Наваждение

— Он твой друг… — усмехалась она, когда Элизабет жаловалась на навязчивую идею Макса осмотреть абсолютно все местные достопримечательности.

— Начальник, — подчеркнула Элизабет. — Если бы он был моим другом, я могла бы послать его подальше, но не будешь же спорить с боссом, если хочешь сохранить место!

— Я думаю, что он довольно милый, как большой плюшевый медведь.

— Милый? — воскликнула Элизабет. — Поверь мне, он скорее злобный гризли, чем плюшевый мишка! — Она чувствовала себя совершенно измотанной после двух дней катания с Максом по окрестностям Луары. — Слава Богу, что завтра он уезжает, — сказала она. — У меня как раз остается еще два дня, чтобы расслабиться перед обратной дорогой.

Макс был на кухне с тетушкой Флер, которая показывала ему, как правильно готовить французскую приправу для салата. До Элизабет доносился его низкий голос:

— Понял, а что потом?

Голос тетушки Флер звучал несколько озадаченно.

— Потом… потом можно заправлять салат, — проговорила она как-то виновато, будто чего-то недоговаривала.

— О, понимаю — небрежно бросил он. — Это довольно легко. — По его тону чувствовалось, что, поскольку французская приправа для салата слишком проста, она не заслуживает его внимания.

— Очень важно сделать ее по всем правилам, — немного обиженно проговорила тетушка Флер.

— Конечно-конечно, — успокоил ее Макс. Элизабет переглянулась с Вики, и они обе расхохотались. Раздался звон колокольчика у входной двери, и Макс вышел из кухни.

— Я открою, — сказал он. Он держался непринужденно, точно у себя дома. — Лиз, радость моя, это к тебе, — крикнул он.

Элизабет нахмурилась.

— Ко мне? — Она прошла в маленький холл и увидела, как Макс с нескрываемым любопытством разглядывает стоящего в дверях Ива де Лаваля.

Элизабет замерла, словно неожиданно наткнулась на стену.

— О, это вы.

Встревоженный ее тоном, Макс резко обернулся к ней.

— Я хочу поговорить с вами, — сказал Ив, и Макс снова оценивающе окинул его взглядом.

— Я очень занята, — холодно промолвила Элизабет.

Макс вновь перевел взгляд на нее. Ив сделал к ней шаг, и Макс неожиданно встал между ними — большой, сильный, готовый к схватке, далеко не тот противник, которого можно было просто отодвинуть в сторону.

— Она же сказала, что занята, — прорычал он.

— Вы мне мешаете, — спокойно произнес Ив.

Макс расправил плечи и широко расставил ноги.

— Мистер, дверь за вашей спиной — воспользуйтесь ею. У леди много дел.

— Я не уйду, пока не поговорю с ней. — В голосе Ива зазвучали стальные нотки.

Элизабет испугалась, как бы Макс не ударил его, он был вполне способен на такое — Макс вырос в очень непростом районе среди крепких и жестких подростков и не стал бы уклоняться от драки. С его железными кулаками он мог бы здорово покалечить Ива.

— Оставь, Макс, — сказала она, подходя к Иву. — Я поговорю с ним, дай нам пять минут.

Макс мрачно посмотрел на нее.

— Уверена?

— Да. Пройдемте в комнату, мсье Лаваль, — сказала она Иву.

Макс вызывающе вскинул ладонь перед носом Ива.

— Пять минут, не больше. Ив наградил Макса холодным презрительным взглядом и, ничего не ответив, прошел мимо, словно того не существовало. Это раздразнило Макса еще больше — кровь тут же бросилась ему в лицо, и он запыхтел, словно чайник, который вот-вот закипит. Элизабет, чтобы охладить его пыл, импульсивно чмокнула его в щеку, привстав на цыпочки.

— Ни о чем не беспокойся, все будет в порядке, — сказала она и прошла за Ивом в гостиную. Вики сидела там, уютно устроившись в кресле, ее глаза загорелись от нескрываемого любопытства, когда она увидела Ива, входящего следом за сестрой.

— Вики, ты не будешь возражать… — попросила Элизабет.

— Ладно, ладно, — проворчала она, неохотно вылезая из кресла. Вики выплыла из комнаты, и Ив закрыл за ней дверь. Элизабет решила сесть как можно дальше от Ива.

— Я думала, вы и ваша жена уже на Антибах, — произнесла она холодно.

Ив повернулся к ней. Он был в темно-сером костюме, голубой рубашке в полоску и темно-синем галстуке. Черные волосы аккуратно приглажены, лицо, как обычно, бледное, он смотрел на нее с невозмутимым видом. Глядя на него, трудно было поверить, что когда-нибудь он мог бы сбросить свою маску.

Воцарилось долгое молчание — Элизабет терпеливо ждала, пока он соберется сообщить ей о причине своего визита, она ожидала услышать все, только не то, что он сказал.

— Она не моя жена…

Элизабет решила, что ослышалась.

— Не… — Она запнулась и изумленно уставилась на него.

— Не моя жена, — повторил он спокойно. — Шанталь уже, наверное, на Антибах. Последний раз я видел ее позавчера, в Париже.

Элизабет почувствовала, как у нее закружилась голова. О чем он говорит?

— Шанталь… — начала было она и замолкла, переводя дух. — Что это значит, не твоя жена? — Он что, окончательно сошел с ума? Он хочет сказать, что они с Шанталь никогда не были женаты? Но это невозможно — тетушка Флер говорила что-то о том, что Шанталь не ужилась с его родителями. Если бы они не были женаты, им бы вряд ли удалось долго скрывать это, рано или поздно в деревне об этом бы узнали. В маленькой общине люди часто обсуждают соседей, тем более таких, как Шанталь и Ив.

Он издал какой-то странный хриплый звук.

— Элизабет, мне нужно так много сказать тебе. Не знаю, с чего начать, это слишком невероятная история.

Может, он собирался сказать, что разводится, подумала она. Он подошел к окну и снова вернулся к ней.

— Я не совсем точно выразился, — сказал он, его черные глаза словно просили ее о чем-то. — Мне следовало сказать, что я не ее муж.

Элизабет выпрямилась, ее руки сжали ручки кресла.

— Что? — прошептала она.

— Я не Ив де Лаваль, — хрипло проговорил он.

Она побледнела. Гнев словно клубами дыма окутал ее мозг, лишая способности нормально мыслить.

— Не пытайся… Боже мой! Ты же не думаешь, что я поверю… Я не хочу тебя слушать! — вырывались у нее бессвязные фразы.

Он быстро опустился на колени рядом с ней. Она отшатнулась, когда он протянул к ней руку, и он, нахмурившись, опустил ее.

— Успокойся, любовь моя, — сказал он.

— Не смей так называть меня! — выкрикнула она.

— Ты знаешь… — начал он, но она перебила его, повысив голос:

— Я знаю лишь то, что ты пытаешься свести меня с ума! Все эти намеки, случайно брошенные замечания — все это бред. Я не позволю тебе испортить мне жизнь, сделав меня такой же безумной, как ты сам! — Она приложила ладони к лицу, пальцы ее дрожали. — Уходи, я не желаю больше слушать тебя.

Он заставил ее опустить руки, она пыталась вырваться, но он был сильнее. Не отводя глаз от ее лица, он спокойно произнес:

— Но ты ведь знала с самого начала, не так ли? С того самого вечера, когда приехала.

Ее сердце на мгновенье остановилось, а потом бешено заколотилось в груди.

— Нет, — прошептала она, уставясь в бездонную черноту его глаз. — Он мертв, мертв… ты не Дэмиан, ты Ив де Лаваль.

Глава 10

— Ты знаешь, что я Дэмиан, — сказал он хрипло. — Ты ведь сразу это поняла? Ты бросилась ко мне в объятия и произнесла мое имя — я не знал, кто ты, не мог разглядеть тебя в темноте, но ты назвала меня Дэмианом. От потрясения я чуть не лишился рассудка.

— Я была расстроена и не понимала, что делала!

— Ты все понимала, — сказал он. — Одному Богу известно как — наверное, это женская интуиция, я никогда больше не буду смеяться над этим. — На секунду его лицо смягчилось от улыбки, но Элизабет не улыбнулась в ответ. Его, может быть, это и веселило, но ей было не до смеха.

— Шанталь тоже участвует в этом розыгрыше? — бросила она язвительно. — Вы вдвоем придумали этот план? Здорово, наверное, посмеялись! — Она надеялась, что ее желчный тон заставит его понять, в какой ярости она была, и она преуспела в этом.

Его лицо потемнело, он схватил ее за плечи и, не давая ей вырваться, заключил в свои объятия. Она была не в силах выносить его поцелуи. Каждый раз, когда это происходило, все начиналось с яростного сопротивления, а кончалось тем, что она жарко отвечала на его ласки, а после умирала от стыда, вспоминая об этом. Она откинула голову назад, отворачиваясь и с трепетом ожидая, что он поцелует ее. Она могла, конечно, закричать — и тогда бы Макс ворвался как разъяренный бык. Но она не хотела сцен — это было и неловко и опасно. Ив де Лаваль был способен на все, и она не могла предугадать его следующий шаг; а потом, как она будет смотреть в глаза Максу и тетушке Флер, если они узнают о случившемся?

Его руки скользнули по ее спине и мягко прижали к себе, но он не пытался целовать ее. Она чувствовала, что он смотрит на нее, ей стало не по себе от этого пристального, пугающего взгляда. Она чувствовала, как постепенно в ней начинает подниматься волна желания от его близости. Она презирала себя за это, но ничего не могла с собой поделать. У нее перехватило дыхание, губы пересохли, на лбу выступили капельки пота.

— Кто я? — прошептал он, и она вздрогнула.

Она не станет отвечать ему, она не смогла бы этого сделать, даже если б захотела, — все ее силы ушли на то, чтобы справиться с охватившими ее чувствами. Ее рассудок нашептывал ей снова и снова: «Берегись!», но тело больше не подчинялось рассудку; в ней разливалась горячая сладостная волна счастья, ей хотелось закрыть глаза и подставить ему свои губы. У нее закружилась голова, ее руки импульсивно метнулись к нему, вцепившись в его рубашку. Он смотрел на нее, ни на секунду не отводя гипнотизирующего взгляда. Она утонула в бездонной глубине его черных глаз, и он склонил голову к ее трепещущим, ждущим поцелуя губам. Обхватив его шею руками, она безвольно приникла к нему. Казалось, больше не имело значения, кто он и почему обнимает ее, она забыла про все на свете, сейчас для нее не было ничего важнее счастья, испытываемого от его объятий.

Он поднял голову, оторвавшись от ее губ.

— Кто я? — снова прошептал он, и она беззвучно проговорила его имя.

— Скажи вслух, — тихо попросил он.

— Дэмиан… — выдохнула она. Ее глаза широко распахнулись, и, побелев, она оттолкнула его, неистово тряся головой. — Нет! Ты снова провел меня, ты снова пытаешься это сделать — свести меня с ума, но я не доставлю тебе такой радости, у тебя ничего не выйдет! Это была всего лишь минутная слабость, я не думала, что говорила!

— Сядь, — сказал он, с силой усаживая ее в кресло. Он пододвинул другое кресло и сел рядом с ней. — Я должен был удостовериться прежде, чем говорить с тобой, и перестань так смотреть на меня, Лиз. С головой у меня все в порядке, да и у тебя тоже. Это не было озарением, истина складывалась из разрозненных кусочков, как головоломка. Сначала я подумал, что это безумие; я решил, что у меня что-то вроде нервного срыва, но теперь сомнения отпали. Я действительно Дэмиан Хейс.

— Нет! — выкрикнула она. — Прекрати повторять это. Неужели ты думаешь, что никто бы не догадался об этом? У него было совсем другое лицо — посмотри на себя в зеркало!

— Ты думаешь, я не смотрел?

— И ты увидел там Ива де Лаваля!

— Да, я видел его лицо, и это меня полностью дезориентировало. Ты себе представить не можешь, каково это — смотреть в зеркало и видеть там лицо другого человека.

Она сочувственно поглядела на него, она видела, какими усталыми и ввалившимися были его глаза; яркий свет, падающий на его кожу, высветил морщинки, которых она раньше никогда не замечала. Его лицо всегда казалось ей гладким, словно маска.

— Вы больны, — мягко проговорила она. — Вы были в ужасном состоянии после той катастрофы — все эти операции, месяцы в госпиталях, боль — это все объяснимо, Ив.

— Не Ив, — проговорил он хриплым голосом, — а Дэмиан. Я — Дэмиан.

— Вы чувствовали себя виноватым, потому что вы выжили, а он нет, это давило на ваше сознание, — продолжала она тихо, стараясь успокоить его.

— Посмотри, — сказал он и вытянул перед ней свои руки с длинными сильными пальцами.

Элизабет удивленно взглянула на них.

— Это мои руки, — сказал он, сжимая и разжимая пальцы. — Мои — разве ты не видишь? — Он быстро встал, оглядывая комнату. — У тебя есть бумага?

Элизабет тоже встала.

— Бумага?

Его движения были резкими и порывистыми.

Вики оставила на столе свой блокнот. Он схватил его и взял авторучку. Элизабет с напряженным вниманием следила за ним. Что теперь?

Он раскрыл блокнот, бросил на нее взгляд и уверенно начал рисовать, лишь пару раз подняв на нее глаза. Потом он сунул ей блокнот. Взглянув на лист, она увидела свой портрет, нарисованный за одну минуту.

Элизабет раздраженно оттолкнула блокнот.

— Я уже знаю, что ты можешь рисовать, как он, это не так уж и трудно. Любой художник, напрактиковавшись, мог бы сделать это.

— Ив был не в состоянии нарисовать даже прямую линию! — воскликнул он.

— Ты Ив! — бросила она ему, повысив голос. — Ты не Дэмиан, ты заставил себя поверить в то, что ты Дэмиан, но ты ни капли не похож на него.

— Не похож, теперь, — сказал он. — He-ужели ты не понимаешь? Это сейчас я стал таким.

Элизабет вся сжалась, судорожно решая, не следует ли ей позвать на помощь, пока еще не слишком поздно. Он говорил безумные вещи, оставаясь внешне совершенно спокойным, но не это ли было признаком утраты связи с реальностью.

— Почему бы нам не сесть и тихо-мирно не потолковать об этом, — сказала она, стараясь не смотреть в сторону двери. Если бы ей только удалось ускользнуть, она бы попросила тетушку немедленно вызвать местного доктора. Ив был явно болен. Кто же сказал это? Шанталь, конечно. О, она знала, о чем говорила! Понимала ли она, что Ив теряет рассудок? Неудивительно, что она всегда была так расстроена и раздражена.

Он нетерпеливо смотрел на нее.

— Ты ведь не веришь ни единому моему слову, да?

— Конечно, верю, — сказала она как можно более уверенно.

Он прорычал что-то невразумительное, и его руки метнулись к ней. Элизабет в панике вскрикнула. Он схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул.

— Не смеши меня! Я не сумасшедший и знаю, что говорю. Они сделали мне его лицо, понимаешь?

Ее так трясло, что она даже не могла сопротивляться. Он толкнул ее в кресло и, наклонившись, хрипло проговорил, четко выговаривая каждое слово:

— Сядь и выслушай меня, Элизабет, выслушай внимательно.

Она крепко сцепила пальцы рук, так, чтобы они не дрожали. Он не должен догадаться, как она напугана. Она должна убедить, как-то урезонить его, хотя это было равносильно попытке успокоить дикого зверя, глядя ему прямо в глаза.

— Суть не только в том, что способны делать мои руки, — проговорил он, дотрагиваясь до нее, и ей удалось не дрогнуть, когда он коснулся ее горла. У него были длинные сильные пальцы, которыми он вполне мог задушить ее еще до того, как она успела бы издать хоть звук. Она, побледнев, заставила себя не думать об этом и не мигая смотрела в его глаза. — Ты понимаешь, насколько важны руки? — спросил он.

Элизабет не ответила, глядя на него без всякого выражения. Он застонал.

— Ради Бога, Лиз, пошевели мозгами! Отпечатки пальцев!

Ее словно пронзила молния.

— Отпечатки пальцев? — переспросила она, постепенно осознавая, что он имел в виду. Ее сердце забилось так сильно, что ей стало нехорошо. В ее глазах засветилась надежда.

Он улыбнулся, видя ее реакцию.

— До этого нетрудно было додуматься. Мне могли сделать новое лицо, но не смогли бы изменить отпечатки пальцев. — В его глазах отражалось то же волнение, что испытывала сейчас она. — Или моя кровь. У меня очень редкая группа крови, всего несколько тысяч человек во Франции имеют такую, и Ив не был одним из них. Тогда в общей суматохе они не проверили его парижскую медицинскую карту, а на месте взяли у меня анализ и сразу стали приводить в чувство — у меня была гигантская потеря крови, если бы не переливание, я бы не выжил. Они не думали о том, кто я, просто спасали мою жизнь.

— Но позже… — начала она, боясь поверить ему, ведь он вновь мог сыграть на ее чувстве к Дэмиану и обмануть ее.

— Как ты думаешь, кого вызвали опознать меня? — спросил он, и она глубоко вздохнула.

— Шанталь.

Он кивнул с мрачным видом.

— Тебе следует знать, как это произошло. Она действительно думала, что я Ив. Провожая нас, она видела, как я садился за руль, и, когда ей сказали, что погиб водитель, она логично рассудила, что это был я, ей и в голову не могло прийти, что в момент катастрофы за рулем находился Ив.

Внезапно Элизабет припомнила нечаянно подслушанный разговор между тетушкой Флер и Вики.

— Но тетушка Флер тоже видела тебя за рулем, когда вы проезжали мимо ее дома!

— Верно, я помахал ей рукой. Мы опустили верх машины — вечер был таким теплым, а мы были здорово навеселе. Я помахал твоей тете, и в тот момент меня ужалила пчела. Свернув за угол, я остановился. Рука моментально начала опухать — у меня аллергия на пчелиные укусы, ты помнишь? Однажды меня ужалила пчела, ты была со мной тогда, и мне даже пришлось делать укол антигистамина. Ив сказал, что немедленно отвезет меня к врачу. Мы поменялись местами, и он резко рванул с места, но внезапно на дорогу выскочила лисица. Ив свернул в сторону, и машина врезалась в дерево.

Элизабет заметила, как побелело его лицо. Он отошел от нее и какое-то время стоял спиной к ней.

— Я запомнил не много, но казалось, будто на земле воцарился ад… а потом все провалилось в пустоту. Я не помню ничего из того, что было после. Когда я снова пришел в себя, выяснилось, что я потерял память. Я не знал ни кто я, ни что со мной произошло. Шанталь была там, она сказала, что я ее муж, у меня не было причин не верить ей. — Он повернулся к Элизабет, беспомощно разведя руками. — Почему я должен был сомневаться в ее словах? Я не помнил ее, но в ней было что-то знакомое, и я чувствовал, что видел ее раньше. В течение нескольких месяцев я был абсолютно неподвижен, весь в бинтах с головы до ног. Она ни на час не оставляла меня. Когда бы я ни открыл глаза, она всегда была рядом. Именно она пыталась воскресить мою память, рассказывая все обо мне — то есть об Иве… о его детстве, семье, работе, о замке. Моя память была точно пустая кассета. И она записывала на нее воспоминания, которые мне не принадлежали, но она не знала, что я не Ив. Видишь ли, я не мог говорить, у меня было сожжено горло. К тому же все, что Шанталь видела, это лишь пара глаз.

— Но… ее собственный муж? Я хочу сказать… глаза ведь первое, что мы замечаем в людях.

Он заколебался, и на его губах мелькнула усмешка.

— Она клянется, что долго ни о чем не подозревала.

— Но в конце концов она догадалась? — Элизабет, нахмурив брови, смотрела на него. Шанталь провела с ним много месяцев, она не могла не догадываться. Она, должно быть, давно поняла, что это ее муж погиб.

Он кивнул.

— Она говорит, что осознание этого пришло к ней постепенно, так же как и ко мне, — некоторые вещи казались ей странными: то, как я двигался, говорил. Но только когда я вернулся из больницы в замок, она окончательно убедилась, что я не Ив.

— Бедная Шанталь, — медленно проговорила Элизабет. — Она, должно быть, чувствовала себя ужасно. — Элизабет испытывала смятение, она боялась поверить в то, что подсознательно чувствовала с самой первой минуты их встречи, ей казалось, что она сходит с ума. Шанталь, должно быть, тоже прошла через это, но она все держала в себе, ничего не говоря ему.

Почему? Почему она молчала все это время? Боялась потерять замок? Что случится теперь со всем, что принадлежало Иву? Должно быть, юридически это дело окончательно не прояснится, пока не будет доказано, что умер не Дэмиан, а Ив, но Шанталь, как вдова Ива, наверняка унаследует замок.

— Почему она не рассказала тебе правду? — спросила Элизабет, и он вздохнул, пожав плечами.

— Я не могу ответить на этот вопрос. Ему и не нужно было отвечать — Элизабет сама начала догадываться. Шанталь несколько месяцев навещала его, говорила с ним в ожидании, что он выйдет из больницы и они снова вернутся к прежней счастливой жизни. Совершенно очевидно, он стал ей необходим, стал смыслом ее жизни, и, если бы она потеряла и его, у нее остался бы только огромный пустой замок и одинокая жизнь впереди. Может быть даже, к тому времени, когда она осознала, что он не ее муж, она в какой-то мере была влюблена в него. Любая женщина, которая так долго ухаживает за больным, не может не привязаться к нему, и, когда он вернулся домой, она, сама того не сознавая, перенесла любовь, которую испытывала к Иву, на него.

Она демонстрировала Элизабет при каждой встрече неприкрытую ненависть, даже пыталась задавить ее. Шанталь боялась, что появление Элизабет может вернуть Дэмиану память. Неудивительно, что она так яростно пыталась заставить Элизабет уехать обратно в Англию. Ложь могла раскрыться в любое время, и Шанталь постоянно была на грани отчаяния.

Элизабет подняла глаза и слегка вздрогнула, увидев перед собой не Дэмиана, а Ива — она уже думала о нем как о Дэмиане.

— Но твое лицо… как… Он поднял руку к лицу, досадливо морщась.

— Когда мы разбились, я был страшно искалечен. Понимаешь, создавая вновь мое лицо, хирург работал по фотографиям, которыми его снабдила Шанталь. Мы с Ивом были немного похожи, если хирург и заметил какие-то странности, то ничего не сказал об этом. Он просто сделал мне лицо, которое, как ему сказали, было у меня до катастрофы.

— Я никогда не замечала никаких шрамов, — произнесла она, глядя на его лицо.

— Они здесь. — Он опустился на колени рядом с ней и, взяв ее руку, поднес к своему лицу. — Парень, который оперировал меня, был гениальным хирургом. Он так умело спрятал шрамы, что их видно только с очень близкого расстояния. Он остался очень доволен собой, после того как сняли бинты; он ходил вокруг моей кровати с целой армией студентов и хвастался творением рук своих. Ты их почувствуешь, если узнаешь, где они. — Он взял ее руку. — Вот здесь, чувствуешь?

Ее пальцы заскользили по его лицу, и она почувствовала шрамы, о которых он говорил. Теперь понятно, почему его лицо казалось ей странной безжизненной маской.

— Они буквально собрали меня по кусочкам. Нос был сломан, скулы всмятку — сплошное месиво. Бог знает, как им удалось вернуть мне человеческий облик.

— Трудно поверить в это, — сказала она, чувствуя на себе его пристальный взгляд. Она посмотрела ему в глаза, и у нее перехватило дыхание. — Когда я услышала, что ты умер, то подумала, что это ошибка, — выдохнула она. — Я была уверена, что, если бы ты умер, я бы это почувствовала. И даже когда приехала сюда, знала, что ты жив. Ты думаешь, это глупости?

— Нет, — ответил он. Его черные глаза были полны огня. Она не могла оторваться от них.

— Но поскольку все были так уверены в твоей гибели, я начала твердить себе, что глупо убегать от реальности. Я запуталась и уже ничего не могла понять. Каждый раз, видя тебя, я испытывала страх и смятение. То ты был одним человеком, то совершенно другим. Я стала думать, что ты намеренно пытаешься свести меня с ума.

Его рот искривился в усмешке.

— Здорово заставил тебя помучиться?

— Да уж! — призналась она с улыбкой — все это уже не имело значения.

— Шанталь рассказала мне о тебе только после того, как ты приехала сюда, — сказал Дэмиан, глядя на нее. — Она мало говорила до этого и обо мне. Я знал, что в машине был еще кто-то и он погиб, но, только когда я встретил тебя, она рискнула сказать мне — и, конечно, солгала, разрисовав тебя исключительно в черных тонах.

— Представляю, что она наговорила обо мне!

— Кое-что из того, что она сказала, было правдой, — возразил Дэмиан. — Например, что ты бросила меня — ведь это правда?

Она застыла, испугавшись, что он выйдет из себя, и с трудом кивнула.

— Дэмиан, я не хотела оставлять тебя, но твоя ревность пугала меня, ты взрывался без всяких видимых причин. — Она вспомнила свои кошмары, и глаза ее потухли. — Я больше не могла этого выносить, я должна была уйти. Я не хотела причинить тебе боль, хотя самой мне было ужасно тяжело — у меня ведь никогда не было никого, кроме тебя. — Она посмотрела в его темные глаза, неотрывно глядящие на нее, и тихо произнесла:

— Мне ужасно не хватало тебя, а узнав о твоей смерти, я и сама хотела умереть… У тебя никогда не было причин для ревности, я любила только тебя.

— Ты говоришь в прошедшем времени, Лиз? — спросил он с болью в голосе.

— И в настоящем, и в будущем, — ответила она.

Дэмиан поднес ее руки к своим губам, целуя ее ладони с такой страстностью, что у нее перехватило дыхание.

— Я был идиотом, и я не виню тебя за то, что ты оставила меня, но я не мог не ревновать. Я так боялся потерять тебя. — Он усмехнулся. — Какая ирония судьбы, я сам вынудил тебя уехать! Мне хотелось запереть тебя и выбросить ключ. Когда я потерял тебя, я чуть не сошел с ума.

Элизабет поежилась. Была ли его враждебность по отношению к ней вызвана тем, что Шанталь рассказала ему о ней, или он подсознательно помнил о причиненной ею боли и хотел наказать за это?

— Я все думала последнее время, в своем ли уме я была, — проговорила она со вздохом.

— Я чувствовал себя не лучше, — сухо заметил он. — Только когда ты закричала на меня, что я не Дэмиан, последние детали головоломки встали на свои места. Тогда я окончательно понял, кто я.

Она неуверенно рассмеялась.

— Очень похоже на тебя, в тебе всегда жил дух противоречия.

Он улыбнулся, суровое выражение его лица смягчилось.

— Это все из-за того, что ты, несмотря ни на что, думала, будто я Дэмиан. Окончательно сбитый с толку, я топтался на одном месте, не зная, то ли я сошел с ума, то ли я и в самом деле не Ив. Ты справедливо обвинила меня, я чувствовал себя отчасти виноватым — оттого, наверное, у меня и возникали разные бредовые мысли. После того как ты обвинила меня в том, что я пытаюсь свести тебя с ума, и сказала мне, что я не Дэмиан, все встало на свои места. Я вернулся в замок и поговорил с Шанталь.

— И она во всем призналась?

Шанталь, должно быть, не была удивлена, узнав о его желании обо всем узнать. Она чувствовала, что появление Элизабет рано или поздно заставит Дэмиана все вспомнить.

Дэмиан кивнул, но, прежде чем он успел что-либо сказать, дверь распахнулась и в комнату ворвался Макс.

Элизабет удивленно взглянула на него.

Макс уставился на Дэмиана, на коленях стоявшего возле ее кресла, и его брови грозно сошлись к переносице.

— Что происходит? Вы сказали, вам нужно только пять минут, а сами торчите здесь уже добрых полчаса!

Дэмиан поднялся и обернулся к нему.

— Это наше личное дело, — процедил он ледяным тоном.

— Он ведь женат, не так ли? — обратился Макс к Элизабет, не обращая внимания на Дэмиана. — Твоя тетушка очень расстроена, тебе лучше поговорить с ней. А им займусь я.

— Кто это? — спросил Дэмиан. В его голосе прозвучали хорошо знакомые ей нотки, и ее сердце упало.

— Не имеет значения, приятель, — прорычал Макс. — Я тот парень, который собирается вышвырнуть тебя вон, это все, что тебе следует знать.

— Макс… — начала Элизабет, судорожно думая, как ей лучше объяснить ситуацию. Но уже ничего не вышло — Дэмиан насмешливо повторил имя американца.

— Макс! Макс? — Ему удалось произнести это имя так, что оно прозвучало совершенно нелепо, отчего лицо Макса побагровело.

— Ты начинаешь раздражать меня, мистер. Ты идешь верным путем, чтобы получить по шее!

— Вы переоцениваете себя, мой друг, — произнес Дэмиан, нарочно раззадоривая его. Его слова произвели тот же эффект, что красная тряпка на быка.

Элизабет бросилась между ними.

— Макс, ты не понимаешь, и я сейчас не могу тебе всего объяснить — пожалуйста, я должна поговорить с Дэмианом. — Она неосознанно произнесла это имя и увидела, как у Макса отвисла челюсть.

— Что? Что ты сказала… — Он посмотрел на нее с тревогой. — Лиз, радость моя, этого парня зовут Ив де Лаваль… ты ведь сама говорила.

Она покраснела и не удержала нервный смешок.

— Я знаю, но он не Ив. Он Дэмиан Хейс, понимаешь?

— Святые небеса! — пробормотал Макс. Он был бледен и выглядел таким обеспокоенным, что она улыбнулась ему и потрепала по щеке.

— Все в порядке, Макс, я не сошла с ума!

— Нет-нет, конечно же нет! — Макс был абсолютно уверен, что она окончательно свихнулась.

Она слабо рассмеялась.

— Я знаю, это звучит по меньшей мере странно, но я в своем уме и знаю, что говорю. Это — Дэмиан, он не умер, произошла ошибка.

— Конечно, радость моя, я понимаю, — проговорил Макс слегка дрогнувшим голосом. — Слушай, почему бы тебе не пойти и не рассказать обо всем этом своей тетушке? Она сейчас на кухне с Вики.

Элизабет знала, что он не поверил ей, но так или иначе следовало рассказать все тетушке Флер, и это было весьма непросто. Она будет удивлена и встревожена не меньше Макса.

— Смотри, не ссорься с Дэмианом, — сказала она Максу.

— Ни в коем случае! — заверил ее совершенно неискренне Макс, широко улыбаясь.

— Я серьезно, — подчеркнула она, и он яростно закивал головой.

— Знаю, что серьезно. Я его и пальцем не трону.

Элизабет взглянула на Дэмиана, который явно забавлялся ситуацией, и, пожав плечами, вышла. Уже закрывая дверь, она услышала возмущенный голос Макса:

— Ну, мерзавец, какого черта ты ей тут наплел?

Элизабет взволнованно замерла.

— Не волнуйтесь так, а то вас может хватить удар. Вы наверняка страдаете гипертонией, — холодно процедил Дэмиан.

— Ты знаешь, что она по уши была влюблена в этого Хейса, ты рассчитывал на это, да? Мне следует выбить из тебя все мозги. — Чувствовалось, что у Макса так и чесались руки сделать это. — Что за грязные фокусы ты тут проделываешь, пытаясь ее одурачить и доказать ей, что Хейс не умер и ты — это он? Никогда бы не подумал, что можно докатиться до такого. Бедная девочка, она, должно быть, вся исстрадалась. Жаль только, что я не приехал сюда раньше. Ведь чувствовал, что с ней что-то не так. Мне не следовало отпускать ее в Европу.