Строптивая невеста

Малькольм снова смутился. Он прочистил горло.

— Пару месяцев назад она приехала с Барбадоса.

— Почему ты не написал мне об этом?

Когда Малькольм писал письмо, он оправдывал себя тем, что подобные новости встревожат леди Мириам и помешают выполнению ее миссии в Константинополе. На самом деле она была очень целеустремленной, и его сообщение вряд ли могло ее отвлечь, но у Малькольма к тому времени сложились определенные планы относительно Элпин…

Думая о своей невесте и о том, как он заполучил ее, Малькольм решил, что маленькая ложь не повредит.

— Мне хотелось сделать тебе сюрприз. Гладкий, как слоновая кость, лоб прорезала морщинка.

— Я удивлена. Мне казалось, что ты не выносишь ее и считаешь, что стал стерильным из-за ее давней выходки с шершнями.

Это чувство отняло у него слишком много времени.

— Я люблю ее до умопомрачения. Теперь, когда ты дома, я назначу дату свадьбы.

Грустная улыбка леди Мириам свидетельствовала о том, что она обратила внимание на то, что он не желает говорить об эпизоде с шершнями. Черт побери, понятливость его мачехи могла соперничать только с ее же непревзойденной памятью!

— Знает ли барон Синклер о том, что Элпин здесь?

— Нет. Он еще в Ирландии, не может налюбоваться на внука.

— Никогда бы не подумала, что раньше он терпеть не мог детей, особенно Элпин, — заметила леди Мириам. — Почему она вернулась в Шотландию?

Если бы полуправда открывала двери в рай, Малькольм уже был бы там.

— Чарльз умер. Она поморщилась.

— Какая жалость. Твой отец говорил, что этот бедняга так и не оправился после смерти жены, — леди Мириам задумчиво посмотрела на трон Керров. — Двадцать два года назад Дункан дал денег Чарльзу и Адриенне, чтобы они смогли уехать из Шотландии и начать новую жизнь на плантации. Они были счастливы и богаты, несмотря на то что у Адриенны постоянно случались выкидыши. Они были благодарны нам, когда мы прислали туда Элпин. Должно быть, она очень тоскует по ним.

Леди Мириам не знала, что плантацию приобрел Малькольм. Это было его личным делом, а она не вмешивалась в его предприятия.

— Элпин утешится, мама. Она усмехнулась:

— Мужчины из клана Керров умеют отвлекать своих женщин от тяжелых мыслей. Я рада, что ты решил забыть прошлое. Она не намеренно навредила тебе. К тому же, как я неоднократно говорила, я верю, что ты сможешь иметь детей.

Он привык к ее откровенности. Но, честно говоря, не разделял ее оптимизма по поводу его будущих отпрысков.

— По-моему, ясно, что ты ошибаешься.

— Боже мой, но ты же никогда не имел дела с девушками. Любовницы не в счет, особенно честолюбивая Розина. Кстати, она сейчас дарит свое внимание двум итальянцам, которые выглядят так, словно явились из времен Римской империи и центурионов.

Это не удивило Малькольма: аппетиты этой женщины были ему известны. Однако его порадовало, что Розина нашла себе занятие.

Но откуда это известно леди Мириам?

— Кто рассказал тебе о Розине?

— Мы говорим об Элпин. Она всегда была очень независимой. Она не хотела навредить тебе.

Ему стало очень стыдно.

— Я знаю. Жаль, что мне понадобилось много лет, чтобы понять это.

Она материнским жестом потрепала его по руке.

— Твой отец очень огорчится, когда узнает о смерти Чарльза.

— Где он сейчас?

Она побарабанила пальцами по полированной поверхности стола.

— Он в Италии вместе с твоими сестрами. Так вот откуда она узнала о Розине.

— Почему?

— Мы получили твое чудесное с точки зрения риторики письмо за неделю до отъезда из Константинополя. Мне показалось, что правильнее всего будет увидеть принца. Я пыталась уговорить юного Карла в память об его отце не претендовать на шотландскую корону и отказаться от поездки в Шотландию.

Последствия подобной авантюры могли оказаться непредсказуемыми. Малькольм огляделся, чтобы убедиться, что в холле кроме них никого нет. Вторжение поставит под угрозу жизни всех, начиная от рыбаков в Корне и заканчивая пастухами на Оркнейских островах.

— Не могу поверить, что красавчик принц хочет появиться здесь.

Она поджала губы.

— Поверь мне.

— Но он не может…

Леди Мириам гордо подняла голову. — Именно такой совет я и дала ему.

— Но если он не послушается? Либо он дурак, либо ты теряешь квалификацию, мама.

Она приподняла бровь.

— Он еще упрямее, чем султан. В прошлом году при осаде Гаэты он почувствовал вкус битвы и теперь жаждет поднять на борьбу своих братьев-шотландцев. К тому же у него умерла мать. Мне кажется, что он зол на весь мир.

Малькольм разозлился:

— На каком языке он собирается убеждать своих земляков взбунтоваться? На итальянском? Ты знаешь, что мы в Шотландии часто говорим именно на нем.

— Тонко подмечено, Малькольм, — она посмотрела за окно. — Твоя сестра Энн учит его шотландскому.

Малькольм не выдержал и вспылил. Он вскочил, свалив кресло на пол.

— Этого паразита! Как ты позволила ей заниматься с ним?

Ищейка кинулась к леди Мириам, стремясь защитить ее.

— Все в порядке, малыш. Лежать! — она погладила длинные уши и ярко-рыжую шерсть пса. — Избыток всегда заботится обо мне.

Раскаиваясь, Малькольм поднял кресло и сйова сел.

— Он выглядит слишком худым. Ее глаза заволокло слезами.

— Избыток не так хорошо переносит путешествия, как моя покойная Словесность.

Старую собаку любила вся семья. Когда она скончалась, плакали все, но никто не горевал так, как леди Мириам. Чтобы отвлечь ее, Малькольм заметил:

— Из всего потомства Словесности Избыток — лучшая ищейка.

— Да, — леди Мириам отбросила грусть с той же легкостью, как другая женщина сняла бы плащ. — У него нюх даже лучше. Бедняжка. Он много месяцев сидел взаперти.

— Я возьму его на охоту.

— Превосходно. Так о чем мы говорили?

— Можно подумать, что ты это забыла, — пожурил ее Малькольм. — Ты собиралась рассказать, почему моя несносная сестричка Энн взялась учить Карла Стюарта.

— Не изображай разгневанного старшего брата. За ними присматривает твой отец, — она рассмеялась. — Видел бы ты, как он стоит над ними, сложив руки за спиной! Он очень забавен в роли дуэньи.

Малькольм засмеялся, чего и добивалась леди Мириам.

— Непременно передам ему твои слова.

— Если ты это сделаешь, — пригрозила ему мачеха, — я расскажу Элпии о том, как Энгус Мак-Додд поймал тебя, когда ты подсматривал за ним и Алексис Саутворд. Он так напугал тебя, что ты намочил штанишки.

Он скривился от стыда.

— Склоняюсь перед твоим хитроумием и предлагаю мир.

Она протянула ему руку.

— Как ново и оригинально с твоей стороны предлагать мне подписать договор о ненападении.

Ее детство прошло при дворе, а вся взрослая жизнь — в окружении дипломатов, но, несмотря на это, леди Мириам сохранила чувство юмора.

— Чем я могу помочь тебе в истории со Стюартами?

— Молись, чтобы этот самоуверенный принц передумал или чтобы отец запретил ему развязывать войну.

— А ты разговаривала с Иаковом?

— Да. Он на моей стороне, но я боюсь, что лорд Лоуэтт и Мюррей имеют слишком большое влияние на юного вояку-Стюарта.

— Что ты будешь делать?

— Поеду в горы и поговорю с Гордоном и другими вождями кланов. Если мне не удастся повлиять на них, отправлюсь во Францию и встречусь с королем Людовиком. Раньше он прислушивался к моему мнению. Попытаюсь убедить его, что не следует финансировать вторжение Стюартов. Это немыслимо.

— А королева Каролина в курсе?

— Я уверена, что она пока ничего не знает. Но якобиты плетут интриги в Италии. Не удивлюсь, если кто-нибудь сообщит эти новости ей или Уолполу.

— Ты заставишь Джона Гордона увидеть, что он неправ. Я полностью доверяю тебе, мама.

— Спасибо, Малькольм. Но скажу тебе по секрету, — ее деловой тон исчез, и Малькольм увидел в ней любящую мать, которая лечила его разбитые коленки и помогала стойко сносить разочарования. — Я устала тратить время на то, чтобы убеждать самоуверенных мужчин не делать самого худшего. Из-за самовлюбленных аристократов страдает народ.

Она выглядела усталой. Под глазами залегли тени, в поведении недоставало прежней живости.

— Когда тебе в последний раз удавалось как следует выспаться?

— Тогда же, когда я в последний раз видела твоего отца, — она вздохнула и усилием воли, восхитившим Малькольма, стряхнула с себя усталость. — Я настаиваю, — она ударила рукой по столу, — чтобы ты как можно больше рассказал мне о моей невестке.

Он мог бы говорить в течение многих часов, изливая душу и очищая ее от греха и лжи, воспевая романтическое блаженство. Кто лучше выслушает его исповедь, чем единственная мать, которую он когда-либо знал? Но внутренний голос говорил Малькольму: этой исповеди заслуживает прежде всего единственная женщина, которую он любил.

Он выбрал те сведения об Элпин, которые больше всего могли заинтересовать леди Мириам.

— Джон Гордон уверен, что Элпин — потерянная внучка Комина Мак-Кея. Он говорит, что она очень похожа на него.

В пристальном взгляде леди Мириам вспыхнул живой интерес. Малькольм заметил, что она смотрит не на него, а куда-то за его плечо.

— Тогда это объясняет нелюбовь к ней барона и его желание отправить ее на Барбадос. Тогда он ненавидел все, что имело отношение к Шотландии. Вот что я сажу тебе, Малькольм. Когда Комин Мак-Кей увидит ее, — тихо произнесла леди Мириам, — тебе останется только молиться своему ангелу-хранителю и прятать подальше все, что может разбиться.

Малькольм резко развернулся и увидел, что в дверях стоит Элпин. Ее волосы были аккуратно заплетены и подняты наверх. На ней было лиловое платье, превращавшее ее глаза в два сверкающих аметиста.

Его сердце разрывалось от любви. Он поманил ее к себе, а затем снова повернулся к своей мачехе, — Ты тоже считаешь, что она похожа на Комина Мак-Кея?

Не сводя глаз с приближающейся Элпин, та прошептала:

— Я уверена в этом так же, как в том, что король — немец, — и заговорила громче, якобы продолжая ни к чему не обязывающую беседу: — Словесность так любила путешествовать…

Глава 18

Подходя к столу, Элпин услышала, как леди Мириам сказала «словесность». Это было первое «книжное» слово, услышанное Элпин. В то время она была очарована красивой дамой, которая знала так много умных слов, что даже дарила их собакам.

Но Элпин больше не была впечатлительным неграмотным ребенком. Она была женщиной, сумевшей добиться осуществления своих планов. Ни ее муж, ни самый прелестный дипломат Англии не смогут помешать ей вернуться на плантацию «Рай».

Подойдя ближе, Элпин увидела деревянную шкатулку в руках леди Мириам. Вчера, после того как Малькольм уснул, Элпин прочла хранившиеся в ней бумаги. Несмотря на то что она поняла далеко не все, написанное Малькольмом и леди Мириам, ей стало ясно, что надвигается беда. Это дело рук Джона Гордона из Абердина. Керры пытаются помешать ему. А Элпин Мак-Кей не желает ввязываться в это.

Она сделала реверанс.

— Здравствуйте, миледи.

Мачеха Малькольма встала и обняла ее.

— Пожалуйста, называй меня Мириам. Керры никогда не любили церемоний, — она чуть отстранилась от Элпин и ласково улыбнулась. — Мы всегда считали тебя членом семьи.

Выспренные фразы больно ранили Элпин. В детстве она близко общалась с семьей Кер-ров. Когда жизнь в замке Синклер стала невыносимой, она нашла прибежище в Килдалтоне. Перед тем, как ее обнаружили, она стояла на коленях на охапке соломы в комнате без окон в башне и молилась, прося Бога даровать ей людей, которые будут добры к ней. В обмен на это она обещала вести себя хорошо. Бог исполнил ее просьбу; эти люди жили на другом конце мира и ждали ее.

Неискренне улыбнувшись, Элпин сделала шаг назад и ответила столь же пышной фразой:

— Вы очень добры, Мириам. Вы всегда были добры ко мне, даже тогда, когда я совсем не заслуживала этого.

— Как большинство талантливых детей, ты была очень упряма, — леди Мириам многозначительно посмотрела на Малькольма. — Но твои проделки никому не причиняли вреда.

— О ком вы говорите, о Малькольме или обо мне? — поинтересовалась Элпин.

— Это относится к вам обоим. Я рада видеть тебя в нашей семье.

Элпин посмотрела на своего мужа. Он улыбнулся ей. На его щеках и подбородке пробивалась угольно-черная щетина, волосы неплохо было бы расчесать. Рубашка была измята, а тартан запахнут кое-как. Он даже не надел сумку на пояс и застежку с гербом клана. Но эти знаки власти были ему ни к чему: он и без них выглядел вождем.

Он обнял ее за талию и притянул к себе.

— Ну, мама, какого ты мнения о моей невесте?

— По-моему, она прелестна. — Леди Мириам подмигнула Элпин. — Удивляюсь, чего это она решила связаться с таким неотесанным троллем, как ты?

— Я не тролль, — обняв Элпин покрепче, Малькольм попросил: — Скажи ей правду, Элпин. Я великодушный, и ты меня обожаешь.

Даже растрепанный и небритый Малькольм был слишком хорош собой. Элпин не нравилось, что она настолько увлеклась им. Она погладила его по голове:

— Я всегда была неравнодушна к больным зверям.

— Ого! — леди Мириам зааплодировала. — Она слишком хорошо тебя знает.

Элпин нравилась их болтовня.

— Дора готовит комнату и ванну для вас, Мириам.

Мачеха Малькольма виновато улыбнулась:

— Не стоит беспокоиться, я через час уеду. Подумав о том, какого содержания бумаги лежат в шкатулке, Элпин решила, что леди Мириам поступает мудро, но предпочла не высказываться на эту тему.

— Так скоро? — она посмотрела на Малькольма, желая узнать, как он отреагирует на эту новость.

Тот пожал плечами.

— Я уговаривал ее остаться, но она не хочет меня слушать. Королевские дела, сама понимаешь. Садись в мое кресло, — он встал. — Пока я буду переодеваться, вы успеете познакомиться заново.

— Малькольм, — окликнула его мачеха, — не желаешь ли проехаться со мной верхом до Дворничьего пустыря?

Она произнесла это как бы между прочим, но пристально посмотрела ему в глаза.

— С удовольствием, мама, — коротко поклонившись, Малькольм вышел.

Элпин сидела, глядя то на шкатулку с опасными бумагами, то за окно. Она думала о том, как использовать в своих интересах отъезд мужа. Она найдет способ уехать прямо сегодня. Напишет записку Малькольму и отправится восвояси. Сердце сжалось при мысли, что они больше не увидятся, но жизнь, как всегда, не оставляла Элпин Мак-Кей выбора. Разбитое сердце одной женщины было невысокой ценой за благополучие восьмидесяти человек.

— Если хочешь, можешь поехать с нами.

Предложение было вежливым, но неискренним. Леди Мириам явно хотела поговорить со своим пасынком наедине.

— Нет, спасибо, — отказалась Элпин. Опасная игра, которую они вели, пугала ее. — Мне нужно лить свечи и мыть полы в казарме (И держаться подальше от государственной измены.)

— Я очень огорчилась, услышав о смерти Чарльза.

Застигнутая врасплох, Элпин выпалила первое, что пришло ей на ум:

— Смерть избавила его от страданий. Он сейчас там, куда мечтал попасть.

Она забеспокоилась, не слишком ли откровенно высказалась, но леди Мириам только улыбнулась в ответ и заметила:

— Слава Богу, что у него была ты. Ты заботилась о нем. Скажи, Элпин, правильно ли поступил Дункан много лет назад, убедив барона Синклера отправить тебя на Барбадос?

В горле Элпин комком застыли слезы.

— О, да. Мне было там хорошо.

— Счастлива ли ты, что стала женой Малькольма?

Леди Мириам излучала надежду, в ее голубых глазах светилась материнская любовь, на губах играла улыбка. Элпин было легко сказать правду, какой бы горькой она ни была.

— Я люблю Малькольма и горжусь, что стала его женой по древнему обычаю.

Облегченно вздохнув, мачеха Малькольма откинулась на спинку кресла.

— Забудь об обычаях. Он уже готов звать пастора.

Девичьи мечты всколыхнулись, но тут же развеялись. Настоящий брак? Но это невозможно — не могут же они догадываться, что она носит его ребенка. Необходимо выяснить это.

— Я думала, церковный брак заключают лишь тогда, когда выяснится, что женщина беременна.

— Уверена, что ты вскоре забеременеешь, милая.

Элпин расслабилась и почувствовала, что краснеет.

— Оставил ли Чарльз тебе приданое? — спросила леди Мириам.

Старая боль напомнила о себе.

— Нет. Он назначил мне содержание.

С деловым видом леди Мириам облокотилась на шкатулку и уперла подбородок в ладонь.

— Когда ты станешь графиней Килдалтон — ской, мы исправим это упущение.

Она говорила о церковном браке. Если Элпин обменяется с Малькольмом клятвами в церкви, она, равно как и плантация «Рай», станет его собственностью. Она только что стала полноправной владелицей плантации и не желает отдавать свою землю человеку, который будет равнодушен к судьбе рабов.

— Лучше подождать, пока я забеременею. Малькольму нужен сын, чтобы тот унаследовал имя Керров.

Сузив глаза и упрямо выдвинув подбородок, леди Мириам возразила:

— Дочери ценятся не меньше, чем сыновья. Если кто-то утверждает обратное, значит, он безмозглый кретин, у которого не хватит ума даже на то, чтобы высечь огонь.

Она так яростно встала на защиту своего пола, что Элпин почувствовала гордость. Но надо было увести разговор в сторону от Малькольма Керра.

— Если говорить о кретинах, многие белые на Барбадосе вызвали бы у вас живейшее отвращение. Они считают себя королями и больше заботятся о своих бойцовых петухах, чем о женщинах, находящихся на их попечении. Один тип в Бриджтауне запрягает полураздетых рабынь в свою карету по воскресеньям.

— И так ездит в церковь?

Ярость удесятерила желание Элпин вернуться и начать освобождение рабов на Барбадосе.

— Да.

На лице леди Мириам заиграл гневный румянец.

— Самонадеянные типы без всяких понятий о приличиях и уважении к закону?

— Да. Остров просто кишит такими, — Элпин говорила все, что было у нее на сердце. С Малькольмом она не могла вести себя так.

— Наверное, мне следует поехать туда, когда… — горячность уступила место рассудительности, — …когда смогу. А теперь скажи мне, Элпин, не думая о желаниях и чувствах Малькольма: огорчишься ли ты, если не сможешь забеременеть?

Словно желая поймать ее на лжи, живот Элпин затрепетал. Она посмотрела в окно. Внизу прошел Саладин, неся под мышкой молитвенный коврик.

— На этот вопрос я не могу ответить, — честно сказала Элпин.

— Я уверена, что об этом еще рано говорить. Малькольм дает тебе деньги?

— Я получаю деньги как его экономка. Веду расходные книги и выплачиваю жалованье слугам.

— Ты его служанка?

Элпин была задета.

— Да, — с вызовом ответила она. — Я предпочитаю заниматься делом. Мне не нравится проводить время за вышиванием и болтовней.

Леди Мириам, казалось, не удивилась, а обрадовалась. Она со смехом заметила:

— Мы с тобой похожи. Хорошо, что ты предприимчива: ведь большую часть слуг я увезла с собой в Константинополь.

— Мы справляемся.

— Вижу, что справляетесь, и неплохо, — она снова стала серьезной. — Давай поговорим о Комине Мак-Кее.

Эти слова показались Элпин тяжелыми, как камни. Она напряглась.

— В чем дело?

— Что ты думаешь о нем?

В разговоре мачеха Малькольма умела изворачиваться, как угорь. Что ж, Элпин тоже не занимать хитрости.

— Почему все так уверены, что мы состоим в родстве?

Вместо ответа леди Мириам спросила:

— Помнишь ли ты, как звали твоего отца?

Элпин порылась в памяти, но ничего конкретного не вспоминалось. Это было похоже на скитания слепца в тумане.

— Кажется, помню имя. Какое-то обычное. Джеймс или Чарльз. Не шотландское.

— И то, и другое — имена шотландских королей, так же как Комин и Элпин. Мак-Кеи всегда называли своих первенцев в честь шотландских королей.

Это не убедило Элпин.

— Обычное совпадение.

— Я не согласна с тобой, Элпин. С чего бы еще человек стал называть свою дочь в честь короля Шотландии?

Элпин почувствовала, что в ней просыпается старая боль и разозлилась на леди Мириам.

— Имя мне дал не отец. Он погиб в море еще до того, как я родилась.

— Значит, твоя мать-англичанка решила дать тебе имя шотландского короля.

Оформленное таким образом, высказывание теряло смысл.

— У тебя остались какие-нибудь бумаги, например письма, — не унималась леди Мириам, — принадлежавшие отцу?

— Их похоронили вместе с моей матерью, если верить барону Синклеру.

— Уверяю тебя, Элпин, он пожалеет об этом.

Элпин поверила ей. Но для нее самой ее происхождение ничего не значило.

— Делайте что хотите, но я тут ни при чем. Мне не нужны родственники.

— Даже если твой брак окажется выгодным?

— Для кого?

— Разумеется, для тебя самой. Как наследница клана Мак-Кеев ты получишь земли, которые твоя бабушка завещала твоему отцу.

Элпин хотела получить только один земельный надел, тот, которым она теперь владела.

— Почему вы так уверены в том, что я наследница?

— Мак-Кеи богаты.

— Пусть оставят свои деньги при себе. Мне они не нужны.

— Тогда подумай не о себе, Элпин, а о других. Что, если все шотландцы выиграют от того, что ты окажешься одной из горных Мак — Кеев?

Элпин не дала бы и разбитой ракушки за всю шотландскую политику. Но леди Мириам это интересовало.

— Сомневаюсь, что от меня будет какой — то толк. Я не узнаю этих горцев, даже если столкнусь с ними лицом к лицу.

— Нет, узнаешь. Я прекрасно знаю этот клан. Фамильное сходство очевидно, — она посмотрела на лицо и волосы Элпин. — На севере глаза такого необычного цвета, как у тебя, называются «даром небес». Комин действительно твой дед.

Неужели она никогда не оставит эту тему? Терпение Элпин лопнуло. Опершись ладонями о стол, она встала.

— Благодарю покорно, я уже вышла из того возраста, когда нуждаются в дедушке.

Леди Мириам схватила ее за руку.

— Он старался отыскать тебя, Элпин. Я слышала, что он много лет не оставлял поисков. Он не знал, что тебя нужно искать в Приграничье, но поговаривают, что он обшарил все горные селения и все порты на западном побережье.

Ее ласковый, тихий голос и умоляющие глаза тронули одинокого ребенка, таившегося в душе Элпин, но женщина взбунтовалась. Она дала клятву обитателям плантации «Рай». Она должна выполнить свое обещание.

— Это восхитительно. Я ценю вашу заботу, но меня это не интересует.

— Тебе все равно придется иметь дело с Мак-Кеем. Могу заверить тебя, что Джон Гордон сообщил ему, где ты.

Уверенность леди Мириам заставила Эл-пин отбросить прочь вежливость.

— Гордон приезжал сюда более месяца назад, а мы и слыхом не слыхивали об этом Комине Мак-Кее. Вы переоцениваете его родственные чувства.

Леди Мириам улыбнулась. Ее улыбка могла утешить даже сироту.

— Посмотрим, милая. Советую тебе приготовиться к этому. Джон Гордон не делает ничего, если это не сулит ему выгоды. Когда ему понадобится сообщить Комину о тебе, он это сделает. Мне просто показалось, что тебя следует предупредить.

Предупреждение леди Мириам пропало втуне. Сегодня Элпин покинет Шотландию.

На закате Элпин и Иланна сидела в гостиной постоялого двора неподалеку от доков Уитли-Бэй. Когда прилив поднимется достаточно высоко, они поплывут на английском торговом судне, нагруженном виски и шерстью. Этот корабль доставит их в Саутхэмптон, где они смогут пересесть на судно, отправляющееся на Барбадос.

В закопченном очаге потрескивало пламя, согревая почти пустую комнату. Элпин тревожилась. Она пила молоко с медом, надеясь, что напиток смирит мучившую ее тошноту. Она не могла оставаться в качающейся каюте:

рвота терзала бы ее до самого отплытия. Поэтому Элпин сняла комнату на постоялом дворе, где намеревалась провести время до отхода судна, но сомневалась, что ей удастся заснуть.

Элпин написала Малькольму записку, где сообщала, что направляется в Карворан, чтобы проверить, как там обстоят дела с запасами и выплатить жалованье слугам.

Она пожелала ему спокойной ночи и пообещала, что вернется домой на следующий день.

Дом. Некогда это слово имело для нее огромное значение. Оно обещало безопасность, уверенность в себе и безоблачное счастье. Теперь же некая часть ее существа, находившаяся в плену любви и страсти Малькольма, считала предстоящее путешествие тяжкой обязанностью.

Если бы он хоть словом намекнул ей, что поддерживает ее идею насчет освобождения рабов, она рассказала бы ему о своих терзаниях и надеждах. Она посоветовалась бы с ним. Но он отделывался шутками…

Графу Килдалтонскому нет дела до страданий Бампы Сэма, Манго Джо и семидесяти восьми других рабов, за которых она отвечает. Малькольм слишком занят шотландскими политическими интригами.

У ее любовника свои дела, у нее — свои. Она не могла не сожалеть о том, что их роман состоялся в столь неудачное время. Сложись обстоятельства иначе, они могли бы быть счастливы вместе. Но глупо думать об этом: несбыточные мечты лишь сделают ее более несчастной.

— Ты оставила там свою крольчиху, — напомнила Иланна.

— Знаю, — как и в прошлый раз, Элпин покидала Шотландию, не взяв с собой почти ничего, кроме тех вещей, что были на ней. Много лет назад она оставила множество зверушек на попечении леди Мириам. На этот раз Элпин оставила в Шотландии свое сердце.

Ее утешали лишь мысли о будущем ребенке. У нее будет частичка Малькольма, маленький человечек, который будет согревать ее сердце и жить с ней, который станет ее семьей и радостью одиноких лет.

— Он не будет искать нас? — в глазах Иланны горели страх и надежда.

Элпин прекрасно понимала чувства подруги.

— Нет. Я предупредила его, что, если он поедет за нами, я никогда не справлюсь с работой. К тому же я пригласила на ужин Александра и его тетушку, чтобы они составили компанию Малькольму.

— Ты очень умная, Элпин Мак-Кей. Давай надеяться, что, пока мы не сядем на корабль, боги удачи будут стоять за твоими плечами.

Если он поедет за ней, то разозлится, а Элпин не испытывала ни малейшего желания испытать его гнев. Она предпочитала взять с собой память о том, как им было хорошо вдвоем.

— Ты считаешь, что Саладин поедет за тобой?

Иланна сложила руки на столе и уставилась в огонь. Отблески пламени играли на ее высоких скулах.

— Мусульманин по рукам и ногам связан своими принципами.

— Ты жалеешь, что мы приехали сюда?

— Нет. Он сказал, что так пожелал его Пророк. Я верю, что боги ашанти уважают его Аллаха и послали меня к его слуге, — Иланна со вздохом покачала головой. — Мусульманин так упрям, что не понимает собственного блага.

Дверь открылась. Элпин вздрогнула и обернулась. Она увидела, что в гостиницу вошли мужчина и женщина в дорожных костюмах. Новоприбывшие удивленно уставились на Иланну. Борясь с паникой, Элпин взяла седельную сумку, которая служила ей чемоданом. Бумаги, касающиеся плантации, она вшила под подкладку плаща. Она перекинула плащ через руку.

— Мне кажется, нам лучше подняться в свою комнату и дождаться посадки на корабль.

Иланна, привычная к любопытным взглядам, спокойно взяла мешок со своими скудными пожитками и едой на время путешествия, и женщины ушли в свою комнату. Улегшись на узкую кровать, они постарались заснуть.

Элпин проснулась от звука трубы. Это был сигнал, возвещавший начало прилива. Женщины молча покинули гостиницу и направились к кораблю.

«Лидия Джейн» низко сидела в воде. Фонари освещали ее палубу и матросов, суетящихся на вантах, как зеленые мартышки на усыпанном спелым инжиром дереве.

Шаги Элпин гулко простучали по трапу. На сердце было пусто. Матрос, помогавший ей взойти на палубу, учтиво потупил глаза. Она чувствовала, что остальные смотрят на нее и ее необычную спутницу во все глаза и слышала их перешептывания. Иланна заинтересовала их.

Корабль слегка покачивался. Скрипели канаты, приливная волна билась о борт. В узком кубрике было душно и пахло мокрым деревом. У Элпин заурчало в животе, и она судорожно сглотнула, надеясь, что тошнота не будет мучить ее весь путь до Бриджтауна.

Каюта, которую им отвели, была третьей слева. Дверь оставалась открытой. Из каюты струился свет. Элпин переступила через порог и остолбенела. На узкой койке, скрестив ноги и заложив руки за голову, лежал Малькольм Керр.

У Элпин сердце ушло в пятки. Иланна врезалась в нее и хрипло прошептала что-то неразборчивое.

Малькольм просверлил Иланну злым взглядом и повернулся к двери. Африканка схватила Элпин за руку и потащила прочь, но у той подгибались колени, а ноги словно приросли к качающемуся полу.

Она жестом приказала Иланне вернуться.

— Что ты здесь делаешь, Малькольм? Он и глазом не моргнул.

— Как ты нашел меня?

Ответом ей был непроницаемый взгляд. В безвыходном положении ее единственным защитником оставался гнев.

— Я нужна тебе только из-за своего деда.

— Если ты помнишь, милая женушка, — процедил он, — я связался с тобой еще до того, как Джон Гордон увидел тебя.

Если поверить ему, ее обвинение утратит под собой почву. Но Элпин не верила ему. Собрав остатки воли, она гордо выпрямилась и одарила мужа неприязненным взглядом.

— Я считаю, что ты все это время знал, что я родственница Комина Мак-Кея. Тебе жизненно необходим союз с ним. Именно поэтому ты вмешался в мою жизнь и позаботился о том, чтобы мне было некуда деваться, кроме как приехать сюда.

— Неужели ты в самом деле веришь в подобную чушь?

Секунду назад она даже не думала об этом. Она была слишком занята своей беременностью и мыслями о тех, кто ждал ее на плантации. Но сейчас, вспоминая, как радостно Малькольм сообщил ей о родстве с Комином Мак-Кеем, Элпин решила, что подобные предположения не так уж нелепы. Возможно, Малькольм много лет знал об этом. Она чувствовала, что была марионеткой в его руках. И все это время он говорил о любви!