Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Олаф Торкланд и принц Данов (Непобедимый Олаф)

ModernLib.Net / Льгов Андрей / Олаф Торкланд и принц Данов (Непобедимый Олаф) - Чтение (стр. 10)
Автор: Льгов Андрей
Жанр:

 

 


      Сколько времени прошло - непонятно. Раздался приглушенный стук, и друзья одновременно вскочили как ужаленные, мотая лохматыми головами, сбрасывая с себя остатки забвения. А тем временем нарушившая их созерцание здоровенная крыса, ухватив за веревку качалку колбасы, что было силы тащила ее через всю избу к своей норе, по пути огибая препятствия, щедро наваленные Олафом на полу.
      - Ах ты, паскуда! - Олаф подхватил глиняный камень от разваленной печки и запустил в воровку.
      Торкланд не промахнулся. Умирающее животное задергалось в предсмертных судорогах, но колбасу из зубов не выпустило.
      Олаф нежно погладил сверкающее лезвие меча, который все-таки остался у него. Клинок вполне устраивал викинга, хоть и не был магическим.
      Он вставил меч в ножны. А Хэймлет небрежно сунул в шкатулку Мировое Яйцо, все еще зажатое в руке. Олаф хотел поскорей позабыть весь этот кошмарный сон их похождений в Ирии. Он только спросил:
      - Хэймлет, ты и вправду готов был уничтожить Яйцо?
      - А что, я похож на полоумного? - вопросом на вопрос ответил принц.
      И, поняв друг друга по взгляду, они условились по возможности не подымать эту тему.
      - Ну, а ты что накопал в погребе, конунг? - меняя тему, спросил Олаф, вспомнив, чем они занимались перед началом своего идиотского приключения. Он уже и так видел уютно пристроившийся на лавке бочонок, а его нос разнюхал все остальное.
      Друзья уселись прямо на пол и разлили мед по случайно уцелевшим глечикам, которые Хэймлет выкопал из кучи битой посуды. Викингам пойло показалось просто очаровательным, особенно после того дерьма, которым их поили в светлом Ирии.
      Без особых церемоний морские волки начали опустошать бочонок, тут же закусывая колбасами, принесенными Хэймлетом из погреба. Статный Олаф Торкланд наверстывал упущенное за полдня. Добрый завтрак у Велеса давно растворился в недрах необъятного желудка. Он в три укуса уничтожал качалку колбасы и, запив медом, брал следующую. Его мощные нордические челюсти перемалывали пищу, как два каменных жернова на мельнице Тора. Хэймлет смущенно доедал только первую качалку, когда в бездонное чрево урмана безвозвратно ушла уже по меньшей мере пятая или шестая.
      Как и подобает славным воинам, викинги быстро расправились с колбасой и всерьез взялись за мед. Олаф, удовлетворенно похрюкивая, тщательно вытер руки о свою рыжую нечесаную, просоленную морем копну волос и, удостоверившись в их чистоте, бережно достал меч.
      - Хэймлет, ты только посмотри, какая красота.- Он ласково провел рукой по клинку.- Я все-таки доволен приобретением. Честно говоря, я был опечален тем, что мне придется расстаться с этим оружием и отдать его Оди-ну. Я даже очень рад, что он оказался самый обыкновенный и богам нет до него никакого дела. Хотя я думаю, что этот клинок все-таки непростой. Недаром Волх сказал, что в Мидгарде таких мечей не куют, думаю, что это одно из сокровищ цвергов, украденных на заре времен.
      - Ну ты, Торкланд, хорош сочинять,- возразил Хэймлет.- Откуда бы у богов Ирия взялось сокровище цвергов? Насколько мне рассказывали сведущие люди, все драгоценности карликов асы давно уже прибрали к рукам, и даже пыль на том месте вытерли.
      - Ты, Хэймлет, слишком грамотный, чтобы понимать самые элементарные вещи. Тебя твой папаша конунг наверняка обложил множеством грамотеев и всяких других зануд, которые с детства вбивали в твою башку всякий бред, внушали недоверие к заветам наших пращуров. А я всегда говорил, что грамотным надо быть не мало и не много," а в меру, ровно настолько, насколько это нужно Для воинской славы. Вот, например, я, считать умею до десяти по пальцам, значит, при дележе добычи честно возьму причитающуюся мне десятину. А если б я был чересчур грамотный, что бы было? А было бы то, что я мог бы считать больше и мне захотелось бы взять большую часть в добыче. А, как все знают, то, что я хочу, я беру. Видишь, вот я уже нарушил бы закон. А так все в порядке. Понимать руны я умею и могу по ним сказать, что пророчат нам боги. А читать по ним слова не умею и не хочу. Мне этого не нужно, мне все про наш мир колдунья Хельдегарда рассказала, а ей ее бабка, колдунья Инсквер, а той - ее бабка. Видишь - и никаких пергаментов писать не надо. Написать-то все что угодно можно, а вот так - от деда к внуку, из уст в уста - так не соврешь.
      - Нет, Олаф, ты не прав,- настаивал на своем Хэймлет,- грамотным быть лучше. Представь себе, что у тебя кораблей гораздо больше, чем пальцев, что ты будешь тогда делать?
      Неожиданный вопрос поставил Олафа в тупик. Он подпер кулаком голову и всецело погрузился в размышления. Морщины на его высоком, могучем лбу сошлись к переносице, взгляд помрачнел, мозг усиленно работал, но загадка была слишком сложной.
      Хэймлет уже был не рад начатому разговору. Вводить Торкланда лишний раз в мрачное состояние совсем не стоило, слишком много проблем могло возникнуть. Размышляя, как бы вернуть товарищу нормальное расположение духа, он инстинктивно потянулся за кувшином и отхлебнул хмельного напитка.
      Олаф заметил это движение.
      "Как же я раньше не додумался - вот что встряхнет мои мозги",- мелькнула у Торкланда мысль. Он поспешно взял свою посудину и залпом опрокинул сразу две порции.
      Может быть, мед оказался слишком хмельной, а может, сказалось многодневное отвыкание от напитков Мидгарда, но кружки викингов едва черпали по дну бочонка, когда на их головы легла легкая пелена хмеля. Это только обострило восприятие. Сознание Олафа вдруг начало светлеть, все стало просто и ясно, никакие вопросы уже не могли смутить ярла, он в одно мгновение мог расправиться с любым из них. Ответ явился сам собой. Олаф вскочил на ноги, все еще держа чудесный меч обнаженным.
      - Ты что, волчий брат, издеваться надо мной вздумал! - разразился пораженный простотой решения задачи Олаф.- Или не знаешь, что Олаф Торкланд никогда не покроет себя позором и не станет нападать большими силами на меньшие. У меня никогда не было и не будет больше десяти драккаров. Клянусь золотыми волосами Фригг!
      - Урман, ты точно спятил - не думал я тебя оскорблять, сядь и давай допьем этот бочонок,- попытался успокоить товарища Хэймлет,- мне не раз приходилось водить флот, в котором было больше десяти кораблей, но враги, как правило, оказывались куда многочисленнее.
      - Ну и что? - настаивал Олаф.- Пусть врагов будет много раз по многу, пусть на каждый мой корабль-палец приходится по многу рук вражеских кораблей. По мне, так чем больше, тем веселее.- Он грозно взмахнул мечом перед самым носом Хэймлета.
      Датчанин уже утомился выслушивать Олафа, он взял глечик грозного вояки и, наполнив питьем, поставил перед товарищем.
      - На, Олаф, выпей и успокойся.
      Но эти слова лишь подхлестнули Торкланда, чувство справедливости, обостренное хмельным напитком, требовало немедленного удовлетворения:
      - Ах ты, гад ползучий, датский выкормыш, ты опять меня оскорбляешь? Не помнишь, как купался в протоке? Я тебе еще прошлого оскорбления не забыл, как это ты меня тогда назвал, кажется...
      - Обезьяна волосатая,- спокойно напомнил Хэймлет.
      - Что, ты опять? - Олаф замахнулся мечом и замер в нерешительности: нехорошо было убивать товарища, надо бы отложить меч в сторону и просто набить ему морду, но так не хотелось прятать это чудесное оружие, так чесались руки кого-нибудь им зарубить. Меч так и просил этого, все естество Олафа напряглось, борясь с двумя противоречивыми чувствами. И вдруг дилемма разрешилась сама собой.
      Дверь в горницу неожиданно распахнулась, и на пороге появился закованный в кольчугу человек с обнаженным мечом. Он не успел даже моргнуть, Олаф чуть-чуть изменил направление и опустил свое оружие прямо на плечо незнакомца. Меч, блеснув молнией, со свистом пронесшись по воздуху, почти без сопротивления распорол кольчугу и, разрубив ключицу, вошел в тело, как в масло, расчленив человека пополам.
      Во дворе послышались шум и топот ног, голоса. Видно, люди специально пришли за викингами и до времени хоронились, рассчитывая на внезапность, но теперь, когда поняли, что обнаружены, пошли напролом.
      Хэймлет первым оценил обстановку и сообразил, что надо делать. Олаф, как всегда, был готов рубиться, и сразу со всеми, ему еще и этого было мало. Датчанин стрелой подлетел к двери и задвинул засов. Потом понесся к дальнему окну, за которым не было слышно шума. Он выдавил бычий пузырь и выглянул наружу. С этой стороны дом почему-то не оцепили, сюда ближе всего подходил хозяйственный двор, и окно было повыше. Наверно, нападавшим приказали и здесь поставить людей, но никому не хотелось торчать по соседству с навозными кучами. Уже вынося ногу наружу, Хэймлет заметил, как его товарищ, обуреваемый жаждой крови, сам отпирает засов, впуская нападающих.
      "Придурок,- только и подумал конунг,- что мы, зря свои задницы с того света вытаскивали, чтобы сейчас так просто подохнуть?"
      Он спрыгнул вниз и осторожно двинулся вдоль стены. Хэймлету чуть не попало от задних ног жеребца, который стоял и рыл землю копытами прямо за углом дома. Рядом и чуть впереди топтался еще один жеребец, оба были вороные, без единого пятнышка, как крыло птицы Одина. Всадники в дорогих плащах наблюдали за происходящим во дворе, поэтому и не заметили появления Хэймлета у себя заспиной, а посмотреть им было на что.
      Тем временем, пока Хэймлет пробирался задворками, кровожадный Олаф отворил дверь и бросился на своих врагов. В три удара он выбил их из сеней и сбросил с крыльца. Ошарашенные враги не ожидали такого напора, но, потеряв трех человек и очухавшись, стали вести себя осторожней. Этого нельзя было сказать об Олафе. Увлеченный кровавой жаждой, он не переводя дыхания опять кинулся в бой.
      - Гармовы выродки! Смерть вам, сучьим детям! Всех убью! - кричал ярл, щедро раздавая удары направо и налево. Его глаза стали красными, и видавшие виды воины приходили в ужас, встречаясь с ним взглядом.
      Новый меч Олафа оказался надежным другом, он с легкостью вспарывал доспехи противников и наносил им страшные раны и увечья. Здесь, в Мидгарде, Торкланд снова почувствовал себя уверенно и теперь отыгрывался за все унижения, полученные в Ирии.
      Однако нападающие были опытными бойцами, они не лезли как мясо под клинок. Воспользовавшись тем, что викинг, выбежав на открытое место, открыл спину, хирдманы Рюрика обступили его кольцом и наносили удары по очереди с разных сторон.
      Олаф завалил еще двоих, чувствуя на себе множество ран. Его дух готов был изрубить тут всех на куски, загрызть, затоптать, раздавить, но израненные руки слушались все хуже.
      Хэймлет с разбега запрыгнул на коня позади всадника и сходу перерезал тому горло. Второй обернулся, но лишь для того, чтобы нож, брошенный твердой рукой принца данов, застрял у него в шее. Хэймлет сбросил мертвого седока и взял за повод другого жеребца. Датчанин больно стегнул коня.
      Конь, почуяв в седле чужака, хотел возмутиться, но, получив еще один увесистый пинок, подчинился силе.
      Олаф рубился как сумасшедший, однако врагов было много, да и хирдманы ярла Рюрика отнюдь не были простачками в ратном деле, не лезли на Торкланда напролом, но и не убегали, а, сохраняя дистанцию, ранили со всех сторон, беря измором могучего воина.
      Вдруг стена врагов перед Олафом рассыпалась, прямо на него несся большой вороной конь. Олаф занес меч, чтобы сразить чудовище.
      - Стой, бешеная обезьяна! - раздалось сверху. Только это ненавистное слово могло остановить викинга, похожего сейчас на раненого медведя и рубящего уже не глядя. Это слово мог произнести только один человек. Только один человек на всем Севере знал, что такое обезьяна.
      Олаф поднял глаза.
      - Ну, что таращишься? - крикнул Хэймлет.- Быстро в седло.
      Он кинул товарищу поводья, и тот, еще до конца не поняв, что произошло, подчиняясь какому-то внутреннему чувству, вскочил на второго жеребца. Они разом пришпорили коней. Враги бросились преградить дорогу, но было поздно. На прощание Олаф еще раз взмахнул мечом и надвое разрубил воина, вставшего у него на пути. Лес был рядом, и друзья растворились в лохматом ельнике. Пришпорив коней, друзья неслись по каменному руслу пересохшего ручья. Переполненный событиями, такой длинный для двух викингов день клонился к ночи, но главное, им удалось поесть, и напиться, и даже развлечься. Олаф сиял веселой улыбкой, его мощная нордическая челюсть обнажила здоровые белые зубы, ухмыляясь окружающему миру. Он опять был в Мидгарде, с мечом и на коне.
      ГЛАВА 7
      Олаф проснулся на рассвете, истязаемый нестерпимой жаждой. Многочисленные раны, полученные накануне, неприятно ныли, но похмелье было куда несноснее.
      Торкланд поднял голову и огляделся по сторонам. Хэймлет лежал, зарывшись в ободранный лапник там, где вчера завалился спать, не сменив позы, и довольно подергивал челюстями. Наверно, ему снилось что-то приятное.
      - Ну, каналья, пили же вместе, а теперь дрыхнет, хоть кол на голове теши, а я мучаюсь, - как всегда с утра, выругался Олаф.
      Он выбрался из хвойной берлоги, сооруженной вчера на скорую руку, и тут же почувствовал жалящий утренний морозец, неотъемлемый спутник поздней осени.
      "Да, Йоль уже не за горами, а я ведь обещал Асьхен вернуться домой допраздника, чтобы успеть вручить подарки",- абсолютно случайно вдруг вспомнил Олаф.
      Он подтянул ремень, на котором висел его новый меч, и, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, стал спускаться вниз с холма в поисках какого-нибудь ручья. Жажда становилась нестерпимее, да и каждый шаг отдавал в голову колокольным звоном.
      - Точно, трелл поганый, сивухи намешал,- негодовал ярл, жадно шаря глазами по сторонам в надежде узреть блеск прохладной струи.
      Но как назло воды нигде не было. Олаф уже начал терять терпение, грозя окружающему лесу выйти из себя, и тогда пусть пеняет на себя, дров будет много. И лес отступил перед натиском грозного ярла, ухо викинга уловило долгожданный плеск. Торкланд ускорил шаг и почти сразу очутился на берегу реки.
      - Уууйййаа! - что было сил заорал обрадованный викинг, теперь ему все было нипочем.
      Нависнув над водой, он окунул голову в звенящий поток и с жадностью глотал живительную влагу, сожалея только об одном, что это не эль.
      Наконец напившись вдоволь, он сел умиротворенный на песок и попытался пальцами причесать свою рыжую шевелюру. Но это оказалось бесполезным трудом.
      - Пора подымать Хэймлета и искать еду,- решил Олаф и пошел обратно.
      Хэймлет уже не спал. Видно изрядно промерзший, он прыгал по поляне и смешно похлопывал себя по ребрам.
      - Что, датчанин, замерз? - рассмеялся Олаф.- Теплый климат в Ирии тебя окончательно изнежил?
      - Зато не мутит, как кое-кого,- огрызнулся Хэймлет.- Что, Рыжий, напился? А лошадей кто поить будет? Нам они еще, пожалуй, пригодятся, или ты хочешь пешком тащить свой зад Один знает сколько миль?
      - Понятное дело, не Хочу,- пробасил Олаф,- но вот ты, по-моему, сейчас околеешь, если тебя не согреть.
      И Олаф размахнулся и вполсилы съездил Хэймлету по ребрам. Тот аж подпрыгнул от неожиданности.
      - Ты что, кабан-переросток, рехнулся, что ли, или хочешь мне ребра переломать! - закричал Хэймлет, хватаясь за ушибленное место.
      - Ничего,- засмеялся довольный Торкланд,- это был только первый согревающий, сейчас будет второй, нельзя же, в конце концов, дать товарищу замерзнуть до смерти и тем самым обречь его на вечный мрак в чертогах Хель. Лучше прикончить его самому в хорошей драке и этим обеспечить ему тепленькое местечко на пиру у Одина.
      Олаф еще раз размахнулся для удара, но Хэймлет уже был готов, он слегка сместил центр тяжести на правую ногу и чуть в сторону от траектории удара товарища, и, когда чугунный кулак со свистом пронесся мимо, едва чиркнув датчанина по груди, конунг, находясь почти вплотную к противнику, всей массой нанес удар Торкланду в солнечное сплетение.
      Могучий Олаф ухнул и попятился, хватая воздух ртом, как рыба, брошенная на песок. Ноги его подогнулись, но он все-таки устоял.
      - Что, рыжий верзила, не ожидал?! - воскликнул приободрившийся Хэймлет. Будешь впредь знать, как кулаками размахивать.
      Это была дружеская потасовка, и конунг не стал добивать противника, позволяя ему перевести дух.
      Олаф очень быстро пришел в себя, первая неудача только разъярила его. Он наседал на невысокого Хэймлета, пытаясь использовать свое преимущество в силе и длине рук. Но это не так-то просто было сделать. Хэймлет был на редкость проворный малый. Там, куда метил кулак ярла, молодого конунга уже, как правило, не было, хотя, конечно, Олафу иногда удавалось неслабо зацепить датчанина.
      Уворачиваясь от града пинков, которые с избытком извергал Торкланд, Хэймлету гораздо чаще удавалось достать Олафа, хотя его удары были менее чувствительными, чем у урмана, но достаточно раздражающими. Так они вытанцовывали по лоляне друг вокруг друга.
      Олаф стал вести себя осмотрительнее, чем в начале драки, и Хэймлет все никак не мог выйти на хорошую ударную позицию, чтобы опять вырубить великана. Торкланду было проще - каждый его кулак был размером с голову товарища, и у него не возникало таких проблем, он мог просто размахивать ими по сторонам, и сам вес кулаков могучего ярла был серьезной угрозой для датчанина.
      Но принц прекрасно владел ногами и не стеснялся использовать их.
      - Ах ты, бесстыжий недомерок! - заревел Олаф, когда Хэймлет четко вставил ему пяткой под живот.- Что ты лягаешься, как нестреноженный жеребец. Не можешь драться, как мужчина, так сдавайся.
      Он неуклюже поднял ногу, пытаясь повторить тот же прием, но лишь поплатился за это. Хэймлет хлестко врезал ему по задранной ноге, так, что у Олафа свело мышцы.
      Он отказался от всяких попыток размахивать ногами и, хромая, постарался достать датчанина рукой. - Что, калека, доскакался? - издевался Хэймлет.- Это тебе не дубиной головы проламывать.
      Видя беспомощность противника, конунг вел бой все более дерзко, иногда даже рискуя хорошо подставиться под тяжелую руку Олафа. Но Торкланд все больше впадал в ярость от своей несостоятельности, да и несколько чувствительных ушибов вкупе со вчерашними ранами давали о себе знать. Хэймлет был неуловим.
      Воспользовавшись неповоротливостью товарища, датчанин ловко подсек левую ногу, на которую все время опирался Олаф, оберегая подбитую Хэймлетом, и урман с грохотом и руганью растянулся на земле. Хэймлет вконец потерял осторожность, слишком приблизившись к лежащему Олафу.
      - Уууййяя! - Сотрясая древние ели громовым раскатом своего голоса, Олаф в невероятном порыве подскочил с земли и влепил товарищу такую затрещину, что Хэймлета подбросило в воздух. Пролетев несколько шагов, он распластался на земле, не подавая при этом никаких признаков жизни.
      - Что, кузнечик, допрыгался? -довольно прохрипел Торкланд, растирая по лицу кровавые сопли.- Впредь будешь знать, как с дядюшкой бороться.
      Олаф лег, перевернулся на спину и расслабил саднящие мышцы. Солнце уже взошло, но приятный, чуть морозный ветерок ласково обхаживал ушибы.
      - Воды,- раздался чуть слышный хрип с той стороны, где лежало тело Хэймлета.
      - А, все-таки согрелся? - съехидничал Олаф, поднимаясь с земли и направляясь к товарищу.-Я говорил тебе, что не дам умереть от простуды.
      Хэймлет ничего не ответил.
      "Эй, так у него, наверно, вывернута челюсть, иначе он точно назвал бы меня рыжей обезьяной или еще чем-нибудь гадким",- решил Торкланд.
      Он пощупал пальцами подбородок датчанина, тот тихо застонал и трепыхнулся, догадка оказалась верной.
      Олаф, кроме того что был самым грамотным в своей округе, еще и слыл искусным костоправом и вышибателем больных зубов. Длинными зимними вечерами, когда устье фиорда покрыто льдом, а корабли мирно зимуют в своих сараях, Олаф любил слоняться по округе, заходить к соседям и, принимая чарочку-другую, между очередной порцией вставлять на место вывихнутые руки и ноги. Люди были очень благодарны ему за это и не жалели эля. Тем более что в случае чего он мог вывернуть обратно. К тому же после каждой драки он принимался ремонтировать людей, иначе у него давно бы не осталось соседей и домочадцев, а Асьхен пришлось бы в одиночестве коротать время, дожидаясь Торкланда из походов.
      Олаф легко дернул подбородок товарища и поставил на место.
      - К вечеру будешь сырое мясо жевать,- со знанием дела проговорил ярл.
      Торкланд отвязал коней и, взвалив Хэймлета на спину одного из них, медленно повел к реке. Не поенные с вечерней скачки жеребцы учуяли воду и, не ожидая особого приглашения, осторожно начали спускаться по склону вниз. Войдя в реку, они опустили морды, жадно глотая вкусную проточную воду. .
      Викинг стянул Хэймлета с лошадиного крупа и опустил лицом в реку так, чтобы тот только не захлебнулся, а сам сел на берегу, отдыхая. Солнце уже начинало припекать и, несмотря на позднюю осень, щедро одаривало теплом окружающую природу. Олаф довольно нежился на солнышке и мечтал о том, как он нападет на какой-нибудь богатый корабль и привезет Асьхен к Йолю драгоценные подарки.
      Хэймлет зашевелился и, видно наглотавшись воды, громко кашлянул, затем чихнул, потом поднялся на руках и наконец сел.
      - Обезьяна,- непослушными губами выдавил из себя конунг.
      Олаф рассмеялся:
      - Вот теперь я вижу, что несильно зашиб тебя, а то уж было испугался, что мне самому придется выбираться из этой дикой страны с ее сумасшедшими богами.
      Хэймлет еще раз напился воды, затем, смочив лицо, встал и нетвердой походкой отошел от берега. Плюхнувшись на песок, он растянулся рядом с товарищем, ловя последние теплые лучи уходящей осени.
      Что такое для хорошего викинга дружеская потасовка? Чуть погодя Хэймлет снова был в форме. Вот только говорил еще с трудом, и поэтому друзья ехали молча.
      Острый глаз Хэймлета сразу определил едва видную тропу вдоль берега, не замеченную Олафом, и воины поехали по ней на запад.
      Дорожка не была широкой, то и дело приходилось раздвигать лапник, преграждавший путь, но все-таки лошадь по ней могла двигаться спокойно. Справа журчала речка, веселыми бликами отражая солнечные лучи и извиваясь вместе с тропой. Так, нарушая спокойствие леса разве что глухим постукиванием копыт да хрустом сухой ветки, неосторожно оказавшейся под конскими ногами, друзья пробирались вперед, домой.
      Олаф никогда не был большим любителем поболтать, но угрюмое молчание в течение всего дня угнетало Торкланда. Он чувствовал себя глубоко виноватым и очень огорчался из-за этого.
      Хэймлет, видя насупленное лицо товарища, в душе посмеивался, у Олафа все всегда было написано на лице, и не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, о чем он сейчас думает. Но датчанин не подавал вида, что раскусил спутника, а продолжал спокойно ехать впереди, плотно сжав челюсти и отыскивая дорогу. Да и, по большому счету, болтать все-таки было еще тяжело, хотя по сравнению с утром боль немного поутихла.
      После полудня тропинка начала расширяться и стала заметно утоптанней, было совершенно очевидно, что здесь часто ходят люди. Олаф довольно потирал руки в предвкушении хорошей драки, его уже давно перестали терзать муки совести, и он рисовал картины одна ярче другой, мечтая о крепкой бойне,- в душе он всегда был романтиком. Правая рука Торкланда неугомонно ерзала по рукояти меча, а тропинка казалась бесконечной. Очень хотелось подраться в родном Мидгарде, где не было воинов, равных ему, где не было никаких сверхъестественных сил. Где все решало холодное железо и крепкая рука.
      Признаки близости жилья становились все отчетливее, в воздухе появился слегка различимый запах дыма, наконец путники услышали приглушенные голоса.
      Хэймлет первым соскочил с коня и, кинув повод Олафу, скрылся в подлеске. Ярл недовольно поежился, он привык быть впереди, но, отдавая должное ловкости товарища, не стал возражать.
      Вскоре вернулся Хэймлет и взял своего коня обратно.
      - Финны,-презрительно -бросил он. - Поживиться чем-нибудь вряд ли удастся, но брюхо набьем наверняка, если не распорют.
      Они перешли на рысь, поддавая под ребра вороным жеребцам, тропинка это уже позволяла.
      - Ну ты, Хэймлет, и сморозил, чтобы мне финны живот вспороли... Да скорее я утоплюсь в собственном дерьме, чем позволю хотя бы коснуться себя этим дикарям!
      На полном галопе с гиканьем и криком викинги ворвались в финскую деревню.
      Лесные жители, захваченные врасплох, привыкшие больше охотиться, чем сражаться, не знали, что делать. Они выскакивали из своих убогих жилищ, зачастую не понимая, что происходит, и тут же падали под ударами острых мечей закаленных в битвах воинов. На викингах не было кольчуг, и их могло ранить даже примитивное финское оружие - копья и стрелы с костяными наконечниками. Здесь редко у кого были железные ножи. Но охотники и рыболовы в науке боя были искусны гораздо меньше любой урманской или дунлендской девки из рода воинов.
      Разочарованный Олаф безо всякого удовольствия кромсал это мясо, не проявляя особого рвения к погоне за теми, кому удавалось скрыться в лесу. Что и говорить о менее кровожадном Хэймлете, который так лениво работал мечом, что находись здесь какой-нибудь посторонний наблюдатель из опытных воинов, то он, наверно, заподозрил бы, что конунг просто спит. Однако это не мешало белобрысым дикарям подставлять свои головы под его клинок.
      Вдруг как из-под земли перед Олафом выросла статная молодая женщина. Она подняла руки кверху и на ломаном хольмгардском языке, привывая, затараторила:
      - Остановись, огнебородый воин, приносящий смерть моему народу. Именем Великой Матери мира, вдохнувшей жизнь во все сущее, и в тебя тоже, заклинаю: уйми свой гнев и не тронь моих людей. Бери, что захочешь, и иди себе с миром или останься и отдохни с дороги, но не убивай больше моих детей. Иначе великое проклятье ляжет на тебя.
      - Ты, женщина, кто такая, чтобы угрожать мне, самому Олафу Торкланду, грозе Северного моря? Ни один мужчина еще не устоял передо мной, а от женщины я тем более выслушивать угрозы не намерен.- Олаф засмеялся в бороду.- Сейчас задеру юбку и объясню тебе, чем должны заниматься девки.
      - Я не женщина, я мать! Я мать этого народа! - гневно завопила дерзкая незнакомка и затрясла премерзкого вида клюкой, зажатой у нее в кулаке.
      Казалось, именно обращение "женщина" вывело ее из себя. Олаф даже смутился, что было ему абсолютно несвойственно. Он слез с коня и сунул меч в ножны, все равно местные жители успели разбежаться, пока он пререкался с Финской матерью.
      - Слышь, Хэймлет, ну и народ, дома расскажу, все со смеху умрут, девки заступаются за мужиков, а те драпают, аж пятки сверкают,- пожаловался Олаф подъехавшему товарищу.
      - Ну ладно, мать или как там тебя, уговорила, неси пожрать и выпить, а мы с конунгом пройдемся по вашему барахлу.- И он выставил свои могучие зубы в ехидной улыбке.
      Обследуя хижину за хижиной, друзья так и не увидели ничего заслуживающего внимания.
      - Да, Хэймлет,- протянул раздосадованный Олаф,- у этих лесных привидений и полгривенного заплесневелого не сыщешь, тьфу.- Он плюнул на земляной пол, и викинги вышли наружу.
      - Я думаю, Олаф, нам вообще нет смысла шарить по этим провонявшим тухлой рыбой жилищам,- поморщился Хэймлет.- Ну разве что зайдем вон в то более-менее приличное сооружение, единственное здесь напоминающее дом.
      Та постройка, на которую указал конунг, действительно выделялась среди всех остальных. Она была сложена из обтесанных, ладно подогнанных бревен, хотя не имела окон. Покатая крыша начиналась чуть ли не от самой земли и сходилась вверху под очень острым углом. Над приземистым входом нависали огромные оленьи рога. Олаф перевидал множество оленей на своем веку, но таких гигантских рогов ему еще не приходилось встречать. Вокруг странной избы торчали колья, на которых, сияя белизной, висели черепа различных животных, от лисьего до медвежьего. И даже ель, под которой находилась эта изба, выглядела гораздо старше и могучей окружающих подруг.
      Из глубины души Олафа начал подниматься первобытный, суеверный страх, и он замедлил шаг, во все глаза глядя на это строение.
      - Постой, Хэймлет, это, похоже, ихнее капище,- проговорил он неуверенным голосом.
      - Ну и что, тем больше вероятности, что хоть там мы найдем какой-нибудь сувенир на память.
      - А если их боги нас проклянут? - не унимался ярл.
      - Слушай, Олаф, это на тебя не похоже. Что с тобой, дружище, пока ты трезв, с тобой каши не сваришь, то ты драться лезешь ни с того ни с сего, то мрачный, как зимняя туча, то вот боишься мелких дикарских божков. Найдем там что-нибудь хорошее и пожертвуем Одину, он за нас вступится. А тем более вспомни, что нам рассказывал Белее про все эти жертвенники.
      - Да, Хэймлет, твоя правда, и как я до этого раньше не додумался,- почесал в затылке Олаф.
      Хэймлет разрешил его сомнения, и Торкланду больше ничто не мешало заняться грабежом. Он решительно отстранил товарища и двинулся к финскому капищу.
      Но у самого входа как из-под земли вдруг выросла Финская мать и грудью заслонила вход в святое место от двух незадачливых мародеров.
      - Прочь, осквернители святынь, вам сюда нельзя!
      - Уйди с дороги, ненормальная,-процедил сквозь зубы Олаф,- ты меня уже утомила сегодня. Я обычно не бью женщин, но так как ты отрицаешь свою принадлежность к этому полу, то для тебя сделаю исключение.
      - Уйди! Уйди, грязный святотатец! - не унималась она, выставив перед собой свои длинные когти чуть ли не в лицо викингу.
      - А ведь там и вправду должно что-то быть, раз эта девка не хочет нас пускать,- проговорил Хэймлет из-за спины товарища. Он вообще до смерти не любил рядиться со вздорными бабами и был очень рад, что Олаф оказался на этот раз впереди.
      - А это мы легко проверим.- Торкланд ловко схватил женщину за пышную косу и, приподняв над землей, под истошные вопли, сотрясающие древний лес, отшвырнул в сторону.- Молчи, женщина, ты, кажется, нас кормить обещала, такой уговор был.
      Финка, видя бесплодность своих попыток, вмиг исчезла среди покосившихся хижин.
      Устранив с пути преграду, Олаф важно пнул дверь ногой, та со скрипом отлетела в сторону, открывая товарищам темный проем входа.
      - Ну тут и мрак,- проревел урман, переступив порог, и приостановился, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18