Черный клинок

      Харрисон расхохотался, хотя явно рассказывал эту байку уже столько раз, что она звучала в его устах как-то заученно.
      Вулф представил Чику как подругу Моравиа, ничего в этому не добавляя. Собственно, он и не знал, что еще о ней сказать. Харрисон провел их вниз, в морг, прошелся вдоль холодильных камер, а затем потянул за какую-то рукоятку. Дверца из нержавеющей стали распахнулась, открыв взору носилки с лежащими на ней бренными останками.
      - Работать с ним уже нельзя, - печально сказал Харрисон. - Он уже так дозрел, что мне в конце концов пришлось под завязку накачать его консервантами. Хорошо, что у него нет никаких родственников, а то они бы уже тут камня на камне не оставили.
      - Я слыхал, что токсикологический анализ дал кое-какие результаты, вставил Вулф.
      - Кое-какие, - кивнул Харрисон, отхлебнув глоток кофе. - Честно говоря, я до сих пор не понимаю, что случилось с этим парнем, но мы наконец выявили причину химических аномалий в организме. У этого молодца уровень эндокрина такой, что обалдеть можно. То есть я хочу сказать, что у меня в двадцать пять лет он наверняка был значительно хуже. Никогда не встречал ничего подобного.
      - Это-то его и доконало?
      - Найн, майн герр! - блеснул Харрисон знанием немецкого. - Я пока не знаю, от чего он умер, но одно могу сказать точно: если бы его не убили, то все равно он бы загнулся не позднее чем через шесть недель.
      - От чего?
      - От рака, - сказал Харрисон. - Причем метастазов так много, что и не сосчитать. И еще могу сказать, что среди них нет ни одной естественной опухоли.
      - Они что, вызваны искусственно? - спросил Вулф. - Но посредством чего?
      - Инсулинообразный фермент "фактор-1", стимулирующий рост, - раздался голос Чики.
      Мужчины повернулись к ней.
      - Можно повторить? - осведомился Вулф.
      - Полагаю, что леди говорит о гормоне роста, который образуется у людей естественным образом, - произнес Харрисон. - Он вырабатывается гипофизом. Я кое-что слышал об исследованиях, где его рекомбинированную форму использовали для замедления процесса старения у пожилых. По принципу снижения уровня содержания жира в их теле путем его замены мышечной массой, характерной для молодого организма.
      - Однако, - вновь подала голос Чика, - думаю, что вы в первый раз ознакомились с последствиями омоложения, вызванного генетическими методами.
      Тут уже Харрисон выпучил глаза:
      - Вы что, хотите сказать, что ДНК у этого человека каким-то образом изменена? Ведь это же невозможно!
      - Доктор, тринадцать дней назад Лоуренс Моравиа был нормальным мужчиной сорока восьми лет. Ну-ка, скажите мне, сколько ему сейчас?
      Харрисон хмыкнул:
      - На данный момент могу с уверенностью утверждать о нем только то, что он мертв и больше не соответствует нормам.
      - А как насчет нарумяненных щек? - спросил Вулф. - Имеет ли это какое-то значение?
      Чика утвердительно кивнула головой:
      - Юкио Мишима как-то написал, что "мужчины, даже мертвые, цветом должны походить на цветущую вишню". Думаю, он имел в виду, что смерть, хотя и лишает мужчин жизни, не должна заодно отнимать у них цвет, мужественность. Наложение румян составляет часть погребального обряда.
      - Выходит, смерть Моравиа не случайна?
      - Вне всякого сомнения.
      Когда они ушли от Харрисона, Вулф, стоя на лестнице, обратился к Чике:
      - Ну хорошо. Вы просветили меня о том, каким способом убит Моравиа. А почему его убили?
      Вулф задал этот вопрос для проверки. Он, разумеется, знал ответ, поскольку Шипли информировал его о том, что Моравиа занимался шпионажем и попался на этом. Но Вулфу хотелось услышать версию Чики о случившемся.
      - Лоуренс стал объектом эксперимента, - сказала Чика. - Его подключили к биокомпьютеру под названием Оракул. Этот Оракул заявил, что способен перестроить цепочку ДНК в живом организме. Ожидалось, что Моравиа станет доказательством такой возможности.
      Какое-то время Вулф смотрел на нее, размышляя, кому верить - Чике или Шипли. Может быть, никому из них?
      - Что же произошло? - наконец спросил он.
      - Не знаю. В методологии Оракула имеет место какой-то просчет. Процесс омоложения привел к образованию многоклеточных карцином. Моравиа убили, чтобы сохранить эту тайну.
      - Почему тело не сожгли? - поинтересовался Вулф. - Это исключило бы возможность вскрытия.
      - Необходимо знать принципы "Тошин Куро Косай", - ответила Чика. - Я уже говорила об этом. Смерть от огня позорна.
      - Следовательно, Моравиа что-то значил для общества Черного клинка?
      - Да. Он находился в близких отношениях кое с кем из руководства.
      "Достаточно близких, чтобы шпионить", - подумал Вулф, а вслух сказал:
      - Ну ладно, вот вы говорили, что Суму направили, чтобы убить меня, и у меня достаточно оснований верить этому. А вас-то зачем послали?
      - Чтобы защитить вас. И еще, чтобы переправить в Японию. Вулф, вы нужны там для того, чтобы остановить непреодолимое наступление "Тошин Куро Косай". Видите ли, до сих пор кое-что их сдерживало. В течение нескольких десятилетий члены общества знали, что они вымирают. С этой особенностью перестроенной ДНК - дети у них не рождались. И все это время у них существовала программа, направленная на изыскание возможности искусственно вызывать эту перемену у новорожденных.
      - Чтобы увеличить число себе подобных?
      - Вот именно. И теперь, как мы думаем, они получили такую возможность благодаря появлению Оракула.
      Юджи снова испытывал чувство неудовлетворенности. Хотя у него с Оракулом и установился несравненно более тесный контакт, чем у Хирото, его все равно бесило сознание того, что до подлинной синхронизации еще очень и очень далеко. И эта пропасть порождала отчаяние.
      - Давай начнем опять с самого верха, - произнес Юджи громко, хотя в помещении никого больше не было.
      - С верха чего? - спросил Оракул приятным синтезированным голосом женским, по мнению Хирото, но несомненно мужским с точки зрения Юджи.
      - Того, что ты сказал раньше, - терпеливо уточнил Юджи. - Повтори это, пожалуйста.
      - Опасность в жизни, - сказал Оракул, - а не в смерти.
      - Что это значит?
      - Только то, что я сказал.
      - Ты говоришь бессмыслицу.
      - Мой синтаксис безупречен.
      Юджи молча уставился на черный куб. Он с силой выдохнул воздух через нос, стараясь успокоиться. Затем направился к стальной двери, отпер ее и впустил в помещение Хану.
      - Я делаю это вопреки собственному правилу, - буркнул он. - Просто от твоих приставаний я уже плохо соображаю и еще потому, что у меня ничего не получается.
      - Понимаю, - сказала Хана таким тоном, который напомнил Юджи его мать.
      Она встала перед Оракулом, ничего не говоря. Прошло довольно много времени.
      - Я ожидала совсем другого, - произнесла вдруг она и рассмеялась. Почему-то я думала увидеть Робби-Робота из книги "Запретная планета".
      - Оракул не робот, - пояснил Юджи. - Во всяком случае, не в традиционном представлении.
      - Он нечто большее.
      - Да, гораздо большее, - сказал он, следя за ней. - Тебя разочаровал его внешний вид?
      - Нет, - отозвалась Хана, шагнув вперед и приложив ладонь к стенке черного куба. - Я чувствую тепло. Как от человеческого сердца.
      Она повернулась к Юджи:
      - Как ты с ним сейчас общаешься?
      - Хирото пишет световым пером, а я предпочитаю устную речь.
      - Другого способа нет?
      Этот вопрос удивил Юджи.
      - Не понимаю тебя.
      - Для моих целей не подходит ни устная речь, ни клавиатура.
      - Ну тогда нам делать нечего. Приехали, - отозвался он, втайне ощутив огромное облегчение.
      Хана обошла кругом черный куб. Юджи увидел, что она разглядывает хитросплетения вспомогательного оборудования, и у него екнуло сердце. Она приблизилась к гнезду оптических микроволоконных проводов, которые подсоединялись к ультрасовременным компьютерным микросхемам на основе арсенида галлия, уместившимся на контурной плате размером с отпечаток ее большого пальца. Провода скрутились в жгут, и взгляд Ханы остановился на пяти прикрепленных к их противоположным концам липких контактах, чувствительных к давлению. Юджи увидел, как ее палец по очереди касается их, и затаил дыхание.
      - Для чего это устройство?
      Юджи, похолодев от страха, не стал объяснять, поняв по ее тону, что она и так знает ответ. Вместо этого он коротко бросил:
      - Оно не работает.
      Хана повернулась к нему:
      - Ты испытывал его.
      Юджи промолчал, чувствуя на себе ее пристальный взгляд.
      - Я хочу, чтобы ты подключил меня.
      - Извини, - пробормотал он, - я, кажется, тебя не понял.
      Она повторила свою просьбу, и он почувствовал, что ее не проведешь.
      - Это невозможно, - отрезал он.
      - Очень даже возможно. Ты говоришь прямо как Хирото.
      Ее спокойная уверенность бесила его.
      - Ладно-ладно, согласен, это возможно, во всяком случае теоретически. Но это слишком опасно.
      - Я ведь правильно поняла, что ты испытывал это устройство? - спросила она и, истолковав его молчание как знак согласия, кивнула: - Мне все ясно. Все это помещение пропиталось твоим страхом.
      - Я не сумасшедший, чтобы исполнять твою просьбу.
      - И тем не менее ты ее исполнишь, - сказала Хана. - Ведь именно ради этого я пришла сюда. Ты позволил мне прийти, не так ли? Не обманывай сам себя. Наступил такой момент, когда Хирото не знает, что происходит внутри Оракула, а ты не понимаешь, что он говорит. Подключи меня, и я разберусь во всем.
      - Или погибнешь! - воскликнул Юджи. - У нас нет ни малейшего понятия о том, как подключение к Оракулу повлияет на твою нервную систему.
      - Позволь напомнить, что у тебя нет ни малейшего понятия насчет того, что там у меня с нервной системой, - парировала Хана с безупречной логикой.
      - Тем более необходима осторожность.
      - Оракул не допустит, чтобы со мной случилась какая-нибудь беда.
      Юджи посмотрел на нее в упор.
      - А вот это уже глупости, - сказал он.
      - Глупости? Давай поговорим. Попробуй отрицать, что мысленно ты частенько представляешь себе Оракула живым существом.
      - Не знаю, что и подумать.
      - Зато я знаю, что у тебя на уме.
      Юджи вспомнил о таинственных способностях Ханы. А вдруг Оракул каким-то непостижимым образом уже "говорил" с ней? "Это безумие, попытался он убедить себя, - это означало бы, что она права, что мысли о разумности Оракула действительно имели место. Но она ведет себя так уверенно, так смело..."
      - Вот почему я здесь, Юджи-сан, - донесся до него голос Ханы. - Мой дар ощущать волны, идущие изнутри меня, позволяет мне "видеть" за пределами пространства и времени, воспринимать видение чем-то вроде сценической площадки, сознавать, что, по сути дела, это всего лишь поверхность, на которой людям сподручнее выстраивать события, поскольку иначе они не смогли бы их объяснить. В реальности же за этой внешней стороной действуют иные законы мироздания, где время, тяготение и пространство являются просто различными проявлениями единого и всеобъемлющего принципа существования. Хана с определенным удовлетворением заметила по лицу Юджи, что на него снисходит понимание, и, когда оно стало, но всей видимости, полным, сказала: - Теперь тебе понятно, почему мне надо подключиться к Оракулу и откуда я знаю, что он не допустит, чтобы сверхмощные контуры ЛАПИД не причинили мне вреда. Это все результат моей болезни. Именно так функционируют мои нервные волокна, и именно так я мыслю. Между мной и Оракулом существует некая связь, как если бы он был моим братом.
      Юджи приложил руки к вискам, но головная боль не поддавалась контролю. Ему так давно хотелось познать тайну произошедших с Ханой изменений. Но сейчас он испытывал лишь желание отвернуться от нее и убежать как можно дальше. Стремясь успокоить нервы, он сделал несколько глубоких вдохов и вымолвил:
      - Я не хочу делать этого.
      Хана, приблизившись, печально посмотрела на него.
      - Бедный Юджи. Твой страх расколол тебя на две части, и теперь они борются между собой.
      - Меня страшит хаос внутри меня.
      Она коснулась рукой его щеки.
      - Так вот каким ты видишь свой дар? Хаос окружает тебя со всех сторон. Прислушайся, Юджи. Разве ты не слышишь первичного рева Вселенной?
      - Я не слышу ничего, кроме тишины.
      - Да. Вслушайся в тишину.
      Он посмотрел на нее умоляюще.
      - Хана, ты должна отказаться от этой безумной затеи.
      - Тогда запрети мне вступать в контакт с Оракулом.
      Он промолчал, и тогда она повела его к биокомпьютеру.
      - Твоя задача ясна, - произнесла она. - И она была ясна с самого начала. Ну давай же, исполни то, что ты считаешь нужным.
      Ему понадобился час, чтобы все подготовить. Закончив, он усадил ее в кресло рядом с черным кубом и сам сел рядом, положив дрожащие руки себе на колени. Через некоторое время он ощутил, как Хана коснулась его руки, и ее сильные гибкие пальцы сплелись с его собственными.
      - Не бойся себя, Юджи.
      - Себя? Я боюсь этой чертовой штуки.
      - Нет. Ты боишься той части самого себя, которую ты вложил в него.
      Глубоко вдохнув, Юджи перевел взгляд с бледного умного лица Ханы на переднюю панель Оракула, черную и тоже умную. Теперь до него дошло, что для него они оба - глубочайшая тайна, а через мгновение они вместе образуют невообразимый прежде симбиоз. Именно этого больше всего хотелось Хане, в именно этого больше всего хотелось ему самому. Пусть так и будет.
      Глядя Хане в глаза, он протянул руку и щелкнул выключателем...
      - Нам лучше всего добраться до Токио как можно скорее, - сказала Чика. - Но поскольку Сума следит за вами, обычные способы не подходят. У меня есть друг, который может помочь.
      - Значит, я должен бросить работу? Просто взять в исчезнуть?
      - Вы все еще не понимаете, - заметила Чика. - У вас нет выбора. Сума постарался на сей счет.
      Вулф, вспомнив о Шипли, о своем решении взяться за предложенную разведчиком работу, осознал, что иного пути у него и впрямь нет.
      - О'кей. Но сначала мне нужно заскочить в офис. Это важно.
      - Только на минуту, - предупредила Чика. - Времени у нас в обрез.
      Они проехали на юг по Второй авеню до Кристи-стрит, далее повернули на восток по Кэнел-стрит, добравшись до Аллен-стрит, свернули на Восточный Бродвей и двинулись в западном направлении. Вулф объяснил Чике, что хочет забрать свой служебный револьвер. В общем-то он сказал правду, но, кроме этого, ему хотелось увидеться со Сквэйром Ричардсом и попробовать расхлебать ту кашу, которую они вместе заварили, прежде чем Бризард успеет использовать этот подходящий случай, чтобы крепко приложить его.
      - Объясните мне, - попросил Вулф, - каким образом общество Черного клинка планирует использовать биокомпьютер, если его методология омоложения несовершенна.
      - Они очень близки к решению этой проблемы. Им не хватает только одного-единственного катализатора, и тогда перед ними откроются две возможности.
      - Тогда вы правы, - произнес он, сделав в уме заметку при первой же возможности сообщить Шипли эту страшную новость. - Времени действительно мало.
      Здание старого кинотеатра на окраине китайского квартала закрывала глубокая тень. Войдя внутрь, Вулф заметил, что покраска уже закончена и маляры ушли.
      - Боже мой! Лейтенант! Рад тебя видеть! - услышал он голос Бобби. - Я тут все пытался дозвониться к тебе в Ист-Хэмптон.
      Бобби выбежал навстречу Вулфу. После встречи с голубой шаровой молнией на задворках Баррио он внешне стал старше, мудрее и печальнее. А сейчас он еще к тому же и нервничал.
      - Я как раз ехал в город, - пояснил Вулф, открывая нижний ящик своего стола и извлекая оттуда револьвер, кожаную кобуру и запасные патроны. - А что случилось?
      - Сквэйр, - выдохнул Бобби. - Его нашли мертвым сегодня утром перед его же домом в Тремонте. Убит двумя выстрелами в затылок.
      - Боже мой!
      Вулф смотрел на Бобби и размышлял. Неужели Сквэйр оказался настолько глуп, чтобы взять долг своего брата на себя? Значит ли это, что его прикончили ростовщики-мафиози? Он бросил взгляд на Чику.
      - Я помню про Суму, но все равно мне лучше смотаться туда прямо сейчас.
      - Вулф, - голос Чики прозвучал мягко, но настойчиво, - у нас на это нет времени.
      Бобби тем временем поглядывал то на Чику, то на Вулфа.
      - Лейтенант, - сказал он наконец, - в любом случае я не думаю, что это хорошая идея.
      - О чем ты говоришь?
      - Ну, в общем-то, у нас появился один след, - выдавил из себя Бобби, переминаясь с ноги на ногу. - Я тут только что узнал от Ротштейна из баллистической экспертизы, что тесты показали, что Сквэйр убит из твоего револьвера.
      До Вулфа донесся тихий вздох Чики у него за спиной.
      - Бог ты мой! - воскликнул он. - Бобби, ты же сам только что видел, как я отпер стол и достал оттуда револьвер.
      - Так точно, лейтенант.
      - Стало быть, все выходные я его в руках не держал.
      Бобби неуверенно покачал головой.
      - Это значит только то, что у тебя не было его две минуты назад, сказал он.
      - Бобби, это же чушь собачья. Меня подставили.
      - Я тебе верю, лейтенант, да и все "оборотни" тоже. Но ты учти, что, после того как прикончили Джуниора, все ходят пуганые. У всех в управлении хреновое настроение. А Бризард, как тебе известно, все норовит разделаться с нами. Кует железо, пока горячо. Он теперь вовсю использует твою стычку со Сквэйром, призывая черных фраеров со всех участков нажать на комиссара. Расследовать убийство Сквэйра нам не дали, а то, как сказал Бризард, может получиться конфликт интересов. - Бобби глубоко вздохнул и добавил: - А еще тебе повестка из прокуратуры. Вызывают на допрос.
      - Вулф, - вмешалась Чика, - у нас действительно нет времени. Все это начинает дурно пахнуть. Надо сейчас же сматываться отсюда.
      - Нет, теперь я не могу просто так слинять, - возразил Вулф. - Я должен бороться. Если мне удастся добраться до комиссара, я докажу, что Бризард лжец и расист.
      - А я даю гарантию, что если вы останетесь, то Сума ничего не даст вам сделать.
      Бобби не знал, кого из них слушать.
      - Она права, лейтенант, - подал он наконец голос. - Тебе надо слинять отсюда и сидеть тихо до тех пор, пока мы не раздобудем какие-то четкие данные о том, кто замочил Сквэйра. Ротштейн шепнул мне, что сюда направляется команда из службы внутренних расследований, чтобы приобщить к делу твой револьвер, а тебя доставить в Главное полицейское управление.
      - Выбора нет, - сказала Чика.
      Вулф взглянул на свое оружие.
      - Бобби, я бы для начала поговорил с братом Сквэйра, - произнес он, засовывая револьвер, боеприпасы и прочее в карманы своей летной кожаной куртки. - Стычка произошла именно из-за него. Сквэйр хотел вытрясти из владельца "Ла Ментира" деньги, чтобы спасти брата от ростовщиков.
      - Хорошо, лейтенант, сделаю, - согласился Бобби. Он протянул Вулфу руку, и тот пожал ее. - А ты будь настороже. По-моему, Бризард твердо решил приложить тебя.
      Снова сев в "корветт", Вулф и Чика покатили по кривым и узким улочкам. Одни из самых старых в городе, они, как ущелья, извивались между домами, прилегающими к каменному сердцу финансового центра Америки. Эта дорога вывела их к восточной стороне южной оконечности Манхэттена, на заброшенный дикий участок земли под эстакадой скоростной магистрали имени Франклина Рузвельта.
      Асфальт и древнюю брусчатку покрывали огромные кучи ржавого металлолома, сплющенных консервных банок, толстого картона и грязных кусков штукатурки. За последние годы здесь образовался как бы целый город в черте города, и отсюда отверженные Нью-Йорка, число которых все увеличивалось, совершали набеги на соседние улицы.
      - Бризард загоняет меня в угол. Изо всех сил старается, мать его! выругался Вулф. - А я ничего не могу поделать.
      Уже горели костры, на которых кто-то готовил себе пищу. Стояла невероятная вонь, издаваемая отходами жизнедеятельности людей, лишенных каких бы то ни было санитарных удобств. Неподалеку Вулф заметил площадку со свезенными на нее хромированными магазинными тележками. Там и сям виднелись открытые подземные люки электрокомпании "Кон Эдисон", от которых паутиной расходились провода. Местные обездоленные воровали буквально все, в том числе и электроэнергию.
      Занимались они и бизнесом, но неизменно - Вулф знал это по собственному опыту - выходящим за рамки закона. Ему вспомнилось, как в самом начале совместной с Бобби Коннором службы, еще до создания команды "оборотней", он прибыл с ним сюда в один из летних вечеров. Газ так разъедал глаза, что им пришлось воспользоваться противогазами, чтобы не облеваться. А приехали они по наводке одного из осведомителей Вулфа, сообщившего, что именно здесь скрывается рецидивист, зверски изнасиловавший и убивший пожилую пару. Других причин находиться в этом месте просто не могло быть, так как и полиция, и власти в равной мере махнули рукой на "город безнадежных", признав его совершенно неуправляемым. Не имея средств для организации патрулирования, они предпочли позволить ему стать чем-то вроде квазимуниципального округа со своими собственными властями и законами.
      Однако, не найдя рецидивиста, Вулф и Бобби напоролись на двух братьев - главных заводил, устроивших между собой разборку с поножовщиной. Вокруг них широким кругом стояла уличная толпа, подзуживая то одного, то другого из братьев. Тут же сновали ловкие ребята, предлагавшие заключать пари насчет того, кто победит, и этот бизнес шел у них довольно бойко.
      Вулф и Бобби разделились, каждый взяв на себя по одному из братьев. Вулф сумел отнять нож у своего, но другой брат вырвался у Бобби и ножом пропорол ему спереди противогаз, отчего Бобби на какой-то момент перестал видеть. Он вслепую попытался снова поймать своего подопечного, но тот опять вывернулся и как бешеный рванулся вперед, всадив нож в живот своему брату и почти одновременно получив от Вулфа пулю в грудь.
      Вулф так и застыл, видя сквозь пластиковые очки противогаза двух мертвых братьев, слыша, как шумит толпа и блюет Бобби, вдохнув омерзительную вонь "города безнадежных". После этого случая он чуть было не сдал свой полицейский значок. "Что еще может быть хуже?" - подумал он тогда. Но это оказалось лишь началом погружения в вонючий котел с дерьмом дно ультрасовременного Нью-Йорка. И вот теперь судьба вновь забросила его в эту обитель отверженных.
      Вулф с Чикой вышли из своего черного "корветта", уже начавшего привлекать внимание местных оборванцев. Обшарпанный хромированный громкоговоритель огромных размеров, подвешенный на проволоке над входом в самодельную лачугу, изрыгал то тяжелую металлическую музыку в стиле хип-хоп, то грубо-агрессивный рэп. Похоже, грохот музыки в такую рань никого не волновал. Подумаешь, еще один городской шум в дополнение к гудкам автомобилей и реву сирен. В лучах утреннего солнца жужжали мухи. Повсюду наряду с обычным городским смогом чувствовался тошнотворный запах отбросов и немытых человеческих тел.
      Чика повернулась к Вулфу.
      - Как самочувствие? Может быть, вам лучше остаться возле машины? спросила она.
      - Я в норме.
      Бросив на него быстрый взгляд, она направилась к входу в хибару. Музыка гремела так, что у Вулфа звенело в ушах.
      - Паркер! - крикнула Чика, стараясь перекрыть шум. Навстречу ей вышли два здоровенных латиноамериканца с татуировкой на могучих ручищах. Одетые в грязные от пота футболки и джинсы, с дешевыми европейскими пистолетами и зловещего вида ножами у пояса, они держали в руках бейсбольные биты, утыканные бритвенными лезвиями.
      - А, это ты, - протянул тот, что покрупнее. Под глазом у него красовались две вытатуированные слезы, означающие двухлетнюю отсидку в тюрьме.
      - Мне нужно повидаться с ним, - сказала Чика.
      Мужчина со "слезами" под глазом, ухмыльнувшись, подошел к ней. Другой остался стоять у входа в хибару.
      - Тебе-то нужно, но кого это ты, черт побери, сюда притащила? рявкнул подошедший, тыкая Вулфа в грудь. - Соображать надо, кого приводишь! От него так и несет той вонью, которой я уже вдосталь нанюхался.
      Вулф промолчал, следя за тем, как латиноамериканец обходит его кругом.
      - Фараон - большая шишка, да? - прорычал тот, и его бита пронеслась в сантиметре от лица Вулфа. - Думаешь, ты сейчас в том Нью-Йорке, к которому привык? Там, где улицы широкие, а народ сорит деньгами? Ошибаешься, приятель. Погляди-ка лучше на то, чем я отхвачу тебе нос!
      И он угрожающе помахал битой.
      - Отвали от меня, - процедил Вулф.
      Мужчина с двумя слезами расхохотался и плюнул Вулфу на ботинки.
      - Ну теперь ты точно останешься без носа!
      Чика стояла, спокойная и расслабленная. Другой латиноамериканец положил руку на грязную, обмотанную липкой лентой рукоять своего пистолета. Вулф, как бы испугавшись, сделал шаг назад. Его противник наседал, тыкая битой в направлении его лица и ухмыляясь, уже слегка захмелевший от предвкушения кровавой победы.
      Вулф внезапно подался вперед, схватил латиноамериканца с двумя слезами за локоть и резко дернул его вперед, используя инерцию своего собственного рывка. Бандит, потеряв равновесие, повалился навстречу ему, и тогда Вулф нанес ему ребром ладони мощный удар в стык ключицы. Уже слыша хруст ломающейся кости, он основанием ладони ударил латиноамериканца в грудь. Тот со стоном рухнул, тщетно пытаясь ухватиться за плечо Вулфа. Его напарник тем временем выхватил пистолет, но в этот момент из лачуги донесся какой-то шум, и в дверях появился тощий белый мужчина с длинной жидкой бороденкой.
      Вулф, поняв, что это и есть Паркер, вгляделся в него, тут же прикинув в уме, что если того почистить, побрить и нарядить в костюм фирмы "Брукс бразерз", то он будет вполне прилично смотреться в полумиле отсюда, на Уолл-стрит.
      - Есть разговор, Паркер, - сказала Чика.
      Паркер пристально смотрел на Вулфа, лишь один раз бросив взгляд на корчащегося на земле латиноамериканца.
      - Пако, убери-ка тут, - велел он второму здоровяку.
      - Это друг, - сказала Чика, кивнув на Вулфа.
      Паркер наморщил нос.
      - Воняет фараоном, - произнес он, нарочито растягивая слова в манере жителей южных штатов.
      - Фараон остался в другой жизни, - заметил Вулф.
      - Это друг, - повторила Чика.
      Паркер стоял под хромированным громкоговорителем, как под неким современным талисманом против злых сил, одетый в полосатые черно-бордовые велосипедные шорты в обтяжку и яркую рубашку ядовитого желто-зеленого цвета с подрезанными рукавами и трафаретной надписью "Серф вуду" спереди и сзади.
      - Если надо поговорить, - сказал он, - проходите внутрь.
      Около дверей он сунул руку в горящий мусор, достал головешку и прикурил от нее. При этом Вулф заметил, как перекатываются у него мускулы. Несмотря на худобу, Паркер оказался довольно жилистым.
      Внутри хибары царила духота, пахло дымом, капустой и человеческим потом. На стенах красовались цветные глянцевые фотографии, вырванные из журналов для богатых: экзотические моторные яхты, личные самолеты, сверкающие белизной особняки на пляже Палм-Бич и шикарные кедровые виллы в Ист-Хэмптоне. И все это великолепие покрывала реальная копоть местной действительности.
      Разномастные лампы на упаковочных ящиках освещали старый половик из сизаля на бетонном полу, нишу для мини-кухни, обитую листом рифленой жести, и напротив нее - старое выцветшее одеяло, закрывающее проход в другие помещения.
      Паркер открыл хрипящий от старости холодильник, извлек оттуда три банки пива - себе, Чике и Вулфу - и уселся в покрытое чехлом кресло. От этих умеренных движений в комнате поднялось слабое облачко пыли, которое, впрочем, тут же осело. Вулф и Чика расположились на простых плетеных стульях, явно много раз ломанных и чиненных.
      - Нам надо побыстрее покинуть этот город, штат и вообще страну, заявила Чика.
      Это вызвало у Паркера ухмылку.
      - Неужели этот дерьмовый фараон в бегах? Тогда у меня сегодня праздник.
      - Сума здесь, - напрямик сообщила Чика. - Он уж наверняка все сделает, чтобы нас остановить.
      Паркер задумался.
      - Любому, кто поможет вам, придется иметь дело с Сумой, - изрек он наконец.
      - Если мы исчезнем достаточно быстро, у Сумы не будет на это времени, - возразила Чика. - Ему нужны именно мы.
      Паркер снова ощерился, показав металлические коронки.
      - Ну ты и штучка. Понятно, почему из-за тебя многие ребята гадят под себя со страху, - промолвил он и бросил окурок в банку из-под томатного соуса "Контадина". - Ну да ладно, посмотрю, что можно сделать.
      Он встал и удалился за полог из старого одеяла в другую часть хибары.
      Чика подошла к двери и выглянула наружу. К пиву она не притрагивалась.
      - Что бы вы сделали, не сломай я ключицу у этой двуногой крысы? поинтересовался Вулф.
      - От меня ничего не требовалось, - отозвалась Чика.
      - Вы предвидели это конкретное будущее?
      - Вероятно, я вам больше верю, чем вы мне.
      Сквозь открытую дверь они видели, как идет своим чередом жизнь в "городе безнадежных", похожая на жизнь любой из стран "третьего мира". "Вот только кто бы мог предположить, что так станут жить здесь?" - подумалось Вулфу.
      - Ищете что-то конкретное? - спросил он Чику, уловив ее настороженность.
      - Нет, - покачала она головой, продолжая, однако, внимательно осматриваться вокруг.
      Заметив голого ребенка, испражняющегося на куче мусора, Вулф вспомнил, как читал доклад городской санитарной службы, быстренько спрятанный мэрией под сукно. Там говорилось, что количество колоний патогенных микроорганизмов типа диплококка, стафилококка, амебы и сальмонеллы в одном кубическом метре данной местности превышает все мыслимые нормы.
      - Вы же знаете, что я пока не могу уехать, - произнес он.
      - Очень глупо, - откликнулась Чика. - Сума с удовольствием сожрет вас на завтрак. Послушайте меня, и тогда мне, думаю, удастся сохранить вашу жизнь.