Сделка с дьяволом

Поэтому достопочтенный Фредерик Лоуч, которому по роду занятий приходилось иметь дело с самыми разными людьми, был одним из завсегдатаев таверны. За время пути к «Старому коту» мрачное настроение Аласдера успело развеяться, и в тот момент, когда он стучался в дверь таверны, к нему вернулось обычное расположение духа. В таверне стоял крепкий запах эля и сигарного дыма, но этот запах нельзя было назвать неприятным. Несмотря на полумрак, Аласдер довольно быстро разыскал среди сидевших за столиками лицо старого знакомого.

— Добрый вечер, Аласдер! — Фредерик кивнул на стул рядом с собой, приглашая садиться. — Не думал увидеть тебя так скоро после нашей прошлой встречи!

— Я просто шлялся по городу, — соврал тот, садясь, — дай, думаю, зайду… Как твои дела, Фред?

Достопочтенный Фредерик Лоуч — тонкий как спичка человек с едва заметной улыбкой и тихим голосом — происходил из благородной семьи, но с юности связался с людьми, мягко говоря, не очень благородными, что стало одной из главных причин того, что вскоре он лишился значительной части тех денег, что оставил ему отец. Тем не менее в особо порочащих его делах Фредерик замечен не был, репутацию имел неплохую и был принимаем в лучших домах. Лоуч всегда был в курсе всего и с выгодой пользовался этим, продавая информацию любителям всякого рода сплетен и журналистам из бульварных газетенок — гоните только денежки, господа…

Порывшись в кармане, Аласдер извлек несколько монет и бросил их на стол.

— В прошлый раз, — произнес он, — я, кажется, запамятовал тебе заплатить. Так вот, не думай, старик, что Аласдер Сент-Эрт не отдает долги!

Рука Фредерика мгновенно «слизнула» деньги, словно язык хамелеона — муху, не успели слова Аласдера растаять в воздухе.

— Спасибо, мой друг! — произнес Лоуч. — Я никогда не сомневался, что ты — человек слова.

Аласдер откинулся на спинку стула. Глаза его были прищурены, чтобы Лоуч не заметил в них слишком заинтересованного блеска.

— Мне известно, мой друг, что ты встречаешься с мисс Корбет, племянницей Суонсона. — Фредерик говорил так тихо, что Аласдеру приходилось прислушиваться, хотя сидел он совсем рядом. — Об этом уже весь город судачит! Что ж, прелестно, воистину прелестно, мой друг! Сестры-страхолюдины, как я понимаю, в восторге от того, что благодаря тебе потенциальные женихи вдруг повалили к ним валом. А уж какая отрада младшей, Сибил, — еще пару дней назад ее никто не знал, а сегодня — одна из самых популярных девушек Лондона! Кстати, слыхал стишки, что сложил некий доморощенный рифмоплет?

Раз пошел я погулять, Свежим воздухом дышать. Захожу в один я двор — Там я вижу семь сестер. Все одна страшней другой, За исключением одной. Кто такая эта Сибил? Правда ли, что всех красивей? Если нету в этом фальши, Не дивлюсь я, что подальше Спрятали от грешных нас Ее и держат про запас.

Стишок, конечно же, не бог весть, но, по-моему, забавный!

— Может, и забавный, — Аласдер повысил голос, — но нет ли у тебя, приятель, чего-нибудь посерьезнее?

Взгляд Фредерика стал острым как бритва. Разумеется, он знал с самого начала, что в первую очередь желает знать гость.

— Ты хочешь спросить об этих? — проговорил он. — Будь уверен, они знают — узнали, фактически почти сразу же. Они готовы заплатить любые деньги за информацию о тебе. Но ты, разумеется, желаешь знать, как они среагировали на новость. Что я могу тебе сказать, мой друг? По выражению их лиц было невозможно что-нибудь понять. Не сердись, Аласдер, я сделал все, что мог. Не могу же я, в конце концов, притаиться у них под кроватью!

— Они по-прежнему никуда не выходят, ни с кем не видятся?

— Сами они из дома не выходят. Но кое-кто к ним заходит. Я знаю этих людей, но нельзя сказать, что все они мои близкие друзья. К тому же не уверен, что, расспрашивая их, я добился бы толка — эти типы зарабатывают себе на хлеб тем же ремеслом, что и твой покорный слуга, и, возможно, Скалби платят им и за то, чтобы они помалкивали. Одно могу гарантировать — несмотря на то что Скалби последнее время живут затворниками, они в курсе всех событий, что происходят в свете.

Сделав паузу, Фредерик отхлебнул эль. Аласдеру не терпелось «выудить» из Лоуча всю информацию, которой тот обладал, но он знал, что торопить Фредерика бесполезно.

— Кое-кто из этих осведомителей, — продолжил наконец тот, — работает, в свою очередь, на других осведомителей, рангом повыше. Видишь, например, того прыщавого типа вот за тем столиком? Ты можешь смотреть на него в упор и все равно не заметишь — одному Богу известно, где этот шельмец научился так хорошо маскироваться. Так вот, к твоему сведению, он работает на одного твоего старого приятеля.

— Да я уже заметил его. Маскируется и впрямь неплохо, но все же не настолько, чтобы я не смог припомнить, что где-то я его уже видел…

Фредерик молчал, глядя в свою кружку.

— И это все, приятель, чем ты можешь мне помочь? — прищурился Аласдер. В голосе его звучала угроза. — За что я тебе должен платить, скажи на милость? Не за твой же дурацкий стишок!

— Разумеется, не все. Так вот этот прыщавый невидимка работает на некоего Лолли Лу. А Лу — некоронованный король лондонского преступного мира — всегда работал только на себя. Не советую тебе, Аласдер встречаться с Лолли на узенькой дорожке — этот приятель не остановится ни перед чем.

— Я знаю Лолли, — кивнул Аласдер. — Этот тип действительно отца родного убить за грех не сочтет, если только сможет поиметь с этого хотя бы грош. Ему что родину продать, что жену…

— Я вижу, — поцокал языком Лоуч, — ты осведомлен, пожалуй, не хуже нас, грешных! Конечно, тебе наверняка приходилось встречаться с этим типом за время твоих похождений — скорее всего во время последней войны…

Фредерик вдруг осекся и побледнел — глаза Аласдера горели адским огнем. Наклонившись к Фредерику так, чтобы никто, кроме него, не слышал его слов, Аласдер прошептал:

— Заруби себе на носу, приятель, — о том, чем я занимался во время войны, ни слова!!! Ты понял? Дело касается не только меня и тебя, Фредерик, — добавил он через минуту, немного остыв. — Сплетни о моих любовных похождениях — одно, но совсем другое — домыслы по поводу моей верности родине. Одно неосторожное слово — и… Еще раз спрашиваю: ты все понял?

— Вполне. — Лоуч схватился за горло, словно Аласдер его душил. — Будь спокоен, приятель: я буду нем как рыба!

— Ну вот и славно — я всегда знал, что ты понятливый малый. — Аласдер поднялся из-за стола. — Если узнаешь что-нибудь новое — ты знаешь, где меня найти. А я знаю, где найти тебя, — где-нибудь между небом и землей. Добрый вечер, Фредерик.

Выйдя из таверны, Аласдер с облегчением расправил плечи. Зайдя за угол, он притаился в тени и начал ждать. Прошла, как показалось, вечность, прежде чем худощавый человечек появился наконец на пороге. Оглядевшись вокруг и никого не заметив, Лоуч быстро зашагал по улице. Выждав, когда Фредерик отдалится от него на достаточное расстояние, Аласдер осторожно последовал за знакомым, хотя не был уверен, что за ним, в свою очередь, никто не следит. След Фредерика Аласдер потерял в ночном тумане, но он и без этого знал, куда следует держать путь. Пройдя по темной набережной, спустившись несколько шагов по полустершимся от старости ступенькам, Аласдер открыл тяжелую дубовую дверь. Вывески над ней не было — те, кому надо, и так знали, что скрывается за этой дверью. По тому, как напряженно замерли при его появлении все присутствующие, Аласдер понял — он не ошибся. В ноздри шибанул резкий запах немытых тел — многие посетители этой маленькой грязной пивной не выходили отсюда неделями, ночуя прямо на полу. Две-три коптящих плошки едва давали света, но, зажги хозяева огонь посильнее, пивная, чего доброго, сразу взлетела бы на воздух — настолько он здесь был пропитан парами спиртного. По первому взгляду на жалкое «убранство» сего «богоспасаемого заведения» сразу же становилось ясно, птицы какого полета собирались здесь. Никто не захотел бы повстречаться с кем-нибудь из завсегдатаев пивной, как сказал Фредерик, «на узенькой дорожке». Опухшие, испитые лица мужчин и женщин, давно утративших малейшие следы женственности, красноречиво говорили о том, что этим людям нечего терять, кроме собственной жизни. Если бы некий досужий «коллекционер жизни» вознамерился вдруг провести классификацию этих субъектов, он бы, пожалуй, разделил их на три категории: люди, питающиеся чужими объедками как в прямом, так и в переносном смысле; люди, беззастенчиво ворующие все, что плохо лежит, и люди, торгующие собой, чтобы купить то, что иной побрезговал бы и своровать. Были здесь и те, кто рылся в помойках в надежде отыскать что-нибудь, что можно продать. Были проститутки. Эти две категории хотя бы зарабатывали себе на жизнь, остальные же были просто ворами и грабителями всех мастей. Впрочем, встречались экземпляры, одетые вполне прилично, — это были те, кто обладал некоторым искусством гипноза. Заговаривая вам зубы, они заставляли «добровольно» расстаться с некоторой суммой. Их «коллегам» попроще не нужно было столь рьяно заботиться о приличии своего костюма, ибо немаловажную часть их искусства составляло умение оставаться незамеченным — без этого умения трудновато, подкравшись к джентльмену сзади, ловким движением «выудить» из кармана кошелек или, дождавшись, когда хозяин дома заснет, влезть через дымоход и, обчистив дом, покинуть его тем же путем.

Взгляды всех, кто еще не окончательно «отрубился», тотчас же устремились на высокого джентльмена, возникшего в дверях. Гость был явно не беден и кого-то искал — такой господин не появился бы в подобном месте просто так, если только не предположить, что он не в своем уме. Что ж, в таком случае этот красавчик не успеет и глазом моргнуть, как останется без кошелька, если таковой при нем, без своего роскошного фрака и без штанов. Кое-кто поспешил на всякий случай ретироваться в дальний угол, опасаясь драки. Лолли Лу, напротив, увидев джентльмена, широко заулыбался. Аласдер заметил Лолли сразу же, как только возник в дверях. Приземистый и толстый настолько, что казался квадратным, с огромной, как пивной котел, лысой головой, Лолли восседал за одним из столиков поближе к заднему выходу. Коренастая фигура короля воров была облачена в кургузый фрак, «пытающийся» изображать собой костюм приличного джентльмена, но слишком грязный и старомодный для этого. Худощавый человечек, по чьему следу шел Аласдер, как и ожидал он, был рядом с Лолли, но при виде Аласдера поспешил укрыться в темноте. Сидевшие поблизости от короля последовали примеру Фредерика, но мрачный верзила, стоявший за спиной Лолли со скрещенными на груди могучими руками, и не шевельнулся. Вид великана говорил о том, что он, не задумываясь, готов был размозжить голову любому.

— Смотрите, кто пожаловал! — Физиономия Лолли снова расплылась в улыбке. — Ну что ж, заходите, сэр Аласдер, коли вы пришли с миром. Если нет — боюсь, вашу светлость придется выносить отсюда вперед ногами. — Он покосился на верзилу. — Верно я говорю, Хатч?

— Умерь свою прыть, Лолли! — Аласдер спокойно направился к столу. Гигант тут же занял место за его спиной, но Аласдера, казалось, сие нисколько не смущало. — Не родился еще тот человек, что меня убьет! К тому же я пришел с миром и хотел бы, — он кинул взгляд на стоявшего за его спиной громилу, — поговорить с тобой, Лолли, с глазу на глаз.

— А я хотел бы, — прищурил тот поросячьи глазки, — мешок червонцев! Люблю золото — оно так приятно звенит… Вот что я тебе скажу, Аласдер: у тебя, может быть, и есть твоя власть, деньги, но в данный момент все это тебе не поможет. Здесь мои друзья, так что совет: веди себя поскромнее, тогда, может быть, и поладим… А теперь к делу — так что у тебя?

— Твои люди шпионят за мной, Лолли! — Схватив толстяка за грязное жабо, Аласдер мощным рывком заставил его подняться из-за стола. — Я это точно знаю, Лолли. Не знаю лишь почему, но ты мне это скажешь, будь я проклят!

Лолли молчал. На первый взгляд его, казалось, мало волновало то, что Аласдер держит его за грудки, но от пристального взгляда Аласдера не укрылся едва приметный сигнал, которым толстяк обменялся со своим телохранителем. Рванув Лолли на себя, Аласдер успел в последний момент отскочить, и «король» врезался в живот своего телохранителя. Гигант был на целую голову выше Аласдера и, казалось, заполнял собой едва ли не все небольшое помещение. Шея громилы была толщиной с добрый дуб, бычьи' глаза смотрели скорее с тупым презрением, чем с яростью. Будь на месте Аласдера кто-нибудь другой, он наверняка бы решил, что будет убит, и, будучи вышвырнут за дверь, был бы несказанно рад, что отделался только этим. Алас-дер же лишь отступил назад на один шаг, готовясь отразить атаку надвигавшегося на него гиганта.

— Хатч научит тебя хорошим манерам, приятель! — рассмеялся уже успевший прийти в себя Лолли. — Не бойся, Аласдер, он тебя не убьет, но, помяни мое слово, отделает так, что мама родная не узнает!

Гигант, ухмыляясь, продолжал наступать. Вокруг собралась целая толпа любопытных зрителей. Когда великан приблизился, Аласдер, резко выбросив руку, нанес ему удар в челюсть. Верзила никак не отреагировал — лишь глаза его пару раз моргнули. Рука же Аласдера заболела так, словно удар был нанесен по железным воротам. Тогда он ударил своего противника другой рукой, на этот раз в живот. Иной бы от такого удара отлетел к противоположной стенке, но для Хатча он был все равно что комариный укус для бегемота. Зрители уже заключали пари, но не о том, кто победит, — в этом ни у кого из завсегдатаев пивной не было ни малейшего сомнения, а о том, останется ли Аласдер в живых. Хатч ударил Аласдера в висок, и у того зазвенело в ушах. Аласдер уже успел подметить, что у противника есть один недостаток, типичный для таких верзил, — силы Хатчу, может быть, и не занимать, но слишком крупные габариты ограничивали подвижность и мешали слаженности движений. Это, собственно, и следовало знать Аласдеру. Он стоял, ожидая новых ударов. Во взглядах публики красноречиво читалось, что они думают об идиоте, который не только не в силах нанести новый удар, но даже слишком глуп, чтобы убежать. От взглядов публики не укрылось и то, что плечи джентльмена, может быть, и могучи, но сшитый по последней моде фрак узковат и стесняет движения владельца. Словно прочитав их мысли, Аласдер расстегнул фрак и жилет, но шею по-прежнему стягивал туго повязанный платок. Хатч же был облачен в старую, мягкую от долгой носки, мешковатую одежду, не стесняющую движений. Верзила замахнулся было для нового удара, но вдруг почувствовал, как пальцы Аласдера сцепились на его запястье. Не ожидая подобного, Хатч замешкался — всего на мгновение, но и этого хватило, чтобы взять над ним верх. Зайдя за спину гиганта, Аласдер заломил его руку чуть ли не до самого затылка, подставив одновременно подножку. Гигант рухнул на пол, словно подрубленный под корень могучий дуб. Поднявшись, рассвирепевший Хатч снова двинулся на Аласдера, но получил новый удар — на этот раз в нос. Удар был таким внезапным, что публика даже не успела заметить, был он нанесен рукой или ногой. Еще один удар — и «непобедимый» верзила застонал… Вне себя от ярости, Хатч бросился на Аласдера, но тот ловко увернулся, и гигант по инерции врезался головой в стену. Новая атака верзилы… Каким образом Аласдеру удалось поднять единым махом тяжелейший дубовый стол, да еще швырнуть его изо всех сил, для публики осталось загадкой, но стол полетел в Хатча, и гигант рухнул на пол. Из его носа текла кровь.

— Хватит! — остановил поединок Лолли. — Ты победил, Аласдер!

Хатч сел на полу, держась за разбитый нос, явно недовольный приказом прекратить борьбу, но не смея ослушаться хозяина.

— Надеюсь, Лолли, — усмехнулся Аласдер, — теперь ты наконец удостоишь меня аудиенции? Можно здесь, можно на улице — мне, собственно, без разницы…

— Считаю своим долгом предупредить, — проворчал тот, — у меня есть еще друзья, кроме тех, кого ты видишь здесь.

— А у меня, — Аласдер был невозмутим, — как ты сам, Лолли, уже успел упомянуть, есть власть и деньги. Драка один на один — это честно. А вот убийство — это уже преступление. Вокруг тебя много свидетелей…

— Не бойся, Аласдер, у Лолли Лу тоже есть кое-какие понятия о чести! Так что выкладывай, что там у тебя, — можно прямо здесь. Эй вы, — прикрикнул он на толпившихся вокруг зевак, — чего уставились? Цирк закончен!

Те покорно разбрелись по своим столикам и демонстративно занялись разговорами, давая Лолли понять, что они не слушают и не смотрят.

— Нет, — невозмутимо процедил Аласдер, — так все равно не пойдет. Я сказал «наедине», да ты, видно, не понял…

Лолли был слегка удивлен подобной дерзостью, но виду не подал.

— Хорошо, — кивнул он, — здесь есть одна темная аллейка…

— Я похож на сумасшедшего, чтобы идти с тобой в темную аллейку? — усмехнулся Аласдер. — Но на улицу все-таки выйдем.

Полуслепой фонарь над входом в пивную позволял Аласдеру видеть выражение лица Лолли.

— Ну, что там у тебя? — с деланным безразличием спросил тот.

Аласдер молчал.

— Ты сам знаешь, приятель, почему я шпионю за тобой, — неохотно проговорил Лолли. — Эта парочка мне хорошо платит — деньжат у них столько, что они могли бы купить самого короля. Почему бы мне не работать на них?

— Только ради денег? — прищурился Аласдер. — А других причин на это у тебя нет?

— Разве этой причины недостаточно? Я малый не гордый, мне все равно, чем заниматься, лишь бы платили…

— Рассказывай это другим, Лолли! — ухмыльнулся Аласдер. — Будь уверен, приятель, — я знаю тебя вдоль и поперек… Ты не забыл еще, часом, как «отдыхал» тогда в тюрьме? А ведь это я тебя туда «устроил», старик, по нашему старому знакомству. Мог бы, между прочим, и сказать мне «спасибо» — тебя не повесили лишь благодаря тому, что у меня не хватило доказательств…

Лолли хотел было что-то ответить, но Аласдер не дал ему раскрыть рот:

— Я знаю, судьи тогда поверили тебе, что тот француз был всего лишь контрабандистом, снабжавшим тебя вином, но я в это никогда не верил. Я знал, что ты сам его, в свою очередь, кое-чем снабжаешь, но прямых улик у меня было маловато. Измена родине, братишка, это тебе не шутки — твоя жизнь, идиот, тогда висела на волоске. Дружкам твоим я тоже не стал рассказывать о твоих проделках, иначе бы они разделались с тобой гораздо менее гуманным способом, чем власти. Да, они бандиты, но это не значит, что для них нет ничего святого, — измену Англии не простили бы и они. Многие из них потеряли на этой войне руки, ноги, сыновей, друзей… Не думай, что я пощадил тебя тогда из благородства, — просто не хотелось марать руки о такую заразу. Но если ты думаешь, Лолли, что я все еще не забыл эту старую историю, спешу успокоить — для меня это давно дело прошлое…

— Ей-богу, Аласдер, то, что я шпионю за тобой, никак не связано с этой историей! Я на тебя не в обиде, старик, — у тебя, как и у меня, была своя работа, свои хозяева… Кто старое помянет…

— Что ж, — усмехнулся Аласдер, — на этот раз поверим. Но я хотел бы заключить с тобой одну маленькую сделку: ты, Лолли, шпионь за мной, но знай меру — тогда и я не вспомню про ту историю. А то ведь могу и вспомнить, а твои дружки, Лолли, как я уже сказал, — это тебе не цивилизованные служители закона… Надеюсь, мои условия тебя не затруднят?

Не дожидаясь ответа, Аласдер поправил кружевную манжету, шутливо галантно раскланялся с Лолли и растворился в ночи.

Глава 10

— Мне нужно поговорить с вами, — произнесла Кейт, дотронувшись до руки Аласдера.

— Я к вашим услугам! — галантно кивнул тот.

— Наедине, — Кейт, обвела взглядом огромный бальный зал.

— Весьма польщен. — В глазах Аласдера мелькнул похотливый огонек. — Думаю, улизнуть отсюда не составит труда. Вот только где? В саду неудобно — земля сырая…

— Это не то, о чем вы подумали! — Девушка была возмущена бестактностью, но лишь совсем чуть-чуть… — Мне нужно просто поговорить с вами.

— Прошу извинить меня, Кейт, я немного увлекся… — Улыбка Аласдера была такой обворожительной, что девушка тут же его простила. — Но почему не при всех?

— Потому что… потому что это частный разговор! Так, небольшая проблема… Это не срочно — можно, конечно, и подождать, но я не вижу смысла…

— Ради Бога. Только сейчас не совсем подходящий момент, лучше чуть позже, во время ужина.

— Хорошо, — кивнула Кейт, думая о том, насколько все-таки сексуально озабочены люди: стоит им лишь узнать, что какой-нибудь мужчина уединялся с женщиной, так тут же непременно подумают… Как будто в этом мире не может быть ничего другого, что может объединять двух людей! Да и сам Аласдер хорош — стоило ей сказать, что она хочет с ним уединиться, — как тут же готова сальная шуточка… Неужели все мужчины и впрямь одинаковы — только и бегают за каждой юбкой… Закусив губу, Кейт призадумалась. Нет, Аласдер все-таки не из тех, кто сразу же набросился бы на нее, дай только волю. К тому же почему она? Если ему так приспичило, то к его услугам столько дам — вот как пожирают его недвусмысленными взглядами изо всех углов… Во всяком случае, Кейт не могла пожаловаться, что за все время их знакомства Аласдер хотя бы раз осмелился хоть в чем-нибудь повести себя с ней не по-джентльменски. А те похотливые взгляды, что он порой бросает на нее, — всего лишь работа на публику, поспешила уверить себя Кейт. Девушка чувствовала, что должна хоть однажды, хоть на короткое время побыть с Аласдером наедине, — так легче узнать, что он за человек, что у него на уме… До сих пор это удавалось ей крайне редко — рядом всегда была Сибил, либо Ли, либо кто-нибудь еще… Кейт сказала Аласдеру, что у нее есть проблема. Ей почему-то казалось, что сэр Аласдер из тех, кто умеет решать проблемы. И уж наверняка придумает способ, как им улучить момент и уединиться где-нибудь для разговора. Кейт посмотрела на Аласдера. Они танцевали. Как он грациозен… нет, это слово здесь не очень подходит: Аласдер — мужчина слишком крупный, чтобы назвать его грациозным, хотя и сложен прекрасно, и танцор искусный… Опять не то слово: «искусность» — это о чем-то приобретенном, а сэр Аласдер, судя по всему, никогда и не учился так легко двигаться, это у него естественное, врожденное… Такое поразительное чувство ритма, умение слиться с мелодией воедино может быть лишь врожденным талантом. К тому же если иных мужчин утонченность порой лишала мужественности либо, напротив, мужественность — утонченности, то в Аласдере эти два начала уживались в гармонии. То, что почти весь этот вечер он танцевал с ней, а если с другими, то лишь из вежливости, переполняло Кейт гордостью. Она понимала, что их дружба — лишь игра, которую следует воспринимать легко, без излишней серьезности. Понимала, но ей не хотелось думать о том времени, когда он добьется своей цели, она, Кейт, будет ему не нужна и снова уедет в свой городишко, который она раньше считала милым, а теперь он, должно быть, будет казаться ей скучным… Аласдера она ни в чем обвинить не могла — как честный человек, он с самого начала признался, каковы его планы. Тогда Кейт, немного поразмыслив, приняла это странноватое на первый взгляд предложение как никого ни к чему не обязывающее. Но теперь она начинала чувствовать, что уже слишком сильно привязалась к этому человеку, чтобы расстаться безболезненно. Это ее пугало; в этом, собственно, и была та проблема, которую ей хотелось обсудить. Ни дня не проходило, чтобы они не встречались, хотя, разумеется, не на весь день, это было бы уже слишком. Им не нужны были слухи о том, что Аласдер собирается на ней женится, иначе как бы они объяснили потом их расставание? Другое дело — легкий, ни к чему не обязывающий флирт, прогулки в карете или пешком, театры, балы… Кейт не нужно было делать вид, что Аласдер ей интересен, — он привлекал ее на самом деле. Впрочем, такой человек был бы интересен любому — объездивший полмира, все повидавший, всегда остроумный… Говорили они, правда, чаще о какой-нибудь ерунде, но иногда ведь и это приятно… Одно лишь по-прежнему оставалось непонятным — каким образом дружба с ней могла помочь Аласдеру поднять свой престиж в обществе. И еще один момент — заключая «сделку», он, помнится, сказал, что Кейт как умная женщина поймет, для чего, собственно, ему все это нужно, и не будет строить лишних иллюзий. Тогда Кейт согласилась на эти условия. Теперь она начинала чувствовать, что такой вариант перестал ее устраивать. Кейт начинала замечать за собой, с каким нетерпением она ждет встреч с Аласдером, как волнуется. Аласдер казался ей лучшей «достопримечательностью» Лондона, самым интересным мужчиной из всех, что ей когда-нибудь приходилось встречать, да и самым привлекательным. Лицо, бархатный баритон словно излучали какой-то магнетизм. Кейт пыталась противиться этим чувствам, подавлять их, но с каждым днем это удавалось ей все труднее… Да, она отдавала себе отчет, что на самом деле этот человек не питает к ней никаких чувств, кроме дружеских, что все это только игра… Но какой он, однако, отличный актер! Аласдер настолько вживался в роль, пытаясь убедить других, что и сама Кейт порой забывала, что томные взгляды, которые он бросает на нее, всего лишь игра, хотя уж кому бы, как не ей, это знать? Но как не хотелось думать о дне разлуки, который неизбежно, рано или поздно, должен наступить!.. Музыка смолкла. Галантно поклонившись Кейт, Аласдер «сдал ее на руки» новому кавалеру, которому она перед этим обещала следующий танец. На сегодняшнем балу, как, впрочем, и всегда, Кейт была нарасхват. «И этим я тоже обязана Аласдеру, — подумала она, — это благодаря ему я стала так популярна…» Одни старались узнать Кейт поближе из любопытства — что же, собственно, сэр Аласдер в ней нашел, другие — просто из желания покупаться в лучах чужой славы. Это» тоже ни к чему не обязывало, если не считать обязанности подарить им танец-другой, — всех этих людей она интересовала лишь как предмет великосветских разговоров и сплетен. Сэр Аласдер добился своей цели, но при этом и кое-чего другого, что в его планы не входило… Именно об этом Кейт и собиралась сказать — и чем раньше, тем лучше. Танцуя с молодым лордом, в то время как Аласдер — с энергичной брюнеткой, Кейт старалась думать лишь о том, чтобы не сбиться с такта. Тем не менее взгляд ее все время невольно устремлялся к Аласдеру. Фрак на нем был, как обычно, черный, а жилет на этот раз голубой в золотую полоску. Пожалуй, подумала девушка, этот костюм идет ему больше всего. Бальный зал был по всем меркам роскошным. Пол едва можно было рассмотреть — в зале было так тесно, что яблоку негде упасть, и все же Кейт успела заметить, что тот покрыт изысканной мраморной мозаикой. На высоких сводах потолка, поддерживаемых изящными колоннами цвета слоновой кости, персонажи греческих мифов, розовые нагие нимфы на небесно-голубом фоне… Стены изумрудного цвета украшены золотой лепниной. Огромные хрустальные фонтаны люстр рассыпались мириадами брызг. В целом зал казался Кейт волшебным, мистическим, а лучше сказать, нереальным. Для Аласдера это, может быть, и было привычным, но не для нее. Кейт не терпелось дождаться ужина. Чем скорее она сможет поговорить с Аласдером, тем скорее успокоится ее душа. Аласдер снова присоединился к ней, когда танец закончился. Лакеи широко распахнули двери бального зала, чтобы публика могла пройти в соседний зал — обеденный. Кейт хотела было намекнуть партнеру, что самое время уединиться, но тут к нему подошел джентльмен с каким-то вопросом, затем другой вопрос, третий… Удовлетворив наконец свое любопытство, джентльмен удалился, но на смену ему тут же, словно из-под земли, вырос другой, не менее, как оказалось, назойливый.

— Чего мы ждем? — нетерпеливо спросила она, когда Аласдер наконец освободился.

— Вы, кажется, хотели поговорить со мной наедине? В таком случае, полагаю, нам следует занять столик — не настолько дальний, чтобы отдаляться от всех, но, во всяком случае, подальше от ваших кузин. Как я успел заметить, — Аласдер обвел взглядом зал, — они сегодня почти все здесь, не так ли?

— Совершенно верно, — кивнула Кейт. Кроме постоянно сопровождавшей их Сибил, которая, как правило, составляла пару Ли, миссис Суонсон и все ее дочери, исключая одну из замужних, тоже почтили своим присутствием этот бал. Глядя на присутствующих здесь замужних кузин и их мужей, Кейт втайне сочувствовала последним — из всех женщин в семье Суонсонов лишь Сибил и мать семейства обладали нормальным характером. Что же до Фрэнсис, Генриетты и Хлои, то те и вовсе смотрели на каждую из проходивших мимо женщин как на непримиримую соперницу. Оно и понятно — постоянное внушение матери, что девицы должны всенепременнейше найти себе женихов, давало свои результаты…

Они выбрали столик подальше от буфета, от бочонка с пуншем и от Суонсонов. Подозвав лакея, Аласдер попросил себе бокал вина.

— Вы что-нибудь будете, Кейт? — спросил он.

— Спасибо, я, если понадобится, сама себе все возьму.

— Это исключено. Галантный джентльмен должен ухаживать за дамой. Здесь так принято.

— Мы, кажется, для того и уединились, — нахмурилась она, — чтобы перестать хотя бы какое-то время играть на публику и поговорить начистоту! Да я вообще не хочу есть! Мне надо с вами поговорить.

— Со стороны это будет выглядеть странно. А если вы к тому же будете все время смотреть мне в глаза, то это как раз и сработает на публику. Но я, с вашего позволения, что-нибудь съем — я сегодня натанцевался, а это все-таки требует немалых энергетических затрат.

— Ладно, уговорили, — Кейт начала выходить из себя, — принесите мне что-нибудь.

— Если только не возражаете, немного позже, когда народ схлынет. А то у буфета сейчас такое творится, что, боюсь, кончится тем, что кого-нибудь задавят. — Выпрямившись, Аласдер посмотрел на девушку. — Говорите, я весь внимание, Кейт!

Он снял перчатки и, положив сцепленные руки на стол, улыбнулся. Кейт все еще немного сердилась: Аласдер все никак не хотел прекратить свою игру на публику и стать наконец серьезным. К тому же его улыбка и взгляд пугали Кейт, даже если были всего лишь игрой. Взгляд Кейт невольно упал на руки Аласдера — большие, сильные и в то же время изящные, с длинными пальцами. Как не похожи они на руки большинства мужчин из лондонского света — маленькие, изнеженные, непривычные к работе… Приглядевшись, Кейт заметила на его пальцах довольно свежие, еще красные следы шрамов. Откуда они? Он с кем-то подрался? У него есть враги, ему угрожала какая-то опасность? Кейт вдруг почувствовала, как похолодело в желудке, и это ощущение показалось странным ей самой. Жалеть его? Такому человеку, как Аласдер, вряд ли понравится, что женщина его жалеет. Не так к нему надо подходить, а по-другому Кейт не умеет… Нет, этот человек никогда не ответил бы взаимностью на ее чувства… Да и друзьями бы настоящими они не стали — они из слишком разных миров…