Мой друг Иисус Христос

Никогда я не покупал больше того, чем мне было нужно на один день, иначе я наверняка просидел бы дома весь следующий день. У меня были высокоскоростной Интернет, большой пакет телеканалов, огромный телевизор, я ежедневно заказывал по Интернету музыку, книги, комиксы, игры и фильмы, так что был вполне самодостаточен. В течение года я не имел постоянного общения ни с одним человеком, кроме тридцатисемилетнего оптика, а теперь и возлюбленного Сес, Бриана Биркемосе Андерсена. Бриан довольно-таки некрасивый, похож на толстого гнома, но очень положительный, а Сес как раз нуждалась в положительном мужчине.

Сес звонила мне каждый день около семи часов вечера, и всякий раз я послушно брал трубку. Я только ныл, ведь в моей жизни отсутствовали какие бы то ни было переживания. Часто мы просто сидели с трубками, слушая дыхание друг друга. Часами я сидел в полной тишине и все же ощущал себя активным участником беседы. Естественно, я надеялся, что очередной такой разговор завершится приглашением, но нет – она старалась сохранить со мной связь и в то же время держала дистанцию. Бриан был ее заместителем.

По четвергам раздавался звонок в дверь, и на пороге оказывался Бриан. Я отлично помню, как впервые услышал звонок. Я удивленно открыл дверь и увидел уродливого мужчину.

– Привет, Николай.

– А вы кто?

– Бриан, я живу с твоей сестрой.

– Вы шутите?

– Нет.

– Вы похожи на дерьмо.

– Ах, в этом смысле… Как ты поживаешь?

Я ни черта не понял.

Бриан стал приходить каждый четверг, чтобы убедиться, что я жив и здоров. Он был глазами моей сестры, и сначала он просто смотрел на меня: он звонил в дверь, я открывал, он спрашивал, как у меня дела, я отвечал, что хорошо, он говорил «Отлично!» и уходил. Это еще можно было терпеть. Мне он не нравился, но я знал, зачем он приходит, тем более что он никогда не вмешивался в мою жизнь, но чем дольше длились их отношения с Сес, тем сильнее он чувствовал, что обязан заботиться о ее больном младшем брате. Теперь мы должны были беседовать. Он без приглашения заходил в квартиру, усаживался и начинал разговаривать. Бесчисленное множество раз я просил Сес заставить его заткнуться, на что она отвечала, что, если я хочу вернуться к нормальным отношениям с ней, не нужно отталкивать Бриана, потому что мне нужно общение. Да, возможно, но только не с Брианом. Это не искренняя забота. Это все только ради Сес. Для него я всего лишь ее больной братец.

В один прекрасный день я не выдержал. Он рассказывал, как они с Сес ходили в зоопарк, и встал, чтобы продемонстрировать, какой танец им станцевал слон. Он плясал у меня на кухне, изображая слона, как вдруг я набросился на него. Я прицелился ему в нос, эти удары всегда отлично получаются, но он уклонился от удара. Большой и неуклюжий, он выглядел таким безвредным, что я недооценил его. Он предвидел мой удар и с легкостью избежал его, а затем ухватил меня за пояс, приподняв таким образом, что я оказался в совершенно беспомощном положении. Он держал меня над полом, а я извивался, как рыба, выброшенная на берег. Так он стоял, пока я не перестал дрыгаться. Затем он отпустил меня, и я подумал наскочить на него снова, но не посмел. Он оказался ловким и сильным, как тот слон, которого он изображал.

– Ну что же, я думаю, мне самое время уйти. Увидимся через неделю, Николай.

Он ничего не рассказал Сес, что еще больше разозлило меня. Он считал меня настолько ничтожным, что даже не взял на себя труд пожаловаться. И я замыслил месть. Когда через неделю он пришел снова, я открыл ему дверь и вылил на голову полное ведро блевотины. Он не смел пошевелиться, облитый с головы до ног этой гадостью. Он оглядел себя с отвращением. Его самого чуть не стошнило, он даже не смог сдержать спазмов. Он с огорчением посмотрел на меня, повернулся и ушел. Я решил, что победа за мной, но на следующий вечер в семь часов телефон не зазвонил. Ни через день, ни два дня спустя. Так продолжалось целую неделю. Узел у меня в животе готов был разорваться, и от безысходности я начал пить, пытаясь заглушить боль. В четверг раздался звонок в дверь, и я вежливо и учтиво впустил Бриана.

Приглашение

Я не видел Сес уже год и три месяца. Это очень долго. И я плакал от счастья в тот вечер, когда она пригласила меня на обед.

Я взял такси и приехал на Педер Скрамс Гэде, 10. Квартира их располагалась на четвертом этаже, и с каждой ступенькой я дрожал все сильнее. Я пытался как-то сдержать себя, но понял, что это бессмысленно. Немного замешкавшись перед дверью, я все же позвонил. Открыл мне Бриан. Я ожидал, что Сес распахнет дверь и кинется в мои объятия, а вместо этого меня встретил Бриан и пожал руку. Это было так неестественно.

Он провел меня в гостиную. Там сидела Сес. Она нервничала так же сильно, как и я. Она как-то странно располнела. Не то чтобы она потолстела, но все-таки стала какой-то большой. Она вскочила и бросилась мне на шею, насколько это было возможно с ее выпиравшим животом. Так мы стояли и ревели.

– Как же ты похудел, Николай.

– Это не я похудел, а ты потолстела.

Она слегка толкнула меня:

– Я не потолстела, дурачок. Я беременна.

Я потерял сознание.

Проснулся я глубокой ночью. Я лежал в кровати у них дома. Сес сидела на краю и держала меня за руку. Она была полусонной.

– Так ты беременна?

Она преодолела сон и с нежностью посмотрела на меня:

– Ты в порядке?

– Ты беременна? – Я не скрывал скептицизма.

– Да, уже шесть месяцев. Ты не рад этому?

Я промолчал, потому что не знал, что мне ответить. В голове царил какой-то хаос. Она повторила вопрос.

– Рад.

Это была ложь, но ведь она именно это хотела услышать. Она легла рядом и обняла меня. Я отыскал ее руку. Мы лежали так близко, что я чувствовал ее дыхание. На выдохе легкий поток воздуха щекотал мне спину.

– Я скучала по тебе. Ты ведь знал, правда?

– Знал.

– А теперь мы снова вместе. Скоро у тебя родится племянник. И будет все хорошо.

Она нежно гладила мою грудь.

– Мальчик?

– М-м-м…

– Будем надеяться, что он не будет похож на Бриана.

Она промолчала.

– Ты ведь понимаешь, что он уродлив?

– Он так добр ко мне.

– Уж надеюсь. Но страшен он безмерно.

– Ну, ладно тебе. – Сес шутливо шлепнула меня.

– Правда.

Мы лежали молча. Это было приятно.

Я часто приходил к ним, но в этом была какая-то фальшь. Я был всего лишь гостем. Бриан находился там на законных основаниях. Ее большой живот находился там на законных основаниях. Сес любила, когда я навещал ее, но мне этого было недостаточно. У нее было еще что-то помимо меня. От этого становилось больно всякий раз, когда я уходил оттуда, потому что я был обязан уйти.

Как-то раз я зашел к ним, но ее не оказалось дома. После целого года изоляции мне требовалось совсем мало, чтобы страх поглотил меня целиком. Запертой двери оказалось достаточно. Однажды так уже было – я сел под дверью и стал ждать. Прошло около часа, и она наконец появилась, пыхтя и задыхаясь, волоча сумку с продуктами. Несмотря на то что я пытался скрыть слезы, она заметила, что я плакал, и это опечалило ее. Вот и в этот раз я сел и со слезами на глазах принялся ждать, мучаясь от невообразимой боли в животе. Прошел час, два, три, прошла вся вторая половина дня. Их квартира находилась на самом верху, так что никто из соседей меня не видел. Я пришел к выводу, что Сес сбежала от меня, но конечно же она не могла так поступить. У нее начались затяжные и сложные роды. Бриан не раз звонил мне домой, но меня не было дома. Мобильного телефона у меня тоже не было, ведь я совсем не мобилен. Сес отказывалась рожать, пока я не буду поставлен в известность. Я должен был быть на месте, роды сделали ее излишне суеверной. Если на свет появляется что-то новое, значит, что-то старое должно исчезнуть. И она боялась, что этим старым окажусь я. Наконец она послала ко мне Бриана. Все его возражения были тщетны. Он нарушил все правила дорожного движения, какие только было возможно, чтобы добраться до моей квартиры, позвонил в дверь, но дома меня не оказалось. Он взломал дверь. Он поехал в «Блокбастер», но и там меня не нашел. Где, черт возьми, ему было меня искать? И тут его осенило. Он помчался на улицу Педер Скрамс Гэде, 10, одним махом взлетел на четыре этажа – там-то я и сидел. Я представлял собой жалкое зрелище. Меня стошнило на коврик под их дверью. Бриан предстал передо мной в тумане. Он поднял меня, отнес вниз, положил на заднее сиденье, и мы отправились в больницу. Меня уложили в комнате ожидания, прикрыв одеялом. Бриан поспешно удалился к Сес. С того момента, как он уехал, ничего не произошло, ведь Сес отказывалась от любых действий. Как только он появился на пороге, Сес посмотрела на него взглядом, преисполненным последней надежды.

– Он лежит в коридоре, накрытый одеялом. Он сидел под нашей дверью.

Не прошло и получаса, как у меня родился племянник. Его назвали Аланом, в честь моего отца. Я не испытывал по отношению к нему никаких родственных чувств. Я даже не надеялся на них – не потому, что не хотел, а потому, что просто был не в состоянии их испытать.

С рождением Алана они стали настоящей семьей. До этого они просто жили вместе, а семьей были мы с Сес. Теперь это была семья – мать, отец и ребенок. Я старался скрыть свои мучения, но мне не удалось. Сес постоянно проявляла ко мне интерес, но теперь у нее был этот маленький орущий баллон, который нуждался в ее любви больше, чем я.

– Какой же он миленький, правда? – восторгалась она, когда мы нагибались над детской кроваткой.

– Алан?

– Да, Алан, твой племянник. Скажи, он классный?

Она поднимала его и качала на руках, а затем протягивала мне, но я совсем не хотел его брать.

– Николай, возьми его.

Я отрицательно качал головой. Она пыталась заставить меня его взять, но я всячески уклонялся, пока он не начинал плакать. Она прижимала его к себе и, когда он успокаивался, снова поворачивалась ко мне:

– Какая муха, черт возьми, тебя укусила?

Так она со мной не разговаривала никогда. Я не мог больше это терпеть.

В один прекрасный день я позвонил и попрощался с Сес.

Прощание

Я. Привет, это я.

СЕС. Привет. Когда придешь к нам?

Я. Пожалуй, сегодня побуду дома.

СЕС. Ты заболел?

Я. Нет, все хорошо.

СЕС. Последний раз мне показалось, что ты не совсем здоров.

Я. Я не болею.

СЕС. Ты еще больше похудел.

Я. Наверное.

СЕС. Точно говорю. Сколько весишь?

Я. Понятия не имею.

СЕС. Уверена, не больше шестидесяти пяти. А рост-то у тебя метр восемьдесят.

Я. Я вешу больше.

СЕС. Насколько больше?

Я. Не знаю. Я не вставал на весы уже сто лет.

СЕС. Так что ты не знаешь, сколько ты весишь.

Я. (Молчание.)

СЕС. Тебе надо лучше питаться. Ты никогда не был таким тощим.

Я. (Молчание.)

СЕС. Эй, Николай?

Я. Я слушаю.

СЕС. Правда? И даже слышишь?

Я. Да, но не все ли равно?

СЕС. Ты совсем не бережешь себя. Вот поэтому и болеешь.

Я. Я не болею.

СЕС. Так почему ты тогда не приходишь?

Я. Потому что.

СЕС. Это не ответ. Тебе же не пять лет. Почему ты не приходишь?

Я. Потому что не хочу.

СЕС. Ага. Но я хочу, чтобы ты пришел. Мне бы очень хотелось, чтобы ты пришел.

Я. А заткнуться тебе не хотелось бы? Я не приду. Черт возьми, я сам решаю, что мне делать.

СЕС. Конечно, ты решаешь сам. Я и не говорю, что ты не имеешь права решать.

Я. (Молчание.)

СЕС. (Молчание.)

Я. Как там Алан?

СЕС. Отлично.

Я. Я рад. А Бриан?

СЕС. Тоже хорошо. Ты виделся с ними на днях. С тех пор мало что изменилось.

Я. Ты счастлива?

СЕС. Почему ты спрашиваешь?

Я. Просто хочется узнать. Так ты счастлива?

СЕС. Я довольна.

Я. Ты счастлива???

СЕС. Я гораздо лучше себя чувствую, чем на протяжении долгого времени до этого.

Я. Понятно. Но счастлива ли ты?

СЕС. Я стала мамой.

Я. Сес, ты так и не ответишь?

СЕС. Малыш, какого ответа от меня ты ожидаешь? Когда я разговариваю с тобой, у меня болит сердце. Нет, я не могу сказать, что я счастлива. Как я могу быть счастливой, когда ты несчастен?

Я. Я это знаю. Вот поэтому я и делаю это.

СЕС. Что? Что ты делаешь?

Я. Я тебя очень люблю, Сес.

СЕС. Малыш, скажи мне, что ты делаешь?

Я. Я так глупо вел себя по отношению к тебе. А ты всегда была так добра ко мне. Я был настоящим мудаком.

СЕС. Нет!

Я. Да-да, я злой.

СЕС. Не говори так. Никогда не говори!

Я. Но так и есть. Я рад, что у тебя есть Бриан и Алан.

СЕС. И ты.

Я. Нет, на меня у тебя нет ни времени, ни места.

СЕС. Николай, ты же не собираешься пойти на какую-нибудь глупость?

Я. Это не глупость.

СЕС. Ты ведь еще ничего не сделал?

Я. Сделал.

СЕС. Что именно?

Я. Ты не сможешь быть счастливой, пока я здесь.

СЕС. ЧТО ТЫ НАТВОРИЛ?

Я. Прощай, Сес.

Попытка самоубийства номер два

Я кладу трубку с твердым намерением умереть. Спустя пять минут я все еще неподвижно сижу с широко раскрытыми глазами. Панодил – это дерьмо, а не лекарство. Я чувствую, что не могу встать, хотя мне уже становится скучно. По телевизору идет сериал «Беверли-Хиллз», я чувствую, как меня медленно окутывает сонливость. Может, это и есть смерть? Я пытаюсь сосредоточиться на этом состоянии, но мои усилия прерываются истерическим стуком в дверь. Конечно, это Сес. Вообще-то не предполагалось, что она объявится до того момента, когда уже станет слишком поздно, и тем не менее она явилась. Она оказалась проворной. Черт возьми, как же она кричит! Я пытаюсь отрешиться от внешнего шума, но невозможно сосредоточиться на собственной смерти, когда Сес так яростно стучит в дверь. Вот выходит сосед. Сес умоляет его сделать хоть что-нибудь. Мой сосед – отличный парень. Мы всегда с ним здороваемся. Он пробует выломать дверь, но после того, как Бриан изуродовал мою прежнюю дверь до неузнаваемости, я поставил новую, прочную дверь, так что усилия соседа оказываются напрасными. Только поранил себя. Он ругается от боли, а Сес орет. Он не может вот так просто взять и сдаться!

Примечания

1

«Kvinde min» (дат.).

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.