С моей точки зрения, смотреть тут не на что: сто пятьдесят метров «трубы» диаметром 5 м, забранной в бетонные тюбинги и изогнутой буквой «U» (получаются две симметричные секции), аккуратные пучки кабеля на кронштейнах, яркие лампы в решетчатых кожухах и девять свежевыкрашенных гермодверей без единой царапины. Все стерильно, как в морге. «Гермы»[6] ведут в: караульное помещение, действующий узел связи, образцовый бункер и кабельные коллекторы (сюрприз, да? Полк связи, однако…) и еще кое-куда, потом скажу. Там, куда ведут «гермы», тоже все стерильно и образцово. А в коллекторах, помимо всего прочего, специально для особо дотошных посетителей установлены линейные инфракрасные датчики. Панели сигнализации выведены рядышком. В коллекторе тесно, гулять неудобно: нормальный человек, как мне думается, добровольно лезть туда не должен. Но наши «випы» почти все почему-то лезут. Видать, не хватает им этого: паркетно-лимузинная жизнь кажется пресной и скучной. А может, очень хочется испытать новенькие каски с налобниками – в общем, я не знаю, но – лезут, и все тут.
Ну так вот, посетитель идет по коллектору, пересекает луч, происходит «сработка» – все очень наглядно. Посетителю нравится. Ух ты, у вас тут все работает!
И никто ни разу не задал вопроса, зачем панели развешали в коллекторах, а не в караульном помещении или хотя бы у стационарного поста в «трубе». Посетители верят, что у нас все под контролем и враг нигде не просочится. Ну и на здоровье. Он ведь и в самом деле не просочится, ибо наша «парадная труба» никому не нужна: тут нет ровным счетом ничего, что могло бы заинтересовать «потенциального противника».
Так… Звезда, «NO TRES…»
Что бы эти бездари без меня делали? За ночь я обновил всю наглядную агитацию в карауле, перечертил набело три схемы на узле связи и намалевал знаки на периметре. Премии, однако, не будет: более того, даже спасибо никто не скажет – проверено по опыту предыдущих авралов. Вот за это я и не люблю армию. И на вопрос кадровиков, какие у меня планы после окончания первичного контракта, я всегда твердо отвечаю: уйти в народное хозяйство. Не задерживаясь ни на минуту…
– Товарищ лейтенант, а вы в курсе, что у караула патроны собирают?
– Ага.
– Ну и как вам?
– Да мне как-то… Но в общем – ничего так, нормальное решение.
– А по мне – так это полный дебилизм и перестраховка.
– Почему?
– А представьте: собрали патроны, и вдруг – нападение на объект. А?
– Нет, это вряд ли. Это будет совпадение, которое случается раз в столетие. А вот представь себе: если мы с тобой – простой лейтенант и такой же простой рядовой – и заговорщики? Заступили мы в караул, я – начальником, ты, как обычно – на Седьмой…
– И договорились грохнуть Самого? – Вацетис – толковый парень, схватывает все на лету. – То есть если мы заговорщики, то…
– Верно мыслишь! Не факт, что у нас получится – охрана мощная и все такое прочее, но риск ведь такой есть, верно? А когда у всех отнимут патроны: риск падает почти до нуля. Так что, дорогой френд Вацетис: это, конечно, может и перестраховка. Но – ни разу не дебилизм.
– Ну, в общем… Да, пожалуй, вы правы.
За приоткрытой дверью, ведущей из «трубы» на узел связи, послышались шаги.
– Стой, кто идет! – во весь голос рявкнул часовой.
Я поморщился: вот это совсем необязательно, чужих здесь не может быть по определению.
Дверь беззвучно распахнулась (а тут вообще ничего не скрипит, все регулярно смазывают) и впустила в тоннель особиста[7] и начкара.
Начкаром у нас сегодня работает Окоп-два. Это командир взвода связи лейтенант Ашот Акопов – мой ровесник, балагур и весельчак. Вот тут подсказывают, что по логике, если есть Окоп-два, значит, должен быть и Окоп-раз. Верно, есть у нас и такое «инженерное сооружение» – это начальник штаба части, подполковник Акопов, родной дядя Ашота, а по совместительству редкостный зануда и отъявленный мозго… эмм… пожалуй, вот так: мозгоклюй. Любит он это дело, особенно перед приездом высокого начальства. Он, кстати, сейчас здесь, в караульном помещении, потому наш развеселый Окоп-два выглядит несчастным и опустошенным: с утра сегодня уже выклевали буквально все, что можно.
– Вацетис, ты тоже решил надо мной поиздеваться?
– Положено же, товарищ лейтенант, – менторским тоном пояснил часовой. – Эн-ша[8] сказал – сегодня все по уставу.
– В уставе написано, что надо орать, как сирена на «запретке»? – Окоп-два снял с плеча тяжелый вещмешок и поставил его на пол. – Сдать боеприпасы.
– Эээ… не положено, товарищ лейтенант, – замялся часовой. – Пока на посту – не имею права.
– Вацетис…
– Ну не положено же!
– Рядовой Вацетис!
– Я!
– Сдать пост лейтенанту Дорохову!
– С чего бы это вдруг? – удивился я.
– Да подмени эту упертую чухонь на минуту, я патроны заберу, – устало попросил Окоп-два. – Вацетис, ты команду слышал?
– Не имею права, – сокрушенно покачал головой часовой. – Товарищ лейтенант не записан в ведомости!
– Вацетис, спасибо, я оценил: ты правильный солдат, – вмешался особист. – А теперь по-быстрому отпусти нас. Мы спешим, в любую минуту могут гости нагрянуть. Рядовой Вацетис?
– Я!
– Сдать боеприпасы.
– Есть. – Часовой покорно развернулся к стене, снял автомат с плеча и уточнил: – Сам?
– Сам, – кивнул Окоп-два, развязывая горловину вещмешка.
Часовой самостоятельно разрядил оружие (в норме это делается по команде старшего – НК, ПНК[9] и проч., и в специально отведенном для этого месте) и сдал боеприпасы. Особист быстро проверил оружие, экипировку, затем велел оставить автомат у стены, отвел часового в сторонку и «прозвонил» металлодетектором.
– «Чисто». Продолжай службу.
– Есть, – часовой вскинул автомат на плечо и занял свое место.
Вот такая, сугубо прибалтийская избирательность в чинопочитании. Хотя, может быть, избирательность здесь ни при чем: просто особист у нас суров, с ним особо не забалуешь.
Окоп-два забрал вещмешок, и они с особистом убыли в караульное помещение.
И оставили за собой две цепочки следов на свежевымытом полу: на периметре грязно, накануне моросил дождик.
– Бардак! – ухмыльнулся часовой, снимая трубку телефона. – Часовой седьмого поста рядовой Ва… Никак нет, без происшествий! Товарищ подполковник, тут начкар только что прошел кое с кем: притащили с периметра грязи, наследили по всей «трубе»…
Определенно, ближе к дембелю человек становится сволочью. У пульта сейчас лично сидит злобный Окоп-раз, весь на взводе: ждет звонка о прибытии высокого гостя.
Дверь, ведущая в караульное помещение, тоже приоткрыта: и хотя до пульта – тамбур, два коридора и столовая – яростный вопль Окопа-раз я услышал отчетливо и со всеми интонационными оттенками. Помните, как в «Одиссее» Кончаловского кричал раненый циклоп? Уверяю вас, по сравнению с воплем нашего эн-ша это был просто комариный писк.
– Вацетис…
– Да, товарищ лейтенант?
– Ты, случайно, не ксенофоб?
– Как можно, товарищ лейтенант? Я же нерусский.
– И что?
– Ксенофобия – чисто русская прерогатива. А для всех остальных это – всего лишь проявление национального самосознания.
– То есть к армянам ты равнодушен?
– Абсолютно.
– Понятно. Ну тогда, значит, просто за «чухонь» мстишь? Мелочно так, исподтишка, да?
– Обижаете, товарищ лейтенант! Поставьте себя на мое место. У меня на посту грязь. Я часовой. Вы офицер. Кто будет убирать? Как бы вы поступили в этой ситуации на моем месте?
– Я бы крикнул им вслед: ребята, наследили, пришлите человека с тряпкой.
– Тоже верно. Видите, вы быстро соображаете. А я – нет. Говорят же про нас, что прибалты тормоза, долго думают. Вот я и не сообразил.
– Ну и жук ты, Вацетис! Вернее, так: жукис.
– Да, есть маленько. Но знаете, тут все зависит от человека. Есть офицеры, которые к солдату по-человечьи относятся. Вот как вы, например. А есть – которые свысока, как к быдлу. Ну и принцип бумеранга никто не отменял. Вот вам бы, например, я такую «подлянку» никогда бы не кинул.
– Ну, спасибо на добром слове.
– Всегда пожалуйста. Как вы к нам – так и мы к вам…
Из караулки пришел вконец убитый Окоп-два и привел двух бойцов. Бойцы принесли тазик с водой и тряпки, а Окоп-два – безразмерную злобу ко всему человечеству, которое породило таких тварей, как прибалтийский часовой седьмого поста, и… о, да, я вижу в этом мятущемся взоре: эн-ша безоговорочно причислен к разряду тех же самых тварей. И черт с ним, что это родной дядя. Говорят же, что родных мы не выбираем. Я вижу в этом взгляде, наполненном жаждой убийства, что, будь воля Окопа-два, он непременно выбрал бы себе другого дядю! Более того, я подозреваю, что наш парень с огромным наслаждением остался бы круглым сиротой.
Бойцы принялись наводить порядок, а Окоп-два, стараясь не смотреть в сторону часового, обратился ко мне:
– Эн-ша сказал, что у тебя осталось от силы пять минут. Успеешь?
– Ну, не знаю, это уж как получится…
– Что значит «как получится»?! Он сказал – кровь из носу! Сказал, чтобы я тебе помог, если надо. Тебе помочь?
– А чем ты можешь мне помочь? – Я пожал плечами. – Вот смотри: в одной руке у меня кисть. Видишь?
– Вижу.
– В другой банка с краской. Видишь?
– Да.
– Я макаю кисть в краску и рисую. Вот гляди: сейчас мы рисуем букву «пи». Видишь?
– Эмм…
– А теперь скажи: как ты видишь себя в этом процессе? Что ты можешь сделать, чтобы ускорить его, не потеряв при этом в качестве?
– Ну, я не знаю… Но сказано было: помочь!
– Хорошо, если хочешь – помогай.
– А чего делать?
– Ну, например, подними мне настроение.
– Вот, блин… Как тебе настроение поднять? Сплясать голышом?
– О нет, только не это! Мне потом три дня йети будет сниться… Ты лучше вот что: спой армянскую народную песню.
– Сань, ты тоже решил надо мной поиздеваться?
– Ну почему сразу «поиздеваться»? Просто больно на тебя смотреть: ты весь издерганный и мрачный, как туча, что для тебя совсем нехарактерно.
– Да будешь тут мрачный! Ты же знаешь его – кого угодно доведет…
– Ну вот, хотел, чтобы ты слегка приободрился. Армянская песня – в «парадной трубе» – за пять минут до прибытия такой персоны: это как минимум прикольно, согласен? Вот и поржали бы на пару.
– Ну, в общем – да… Но я не знаю ни одной армянской песни.
– Ну тогда сыграй на дудуке. Ашот, у тебя есть с собой дудук?[10] – Хе-хе… Мой дудук всегда со мной! Но играют на нем обычно лица противоположного пола, так что…
– Вообще-то это совсем не то, о чем вы подумали, – не удержался грамотный Вацетис. – Это такая дудочка.
– Блин, во все дыры лезет, – сокрушенно вздохнул Окоп-два. – Вот стоит оно на посту, по уставу должно молчать, как рыба об лед, нет – оно все знает, всех поучает… И откуда у нас такое умное чмо завелось?
– Сам чмо, – очень тихо сказал Вацетис.
Упс… Вот это было последней каплей из серии «Акелла промахнулся». Только не в формате «большой белый волк неловко прыгнул», а скорее вот так: «умный Тузик тявкнул не в ту сторону».
Разгладившееся было лицо Окопа-два мгновенно собралось в маску гнева, он развернулся на каблуках, издал боевой клич и бросился на Вацетиса.
– Убью, тварь!!!
И что характерно: бросился безо всяких предисловий и дискуссий по существу вопроса.
Через секунду они катались по полу, яростно вереща и старательно уничтожая друг друга.
Я аккуратно поставил свои аксессуары поближе к стене (для полного счастья осталось разлить и размазать по всей «трубе» краску), свистнул бойцов, мывших пол, и мы попробовали выступить в роли миротворцев.
Получилось это из рук вон. Не пробовали разнимать двух сцепившихся питбулей? На мой взгляд, это было примерно то же самое. Окоп-два – хоть и не особо крупный экземпляр, зато знатный борец, а Вацетис – здоровенный раскормленный бугай, ничего не умеет, но последние полгода не вылезает из «качалки»: и оба в этот момент так ненавидели друг друга, что расцепить их, пожалуй, могла только пуля в голову, или совокупные усилия всего личного состава караула.
Впрочем, бесчинствовали наши ратоборцы недолго: на шум из караулки прибежали эн-ша с особистом, а за ними вся бодрствующая смена, и общими усилиями нам таки удалось развязать этот замысловатый армяно-прибалтийский узел. При этом Окоп-раз так отчаянно и пронзительно вопил – где-то на границе ультразвука – что у меня буквально заложило уши. Думаю, во многом успех нашего миротворческого мероприятия был обусловлен именно вот этим специфическим звуковым сопровождением: все присутствующие выглядели оглушенными, а местами едва ли ни контуженными.
– Расстреляю обоих!!! Гарнизонная «губа» – ваш дом!!! На Таймыр сошлю, скоты!!!
Недолгая баталия, увы, имела весьма плачевные последствия. Когда ратоборствующих перевели в вертикальное положение, выяснилось, что у Вацетиса качественно и обширно изодрана правая щека, – возможно, придется зашивать. То есть если даже поменять окровавленное обмундирование, то стоять на посту в «парадной трубе» человек с такой щекой не может в любом случае, и его срочно надо менять.
Но это, в общем, не очень большая проблема, поскольку поменять часового на посту, расположенном в шаговой доступности от караульного помещения, можно быстро и без проблем.
А вот с Окопом-два была беда. Вредный Вацетис умудрился расквасить ему нос и оцарапать когтями лицо: совершенно очевидно, что вся эта благодать будет хорошо заметна даже спустя декаду. О том же, что начальник караула с такой физиономией может встречать Первое Лицо Страны, думаю, даже и говорить не стоит.
– О господи… – хрипло прошептал Окоп-раз, полюбовавшись на личико племянника. – Что же ты со мной делаешь, сволочь… Как же ты мог, а?
Огромные карие глаза нашего эн-ша тотчас же наполнились многовековой общеараратской скорбью. Казалось бы, ничего страшного, верно? Оба живы и не покалечены, а остальное неважно: тут в шаговой доступности (в нашем случае – в трехшаговой, я в трех шагах стоял) имеется точно такой же лейтенант, но целый и невредимый, производи замену, и вся недолга.
– Ты же убил меня, сволочь! Без ножа зарезал!!!
А я вам скажу, в чем тут дело.
Дело в том, что к нам сегодня приезжает Президент. Впервые за все время существования части. Улавливаете историческую важность момента? Именно по этой причине трое суток у нас был аврал и всеобщая мобилизация (праздношатающуюся публику посадили «на казарму»): все выкрасили, вымыли, вычистили до зеркального блеска, обновили, поменяли и так далее. А у нас ведь и так был не зверинец: все-таки регулярно наезжают разные «випы», приходится постоянно поддерживать порядок. Так что можете себе представить, до каких высот был поднят уровень тотальной стерильности и показательной образцовости в нашем и без того парадном полку.
Ну так вот, как мне видится, Окоп-два был назначен начкаром именно на сегодня с большим стратегическим прицелом. Дело в том, что по прибытии Президента на объект начальник караула кратко докладывает о результатах несения службы и представляется. С точки зрения высокой персоны, это, конечно, мелочь, проходной момент. А с точки зрения Окопа-раз – это шанс. Кто его знает, чем и как Судьба играет в такие моменты: вдруг Президенту запомнится ладный симпатичный парень, и он проявит к нему благосклонность? Как именно проявит – это уже другой вопрос, но готов поспорить на получку, что Окоп-раз воткнул племянника в эту смену намеренно: по утвержденному на месяц вперед графику начкаром должен был заступать другой офицер.
И вот Окоп-два стоит в «парадной трубе» с расквашенным носом и свежеизодранным личиком, а Президент может заявиться буквально через…
– Приехали! – заполошно крикнул ПНК[11], высовываясь из-за караульной двери. – С КПП позвонили, командир уже докладывает!
Все, Президент приехал. И с минуту на минуту будет здесь. Светлые «окопные» мечты надежно умерли, реанимация не предусмотрена. Какая жалость.
– Заступаешь начкаром, – со слезой в голосе выдавил Окоп-раз, больно ткнув меня пальцем в грудь. – Прямо сейчас. Прячь краску, повторяй доклад, забери кобуру у этого…
Тут он молча кивнул в сторону Окопа-два, не в силах подобрать достойное наименование для своего племянника.
– Есть.
– Так, а вы оба – бегом отсюда, чтоб духу вашего здесь не было!
– Куда именно? – подсказал особист.
– Гхм-кхм… – Окоп-раз досадливо крякнул и принялся чесать затылок.
Да, это правильный вопрос. Какими тропами командир части поведет Президента в «парадную трубу» – нам неведомо. Тут есть аж два варианта: через узел связи и через караульный дворик. Оба равновероятны. Будет здорово, если сейчас Окоп-раз не угадает и наши побитые приятели попадутся навстречу Президенту.
– Давайте в «кладовку», – определился наконец эн-ша. – Пересидите, как уйдут, я вас выпущу.
– Там темно, – напомнил Вацетис. – Свет нам включат?
– Ага, и шашлык с водкой принесут, – ядовито пробурчал эн-ша. – Ни хрена с вами не случится, пересидите в темноте. Васильев, заступаешь на пост номер семь: прими оружие у Вацетиса.
– Есть.
– Гхм-кхм… – намекнул особист.
– В смысле, не стоит оставлять их вместе? – живо отреагировал эн-ша (а он, вообще, толковый тип, даром что сволочь). – Да пусть хоть поубивают там друг друга, плакать никто не станет. Все, пошли вон! Данилов, иди с ними, дверь закроешь. Так, а вы двое – бегом схватили тазик и замойте кровь по-быстрому. Бегом, я сказал!!!
* * *
– Товарищ Главнокомандующий! За время несения службы в карауле номер один по охране комплекса правительственных коммуникаций происшествий не случилось. Начальник караула лейтенант Дорохов.
– Здорово, лейтенант.
– Здравия желаю!
Ладошка у Президента крепкая, теплая и сухая. Жмет коротко, но энергично, уверенное такое рукопожатие.
Неужели это никем не фиксируется? Вот это пробел. Потом ведь никто не поверит, что я здоровался за руку с первым человеком страны. Как-то я упустил этот вопрос в суматохе, даже не додумался мобилу дать кому-то из караула, чтоб запечатлели исторический момент. Хотя не знаю, позволили бы снимать, – тут такие волкодавы, что не задумываясь убьют за любое неловкое движение. Недаром же особист инструктировал: всем стоять ровно, дышать через раз, и вообще, пока не пройдет мимо, лучше совсем не шевелиться.
Как я и предполагал, Президента привели через узел связи. Хотел, кстати, подсказать, да сдержался: все равно Окоп-раз меня ни во что не ставит, прислушиваться не будет. Дело в том, что на узле интереснее: много аппаратуры, если специально все включить, есть на что посмотреть. А в карауле смотреть не на что: столы, стулья, кровати, стенды и заспанные рожи.
Вообще, я теряюсь в догадках, зачем Президенту понадобилось осчастливливать нас своим присутствием: у него, по слухам, есть личный бункер и даже собственное секретное метро. Но причуды иерархов Верховной Власти так же неисповедимы, как и пути Господни, так что я даже не буду рассуждать на данную тему – это бессмысленное и неблагодарное занятие. Зачем-то ведь они спускаются на батискафах, летают за штурвалом самолетов, катаются на затрапезных моделях отечественного автопрома и даже собственноручно корюшку в поселковых магазинах покупают – и, очевидно, для всего этого есть какое-то разумное объяснение, недоступное пониманию простых смертных.
Такой толпы в «парадной трубе» я никогда не видел. «Випы» – они ведь разные бывают, у одних экскурсоводом лично командир работает, других эн-ша водит – но все до единого оставляют охрану на КПП.
– Я головой отвечаю за вашу безопасность на моей территории, – вот так обычно говорит командир: – На территории моего полка с вами по определению не может случиться ровным счетом ничего. Ну, разве что есть риск переесть на обеде – шеф-повар у меня готовит лучше, чем в «Праге»…
Судя по всему, руководство ФСО привычную командирскую присказку проигнорировало: свиты было всего ничего, а сопутствующих богатырей в пиджаках – десятка полтора (это только те, что в «трубу» зашли, сколько там осталось снаружи, я не знаю), и выглядели они так, что верилось: при необходимости любой из них голыми руками передушит весь наш полк, и даже не в день получки. Нет, понятно, что у меня была эйфория ввиду близкого присутствия Президента, но от этих людей веяло такой непоколебимой мощью и уверенностью в себе, что невольно возникала мысль: да, эти могут. С такими не забалуешь.
Примечания
1
Важные Государственные Объекты (официальная аббревиатура, в ведомственном обиходе чаще упоминается как ОВО – особо важные объекты).
2
Следственный комитет при прокуратуре РФ.
3
ГУСП – Главное управление специальных программ Президента; ССО – Служба Специальных Объектов.
4
В данном случае: т. н. «Рыбацкий полукомбинезон».
5
Сленг – в данном случае: тоннель (труба), по которому можно передвигаться именно так, как обозначено в собственно названии.
7
Сотрудник военной контрразведки.
8
Начальник штаба (сокр.).
9
Начальник караула, помощник начальника караула.
10
Армянский народный инструмент.
11
Помощник начальника караула.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.