Идущие

Поэтому рассказ Мэй вызвал у него немало вопросов. Она заявила, что знает отца, сказал, что они оба, так же как и дед Гардена, родились в Волчьем Каньоне и знали про Изабеллу и ее проклятие. Возможно. Но оставались не стыкующиеся детали.

Это произошло неожиданно.

С тех пор как ландшафт стал более дружелюбным, а растительность менее интенсивной, они шли вслед за Мэй на определенном расстоянии. Вдруг она остановилась на ровном песчаном русле высохшей речки и резко упала ничком, плотно прижав руки к туловищу и сдвинув ноги. Без секундного промедления Мэй начала ввинчиваться в землю головой вперед.

Майлс в ошеломлении не мог поверить своим глазам. Рот Мэй продолжал оставаться открытым. И было полное ощущение, что она просто пожирает песок, и челюстями, как ковшом экскаватора, вырывает яму в земле. Все это было совершенно неправдоподобно и просто физически невозможно, но через несколько секунд и лицо, и вся голова Мэй уже скрылись в песке. Затем под землю ушли шея, плечи, грудь, живот...

И все прекратилось.

Он посмотрел на Хала и Гардена и увидел выражение страха и изумления на их лицах, зеркально отражающее его собственное состояние. Ладонь Клер нашла его руку, и он крепко сжал ее, пытаясь внушить уверенность, которой не чувствовал и сам.

Они стояли и ждали, затаив дыхание, но больше ничего не происходило – ни звука, ни движения, ни малейшего признака того, что Мэй когда-нибудь снова пошевельнется. Казалось, что та сила, которая недавно приводила в движение ее тело, внезапно истощилась, иссякла, оставив после себя мертвую ненужную оболочку – безжизненную, как обычный труп.

Майлс подошел, соблюдая осторожность и готовый к внезапному возобновлению деятельности – взрывному движению ярости, которое обычно возникает в такие моменты в фильмах ужасов. Но это было не кино, и ничего не произошло. Он без помех приблизился к телу Мэй. Нижние конечности торчали вертикально вверх. Он прикоснулся к загрубевшей грязной ноге и почувствовал холодную кожу, пористую мертвую плоть. Грязные юбки упали, открывая густую темную растительность в паху.

Майлс поднял голову к небу, потом посмотрел по сторонам. Сама ли Мэй могла так сделать, совершив своеобразный бунт, чтобы убить себя окончательно, навсегда и тем самым положить конец власти Изабеллы над собой? Или это Изабелла по какой-то причине заставила Мэй вгрызаться в землю, лишь в последнюю минуту почему-то оставив свой замысел на полпути?

Этого он не мог знать, но в любом случае недвижное тело старой женщины напомнило ему сломанную деталь сельскохозяйственного механизма, выброшенную ржаветь прямо там, где она сломалась.

Может, заклинание ослабло? Может, магия имеет географические пределы. Может, Изабелла ушла так далеко вперед, что Мэй оказалась вне зоны ее влияния.

Возможно.

Сдавленность в груди прошла, зато вернулось покалывание в районе солнечного сплетения. Майлс подумал, не является ли это ощущение физиологической реакцией организма на воздействие какой-то силы, которой он подвергается.

– Вы... ничего не чувствуете? – обратился он к Гардену. – В организме, я имею в виду. Никаких необычных физиологических ощущений?

– Кроме того, что мои яйца ужались в горошину и подкатили под горло от страха, – ничего, – вмешался Хал.

– Спасибо за информацию, – сухо откликнулась Клер.

– Извини.

– Не понимаю, о чем вы, – покачал головой Гарден.

– Нет ли какого покалывания в области желудка? В груди не давит?

– Вроде бы нет.

– Сдавленность в груди? – всполошилась Клер. – Это признак сердечного приступа.

– Нет у меня никакого сердечного приступа.

– Мы сейчас никак не сможем быстро доставить тебя в больницу...

– Нет у меня сердечного приступа!

– Я же волнуюсь! С тобой все в порядке?

Они обменялись яростными взглядами, и за злостью Майлс увидел подлинную тревогу, поэтому быстро подошел к Клер, извинился и поцеловал к щеку.

– Я просто о тебе беспокоюсь, – повторила Клер.

– Понимаю.

– Я не чувствую ничего странного, – повторил Гарден.

Майлс кивнул. Он смирился с тем, что никто, кроме него, не испытывает подобных ощущений, но не мог отказаться от мысли, что эти симптомы имеют определенное значение. Впервые он задумался, не обладает ли он сам – поскольку в его жилах так или иначе течет колдовская кровь – некоторыми экстрасенсорными способностями. Это могло бы объяснить его новообретенную восприимчивость и подтвердить достоверность внутренних реакций организма.

Они не стали задерживаться на песчаном русле; никто и слова не сказал о возможности прекращения преследования и поворота в обратную сторону. Молча обойдя успокоившееся тело Мэй, они двинулись дальше по следам в направлении длинного низкого холма. Майлс шел впереди.

Теперь они оказались предоставлены сами себе, но ни ветер, ни дождь не потревожили следов на песке, оставленных Изабеллой и ее зомби, поэтому выдерживать нужное направление не составляло труда. Хал откупорил очередную банку «Доктора Пеппера».

– Последняя на некоторое время, – предупредил его Майлс. – Мы не знаем, как долго нам предстоит идти, и нужно оставить кое-что на обратный путь.

Они достигли холма и обошли его. Песок сменился камнем. Теперь им приходилось пробираться между огромными валунами. Через некоторое время путь им преградил огромный овраг, прорезавший равнинную местность, как гигантская лиана.

Майлс подошел к обрыву и заглянул вниз. Глубина оврага была не меньше двухэтажного дома. Следы подходили к краю и пропадали. С того места, где он стоял, Майлсу не было видно ни малейшей тропинки, по которой можно было бы спуститься, и оставалось предположить, что они прошли, не останавливаясь, и просто попадали вниз. Разумеется, внизу не было ни одного тела. Майлс внимательно оглядел овраг вдоль и поперек, пытаясь определить, в каком направлении они могли двинуться дальше; но сверху понять это было нельзя.

– Что будем делать? – спросил Гордон.

– У нас всего два варианта: вниз или назад. Совершенно ясно, что онине возвращались.

– Эй! – окликнул их Хал, отправившийся на разведку вдоль обрыва.

– Что там?

– Похоже, я нашел спуск!

Это действительно оказался спуск – узкая, но не слишком крутая тропа по краю вертикальной расщелины склона вывела их прямо на дно оврага. Майлс хотел предложить помощь Клер, но та оказалась в гораздо более лучшей форме и даже опередила его при спуске.

Здесь уже под ногами были сплошные камни, и определить по следам, в каком направлении Изабелла погнала свое стадо, стало невозможно. Впрочем, Майлс чувствовал, что правильноидти на юг, и в очередной раз не стал спорить с собственной интуицией.

– Сюда! – махнул он рукой.

Клер шла рядом. С другой стороны пристроился Хал.

– Ты знаешь, что у меня есть оружие?

– Нет, – покачал головой Майлс.

– Так знай. На всякий случай решил поставить тебя в известность.

Известие не прибавило Майлсу ни капли дополнительной уверенности; на самом деле у него было ощущение, что здесьвещи подобного рода бесполезны, но если детективу так спокойнее и он чувствует себя лучше с оружием – что ж, Майлс против этого ничего не имеет.

Хал действительно был верным другом, и он уже сожалел, что не открылся ему раньше. Иногда две головы действительно лучше, чем одна, и возможно, им вместе удалось бы избежать чего-то, если бы подумать заранее. Возможно, и Мэй осталась бы жива.

– Как ты себя чувствуешь? – повернулся он к Клер.

– Прекрасно, – игриво откликнулась та.

Овраг шел бесконечными изгибами. Это была территория, подверженная резким паводковым наводнениям, и Майлс молился Богу, чтобы не начался дождь, пока они здесь. Небо по-прежнему было мрачным, облачным, и если внезапно хлынет ливень – естественный или вызванный магическими силами – у них будет очень мало времени, чтобы найти путь наверх, прежде чем потоки води и грязи собьют их с ног. В голову пришла мысль, что это ловушка, в которую их заманила Изабелла. Майлс постарался быть предельно внимателен, но ничего не произошло.

Через час с небольшим овраг вышел на равнину. Сзади, как теперь сообразил Майлс, находилось приподнятое плато. Впереди же, на уровне дна оврага, простиралась пустыня, разительно отличающаяся от той, через которую они прошли раньше. Здесь не было ни кактусов, ни кустарников, ни деревьев, ни травы. Одни голые камни. И песок. В отдалении, плохо различимые из-за колышущихся слоев разогретого воздуха, виднелись выпуклые холмы и высокие, странной формы столовые горы, превращающие весь ландшафт в некое подобие картины Сальвадора Дали «Долина монументов». Непосредственно впереди равнина раскалывалась на ряд бурых каньонов, глубоко врезавшихся в почву.

– Кажется, мы выбрали неверный путь, – проговорил Гарден, – не думаю, что Изабелла могла пойти сюда.

– Нет, – негромко возразил Хал. – Она была здесь.

Слева, куда показал рукой Хал, из жесткой каменистой почвы виднелись ноги мертвых ходоков – торчащие в воздухе наподобие ряда огромных раздвинутых ножниц. Они располагались в два ряда, образуя своеобразную весьма широкую аллею. Так же, как Мэй, мужчины и женщины были по пояс врыты в землю головой вниз.

Одна пара ног, без сомнения, принадлежала дяде Гардена. Другая – его деду.

Одна принадлежала Бобу.

В воздухе едко пахло паленым, хотя ни дыма, ни огня нигде не было видно. Сера, решил Майлс, но даже не захотел думать, что бы это могло значить.

– Давайте уйдем отсюда, – заговорила Клер. Голос ее звучал сдавленно. – Нам нужна помощь. Полиция, Национальная гвардия... кто угодно. Нам вчетвером, самим, с этим не справиться.

– Я согласен, – подхватил Хал.

Майлс промолчал. Он пошел вдоль торчащих из земли ног, как по жуткому проходу, поглядывая слева направо и пытаясь определить, какая из пар ног принадлежит отцу и какая – Изабелле.

Но было чувство, что ее здесь нет.

Действительно, посмотрев вперед, он увидел единственную пару следов, цепочкой убегающих вдаль.

Только это были не совсем следы ног.

У них было слишком много пальцев, которые оставляли в почве маленькие округлые отверстия – наподобие когтей.

Она где-то в каньонах, подумал Майлс, глядя вдаль. Она ждет их там.

Она хочет, чтобы они пришли.

Эта мысль ужаснула его. Он не мог понять, зачем созданию, обладающему столь устрашающей силой, нужно ждать, играть в прятки с какой-то жалкой кучкой плохо оснащенных, плохо подготовленных преследователей, когда у нее в голове явно гораздо более масштабные замыслы. Но искать во всем этом смысл бесполезно; все это было полностью иррационально с самого начала, и ему не составляло труда спокойно воспринимать все, что она делает.

Спутники Майлса постепенно догнали его. Хал осторожно потрогал подошву ноги одного из ходоков. Клер отказалась идти между рядами торчащих ног мертвых колдунов и обошла его с другой стороны.

– Предлагаю повернуть оглобли, – с явной тревогой в голосе произнес Хал.

– Поворачивайте, если угодно, – откликнулся Гарден. – Вы нам не нужны.

– Черта с два! Я единственный среди вас с оружием.

– Думаете, здесь это имеет какое-то значение?

– Нет, я не намерен вас тут оставлять. Мы уходим все. Незачем больше заниматься этим безумием.

– Да кто вы такой? – возмутился Гарден. – Взялся неизвестно откуда и еще решил давать указания! Козел!

– Прекратите оба! – рявкнул Майлс.

Гарден с вызовом встретил его взгляд, хотя казалось, что молодой человек готов расплакаться.

– Я приехал сюда по собственной воле, один, и вполне могу действовать один и дальше. Мне никто из вас не нужен...

– Мой отец тоже здесь, – напомнил Майлс.

Это угомонило Гардена.

Некоторое время все стояли молча, разглядывая торчащие ноги в поисках неопровержимых доказательств.

Майлс увидел узкую женскую ногу и лодыжку, увидел волосатую ногу со сросшимися пальцами. Увидел темную кожу, покрытую пятнами...

Отцовские ноги.

Он не мог сказать, каким образом он опознал их, но опознал, и даже узнал – несмотря на пострадавшую в воде ткань – штаны, в которых был Боб. Те самые штаны, которые Боб купил в «Сирсе», а он помогал выбирать. Майлс опустил голову. Средняя часть туловища уже была скрыта в земле.

Его переполнял гнев. Ненависть. Отец ничем не заслужил столь возмутительного, оскорбительного к себе отношения после смерти. Он имел право упокоиться с миром. Столь жестокое обращение с телом Боба привело Майлса в ярость и более всего укрепило в желании поймать Изабеллу. Ко всему этому примешивались и печаль, и страх, но основной мотивацией, основным стимулом были ярость и ненависть.

Вероятно, они были врыты в землю одновременно, рассуждал Майлс. Вероятно, с Мэй произошло это тогда же, когда и с остальными. Из этого следует, что Изабелла находится в полутора-двух часах впереди.

Она могла двигаться быстро, увеличивая расстояние, пока они медлили и спорили, теряя время.

Он поставил кувшин на землю и посмотрел на часы. Часы остановились. Он постучал по стеклу, встряхнул их, но секундная стрелка не шевельнулась, а когда поднес к уху, то и тиканья не услышал. Тут же ему пришло в голову, что они движутся по пустыне не менее трех часов, но положение солнца, время от времени появляющегося мутным белесым пятном за облаками, не изменилось.

– Который час? – прочистив горло, громко осведомился Майлс.

– Не знаю, – откликнулся Хал, посмотрев на часы. – Похоже, у моих села батарейка.

– У меня тоже, – подхватила Клер. Все четверо обменялись взглядами, которые были красноречивее слов.

– Нам лучше идти дальше, – заметил Майлс.

Гарден согласно кивнул.

Молодой человек, похоже, пребывал в растрепанных, как и он, чувствах, не желая оставлять деда и дядю зарытыми вниз головой в пустыне. Их следовало либо похоронить здесь, либо выкопать из земли и доставить в цивилизацию, где можно было совершить соответствующие процедуры. Но в данный момент они действительно ничего не могли сделать со своими покойниками, и с этой точки зрения гораздо важнее было продолжить преследование Изабеллы.

Изабелла.

Видение поразило его, как и раньше – мгновенно, полностью, поместив в самый центр событий.

Плотины взрывались одна за другой – в Аризоне, в Юте, в Колорадо. Он видел все это сверху, сее точки зрения; многократная последовательность почти неотличимых стен воды, затапливающих города и их жителей, представляла собой лишь первый удар гигантской операции возмездия.

Затем он снова оказался в пещере. Оглядевшись, он узнал это место. Он видел его раньше, только глазами более молодой Изабеллы в более раннее время, и он смотрел от дверей хижины. За тысячу лет тут произошли заметные изменения, но остались узнаваемы очень характерные очертания скал, из чего можно было сделать вывод, что снаружи пещеры остался все тот же уникальный ландшафт, который он видел с этой же самой точки в неизвестную эпоху доисторического времени.

Над густым покровом облаков послышался звук пролетевшего истребителя.

И затем все кончилось. Он вновь стал самим собой. Он видел перед собой горизонт, видел сюрреалистическую версию «Долины монументов» и вдруг понял, что именно эта картина предстала перед ним в его видении. Только видел он все это под углом, который был возможен из каньонов, находящихся впереди.

Оттуда же доносился замирающий звук прошедшего за облаками реактивного самолета.

И вновь Майлс задумался о том, почему ему все это показывают. Сколько бы ни пытался он себя убедить, что это просто совпадение, что он случайно попал на некую психическую волну – как антенна, ловящая телесигнал, он не мог отказаться от чувства, что ему намеренно предоставляется некое специфическое знание.

Клер прикоснулась к его щеке и обеспокоенно посмотрела в глаза.

– Что с тобой? Мне показалось... – Она замялась, видимо, подыскивая слова, определяющие ощущения, которые она испытала за те несколько секунд, пока он находился вне досягаемости.

– Я в порядке, – заверил ее Майлс. Обернувшись к Гардену и Халу и стараясь не обращать внимания на торчащие раскрытыми ножницами ноги отца, он заявил: – Я знаю, куда она ушла. Я знаю, где она сейчас.

Хал поймал взглядом когтеобразные следы на земле.

– Далеко?

– Вон в тех каньонах.

– Думаешь, успеем добраться туда до темноты?

Майлс посмотрел на рассеянный свет застывшего на месте солнца.

– Даже если на это уйдет весь день.

Все замолчали.

– Что мы будем делать, когда найдем ее? – наконец произнес Гарден.

– Не беспокойтесь, – откликнулся Майлс, поднимая с земли кувшин. – Что-нибудь придумаем.

Твердым шагом он двинулся в сторону каньонов.

6

Здесь сама земля выглядела по-другому. Даже геологические формирования казались странными, тревожащими, состоящими из таких углов и форм, какие не встречались нигде в природе, и даже плотность воздуха по мере приближения к каньонам увеличилась. Скалы и утесы, холмы и плоские горы – все напоминало то, что Майлс видел от входа в пещеру, и он уже не сомневался, что они приближаются к конечной цели своего маршрута.

Следы Изабеллы – если это были они – исчезли почти мгновенно, растворились в исключительно мягкой почве, но Майлс знал направление и без труда выдерживал нужный курс.

Они шли, казалось, целый день, но с неработающими часами и без зрительной ориентировки по положению солнца невозможно было определить, сколько на самом деле прошло времени. Они допили весь «Доктор Пеппер» Хала, оставили банки в качестве ориентиров, и теперь для утоления жажды осталась лишь вода во флягах Гардена.

Задолго до того, как они достигли самого большого каньона – массивного хребта, видимого за много миль, размеры которого, на взгляд Майлса, были вполне сопоставимы со знаменитым Большим Каньоном, им повстречалось пересохшее русло сезонной реки. Река, очевидно, впадала в сам каньон либо в одно из его ответвлений, и Майлс, посмотрев на уходящую вдаль песчаную ленту русла, подумал, что лучшего пути для того, чтобы оказаться в каньоне просто не может быть. После недолгого обсуждения они двинулись по сухому руслу.

Окружающая пустыня стала расти вверх. По мере углубления в землю красно-белые пятнистые песчаники уступали место серым гранитам. Само русло реки сужалось, разветвлялось и постепенно терялось в лабиринте высоких, узких затапливаемых каньонов, которые сливались, пересекались, переходили один в другой, образуя замысловатую замкнутую сеть. Уже невозможно было понять, в каком направлении они движутся – небо над головой представляло собой бесполезную узкую щель между скругленными вершинами скал, – но Майлс доверял своему чутью, все остальные доверяли Майлсу, и он, крепко сжимая в руке волшебный кувшин, который дала ему Мэй, вел всех вперед.

Постепенно ущелье перешло в более широкий каньон. У Майлса появилось ощущение, что за ними наблюдают, и от этого на открытом пространстве стало крайне неуютно. Очевидно, все остальные тоже что-то почувствовали, потому что никто не смел произнести ни слова. Все молча шли гуськом мимо искривленных сучьев и стволов деревьев, которые когда-то были принесены сюда бурными потоками воды и застряли между валунами.

На одном из поворотов каньона углубления на поверхности скалы образовали нечто похожее на разваливающиеся каменные стены с маленькими отверстиями – оконцами. Майлсу доводилось видеть фотографии каньона де Челли с его знаменитыми индейскими руинами, и именно они вспомнились ему сейчас.

Только...

Только он не был уверен, что эти стены были выстроены индейцами.

Или вообще человеком.

Каньон расширился, стал просторнее, а потом резко повернул чуть ли не под прямым углом и вновь существенно сузился. Здесь их ждала невысокая полуразвалившаяся каменная стена. Выделялись отдельно стоящие колонны и камни, которые, как показалось Майлсу, выглядели почти как люди. Сама ли природа проявила такую изобретательность, с помощью дождя, песка и ветра придав им такие формы, или их кто-то специально вырезал, а потом оставил так, чтобы те же природные явления сгладили острые углы и придали им более естественный вид, – этого определить было нельзя, но зрелище в любом случае было не из приятных. Ему вспомнилась терракотовая армия, которая была обнаружена в Китае...

Я вырыл эту дыру. Она ведет в Китай.

...и ощущение, что они проходят мимо толпы людей, которые превращены в камень, еще больше окрепло. Он ускорил шаг и впервые обратил внимание, что начал тяжело дышать, явно испытывая недостаток кислорода. Рядом так же тяжело дышала Клер.

– Мы почти на месте, – объявил Майлс.

Никто не откликнулся.

Он вспомнил сон, который приснился прошлой ночью. Вернулось покалывание в солнечном сплетении, и вновь появилось четкое ощущение, что он стал частью всего этого по праву наследства. Он оказался в этой ситуации не случайно. И сколь ни слаба могла показаться связь между смертью отца и появлением Марины Льюис, обеспокоенной происходящим с ее отцом, оба события, несомненно, являлись составными частями какого-то незримого плана.

Кувшин в руке вдруг заметно потяжелел; нога стала чувствовать ложку, до этого спокойно лежавшую в кармане брюк. Ожерелье холодило кожу на шее, но, как ни странно, даже это воспринималось обнадеживающим знаком, и Майлс был рад, что взял все это с собой.

Вскоре они оказались в точке слияния каньонов. Небо по-прежнему было затянуто облаками, и определить положение солнца было невозможно. Только внезапно потемнело – словно уже наступил вечер. Снова вернулся сильный запах серы, и Клер свободной рукой зажимала ноздри в надежде избавиться от тошнотворного запаха.

Майлс остановился, не понимая, куда идти дальше. На одной из каменных стен он увидел тень женщины, удивительным образом напоминающей его мать, и он резко отвернулся, не желая этого видеть, каким-то образом поняв, что взгляд на этот образ может...

Что? Превратить его в соляной столб? В камень? Свести с ума?

Этого он определить не мог, но смотреть на тени было опасно, это он понял наверняка.

– Эй, – подал голос Хал. – Это же моя мать!

– Не смотри туда! – крикнул Майлс, оборачиваясь к другу. – Никому нельзя смотреть!

Гарден, похоже, понял предупреждение на инстинктивном уровне и лишь сдавленным голосом спросил:

– Что это?

– Не знаю. Допускаю, сейчас нам будет попадаться много подобного рода явлений. Нужно быть очень внимательным. Необходимо держаться вместе. Если кто заметит что-нибудь необычное – подавать сигнал голосом. Мы должны постоянно быть наготове.

– В таком случае, полагаю, нам сюда, – сухо заметил Хал.

Майлс посмотрел в направлении его вытянутой руки. Все остальные каньоны, веером расходящиеся в разные стороны с этой точки, были совершенно обыкновенными, в отличие от того, на который указывал Хал. В нем находились какие-то предметы. Впрочем, это могли быть и странной формы растения, но издалека они напоминали и статуи, и какие-то создания черно-серого цвета, усеявшие песчаные наносы у подножия скал и разбросанные по дну каньона, придавая ему неприятно мрачный и замусоренный вид. Оттуда же сильно несло запахом серы.

– Да, – медленно кивнул Майлс. – Нам туда.

Хал достал револьвер, проверил патроны, но не стал убирать его в наплечную кобуру, а оставил в руке.

– Ну что ж. Туда так туда.

Майлс в очередной раз пожалел, что сейчас с ними Клер, а не Дженет, и не только потому, что очень боялся за Клер, а потому, что именно Дженет должна была быть здесь, потому что Дженет была одной из них, потому что в ее жилах тоже текла колдовская кровь.

Клер посмотрела на него и неловко улыбнулась, словно прочитав его мысли.

– По крайней мере мы умрем вместе.

– Никто не умрет, – заверил ее Майлс.

Сам он в этом отнюдь не был уверен.

Каньон загромождали черные камни и кости непонятного происхождения. Там и сям торчали неприятного вида клочки высокой травы, чахлые деревца неестественно изломанной формы вызывали чувство тревоги. Идти был трудно. Все это напоминало специально созданную изощренную полосу препятствий. Запах серы становился все сильнее. Майлс дышал с трудом, Клер кашляла, борясь с приступами тошноты, но в тот момент, когда казалось, что идти дальше уже невозможно и придется повернуть назад, запах исчез. Словно они прошли какой-то невидимый барьер, за которым воздух внезапно стал свежим и очень холодным.

На голых ветках мертвых деревьев висели дохлые собаки, повешенные за шею. Внизу по песку сновали жуки. Их полчища окружали деревья кругами пугающе правильной геометрической формы. В расселинах скал можно было заметить спрятанные вырезанные из камня фигуры. Узнав их, Майлс почувствовал дрожь в руках.

Клер сдавленно вскрикнула и схватила его за руку. Рядом с ее ногой в трещине камня расположилось мелкое неподвижное создание. Оно напоминало помесь лягушки-альбиноса и устрицы, вытащенной из створок. Оно смотрело глазами-щелочками и издавало булькающий звук, который звучал как смех.

Они попятились и обошли создание широким полукругом.

Майлс шел впереди с Клер. Через некоторое время он обернулся посмотреть, как идут остальные. Хал держался в нескольких шагах сзади...

Но он был один.

– Гарден! – с замирающим сердцем заорал Майлс.

Никто не откликнулся.

– Гарден! – крикнул он еще раз.

Все остановились, принялись внимательно оглядываться по сторонам, окликать молодого человека, но тщетно.

Их молодой спутник исчез.

7

«Гарден».

Это был голос его отца, отец тоже был здесь, и Гарден остановился, вглядываясь в глубокую высокую расщелину за поворотом скалы.

«Гарден».

Голос был слабым, чуть громче шепота, словно отец попал в ловушку и просидел в ней несколько дней без воды и пищи. Это было бессмысленно, поскольку он лишь вчера попрощался с отцом на станции Апач, но голос тем не менее был знакомый. Он обошел зазубренные камни и углубился в расщелину. Несколько шагов пришлось пробираться боком, пока трещина не стала шире.

«Гарден».

Он сообразил, что его намеренно уводят от остальных, удивился. Почему не окликнул их, не сообщил, куда направляется...

Может, на него накатило затмение?

...но эти мысли пришли как бы издалека и остались на периферии сознания, а доминировала другая: необходимо срочно отыскать отца и оказать ему помощь. Наверное, отец отправился за ним следом, желая предупредить его и предостеречь от встречи с Изабеллой, но опоздал и каким-то образом оказался здесь, в ловушке.

В западне.

Гарден замедлил шаги, внезапно испугавшись того, что его может ждать впереди. Впервые он подумал о том, чтобы вернуться, позвать остальных, организовать настоящий поиск, но снова услышал голос отца.

«Гарден».

Он протискивался меж сырых высоких стен, пока не оказался лицом к лицу с...

Куклой.

Фигура, посаженная на плитчатые камни, похожие на ступени, несомненно, должна была напоминать отца, но ей не потрудились придать даже приблизительного сходства. Голова была соответствующих размеров, но сделана из смятых сырных корок. Вместо глаз – пуговицы, лицо – нарисованное. Поросячий нос, дурацкий разинутый рот. На кукле была одежда, которую отец мог носить лет двадцать назад. Руки и ноги были сделаны обрубками – без кистей и ступней.

Однако голос исходил именно отсюда. Пока он стоял, уставившись на это чудище, в узкой расщелине просвистел легкий ветерок, и каким-то образом из сырной головы снова послышался шепот:

«Гарден».

Его охватил холодок. Все это было неправильно. Внезапно сознание прояснилось, и хотя в мозгу по-прежнему настойчиво пульсировала мысль, что все хорошо, все идет как надо, он уже понял, что попался на удочку. Его специально оторвали от Майлса и остальных.

Гарден вспомнил про засушенную лягушку, которую дала ему старая женщина для защиты, и сунул руку в левый карман брюк, но карман был пуст. Он на всякий случай проверил другой карман – но с тем же результатом.

Дырок в карманах не было, но лягушка каким-то образом исчезла. Очевидно, просто выпала во время ходьбы или когда они перебирались через многочисленные завалы камней и деревьев на дне каньонов. От панического страха закружилась голова.

– Майлс! – заорал он. – Майлс!

Он кричал изо всех сил; казалось, голос должен уже был подняться до самого гребня каньона и перелететь через него, но он не понимал, как далеко ушел, и не был уверен, что его услышат, поскольку из земли послышался низкий рокочущий звук, который становился все громче. Он узнал его, но не сразу определил источник.

Вода.

Да, теперь он отчетливо слышал рокот несущегося потока воды. Ущелье стало быстро заполняться черной омерзительно пахнущей водой. Сначала она проступала из-под камней, но почти моментально хлынула и спереди, и сзади – откуда он пришел. Он остался в этом пространстве наедине со страшной куклой. Вода уже подняла ее, и кукла плыла к нему, в то время как он судорожно пытался и не мог найти опору для рук, для ног – любую зацепку, которая помогла бы выкарабкаться наверх раньше, чем вода заполнит ущелье.

«Гарден».

Кукла по-прежнему произносила его имя, и когда он непроизвольно посмотрел на раскрашенную физиономию, то увидел, что нарисованная ухмылка из глупой превратилась в злобную. Правый глаз-пуговица болтался на нитке вверх-вниз, раскручиваемый несущимся потоком, как будто подмигивал.

Не было ни малейшей возможности выбраться наверх по гладкой скалистой стенке узкой расщелины. Вода прибывала быстро. Черная жидкость сильно пахла серой. Гардена сотрясали желудочные спазмы, и он изо всех сил сжимал губы, чтобы эта гадость не попала в рот.

Может, удастся поплыть и продержаться на поверхности до тех пор, пока жидкость не заполнит ущелье до краев, и потом выбраться через верх?

«Гарден».

Подмигивающая кукла больше ничем не напоминала отца. Даже форма головы деформировалась. Черная жидкость начала размывать сырные корки, и теперь она выглядела просто как дикое кошмарное видение. Кукла прибилась к нему, покачнулась на очередной волне, после чего ушла под воду.