлемом. Он отделил макушку от забрала и начал прикреплять к нижней части шлема с внутренней стороны тонкие иглы. Внезапно на каменный пол со звоном упала какая-то металлическая деталь, и черные от сажи щеки мастера вспыхнули, а в серых глазах мелькнула искра гнева.

– Поосторожнее твечал Принц Лжи. – Ни один из-____________________ты, безмозглый ходячий ящик, – рявкнул он.

Один из големов – ящик с длинными руками на четырех тонких ножках – с трудом поклонился, как бы извиняясь, и передал упавшие детали своему напарнику, в большей степени напоминающему человека. Тот изящно прикрепил латы к ногам Гвидиона.

Механические кузнецы почти завершили облачение воина в золотистые доспехи, выкованные богом. Они подняли его со стола и силком поставили на ноги. Гвидион зашатался, и тогда самый большой голем поддержал его негнущейся железной рукой. Но тень воина все равно никак не могла привыкнуть к своему новому телу. Быстроход вновь стал таким же рослым, каким был при жизни, а его фигура приобрела пропорции великана.

На первый взгляд доспехи казались искусно сделанными боевыми латами слишком большого размера, но на самом деле это было далеко не так. Нагрудную пластину лат украшали тысячи крошечных оскаленных черепов, каждый из которых был изображен на фоне черного солнца, вытравленного на металле с помощью кислоты. Из наколенников и налокотников торчали толстые шипы, обмазанные ядом, а на ногах Гвидиона были закреплены острые, как бритва, шпоры. Обе перчатки с крагами ощетинились десятками крошечных острых крючков, которым предстояло впиваться в еретиков, схваченных инквизитором. На доспехах не было ни ремней, ни пряжек, каждая их деталь была прикреплена к новому металлическому скелету Гвидиона.

– Шлем – самая сложная часть, – сказал Гонд, подходя к столу. Он приподнял забрало, тщательно устанавливая иголки напротив отверстий, заранее высверленных в шее воина. – Для надежности нам придется укрепить этот кусок у него во рту. Говорить ему теперь будет трудно.

Кайрик подался вперед, слегка увлекшись происходящим на его глазах превращением.

– Лишь бы он умел произносить «умри, еретик», и я буду доволен, – весело заметил бог Смерти.

«Ваше Великолепие, – начал Жергал, зависнув вблизи жуткого трона. – Остается еще вопрос окончательного приговора».

– Опять формальности, – прошипел Кайрик. – Так и быть. Давай с этим покончим.

Сенешаль развернул длинный пергаментный свиток:

«Знай же, Гвидион, сын кузнеца Гарета, что ты был признан виновным в предательстве полноправного властелина замка Праха и правителя Города Раздоров. Поэтому ты приговариваешься к вечному служению вышеназванному властелину в качестве инквизитора».

– Приговариваешься? – возмутился Гонд. – Да это честь – носить такие латы. Я выковал их собственными руками!

– Уверен, он сказал бы тебе спасибо, если бы ты не всадил ему в рот железку, – пробормотал Кайрик. – Нельзя ли поскорее покончить со всем этим? Моему инквизитору пора заняться делом в Зентильской Твердыне.

Гонд надел нижнюю часть шлема на голову Гвидиона, направляя штыри в шею, потом закрепил ее с помощью детали, сидящей во рту воина, и взялся за верхнюю часть головного убора. Макушка шлема тоже была подбита спицами.

Длинные металлические иглы скользнули прямо в череп Гвидиона, и он почувствовал, что его сознание возвращается в новое громоздкое тело. Быстроход попытался сопротивляться, но ему показалось, что все эти иглы, засевшие в черепе, открыли под его ступнями люк. Он устремился туда по спирали, оказавшись в абсолютной темноте. Внезапно со всех сторон замаячили холодные металлические стены. Они сжимались вокруг него, лишая возможности шевельнуть рукой или ногой. Он хотел закричать, но крик умер, так и не родившись, попав на золотые штыри.

На какое-то время Гвидиона охватил паралич, затем темноту вокруг него разорвала вспышка света. Он открыл глаза и оглядел тронный зал Кайрика.

На стенах плясали тени горящих мучеников, поигрывая на небрежно развешанных трофеях. Гвидион мог разглядеть каждую косточку в троне Кайрика, каждую идеально сработанную деталь механических кузнецов Гонда. Перед ним стояли Принц Лжи и Чудодей и с какой-то странной гордостью смотрели на него, хотя у каждого была своя причина гордиться. Впервые воин заметил, что их человеческое обличье было всего лишь фасадом, своеобразным костюмом, надетым для маскарада. Взгляд их немигающих глаз, каждое движение выдавали в них силу. Их осязаемые тела были всего лишь марионетками. И жизни в них было не больше, чем в деревянных резных чурках.

Гвидион ощутил запах божественной силы – точно так пахнет воздух-перед сильной грозой. Тут нахлынули и другие запахи: запах запекшейся крови на мече Кайрика, заплесневелых древних костей, облепленных могильной землей, из этих костей было сделано почти все убранство зала, горящих писарей и слабый запах масла, которым были смазаны детали големов. Но больше всего его взволновал собственный запах. От него пахло холодным металлом с примесью духа-разложения, смерти. Все эти запахи были в тысячу раз тоньше и в то же время в тысячу раз сильнее любого запаха, который он знавал в земной жизни.

Постепенно к Гвидиону начало возвращаться и другое восприятие. Железка, засевшая во рту, отдавала мерзкой горечью, словно вино, превратившееся в уксус. Теперь он ощущал каждый болт, каждую заклепку в своих доспехах так, будто они всю жизнь были частью его тела. Удары божественного молотка оставили почти незаметные следы на металле, и на секунду Гвидион забылся, разглядывая каждую вмятинку. Другие картины, звуки и запахи нахлынули на него: мягкое шуршание одежд Жергала, когда сенешаль подлетал к Кайрику; жар от светильников с горящими мучениками; зловоние, доносящееся от реки Слит, словно та извивалась прямо под стенами замка…

– Ему придется немного привыкнуть к тому, как шлем увеличивает все, что он видит и слышит, – сказал Гонд и швырнул гаечный ключ одному своему голему, который поймал его на лету с удивительной ловкостью. – Так когда ты хочешь, чтобы я собрал остальные восемь штук?

– Прямо сейчас, – ответил Кайрик. – Я уже отобрал кандидатов для управления всеми доспехами.

Гонд нахмурился и запустил пальцы в жесткую бороду.

– Хм-м. Правильная подгонка требует большой сосредоточенности, а меня ждет другая работа в Согласии.

– Эти инквизиторы нужны мне без промедления, – резко произнес Кайрик и направился обратно к трону. – Мистра лишила меня магии, а тем временем в Зентильской Твердыне коварные заговорщики пытаются обратить против меня мою же церковь. В этом городе живет большинство моих последователей. Если я их потеряю, то у меня не будет сил управлять Царством Мертвых. – Охваченный внезапной яростью, он стукнул кулаком по трону. – Ты знаешь, что случится, если в этом месте начнется бунт, а я не смогу его подавить?

Гонд пожал плечами:

– Нет, да и не особенно хочу знать. Я ведь тебе уже говорил, Кайрик, что меня не волнует, для чего ты станешь использовать эти доспехи, лишь бы только не против моих последователей. И еще одно… – Он похлопал Гвидиона по плечу. – Я просто хочу, чтобы весь мир увидел мое мастерство. Имея хорошего кузнеца и неплохое сырье, можно создать вот такое чудо, с которым не справится ни одна магия.

– Но девять механических рыцарей будут свидетельствовать о твоем мастерстве лучше, чем один, – ответил Кайрик, меняя театральный гнев на милость, словно змея, сбрасывающая шкуру. – Полно, Гонд. Будь благоразумен…

Бог Ремесел закатил глаза.

– Забавно слышать от тебя такое, – сказал и вытянул мощную руку, предотвращая гнев бога Смерти. – Так и быть. Я сделаю их сейчас.

По одному его кивку големы бросились к восьми клетям, выставленным в ряд у стены и начали их суетливо распаковывать. Чудодей повернулся к Гвидиону.

– Подними левую руку, – рявкнул он.

Гвидион попытался было не подчиниться, но почувствовал, как его тело невольно выполняет приказ. Гонд следил за движениями воина наметанным глазом, обходя вокруг тени в железных доспехах.

– Если он понимает команды, то очень скоро сможет отправиться на дело, – объявил Чудодей. – Отдавай ему свой приказ в любое время.

– Ты должен уничтожить всех еретиков Зентильской Твердыни, – сказал Кайрик.

– Так не годится, – рассеянно заметил Гонд, собирая инструменты для следующего воина. – Такой приказ только собьет его с толку.

– Ты же сам говорил, что он сделает все, что я пожелаю, – прогремел Кайрик. – А теперь заявляешь, что он ничего не может?

«Полагаю, ему нужно более точно разъяснить ваше желание, – предположил Жергал. – Тень должна понимать, что вы имеете в виду под ересью».

Кайрик подошел к Гвидиону.

– В таком случае начнем с явных предателей, – сказал Принц Лжи. – Ты уничтожишь каждого, кто скажет хоть слово против меня или моей церкви в стенах Зентильской Твердыни.

– Да, вот так уже лучше, – сказал Гонд и ткнул какой-то железякой в бедро Гвидиона. – Надеюсь, для начала ему попадется какой-нибудь маг, по-настоящему всесильный. Любое заклинание обыкновенного смертного скатится с доспехов, как дождь с оловянной крыши.

– А как насчет бессмертных чародеев? – спросил Кайрик, впервые проявив искренний интерес к разъяснениям Чудодея.

– Никогда не проверял, но по идее должно произойти то же самое.

Повелитель Мертвых замер, потирая острый подбородок.

– Жергал, я хочу, чтобы ты напал на инквизитора. Отсеки ему руку.

«Но, Ваше Великолепие, такая работа…»

– Не волнуйся. Если ты ему навредишь, я на тебя не рассержусь. – Кайрик грозно наставил палец на Гвидиона. – А ты просто стой и не смей защищаться.

Жергал подлетел к вытянутой руке Гвидиона и окутал ее бесформенной чернотой, служившей ему телом. Плащ сенешаля, казалось, полностью поглотил руку, но тут во мраке появился слабый проблеск. Тихий стон огласил тронный зал, и Жергал отступил от инквизитора. Рука в золотой перчатке вызывающе блестела, без единой царапины и пятнышка.

– Впечатляет, – пробормотал Кайрик. – Любая обычная тень была бы уже уничтожена.

Он вытащил меч и с силой рубанул по железной руке. Веером посыпались искры, заскрежетал металл, но когда Повелитель Мертвых отвел меч в сторону, на краге остался едва заметный след.

– Эй, ты что творишь? – завопил Гонд. – Я не для того создал эти латы, чтобы ты практиковался в фехтовании.

– Мне нужно убедиться, действительно ли доспехи не восприимчивы к любой магии, – пробормотал Кайрик и уставился на инквизитора с явным неудовольствием.

– Ты сам заказывал, – проворчал Гонд, мощные доспехи, лишенные волшебства. Что просил, то и получил. Даже Мистре с ними не справиться… если только не снять шлем. Без шлема всей их силе конец.

Бог Ремесел осторожно провел пальцами вдоль царапины на перчатке.

– Послушай, если тебя волнует, не повернет ли он против тебя, то будь уверен, этого не произойдет. Шлем сконструирован так, что рыцарь будет выполнять все твои приказы. И никто не сможет их изменить, если не снимет с головы тени эту штуковину… а если кому и удастся это сделать, то доспехи распадутся на части. – Гонд постучал по нагрудной пластине грязными костяшками пальцев. – И тогда у тебя будет простое набор красивых железок, но они уже не выдержат удара твоего меча.

Кайрик рассеянно закивал:

– Так как мне отправить его с поручением?!

– А он и так спешит исполнить твой приказ, – ответил Гонд. – И теперь в любую секунду может оказаться в дороге.

Отчасти Гвидион уже покинул замок Праха. Его сознание давно переключилось на гомон голосов, которые он слышал на улицах и в домах Зентильской Твердыни. Когда кто-нибудь упоминал Кайрика или его Церковь, эти слова тут же звенели в ушах инквизитора. Сотни ярых последователей бога Смерти беспрерывно бубнили молитвы, прерываемые клятвами его именем. Церковные схоласты спорили о природе Города Раздоров и его коренных жителей. Матери шепотом предостерегали своих расшалившихся детей, чтобы они вели себя хорошо, иначе придет Принц Лжи и унесет их с собою в ночь.

Потребность найти еретика засела в сердце Гвидиона наподобие свернутой пружины, подстегивая его к действию. Он быстро понял, как отметать в сторону молитвы верных и бесконечные дебаты теоретиков. Вместо этого он обратил все свое внимание на бормотание пропойц и жадных мелких церковников. Ему казалось, что еще немного, и он уловит в их умах расползающийся во все стороны холодок ереси. Какая-то часть Гвидиона, подчиненная латам, молилась, чтобы еретики произнесли вслух свои предательские мысли. Зато его вторая половина бессильно бранилась, представляя, какие кровавые дела ему придется совершить именем Кайрика…

А на одной из грязных трущобных улочек Твердыни кто-то высмеивал Принца Лжи, открыто бросая вызов его силе.

В брюхе инквизитора заскрипели, затренькали шестеренки. Механизм рывком отбросил завесу между Гадесом и царствами смертных. Гвидион робко шагнул в водоворот хаоса, потом сделал еще один шаг, а вскоре уже летел с грохотом по небесам, как атакующий дракон, чувствуя, что его природная скорость невероятно возросла благодаря латам Чудодея.

Так началась инквизиция.

Пока Физул и остальные заговорщики тихо беседовали с их таинственным божественным покровителем, Ринда дописывала последние строки страниц, посвященных жизни Кайрика в воровской гильдии Зентильской Твердыни. Пробежав глазами записи, сделанные убористым почерком, она покачала головой. «Истинное жизнеописание» представляло собой повесть отчаяния и беспомощности и совсем не походило на героическую хвалебную песнь, сочиненную Принцем Лжи для «Кайринишада».

Когда работорговцы продали Кайрика воровской гильдии, тот пытался заслужить свободу, выполняя поручения ее мастеров. Он не раз проваливал дело, не в состоянии выполнить работу без сучка и задоринки, и тем самым обрекал себя на жизнь в рабстве. Добрые люди, очень похожие на Ринду, помогли ему бежать, помогли покинуть город, готовый раздавить его железной пятой, ее ли бы он остался. Набив карманы монетами, подаренными из жалости, молодой Кайрик отправился на север, на тщетные поиски Кольца Зимы. Если бы Келемвар не освободил его от морозных великанов Тара, история Фаэруна потекла бы совсем по другому руслу…

«Когда покинете сегодня этот дом, будьте внимательны к тому, что вы говорите и делаете, – предостерег мелодичный голос, который, казалось, заполнил все ветхое жилище Ринды, прогнав немилосердный холод. – Кайрик заподозрил предательство в Твердыне. Теперь он будет внимательно следить за городом. Ему будет нелегко держать в поле зрения всех своих, слуг теперь, когда он лишен магии. Но не стоит его недооценивать».

– Полагаю, среди нас таких дураков нет.

Ринда бросила взгляд на Физула Чембрюла. Рыжеволосый шпион Зентарима стоял посреди комнаты, как статуя, сложив руки на груди в черных доспехах. Его резкие черты лица исказила насупленная гримаса: он знал, что все время находится под наблюдением всевидящего ока бога Смерти. Только благодаря могуществу небесного покровителя он мог посещать все тайные собрания, почти не опасаясь разоблачения.

Как и Физул, генерал Вакк воспринял предупреждение серьезно. Он уронил шишковатый лоб на руки и нервно захрюкал:

– Что, теперь нам придется еще больше скрытничать?

«На Уровнях поговаривают, будто Кайрик тайком приобрел у Гонда запас оружия, – произнес голос. – Возможно, это какое-то механическое изобретение, которое поможет ему компенсировать потерю волшебной силы».

Ринде показалось, будто стены смыкаются вокруг нее.

– Что вы хотите этим сказать? Значит ли это, что теперь нам грозит опасность? – Она выронила перо, и в уголке грубого пергамента разлилась чернильная клякса.

«Защита, сооруженная над этим домом, мешает Кайрику видеть истину, ему все еще кажется, будто все вы, Ринда, заняты своим обычным делом. И пока вы здесь, я могу гарантировать вашу безопасность».

– А как же моя защита? – сердито поинтересовался Физул. – Если вы не создадите какую-то иллюзию для Кайрика, будто я не покинул пределов церкви, он что-то заподозрит. Не могу же я каждый раз, когда у нас собрание, просто так исчезать.

– И я тоже! – прохрюкал Вакк. – Меня сейчас должен быть в бараках.

Ходур на секунду перестал метать кости с Ивлизаром, чтобы посмеяться над опасениями других.

– Возможно, нам придется обходиться без твоей компании, орк, – заметил карлик.

– Хм-м. Какая жалость, – добавил похитители трупов, разжевывая очередного жука из своей любимой миски. – Я только-только начал привыкать к твоему запаху – насколько может судить мой нос, так пахнет перевернувшаяся телега с гнилыми тыквами. А ты что скажешь, Ходур?

Вакк вскочил, выхватив серо-зеленой лапой меч.

– Тоже мне важная шишка, – прошипел орк. – Мы находить других, чтобы сплотить торговцев.

Эльф посмотрел на Физула, но рыжеволосый зентаримец только пожал плечами:

– Он прав.

– Генерал ошибочно воспринял мою шутку за оскорбление, – заявил Ивлизар, отводя кончик меча от своей груди. – Прошу прощения.

Под злобным взглядом Вакка Ходур поспешил добавить:

– Да, мы оба его просим.

«Не время учинять ссоры среди своих, – сказал голос, каждым словом развеивая напряжение, охватившее заговорщиков. – Вы должны действовать сообща, если хотите помешать сумасшедшим планам Кайрика».

– А как же иллюзии? – подсказал Физул.

«Я буду поддерживать их столько, сколько, смогу, но не рассчитывай на следующую встречу здесь, Физул Чембрюл. У меня уходит очень много сил, чтобы заслонить тебя и Вакка от взгляда Кайрика, – мягко ответил голос. – Дурачить бога, особенно такого могущественного, как Принцу Лжи, – дело нелегкое, даже для меня».

Ринда, стиравшая кляксу с пергамента, оторвалась от своего занятия:

– А кто ты?

«Полно, Ринда, для всех нас будет лучше, если это останется тайной».

– Лучше для вас, – пробормотала девушка. – Лично я не вижу, как это мне поможет.

«Мне ненавистен этот обман, – произнес голос, внезапно объятый праведным гневом. – Иллюзии и заблуждения для меня отвратительны. Но нет другого способа помешать созданию книги Кайрика и поведать миру истинную историю его жизни».

– Все что угодно ради хорошей истории, да? – добавил Ходур. – Жаль, при жизни этот неприятный тип был таким скучным. А нельзя ли нам немного оживить повествование? Пусть, к примеру, он выиграет парочку битв против воровской гильдии или одолеет тех тварей, за которыми гонялся в Таре.

«Жизнь Кайрика по большей части не отличалась от жизни прочих смертных, – холодно заметил голос. – Но он сумел доказать со Времени Бедствий, что его первые поражения обманчивы».

– Обманчивы, – фыркнул Ходур. – Я назвал бы это просто тупостью.

В наступившей неприятной тишине карлик подал знак могильному вору и заковылял к двери.

– Мы пошли, – выпалил Ходур. – Прогуляемся к «Змеиному оку», там компания повеселее. Однако мы скоро вернемся. – Он неприязненно заулыбался, глядя на Физула. – Некоторые из нас не настолько важны, чтобы боги наблюдали за ними от рассвета до рассвета.

«От внимания Кайрика никто не скроется, Ходур, особенно в этом городе. Хорошо бы тебе это запомнить».

Ходур закатил глаза:

– Я уже говорил раньше… когда Рин еще со мной разговаривала… что меня не впечатляют ваши человеческие боги. Видели бы вы, как действует настоящий злодей вроде Аббатора, бога Жадности.

– Или Иверана Айлизира, нашего бога Несчастий, – добавил похититель тел со странной гордостью в голосе. – Тот еще гад.

Ходур с жаром закивал, широко распахнул дверь и шагнул на улицу.

– Они знают, чего хотят. Просто приходят и берут это. И никаких тебе тайных собраний и никакого заигрывания со смертными. – Он похихикал в бороду. – Все эти предосторожности заставляют меня думать, будто Кайрик боится быть застигнутым за воровством из кружки нищего. Он просто трусливый…

Карлик сделал следующий шаг и наткнулся на золотые доспехи. Прямо перед ним стоял великан футов десяти ростом, не считая рогов, торчащих из шлема.

– А ты кто такой, прах тебя побери?

Инквизитор сомкнул ладони, каждая размером со сковородку, на голове Ходура и приподнял его с земли. Острые крючки на перчатках странного рыцаря глубоко впились в лицо карлика. По щекам Ходура тут же потекли струйки крови, капая ему на бороду.

Карлик заверещал, хотя Ринда не поняла, то ли от злости, то ли от ужаса. Он ударил рыцаря тяжелыми сапогами в живот, но этот яростный удар лишь слегка мазнул по металлу. Толстые пальцы карлика потянулись к глазам инквизитора, чтобы выдавить их из глазниц, но, угодив в острые, как бритва, прорези, лишились по одной фаланге. Зрение Ходура затуманилось от боли, но он все же разглядел тысячи крошечных черепов на золотой пластине, которые злобно ухмылялись, глядя на него.

– Умри, еретик, – произнес Гвидион, с трудом выговаривая слова из-за железки, засевшей во рту. Он сжал ладони, и голова карлика вытянулась в дыню под действием гигантского пресса.

Ивлизар, который в первую секунду оторопел от страха и выпитого джина, наконец, опомнился и протянул руки к своему другу, надеясь затащить его обратно в дом. Но было слишком поздно. Окровавленное безжизненное тело Ходура выскользнуло из перчаток инквизитора и упало на булыжную мостовую. Эльф опустился на колени рядом с трупом друга и обхватил его руками.

Ринда подалась вперед, но Физул успел схватить ее за руку.

– Стой спокойно, – прошипел жрец.

Девушка пыталась вырваться, но небесный покровитель произнес:

«Делай, как он велит». – В голосе послышалось смятение, к которому примешивался страх.

Ринда обратила полные слез глаза на чудище, возвышающееся над телом Ходура. Рыцарь в золотых доспехах уставился в комнату, и в его взгляде ясно читалось смятение. Казалось, будто он каким-то образом чувствует их присутствие. Тем не менее, остальные чувства говорили ему, что комната пуста, если не считать эльфа у порога.

Все пятеро застыли, как в немой сцене: Ивлизар припал к земле, Вакк выжидательно согнулся пополам, держа наготове меч, Физул вцепился в Ринду, оба дрожали от одного вида инквизитора. Гвидион в окровавленных перчатках прислушивался к гулу молитв и проклятий. Наконец рыцарь повернулся и шагнул во врата, появившиеся в воздухе прямо перед ним.

Образ инквизитора засел в сознании Ринды и жег ее изнутри еще долго после того, как Ивлизар уволок труп Ходура, – наверняка, чтобы продать на черном рынке. Лучше всего ей запомнились глаза рыцаря. В них не было ни угрозы, ни Злобы, а одна только беспомощность. Этот взгляд был знаком девушке – точно так на нее смотрели отчаявшиеся обитатели трущоб, когда объясняли, почему они торгуют своим телом в борделях или сдают патрулю своих родственников за несколько медных монет.

Но не по этой причине она не могла отделаться от воспоминаний. Заглянув в те холодные глаза, лишенные надежды, Ринда увидела саму себя.

ШЕСТВИЕ МАРИОНЕТОК

Глава, в которой Зено Миррормейн и Церковь Кайрика устраивают парад для жителей Зентильской Твердыни, а генерал Вакк посещает выступление марионеток, одобренное титулованными особами Фаэруна.

Вакк считал, что яркая процессия, продвигающаяся сквозь рыночную толпу, больше подходит для цирка, чем для религиозного праздника, хотя в Зентильской Твердыне оба эти понятия давно слились в одно.

Шествие возглавляла небольшая группа жрецов, облаченных в темно-пурпурные сутаны. Они воспевали молитвы Кайрику, отбивая такт шагом. Двадцать пять шеренг по четыре человека маршировали с военной выправкой. Вакк даже захрюкал. Город, в котором духовенство привлекало больше солдат, чем регулярная армия, был для него неподходящим местом.

Мало того, что от этой церковной показухи у генерала вскипала кровь, так он еще ежесекундно вспоминал причину, по которой оказался в этот день на рыночной площади, – его отрядили в патруль. Увенчанный наградами генерал, ветеран крестового похода короля Азуна, должен был следить в толпе за карманниками и сутенерами. От одной этой мысли он начинал гневно хрюкать.

Молитва подошла к концу, орда церковников протянула руки к ясному зимнему небу в последнем едином крике, выражающем преданное поклонение. В утреннем свете ярко засверкали серебряные браслеты – символы преданности Принцу Лжи.

– О Владетель Небес и Земель, мы твои преданные рабы, готовые выступить против еретиков и покарать неверующих!

Вакк едва сдержался, чтобы не сплюнуть. За отрядом поющих священников потянулась длинная вереница зверей – как редких, так и обычных. Толпа на рынке встрепенулась при виде животных. До этого люди, почтительно поглядывая в сторону церковников, продолжали заниматься своими делами, разве что голос чуть понизили, а тут примолкли даже горластые разносчики дорогущей еды, дешевого джина и потертых обносков, желая поглазеть на диковинное зрелище.

– Эти животные, как многие другие, были пойманы именем Кайрика, чтобы сделать мир безопаснее для его верноподданных, – пронзительно выкрикивал зазывала. Среди грязных простолюдинов и не очень опрятных купцов, проделавших долгий путь, этот человек выделялся белыми одеждами и выскобленной физиономией. – Самые страшные звери в здешних диких лесах дрожат перед преданными воинами Кайрика…

Первыми шли пять медведей, поднятых из зимней спячки каким-то чересчур рьяным охотником. Они медленно ковыляли на лапах, обмотанных мешковиной, и в намордниках, стягивающих пасти. Как и остальных участников звериного парада, медведей удерживали от толпы при помощи коротких поводков или толстых дубинок Скучающего вида солдаты. По печальному состоянию животных Вакк догадался, что их уже успели избить чуть ли не до смерти. Наверняка после окончания процессии палачи закончат начатое дело.

За медведями шли огромная плотоядная обезьяна, тигр, пестрая стая волков и ящер ростом с человека, выуженный из какой-то подземной норы. Он жмурил на ярком свете свои белые незрячие глаза. Следующими шествовали пара львов и огромный дикий вепрь, явно пойманный где-то в чужеземных краях.

Трое солдат, вооруженных копьями, подталкивали вперед минотавра. Дети принялись дразнить огромного сторожа затерянных могил и лабиринтов, размахивая перед его бычьей головой красными тряпками. Минотавр чуть было не удрал от своих стражей, когда какой-то пьяница подобрался к нему слишком близко. Пьянчуга хотел подразнить оголодавшего зверя куском черствого хлеба, но минотавр откусил бы бродяге руку по локоть, если бы ему выпал хотя бы малейший шанс.

– Вам нечего бояться, – прокричал зазывала, заметив тревогу на лицах людей, оказавшихся вблизи минотавра. – До тех пор пока вы верны Кайрику, вам не грозит никакая опасность.

За минотавром ехала повозка, запряженная слоном, на нее водрузили огромную цистерну с водой, в которой подрагивал тритон. Чешуя на его рыбьем хвосте потемнела от какой-то болезни. Мускулы человеческого торса стали дряблыми от долгого заточения в плену. Он смотрел на толпу умоляющими глазами, что было совершенно бесполезно в Твердыне, где аукционы работорговцев превратились в обыденность, как пьяные драки.

Но главный козырь был припасен под конец: молодой белый дракон.