Разделяющий нож - Разделяющий нож: В пути

Девушка склонила голову к плечу, потом кивнула. Сунув свой нож в ножны на поясе, она просто спрыгнула с крыши каюты, не воспользовавшись грубой лестницей из прибитых к стене планок; высота в пять футов ее не смутила, она только сильно согнула колени. Схватив длинную доску, она перекинула ее на берег. Фаун с опасением посмотрела на узкую и прогибающуюся доску, потом затаила дыхание и пробежала по сходням, не свалившись в грязь.

Спрыгнув на палубу, она с интересом огляделась.

– Привет. Меня зовут Фаун Блуфилд.

Девушка поклонилась. У нее были высокие скулы и острый подбородок, что делало ее похожей на дружелюбного хорька. Она оказалась выше Фаун – да и кто бы не оказался? – и, пожалуй, повыше Вита. На ее нежной светлой коже были заметны солнечные ожоги.

– Берри Клиркрик. Я хозяйка этой баржи.

Хозяйка баржи могла быть ее капитаном, владелицей или и тем, и другим; Фаун предположила, что Берри имеет в виду как раз последнее, и порадовалась этому. Берри гостеприимно протянула ей руку – маленькую, но еще более загрубелую, чем ее собственная. Фаун с улыбкой обменялась с Берри рукопожатием.

– А кто живет в загоне? – спросила она, потом разглядела катышки в соломе. – А, коза!

– Наша нянюшка Дейзи. Мой маленький брат пасет ее на берегу.

– Значит, у вас есть свежее молоко. И яйца. – Баржа уже начала казаться Фаун по-домашнему уютной.

– Некоторое количество, – кивнула Берри.

– Я выросла на ферме, рядом с Вест-Блю. – В ответ на непонимающий взгляд Берри Фаун пояснила: – Это к северу от Ламптона. – Судя по выражению лица Берри, она была не особенно сильна в географии, поэтому Фаун добавила: – Ламптон стоит на реке, которая впадает в Грейс у Серебряных Перекатов.

Лицо Берри прояснилось.

– А, у Каменной Вилки. Там такая большая песчаная отмель… Ты ведь умеешь доить козу?

– Конечно.

– Хм-м… – Берри явно колебалась. – Ты и готовить умеешь, я думаю. Ты хорошая повариха?

– По крайней мере так говорит мой муж.

Хозяйка баржи оглядела маленькую фигурку Фаун, рост которой, как той было известно, заставлял ее выглядеть еще моложе, чем в действительности.

– И давно вы поженились?

Фаун покраснела.

– Около четырех месяцев. – За это время столько всего случилось, что, казалось, прошло много больше…

Берри слегка улыбнулась.

– Ну, тогда не знаю, можно ли доверять его мнению. Ладно, иди осмотри баржу.

Низенькая дверь в передней стене каюты вела к лесенке из нескольких дощатых ступенек; внутри было темно. Даже Фаун пришлось нагнуться, чтобы пройти в дверь; Даг тут должен будет складываться чуть ли не вдвое и очень осторожно выпрямляться. Передняя часть каюты была заполнена товарами: мотками пеньковой веревки, рулонами шерстяной и льняной ткани, связками шкур, бочонками и горшками. Фаун почувствовала запах яблок, масла, свиного сала и чего-то, что могло быть медвежьим жиром. Один бочонок был установлен на козлах и имел снизу краник. Из него доносилось довольно зловещее шипение: там бродил яблочный сидр. Еще Фаун разглядела мешки с орехами и копченые окорока, подвешенные к балкам, а по всем углам оказались распиханы бочарные заклепки – явно местные продукты, закупленные где-нибудь вверх по притоку реки Грейс. В одном углу хранились металлические изделия из Трипойнта – от лопат и топоров до иголок и булавок.

– Ты проделала всю дорогу от Трипойнта? – с почтением спросила Фаун, проведя пальцем по новому блестящему плугу.

– Нет, это я закупила на полпути. Мы покупаем в одном месте, продаем ниже по течению в другом – как удается.

Остальная часть каюты была отведена под жилье; ее освещали два маленьких застекленных окошечка и открытая дверь, ведущая на заднюю часть палубы. Вдоль стен располагались две узкие койки с наваленными на них матрасами; под койками тоже хранились товары. Одна из коек была задернута занавеской. Баржа Берри имела даже настоящий каменный очаг; над углями висел закопченный железный чайник. Изобретательно укрепленный на петлях стол мог откидываться и крепиться к стене, закрывая полку с металлической посудой и припасами.

– Как тебе удалось приобрести такое замечательное судно?

Улыбка Берри сменилась гримасой.

– Мой отец строит… строил… строит каждый год по одному такому для плавания к Греймауту. Они с моим старшим братом сколачивают корпус, а я конопачу и занимаюсь оборудованием. Отец стал брать нас, детей, с собой с тех пор, как умерла мама, – мне было тогда десять лет. – Выражение лица Берри смягчилось. – Потом он возвращается в верховья, нанимаясь с моим старшим братом на гребные лодки. Мы с младшим братом плавали как груз, пока я не научилась играть на скрипке для гребцов. После этого мне стали платить даже больше, чем отцу! Ну и жаловался он на это – правда, с гордостью.

Фаун понимающе кивнула.

– Уж эти отцы… – пробормотала она, и Берри согласно вздохнула.

Фаун заметила неловкую запинку Берри, когда та говорила об отце, и задумалась о том, как тактично сформулировать следующий вопрос.

– А теперь он… э-э… судов больше не строит?

Берри скрестила руки на груди и оценивающе посмотрела на Фаун; потом, сделав глубокий вдох, она, по-видимому, пришла к решению.

– Я не знаю. Они с моим старшим братом прошлой осенью отправились в низовья, но весной обратно не вернулись. Я так ничего о них и не услышала, хотя просила всех речников, кого только знаю, высматривать их и прислать весточку. А эту баржу отец оставил недоделанной. Я ее оснастила и загрузила товаром, и вот теперь сама отправляюсь вниз по реке. Так его работа хоть не пропадет даром… – Голос Берри дрогнул. – Это последнее судно отца – все, что он мне оставил. Я собираюсь часто останавливаться по дороге и расспрашивать… может, удастся что-то узнать.

– Понятно, – сказала Фаун. – Думаю, что это очень умно с твоей стороны.

Существовало множество причин, по которым человек мог не вернуться из путешествия к низовьям, и большинство из них ничего хорошего не сулило. По крайней мере, если дело касалось семейного человека… Молодой парень, возможно, и соблазнился бы каким-то новым приключением по дороге, жестокосердно ничего не сообщив встревоженным родичам, но не отец семейства.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.