Мы - военные инженеры

Лучшим из них по окончании курсов присваивалось звание "младший лейтенант". При командующем зенитной артиллерией Войск ПВО страны были созданы две группы из хорошо подготовленных инженеров-радистов. Одна из них занималась станциями орудийной наводки, другая - станциями дальнего обнаружения. Эти "летучие отряды" переезжали с места на место, оказывая помощь подразделениям в выборе позиций, настройке аппаратуры, устранении неисправностей. Инженеры проводили занятия с личным составом, беседы о способах наиболее эффективного применения радиолокационной техники в бою.
      В 1944 году на всех участках фронта продолжалось победоносное наступление Красной Армии. Были освобождены Белоруссия, Прибалтика, наши войска вступали на территорию Румынии, Болгарии, Польши, Югославии, Венгрии.
      Впервые в 1944 году в стране отпраздновали День артиллерии. Учреждение этого праздника свидетельствовало о многом, и в первую очередь о том, что народ ценит заслуги артиллеристов.
      Лично для меня первый праздник артиллеристов памятен и по другим причинам - в этот день мне было присвоено звание генерал-майора инженерно-артиллерийской службы.
      Услышал я об этом ночью по радио, а утром позвонил маршал артиллерии Яковлев:
      - От всей души поздравляю, Михаил Михайлович! С двойным праздником!
      План комплексного развития зенитного вооружения успешно претворялся в жизнь. Однако мы понимали, что на этом успокаиваться нельзя. Хотя война и приближалась к концу, мы были обязаны заботиться о неуклонном росте могущества Красной Армии. Именно поэтому мы продолжали совершенствовать и развивать боевую технику, изыскивать наиболее эффективные способы ее применения, следить за развитием аналогичного вооружения в других армиях.
      За время войны нам удалось в какой-то мере познакомиться с радиолокационной техникой Англии, США и Канады. Станции, поступавшие в Советский Союз по ленд-лизу, не только использовались в войсках, но и детально изучались нашими специалистами. Это позволяло учитывать достоинства и недостатки иностранной аппаратуры при разработке и конструировании собственных образцов радиолокационного вооружения.
      О немецких установках для обнаружения самолетов и определения их координат чего-либо конкретного мы не знали. В предвоенные годы ГАУ закупило в Германии зенитную батарею 105-миллиметрового калибра со всеми приборами и агрегатами, но радиолокатора в ее составе не было. Готовясь к войне с Советским Союзом, фашисты не раскрывали своих военных и производственных секретов. Но нам было известно, что система противовоздушной обороны рейха имеет как станции дальнего обнаружения, так и станции управления огнем зенитных орудий. Что представляют собой они? Ведь фашистская армия располагала вполне современным и мощным оружием.
      Вот тут-то и появилась мысль о поездке на 1-й Белорусский фронт, войска которого уже вели бои на земле фашистской Германии.
      Николай Дмитриевич Яковлев отнесся к этому предложению с полным пониманием. В наше распоряжение была выделена прекрасно оборудованная машина. В ней можно было и работать, и отдыхать. О командировке уведомили начальника Управления артиллерийского снабжения фронта генерала В. И. Шебанина. Он обещал нам свою поддержку. В первых числах марта 1945 года наш широкий, приземистый "додж" тронулся в дальний путь.
      Чем дальше на запад, тем острее чувствовалось дыхание войны. Все чаще встречались сожженные дотла деревни, страшные своей одинаковостью пепелища. Особенно потрясла картина разрушенного Минска. Развалины, закопченные стены, темные глазницы окон. Правда, многие улицы были уже расчищены, приведены в относительный порядок. Но невольно возникал вопрос: "Сколько же времени и сил потребуется, чтобы возродить город из пепла?"
      Короткая остановка в Бресте. Отсюда война шагнула на нашу землю. Сюда благодаря невиданной стойкости народа она вернулась через много месяцев и пошла дальше на запад.
      Варшава... Чудовищные развалины, засыпанные обломками улицы, по которым трудно проехать. Все, что можно взорвать, - взорвано. Все, что подвластно огню, - сожжено.
      В Познани делаем остановку. Пора тщательно осмотреть машину. С радостью принимаем предложение коменданта города остановиться у него. В ожидании обеда располагаемся в небольшой чистенькой столовой для офицеров. Как нам рассказал комендант, ее оборудовали поляки по собственной инициативе. Две миловидные официантки быстро накрывают на стол, тихо переговариваясь по-польски. Появляется скатерть, блестящие ножи, вилки, салфетки.
      - Богато живете! - поворачиваюсь я к коменданту.
      - С удовольствием сменил бы это благополучие на фронтовую землянку, без тени рисовки отвечает он. - До Берлина рукой подать.
      Мы расспрашиваем о местных новостях, в свою очередь рассказываем о Москве. Вдруг вспоминаю, что у меня сегодня день рождения. Был бы дома, вечерком собрались бы в семейном кругу...
      - О чем задумались, Михаил Михайлович?
      И действительно, занятый собственными мыслями, я как-то незаметно выключился из общей беседы. Пришлось признаться, что у меня сегодня в некотором роде торжественный день.
      - Так это же замечательно! - восклицает полковник. - Сейчас попрошу, чтобы бокалы на стол поставили.
      Но просить некого. Женщины, которые только что хлопотали у стола, куда-то исчезли. Не появились они и через полчаса. Может, обиделись на что-нибудь?
      Комендант отправляется на поиски, но в дверях сталкивается с беглянками. На них праздничные передники.
      В руках у одной - поднос с огромным тортом. Обе направляются прямо ко мне.
      - Мы поздравляем пана генерала, - старательно подбирая слова, произносит одна из них. - Мы желаем папу генералу и его народу много лет и радости...
      Вроде бы незначительный эпизод, но он мне памятен и по сей день. Праздничный торт, испеченный в рекордно короткие сроки, добрые пожелания всему народу, всей Красной Армии.
      А вскоре мы были уже в небольшом городке Цирке (ныне польский город Мендзыхув), в котором располагался второй эшелон штаба 1-го Белорусского фронта и Управление артиллерийского снабжения, возглавляемое генералом Василием Ивановичем Шебаниным. Благодаря его содействию нам удалось собрать интересные сведения о немецких радиолокационных станциях, оказавшихся на территории, занятой нашими войсками.
      Развитие радиолокации в фашистской Германии шло своеобразным путем. Гитлеровцы рассчитывали на молниеносную войну. Поэтому ставка делалась на мощные танковые и военно-воздушные силы. Средства противовоздушной обороны отодвигались на второй план. Герман Геринг хвастливо заявлял, что ни одна бомба не упадет на священную землю третьего рейха.
      Наряду с этим гитлеровцы понимали, что им придется столкнуться с сильными флотами Англии и США. Так как здесь соотношение сил складывалось не в пользу фашистской Германии, ориентироваться ей следовало на тактику внезапных нападений на вражеские корабли. Для осуществления этих замыслов требовалось оснастить военные суда мощным вооружением и, разумеется, самыми совершенными средствами разведки, которые позволяли бы своевременно обнаруживать противника, неожиданно нападать на него, а если обстановка складывалась неблагоприятно, уклоняться от встречи. Таким средством являлась радиолокация.
      Инициатива в развертывании исследований в этой области принадлежала военно-морскому полигону связи, который в 1934 году предложил организовать новую радиофирму "Гема". Она должна была заниматься разработкой радиолокационной и гидроакустической аппаратуры для флота. К началу войны фирма сумела изготовить небольшую партию радиолокационных станций, работавших на волне порядка 80 сантиметров.
      Примерно в 1936 году, желая нажиться на военных заказах, известная немецкая фирма "Телефункен" по собственной инициативе начала разработку средств радиообнаружения. Учитывая, что заказы для флота уже выполняются другими, основное внимание специалисты сосредоточили на аппаратуре для войск противовоздушной обороны. Однако в течение трех лет эти разработки не получали поддержки имперского министерства воздушных сообщений, которому была подведомственна служба ПВО Германии. Только летом 1939 года командование ВВС выдало наконец фирме "Телефункен" первый заказ на станции для нужд ПВО.
      Серийное производство аппаратуры для обнаружения самолетов началось лишь после того, как был развеян миф о неприступности территории Германии для вражеской авиации. К работам в области радиолокации подключились "Сименс и Гальске", "Лоренц" и другие фирмы, имевшие хорошую исследовательскую и производственную базу.
      Что же из радиолокационной техники нашли мы в полосе 1-го Белорусского фронта? Прежде всего это были станции дальнего обнаружения и наведения истребительной авиации.
      Эти станции были стационарного типа. Огромные неподвижные антенны располагались на железобетонных опорах. Радиотехническая аппаратура размещалась в блиндажах под антеннами. Площадь отражателя достигала 100 квадратных метров. Перед ним мы увидели множество излучателей, выполненных в виде полуволновых вибраторов. Их размеры позволяли предполагать, что станция работает в дециметровом диапазоне волн. Несколько позже, когда нам удалось ознакомиться с технической документацией, наши предположения полностью подтвердились.
      . Мы сразу пришли к выводу, что неподвижность антенн - серьезный тактический недостаток. Такая конструкция позволяла вести наблюдение за самолетами в ограниченном секторе. Однако вскоре мы убедились, что фашистское командование сделало все возможное, чтобы снизить влияние этого фактора.
      Так как территория Германии была уязвима с любого направления, ее разделили на районы, в каждом из которых были созданы радиолокационные центры. В их задачу входило обнаружение самолетов противника в определенной полосе, соответствующей заданному положению антенн. Сектора радиолокационных станций несколько перекрывали друг друга.
      В состав радиолокационных центров кроме станций дальнего обнаружения входило по одной-две станции наведения "Большой Вюрцбург", а также станции орудийной наводки "Малый Вюрцбург". Последние имели непосредственную связь с зенитными батареями 88- или 105-миллиметрового калибра. Против авиации Советского Союза действовал восточный радиолокационный центр номер 10, располагавшийся у небольшого городка Нойтирштигель.
      "Большой Вюрцбург" также относился к станциям стационарного типа. Однако параболическая антенна, имевшая диаметр около пяти метров, могла вращаться. Радиолокационная аппаратура была смонтирована внутри железобетонного колпака, служившего основанием станции. "Малый Вюрцбург" во многом походил на "старшего брата", но имел меньшие габариты. К тому же все устройства станции, кроме антенн, размещались в четырехколесной кабине...
      День проходил за днем. С помощью людей, выделенных в наше распоряжение генералом Шебаниным, мы разыскивали радиолокационные установки, изучали их, делали краткие записи, которые могли пригодиться нам в будущем.
      По всему чувствовалось, что фронт готовится к наступлению. Ночами к переднему краю двигались бесконечные колонны грузовиков, танки, самоходные установки, пушки, реактивная артиллерия. Глядя на эту боевую технику, мы невольно вспоминали трудную осень 1941 года... Насколько сильнее стали мы в сорок пятом!
      Поздно вечером 15 апреля вместе с генералом Шебаниным мы выехали в район города-крепости Кюстрин. Василий Иванович очень устал за последние недели. И это естественно. Подготовка к решающему наступлению на Берлин требовала полной отдачи сил. - Как хорошо было бы вздремнуть! - тихо произнес генерал Шебанин. - Но не могу. В голове сплошные цифры. Никогда еще столько мин, снарядов, патронов не про-ходило через фронтовые склады.
      Была полночь, когда мы приехали на командный пункт командующего 8-й гвардейской армией генерала В. И. Чуйкова. Начало артподготовки было назначено на три часа ночи по берлинскому времени. Василий Иванович Шебанин еще раз проверил, как выполнены его последние распоряжения по доставке боеприпасов.
      Незадолго до начала артподготовки стало известно, что на КП армии прибыли Маршал Советского Союза Г. К. Жуков и члены Военного совета фронта. Неподалеку от землянок хлопотали операторы кинохроники. Какая-то необыкновенная тишина стояла вокруг. Ни одного, даже отдаленного выстрела, ни одной вспышки.
      В эту ночь у меня произошла встреча с начальником прожекторных Войск ПВО страны генералом Николаем Александровичем Аноровым, с которым мы были знакомы уже добрых пятнадцать лет. Когда-то давно он командовал электротехническим батальоном, затем - прожекторным полком. Аноров самозабвенно любил свою технику и внимательно следил за ее развитием. Пожалуй, ни одна разработка, связанная с прожекторами, не обходилась без его консультации. Мы часто встречались с Николаем Александровичем на испытательных площадках, совещаниях, технических конференциях. Еще до начала Великой Отечественной войны он предложил особый метод поиска самолета лучом прожектора. Этот метод так и вошел в практику под названием метода Анорова.
      ...Ровно в три часа ночи в небе вспыхнули желто-розовые огненные зарницы. Прошла секунда, другая - и до нас докатилась волна тяжелого, многоголосого грома. С каждой минутой раскаты становились все чаще и мощнее. Наконец они слились в сплошной гул. Гремели залпы тяжелых орудий, небо прочерчивали огненные трассы реактивных снарядов. Тысячи тонн смертоносного металла! Теперь уже весь небосклон полыхал огнем.
      Через некоторое время артиллерия перенесла огонь и глубину вражеской обороны. Пехота и танки стремительно ринулись вперед. Минуты за три до конца артподготовки в полосе прорыва вспыхнули лучи зенитных прожекторов. Такой прием, рассчитанный на ослепление противника, еще не применялся в Великой Отечественной войне. Я поинтересовался у генерала Анорова количеством установок.
      - Сто сорок три, - ответил он.
      По привычке тут же прикинул, какова общая сила света. Получилось что-то около 100 миллиардов свечей!
      Не стану останавливаться на подробностях сражения за Берлин. Об этом уже многие писали. Да и вряд ли я сумел бы обстоятельно рассказать о событиях, в которых непосредственного участия не принимал.
      Рано утром 2 мая наша группа выехала в Куммерсдорф, расположенный в 60 километрах к югу от Берлина. Там находился многоцелевой полигон гитлеровцев.
      По дороге в Куммерсдорф видели мы колонны военнопленных, которые понуро брели на восток. Встречались нам и бывшие узники концентрационных лагерей. Серые, изможденные лица, но сколько счастья светилось в их глазах! Шли и пели - по-русски, по-польски, на чешском и французском языках.
      В артиллерийской части полигона нам удалось разыскать многоствольные зенитные установки. Конструктивное решение отдельных узлов показалось нам оригинальным. Что же касается радиолокационной техники, то ничего интересного обнаружить не удалось. Вскоре полигон пришлось покинуть. Части, занимавшие этот район, получили приказ двинуться на помощь Праге. Оставаться здесь одним было нельзя. Пришлось вернуться в Берлин.
      Мы, конечно, сожалели, что поездка в Куммерсдорф не принесла желаемых результатов. Однако по возвращении в Берлин нам удалось узнать и увидеть довольно много любопытного. Мы ездили на восточную и западную окраины города, тщательно исследовали центр. И должен сказать, постепенно перед нами вырисовывалась общая картина системы противовоздушной обороны Берлина.
      В пригородах мы обнаружили зенитные батареи 105-миллиметрового калибра, радиолокационные станции "Малый Вюрцбург" и звукоулавливатели. Такие же системы прикрывали местечко Цоссен в 30 километрах к югу от Берлина. Тут, пожалуй, боевые порядки зенитной артиллерии достигали максимальной плотности. И не случайно. Неподалеку от Цоссена находились обширные подземные сооружения, в которых размещалась ставка фашистского командования.
      Позиции зенитной артиллерии охватывали Берлин кольцом. Насыщенность системы ПВО станциями орудийной наводки, добротное оборудование орудийных окопов и укрытий для личного состава свидетельствовали о том, что в ходе войны фашистам пришлось изменить спои взгляды на роль противовоздушной обороны.
      В дополнение к кольцевой системе ПВО гитлеровца построили три специальных многоэтажных башни-бункера. Одну - в районе Тиргартена, вблизи рейхстага (главная), вторую - в парке Фридрихсхайн (восточная), третью - в районе Шпандау (западная). На плоских крышах башен были установлены спаренные зенитные орудия 128-миллиметрового калибра. На каждой башне по четыре спарки. Там же располагались оптические дальномеры. Радиолокационные станции "Малый Вюрцбург" размещались на крышах соседних зданий. Для борьбы с пикирующими самолетами противника имелись малокалиберные зенитные пушки. Они были установлены на специальных балконах, имеющихся на башнях.
      Знакомство с этими опорными пунктами ПВО убедило нас в том, что прикрытию Берлина от воздушных налетов на последнем этапе войны гитлеровцы придавали первостепенное значение. При этом главная ставка делалась на зенитные средства. Насколько интенсивно использовались башни ПВО во время Берлинской операции, свидетельствовал тот факт, что только вокруг восточной башни было найдено свыше 6000 гильз 128-миллиметрового калибра.
      Несколько позже мы установили, что в башне Тиргартена располагался центральный командный пункт системы ПВО фашистской Германии. Там мы нашли гигантский планшет, на котором отображалась воздушная обстановка над всей территорией Германии и некоторых стран Европы, находившихся под игом фашизма.
      8 мая мы были в гостях у командующего артиллерией фронта генерал-полковника артиллерии В. И. Казакова. Здесь же, в Карлхорсте, располагался штаб Маршала Советского Союза Г. К. Жукова.
      Утром 8 мая Василий Иванович Казаков ушел в каком-то особенно радостном, приподнятом настроении. А к вечеру стало известно, что в присутствии представителей командования союзных армий - Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, Главного маршала авиации Англии А. Теддера, командующего стратегическими воздушными силами США генерала К. Спаатса, главнокомандующего французской армией генерала Ж. Делатр де Тассиньи немецкий фельдмаршал Кейтель подписал акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.
      Как только весть об этом разнеслась по частям и соединениям, началось что-то невообразимое. Люди обнимались, целовались. На перекрестках улиц возникали стихийные митинги. То тут, то там раздавалась стрельба. Но это были мирные выстрелы, первые выстрелы мира, которыми солдаты, сержанты и офицеры салютовали победе!
      Были в эти дни и шумные застолья. Но все мгновенно замолкали, когда предлагался тост за тех, кто не дожил до светлого Дня Победы, кто остался лежать в подмосковных полях, у берегов Волги, Днепра, в лесах Белоруссии, на польской земле...
      Несколько дней спустя мы вновь принялись за работу. Снова ездили к башням и на полигоны. Нас заинтересовал главный артиллерийский испытательный полигон Хиллерслебен, расположенный за Эльбой, там, где находились союзные войска. Но, к сожалению, пропуска туда союзное командование нам не оформило. Обидно было, конечно, но ничего не поделаешь. Пришлось ограничиться поисками и исследованиями на территории, занятой нашими войсками. Работа эта продолжалась до середины июня. Завершив ее, мы вернулись в Москву.
      Инженеры смотрят вперед
      Волнующей была встреча с Москвой после трехмесячного отсутствия. После мрачных развалин Берлина столичные улицы и площади казались особенно красивыми и светлыми.
      Получилось так, что мы возвратились в столицу накануне Парада Победы. Мне посчастливилось присутствовать на нем. О Параде Победы уже много написано, и вряд ли я сумею добавить что-то новое. Скажу лишь, что такие события остаются в памяти на всю жизнь.
      Через несколько дней я отчитывался за командировку. Мой доклад в основном удовлетворил маршала артиллерии Яковлева. Подводя итог, он сказал:
      - Сделано немало, но успокаиваться на достигнутом нельзя. Нужно смотреть правде в глаза: радиолокационная техника пока еще не полностью обеспечивает потребности ПВО и артиллерии. Да и в количественном отношении еще далеко не все благополучно. Война закончилась. Нам предстоит восстанавливать разрушенные города и села, поднимать промышленность и сельское хозяйство. Но и вопросы обороны нельзя отодвигать на второй план. Надо помнить, что через несколько лет может потребоваться иная, еще более совершенная техника. Поэтому необходимо расширять, совершенствовать промышленную и научно-исследовательскую базы, продолжать творческий поиск.
      Появление ядерного оружия заставило нас иными глазами рассматривать проблемы развития средств противовоздушной обороны. Если раньше перед войсками ПВО ставилась задача своевременно обнаружить противника, расстроить его боевые порядки, уничтожить максимально возможное число самолетов, воспрепятствовать их массовому проникновению к обороняемым объектам и прицельному бомбометанию, то теперь нужно было думать о другом. Ни один самолет не должен преодолеть систему противовоздушной обороны.
      По требованию маршала артиллерии Яковлева мы глубоко и всесторонне изучали опыт минувшей войны. Нас интересовала и тактика, и технические характеристики средств воздушного нападения. Сравнивая прошлое и настоящее, инженеры-вооруженцы ГАУ совместно со специалистами-авиаторами строили прогнозы на будущее. Какими скоростями и высотами будут обладать военные самолеты через пять, десять, пятнадцать лет? Что нужно противопоставить им, чтобы защитить страну от внезапного нападения? Разумеется, прогнозы эти носили ориентировочный характер, но без них вообще было бы невозможно планировать последующую работу.
      Планы наши касались не только увеличения производства радиолокационных станций, создания новой аппаратуры для нужд ПВО и артиллерии, но и расширения научно-исследовательской базы. Чтобы сразу решить максимальное число вопросов, была задумана разработка нового перспективного плана развития радиолокации на ближайшие годы. По замыслу он должен был охватывать широкий круг вопросов, начиная от разносторонних исследований, разработки новых образцов и кончая строительством новых радиозаводов, заводов для производства комплектующих изделий, радиодеталей и элементов. Словом, нужно было думать об организации массового производства радиолокационной аппаратуры.
      На первых порах мы рассчитывали переключить на радиотехническую продукцию некоторые уже существовавшие предприятия иного профиля.
      Начались поездки по заводам, беседы с директорами, главными инженерами, секретарями парткомов. По опыту мы знали, что нужна внутренняя готовность людей к перестройке, их принципиальное согласие, чтобы происходила она не по приказу свыше, а по велению души. Как правило, нам удавалось увлечь людей, убедить их в необходимости этого процесса.
      * * *
      По мере оснащения войск радиолокационными средствами все острее ощущалась нехватка инженерных кадров. Подготовка их не расширялась, а, напротив, несколько сократилась. Так, скажем, после передачи в 1943 году заказов на производство станций дальнего обнаружения из Главного управления связи в ГАУ была прекращена подготовка инженеров данного профиля в Военной академии связи. Могли ли мы мириться с этим? Ведь в конечном итоге успешное выполнение задач, стоявших перед войсками противовоздушной обороны, зависело от людей, их умения обращаться с аппаратурой.
      Когда мы доложили свои соображения по этому вопросу начальнику ГАУ, он отнесся к ним с полным пониманием.
      - Очень хорошо, что вы заботитесь не только о новой технике, но и о специалистах, которые ее будут обслуживать. Какие у вас конкретные предложения?
      - Прежде всего необходимо возобновить подготовку специалистов радиолокационного профиля в академия связи. Дальнейший шаг - аналогичный факультет в Артиллерийской академии имени Ф. Э. Дзержинского. Хорошо бы добиться открытия специального военно-учебного заведения, которое станет готовить инженеров для войск противовоздушной обороны. Можно попытаться создать военные отделения при некоторых гражданских институтах.
      - Хоть и не совсем это наше дело, но займитесь им, исследуйте все возможности и подготовьте обстоятельный доклад.
      Вскоре начальник ГАУ, командующий артиллерией и командующий Войсками ПВО страны вошли с ходатайством в Генеральный штаб. Их предложения о подготовке специалистов радиолокационного профиля были поддержаны.
      Из гражданских институтов только в одном согласились на открытие военного факультета, да и то при условии, что будет оказана помощь в завершении строительства нового учебного корпуса, который начали возводить еще до войны.
      В Артиллерийской академии имени Ф. Э. Дзержинского мы не получили поддержки. Ее начальник Василий Исидорович Хохлов считал, что создание радиолокационного факультета возможно лишь в случае разделения академии на командную и инженерно-артиллерийскую.
      Новое военно-учебное заведение для подготовки инженеров-радиолокаторщиков решено было создать в Харькове, так как там функционировала Высшая школа ПВО.
      Мы подготовили доклад начальнику Генерального штаба и председателю Совета по радиолокации. Его подписали начальник ГАУ маршал артиллерии Н. Д. Яковлев и Главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов. В докладе, в частности, предлагалось создать Военно-инженерную радиотехническую академию на базе Высшей школы ПВО в Харькове.
      Вскоре меня вызвал заместитель начальника Генерального штаба генерал армии А. И. Антонов для уточнения некоторых деталей, касавшихся будущей академии.
      - Включим в проект постановления, подготавливаемый Советом, - заверил генерал Антонов.
      В июле 1946 года после всестороннего обсуждения в дополнительных согласований с наркоматами, ГАУ, ВВС, ВМС трехлетний план развития радиолокации был утвержден. Им предусматривалось быстрое развитие радиолокационной промышленности с переводом на выпуск соответствующей аппаратуры некоторых уже существовавших предприятий и созданием новых. Одновременно намечалась программа обширных исследований, особенно связанных с использованием дециметрового и сантиметрового диапазонов радиоволн. Ставилась задача по качественному улучшению радиолокационных средств, разработке новых и модернизации существовавших образцов. Параллельно с этим решался вопрос о подготовке инженерно-технических кадров для промышленности, армии и флота. В частности, предусматривалась реорганизация Высшей школы ПВО в Военно-инженерную радиотехническую академию.
      Трехлетний план касался и некоторых других вопросов. Определенные организационные мероприятия проводились в Госплане СССР, в Наркоматах обороны и Военно-Морского Флота, в промышленности. Словом, радиолокация окончательно утверждалась в своих правах. Этот план оказал огромное влияние на ряд смежных отраслей. Стали быстро развиваться телевидение, автоматика и другие ветви радиоэлектронной техники. В свою очередь это повлекло за собой активное внедрение электроники во многие области производства.
      В июне 1947 года Совет по радиолокации был преобразован в Комитет по радиолокации при СНК СССР. Его председателем стал М. З. Сабуров. Повседневной работой руководили заместители председателя А. И. Шокин и А. Н. Щукин. Комитет продолжал линию Совета на развитие радиолокации, являясь научно-техническим штабом.
      * * *
      Изучая опыт минувшей войны, мы обратили внимание на одну любопытную деталь: несмотря на высокую насыщенность системы ПВО фашистской Германии радиолокационными средствами, английские и американские самолеты, принимавшие участие в налетах на немецкие города, далеко не всегда обнаруживались своевременно. В чем же причина? Почему радиолокационные установки не всегда замечали врага?
      Будучи в Германии весной 1945 года, мы столкнулись с таким явлением. В некоторых районах земля была усыпана станиолевыми лентами. Их сбрасывали во время налетов американские и английские бомбардировщики. Эти блестящие бумажки и оказались тем самым средством, которое "ослепляло" радиолокационные установки. Металлизированное покрытие станиолевых лент очень хорошо отражало электромагнитную энергию. Благодаря этому импульсы, посылаемые в пространство радиолокатором, возвращались к приемному устройству и в конечном итоге попадали на экран индикатора. При определенных размерах лент и их плотности в воздухе отраженный сигнал становился весьма интенсивным. В результате на экране станции создавалась сплошная засветка, которая не позволяла обнаружить сигнал, отраженный от реального самолета.
      Что же можно было предпринять для защиты радиолокаторов от действия помех? Казалось, достаточно поставить на входе приемного устройства специальный фильтр, который пропускал бы сигналы, отраженные от самолета, и задерживал сигналы, отраженные от станиолевых лент. Но дело осложнялось тем, что все импульсы, возвращавшиеся к радиолокационной станции, имели, в сущности, одинаковую электромагнитную структуру. Правда, при отражении электромагнитной энергии от подвижного объекта некоторые изменения в структуре сигнала происходили, однако обыкновенными фильтрами здесь все же было не обойтись.
      Мы всеми силами стремились увеличить число радиолокационных установок в Войсках противовоздушной обороны страны, улучшить их тактико-технические характеристики. Однако достаточно было противнику сбросить с одного из головных самолетов станиолевые ленты, как наземные станции ПВО, сопровождавшие самолеты, оказывались "ослепленными". Таким образом, теперь уже речь должна была идти не только о насыщении системы противовоздушной обороны радиолокационными средствами, но и о создании принципиально новой помехоустойчивой аппаратуры, специальных устройств, которые могли бы снять паразитный сигнал.
      Должен заметить, что о возможности создания помех и "ослепления" радиолокационных станций еще до начала Великой Отечественной войны со свойственной ему прозорливостью предупреждал научный руководитель НИИ-9 профессор М. А. Бонч-Бруевич. Но в те годы нужно было форсировать разработку самой радиолокационной аппаратуры. Поэтому проблема помехозащищенности осталась вне поля зрения ученых.
      Теперь же, на наш взгляд, настала пора вновь вернуться к этому вопросу.
      Однако научные руководители Совета, а затем Комитета по радиолокации не поддержали нас. Нам доказывали, что станции обнаружения работают в основном в режиме кругового обзора. Засветить весь экран, дескать, практически невозможно. Что из того, если нельзя будет обнаруживать цели в каком-то секторе?