ДюймВовочка

Она пошла бы в баню с Маришей даже если бы не любила баню. Доверительное, близкое, дружеское общение с этой веселой, но вместе с тем мудрой и опытной молодой женщиной заполнило эмоциональный вакуум ее души.

– Там купим пивасика, его там хорошее подают, – продолжала соблазнять Татьяну Мариша, словно опасаясь, что она соскользнет с крючка. Впрочем, раз уж выпадала возможность отдохнуть, она намеревалась оторваться по полной программе.

– Класс! – задор и веселье гостьи передались и Татьяне, – А я куплю охотничьих колбасок к пиву, и почищу тарань. Мать принесла на днях сухой паек из родительского дома.

– Вот видишь, родные не забывают. И это хорошо! До завтра? – Мариша засобиралась уходить.

– Спокойной ночи! – проводила ее до порога гостеприимная хозяюшка.

Ей и самой в эту ночь спалось на редкость спокойно. Вот редкая удача! Она не думала об этом. Париться беременным нельзя… Но она обязательно заглянет в парилку. Судьба преподносила ей новый шанс избавиться от бремени.

А вот Марише в эту ночь не спалось. Вовсе не потому, что ее мучили угрызения совести или невеселые мысли. Грустить она не умела в принципе. Нужно было продумать, как вывести скрытницу на чистую воду. Можно было, конечно, прямо спросить. Но для этого совсем необязательно тащить ее в баню. Да и искренний ответ вряд ли прозвучит в этом случае. Нет, здесь следует действовать более тонко, осторожно. Марина не преследовала цели обидеть подругу, уличив ее в чем-то постыдном и неприличном. Напротив, она хотела ей помочь, понимая, что Татьяна запуталась и самостоятельно ей из непростой, очень деликатной ситуации не выбраться.

А завтра был выходной. Банный день в общежитии. Марина с Татьяной решили превратить его для себя в праздничный. Они встретились у проходной. Та, ради которой культурная программа и была задумана, уже ожидала подругу у проходной.

Баня встретила их душным горячим воздухом, в котором, казалось, навсегда растворился аромат перегретого мыла. Они оставили свои вещи в предбаннике и, отдав ключи от шкафчиков банщице, направились в душевую. Это была просторная комната, по периметру которой располагались ячейки со смесителями и распылителями холодной и горячей воды. По центру находились столы из серой мраморной крошки, на которые принято было ставить тазики с водой для мытья головы. Здесь же мылились, а пену смывали в импровизированных обложенных кафелем в ржавых подтеках душевых. Но здесь все было более комфортно, чем в общаговском душе – мойся сколько хочешь. Или парься, коли душе угодно и здоровье позволяет.

Натирая спину Татьяны мочалкой, Мариша заметила:

– Кожа еще не распарилась. В парилку бы, а? Когда еще такое удовольствие позволить себе сможем… Пойдешь? Я – обязательно!

– А как же! – охотно согласилась Татьяна.

– А тебе можно? – как бы невзначай поинтересовалась интриганка.

– А почему бы и нет? – удивилась подруга.

Мариша растерянно пожала плечами.

– Мало ли… – прошептала она.

Дверь в парную скрывалась за одной из душевых. За стеной пара на расстоянии вытянутой руки было ничего не разглядеть. Здесь полагалось сидеть или лежать на деревянных лавках или полатях. Трудно было дышать, не то, что говорить. Подруги несколько минут молчали. Марина забеспокоилась.

– Тебе не плохо, Тань? – наконец, проронила она.

– Нет, а с чего мне должно стать плохо? – Татьяна начинала догадываться, с какой целью ее пригласили в баню.

– А как же – беременным нельзя в бане мыться, а уж в парной и подавно…

– Мариша выпалила все начистоту. Несмотря на хитроумный план, была она человеком прямолинейным и открытым, и в подобной ситуации оказалась впервые. Причем, что самое досадное, по собственной инициативе.

– Так ты меня для этого в баню позвала, чтобы рассмотреть получше, без одежды, да?! – набросилась на нее Татьяна. – Так смотри – вот она я здесь, но ничего со мною не происходит…

– А ты думала, сразу все так и произойдет? На это время нужно, несколько часов… – просвещала ее более опытная женщина.

– А, может быть, именно этого я и добиваюсь… – скрывать что-либо у Татьяны уже не было сил. Напротив, захотелось прокричать наболевшее, отмыть от грязи не только тело, но и душу. Расчет Марины оказался верным. План сработал.

– Мы это давно заметили. Вот дуреха-то…

– Что? Осуждаешь? – с надрывом в голосе обратилась к ней подруга.

– За что? – Мариша ласково обняла ее за плечи, демонстрируя свое участие, неравнодушие, заботу, – Не от хорошей же жизни тебе такое чудовищное решение в голову пришло…

Татьяна разрыдалась. Сейчас она особенно остро ощутила свое одиночество, свою беспомощность.

– Ну-ну, будет… – принялась успокаивать ее Мариша, – Пошли-ка отсюда, пока действительно чего не случилось. Пивка попьем, поговорим, обсудим ситуацию… Короче, решим, как твоей беде помочь, не переживай!

Они ополоснулись прохладной водой, закутались в чистые простыни и направились в комнату отдыха. Доверительные беседы здесь за кружкой пива, кваса или чашкой чая были обязательной частью банной церемонии. Собственно, многие ради этого сюда и ходили.

Раскрасневшиеся после парной и от нахлынувших эмоций, подруги несколько минут молча потягивали прохладное пиво. Татьяна собиралась с мыслями. Марина ей не мешала, понимая, что собеседнице нужно выговориться.

– Этот ребенок не должен появиться на свет, потому что ничего хорошего его не ждет… – наконец выдавила из себя будущая мать.

– С чего ты взяла? Откуда ты знаешь? Ты что – царь и Бог?! – накинулась на нее подруга, но, заметив, что собеседница совсем сникла, продолжила более ласковым и дружелюбным тоном, – Бог дал, значит, уже позаботился о маленьком человечке. Твое дело маленькое – дать ему жизнь.

– Но ты же ничего не знаешь! – перебила ее Татьяна, и принялась рассказывать историю своей жизни, как ей самой нелегко жилось с отчимом…

– Ты думаешь, ты одна такая несчастная на нашем стройкомбинате? – неожиданно для Татьяны Марина не стала ее жалеть. Поймав ее удивленный, растерянный взгляд, она уточнила, – Да добрая половина наших женщин растят детей сами. И ничего – не жалуются! Да и отчимы не всегда плохими оказываются. Знаешь, порой неродной отец роднее родного становится.

– Только не в нашей семье! – Татьяна упрямо не желала менять взгляд на ситуацию.

– А ты не выбирай такого, как твой отчим, в мужья. – Не отступала советчица, – Посмотри сначала, как он к ребенку относиться будет.

Татьяна горько рассмеялась в ответ:

– Да не из кого пока выбирать. Кому, скажи, я могу понравиться в таком положении…

– Ты же не всегда будешь в таком положении. Ладно, с личной жизнью торопиться действительно не будем. А пока вставай на учет в женскую консультацию. Возьмешь справку о беременности, получишь комнаты в более комфортном семейном общежитии, и в очереди на квартиру как мать-одиночка продвинешься. А я попрошу Семеновну, чтобы помогла…

Свою миссию Мариша считала выполненной. Татьяну с этого дня она тайно для нее взяла на поруки.

Глава 4

Подарок Феи…

С банного дня интересное положение Татьяны уже ни для кого не было секретом. Ее искренне поздравляли, обнимали, жали руки. А будущая мама недоумевала, чему окружающие так радуются?.. Но самым досадным для нее стало то обстоятельство, что ее перевели на легкий труд. Она стала курьером в конторе стройкомбината. Отныне ее заботой было разбирать корреспонденцию и отправлять письма адресатам. Это ее огорчало даже больше, чем то, что она получила две комнаты в семейном общежитии с душем и туалетом всего на две семьи. Девчонки из бригады взялись переклеить там обои, а парни – смастерить простенькую мебель…

Однако сама Татьяна никак не разделяла всеобщей радости по поводу того, что скоро станет матерью. Ей хотелось жить для себя, ведь по сути у нее не было ни счастливого детства, ни беззаботной юности. И семейное счастье оказалось недолгим. Она жаждала наверстать упущенное. Тратить на какое-то существо лучшие годы своей жизни она не собиралась. Он – этот еще неродившийся малыш – и так уже отнял у нее слишком много времени, которое могло бы стать счастливым, но не стало, отравленное токсикозом, страхом, переживаниями, испорченной фигурой…

Осень подходила к концу. Было сыро, промозгло и холодно. Татьяна не удивилась тому, что малыш решил появиться на свет именно в такой неуютный, ненастный день. Сильные боли внизу живота не давали выпрямиться. Татьяна кричала, но не столько от боли, сколько из ненависти к этому маленькому существу, цепко державшемуся за жизнь, которое, еще до своего рождения причинило ей столько страданий.

Она не помнила, как ее довезли до роддома и кто ей помогал дойти до отделения приемного покоя. Ее привели в чувство слова акушерки:

– Мальчик! – полагая, что радует роженицу, похвалила она младенца, – Да такой маленький, хорошенький, словно девочка. Волосики беленькие и не кричит, тихоня… – приговаривая это, она ловко крутила новорожденного в своих руках.

Видимо, ему это не понравилось, и он, наконец, заголосил низким тихим младенческим баском, но тут же успокоился, едва его положили на столик для пеленания, чтобы обтереть насухо и запеленать. Он смотрел на мир, за существование в котором вынужден был бороться практически с момента зачатия, большими любопытными глазенками. Татьяна поймала взгляд своего сына и невольно отвернулась: она произвела на свет крохотную копию своего ненавистного мужа. И поняла, что полюбить этого ребенка никогда не сможет, несмотря на то, что в его жилах текла и ее кровь тоже.

Сына унесли. Стало легче, свободней дышать. Ее вдруг осенило, что она теперь может от него отказаться… И уставшая от напряжения и сильной боли, она уснула прямо в родильном зале. Так ее сонную перевезли в послеродовую палату, где она проспала до самого утра. С небес на землю голос ее вернуло обращение медсестры:

– Мамочка, а нам кушать пора. Мы проголодались и уже успели соскучиться…

Татьяна открыла глаза и увидела почти у лица сверток из серого клетчатого байкового одеяльца, который ей протягивала медсестра. Она отпрянула. Ей так хотелось спать. Невозможно было подняться, не было сил руку поднять, не то что кормить младенца грудью.

– Ну и что? А я при чем? – хриплым сорванным от крика голосом Татьяна, как могла, выразила свое недовольство.

Медсестричка застыла, шокированная странными вопросами мамочки. Обычно женщины ждут с нетерпением, когда им принесут их малышей. Может ли быть в жизни более волнительный момент, чем тот, когда впервые прижимаешь к груди первенца?!..

– Ну как?.. – растерялась она, не зная, как вести себя в такой ситуации. – Вы же мама теперь, лучше вас никто о малыше не позаботится. Только посмотрите, какой он у вас славный… – говоря это, девушка с умилением рассматривала красное личико надрывающегося от крика сына Татьяны.

«Господи, и что она там разглядела-то?..» – мысленно недоумевала роженица, а вслух произнесла:

– Вообще-то я никому ничего не должна! И его, – она кивнула в сторону пищащего свертка, – я тоже не должна была рожать!!! Но еще не поздно исправить ошибку. Аборт врачи меня отговорили делать, выкидыш спровоцировать не получилось. Но никто меня сейчас не заставит сделать так, как принято, как положено, как порядочно… Не вам жить, а мне, и я буду поступать так, как считаю нужным! А намерена я от ребенка отказаться!

Молоденькая медсестричка инстинктивно прижала младенца к себе и в полной растерянности выскочила из палаты. Татьяна проводила ее грозным взглядом. Она попыталась было снова уснуть. Да куда там! Выброшенная в кровь солидная порция адреналина мучила жаждой деятельности. Что-то нужно было делать… Но вот что, она сейчас никак не могла сообразить. Ответ неожиданно пришел сам в образе соседки по палате, которая вдруг обратилась к ней с неожиданной просьбой:

– Джаным, отдай мнэ сына! Отдай, эсли он тэбэ нэ нужын! – на коленях она молила Татьяну доверить ребенка ей.

Необычная обращенная к ней просьба окончательно вернула роженицу из небытия, подарив способность рассуждать и логически мыслить. Просительница стала причитать еще с большей яростью, не заметив поощрения, но и откровенного отпора тоже не встретив:

– Нэ губи малчонку! Падумай, кэм он вырастэт в дэтском домэ? Как жит будэт? А мы с мужэм луди багатыи, всо у нас ест, кромэ дэтэй. Мы его хорошим чиловэком вырастым. Ни в чом нуждаца нэ будэт!

Татьяна разительно изменилась. Еще несколько минут назад она не знала, что делать. А тут ситуация прояснилась на глазах. Прям что доктор прописал!

– Ага, вот возьму сейчас просто так и отдам невесть кому того, кого с муками девять месяцев под сердцем носила! – Она была возмущена до предела, – Мне, значит, мучения, а ей – долгожданную игрушку подавай!.. Вот народ, а…

Соседка по палате, армянка Анна или Ани разрыдалась, выговаривая сквозь слезы:

– Зачэм ты так? Я бы всо на свэтэ отдала, чтобы самой ребеночка родит. Нэ получаэца… Выносит плод нэ могу, бэрэгу сэбя, вот на сохранэнии сколко пролэжала, а бэз толку всо.

– Все на свете отдать готова, говоришь? – обратилась к бездетной соседке Татьяна, – Посмотрим-посмотрим! Чего же ради сына не жалко?

Ани вытерла слезы и, как утопающий цепляется за соломинку, ухватилась за возможность реализовать свой материнский инстинкт.

– А што тэбэ болшэ всэго нужно? О чом мэчтаэщь?

– Квартиру свою хочу – отдельную, не коммуналку…

– Будэт тэбэ квартира! – поспешила ее заверить Анна, вытирая слезы и размазывая их по лицу.

– Вот когда будет, тогда и поговорим! – выставила свои условия Татьяна, отворачиваясь к стене и тем самым давая понять, что разговор окончен.

Здоровый и сильный организм Татьяны быстро восстанавливался после родов. Через пару дней ей разрешили выйти к пришедшим ее навестить матери и Марише. Те кинулись ее поздравлять, обнимать, целовать. Роженица только диву давалась. Чему они только радуются?

– Цветы нам в палату не положено.

– Да это не тебе, а врачу. Тебе вот продукты. – Мать протянула ей бумажный пакет с фруктами и молоком.

– Ма, ну ты же знаешь, я не люблю молоко… – передачей роженица осталась недовольна. – Лучше бы фруктов побольше принесли. Апельсинов, например…

– Цитрусовые, подруга, тебе сейчас нельзя употреблять. А вот молоко даже рекомендуется в неограниченных количествах.

– Во как надо жить, – глухо рассмеялась Татьяна, – едва на свет появился, а уже матери диктует, что можно есть, что нельзя. Далеко пойдет мальчонка…

– Ой, расскажи, расскажи, на кого похож-то? Хорошенький, наверное… – заходилась в непонятном восторге подруга.

– Вылитый папаша… – выдавила из себя Татьяна.

– И что? Ты теперь за это дите возненавидела, да? – новоиспеченная бабушка, наконец, нашлась, что сказать. Настроение дочери ей сразу не понравилось. Но она не могла понять, в чем дело. Последняя ее реплика расставила точки над «i». – Как только ты с таким отношением к ребенку его воспитывать будешь?

– А с чего ты взяла, что я собираюсь его воспитывать? – огорошила своих визитеров пациентка родильного отделения. – Найдутся, даже можно сказать нашлись уже те, кто воспитает его лучше меня…

– Ты что это городишь? Сдается впечатление, что ты при родах головой сильно о пол ударилась… не роняли, часом? – негодовала мать, – Кто кроме тебя в случившемся виноват? Сама себе такого кобеля в мужья выбрала. Предупреждали тебя. Никого слушать не захотела, а теперь все вокруг виноваты?

– Теть Том, да Вы не так поняли дочку свою, – Мариша попыталась найти свое объяснение поведению подруги. – Таня наверняка имела ввиду совсем другое. Что найдется – вернее, нашелся уже – человек, который воспитает мальчика как родного сына…

– Да нет, Марина, мама все правильно поняла. Это ты ошибаешься. Вместе со мной в палате лежит одна бездетная армянка. Так они с мужем мне обещают квартиру купить, если я им сына отдам…

Мать Татьяны презрительно фыркнула:

– И в кого ты только такая уродилась. В нашей семье отродясь детьми не торговали. И я тебе не позволю! Иначе я тебе не мать, а ты мне не дочь!

– Ой, как грозно! А чем меня напугать хочешь, что ты мне по наследству оставить планируешь? Пинки и подзатыльники своего муженька-садиста или вечные упреки его дочери?

Полина Николаевна усилием воли удержала готовые навернуться на глаза слезы. Она ушла расстроенная вконец, даже не попрощавшись с дочерью.

Едва она скрылась за дверью, как Мариша набросилась на подругу с расспросами:

– А теперь говори, что надумала! Как понимать все это?

– А так и понимать, как сказала. – Татьяна устало присела на кушетку у окна, – Есть одна бездетная семейная пара. Нерусские, правда. Их родители когда-то поженили, чтобы деньги из семьи не ушли. Но поскольку родственники они, хоть и дальние, с детьми у них никак не выходит. И развестись их законы не позволяют. Короче, готовы они забрать у меня моего мальчика, а взамен за такое счастье квартиру мне обещают купить – двухкомнатную, между прочим…

– А то ты ее сама не получишь… – резонно заметила Марина.

– Аха, мне-то надо еще на нее горбатиться и горбатиться. А так я уже сейчас заживу по-человечески! Работу хорошую найду… Женскую, чистую, красивую понимаешь?

– А сейчас, значит, ты не как человек живешь? И вокруг тебя не люди, да?

– наступила очередь праведного гнева подруги, – Ты, получается, лучше нас всех… Но вот что я тебе скажу: даже животные своих детей не бросают, пока те не вырастут и сами о себе заботиться не научатся. А ты, дорогуша, хуже кукушки: та просто детенышей в чужие гнезда подбрасывает, а ты своим ребенком торгуешь… Как же тебе не стыдно?!! А знаешь, что самое интересное? Нет? Я расскажу! Эти армяне тебя обманут. Им важно, чтобы ты отказную написала. А потом зачем ты им? Они другим платить будут, чтобы пацана твоего им отдали. Кто ты такая против них? Пешка: без родных, без денег, без друзей и, я думаю, без работы… Подумай об этом!

Ответом Татьяны на эту тираду было презрительное фырканье. Мариша проводила ее взглядом, полным и сожаления, и упрека одновременно. Она успела узнать упрямый нрав своей коллеги по работе и думала, что та твердо решила отдать сына в чужую семью. Но ей все-таки удалось заронить в ее сознание зерно сомнения.

– Кито приходыл? Отэц рэбонка? – заискивающе поинтересовалась Ани, которая очень опасалась, как бы сделка не сорвалась.

– Да нет, его отец даже не догадывается, что у него сын родился. И я сомневаюсь, что его это известие обрадовало бы. – Поспешила успокоить ее Татьяна, – Но учти, пацана получишь только тогда, когда у меня на руках ордер на квартиру окажется.

– Но это жэ усложныт процэдуру усыновлэния. – снова переполошилась Ани. – Тэбя выпишут вмэсте с сыном, а значит, запишут его на твоё имя. Или малчик пападот в дом малутки, а там его другиэ могут забрат…

– Но ведь вы-то со своими связями сделать этого не позволите. И вам я тогда ни к чему… – Татьяна в очередной раз убедилась в прозорливости своей лучшей подруги, – Поэтому играть будем по моим правилам!

– Но мы вовсэ нэ собираэмса тэбя обманыват! – стала уверять ее Ани.

– А вот и посмотрим!

Доводы бездетной женщины были исчерпаны. Она смирилась с мыслью, что мечта о ребенке откладывается на несколько месяцев. Процедура приобретения жилья требовала некоторого времени и определенных затрат.

Глава 5

Новая жизнь

Через несколько дней Татьяну вместе с ребенком выписали из роддома. Но перед выпиской ее пригласила для беседы заведующая родильным отделением.

– Слышала, ты хочешь от сына отказаться? Это правда? – холодно и строго поинтересовалась она.

– Да, было дело… Но я передумала… – срывающимся от волнения голосом прошептала молодая мать.

– Значит, все-таки послеродовая депрессия… – облегченно выдохнула опытная врач, – Откажется вот такая краса от ребеночка по непонятно каким причинам, а потом придет в себя и начинает голову морочить «Куда вы моего малыша дели? Я требую его вернуть! Я мать!». Хорошо, что ты вовремя одумалась.

Татьяна молчала, насупившись и словно желая изучить узоры паркета, тупо разглядывая пол кабинета заведующей. Та продолжила, так и не дождавшись от пациентки хоть какой-нибудь реакции:

– Если ты решила его забрать, то, во-первых, потрудись покормить своего сына, во-вторых, зарегистрировать его в ЗАГСе, то есть дать ему имя. Без этого я вас выписать не могу.

– Хорошо… – виновато проронила Татьяна.

– Как сына-то назовешь? – смягчившись, поинтересовалась доктор.

– Владимиром… – Татьяна не думала никогда о том, как она наречет сына. Это имя как-то само сорвалось с языка.

– Владеющий миром, значит?! – одобрила ее выбор заведующая, – Красивое имя. Старайся, чтобы сын ему соответствовал. Итак, я жду от вас справки о регистрации. Оснований держать тебя с ребенком здесь я не вижу: организм почти восстановился после родов, и ребеночек совершенно здоров.

Через день маленький властелин мира преспокойно спал у нее на руках. Его, как самое дорогое сокровище, приняла Полина Николаевна. Прежние обиды были забыты и ею, и Маришей, которая тоже пришла поздравить подругу и проводить ее до нового жилища. В своей новой комнате Татьяна не была с тех пор, как получила ее. Коллеги по работе и друзья совместными усилиями навели в ней идеальный порядок. Здесь стало очень уютно. А в одной из двух комнат гости за накрытым столом ожидали возвращения нового жителя земли, властелина мира. Татьяна охотно растворилась в атмосфере праздника. Она любила шумные застолья, и за последнее время по понятным причинам успела по ним истосковаться. Тем более что все самое страшное было позади и все решалось самым наилучшим образом. Через месяц-другой Ани принесет ей ордер на квартиру, и они оформят документы на усыновление Вовочки. Матери она соврет, что малыша украли. И все будут довольны и счастливы.

– Как же ты сына назвала? – поинтересовалась бригадир Галина Семеновна.

– Владимиром…

– Вовочка… Такой маленький и хрупкий, словно девочка…

– Ага, ДюймВовочка… – сострил коллега по работе Вадик.

– Ничего, дети быстро растут. Не успеет мать оглянуться, такой кавалер вырастет! От невест отбоя не будет, – вступилась за внука Полина Николаевна.

Через несколько дней еще одна претендентка на мать Вовочки заглянула в гости к Татьяне с важным сообщением. Ей предстояло посмотреть квартиру, которую они с мужем нашли для матери ребенка, которого мечтали усыновить. Дом новый, еще не сдан жилищным кооперативом. Шли отделочные работы. Но уже можно было выбрать любой этаж и вариации планировки. Остальное – дело пары-тройки недель, и она могла бы стать обладательницей долгожданных квадратных метров.

В том-то и дело, что «могла бы»… Если бы не вмешательство бабушки ребенка. Татьяна договорилась с матерью, чтобы та присмотрела за внуком, пока она с подружкой по палате в роддоме якобы к врачу на осмотр сходит. Но в то утро вдруг выяснилось, что закончилось молоко и молочная смесь. Пришлось ей ехать на молочную кухню на другой конец города. Своего молока у нее не было, чтобы сцедить: несмотря на свои пышные формы, Татьяна была обладательницей весьма скромного бюста первого размера и обилием материнского молока никогда не отличалась. Может быть, потому что так и не осознала себя матерью… Она торопилась как можно быстрее управиться с делами, но все равно нетерпеливая Ани явилась чуть раньше назначенного времени. И свершилось то, что свершилось.

– Здраствуйтэ! Мнэ нужна Татиана. Мы дагаварилис о встрэчэ… – обратилась она к открывшей дверь комнаты седовласой женщине.

– Танюша скоро будет, она за молоком для своего сынишки поехала. Проходите, подождите ее в доме, – пригласила гостью Полина Николаевна.

– Стала мамой, а все такая же беспечная, как в детстве.

Гостья ей сразу не понравилась, но она все-таки вежливо поинтересовалась:

– Вы вот, наверное, лучше о своем ребенке заботитесь?

– Канешно, кагда Вовочка станэт нашим, он ни в чом нуждаца нэ будэт… – поспешила заверить собеседницу Ани. Она не знала, что та не в курсе планов своей дочери. Более того, категорически против передачи ребенка в чужую семью.

– Что значит «станет нашим»?! – выпалила бабушка малыша, догадавшись, что за гостья пожаловала, – Окрутили дуреху глупую, и думают, что им все с рук сойдет… Как бы ни так! Даже не мечтайте!

– Што значит «акрутылы»?.. – Ани предприняла робкую попытку оправдаться, – Мы нашлы для Тани харошую квартыру, двухкомнатную, в прэстыжном районэ… Щас смотрэт далжны…

– Вот сами в ней и живите! – не дала ей договорить Полина Николаевна, – Если у дочери ума нет – ее проблемы. Но я не дам совершить ей величайшую глупость в своей жизни!

– Ну почэму глупост, джаным?! – пыталась оправдаться гостья, – Всо по-чэсному: у нас дэнег много, но дэтэй нэт, у Тани есть сын, каторый ей нэ нужэн, но нэт денег и жилья… Каждая астанэца при своём…

– В нашей семье детьми не торгуют! – выкрикнула пожилая женщина, возмущенная до предела наглостью гостьи, – Нашли дураков! Иди в детский дом. Там сирот много, и все мечтают, чтобы их в семью взяли. Осчастливь любого! Сделай доброе дело… Так нет же…

– Но я ужэ привыкла к Вовочкэ… – настаивала на своем Ани.

– А если у Татьяны сына выманишь, так и знай – посажу обеих! – предупредила ее Полина Николаевна. – Пусть она в милиции объяснит, откуда она деньги на кооперативную квартиру взяла, а ты там расскажешь, каким таким чудом у бездетной бабы через месяц после очередного выкидыша ребенок вдруг появился.

– Вы всо нэ так поняли, мы воспитаэм Валодю харошим чилавэком… – все еще не теряла надежды Ани.

– Я непонятно выразилась? – с этой суровой репликой бабушки ее несосостоявшегося сына рухнули все планы на обретение материнского счастья.

Ани выбежала из комнаты Татьяны. Усыновлять ребенка своей соседки по палате было опасно: что, если эта ненормальная старуха действительно заявит на них с мужем в милицию? Они были достаточно богаты, чтобы уладить и эту проблему. Но не возникнут ли новые при таких непредсказуемых родственниках мальчика?.. И Ани, как бы ни было ей горько, вынуждена была отступиться.

Татьяна за малым не встретилась с ней на лестнице. Они разминулись на несколько минут.

– Ани еще не заходила? – нетерпеливо спросила она мать.

– Приходила… – сурово ответила ей та.

– Ма, с чего бы такой тон? – удивилась дочь. – И где же она?

– К какому же врачу вы собирались идти? Не к психиатру случайно? – не меняя тона, даже повысив голос, спросила ее Полина Николаевна.

– Мам, ты чё? Скажешь тоже…

– А что такое? По-моему, очень нужный специалист: только ненормальные своими детьми торгуют!

Татьяна поняла, в чем дело. Ани каким-то образом проговорилась. Она не могла ей сказать, что ее родные против сделки, опасаясь, что она сорвется. Получается, переиграла сама себя. Такое дело сорвалось!.. Хотелось кричать, выть от досады, но что бы от этого изменилось? Только взбудоражило бы соседей и породило массу слухов.

– Хорошо, если тебе этот ребенок так нужен, так и быть – забирай! – приказала она матери.

– А, так ты для меня его, оказывается, родила? – Полина Николаевна с горестью осознала, что взывать к материнскому инстинкту своей дочери бесполезно: он у нее напрочь отсутствует.

– Получается, что тебе нужен больше всех, раз ты за него мертвой хваткой ухватилась, – подтвердила ее мысли речь дочери, – Я еще молодая, интересная женщина, я жить хочу, хочу на танцы ходить, романы с мужчинами крутить, замуж еще хочу выйти…

– Не нагулялась еще? Эдак ты еще с десяток детей нарожаешь. Вот капитал-то сколотишь!.. Если мужчину достойного встретишь, и он тебя полюбит, он и к Вовке будет, как к родному относиться…

Татьяна громко рассмеялась, но веселым этот гомерический взрыв хохота трудно было назвать:

– Ты мне сказки-то не рассказывай! Видать, твой муж к тебе никаких чувств не испытывает вовсе, раз я ему всю жизнь поперек горла.

– Что ты такое говоришь, Таня?! – выдавила из себя пожилая женщина.

– Что вижу, то и говорю. Сама напросилась. Нечего было в мои планы вмешиваться. У тебя своя жизнь, у меня – своя. Но раз уж вмешалась – забирай внука! – снова потребовала Татьяна.

– Тебе действительно к психотерапевту пора! – покачала головой ее мать, – Совсем рехнулась, болезная.

– Ты, кажется, уходить собиралась? – дочь фактически вытолкала ее за дверь в общий коридор. – Только отвоеванное и самое дорогое не забудь!

– с этими словами она выкатила детскую коляску со спокойно спящим Вовкой, который даже не подозревал, предметом каких споров он стал сегодня.

Сердце Полины Николаевны екнуло от жалости к внуку и в то же время обиды за него. Она испугалась, что соседи вызовут милицию, увидев ребенка в коляске одного, дочь лишат родительских прав… Такого позора ей не пережить. И она отправилась домой с внуком. Она не знала, как объяснить деду появление у них мальчика. Решила пока ничего не говорить, успокаивая себя мыслью о том, что дочь погорячилась, придет в себя, и еще сама прибежит за сыном.

Глава 6

Сказочное детство

Так Вовочка стал жить с бабушкой и дедом. Вскоре вышла замуж и ушла жить к мужу родная дочь хозяина дома. Он стал единственной отрадой пожилых людей. Его не баловали, но и в свободе не ограничивали. Малец был с утра до ночи предоставлен сам себе, проводил время с друзьями по улице. Татьяна иногда заходила в гости. Нечасто. Еще реже он бывал у матери. И то недолго. Чем старше становился Вовка, тем сильнее походил на отца. Удивительная штука наследственность: никогда его не видел, а взгляд, мимика, жесты, интонации голоса те же… Разве что ростом не вышел. Ему уже шел седьмой год, а больше четырех-пяти не дашь. Но это только на первый взгляд. Размышлял о жизни Вовка не по годам взросло, не по-мальчишески. За это, а больше за малый рост и неестественную для мальчика худобу, даже хрупкость друзья стали называть его ДюймВовочкой. Это прозвище преследовало его с самого рождения и даже, пожалуй, определило судьбу.