На пути к перелому

В нем отмечалось: "Военный опыт говорит, что наиболее стойкие части, части, наносящие самые крепкие удары по врагу, вместе с тем несут и наименьшие потери. Значит, стойкость является одним из больших факторов для одержания победы над врагом. Нестойкие части - это жертвы врагу, тогда как сам враг является жертвой стойких войск"{66}. Какие справедливые слова!
      Живой отклик в сердцах бойцов вызвало и письмо Михаила Ивановича Калинина "Богатырям Сталинграда", опубликованное позже.
      "Вы перемололи много вражеских дивизий и техники, - писал нам М. И. Калинин. - Но не только в этом выражаются ваши достижения. Мужество бойцов и умение командиров в отражении врага сделали то, что инициатива противника в значительной мере была парализована на остальных участках фронта. В этом историческая заслуга защитников Сталинграда"{67}.
      Выступление Д. З. Мануильского и письма к защитникам Сталинграда М. И. Калинина явились своего рода программой в проведении партийно-политической работы в войсках.
      В связи с тем что оборона 64-й стала устойчивой и что острие ударов гитлеровцы направили прежде всего на 62-ю армию, в первых числах октября командование фронта взяло у нас закаленную в боях 138-ю дивизию полковника И. И. Людникова в свой резерв и переправило ее на левый берег Волги.
      * * *
      Приближалась зима. Фашисты торопились взять Сталинград. Гитлеровское командование, увлекшись боями за сам город, продолжало стягивать к нему новые силы, ослабляя внимание к флангам и к событиям на всем сталинградском стратегическом направлении в целом.
      12 октября гитлеровцы силами пяти дивизий, в том числе двух танковых, начали новое наступление, которое поддерживалось большим количеством бомбардировщиков. Напряженные бои шли в районах Мамаева кургана, Тракторного завода и в воздухе. От бомб и снарядов продолжали рушиться каменные жилые и производственные здания Сталинграда, пылали последние уцелевшие до сих пор деревянные постройки, взлетали громадные глыбы земли и бетона, камни и целые деревья. Но советские воины упорно держались на своих позициях.
      С утра 15 октября противник бросил в бой свежую 305-ю пехотную дивизию и продолжал развивать наступление на юг и на север вдоль Волги. Однако разрубленная пополам 62-я армия продолжала стойко сражаться. Северная группа под командованием полковника С. Ф. Горохова дралась в окружении. А в ночь на 16 октября на правобережье переправилась 138-я дивизия И. И. Людникова, которую командарм В. И. Чуйков сразу же ввел в бой севернее завода "Баррикады".
      В эти дни октября в 64-ю армию прибывали части 7-го стрелкового корпуса трехбригадного состава под командованием генерал-майора С. Г. Горячего.
      Корпус был поставлен на правый участок обороны армии в районе Купоросного. А вскоре последовал приказ командующего фронтом - подготовить отсюда удар в направлении Ельшанка, центральная часть города с задачей разгромить противостоящего противника, соединиться с войсками 62-й армии и совместными усилиями очистить от врага занятые им кварталы Сталинграда.
      Для выполнения этой задачи в армии создавалась довольно сильная ударная группировка: две стрелковые дивизии (422-я и 126-я), весь состав 7-го корпуса, четыре танковые бригады (13, 56, 90 и 155-я). Эти силы поддерживались огнем фронтовой артиллерии из-за Волги, трех пушечных артиллерийских полков армии, группой пяти полков и двух дивизионов реактивной артиллерии. Действия группировки поддерживала и прикрывала авиация.
      Организацию удара проводил лично командарм М. С. Шумилов. В это время к нам в армию прибыл представитель Ставки Верховного Главнокомандования начальник Генерального штаба генерал-полковник Александр Михайлович Василевский.
      - Понятна ли задача наступающей группировки армии? - спросил он М. С. Шумилова.
      - Разумеется, - ответил командарм и добавил уверенно: - Но направление удара, считаю, следовало бы проводить не через Ельшанку и вдоль берега Волги, а несколько западнее, на Песчанку.
      - На первый взгляд решение верное, - улыбнулся генерал А. М. Василевский. - Но направление удара вдоль Волги выбрано потому, что противник все время стремится расширить коридор между шестьдесят второй и шестьдесят четвертой, взять под огонь Волгу на большом участке и еще больше затруднить переброски наших войск и подачу боеприпасов через реку. Наступлением вдоль Волги мы еще более убедим гитлеровское командование в нашем стремлении соединить фланги армий. Паулюс, понимаете ли, от Волги не уйдет и поэтому вынужден будет не только отвлекать сюда часть сил из своей ударной группировки, но и дополнительно выдвигать в этот район резервы из глубины. Привлекая внимание противника к этому участку, мы отвлекаем его от других направлений. Это очень важно. Ваш, Михаил Степанович, удар должен быть достаточно сильным, чтобы заставить противника делать и первое и второе... Знаю, - продолжал Александр Михайлович, - что части седьмого стрелкового еще только выходят в свои районы. Но, проехав вдоль Волги, я не увидел ни одной колонны.
      - Но ведь войска переправляются через Волгу только ночью и тут же выдвигаются в свои районы, - пояснил М. С. Шумилов. - А с наступлением светлого времени суток они прекращают движение и маскируются.
      - То, что противник может засечь выдвижение отдельных колонн шестьдесят четвертой на север, - заметил генерал-полковник А. М. Василевский, - для нас сейчас не опасно. Пусть он их видит. Так что выдвигайте отдельные колонны и днем...
      Тогда нам еще не было известно, что Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин 28 сентября рассмотрел и утвердил план контрнаступления, подписанный Г. К. Жуковым и А. М. Василевским, и что уже началось последовательное сосредоточение сил в районах, откуда менее чем через месяц ударные группировки трех фронтов начнут мощное контрнаступление. Поэтому выдвижение 7-го стрелкового корпуса на самый правый фланг нашей армии было связано не только с нанесением удара вдоль Волги для соединения с войсками 62-й армии. Преследовалась более далекая цель - приковать к этому району внимание немецкого командования и этим отвлечь его от других направлений. Да и прибытие А. М. Василевского в нашу армию было связано главным образом с тем, чтобы создать благоприятные условия для успешного проведения готовящегося Ставкой контрнаступления с целью окружения и полного разгрома гитлеровских сил под Сталинградом.
      Генерал-полковник А. М. Василевский, умело решивший целый ряд важных оперативных задач на сталинградском направлении, был известен в штабах армий. Я знал его с 1938 года, когда он, по окончании Высшей военной академии, работал в Генеральном штабе, а я был на должности для особых поручений при первом заместителе Наркома обороны И. Ф. Федько.
      Помню, однажды после совещания ответственных работников Наркомата обороны в кабинете первого заместителя наркома Ивана Федоровича Федько между ним и начальником Генерального штаба Борисом Михайловичем Шапошниковым в моем присутствии произошел разговор о Василевском. И. Ф. Федько просил Б. М. Шапошникова отпустить А. М. Василевского на должность начальника управления боевой подготовки Красной Армии, поскольку до учебы в Высшей военной академии он являлся начальником отдела боевой подготовки военного округа и с работой справлялся очень хорошо.
      Б. М. Шапошников согласился, что Василевский хорошо руководил и может далее хорошо руководить боевой подготовкой войск. Но теперь он крупный и глубоко мыслящий оператор, а значит, и настоящий генштабист, поэтому, мол, место Александра Михайловича только в Генштабе. И. Ф. Федько согласился с этими доводами.
      Услышав такие похвальные высказывания двух виднейших военных деятелей Красной Армии в адрес А. М. Василевского, я стал относиться к нему с особым уважением.
      Александр Михайлович Василевский, уже будучи начальником Генерального штаба, оставался мягким, сдержанным, тактичным во всем человеком. Говорил он тихо, размеренно, наполняя каждое слово глубоким смыслом, делая ударение на особо важном, мелочей не замечал и целиком был поглощен решением больших оперативных вопросов. Здесь, под Сталинградом, каждый, кто встречался с А. М. Василевским, еще и еще раз убеждался в том, каким крупным военным талантом обладает этот генерал. Глубочайшим знанием дела, мудростью и спокойствием при решении самых сложных вопросов он внушал к себе непоколебимое доверие и уважение окружающих.
      * * *
      Итак, нам надо было заставить Паулюса как можно активнее расходовать глубокие резервы и ослаблять фланги ударной группировки для наращивания сил в первой линии.
      В 10 часов 25 октября после сорокаминутной артиллерийской подготовки ударная группировка 64-й армии перешла в наступление. Враг успел организовать сильную огневую систему и оказывал упорное сопротивление. Особенно активно действовала его авиация, группами по 20-30 самолетов непрерывно наносила бомбовые удары по нашим войскам.
      В результате тяжелых двухдневных боев нам удалось здесь продвинуться всего на три-четыре километра. Противник вынужден был, как мы и ожидали, перетянуть сюда значительные силы с фронта 62-й армии и перенацелить огонь.
      Проводили наступление и войска Донского фронта{68} на севере. Хотя оно и не дало ожидаемых результатов, но все же отвлекло на себя артиллерийский огонь, авиацию и часть сил противника с северного участка 62-й армии и заставило его приостановить натиск в заводской части города.
      О значении многократных наступательных действий Донского фронта и 64-й армии Маршал Советского Союза Г. К. Жуков писал: "Не будь помощи со стороны Донского фронта и 64-й армии, 62-я армия не смогла бы устоять и Сталинград, возможно, был бы взят противником". Одновременно маршал подчеркивал, что удары с севера и юга по флангам ударной группировки противника и упорные оборонительные действия 62-й армии в самом городе заставили немецкое командование в октябре снимать свои части с удаленных флангов, заменяя их румынскими. Этим ослаблялась оборона в районе Серафимовича и южнее Сталинграда, что было очень важно для предстоящего контрнаступления советских войск.
      Настал день 25-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. На торжественном заседании в Москве, посвященном этому юбилею, выступил И. В. Сталин. "Будет и на нашей улице праздник!" - об этих словах Верховного тут же узнал каждый боец. А содержание всего доклада несколько позже мы глубоко изучали сами и разъясняли его воинам. Доклад вызвал большой подъем в настроении людей, вселил в них уверенность в близкой победе над врагом.
      * * *
      ...Если в первый период боев под Сталинградом немецко-фашистские войска продвигались в глубину нашей обороны в среднем по два километра в сутки, то к концу оборонительного периода - лишь по нескольку десятков метров. А теперь и такое продвижение было остановлено.
      В конце октября немцы уже не могли наступать крупными силами. В связи с этим 8 ноября немецкий диктор прочел следующее выступление Гитлера: "Я хотел достичь Волги у одного определенного пункта, у одного определенного города. Случайно этот город носит имя самого Сталина.
      Но я устремился туда потому, что это весьма важный пункт. Через него осуществлялись перевозки 30 миллионов тонн грузов, из которых почти 9 миллионов тонн нефти. Туда стекалась с Украины и Кубани пшеница для отправки на Север. Остались незанятыми только несколько незначительных точек в городе.
      Некоторые спрашивают: а почему же вы не берете их быстрее?
      Потому, что я не хочу там второго Вердена. Я добьюсь этого с помощью небольших ударных групп"{69}.
      Время проведения крупных операций и сильных ударов по сталинградцам окончательно миновало. А советские войска крепко удерживали свои позиции.
      Г. Вельц, который приводит слова фашистского главаря, писал: "Мы прорывали стабильные фронты, укрепленные линии обороны, преодолевали оборудованные в инженерном отношении водные преграды - реки и каналы, брали хорошо оснащенные доты и очаги сопротивления, захватывали города и деревни. А тут, перед Волгой, какой-то завод, который мы не в силах взять. Я увидел, насколько мы слабы"{70}.
      По Волге шла густая шуга. В скором времени она превратится в ледостав, а затем в зимний лед. Тогда река не препятствие. Все это пугало гитлеровцев. И они напрягали последние силы, чтобы сбросить нас в Волгу и овладеть Сталинградом.
      11 ноября противник провел последнее наступление в полосе 62-й армии. Но ему удалось потеснить лишь один стрелковый полк южнее завода "Баррикады" и на небольшом участке прорваться к Волге.
      Таким образом, немецким войскам не удалось полностью захватить город. А те силы, которые оказались в его черте, среди разрушенных кварталов, были под постоянным огнем защитников Сталинграда. Тут им было уж не до наступления и не до отдыха.
      И все же за два дня до начала контрнаступления Красной Армии Гитлер отдал приказ, в котором говорилось: "Трудности борьбы за Сталинград мне известны. Однако для русских теперь, во время ледостава на Волге, трудности являются еще большими. Поэтому я ожидаю, что руководство снова со всей своей энергией и войска снова со всей удалью сделают все, чтобы по меньшей мере прорваться к Волге в районе орудийного завода и занять этот участок города"{71}.
      Но у генералов 6-й немецкой армии уже ничего не получалось. Паулюс много раз приказывал им атаковать, продвигаться вперед, а войска все не могли сдвинуться с места, им стало не до удали, на которую уповал Гитлер. Поэтому последний приказ фюрера остался без внимания. Да и сам этот приказ на наступление для очень сильной германской армии, действующей на важнейшем стратегическом направлении, выглядел уродливо мелким: это задача максимум для дивизии. Гитлеровское командование, увлекшись борьбой за город, утратило чувство понимания и оценки всего стратегического размаха борьбы под Сталинградом и на Северном Кавказе.
      Да что, собственно, мог дать теперь, в ноябре, захват отдельных районов города, если летне-осенний поход этого года уже закончился. Сталинград и Кавказ советские войска продолжают удерживать, и все политические и стратегические планы фашистского руководства Германии уже сорваны. Ударные группировки врага - 6-я и 4-я танковые армии - были скованы намертво.
      И Гитлер уже стал требовать от своих вооруженных сил "безусловно удерживать достигнутые линии при любой попытке врага прорвать их". Одновременно он предупреждал, что "последними боями русские сами были чрезвычайно ослаблены и зимой 1942/43 года не могут вводить силы, как в прошлом"{72}.
      А советский народ, его Вооруженные Силы, в том числе и воины 64-й армии, в дни смертельной опасности для Родины еще теснее сплотились вокруг Коммунистической партии, сумели выстоять и обескровить врага.
      Маршал Советского Союза А. И. Еременко в своей книге "Сталинград" писал:
      "64-я армия под командованием генерала М. С. Шумилова сыграла исключительную роль в Сталинградском сражении. Ее упорство и активность в обороне, ее маневренность и подвижность на поле сражения причинили врагу множество неприятностей, нанесли ему большой урон, опрокинули многие его расчету, помогли сорвать не один из назначенных Гитлером сроков захвата Сталинграда. Наступая на ее участке, Гот, что называется, обломал свои танковые "клинья". Армии удалось удержать в своих руках высоты, расположенные южнее Сталинграда, что сыграло существенную роль в устойчивости города в целом"{73}.
      Только за время боев с 25 июля по 30 сентября войсками 64-й было выведено из строя до 100 тысяч гитлеровских солдат и офицеров, подбито и сожжено 410 танков, уничтожено 514 орудий и много другой боевой техники{74}.
      Армия выполнила возложенную на нее Ставкой крупную оперативно-стратегическую задачу.
      Прекрасные солдаты были в нашей армии, и руководили ими прекрасные командиры. Мне, в то время начальнику штаба армии, и хочется рассказать подробнее о работе штаба, о командирах армейского звена.
      ...Уже три месяца я работал начальником штаба 64-й армии. Все это время было насыщено грозными боями и сражениями, в которых проявилась большая творческая работа всего армейского управления.
      Армейское звено управления характерно тем, что оно планирует и организует действия войск как в операции, так и в бою. Именно здесь закладываются основы использования различных сил и средств, порядок их взаимодействия на поле боя в самых различных условиях обстановки. Поэтому офицеры управления армии должны быть прекрасно подготовленными людьми.
      Скажем прямо, с офицерами штаба армии нам повезло. Почти все они были выпускниками военных академий и могли быстро разбираться в обстановке армейского масштаба. Каждый из них умел оперативно мыслить, работал старательно, энергично, с полной отдачей.
      Должен сказать, что и я многому научился у своих товарищей работников штаба армии, хотя и сам учил их. Поэтому за короткое время нашей совместной работы штаб превратился в очень слаженный коллектив.
      Но работа штаба и всего управления во многом зависит от командующего армией, от его подготовленности, стиля работы и организаторских способностей. В этом отношении был для каждого из нас образцом Михаил Степанович Шумилов. Член партии с 1918 года, командир роты и полка в гражданскую, военный советник при командующем Центральным фронтом в республиканской Испании, он и теперь, в роли командарма, показал себя зрелым военачальником. М. С. Шумилов спокойно и глубоко анализировал обстановку, принимал продуманные и смелые решения, определяя войскам ясные задачи, твердо держал в своих руках управление.
      Обычно Михаил Степанович не испытывал затруднений при принятии решения. Как правило, оно определялось при первом глубоком анализе обстановки. Командарм, как он сам говорил, мысленно ставил себя на место противника, всесторонне оценивал его возможный замысел и, исходя из этого, определял свой. Генерал Шумилов умел смело сосредоточить основные усилия армии на ведущем направлении для решения главной задачи. А хорошо зная, что на войне бывают всякие неожиданности, он всегда стремился создавать и сохранять резервы. Мне, воевавшему до этого в Севастополе, где у командования армии почти никогда не было необходимых резервов, это обстоятельство особенно бросалось в глаза.
      Михаил Степанович хорошо понимал роль штаба в управлении войсками и никогда не пренебрегал его мнением, хотя решение всегда принимал на основе собственных глубоких размышлении.
      Принятое решение он проводил в жизнь с железным упорством и не вносил в него изменений до тех пор, пока это не вызывалось обстановкой по ходу боя. А пульс боя командующий постоянно чувствовал очень тонко. Шумилов избегал скоропалительных решений, и это серьезно облегчало работу командиров соединений и штаба армии.
      По натуре Михаил Степанович был человеком крутым, прямым, любил деловые качества и правдивость в людях, сам был очень работоспособен и честен во всем. Я не знаю случая, чтобы в своих докладах командарм приукрашивал положение дел или излишне подчеркивал сложность обстановки. Всегда чувствовалось, что Военный совет фронта глубоко верил в способности Шумилова. И Михаил Степанович полностью оправдал оказанное ему Ставкой и Военным советом фронта доверие - командовать армией на важнейшем стратегическом направлении.
      Работать начальником штаба армии, действующей на таком ответственном участке, и для меня было большой честью. Тут я не могу не сказать о работе штаарма в целом и некоторых офицерах штаба, которые составляли основную его "рабсилу".
      В современной войне даже самый способный командарм не может успешно осуществлять руководство боевыми действиями без хорошего штаба. Ведь прежде чем начиналась любая операция, любое сражение, над планированием и организацией его кропотливо трудился коллектив работников штаба, начальников родов войск и служб, составляющих управление армии. Штаб добывает, изучает, анализирует и обобщает все необходимые данные, рассчитывает соотношение сил, предусматривает ход развития операции, подготавливает соображения по решению и уточняет взаимодействие войск. В отдельные периоды боев в состав 64-й входило 15-17 стрелковых и танковых соединений и столько же отдельных артиллерийских, гвардейских минометных и истребительно-противотанковых полков. Управлять таким количеством войск, конечно, нелегко. Надо было каждому соединению и каждой части готовить, передавать или пересылать приказы и распоряжения, контролировать выполнение ими поставленных задач.
      Одна из главных проблем, которая всегда больше всего доставляла нам хлопот, - это более точное определение сил и раскрытие замысла противника. Без этого не может быть принято правильное решение. И офицерам разведывательного отдела приходилось напряженно трудиться. Они хорошо понимали обстановку в оперативном масштабе и часто по собственной инициативе организовывали разведку. Разумеется, что при динамических действиях противника не всегда и нелегко можно было добыть нужные данные.
      А во время обороны, когда нашим войскам приходилось и отходить, а пленение солдат врага было редким явлением, получать нужные разведывательные данные было особенно сложно. Мы использовали главным образом сведения, добытые разведывательными подразделениями соединений и информацию разведывательных органов фронтов.
      Но противника надо было знать, и мы ставили войскам конкретные задачи на разведку, применяли засады в целях захвата пленных, засылали в тыл противника агентов и наблюдателей, давали заявки фронту на ведение разведки авиацией.
      Чтобы показать, насколько трудно было выявлять врага, состав его группировок, я приведу такой характерный пример.
      30 июля авиационная разведка фронтов установила выдвижение отдельных колонн противника с юго-запада в сторону Котельникова. Потом из этого района агенты, снабженные рациями, передали о том, что в Котельниково вошли танковые и моторизованные части немцев и что они выдвигаются в сторону Сталинграда. Ни в штабе фронта, ни в армии в тот момент никто не знал, что это за войска. Но на следующий день наши агенты передали опознавательные знаки на бортах автомашин. Из штаба фронта сообщили, что машины с такими знаками принадлежат дивизиям, ранее находившимся в 4-й танковой армии немцев. Это уже зацепка. А несколько позже агентура подтвердила, что все части, прибывшие в Котельниково, действительно входят в состав 4-й танковой, поскольку захваченный пленный назвал фамилию "большого начальника" генерала Гота. Было определено, что на Сталинград выдвигаются новые силы - целиком 4-я танковая армия. Двумя днями позже это подтвердили пленные румыны и немцы. Состав же армии Гота был определен только в ходе боев в районе Абганерово.
      А в определении группировок врага нам очень хорошо помогала артиллерийская разведка. Она умело вскрывала артиллерийско-минометные средства противника, а по ним можно было определить и группировки пехоты.
      Все добытые данные наносились на карту, изучались, сопоставлялись, определялись силы и группировки врага. Затем мы готовили доклад-справку и карту с нанесенными сведениями о противнике и обычно докладывали выводы разведки командарму. Шумилов нам доверял, но все же иногда ставил дополнительные задачи на разведку, на перепроверку или ограничивался указанием, на чем сосредоточить внимание разведчикам.
      А вообще не будет преувеличением сказать, что в боях под Сталинградом мы неплохо научились видеть врага и раскрывать его замыслы.
      Оперативный отдел, возглавляемый полковником С. М. Лукиным, был как бы главной рабочей "кухней" штаба армии. Именно здесь проводился глубокий анализ положения дел на фронте армии, отрабатывались карты с обстановкой, определялось соотношение сил и вырисовывались в деталях соображения по использованию сил и средств в бою.
      Выражение "соображения в деталях" не описка. Бои под Сталинградом гремели непрерывно. Командарм и штаб армии следили за их ходом и оценивали события на различных направлениях в течение всего дня. И им было всегда известно положение дел на фронте армии и соседей. Обычно перед вечером командарм вместе со мной и начальником оперативного отдела еще раз оценивал обстановку и принимал принципиальное решение на действия войск. Следовательно, операторы должны были работать очень напряженно, целенаправленно и непрерывно.
      В штабе армии большая часть оперативных документов зарождалась на рабочем месте заместителя начальника оперативного отдела полковника П. М. Журавлева. Он тогда только что окончил Высшую военную академию и был подготовлен на уровне последних требований штабной службы.
      Но важнейший документ - боевой приказ, как правило, готовил начальник оперативного отдела полковник С. М. Лукин. Боевые донесения в вышестоящие штабы составлял старший помощник начальника оперативного отдела майор А. Г. Полнер, а оперативные сводки готовил помощник начальника отдела майор Степанов. Ответственным за постоянную связь с разведывательным отделом, отделом связи, штабами артиллерии, бронетанковых войск и инженерных войск был помощник начальника отдела капитан А. Ф. Ляшев. Кроме того, каждый из офицеров отдела являлся и направленцем, в обязанность которого входило постоянно детально знать обстановку на участках определенных дивизий.
      Конечно, круг деятельности всех офицеров управления армии выходил далеко за рамки штаба. Они часто днем и ночью выезжали в войска, лично проверяли и уточняли обстановку на месте, доводили до руководства дивизий распоряжения командарма и начальника штаба армии, обстановку на соседних участках и оказывали командирам помощь в правильном использовании специальных сил и средств в бою. Особенно часто приходилось высылать офицеров вперед, когда обстановка складывалась сложная, неясная и даже противоречивая. И все это обычно происходило под огнем врага.
      При выполнении заданий офицеры часто становились непосредственными участниками боев. Например, когда в 157-й стрелковой дивизии в районе Елхи была неясная обстановка, туда был направлен капитан А. Ф. Ляшев. Вместе с офицером штаба соединения он пошел проверить передний край обороны одного из батальонов. Но там наших бойцов не оказалось, и штабники внезапно столкнулись с гитлеровцами. В завязавшемся бою те начали обходить наших офицеров, у которых скоро кончились патроны. Пришлось ручными гранатами прокладывать себе путь к своим. И офицеры мужественно пробились через фашистскую цепь.
      Таких случаев было немало.
      А сколько опасных моментов было на самом командном пункте армии. Он не раз подвергался сильным бомбежкам противника с воздуха. 3 сентября на КП в районе Ягодного упало около ста бомб, и большие потери были в составе охраны и среди связистов. Одна бомба громыхнула почти рядом с блиндажом, в котором находились генералы В. И. Чуйков и К. К. Абрамов. Накат укрытия был снесен, а генералов взрывной волной бросило на землю. Мы быстро подбежали к блиндажу. В. И. Чуйков, стряхивая с себя землю, сказал:
      - Если бы вырыли наше укрытие чуть подальше от блиндажа начальника штаба, нам бы был конец. Спасибо тем, кто указал это место... - И, повернувшись ко мне, он добавил: - Везет вам, товарищ Ласкин... Сколько раз бомбит противник командный пункт, а все штабисты будто неуязвимы...
      Однажды надо было доставить донесение командарма в штаб фронта. Машины через Волгу не ходили (мост на день снимался), и капитан А. Ф. Ляшев с пакетом был послан на самолете У-2. Немецкий истребитель напал на него и стал обстреливать. Летчик начал резкое снижение, чтобы приземлиться. Но местность была сплошь изрезана оврагами, и посадка оказалась неудачной. Самолет разбился, пилот и Ляшев серьезно пострадали.
      Доставка пакета задерживалась. И тут две женщины, оказавшиеся поблизости, раздобыли где-то грузовую машину и хотели отправить пострадавших в госпиталь. Но капитан Ляшев настоял, чтобы их везли сначала в штаб фронта. Донесение было доставлено в срок, и Ляшев тут же сообщил в штаб армии о выполнении задания, ничего не сказав ни о происшествии, ни о своем состоянии.
      Военные события под Сталинградом проходили очень динамично. Каждый день на карты наносились все новые и новые данные о противнике на фронте нашей армии и соседей. Каждый день появлялись изменения в начертании переднего края обороны и в расположении наших войск. Ведь одни части и соединения снимались с передовой, другие прибывали в армию и тут же выходили на боевые участки, третьи контратаковали врага, четвертые совершали маневр с одного участка на другой. Много напряженного труда, умения и смекалки требовалось, чтобы подготовить оперативно грамотный и обоснованный расчетами доклад командарму. И работники штаба делали все, чтобы помочь командующему найти лучшие возможности разгрома врага. Нужно сказать, что соображения штаба почти никогда не расходились с оценкой и решением командарма.
      Особое место в нашей работе занимал вопрос использования артиллерии, в частности гвардейских минометных частей "катюш". И самым ближайшим помощником командарма в этом деле были командующий артиллерией армии полковник С. Н. Петров и начальник штаба артиллерии армии полковник А. Н. Янчинский. Хорошо подготовленные, энергичные, деятельные, они были способны в самые короткие сроки организовать широкий маневр артиллерии и сосредоточить на нужных направлениях массированный огонь.
      Исключительно большую и ответственную работу проводили инженерные войска, руководимые генералом Ю. М. Брадзиловским, а после его ухода на должность начинжа Воронежского фронта - генералом В. Я. Пляскиным.
      Эти образованные, с большим опытом военные инженеры приложили много сил и умения для укрепления оборонительных рубежей, создания минных полей, устройства переправ через Волгу, при прокладывании новых маршрутов движения, в подготовке командных я наблюдательных пунктов.
      Большую сложность представляла организация четкого и устойчивого управления войсками в условиях частых и резких изменений в обстановке, большой нехватки радиостанций и постоянного нарушения технической связи бомбами и снарядами. В составе армии в отдельные периоды, как я уже отмечал, было до 17 стрелковых и танковых соединений, много отдельных частей. Штаб контролировал ход выполнения ими каждого приказа и распоряжения. Обеспечивать связь с войсками в ходе боевых действий труднейшее дело. И тут невозможно недооценить работоспособность, настойчивость, а подчас и изобретательность начальника связи армии полковника Т. Р. Борисенко и завидное трудолюбие, аккуратность, мастерство подчиненных ему командиров и рядовых связистов.