Gone

      - Тогда бы я улетела... Хотя, крылышки сзади - это, наверное, некрасиво... Перья там всякие... Но зато можно летать...
      - А еще можно упасть с высоты. С высоты очень легко падать. У меня есть диск такой - называется "Падший ангел". Ангел, разумеется, женского пола.
      - А почему падший?
      - Я переводил: там речь идет о любви. В этом, вероятно, все и дело...
      - Ангелам нельзя любить?
      - Наверное. Но зато можно упасть; ради любви стоит упасть, как думаешь?
      - Не знаю...
      6.
      ...Сержу снились голубые бабочки. Бабочки были ядовитые и применялись иностранной армией для ведения боевых действий. Они летали во все стороны по комнате; но жалились только один раз, после чего поверхность ненадолго становилась безопасной. Серж рвал их на кусочки, но кусочки тоже всюду летали и норовили куда-нибудь залезть, и были они совсем мягкие и резиновые: тогда Серж стал их приклеивать к полу клеем ПВА, пока они все не кончились. Потом был сумасшедший англо-русский словарь, который кидался из-за шкафа тяжелыми стульями и гранатами, и в перестрелке Сержу оторвало левую руку и правую ногу. Наконец он проснулся и обнаружил, что в окно стучит дежурный вожатый и ему, Сержу, нынче идти на планерку.
      Чертыхаясь, он надел куртку.
      Моросил мелкий дождик, и Серж уныло брел, оглядываясь по сторонам. Потом он увидел Наташу с зонтиком.
      - Привет, - хмуро сказал он и обогнал ее.
      В стеклянный павильон, именуемый пионерской комнатой, собирались заспанные вожатые. Поделились новостями, свежими анекдотами, обсудили погоду и т.п., затем наконец началась планерка. Возглавляла ее старшая пионервожатая Марина - симпатичная, хотя и крашеная, блондинка, которой вообще руководило только одно неизлечимое желание похудеть, которое планомерно осуществлялось в обратную сторону, несмотря на усиление желания.
      Планерка своей продолжительностью врезалась в зарядку, которую отменили из-за дождя: он являл собой уже ливень с трудно просматриваемым концом. Двое-трое с зонтиками ушли, кто-то остался просматривать конец ливня за неимением лучшего варианта, и Серж понял, что лучше все же идти - используя такое явление, как успешное экранирование дождя зонтом; даже если он чужой.
      - Сережа, довести тебя? Нам по дороге, - предложила Наташа.
      - Спасибо.
      Сначала шли медленно и молча, потом Серж сказал:
      - По-моему, ты держишь зонт нерационально.
      - Почему?
      - Во-первых, каждый, кто несет зонт, думает, что он абсолютно правильно распределяет его площадь: половину - себе, половину - товарищу, однако на самом деле имеет место где-то семьдесят процентов к тридцати. Ты просто руку сдвигаешь в свою сторону, иначе неудобно, а у меня уже плечо мокрое.
      - Ой, извини пожалуйста...
      - Да что ты, речь совсем не об этом. Просто если ты поручишь нести зонтик мне, нам обоим станет идти удобнее, и дождь уже точно никого не намочит...
      - На... А как ты это сделаешь?
      Серж взял зонтик в дальнюю руку и немножко развернулся к центру, касаясь плечом собеседницы: для его второй руки самым естественным положением теперь было бы пребывание на ее плече, но позволить себе этого Серж пока не мог.
      - Это естественно, - говорил Серж, - что дождь в тебе не вызывает никаких приятных ощущений. Это только из-за стандартного отношения к нему: дождь обычно мешает что-то сделать, но как можно понять человека, который увидел утром пасмурное небо, и все его настроение сделалось "серым" - причем идти ему никуда не надо?.. При солнечном освещении краски ярче, но это чувствуется только на рассвете и закате - когда тени, красноватый свет и так далее - это мне нравится; но равномерно белое освещение тоже многое подчеркивает... А свет через грозовые тучи - представляешь?.. Смотреть на дождь - это все равно что смотреть на море или большую реку, причем и то и другое во время дождя гораздо красивее. Ты согласна, что почти все предпочитают смотреть на водную гладь?.. А лес во время дождя, с мокрыми листьями, под белым небом?.. Даже асфальт становится контрастнее - чернеет. Дождь, между прочим - это то самое "отсутствие деяния"...
      - Как это?..
      - Понимаешь, каждый человек себя переоценивает... Он всегда считает, что способен на большее, чем на самом деле. Некоторые верят в свое особое предназначение; это никогда не осуществляется. Все мечтают об успехах и достижениях, которых они якобы могут добиться, и находят дела, которые они могли бы сделать; что-то из этого делается, но чаще ничего не получается, а переоценка себя продолжает работать; возникают новые деяния, как правило снова неудачные, основанные на неправильном подходе к самому себе, своих возможностях и окружающем мире, и так далее. И наконец, человека постигает разочарование - он видит, насколько он "не свершился", насколько неудачно пройден весь путь; времени уже больше нет, а жизнь потрачена бесполезно; ему было бы лучше, если бы он продолжал верить в свои великие нереализованные возможности, чем видеть свое бессилие, свои ошибки и... свою никчемность. Ты понимаешь, это очень важно: вся наша жизнь состоит из деяний, и всякое деяние бесполезно, потому что оно приводит человека только к сознанию своего бессилия. Это действует в масштабе всего общества: сейчас уже получается, что почти любое общественное деяние только приближает его к гибели. Любое деяние бесполезно: ты должен сначала понять себя, свои возможности, создать свой взгляд на вещи, чтобы, совершая, уверенно получать именно то, что ожидал; только тогда твое деяние станет индифферентным, не приводящим к кризису. Но это очень трудно; реально человек всегда начинает себя с деяний над миром, даже когда он еще ничего не знает; потом понимает свои ошибки и действует уже в другую сторону, но это еще неизвестно, насколько лучше: сколько сейчас уже сделано такого, и сколько из сделанного непоправимо?.. Дело в том, что надо не вгонять МИР В СЕБЯ, а вгонять СЕБЯ В МИР. Это наша главная ошибка...
      ...Заклеймим философию Сержа, назовем ее "гнилой", или наоборот, скажем, что " в этом что-то есть" - это как нравится; но при этом главное не забывать, что в данный момент вся эта фразеология играла для него единственную роль - роль ТЕМЫ РАЗГОВОРА.
      ...Наташу, видимо, задели какие-то слова Сержа: она стояла, погрузившись в свои мысли и не замечая ничего вокруг. Они остановились на дорожке напротив корпуса второго отряда; отсюда наискось шла дорожка к третьему отряду.
      Катя Слугина стояла на веранде второго отряда и с интересом смотрела на картину, открывающуюся ее взору. Вот Серж наконец качнул зонтиком, сказал еще что-то, и они с Наташей медленно проследовали к третьему отряду: Катя презрительно хмыкнула и поправила волосы.
      Потом она поймала в зеркале свое отражение, небрежно вскинула голову и, повернувшись, проводила поднимающуюся с зонтиком Наташу надменно-гордым взглядом. Пионеры, осчастливленные отменой зарядки, не спеша одевались к линейке и завтраку, наполняя умиротворяющим голосовым фоном гаснущий шум дождя.
      7.
      Хотя Серж и казался абсолютно незапрограмированным человеком, иногда он совершал удивительно точные и хорошо продуманные действия. Например, он не появлялся во втором отряде с тех пор целые сутки, и зашел ненадолго только вечером следующего дня.
      Все это время Андрюша увлеченно осваивался в новой для него работе, и, пожалуй, вполне успешно. Правда, периодическое вождение отряда на линейки, завтраки, обеды и так далее его несколько утомляло, и он предпочитал предоставлять это Наташе - но, с другой стороны, он обнаружил в себе недюжинные творческие способности и в первую очередь принялся за оформление отрядного уголка: сначала он долго искал в отряде художника, чтобы нарисовать лошадь с крылышками, как на обложке диска Deep Purple "Stormbringer" (отряд назывался "Шторм"), потом плюнул и нарисовал сам. Получилось красиво, (главное - жутко экспрессивно, сказал Саша), а расколотое небо поперек всего выглядело просто фатально. Потом Андрюша вошел в азарт и нарисовал еще "совершенно непрорубаемую" абстрактную картину в оранжево-черно-зеленых тонах.
      (- Что это? - спросили девочки, увидев картину.
      - Солнечное затмение, - ответил Андрюша, хмуро оборачиваясь в их сторону.
      - А остальное как называется?
      - Последствия солнечного затмения...)
      Наташа была довольна, ей вообще очень нравились все три друга, которые приехали с третьей смены (то есть Андрюша, Саша и Серж). Был еще вожатый Миша в четвертом отряде, и сменный вожатый Володя - но до их уровня они явно не вытягивали - и на сем вожатые мужского пола заканчивались. Кто же из них ей нравился больше - об этом она почти не думала; ее просто радовало, что предстоит работать с такими интересными ребятами, и хотелось их рассмотреть поближе.
      ...Серж, как мы уже говорили,зашел во второй отряд вечером следующего дня. Он поздоровался, перекинулся парой фраз с Андрюшей и, облокотившись на теннисный стол, излил несколько дельных замечаний в адрес Андрюшиного художественного творчества. Все это вылилось в светско-развлекательную беседу, опять же между ним и Андрюшей, в которой каждое новое остроумие нанизывалось на предыдущее. Пионеры слушали с восторгом, а Серж внимательно наблюдал за Наташей, которая иногда вставляла фразу в разговор. От него не ускользнуло то, чего не замечала и она сама: ее взгляд становился радостно-восхищенным, когда она смотрела на Сержа, и более спокойным, сосредотеченным и мимолетным, когда на Андрюшу. Это его обрадовало; задержавшись еще немного, он попрощался и двинулся дальше по своим делам.
      "Итак, - думал он, - затравка в Наташины мысли уже внесена; пусть теперь в них кристаллизуется то, что надо. Действуем осторожно; ноль внимания с моей стороны, пусть она останется наедине с "начальной информацией." Когда появится результат, тогда это будет видно по ее реакции на мое присутствие... Тогда сменим тактику."
      Не будем называть его дураком - в этой области он имел некоторый опыт, тем более, далее все случилось именно так, как он и предполагал.
      Конкретно дело заключалось в том, что Серж прочно занял первое место среди вожатых, а позже - и среди всех Наташиных знакомых; каждое мысленное сравнение только подтверждало это. В принципе никакой четкой мотивации поступков не было, не было даже четкой мысли о том, что Серж - самый интересный парень. Это все сформировалось подспудно, и получались такие внешние проявления, которые сама Наташа никак не анализировала и не искала их причины. Например, она стала более старательно причесываться и одеваться; с большим интересом почему-то общалась с пионерами и водила их на зарядки, линейки и тому подобное. Андрюша вскоре уловил в ее разговорах с ним оттенки легкого заигрывания (отдадим ему должное, оттенки очень слабые...). Это были не знаки внимания в его адрес, а просто подсознательное желание нравится окружающим. Все эти тонкости, впрочем, заметил еще один человек во втором отряде: Катя Слугина, причем досконально и во всех деталях (тем более интересно, что их не замечала сама Наташа!) Однако при чем здесь Катя, мы поговорим потом; для этого у нас будет еще целая глава.
      Серж появлялся эпизодически, стараясь промелькнуть мимо Наташи и понравиться ей еще больше, ни на грамм не одаряя ее своим вниманием, тем не менее. Андрюша пока не замечал всей этой игры, наверное, по двум причинам - из-за обилия впечатлений, связанных с первыми днями работы, и из-за... Светы Журавлевой.
      Последнее мы попытаемся прояснить.
      Света была самой красивой девочкой в отряде - она это знала и, пожалуй, признавали все остальные. Влияние красоты на психику, помнится, изучал еще Юра; короче говоря, ее поведение вполне соответствовало поведению признанной королевы, за тем исключением, что по молодости лет не так уж она была опытна и неуязвима. Ко всему прочему, в борьбе за лидерство во втором отряде она далеко не всегда одерживала победу: несколько большим успехом пользовалась Оля Иванисова, более общительная девочка и имевшая наибольшее количество подружек. Света же дружила в основном с Апаковой Леной, образуя этакий "диполь" из двух противоположностей; впрочем, Лена еще больше оттеняла внешние данные Светы.
      В то время, когда Светой заинтересовался Юра, она удивилась и даже испугалась; но природная тяга к игре и самоутверждению взяли верх - она охотно общалась с музыкальным работником, и очень хотела узнать, чем это все кончится: неужели Юра в нее влюбился?.. Впрочем, иначе и быть не могло, думала Света, и решила проверить это утверждение еще и на Андрюше...
      ...Даже, пожалуй, и не так: Юра ее тоже так или иначе заинтересовал, и теперь ей захотелось на глазах у него немного поиграть с собственным вожатым - как он (Юра) на это отреагирует?.. К тому же Андрюша значительно симпатичнее, хотя Юра, конечно, умнее - знает английский язык и рассказывает такие интересные вещи...
      Света пыталась немного заинтересовать Андрюшу, и что из этого вышло, мы расскажем в ближайшем будущем. А теперь ненадолго затронем другую историю... не выходя, правда, за рамки все того же второго отряда.
      Итак...
      8.
      Ох уж, эти милые школьные вечеринки, сабантуйчики, дни рождения, "сейшны"... Все готовится тщательно и заранее, нет этого бардака, произвола, внезапных сборищ ("А поедемте..."), к которым уже прочно привыкает человек за, (например!) студенческие годы... Нет, школьный "сейшн" - это совсем другое. Это обязательно накрытый стол с интересными блюдами, длинные сборы и приглашения, музыка, красиво одетые девочки и мальчик и... Наибольшая сложность - пригласить того, кого нужно, или просто пригласить равновесное количество гостей противоположного пола. Как правило, каждый в ком-то заинтересован, здесь прячутся тихие вздохи, обиды, надежды, разочарования, удивительные открытия, жестокая бесхитростная конкуренция, отчаянная смелость на почве безнадежной робости... самые первые игры. Здесь кто-то танцует, а кто-то сидит на диване, кусая ногти от обиды... Да что там, сами помните. Ну да ладно.
      На одном из таких дней рождений, уже ближе к концу, когда танцы в темноте были в разгаре, один мальчик пригласил одну девочку. Дело было где-то в мае '78 года, точно не помню. Мальчика звали Славик, а девочку - Катя. Славик как раз обратил на Катю внимание - они учились в одной школе - и осторожно пригласил ее потанцевать, коль скоро оказались они на одном дне рождения; после танца они разошлись, потом вечеринка окончилась и они не виделись после этого три месяца.
      Но почему-то случилось так, что девочке этот танец запомнился. Просто так вышло - приятная музыка, и очень длинная песня (четырнадцать минут!), и слова Славика во время танца... Светятся фонари за окном, и свеча в дальнем углу комнаты; очень красиво, приятно, интимно... В общем, ей понравились эти четырнадцать минут; и даже после долгого разнообразного лета они остались отчетливым воспоминанием. Однако ни к чему началом они бы не послужили, если бы Катя не встретилась со Славиком еще раз в начале сентября; примерно в такой же обстановке. Случилось так, что за лето она еще немножко повзрослела, и этот импульс, полученный в мае, вырос вместе с ней - он только прятался в глубине. Славик вспомнил девочку Катю, и она ему еще больше понравилась; его нескольких знаков внимания оказалось достаточно. Катя впервые почувствовала, что такое любовь... Дамы и господа, послушайте, тринадцать лет - это много, уверяю вас, это - более чем достаточно для любви; впрочем, я вижу, половина из вас и не нуждается в моих уверениях?..
      ...Отношения развивались бурно. За сентябрь они исходили все парки и кинотеатры вокруг и прочитали сотни разворотов звездных небес... Катя возвращалась домой как из другого мира, принося на губах сладкие оттенки нового мировосприятия, и на руках нежные воспоминания того, что они ощущали... Но все кончилось столь же быстро, как и началось. Славик просто охладел к Кате - по сути, у него никаких чувств и не было, он был просто горд, что так легко сумел приобрести "свою девчонку". Вообще, он был достаточно глуп, и не слишком высокоморален... но что делать. Катя его идеализировала. Еще месяц прошел в волшебном полусне, хотя они почти перестали встречаться под теми или иными предлогами, и в ноябре наконец возникло беспокойство: в чем дело? Когда же мы, наконец, встретимся?!
      В начале декабря Катя устроила, на этот раз сама, еще один "сейшн". Здесь все решилось: Славик был просто фальшив. Он делал вид, ему уже не было до Кати никакого дела: все стало ясно.
      Любовь угасала долго: всю зиму, всю весну, и даже лето... Были сотни иллюзий, надежд, планов - как заинтересовать его снова, и они рушились, рушились, рушились, мир казался мрачным и безвыходным; она пыталась заставить его ревновать, общалась с другими мальчиками, но ничего не получалось, легче не становилось. Сколько раз Катя говорила себе, что "я его больше не люблю... я его ненавижу", и снова мечтала, и снова была рада любой надежде оказаться опять с ним рядом.
      Все это отразилось и на ее характере: она и так была девочкой гордой, резкой, не признающей никаких авторитетов, и теперь это стало выражаться еще ярче. Она ссорилась с учителями, подругами, пыталась связаться с какой-то "сомнительной" компанией, правда, ничего не вышло; мир казался несовершенным. Катя слушала магнитофон (Pink Floyd, "Shine On You Crazy Diamond", та самая песня...), и снова вспоминала свой первый танец...
      К июню она уже ненавидела Славика с одной стороны, он был противен; с другой стороны, не было спасения от воспоминаний... Катя удивлялась: кого же она любит?.. Скорее, это была не любовь, а желание любить, вылившееся из оборванного чувства, тоски и ненависти ко всему, и наконец, ненависти к нему самому...
      В таком вот состоянии Катя поехала на дачу летом, а затем внезапно в августе родители отправили ее на смену в пионерлагерь. И тут произошло следующее.
      В самый первый вечер, когда в засыпающей палате прочерчивались первые траектории симпатий и антипатий, намечалась вся будущая схема контактов между ее обитателями, в нее вошел какой-то новый вожатый - не их, Андрей, которого они уже знали, а другой. "Ну? Почему не спим?" - спросил он. Кто-то из девочек попытался "поймать" его; парочка дурацких вопросов под смех окружающих... Однако он как-то легко отвертелся и вообще приобрел всеобщее расположение; даже предложил закрыть дверь, когда уходил. Позже Катя узнала, что это вожатый третьего отряда. Видела она его часто, благо Серж навещал второй отряд более, чем регулярно.
      Дело было в том, что он чем-то напоминал Славика - только был гораздо лучше. Его манера разговора была просто великолепна, и внешне он был симпатичен. Катя чувствовала, что этот вожатый ей нравится; она ощущала злую радость в адрес Славы: "Ну на тебе!.. Я тебя теперь совсем не люблю, ни капельки!! Он гораздо лучше!..." С другой стороны, она боялась, что это приведет ее к еще большему огорчению. Она смотрела на Сержа и думала: "Нет, не надо... Это мне ни к чему... Лучше никого не любить!!", и все же... ничего не могла с собой сделать. Уже дня за три начавшейся смены она безнадежно проиграла борьбу с самой собой, и... при виде Сержа ей хотелось только убежать, или без сил пройти мимо, не оборачиваясь... а через секунду его снова увидеть. "Это же ужасно, ужасно..." - думала Катя, - "Что же делать?"...
      Собственно, жизнь в лагере как таковая не представлялась ей особенно веселой - теперь у нее появился источник волнений; не то, чтобы это радовало, но как-то разнообразило все. "Какое мне до него дело?" - думала Катя, и вновь ее бросало то в жар, то в холод, стоило ему появиться...
      Еще одно занятие, всецело поглощавшее ее мысли: конкуренция с Наташей. Конечно, она увидела очень скоро, что привлекало Сержа в их отряде. Наташа была красива, и Катя никак не могла это вытерпеть. "Конечно, ей девятнадцать лет... а мне только четырнадцать", - думала она - "Какое ему до меня дело... Но я ничуть не хуже нее... если не лучше!".. И размышления о достоинствах и недостатках Наташи теперь постоянно занимали ее мысли.
      Ну, во-первых, таких длинных и абсолютно прямых волос, как у Кати, Наташе и не снилось! У нее тоже, конечно, ничего, но как-то так - покороче, вьются местами... Ерунда, в общем. Во-вторых, Наташа совершенно не стремится продемонстрировать свою фигуру, ей, наверное, штаны ушивать лень; конечно, вельветовые бордовые на ней вполне ничего так, сносно но что может сравниться с Катиными джинсами, выверенными до миллиметра (на это ушла неделя в январе!)?.. К ним - рубашку узлом на животе, и пожалуйста, все мальчики из первого отряда оглядываются!.. Да... Еще: Наташа умеет как-то сделать себе лицо, очень неплохо смотрится, у нее, кажется, нос очень правильной формы, лицо аккуратное, ничего не скажешь, но у Кати глаза точно больше... Наверняка больше... или не больше?.. Нет, больше!!! И ресницы длиннее!!..
      ...Сравнив себя с Наташей достаточное число раз и окончательно убедившись, что она (Катя) значительно лучше, наша девочка гордо и насмешливо обращалась со своей вожатой, и снова ей хотелось убежать или провалиться под землю под одним только взглядом Сержа...
      В таком вот виде и пребывали дела, когда на четвертый день после своей пробной беседы Серж снова появился на веранде второго отряда.
      9.
      Андрюша сидел и рисовал стенгазету - очередное малопонятное веяние руководства. Разумеется, рисовать ее должны были пионеры - но осуществление сего было бы сюжетом для научной фантастики. Можно было бы и не рисовать, а только изо дня в день говорить, что "скоро сделаем"; однако Андрюша решил проявить героизм, дабы потом под видом крайней утомленности дня два ничего не делать.
      Вдохновение стукнуло во время тихого часа. Андрюша поднял двух пионеров, заставил их подмести угол веранды, расстелил большой белый лист и принес коробку с кисточками и гуашью...
      Далее следовал перерыв в работе - вдохновение слегка иссякло; однако после полдника он решительно взялся за дело. Итак, Андрюша рисовал, и никто ему не мешал: во-первых, футбольный матч "первый-второй отряды" являл собой зрелищное мероприятие, во-вторых, погода была хорошая, и детям, по велению руководства, в такое время ненавязчиво рекомендовалось быть на свежем воздухе.
      В последние пять минут прошел только какой-то мальчик туда-обратно; потом прошли из корпуса наружу Журавлева Света и Апакова Лена, потом Света без Лены прошла обратно.... Свету Андрюша узнавал спиной, не поворачивая головы. Как разговаривать со Светой, он знал детально. Сейчас, по-видимому, предстоит небольшая беседа...
      Вот она проходит в третий раз - возвращается; взгляд на Андрюшу и фраза в пространство: "Все рисует..."
      Медленный поворот головы и пристальный взгляд на Свету; Света смотрит на лист ватмана... Андрюша встал, отряхнул руки.
      - Кстати, вот это вот - линия горизонта; ты ее можешь нарисовать лично. Я пока схожу за плакатными перьями.
      Света пребывает пока в нерешительности.
      - Но не хочешь - как хочешь. (Не оглядываясь; где же эти перья-то лежали?..)
      С коробкой в руке Андрюша вышел из своей комнаты и застал Свету, увлеченно проводящую линию горизонта.
      Ей было неудобно: правая рука на весу. Он молча развернул лист и положил на угол листочек из блокнота, чтобы ей можно было встать на него коленкой. Набрал воды и начал перемешивать карандашом оранжевую флуоресцентную гуашь.
      Света благодарно кивнула, и потом, дорисовав до половины, посмотрела на него: "ну как, нравится?"
      - Да, очень, - вслух ответил Андрей.
      Доведя линию до конца, она поднялась и гордо улыбнулась.
      - По-моему, очень красиво.
      - Да, я тоже так подумал...
      - Вот видишь, для ТЕБЯ мне ничего не жалко!..
      - Ах, спасибо! Можешь нарисовать еще что-нибудь.
      - А что?
      - А, например, вот эту штучку. Видишь, вот так и... вот так...
      - Ладно... А ты ОЧЕНЬ хочешь?
      - Да. Просто жажду.
      - Ну, так и быть...
      Закончив "эту штучку", Света встала и хотела поправить волосы.
      - Ой, не надо, у тебя руки все черные!
      - Да...
      Ее растерянный взгляд подействовал на Андрея так, что ему непреодолимо захотелось протянуть руки и поправить ей волосы самому. Он уже сделал движение...
      ...И в этот момент на веранду вошла Наташа.
      - Андрей, ты посидишь с нашими ребятами на футбольном поле? Я хотела уйти на часик.
      - Посижу... через полчасика. И вообще, как только - так сразу.
      Наташа зашла к себе и через минуту вернулась с сумочкой, в которой лежали мыло, полотенце, расческа и так далее (...раскладушка, альпеншток, ручной пулемет, лыжи?.. прим. F'88)... И тут на веранду второго отряда гордой поступью вошел Серж...
      - О! Живописец за работой. Андрюша, а где у тебя магнитофон?
      - Зачем тебе магнитофон, купи лучше лески и пойди на рыбалку...
      - Да. Я его сначала в комиссионный, и тогда - леску...
      - Ну-ну... Так чего ты с ним будешь делать?
      - Я говорил уже. Сегодня _буду_устроить_ отрядные танцы.
      - Н-да... А я его как раз хотел послушать. Ну да ладно.., - он шутливо-огорченно повернулся к Свете, - Вот уже и магнитофон забирают...
      Света сочувственно покачала головой... Вообще, как только появились Наташа и Серж, она как-то оказалась очень рядом, и Андрюша ощущал ее молчаливую поддержку каждой своей фразе. Хотелось даже пошептаться с ней в середине общего разговора, эдак по-заговорщически...
      - Так он у тебя в комнате?
      - Да. Это предмет, который невозможно не заметить.
      Серж вошел в Андрюшину комнату. Наташа, как видно, раздумала идти; она стояла и живо интересовалась происходящим.
      - Кстати, Андрей, завтра - смотр строя, - сказала она, - Надо бы их построить, помаршировать...
      - После ужина перед линейкой.
      - А какую строевую песню, как думаешь?
      - Ммм... (И чего это она вдруг вспомнила, думал он...)
      - В общем, это хорошо бы нам решить. Так. Однако мне надо идти (вместо этого Наташа подошла к зеркалу и причесалась). Слушай, Андрей, как считаешь - такую прическу лучше оставить, или сделать новую?
      ...Серж безучастно наблюдал происходящее и делал для себя выводы. Андрюша увидел его и... понял, что (точнее, кто) был причиной этого Наташиного нюанса разговора.
      - Сделай новую, - сказал он, - То есть это я так считаю; спроси еще кого-нибудь.
      Наташа, даже не глянув в сторону Сержа, отошла в сторону, зачем-то еще раз причесалась, и... осталась.
      Серж, в планы которого также входило обращать на Наташу ноль внимания, с ходу продолжал:
      - А кассеты?
      - Это сложнее. Они могут быть где угодно.
      Серж ушел искать кассеты. Наташа рассматривала стенгазету.
      - А зачем такой мрачный пейзаж?
      - Так надо.
      - А где будут сами надписи?
      - Для них оставлен минимум места, чтоб много не писать. Специально на это рассчитано.
      - Ага... А здесь можно эмблему отряда - очень хорошо впишется. Как думаешь?..
      - Может, и не впишется...
      - А вообще, по-моему, мрачновато. Но если ты думаешь, что нормально то ладно...
      - А по-твоему как, красиво? - спросил Андрей у Светы.
      - Да. Они просто ничего не понимают.., - тихо ответила она.
      Вошел Серж.
      -...Так, две нашел, а еще две у меня есть. Все, что нужно. А теперь расскажи мне, где добыть удлиннитель.
      - Нигде. Проверено.
      - Э-э... гадость какая. А что же делать?
      - Могу посоветовать. Разбей лампочку, сделай из нее "жучка", и превратишь в удлиннитель свою настольную лампу. Здесь шнур такой, что очень легко к голым контактам...
      - Ценная мысль. А где взять лампочку?
      - Где угодно. Все равно новую поставят.
      Недолго думая, Серж пошел в ближайшую палату - это была как раз та женская палата, куда он заходил в первый же вечер.
      - Так.., - сказал он, глядя в потолок, и зафиксировав взгляд на удовлетворяющем его экземпляре. Потом он огляделся по сторонам в поисках стула и узрел перед собой удивленно глядящего на него человека. Это была Катя Слугина.
      Она как раз собиралась выйти, но остановилась в проходе, глядя на странные телодвижения Сержа.
      - Нет ли здесь чего-нибудь, на что можно встать?
      - А зачем вам?
      - Во-первых, не вам, а тебе. Я не начальник лагеря. Меня зовут Сергей. Чтобы вывинтить лампочку.
      - Можно подвинуть тумбочку...
      - И из нее что-нибудь посыплется. Знаю я тумбочки.
      - Можно встать на кровать.
      - Мне нельзя, ботинки грязные... А вот тебе... Слушай, не окажешь ли мне такую услугу - если, конечно, тебе не трудно. Очень буду обязан...
      - Да... Тойсть нет... Сейчас...
      Катя очень старалась, хотя вывинчивать было и неудобно. Она спустилась, Серж вынул у нее из рук лампочку, сказал "Спасибо" и вышел - она стояла в том же положении, и в голове было удивительно пусто...
      Серж молча прошел мимо троих на веранде (демонстрируя полное безразличие на очередные Наташины знаки внимания к Андрюше), взял магнитофон и махнул ручкой на прощание. Через полминуты вышла Катя.
      Отойдя от корпуса на десяток шагов, она снова увидела Сержа. Он присел возле дорожки, и его взгляд шарил по сторонам. Потом он локализовался где-то у ее ног, Серж вскочил и подошел; поднял небольшой плоский камень со словами "Еще раз спасибо", и вернулся на прежнее место. Через секунду раздался хлопок, характерный для разбивающейся лампочки....
      Серж ушел, насвистывая. Катя на этот раз приходила в себя минут десять... но так ничего и не поняла.
      10.
      А на следующий день дежурил второй отряд. Заключалось это в том, что часть отряда пребывала в столовой, дабы выполнять там текущие задания, а остальная часть торчала на воротах, в пионерской комнате, и т.п., или просто слонялась по лагерю в парадной форме и с очень тоскливым видом.
      В столовой ребят, разумеется, сопровождала Наташа, она же провела утреннюю линейку. Андрюша проспал до завтрака, а потом пошел проверять посты. Со второго поста (пионерская комната) это занятие ему надоело; однако он быстро вышел из положения.
      - Так, вас здесь явно слишком много, - сказал он, - совершенно нечего пятерым делать в пионерской комнате. Пойдемте-ка лучше посты проверим. Двое со мной, кто хочет?
      Мимоходом он заметил Журавлеву Свету, в которой на этот раз полностью отсутствовала игривость и повышенное внимание к его персоне. Тут бы ему самому с ней заговорить, желательно в повелительной форме... как почему-то очень хотелось... но Андрюша чувствовал, что этого делать не следует. Ноль - так ноль...